Эпосы, Легенды и Сказания
Забавные рассказы про великомудрого и хитроумного Бирбала, главного советника индийского падишаха Акбара
Предисловие
Недалеко от города Агры с его замечательным мавзолеем Тадж Махал на живописном холме раскинулся прекрасный средневековый город из красного песчаника и разноцветного мрамора – Фатехпур-Сикри.
Он был построен по велению императора Акбара, самого знаменитого из средневековых властителей Индии. С 1569 по 1585 год здесь находилась его резиденция, и слава о Фатехпур-Сикри гремела по всей стране и далеко за ее пределами. Но искусственные водоемы пересохли, ушла вода, а вместе с ней покинули город и люди. Скоро четыреста лет как в нем нет ни одного жителя.
Вторую половину XVI столетия в Индии исследователи часто называют «Веком Акбара». Тогда в стране создались благоприятные социально-экономические условия для культурного подъема. Произошли, по словам Джавахарлала Неру, большие сдвиги, и новые стимулы вдохнули свежесть в жизнь и искусство. Неру имел в виду прежде всего индусско-мусульманский культурный синтез, который нашел выражение в литературе, архитектуре, скульптуре, музыке, живописи, танцах, быту, обычаях, нормах поведения, праздниках…
Архитектурные сооружения времен Акбара и его преемников сочетают в себе индусскую декоративную пышность с мусульманской строгостью и пропорциональностью. Возродилось знаменитое искусство традиционной живописи, обогащенное влиянием персидской миниатюры.
В Фатехпур-Сикри жили и творили такие замечательные художники, как мусульманин Ходжа Абу-ус-Самад и индусы Дасвакатх и Басаван. Величайшим деятелем музыкального искусства Индии того времени был придворный певец и музыкант Акбара – Тансен.
Взаимодействие двух разнородных культур, зарождение в недрах феодального строя новых экономических и общественно-политических отношений, рост активности городских низов способствовали возникновению в Северной Индии в период становления и расцвета Могольской империи религиозно-реформаторского, народно-демократического движения бхакти. Это движение, которое, по словам видного индийского ученого Хазарипрасада Двиведи, было гораздо шире и глубже всех других движений, когда-либо имевших место в Индии, явилось идеологической основой растущего протеста ремесленников, торговцев, городской и деревенской бедноты против социальной несправедливости, феодального гнета.
Это движение, распространенное главным образом среди населения, исповедовавшего индуизм, стимулировало развитие поэзии на бенгали, маратхи, диалектах хинди и других языках Индии, прославлявшей, в частности, бога Вишну в его земных воплощениях (аватарах) Рамы и Кришны, представлявшихся в обаятельных человеческих образах. Среди индийских мусульман в то время был широко распространен суфизм, особенно оппозиционный по отношению к феодальному духовенству и религиозной ортодоксии; большой популярностью пользовалась суфийская поэзия, содержавшая критику своеволия и деспотизма феодальных правителей, отличавшаяся гуманистическим отношением к человеческой личности. Демократические тенденции в поэзии, связанной с идеями бхакти и суфизма, также явились результатом индусско-мусульманского культурного синтеза, отразили обобщенный интерес к человеку, его внутреннему миру, смыслу его жизни.
Таким образом, как в развитии подобного рода поэзии, так и во всей индийской культуре той эпохи можно наблюдать черты, в определенной степени сходные с эпохой Возрождения в странах Европы.
Отличавшийся веротерпимостью и широтой взглядов, Акбар оказывал поддержку и покровительство всем талантливым поэтам, ученым, музыкантам, художникам независимо от того, были они индусами или мусульманами. «Акбар окружил себя блестящей плеядой людей, преданных ему и его идеалам. Среди них были знаменитые братья Файзи и Абу-л-Фазл, Бирбал, раджа Ман Сингх и Абд-ур-Рахим. При его дворе встречались люди самых различных вероисповеданий, люди, высказывавшие новые идеи или сделавшие новые открытия» [1].
На одной из площадей Фатехпур-Сикри стоит двухэтажный дом, в котором, как и в других строениях «мертвого города», причудливо переплетаются черты мусульманской и индусской архитектуры. Этот дом в 1572 году император Акбар приказал построить для своего друга, советника и министра Бирбала. Ни один придворный, кроме него, не был удостоен чести проживать в новой столице по соседству с самим императором.
Точных данных о жизни Бирбала нет. Имя его окружено множеством легенд и преданий. Считается, что Махеш-дас (имя, данное ему при рождении) родился в бедной брахманской семье, в Тикван-пуре, Канпурского округа. Даты его жизни – приблизительно 1528 – 1583 годы. После службы при дворах разных раджей, где проявились его необыкновенные способности и ум, Бирбал в начале 60-х годов попал ко двору самого императора. Своей сообразительностью и остроумием он покорил Акбара, и тот наградил его большим джагиром (имением), возвел в ранг амиров (придворной знати), пожаловал множество титулов, таких, как «мудрый советник», «царь поэтов», «вершитель правосудия».
Акбар почти никогда не расставался со своим любимым советником и брал его с собой во все военные походы. В одном из сражений Бирбал погиб, тело его не было найдено.
Но образ Бирбала, созданный самим народом, живет в сказках, смешных историях и анекдотах. Существует предание о том, что Акбар после смерти Бирбала спросил его сына: «Сколько жен сожгли себя на погребальном костре вместе с телом отца?» – «Три: Смелость, Щедрость и Мудрость. Четвертая, Добрая слава, осталась жить», – ответил тот.
Фольклорная традиция играет огромную роль в жизни индийцев. Цикл легенд о мудром Бирбале является одним из шедевров индийского фольклора, впитавшего в себя народную мудрость, воплотившего вечное стремление человека к свободе и лучшей жизни. В цикле о Бирбале отразились также многие стороны жизни средневекового индийского общества, его быт и нравы.
