Страница:
Тогда Браун передвинула руку к другой части листа, а мисс Дамон заявила, что ей страшно и хочется плакать. Браун тем временем писала: «Помогите Д.», и, когда исследователь предположил, что это означает: «Успокойте Д.», написала: «Правильно». Исследователь немедленно вовлек мисс Дамон в обсуждение своих действий, и она проявляла к этому живой интерес, пока ей не показали прерванную линию. Здесь у нее снова появился страх; она сказала, что не может понять своих «странных ощущений», и начала их высмеивать.
Браун сразу же написала: «Чувствует себя лучше, спрашивайте», а потом добавила слог «con», который объявила неправильным. Подробный опрос, в котором активно участвовала мисс Дамон, выявил слова «подсознательный», «последующий», «последовательный», «последствия», которые мисс Браун объявила и верными и неверными. Мисс Дамон сразу же назвала ее сумасшедшей и лгуньей. Браун тут же отказалась писать что-либо за исключением «Не буду». Когда ее спросили: «Почему?», – Браун ответила: «Сердита». Мисс Дамон, прочитав это, сильно покраснела и в замешательстве объяснила: «Браун хочет, чтобы я извинилась», и смущенно добавила: – Извините меня, Браун!". Вопросы исследователя выявили, что Браун приняла извинения и теперь снова будет писать. Она непроизвольно написала: «Э., Э., Э.», как бы адресуясь непосредственно к исследователю, в то время как мисс Дамон весело обсуждала с ассистентом свое «невежественное поведение». Исследователь продолжал задавать свои вопросы, на что Браун ответила одним словом: «Спать». – «Почему?» – «Мешает». Пока Браун писала это последнее слово, мисс Дамон по-прежнему беседовала с ассистентом, не зная о том, что пишет Браун, но когда слово было закончено, мисс Дамон заявила: «Ну, Браун хочет меня наказать». Вопросы, обращенные непосредственно к мисс Дамон, показали, что у нее есть только «ощущение», что она должна быть наказана, и что у нее нет этому объяснений, кроме того, что ее извинение было неправильно предложено. Пока она объясняла, Браун написала: «Э., ждите!». Исследователь принял этот намек и загипнотизировал мисс Дамон, исключив ее как источник помех.
После этого удалось быстро достичь успеха относительно слов, написанных раньше. Браун исключила слово «подсознательный» и заявила, что слово «последующий» является одновременно и верным, и неверным. В этот момент мисс Дамон в ужасе проснулась, быстро пришла в себя и начала беседовать на различные темы, упомянув среди всего прочего, что ее дед был канадцем французского происхождения. Вскоре после этого Браун написала: «Спать». Исследователь подчинился команде и снова ввел мисс Дамон в состояние транса. Опрос показал, что использовались французские слова и опорным может быть слово «последовательный», «последующий» или что-то в этом роде. Мисс Дамон несколько раз просыпалась и снова засыпала, и каждый раз, когда она просыпалась, у нее на лице было выражение ужаса. Когда мы спросили мисс Браун о мисс Дамон, она объяснила, что мисс Дамон никак нельзя помочь, что ей необходимо испытать эти приступы страха, но она почувствует себя гораздо лучше, пережив этот ужас, связанный со словом, которое в данный момент проверяется. Пока мисс Браун выдавала эту информацию, экспериментатор старался не задавать наводящих вопросов.
В конце концов мисс Дамон проснулась в спокойном состоянии и спросила, что происходит, а Браун написала: «Расскажите». Осторожно, не зная, что именно говорить, исследователь указал на расшифрованные слова. Мисс Дамон с интересом заметила, что проблема, вероятно, в правильном написании французских слов. Когда она это говорила, мисс Браун написала всего лишь одно слово: «Смотрите!». Эту запись показали мисс Дамон, и все начали изучать слова, которые нетерпеливо писала мисс Браун. «Смотрите, смотрите, смотри» те". Внимание мисс Дамон обратили на это слово, и она заявила: «Да она, верно, имеет в виду, что нужно посмотреть это слово где-нибудь еще. Ну конечно, в словаре».
Мы страницу за страницей перелистывали словарь под аккомпанемент противоречивых ответов мисс Браун, пока она нетерпеливо не сказала: «Неверно!». Более тщательный осторожный расспрос выяснил, что в словаре было слово, похожее на слово Браун, и что хотя это и нужное слово с правильным правописанием, оно все же неверно, потому что Браун написала свое слово с ошибкой: «Никогда не знала правописания».
Получив команду записать свое слово, Браун написала французское слово «внезапно», за которым шло слово «последовательный», тоже по-французски. Когда Браун спросили, нужно ли слово «последовательный» для ее сообщения, она ничего не ответила, а мисс Дамон снова испугалась и полностью забыла о последних этапах исследования. Она быстро восстановила свое самочувствие и высказала несколько замечаний, звучащих так, будто она только что пробудилась из состояния транса.
Мы спросили Браун, не нашла ли она в словаре еще какое-нибудь слово, имеющее для нее важное значение. «Да». – «Ваше слово?» – «Да, только правописание другое». Здесь мисс Дамон прервала диалог, чтобы спросить у исследователя:
«Что он имеет в виду?» (очевидно, говоря о Браун). Оговорившись, она неожиданно побледнела и тут же забыла свой вопрос. На вопрос, какое слово она видела в словаре, Браун написала: «Niaise». Когда мисс Дамон заявила, что такого слова нет, что она никогда его не слышала, Браун написала: «Да, не знает его». Когда ее спросили, было ли это слово в ее автоматической записи, Браун написала: «Да». После вопроса: «Как узнали?» Браун ответила: «Дедушка». Выяснилось, что в возрасте трех лет мисс Дамон потерялась, и дедушка часто назвал ее «Niaise» («дурочка» по-французски). (Нужно сказать, что мисс Дамон ошибочно относила этот эпизод к возрасту четырех лет, но сам факт этого события не оспаривала.)