Как иногда пишут в предисловиях к сборникам народного юмора: если разговор людей, отдыхающих вечером после трудового дня в чайхане или во дворе под раскидистым деревом, вдруг прерывается дружным хохотом, то наверняка кто-то из собеседников рассказал к слову смешную историю или остроумный анекдот. Для Средней Азии это чаще всего анекдот о Ходже Насреддине, для Индии и Пакистана – о мудром Бирбале.
Рассказы, сказки и анекдоты о Бирбале, включенные в эту книгу, свидетельствуют о неиссякаемости устного творчества народов Индии. Бирбалиана и по сей день пополняется все новыми и новыми смешными историями. Слава Бирбала не ограничивается пределами Северной Индии, она уже давно проникла в самые отдаленные части страны. Легенды и анекдоты о Бирбале рассказывают на различных языках. Индийский фольклорист Манохар Шарма отмечает, например: «В Раджастхане и в наши дни можно слышать сказки, связанные с именами падишаха Акбара и его друга Бирбала. В течение веков их с небольшими изменениями и добавлениями передают из поколения в поколение» [2].
Рассказы о Бирбале – яркое проявление возрожденческих тенденций в средневековой индийской литературе. В отличие от кришнаитской и рамаитской поэзии бхакти, от произведений великого поэта-ткача Кабира и его последователей, содержавших проповедь равенства всех людей перед богом, в устной народной литературе, связанной с Бирбалом, идея социального равенства выражалась более непосредственно, без религиозной оболочки. Объективно демократические стороны религиозно-философской поэзии Северной Индии и фольклор XVI – XVIII веков отражали стремление народных масс к устранению социальной несправедливости, к переустройству общества. Поэтому образ мудрого и насмешливого Бирбала, возникнув в позднем индийском средневековье (но при этом связанный с древней традицией индийской повествовательной литературы и устным народным творчеством), не блекнет и поныне, он – олицетворение оптимизма, не покидающего народ даже в самые тяжелые времена. Юмористические истории о Бирбале представляют большой интерес для изучения народной психологии не только в феодальный, но и в колониальный период.
Анекдоты, рассказы и сказки о Бирбале приобрели широкую популярность среди индийских народных масс потому, что они вдохновляли их на борьбу за свои права, укрепляли их веру в собственные силы и помогали отстаивать достоинства простого человека. Бирбалиану можно рассматривать как сатирическую линию в литературе индийского Возрождения.
Вся литература, связанная с именем Бирбала, пронизана острой социальной сатирой, направленной против угнетателей и эксплуататоров, ханжей-брахманов, невежественных пандитов, ростовщиков-живодеров, плутов-торговцев, продажных судей и т. д. Весьма показательны в этом отношении названия некоторых рассказов: «Бесчестный судья», «Лавочник-мошенник», «Торговец-обманщик».
Бирбал потешается над чванливыми, завистливыми, лицемерными придворными падишаха, которые, боясь прослыть низкорожденными, позволяют Бирбалу раздеть себя донага и на посмешище всему народу провести по улицам города («Новая забава для падишаха»). Насмехается Бирбал и над религиозным догматизмом. В рассказе «Святой Якиншах» правоверные поклоняются могиле святого, не зная, что в ней зарыт всего-навсего башмак падишаха.
Необходимо отметить, что встречающиеся в некоторых рассказах о Бирбале насмешки над мусульманами отнюдь не направлены вообще против мусульман, но против самодовольных и тупых министров, затаивших вражду к защитнику правды и справедливости Бирбалу. Это следует, по-видимому, рассматривать как отголосок реакции индусов на религиозный фанатизм и дискриминационную политику мусульманских правителей после Акбара, известного своей веротерпимостью. В новые времена осмеяние глупых придворных переносилось рассказчиками и слушателями на высокомерных колониальных администраторов.
Бирбалиану в целом можно рассматривать как социальную утопию средневекового городского сословия. Большинство рассказов о Бирбале пронизано вековой мечтой простолюдина о справедливом государе – заступнике и защитнике народа, об идеальном царстве, в котором будет легко и счастливо житься трудовому человеку. Добро и справедливость персонифицируются в образе самого Бирбала. Первый министр Акбара предстает перед нами как блюститель закона и защитник бедняков, ратующий за то, чтобы милости раздавались достойным, чтобы вельможи и чиновники заботились о простом народе, чтобы суд был справедливым и гуманным, чтобы сильный не обижал слабого. Однако иногда даже честный и мудрый Бирбал идет на сделку с совестью. Содержание ряда рассказов («Колодец женится», «Что всего дороже», «Капризное дитя», «Кому служу, тому пляшу») вступает в противоречие с общей демократической устремленностью Бирбалианы. Подобные противоречия в образе Бирбала объясняются, по-видимому, вмешательством в Бирбалиану авторов, стремящихся принизить образ народного заступника.
Древнее индийское изречение гласит: «У кого разум, у того и сила». Второй главной фигурой в рассказах и анекдотах о Бирбале выступает император Акбар. Он выводится не ради правдоподобия, а для контраста, для того, чтобы показать, что истинным владыкой является народ, разум которого воплощен в образе Бирбала. Акбар перепоручает Бирбалу решение всех сложных вопросов и загадок, потому что сам их распутать не может. У Акбара с Бирбалом трогательная дружба, и в то же время они постоянно стремятся поставить один другого в неловкое положение, превзойти в находчивости и остроумии. Однако Бирбал всегда одерживает верх над Акбаром. Иногда этот фольклорный герой отпускает в адрес своего в общем-то довольно простоватого повелителя такие шутки и колкости, которых на самом деле император не потерпел бы ни от кого. В этом отношении Бирбал напоминает традиционного шута индийской драмы – виду-шаку (см., например, рассказ «Четыре дурака»).
Как ни находчив Бирбал, как ни велико его умение быстро ориентироваться в обстановке и находить нужное решение или ответ, иногда эти способности ему отказывают. И тогда появляется другой персонаж, который помогает ему найти выход из любого положения, – это его дочь (см. рассказ «Достань воловье молоко»). И о ней существует немало легенд. Дочь Бирбала была ученицей и последовательницей Виттхалнатха, одного из видных идеологов бхакти. В вишнуитской литературе она превозносится за мудрость и преданность богу Вишну. Место, которое она занимает в фольклоре, свидетельствует о том, что индийский народ отдает должное уму, сообразительности и смекалке женщины.
Художественная форма рассказов о Бирбале предельно проста, композиция редко когда осложняется побочным или дополнительным эпизодом. Рассказы по существу сближаются с бытовыми сказками, они начисто лишены фантастического элемента, в них воссоздаются жизненные, правдивые ситуации. Многие анекдоты и истории построены как иллюстрации к давно распространенным в народе изречениям, пословицам и поговоркам, что в немалой степени объясняет их большую популярность и силу художественного воздействия. Это также свидетельствует о непрерывающейся связи Бирбалианы с предшествующей устной и письменной литературной традицией.
Кроме того, в истории литературы хинди Бирбал известен как поэт под псевдонимом Брахма, написавший несколько сот четверостиший на литературном диалекте хинди – брадж-бхаша. В некоторые прозаические рассказы о Бирбале инкорпорированы стихотворения. Индийские исследователи полагают, что они принадлежат перу самого Бирбала и что именно они, по-видимому, явились первоначальным ядром, вокруг которого стала расти Бирбалиана.
Стихи Бирбала отличаются простотой формы, близостью к народной песенной традиции. В концентрированной поэтической форме в них выражаются гуманистические идеалы поэта. Бирбал воспевает энергичного, целеустремленного человека, творца своего счастья:
В современной Индии устное народное творчество является предметом серьезного изучения. Прогрессивные ученые рассматривают его как один из важнейших факторов подъема национального самосознания, развития демократических тенденций во всей современной индийской культуре. «Народные песни, танцы, предания постоянно укрепляют в нас чувство коллективного сознания», – пишет известный фольклорист Девендра Сатьяртхи [3]. «После того как индийские фольклористы раскрыли подлинные сокровищницы культуры, скрытые в народном творчестве, было раз и навсегда покончено с заблуждением, что все великое и ценное, способное содействовать развитию современной культуры, заключено лишь в санскритской и западной литературах», – отмечает литературовед Кришнадас [4].
В последние десятилетия собирание и издание фольклорных произведений в Индии оживилось в связи с ростом интереса широких кругов индийской общественности к истории, языкам и литературам родной страны, в особенности после достижения независимости. В частности, было собрано и опубликовано большое количество рассказов и анекдотов о Бирбале и Акбаре – как в виде маленьких лубочных или детских изданий, так и солидных томов. Отдельные истории о Бирбале встречаются в сборниках сказок различных национальностей Северной Индии.
Данная книга основана на публикациях анекдотов и рассказов о Бирбале, появившихся в сборнике, составленном Раманандом Двиведи и изданном в Бенаресе в 1947 г. При переводе ряда рассказов переводчицей были учтены их варианты, содержащиеся в сборнике Балкришны Малавия (изд. 3-е. Бенарес, 1949).
В 1968 г. вышло в свет первое издание индийского устного эпоса о Бирбале в переводе на русский язык. Учитывая большой интерес, с которым была встречена эта книга в нашей стране, Главная редакция восточной литературы предлагает читателям ее переиздание с незначительными исправлениями.
В. Бескровный, Е. Челышев
Он был построен по велению императора Акбара, самого знаменитого из средневековых властителей Индии. С 1569 по 1585 год здесь находилась его резиденция, и слава о Фатехпур-Сикри гремела по всей стране и далеко за ее пределами. Но искусственные водоемы пересохли, ушла вода, а вместе с ней покинули город и люди. Скоро четыреста лет как в нем нет ни одного жителя.
Вторую половину XVI столетия в Индии исследователи часто называют «Веком Акбара». Тогда в стране создались благоприятные социально-экономические условия для культурного подъема. Произошли, по словам Джавахарлала Неру, большие сдвиги, и новые стимулы вдохнули свежесть в жизнь и искусство. Неру имел в виду прежде всего индусско-мусульманский культурный синтез, который нашел выражение в литературе, архитектуре, скульптуре, музыке, живописи, танцах, быту, обычаях, нормах поведения, праздниках…
Архитектурные сооружения времен Акбара и его преемников сочетают в себе индусскую декоративную пышность с мусульманской строгостью и пропорциональностью. Возродилось знаменитое искусство традиционной живописи, обогащенное влиянием персидской миниатюры.
В Фатехпур-Сикри жили и творили такие замечательные художники, как мусульманин Ходжа Абу-ус-Самад и индусы Дасвакатх и Басаван. Величайшим деятелем музыкального искусства Индии того времени был придворный певец и музыкант Акбара – Тансен.
Взаимодействие двух разнородных культур, зарождение в недрах феодального строя новых экономических и общественно-политических отношений, рост активности городских низов способствовали возникновению в Северной Индии в период становления и расцвета Могольской империи религиозно-реформаторского, народно-демократического движения бхакти. Это движение, которое, по словам видного индийского ученого Хазарипрасада Двиведи, было гораздо шире и глубже всех других движений, когда-либо имевших место в Индии, явилось идеологической основой растущего протеста ремесленников, торговцев, городской и деревенской бедноты против социальной несправедливости, феодального гнета.
Это движение, распространенное главным образом среди населения, исповедовавшего индуизм, стимулировало развитие поэзии на бенгали, маратхи, диалектах хинди и других языках Индии, прославлявшей, в частности, бога Вишну в его земных воплощениях (аватарах) Рамы и Кришны, представлявшихся в обаятельных человеческих образах. Среди индийских мусульман в то время был широко распространен суфизм, особенно оппозиционный по отношению к феодальному духовенству и религиозной ортодоксии; большой популярностью пользовалась суфийская поэзия, содержавшая критику своеволия и деспотизма феодальных правителей, отличавшаяся гуманистическим отношением к человеческой личности. Демократические тенденции в поэзии, связанной с идеями бхакти и суфизма, также явились результатом индусско-мусульманского культурного синтеза, отразили обобщенный интерес к человеку, его внутреннему миру, смыслу его жизни.