Браун возражала против того, чтобы дальнейшие вопросы шли в этом направлении, объяснив: «Б. боится, что Д. боится, что Б. скажет». Мисс Дамон удивилась, отрицала страх и заявила, что ей «ужасно интересно». Браун прокомментировала ее слова следующим образом: «Д. не знает». Прочитав это, мисс Дамон сказала: «Не сокращает ли он слова?». Исследователь сразу же спросил: «Браун, что вы думаете о последнем замечании Дамон? Объясните это». Браун написала: «Браун – она. Да – – –». Мисс Дамон с неослабевающим интересом следила за записью, спросила у секретаря, неужели она действительно сказала «он», а потом объяснила, что «да» – это первые две буквы ее фамилии, Дамон, а три черточки означают буквы м, о, н. Когда она закончила свое объяснение, Браун бросила карандаш, бумагу и книги на пол, а мисс Дамон, тяжело дыша, в ужасе заявила: «У Браун вспышка гнева, и она не может с ним справиться».
Никаких других сведений ни от мисс Браун, ни от мисс Дамон добиться не удалось. Наконец мисс Дамон умоляюще произнесла: «Пожалуйста, Браун, сообщи нам все». Браун ответила: «А вдруг у меня не получится?». Все тем же умоляющим тоном мисс Дамон спросила: «Браун, мы когда-нибудь узнаем?». Браун медленно написала: «Да». Услышав это, мисс Дамон откинулась назад в кресле, закрыла лицо руками и заплакала. Исследователь спросил: «Когда?» – «Не знаю». Заняв твердую, даже агрессивную позицию, исследователь заявил, что потрачено уже слишком много времени, что сейчас четыре часа пополудни, что у ассистента, как и у секретаря, на вечер назначено свидание и что нужно больше ответственности возложить на Эриксона, нужно ему больше доверять. Ассистент заявила, что свидание у нее назначено на восемь часов. В этот момент мисс Дамон пришла в себя, восстановила свой интерес и с восхищением прочла запись Браун: «7.30». Когда мисс Дамон попросила подтвердить это сообщение, Браун не обратила на нее никакого внимания, написав: «Э, спрашивайте, работайте». (Здесь Браун указала точное время, когда будет достигнуто полное понимание. Очень часто бывает полезным просить субъектов указать точное время, когда они что-то поймут, побуждая их назвать время ни слишком раннее, ни слишком отдаленное. По-видимому, это дает им определенную цель и облегчает задачу, настраивая на конечный момент решения, когда они обретут нужное понимание. Таким образом, у них появляется возможность подготовиться к этому пониманию.)
Был индуцирован транс, и мисс Дамон дали команду: «Браун хочет, чтобы вы посмотрели в зеркало и увидели». Почти сразу же после того как мисс Дамон поглядела в зеркало, в котором отражался потолок, у нее на лице появилось выражение сильного ужаса. Она пробудилась, рыдая, сжавшись в кресле, и, закрыв лицо руками, восклицала, что ей ужасно страшно, и жалобно просила помощи. Очевидно, на лице исследователя отразилась тревога, но, прежде чем он смог что-либо сказать, Браун написала: «Все в порядке, Э., Д. просто напугана. Так и должно быть. Потом почувствует себя лучше. Просто успокойте». Исследователь осторожно сделал несколько успокаивающих замечаний, пока Браун писала слово «Правильно», а мисс Дамон жалобно и слезливо выдавливала из себя: «Я так напугана, просто ужасно напугана».
Вскоре мисс Дамон пришла в себя и извинилась за свое «ребяческое поведение». В это же время Браун писала: «Теперь лучше; кристалл».
Процедура повторилась с такими же результатами, за исключением того, что на этот раз, прежде чем проснуться, субъект несколько раз взглянул в зеркало, потом откинулся назад, затем снова долго и пристально вглядывался в него, наконец, попытался что-то сказать, но проснулся, так и не произнеся ни слова. Вновь возникла паника, которая продолжалась двадцать минут, а Браун в это время писала, успокаивая исследователя, что «Д. вскоре почувствует себя лучше. Все будет хорошо. Д. вновь будет готова узнать, но она этого не знает».
Наконец, когда мисс Дамон успокоилась, извинившись, как и раньше, за свою эмоциональную вспышку, Браун опять написала: «Кристалл».
Был индуцирован еще один транс и внушено разглядывание кристалла. На этот раз, хотя мисс Дамон была заметно возбуждена, она в состоянии транса сообщила, что видит своего дедушку, и он произносит какое-то слово. Браун написала:
«Б. пугается, ужасно испугана», а мисс Дамой проснулась и спокойно спросила: «Сколько времени?», хотя на столе лежали часы экспериментатора. Не дожидаясь ответа, она взглянула на часы и правильно назвала время: 6.35, а Браун написала: «Д. все узнает в 7.30», «Д. расскажет давно забытое», «Б. не скажет», «Б. не скажет Д. до 7.30».
В этот момент мисс Дамон не к месту спросила: «Браун, как ваше первое имя?», а когда та не ответила, возбужденно сказала: «Он сошел с ума! Он! Боже!». Затем спокойно, но в явном замешательстве спросила Браун, почему она произнесла слово «он». Браун ответила: «Д., не так скоро, еще не готова». Когда мисс Дамон свистнула в ответ, Браун написала: «Д. не верит, потому что боится». Мисс Дамон заявила, что немного боялась раньше, но сейчас у нее нет чувства страха, и весь ее вид выражал удивление. Браун прокомментировала это так: «Д. не знает. Д. ошибается, Д. подготавливается, вскоре будет готова. А точнее – в 7.30. У Д. достаточно времени подготовиться».