Таким образом, как в развитии подобного рода поэзии, так и во всей индийской культуре той эпохи можно наблюдать черты, в определенной степени сходные с эпохой Возрождения в странах Европы.
Отличавшийся веротерпимостью и широтой взглядов, Акбар оказывал поддержку и покровительство всем талантливым поэтам, ученым, музыкантам, художникам независимо от того, были они индусами или мусульманами. «Акбар окружил себя блестящей плеядой людей, преданных ему и его идеалам. Среди них были знаменитые братья Файзи и Абу-л-Фазл, Бирбал, раджа Ман Сингх и Абд-ур-Рахим. При его дворе встречались люди самых различных вероисповеданий, люди, высказывавшие новые идеи или сделавшие новые открытия» [1].
На одной из площадей Фатехпур-Сикри стоит двухэтажный дом, в котором, как и в других строениях «мертвого города», причудливо переплетаются черты мусульманской и индусской архитектуры. Этот дом в 1572 году император Акбар приказал построить для своего друга, советника и министра Бирбала. Ни один придворный, кроме него, не был удостоен чести проживать в новой столице по соседству с самим императором.
Точных данных о жизни Бирбала нет. Имя его окружено множеством легенд и преданий. Считается, что Махеш-дас (имя, данное ему при рождении) родился в бедной брахманской семье, в Тикван-пуре, Канпурского округа. Даты его жизни – приблизительно 1528 – 1583 годы. После службы при дворах разных раджей, где проявились его необыкновенные способности и ум, Бирбал в начале 60-х годов попал ко двору самого императора. Своей сообразительностью и остроумием он покорил Акбара, и тот наградил его большим джагиром (имением), возвел в ранг амиров (придворной знати), пожаловал множество титулов, таких, как «мудрый советник», «царь поэтов», «вершитель правосудия».
Акбар почти никогда не расставался со своим любимым советником и брал его с собой во все военные походы. В одном из сражений Бирбал погиб, тело его не было найдено.
Но образ Бирбала, созданный самим народом, живет в сказках, смешных историях и анекдотах. Существует предание о том, что Акбар после смерти Бирбала спросил его сына: «Сколько жен сожгли себя на погребальном костре вместе с телом отца?» – «Три: Смелость, Щедрость и Мудрость. Четвертая, Добрая слава, осталась жить», – ответил тот.
Фольклорная традиция играет огромную роль в жизни индийцев. Цикл легенд о мудром Бирбале является одним из шедевров индийского фольклора, впитавшего в себя народную мудрость, воплотившего вечное стремление человека к свободе и лучшей жизни. В цикле о Бирбале отразились также многие стороны жизни средневекового индийского общества, его быт и нравы.
Как иногда пишут в предисловиях к сборникам народного юмора: если разговор людей, отдыхающих вечером после трудового дня в чайхане или во дворе под раскидистым деревом, вдруг прерывается дружным хохотом, то наверняка кто-то из собеседников рассказал к слову смешную историю или остроумный анекдот. Для Средней Азии это чаще всего анекдот о Ходже Насреддине, для Индии и Пакистана – о мудром Бирбале.
Рассказы, сказки и анекдоты о Бирбале, включенные в эту книгу, свидетельствуют о неиссякаемости устного творчества народов Индии. Бирбалиана и по сей день пополняется все новыми и новыми смешными историями. Слава Бирбала не ограничивается пределами Северной Индии, она уже давно проникла в самые отдаленные части страны. Легенды и анекдоты о Бирбале рассказывают на различных языках. Индийский фольклорист Манохар Шарма отмечает, например: «В Раджастхане и в наши дни можно слышать сказки, связанные с именами падишаха Акбара и его друга Бирбала. В течение веков их с небольшими изменениями и добавлениями передают из поколения в поколение» [2].
Рассказы о Бирбале – яркое проявление возрожденческих тенденций в средневековой индийской литературе. В отличие от кришнаитской и рамаитской поэзии бхакти, от произведений великого поэта-ткача Кабира и его последователей, содержавших проповедь равенства всех людей перед богом, в устной народной литературе, связанной с Бирбалом, идея социального равенства выражалась более непосредственно, без религиозной оболочки. Объективно демократические стороны религиозно-философской поэзии Северной Индии и фольклор XVI – XVIII веков отражали стремление народных масс к устранению социальной несправедливости, к переустройству общества. Поэтому образ мудрого и насмешливого Бирбала, возникнув в позднем индийском средневековье (но при этом связанный с древней традицией индийской повествовательной литературы и устным народным творчеством), не блекнет и поныне, он – олицетворение оптимизма, не покидающего народ даже в самые тяжелые времена. Юмористические истории о Бирбале представляют большой интерес для изучения народной психологии не только в феодальный, но и в колониальный период.
Анекдоты, рассказы и сказки о Бирбале приобрели широкую популярность среди индийских народных масс потому, что они вдохновляли их на борьбу за свои права, укрепляли их веру в собственные силы и помогали отстаивать достоинства простого человека. Бирбалиану можно рассматривать как сатирическую линию в литературе индийского Возрождения.
Вся литература, связанная с именем Бирбала, пронизана острой социальной сатирой, направленной против угнетателей и эксплуататоров, ханжей-брахманов, невежественных пандитов, ростовщиков-живодеров, плутов-торговцев, продажных судей и т. д. Весьма показательны в этом отношении названия некоторых рассказов: «Бесчестный судья», «Лавочник-мошенник», «Торговец-обманщик».
Бирбал потешается над чванливыми, завистливыми, лицемерными придворными падишаха, которые, боясь прослыть низкорожденными, позволяют Бирбалу раздеть себя донага и на посмешище всему народу провести по улицам города («Новая забава для падишаха»). Насмехается Бирбал и над религиозным догматизмом. В рассказе «Святой Якиншах» правоверные поклоняются могиле святого, не зная, что в ней зарыт всего-навсего башмак падишаха.
Необходимо отметить, что встречающиеся в некоторых рассказах о Бирбале насмешки над мусульманами отнюдь не направлены вообще против мусульман, но против самодовольных и тупых министров, затаивших вражду к защитнику правды и справедливости Бирбалу. Это следует, по-видимому, рассматривать как отголосок реакции индусов на религиозный фанатизм и дискриминационную политику мусульманских правителей после Акбара, известного своей веротерпимостью. В новые времена осмеяние глупых придворных переносилось рассказчиками и слушателями на высокомерных колониальных администраторов.
Бирбалиану в целом можно рассматривать как социальную утопию средневекового городского сословия. Большинство рассказов о Бирбале пронизано вековой мечтой простолюдина о справедливом государе – заступнике и защитнике народа, об идеальном царстве, в котором будет легко и счастливо житься трудовому человеку. Добро и справедливость персонифицируются в образе самого Бирбала. Первый министр Акбара предстает перед нами как блюститель закона и защитник бедняков, ратующий за то, чтобы милости раздавались достойным, чтобы вельможи и чиновники заботились о простом народе, чтобы суд был справедливым и гуманным, чтобы сильный не обижал слабого. Однако иногда даже честный и мудрый Бирбал идет на сделку с совестью. Содержание ряда рассказов («Колодец женится», «Что всего дороже», «Капризное дитя», «Кому служу, тому пляшу») вступает в противоречие с общей демократической устремленностью Бирбалианы. Подобные противоречия в образе Бирбала объясняются, по-видимому, вмешательством в Бирбалиану авторов, стремящихся принизить образ народного заступника.
Древнее индийское изречение гласит: «У кого разум, у того и сила». Второй главной фигурой в рассказах и анекдотах о Бирбале выступает император Акбар. Он выводится не ради правдоподобия, а для контраста, для того, чтобы показать, что истинным владыкой является народ, разум которого воплощен в образе Бирбала. Акбар перепоручает Бирбалу решение всех сложных вопросов и загадок, потому что сам их распутать не может. У Акбара с Бирбалом трогательная дружба, и в то же время они постоянно стремятся поставить один другого в неловкое положение, превзойти в находчивости и остроумии. Однако Бирбал всегда одерживает верх над Акбаром. Иногда этот фольклорный герой отпускает в адрес своего в общем-то довольно простоватого повелителя такие шутки и колкости, которых на самом деле император не потерпел бы ни от кого. В этом отношении Бирбал напоминает традиционного шута индийской драмы – виду-шаку (см., например, рассказ «Четыре дурака»).
Как ни находчив Бирбал, как ни велико его умение быстро ориентироваться в обстановке и находить нужное решение или ответ, иногда эти способности ему отказывают. И тогда появляется другой персонаж, который помогает ему найти выход из любого положения, – это его дочь (см. рассказ «Достань воловье молоко»). И о ней существует немало легенд. Дочь Бирбала была ученицей и последовательницей Виттхалнатха, одного из видных идеологов бхакти. В вишнуитской литературе она превозносится за мудрость и преданность богу Вишну. Место, которое она занимает в фольклоре, свидетельствует о том, что индийский народ отдает должное уму, сообразительности и смекалке женщины.
Художественная форма рассказов о Бирбале предельно проста, композиция редко когда осложняется побочным или дополнительным эпизодом. Рассказы по существу сближаются с бытовыми сказками, они начисто лишены фантастического элемента, в них воссоздаются жизненные, правдивые ситуации. Многие анекдоты и истории построены как иллюстрации к давно распространенным в народе изречениям, пословицам и поговоркам, что в немалой степени объясняет их большую популярность и силу художественного воздействия. Это также свидетельствует о непрерывающейся связи Бирбалианы с предшествующей устной и письменной литературной традицией.
Кроме того, в истории литературы хинди Бирбал известен как поэт под псевдонимом Брахма, написавший несколько сот четверостиший на литературном диалекте хинди – брадж-бхаша. В некоторые прозаические рассказы о Бирбале инкорпорированы стихотворения. Индийские исследователи полагают, что они принадлежат перу самого Бирбала и что именно они, по-видимому, явились первоначальным ядром, вокруг которого стала расти Бирбалиана.
Стихи Бирбала отличаются простотой формы, близостью к народной песенной традиции. В концентрированной поэтической форме в них выражаются гуманистические идеалы поэта. Бирбал воспевает энергичного, целеустремленного человека, творца своего счастья:
Много у Бирбала стихов-загадок, афоризмов, тематических стихотворений, созданных по предложенной падишахом самасье – последней строке. В целом его поэзия отличается реалистическим изображением действительности. В ней предстают перед нами зарисовки народной жизни, яркие картины природы, правдиво раскрываются чувства и ощущения реального земного человека.
Тот, кто ищет, – всегда найдет,
на дне океана найдет.
Лишь праздно сидящим на берегу
в жизни никак не везет.
В современной Индии устное народное творчество является предметом серьезного изучения. Прогрессивные ученые рассматривают его как один из важнейших факторов подъема национального самосознания, развития демократических тенденций во всей современной индийской культуре. «Народные песни, танцы, предания постоянно укрепляют в нас чувство коллективного сознания», – пишет известный фольклорист Девендра Сатьяртхи [3]. «После того как индийские фольклористы раскрыли подлинные сокровищницы культуры, скрытые в народном творчестве, было раз и навсегда покончено с заблуждением, что все великое и ценное, способное содействовать развитию современной культуры, заключено лишь в санскритской и западной литературах», – отмечает литературовед Кришнадас [4].
В последние десятилетия собирание и издание фольклорных произведений в Индии оживилось в связи с ростом интереса широких кругов индийской общественности к истории, языкам и литературам родной страны, в особенности после достижения независимости. В частности, было собрано и опубликовано большое количество рассказов и анекдотов о Бирбале и Акбаре – как в виде маленьких лубочных или детских изданий, так и солидных томов. Отдельные истории о Бирбале встречаются в сборниках сказок различных национальностей Северной Индии.