Дамон усмехнулась, удивленно заявила, что она уже ко всему готова и не испытывает страха. Браун повторила свои комментарии и, наконец, заявила: «Б. скажет все в 7.30. Д. понимает; никто еще не понимает».
Неожиданно спор мисс Дамон и мисс Браун изменился по своему характеру, и у мисс Дамон явно возникло чувство опасения. Адресуясь к мисс Дамон, исследователь спросил, что случилось. Браун, удивляя мисс Дамон, ответила: «Д. слегка боится, Д. боится того, что собирается узнать это», – слово «это» она написала жирным шрифтом. ,
Мисс Дамон пыталась высмеять это объяснение, но ее беспокойство становилось все очевиднее, и она начала бороться с логикой различными заявлениями, теряя исходную точку и едва возвращаясь к ней.
Неожиданно мисс Дамон взглянула на часы и заметила, что уже 7.12. Пока она говорила, Браун написала: «7.21». Мисс Дамон возбужденно воскликнула: «Смотрите, она опять прибегла к реверсии».
У Браун спросили, почему она это сделала. Она объяснила это следующим образом: «Д. думает, что сейчас 7.07» (Дамон начала с этим спорить), «Э. не (понимает)», «Э. поймет позже». Дальнейших объяснений от нее получить не удалось. Пока Дамон размышляла над этим, Браун написала: «Д. начнет вспоминать это в 7.23».
Дамон: Это нелепо. Как она может говорить такие вещи? Мне нелегко вспоминать.
Браун: Б. изменила мнение Дамон.
Дамон: Она этого не сделает, она этого не сделает, мне нечего вспоминать.
Браун: Д. не знает, Б. изменит мнение Д.
Дамон: Это нелепо и смешно. Как будто я не узнала бы, если бы мое мнение начало меняться. – Она разрыдалась, но плакала недолго и потом робко спросила: – У меня есть причина бояться?
Браун: Да.
Браун (исследователю) Д. плачет. Не обращайте внимания, ничто ей сейчас не поможет. Д. почувствует себя лучше.
В 7.22.30, все еще плача, мисс Дамон заметила, что время бежит быстро, пришла в себя, стала отрицать, что ей есть что вспомнить и что она испугана, говорила, что ничего не вспомнит и т. д., переходя от удивления к опасениям и наоборот.
В 7.27.37 у мисс Дамон еще раз возникла сильная паника, ужас; она рыдала, съеживалась в кресле, жалобно говорила, что ей нечего вспоминать.
В 7.30 Браун, прерываемая рыданиями мисс Дамон, медленно написала: «Последствия поимки ондатры для маленькой дурочки», – после чего мисс Дамон расплакалась, вздрогнула и съежилась от страха, жалобно умоляя о помощи. Ровно в 7.35 она пришла в себя и заявила: «Я только что вспомнила историю, которую дедушка рассказывал нам, детям. Ондатра попала в кладовую. Все начали ее ловить, бросали в нее все, что попало под руку. – Я не имела в виду ничего того, что выделывала сейчас на бумаге моя рука». (Здесь необходимо дать некоторые объяснения ссылкам на различное время. 1) Браун обещала рассказать все в 7.30; 2) Вскоре после того как мисс Дамон упомянула, что уже 7.12, а Браун написала, что сейчас 7.21 (на что мисс Дамон заметила: «Смотрите, она опять переставила цифры»), Браун сразу же написала: «Дамон думает, что сейчас 7.07» и Дамон стала спорить с ней; 3) Браун заметила тогда: «Э. не (поймет). Э. поймет позже». За этим последовало заявление: «Дамон начнет вспоминать в 7.23»; 4) В 7.22.30 Дамон достаточно небрежно заметила: «Время идет быстро», но в 7.27.30 у нее возникла паника; 5) В 7.30 Браун написала важный материал, что Дамон осознала лишь до 7.35.
Объяснение таково: мисс Дамон взглянула на часы, которые лежали на столе, определила время как 7.12. Браун написала те же цифры, но поменяла их местами, тем самым привлекая внимание к минутам. Мисс Дамон заметила: «Смотрите, она перевернула их», на что Браун заметила: «Дамон знает, что сейчас 7.07», а потом быстро заявила, что исследователь сейчас не поймет, а поймет позже. Теперь нужно отметить, что 7.07 – точно на пять минут меньше, чем 7.12. Кроме того, было сделано заявление, что в 7.23 Дамон начнет вспоминать; но единственное, что произошло, – это замечание о времени, которое «бежит быстро». В 7.27.30 у мисс Дамон возникла паника, очевидно, опоздавшая на пять минут. В 7.30, точно в соответствии с обещанием «рассказать все», был написан полный материал, но Дамон не понимала этого до 7.35. Когда исследователь позже спросил Браун: «Почему вы не сдержали свое обещание в 7.30?», она ответила: «мои часы». Проверив часы мисс Дамон, исследователь обнаружил, что они ровно на пять минут отстают от часов, лежащих на столе. Когда это было замечено, рука Браун показала на ранее сделанную запись 7.07, а затем и на запись: «Э. не (понимает). Э. поймет позже».)
Исследователь спросил: «Ну, и что же все это значит?». Браун ответила: «Д. знает, Э. не понимает, говорила вам прежде».
Эриксон: «Вы согласитесь дать полное сообщение». Дамон прервала его словами: «Каждая неожиданная каталепсия является следствием поимки ондатры для маленькой дурочки». Эриксон: Это так? Браун: Нет. Эриксон: Что же это?
Дамон: Ее беспокоит правописание, дайте ей посмотреть в словаре.
После того как было, очевидно, наугад, перелистано много страниц, Браун написала несколько слов по-французски:
«subsequemment, subsiquent, susequent» (последовательно, следствие, последующий).
Эриксон: Это предложение?
Браун: Каждая последующая каталепсия – следствие поимки ондатры для маленькой дурочки. Эриксон: Первое предложение? Браун: Нет. Эриксон: Напишите первое.
Браун: Транс введет мою мышку или крысу антросия (antrosine)?
Дамон: Бедняжка не знает правописания. Браун: Antrosine, osine.
Дамон: Osine, asine. Так это же французское слово aussi (тоже). Браун: Да, aussi.
Эриксон: Два слова в antrosine? А первое?
Браун: Entrer (входить).
Эриксон: A rat (крыса)?
Браун: Musk rat (ондатра).
Эриксон: Настоящее предложение.
Браун: Транс, не входит ли в него и моя ондатра. Каждая следующая каталепсия – следствие поимки ондатры для маленькой дурочки.
Эриксон: Я не понимаю.
Браун: Д. понимает.
Объяснение мисс Дамон: «Теперь я знаю, что она имеет в виду, но раньше я не понимала. Теперь все ясно. Все, за исключением некоторых слов, означает очень многое. Каждое обозначает различные вещи. Видите ли, я думала, что интересуюсь каталепсией. Это была не каталепсия, а какое-то окоченение. Я была очень напугана эпизодом с ондатрой. Видите ли, я потерялась, когда мне было всего лишь четыре года. (Браун прервала ее и написала: „Три года“, и мисс Дамон согласилась с поправкой, объяснив, что, возможно, неправильно запомнила, а Браун прокомментировала: „Верно“.) И я тогда ужасно испугалась. Дедушка ругал меня, когда я вернулась домой; он назвал меня маленькой дурочкой (Браун написала „маленькая дурочка“ и указала карандашом на фразу, за которой следовал восклицательный знак), бранил меня и сказал, что я оставила дверь открытой, а я не оставляла. Я очень рассердилась на него и после назло ему оставляла открытыми двери в кладовую и в холодильник и даже заставляла своего брата делать так. Дедушка смеялся надо мной из-за того, что я потерялась, а потом рассказал мне о том, как сам потерялся однажды, а крыса попала в кладовую и все там испортила, и я подумала, что со мной произошло то же. Я была так напугана, что перепутала свою историю с дедушкиным рассказом. (Браун написала: „Маленькая дурочка думает, что она – ее дедушка“.) Я очень гневалась на дедушку, была так напугана, назло ему оставляла двери открытыми, и мне было интересно, попадется ли снова ондатра». И опять Браун написала: «Маленькая дурочка думает, что она – ее собственный дедушка». На этот раз мисс Дамон осознала наличие записи, прочла ее, засмеялась и сказала: «Помните, когда я назвала Браун „он“, а Браун написала „Да“. Теперь я могу это объяснить. Браун говорила вам, что я не знала, кем тогда была, потому что моего дедушка звали Давид. Как и мое, это имя начинается с букв „Да“, и в нем еще три буквы. Вот что имеет в виду Браун, когда говорит, что маленькая идиотка думает, будто она – „ее собственный дедушка“». (Настойчивость Браун и в данном случае знаменательна. Дважды она возвращала мисс Дамон к этой истории, написав: «Маленькая дурочка думает, что она дедушка», очевидно, для того, чтобы заставить Дамон задержаться мыслями на этом важном для нее случае.)
Эриксон: Нет, это все.
Браун: Да.
Мисс Дамон заметила ответ Браун и, покраснев, спросила:
«Браун, имеет ли это все какое-то отношение к дверям, которые меня так беспокоят?»
Браун: Да, расскажи.
Тогда мисс Дамон рассказала о своем страхе, говоря об этом в прошедшем времени. После этого она спросила: «Связано ли это с тем, что я не люблю кошек?»
Браун: Да.
Дамон: Каким образом?
Браун: Кошки преследуют крыс и охотятся за ними.
Дамон: Как я раньше объясняла свою ненависть к кошкам – я всегда считала, что ненавижу их потому, что видела, как кошка поймала дрозденка, ручного дрозденка. Но в действительности я не любила кошек потому, что они любят крыс, а мне крысы не нравятся. – Затем она восторженно воскликнула: – Теперь я знаю, почему мне всегда казалась ненормальной моя привязанность к белым мыши в лаборатории. Когда я играла с ними, я знала, что на самом деле не люблю их, но уговаривала себя, что люблю, и любила их как-то странно, беспокойно. (Здесь Браун написала: «Д. любила их, потому что не знала правды».) Я полагаю, что теперь с мышами все будет в порядке и я перестану быть такой сумасшедшей в их отношении.
За один сеанс, длившийся несколько часов, были вскрыты подавленные воспоминания о происшедшем в возрасте трех лет жизненном испытании, повлекшем за собой травму психики и полностью забытом.
Воспоминания удалось восстановить с помощью автоматического письма. Первоначальная автоматическая запись была неразборчивой, можно было узнать только несколько букв и слогов. Запись сопровождалась сильной преходящей паникой. Медленная и трудоемкая расшифровка одновременно вскрыла тайну самого невроза.
Далее автоматическая запись стала использоваться как метод ответа на вопросы о значении первоначальной автоматической записи. В конце концов были разбужены визуальные образы, заставившие субъекта под гипнозом разглядывать зеркало, которое отражало потолок.
В течение наблюдений было вскрыто совершенно неожиданное для субъекта раздвоение личности. Возможно, его наличие и может оказаться основным предварительным условием для успешного применения таких средств, как автоматическая запись, рисунок, разглядывание зеркала и т. п., которые, по-видимому, зависят от высокой степени истерической диссоциации. Вероятно также, что неожиданное присутствие второй личности, тесно связанной с остальной частью личности и в то же время полностью изолированной от нее, может объяснить некоторые автоматические действия.