Данная книга основана на публикациях анекдотов и рассказов о Бирбале, появившихся в сборнике, составленном Раманандом Двиведи и изданном в Бенаресе в 1947 г. При переводе ряда рассказов переводчицей были учтены их варианты, содержащиеся в сборнике Балкришны Малавия (изд. 3-е. Бенарес, 1949).
В 1968 г. вышло в свет первое издание индийского устного эпоса о Бирбале в переводе на русский язык. Учитывая большой интерес, с которым была встречена эта книга в нашей стране, Главная редакция восточной литературы предлагает читателям ее переиздание с незначительными исправлениями.
В. Бескровный, Е. Челышев
«Дальше?» – «Фыр-р-р!»
Падишах Акбар был большой охотник до всяких сказок, былей и небылей и завел при дворе обычай: каждый вечер приставленные к этому делу придворные по очереди забавляли его, рассказывали какую-нибудь историю.
Однажды наступила очередь Бирбала. В положенное время начал он свой рассказ. Падишах то и дело подгонял Бирбала и тем сильно раздражал его. Акбар любил длинные сказки. Стоило рассказчику кончить фразу, как падишах тотчас с нетерпением требовал:
– Дальше!
Короткой сказкой ему, бывало, не угодить, подавай непременно целую повесть.
Как-то раз долго говорил Бирбал, уж и ночь на дворе, а падишах все слушает, и не видно, чтобы он собирался отпустить рассказчика.
Рассердился Бирбал, думает: «Ох, и нелегко же потешать его величество. Ему-то что, скажет одно слово и отдыхает. Придумать бы такое средство, чтобы падишаху расхотелось долго слушать».
Как известно, человек он был мудрый и придумал такое средство. Начал он тогда новый рассказ:
– Один богатей в деревне велел изготовить огромный глиняный горшок, чтоб хранить в нем зерно. Насыпал в горшок зерна доверху и закрыл крышкой, да так плотно, что даже воздух не мог пройти внутрь. Но от случая не убережешься, и вот по стенке горшка пошла трещинка, а там, глядишь, стала она щелочкой. Через эту щелочку пробралась в горшок птичка-невеличка, взяла в клюв зернышко, вылезла, взмахнула крылышками – «фыр-р-р» – и улетела. Потом в горшок пролезла другая птичка, взяла свою долю, «фыр-р-р» – и улетела. После явилась третья птаха, тоже клюнула зернышко, «фыр-р-р» – и улетела.
Так Бирбал сотни раз повторял одно и то же. Падишаху надоело твердить: «Дальше!», «Дальше!», и он рассердился:
– Это я уже слышал, ты скажи, что было дальше?
– Владыка мира! – с серьезным видом отвечал Бирбал. – Туда слетелось птиц видимо-невидимо, десятки миллионов птах прилетели на то место за зерном, все они по очереди брали по зернышку и улетали. Сейчас настала очередь сто пятидесятой. Когда все птички наедятся досыта, а понадобится на это несколько лет, рассказ пойдет дальше, никак не раньше.
– Я-то уж по горло сыт твоим рассказом, на этом и кончай, – в сердцах сказал Акбар.
Бирбалу только того и надо было.
Посмеиваясь про себя, он пошел домой.
Однажды наступила очередь Бирбала. В положенное время начал он свой рассказ. Падишах то и дело подгонял Бирбала и тем сильно раздражал его. Акбар любил длинные сказки. Стоило рассказчику кончить фразу, как падишах тотчас с нетерпением требовал:
– Дальше!
Короткой сказкой ему, бывало, не угодить, подавай непременно целую повесть.
Как-то раз долго говорил Бирбал, уж и ночь на дворе, а падишах все слушает, и не видно, чтобы он собирался отпустить рассказчика.
Рассердился Бирбал, думает: «Ох, и нелегко же потешать его величество. Ему-то что, скажет одно слово и отдыхает. Придумать бы такое средство, чтобы падишаху расхотелось долго слушать».
Как известно, человек он был мудрый и придумал такое средство. Начал он тогда новый рассказ:
– Один богатей в деревне велел изготовить огромный глиняный горшок, чтоб хранить в нем зерно. Насыпал в горшок зерна доверху и закрыл крышкой, да так плотно, что даже воздух не мог пройти внутрь. Но от случая не убережешься, и вот по стенке горшка пошла трещинка, а там, глядишь, стала она щелочкой. Через эту щелочку пробралась в горшок птичка-невеличка, взяла в клюв зернышко, вылезла, взмахнула крылышками – «фыр-р-р» – и улетела. Потом в горшок пролезла другая птичка, взяла свою долю, «фыр-р-р» – и улетела. После явилась третья птаха, тоже клюнула зернышко, «фыр-р-р» – и улетела.
Так Бирбал сотни раз повторял одно и то же. Падишаху надоело твердить: «Дальше!», «Дальше!», и он рассердился:
– Это я уже слышал, ты скажи, что было дальше?
– Владыка мира! – с серьезным видом отвечал Бирбал. – Туда слетелось птиц видимо-невидимо, десятки миллионов птах прилетели на то место за зерном, все они по очереди брали по зернышку и улетали. Сейчас настала очередь сто пятидесятой. Когда все птички наедятся досыта, а понадобится на это несколько лет, рассказ пойдет дальше, никак не раньше.
– Я-то уж по горло сыт твоим рассказом, на этом и кончай, – в сердцах сказал Акбар.
Бирбалу только того и надо было.
Посмеиваясь про себя, он пошел домой.
Цена падишаха
Падишах Акбар очень любил и привечал умных людей. По этой-то причине его двор и прославился девятью сокровищами [5].
Как-то раз падишах решал в совете государственные дела. Один придворный втайне давно точил зубы на Бирбала и в этот день задумал посрамить его. Он учтиво попросил падишаха:
– Шахиншах! Если дозволите, ваш раб выскажет просьбу.
Падишах дал позволение.
– Покровитель бедных! – начал придворный. – Сегодня мне довелось услышать на улице непонятный разговор. Один богач сказал своему слуге: «Ты, видно, ни на что не годен. Очень уж ты глуп». Слуга не смолчал, но смиренно ответил: «Господин купец! Хотя я ваш слуга, осмелюсь все же сказать, что не умеете вы оценивать человека. А вот поразмыслите – и поймете, как я вам полезен». Услыхав эти слова, я весьма удивился. В самом деле, какова же цена человеку? Владыка мира! Сделайте милость, рассейте мои сомнения.
Выслушав придворного, падишах задумался, но не сумел ответить на вопрос. А мысли в голову полезли беспокойные: «Сегодня слуга купца так говорит, а завтра кто-нибудь из моих вельмож чего доброго скажет: „А кто такой падишах? Не потому ли он, мол, сидит на троне, что мы сами его туда посадили?“ Что я отвечу? Надо сейчас же потребовать, чтобы они назначили цену мне самому».
Падишах повторил в совете вопрос придворного и вдобавок спросил, какая-де цена ему, падишаху?
Советники и придворные опешили, не знали, что ответить. Тогда один старик, из тех, кто завидовал Бирбалу, сказал:
– Покровитель бедных! Из всех нас один Бирбал велик умом. Он и должен ответить на ваш вопрос.
Падишах признал, что старик прав.
– Бирбал! Можешь ли ты сказать, сколько я стою, какой имею вес? – спросил Акбар.
Бирбал ответил рассудительно:
– Владыка мира! Это дело ювелиров, они ведь хорошие оценщики. Коли прикажете, я тотчас созову ювелиров, менял, ростовщиков со всего города.
Старик метил поймать в ловушку Бирбала, но угодил в нее сам: ведь он как раз был ювелиром.
По приказу падишаха во дворец созвали ювелиров, менял, ростовщиков со всего Дели. Они изрядно перетрусили, получив вдруг приказ явиться во дворец.
Речь к ним держал Бирбал:
– Господа ювелиры, менялы, ростовщики! Вас созвали для того, чтобы вы сообща решили: какой вес имеет падишах и сколько он стоит?
Ювелиры онемели, услышав такой вопрос. Никто не понимал, как можно определить цену и вес падишаха. Наконец старшина общины ювелиров взмолился:
– О покровитель бедных! Как только мы получили ваш приказ, то в тот же миг побежали сюда, сердца у нас колотятся от страха, никак еще в себя не придем. Если бы нам предоставили срок, мы бы посоветовались и дали верный ответ.
Падишах внял просьбе старшины и даже велел Бирбалу помочь ему. Бирбал увел ювелиров и менял в другую комнату. Там они долго судили, рядили, спорили, но так ничего и не придумали. Под конец Бирбал сказал:
– Это дело не простое, и сразу нам его не решить. Тут нужно время. Давайте попросим у падишаха пятнадцать дней сроку. Тринадцать дней каждый будет размышлять в одиночку, у себя дома, на четырнадцатый соберемся у меня, каждый скажет свое слово, составим сообща ответ и на пятнадцатый день доложим о нем падишаху. Уж за это время какое-то решение непременно появится.
Бирбал был единственной надеждой ювелиров – ведь никто из них не мог с ним умом равняться. Они согласились с Бирбалом и вернулись в совет. Все уселись на свои места, а старшина встал и сказал:
– Покровитель бедных! Мы не пришли к твердому решению, поэтому сделайте милость, дайте нам пятнадцать дней сроку, чтобы мы могли еще подумать.
– Да будет так! – ответил падишах. – Идите, даю вам пятнадцать дней сроку.
Ювелиры чувствовали себя как утопающий, который за соломинку хватается. Ведь речь шла об их жизни, на этом деле недолго было и голову потерять. Ювелиры поспешно разошлись по домам. Теперь они днем не знали покоя, а ночью – сна. Их одолевали тревожные мысли. И у Бирбала на душе было беспокойно, но через два дня он придумал, что делать.
Он отправился на монетный двор и приказал отлить несколько золотых монет весом на одну ратти [6] больше, чем обычно. Через несколько дней монеты были готовы. Бирбал положил их себе в кошелек.
На четырнадцатый день ювелиры собрались в доме Бирбала, и он сказал:
– Приходите завтра в назначенное время в шахский дворец и принесите с собой весы. Там увидите этот кошелек с золотыми монетами. Вынимайте монеты по одной и взвешивайте. Ту, что окажется тяжелее, чем положено, отложите в сторону – ее возьмет старшина. Он положит монету к ногам падишаха и скажет: «Владыка мира! Вот эта монета – ваша цена». Когда падишах спросит: «Неужели цена мне – одна эта монета?» – старшина должен ответить: «Ваше величество! Как эта монета на одну ратти тяжелее других монет, так и вы на одну ратти ценнее, чем другие люди». Если после этого падишах задаст еще вопросы, вы будете отвечать сообразно их смыслу.
Все обрадовались совету Бирбала и разошлись по домам. Впервые за много дней к ним в эту ночь пришла надежда сохранить свою жизнь, а с ней вернулся и сон.
На пятнадцатый день ювелиры собрались у Бирбала. Он захватил с собой кошелек с золотом, и все отправились во дворец.
Падишах с нетерпением ждал пятнадцатого дня. Он приказал раскинуть в саду за городом огромный шатер, где хватило бы места для всех жителей Дели – от простого люда до именитых купцов и ростовщиков.
В назначенный час начался дарбар [7]. Народу собралось много, все уселись на свои места – согласно чинам и званиям.
Посреди шатра стоял трон падишаха, а напротив были оставлены места для ювелиров.
Бирбал вошел один, а чуть погодя все вместе явились и ювелиры. Их рассадили полукругом; на земле перед ними лежал кошелек с золотыми монетами.
Как-то раз падишах решал в совете государственные дела. Один придворный втайне давно точил зубы на Бирбала и в этот день задумал посрамить его. Он учтиво попросил падишаха:
– Шахиншах! Если дозволите, ваш раб выскажет просьбу.