С точки зрения психоанализа, автоматическая запись представляет особый интерес, потому что использует те же сжатые и замаскированные средства, как и те, с которыми мы имеем дело в языке сновидений. Это уже отмечалось Эриксоном и Кьюби. Нам кажется, что в некоторых определенных случаях автоматический рисунок и автоматическое письмо могут оказаться дополнительным методом подхода к бессознательному, методом, который зависит от принципов интерпретации, хорошо известных из анализа сновидений. В особых обстоятельствах эти средств могут оказаться более эффективными, чем обычные технические процедуры.
Столь же интересно и применение разглядывания зеркала под гипнозом. При взаимодействии двух основных личностей и с помощью вопросов исследователя, на которые путем автоматического письма отвечает вторая личность, была уже проделана большая работа по выявлению значения некоторых фрагментов первоначальной автоматической записи. Постепенно выяснилось, что содержание, лежащее за этой записью, отмечено непереносимым страхом, но с помощью только этих процедур оказалось невозможным перевести эту запись на ясный, понятный язык и выявить первоначальные события, лежащие в основе паники. Предварительные этапы, по-видимому, послужили созданию ситуации, в которой субъект постепенно почувствовал себя в безопасности под защитой своей второй личности и исследователя. Когда субъект становится достаточно спокойным, он может смотреть в лицо источникам своего страха и, в конце концов, восстанавливает утраченные воспоминания, разглядывая под гипнозом зеркало. Особенно нужно отметить, что использовать такое средство предложила вторая личность.
Применение гипноза также заслуживает дополнительного анализа. Гипноз пользуется такой плохой репутацией, что мы часто забываем, чем ему обязан весь психоанализ. Первые записи Фрейда полны ссылок и намеков на различные явления гипноза. Однако постепенно все ссылки на проблемы, с которыми сталкивают нас эти явления, исчезли, если только не упомянуть о работах по групповой психологии и анализу Эго, изданных в 1921 году в Германии. Тут стало очевидным, что негативное отношение к гипнозу, вызванное терапевтическими неудачами и неумеренным коммерческим потреблением, лишило мысли Фрейда серьезного научного значения даже в качестве предмета аналитического изучения. Однако, вопреки его отрицательному отношению к применению гипноза, Фрейд в свое время писал о гипнозе так: «Он… оживляет в подсознательном этапы ранней истории семьи человека». Смысл этой фразы состоит в том, что гипнотические явления универсальны и их следует учитывать во всех попытках понять неврозы. Если это отвечает истине, то тогда изучение гипнотических методов – обязанность психоаналитика и ему следует обратиться к первоисточнику оригинального драматического подсознательного материала, из которого сам Фрейд получил свой первый толчок к гипнозу.
Браун сразу же написала: «Чувствует себя лучше, спрашивайте», а потом добавила слог «con», который объявила неправильным. Подробный опрос, в котором активно участвовала мисс Дамон, выявил слова «подсознательный», «последующий», «последовательный», «последствия», которые мисс Браун объявила и верными и неверными. Мисс Дамон сразу же назвала ее сумасшедшей и лгуньей. Браун тут же отказалась писать что-либо за исключением «Не буду». Когда ее спросили: «Почему?», – Браун ответила: «Сердита». Мисс Дамон, прочитав это, сильно покраснела и в замешательстве объяснила: «Браун хочет, чтобы я извинилась», и смущенно добавила: – Извините меня, Браун!". Вопросы исследователя выявили, что Браун приняла извинения и теперь снова будет писать. Она непроизвольно написала: «Э., Э., Э.», как бы адресуясь непосредственно к исследователю, в то время как мисс Дамон весело обсуждала с ассистентом свое «невежественное поведение». Исследователь продолжал задавать свои вопросы, на что Браун ответила одним словом: «Спать». – «Почему?» – «Мешает». Пока Браун писала это последнее слово, мисс Дамон по-прежнему беседовала с ассистентом, не зная о том, что пишет Браун, но когда слово было закончено, мисс Дамон заявила: «Ну, Браун хочет меня наказать». Вопросы, обращенные непосредственно к мисс Дамон, показали, что у нее есть только «ощущение», что она должна быть наказана, и что у нее нет этому объяснений, кроме того, что ее извинение было неправильно предложено. Пока она объясняла, Браун написала: «Э., ждите!». Исследователь принял этот намек и загипнотизировал мисс Дамон, исключив ее как источник помех.
После этого удалось быстро достичь успеха относительно слов, написанных раньше. Браун исключила слово «подсознательный» и заявила, что слово «последующий» является одновременно и верным, и неверным. В этот момент мисс Дамон в ужасе проснулась, быстро пришла в себя и начала беседовать на различные темы, упомянув среди всего прочего, что ее дед был канадцем французского происхождения. Вскоре после этого Браун написала: «Спать». Исследователь подчинился команде и снова ввел мисс Дамон в состояние транса. Опрос показал, что использовались французские слова и опорным может быть слово «последовательный», «последующий» или что-то в этом роде. Мисс Дамон несколько раз просыпалась и снова засыпала, и каждый раз, когда она просыпалась, у нее на лице было выражение ужаса. Когда мы спросили мисс Браун о мисс Дамон, она объяснила, что мисс Дамон никак нельзя помочь, что ей необходимо испытать эти приступы страха, но она почувствует себя гораздо лучше, пережив этот ужас, связанный со словом, которое в данный момент проверяется. Пока мисс Браун выдавала эту информацию, экспериментатор старался не задавать наводящих вопросов.
В конце концов мисс Дамон проснулась в спокойном состоянии и спросила, что происходит, а Браун написала: «Расскажите». Осторожно, не зная, что именно говорить, исследователь указал на расшифрованные слова. Мисс Дамон с интересом заметила, что проблема, вероятно, в правильном написании французских слов. Когда она это говорила, мисс Браун написала всего лишь одно слово: «Смотрите!». Эту запись показали мисс Дамон, и все начали изучать слова, которые нетерпеливо писала мисс Браун. «Смотрите, смотрите, смотри» те". Внимание мисс Дамон обратили на это слово, и она заявила: «Да она, верно, имеет в виду, что нужно посмотреть это слово где-нибудь еще. Ну конечно, в словаре».