Падишах дал позволение.
– Покровитель бедных! – начал придворный. – Сегодня мне довелось услышать на улице непонятный разговор. Один богач сказал своему слуге: «Ты, видно, ни на что не годен. Очень уж ты глуп». Слуга не смолчал, но смиренно ответил: «Господин купец! Хотя я ваш слуга, осмелюсь все же сказать, что не умеете вы оценивать человека. А вот поразмыслите – и поймете, как я вам полезен». Услыхав эти слова, я весьма удивился. В самом деле, какова же цена человеку? Владыка мира! Сделайте милость, рассейте мои сомнения.
Выслушав придворного, падишах задумался, но не сумел ответить на вопрос. А мысли в голову полезли беспокойные: «Сегодня слуга купца так говорит, а завтра кто-нибудь из моих вельмож чего доброго скажет: „А кто такой падишах? Не потому ли он, мол, сидит на троне, что мы сами его туда посадили?“ Что я отвечу? Надо сейчас же потребовать, чтобы они назначили цену мне самому».
Падишах повторил в совете вопрос придворного и вдобавок спросил, какая-де цена ему, падишаху?
Советники и придворные опешили, не знали, что ответить. Тогда один старик, из тех, кто завидовал Бирбалу, сказал:
– Покровитель бедных! Из всех нас один Бирбал велик умом. Он и должен ответить на ваш вопрос.
Падишах признал, что старик прав.
– Бирбал! Можешь ли ты сказать, сколько я стою, какой имею вес? – спросил Акбар.
Бирбал ответил рассудительно:
– Владыка мира! Это дело ювелиров, они ведь хорошие оценщики. Коли прикажете, я тотчас созову ювелиров, менял, ростовщиков со всего города.
Старик метил поймать в ловушку Бирбала, но угодил в нее сам: ведь он как раз был ювелиром.
По приказу падишаха во дворец созвали ювелиров, менял, ростовщиков со всего Дели. Они изрядно перетрусили, получив вдруг приказ явиться во дворец.
Речь к ним держал Бирбал:
– Господа ювелиры, менялы, ростовщики! Вас созвали для того, чтобы вы сообща решили: какой вес имеет падишах и сколько он стоит?
Ювелиры онемели, услышав такой вопрос. Никто не понимал, как можно определить цену и вес падишаха. Наконец старшина общины ювелиров взмолился:
– О покровитель бедных! Как только мы получили ваш приказ, то в тот же миг побежали сюда, сердца у нас колотятся от страха, никак еще в себя не придем. Если бы нам предоставили срок, мы бы посоветовались и дали верный ответ.
Падишах внял просьбе старшины и даже велел Бирбалу помочь ему. Бирбал увел ювелиров и менял в другую комнату. Там они долго судили, рядили, спорили, но так ничего и не придумали. Под конец Бирбал сказал:
– Это дело не простое, и сразу нам его не решить. Тут нужно время. Давайте попросим у падишаха пятнадцать дней сроку. Тринадцать дней каждый будет размышлять в одиночку, у себя дома, на четырнадцатый соберемся у меня, каждый скажет свое слово, составим сообща ответ и на пятнадцатый день доложим о нем падишаху. Уж за это время какое-то решение непременно появится.
Бирбал был единственной надеждой ювелиров – ведь никто из них не мог с ним умом равняться. Они согласились с Бирбалом и вернулись в совет. Все уселись на свои места, а старшина встал и сказал:
– Покровитель бедных! Мы не пришли к твердому решению, поэтому сделайте милость, дайте нам пятнадцать дней сроку, чтобы мы могли еще подумать.
– Да будет так! – ответил падишах. – Идите, даю вам пятнадцать дней сроку.
Ювелиры чувствовали себя как утопающий, который за соломинку хватается. Ведь речь шла об их жизни, на этом деле недолго было и голову потерять. Ювелиры поспешно разошлись по домам. Теперь они днем не знали покоя, а ночью – сна. Их одолевали тревожные мысли. И у Бирбала на душе было беспокойно, но через два дня он придумал, что делать.
Он отправился на монетный двор и приказал отлить несколько золотых монет весом на одну ратти [6] больше, чем обычно. Через несколько дней монеты были готовы. Бирбал положил их себе в кошелек.
На четырнадцатый день ювелиры собрались в доме Бирбала, и он сказал:
– Приходите завтра в назначенное время в шахский дворец и принесите с собой весы. Там увидите этот кошелек с золотыми монетами. Вынимайте монеты по одной и взвешивайте. Ту, что окажется тяжелее, чем положено, отложите в сторону – ее возьмет старшина. Он положит монету к ногам падишаха и скажет: «Владыка мира! Вот эта монета – ваша цена». Когда падишах спросит: «Неужели цена мне – одна эта монета?» – старшина должен ответить: «Ваше величество! Как эта монета на одну ратти тяжелее других монет, так и вы на одну ратти ценнее, чем другие люди». Если после этого падишах задаст еще вопросы, вы будете отвечать сообразно их смыслу.
Все обрадовались совету Бирбала и разошлись по домам. Впервые за много дней к ним в эту ночь пришла надежда сохранить свою жизнь, а с ней вернулся и сон.
На пятнадцатый день ювелиры собрались у Бирбала. Он захватил с собой кошелек с золотом, и все отправились во дворец.
Падишах с нетерпением ждал пятнадцатого дня. Он приказал раскинуть в саду за городом огромный шатер, где хватило бы места для всех жителей Дели – от простого люда до именитых купцов и ростовщиков.
В назначенный час начался дарбар [7]. Народу собралось много, все уселись на свои места – согласно чинам и званиям.
Посреди шатра стоял трон падишаха, а напротив были оставлены места для ювелиров.
Бирбал вошел один, а чуть погодя все вместе явились и ювелиры. Их рассадили полукругом; на земле перед ними лежал кошелек с золотыми монетами.