Мы страницу за страницей перелистывали словарь под аккомпанемент противоречивых ответов мисс Браун, пока она нетерпеливо не сказала: «Неверно!». Более тщательный осторожный расспрос выяснил, что в словаре было слово, похожее на слово Браун, и что хотя это и нужное слово с правильным правописанием, оно все же неверно, потому что Браун написала свое слово с ошибкой: «Никогда не знала правописания».
Получив команду записать свое слово, Браун написала французское слово «внезапно», за которым шло слово «последовательный», тоже по-французски. Когда Браун спросили, нужно ли слово «последовательный» для ее сообщения, она ничего не ответила, а мисс Дамон снова испугалась и полностью забыла о последних этапах исследования. Она быстро восстановила свое самочувствие и высказала несколько замечаний, звучащих так, будто она только что пробудилась из состояния транса.
Мы спросили Браун, не нашла ли она в словаре еще какое-нибудь слово, имеющее для нее важное значение. «Да». – «Ваше слово?» – «Да, только правописание другое». Здесь мисс Дамон прервала диалог, чтобы спросить у исследователя:
«Что он имеет в виду?» (очевидно, говоря о Браун). Оговорившись, она неожиданно побледнела и тут же забыла свой вопрос. На вопрос, какое слово она видела в словаре, Браун написала: «Niaise». Когда мисс Дамон заявила, что такого слова нет, что она никогда его не слышала, Браун написала: «Да, не знает его». Когда ее спросили, было ли это слово в ее автоматической записи, Браун написала: «Да». После вопроса: «Как узнали?» Браун ответила: «Дедушка». Выяснилось, что в возрасте трех лет мисс Дамон потерялась, и дедушка часто назвал ее «Niaise» («дурочка» по-французски). (Нужно сказать, что мисс Дамон ошибочно относила этот эпизод к возрасту четырех лет, но сам факт этого события не оспаривала.)
Браун возражала против того, чтобы дальнейшие вопросы шли в этом направлении, объяснив: «Б. боится, что Д. боится, что Б. скажет». Мисс Дамон удивилась, отрицала страх и заявила, что ей «ужасно интересно». Браун прокомментировала ее слова следующим образом: «Д. не знает». Прочитав это, мисс Дамон сказала: «Не сокращает ли он слова?». Исследователь сразу же спросил: «Браун, что вы думаете о последнем замечании Дамон? Объясните это». Браун написала: «Браун – она. Да – – –». Мисс Дамон с неослабевающим интересом следила за записью, спросила у секретаря, неужели она действительно сказала «он», а потом объяснила, что «да» – это первые две буквы ее фамилии, Дамон, а три черточки означают буквы м, о, н. Когда она закончила свое объяснение, Браун бросила карандаш, бумагу и книги на пол, а мисс Дамон, тяжело дыша, в ужасе заявила: «У Браун вспышка гнева, и она не может с ним справиться».
Никаких других сведений ни от мисс Браун, ни от мисс Дамон добиться не удалось. Наконец мисс Дамон умоляюще произнесла: «Пожалуйста, Браун, сообщи нам все». Браун ответила: «А вдруг у меня не получится?». Все тем же умоляющим тоном мисс Дамон спросила: «Браун, мы когда-нибудь узнаем?». Браун медленно написала: «Да». Услышав это, мисс Дамон откинулась назад в кресле, закрыла лицо руками и заплакала. Исследователь спросил: «Когда?» – «Не знаю». Заняв твердую, даже агрессивную позицию, исследователь заявил, что потрачено уже слишком много времени, что сейчас четыре часа пополудни, что у ассистента, как и у секретаря, на вечер назначено свидание и что нужно больше ответственности возложить на Эриксона, нужно ему больше доверять. Ассистент заявила, что свидание у нее назначено на восемь часов. В этот момент мисс Дамон пришла в себя, восстановила свой интерес и с восхищением прочла запись Браун: «7.30». Когда мисс Дамон попросила подтвердить это сообщение, Браун не обратила на нее никакого внимания, написав: «Э, спрашивайте, работайте». (Здесь Браун указала точное время, когда будет достигнуто полное понимание. Очень часто бывает полезным просить субъектов указать точное время, когда они что-то поймут, побуждая их назвать время ни слишком раннее, ни слишком отдаленное. По-видимому, это дает им определенную цель и облегчает задачу, настраивая на конечный момент решения, когда они обретут нужное понимание. Таким образом, у них появляется возможность подготовиться к этому пониманию.)
Применение зеркала как «магического кристалла» для выявления визуальных воспоминаний
Когда у Браун спросили: «Каким образом?», она написала: «Волшебный кристалл». Мисс Дамон объяснила, что Браун, вероятно, хочет, чтобы она посмотрела в «магический кристалл», но это нелепо, ведь она не знает, как это делается, хотя и слышала об этом, так что у нее едва ли что-нибудь получится. Браун ответила: «Ждите».Был индуцирован транс, и мисс Дамон дали команду: «Браун хочет, чтобы вы посмотрели в зеркало и увидели». Почти сразу же после того как мисс Дамон поглядела в зеркало, в котором отражался потолок, у нее на лице появилось выражение сильного ужаса. Она пробудилась, рыдая, сжавшись в кресле, и, закрыв лицо руками, восклицала, что ей ужасно страшно, и жалобно просила помощи. Очевидно, на лице исследователя отразилась тревога, но, прежде чем он смог что-либо сказать, Браун написала: «Все в порядке, Э., Д. просто напугана. Так и должно быть. Потом почувствует себя лучше. Просто успокойте». Исследователь осторожно сделал несколько успокаивающих замечаний, пока Браун писала слово «Правильно», а мисс Дамон жалобно и слезливо выдавливала из себя: «Я так напугана, просто ужасно напугана».
Вскоре мисс Дамон пришла в себя и извинилась за свое «ребяческое поведение». В это же время Браун писала: «Теперь лучше; кристалл».
Процедура повторилась с такими же результатами, за исключением того, что на этот раз, прежде чем проснуться, субъект несколько раз взглянул в зеркало, потом откинулся назад, затем снова долго и пристально вглядывался в него, наконец, попытался что-то сказать, но проснулся, так и не произнеся ни слова. Вновь возникла паника, которая продолжалась двадцать минут, а Браун в это время писала, успокаивая исследователя, что «Д. вскоре почувствует себя лучше. Все будет хорошо. Д. вновь будет готова узнать, но она этого не знает».
Наконец, когда мисс Дамон успокоилась, извинившись, как и раньше, за свою эмоциональную вспышку, Браун опять написала: «Кристалл».
Был индуцирован еще один транс и внушено разглядывание кристалла. На этот раз, хотя мисс Дамон была заметно возбуждена, она в состоянии транса сообщила, что видит своего дедушку, и он произносит какое-то слово. Браун написала:
«Б. пугается, ужасно испугана», а мисс Дамой проснулась и спокойно спросила: «Сколько времени?», хотя на столе лежали часы экспериментатора. Не дожидаясь ответа, она взглянула на часы и правильно назвала время: 6.35, а Браун написала: «Д. все узнает в 7.30», «Д. расскажет давно забытое», «Б. не скажет», «Б. не скажет Д. до 7.30».
В этот момент мисс Дамон не к месту спросила: «Браун, как ваше первое имя?», а когда та не ответила, возбужденно сказала: «Он сошел с ума! Он! Боже!». Затем спокойно, но в явном замешательстве спросила Браун, почему она произнесла слово «он». Браун ответила: «Д., не так скоро, еще не готова». Когда мисс Дамон свистнула в ответ, Браун написала: «Д. не верит, потому что боится». Мисс Дамон заявила, что немного боялась раньше, но сейчас у нее нет чувства страха, и весь ее вид выражал удивление. Браун прокомментировала это так: «Д. не знает. Д. ошибается, Д. подготавливается, вскоре будет готова. А точнее – в 7.30. У Д. достаточно времени подготовиться».
Дамон усмехнулась, удивленно заявила, что она уже ко всему готова и не испытывает страха. Браун повторила свои комментарии и, наконец, заявила: «Б. скажет все в 7.30. Д. понимает; никто еще не понимает».
Неожиданно спор мисс Дамон и мисс Браун изменился по своему характеру, и у мисс Дамон явно возникло чувство опасения. Адресуясь к мисс Дамон, исследователь спросил, что случилось. Браун, удивляя мисс Дамон, ответила: «Д. слегка боится, Д. боится того, что собирается узнать это», – слово «это» она написала жирным шрифтом. ,
Мисс Дамон пыталась высмеять это объяснение, но ее беспокойство становилось все очевиднее, и она начала бороться с логикой различными заявлениями, теряя исходную точку и едва возвращаясь к ней.
Неожиданно мисс Дамон взглянула на часы и заметила, что уже 7.12. Пока она говорила, Браун написала: «7.21». Мисс Дамон возбужденно воскликнула: «Смотрите, она опять прибегла к реверсии».
У Браун спросили, почему она это сделала. Она объяснила это следующим образом: «Д. думает, что сейчас 7.07» (Дамон начала с этим спорить), «Э. не (понимает)», «Э. поймет позже». Дальнейших объяснений от нее получить не удалось. Пока Дамон размышляла над этим, Браун написала: «Д. начнет вспоминать это в 7.23».
Дамон: Это нелепо. Как она может говорить такие вещи? Мне нелегко вспоминать.
Браун: Б. изменила мнение Дамон.
Дамон: Она этого не сделает, она этого не сделает, мне нечего вспоминать.
Браун: Д. не знает, Б. изменит мнение Д.
Дамон: Это нелепо и смешно. Как будто я не узнала бы, если бы мое мнение начало меняться. – Она разрыдалась, но плакала недолго и потом робко спросила: – У меня есть причина бояться?
Браун: Да.
Браун (исследователю) Д. плачет. Не обращайте внимания, ничто ей сейчас не поможет. Д. почувствует себя лучше.
В 7.22.30, все еще плача, мисс Дамон заметила, что время бежит быстро, пришла в себя, стала отрицать, что ей есть что вспомнить и что она испугана, говорила, что ничего не вспомнит и т. д., переходя от удивления к опасениям и наоборот.
В 7.27.37 у мисс Дамон еще раз возникла сильная паника, ужас; она рыдала, съеживалась в кресле, жалобно говорила, что ей нечего вспоминать.
В 7.30 Браун, прерываемая рыданиями мисс Дамон, медленно написала: «Последствия поимки ондатры для маленькой дурочки», – после чего мисс Дамон расплакалась, вздрогнула и съежилась от страха, жалобно умоляя о помощи. Ровно в 7.35 она пришла в себя и заявила: «Я только что вспомнила историю, которую дедушка рассказывал нам, детям. Ондатра попала в кладовую. Все начали ее ловить, бросали в нее все, что попало под руку. – Я не имела в виду ничего того, что выделывала сейчас на бумаге моя рука». (Здесь необходимо дать некоторые объяснения ссылкам на различное время. 1) Браун обещала рассказать все в 7.30; 2) Вскоре после того как мисс Дамон упомянула, что уже 7.12, а Браун написала, что сейчас 7.21 (на что мисс Дамон заметила: «Смотрите, она опять переставила цифры»), Браун сразу же написала: «Дамон думает, что сейчас 7.07» и Дамон стала спорить с ней; 3) Браун заметила тогда: «Э. не (поймет). Э. поймет позже». За этим последовало заявление: «Дамон начнет вспоминать в 7.23»; 4) В 7.22.30 Дамон достаточно небрежно заметила: «Время идет быстро», но в 7.27.30 у нее возникла паника; 5) В 7.30 Браун написала важный материал, что Дамон осознала лишь до 7.35.
Объяснение таково: мисс Дамон взглянула на часы, которые лежали на столе, определила время как 7.12. Браун написала те же цифры, но поменяла их местами, тем самым привлекая внимание к минутам. Мисс Дамон заметила: «Смотрите, она перевернула их», на что Браун заметила: «Дамон знает, что сейчас 7.07», а потом быстро заявила, что исследователь сейчас не поймет, а поймет позже. Теперь нужно отметить, что 7.07 – точно на пять минут меньше, чем 7.12. Кроме того, было сделано заявление, что в 7.23 Дамон начнет вспоминать; но единственное, что произошло, – это замечание о времени, которое «бежит быстро». В 7.27.30 у мисс Дамон возникла паника, очевидно, опоздавшая на пять минут. В 7.30, точно в соответствии с обещанием «рассказать все», был написан полный материал, но Дамон не понимала этого до 7.35. Когда исследователь позже спросил Браун: «Почему вы не сдержали свое обещание в 7.30?», она ответила: «мои часы». Проверив часы мисс Дамон, исследователь обнаружил, что они ровно на пять минут отстают от часов, лежащих на столе. Когда это было замечено, рука Браун показала на ранее сделанную запись 7.07, а затем и на запись: «Э. не (понимает). Э. поймет позже».)
Исследователь спросил: «Ну, и что же все это значит?». Браун ответила: «Д. знает, Э. не понимает, говорила вам прежде».
Эриксон: «Вы согласитесь дать полное сообщение». Дамон прервала его словами: «Каждая неожиданная каталепсия является следствием поимки ондатры для маленькой дурочки». Эриксон: Это так? Браун: Нет. Эриксон: Что же это?
Дамон: Ее беспокоит правописание, дайте ей посмотреть в словаре.
После того как было, очевидно, наугад, перелистано много страниц, Браун написала несколько слов по-французски:
«subsequemment, subsiquent, susequent» (последовательно, следствие, последующий).
Эриксон: Это предложение?
Браун: Каждая последующая каталепсия – следствие поимки ондатры для маленькой дурочки. Эриксон: Первое предложение? Браун: Нет. Эриксон: Напишите первое.
Браун: Транс введет мою мышку или крысу антросия (antrosine)?
Дамон: Бедняжка не знает правописания. Браун: Antrosine, osine.
Дамон: Osine, asine. Так это же французское слово aussi (тоже). Браун: Да, aussi.
Эриксон: Два слова в antrosine? А первое?
Браун: Entrer (входить).
Эриксон: A rat (крыса)?
Браун: Musk rat (ондатра).
Эриксон: Настоящее предложение.
Браун: Транс, не входит ли в него и моя ондатра. Каждая следующая каталепсия – следствие поимки ондатры для маленькой дурочки.
Эриксон: Я не понимаю.
Браун: Д. понимает.
Объяснение мисс Дамон: «Теперь я знаю, что она имеет в виду, но раньше я не понимала. Теперь все ясно. Все, за исключением некоторых слов, означает очень многое. Каждое обозначает различные вещи. Видите ли, я думала, что интересуюсь каталепсией. Это была не каталепсия, а какое-то окоченение. Я была очень напугана эпизодом с ондатрой. Видите ли, я потерялась, когда мне было всего лишь четыре года. (Браун прервала ее и написала: „Три года“, и мисс Дамон согласилась с поправкой, объяснив, что, возможно, неправильно запомнила, а Браун прокомментировала: „Верно“.) И я тогда ужасно испугалась. Дедушка ругал меня, когда я вернулась домой; он назвал меня маленькой дурочкой (Браун написала „маленькая дурочка“ и указала карандашом на фразу, за которой следовал восклицательный знак), бранил меня и сказал, что я оставила дверь открытой, а я не оставляла. Я очень рассердилась на него и после назло ему оставляла открытыми двери в кладовую и в холодильник и даже заставляла своего брата делать так. Дедушка смеялся надо мной из-за того, что я потерялась, а потом рассказал мне о том, как сам потерялся однажды, а крыса попала в кладовую и все там испортила, и я подумала, что со мной произошло то же. Я была так напугана, что перепутала свою историю с дедушкиным рассказом. (Браун написала: „Маленькая дурочка думает, что она – ее дедушка“.) Я очень гневалась на дедушку, была так напугана, назло ему оставляла двери открытыми, и мне было интересно, попадется ли снова ондатра». И опять Браун написала: «Маленькая дурочка думает, что она – ее собственный дедушка». На этот раз мисс Дамон осознала наличие записи, прочла ее, засмеялась и сказала: «Помните, когда я назвала Браун „он“, а Браун написала „Да“. Теперь я могу это объяснить. Браун говорила вам, что я не знала, кем тогда была, потому что моего дедушка звали Давид. Как и мое, это имя начинается с букв „Да“, и в нем еще три буквы. Вот что имеет в виду Браун, когда говорит, что маленькая идиотка думает, будто она – „ее собственный дедушка“». (Настойчивость Браун и в данном случае знаменательна. Дважды она возвращала мисс Дамон к этой истории, написав: «Маленькая дурочка думает, что она дедушка», очевидно, для того, чтобы заставить Дамон задержаться мыслями на этом важном для нее случае.)
Эриксон: Нет, это все.
Браун: Да.
Мисс Дамон заметила ответ Браун и, покраснев, спросила:
«Браун, имеет ли это все какое-то отношение к дверям, которые меня так беспокоят?»
Браун: Да, расскажи.
Тогда мисс Дамон рассказала о своем страхе, говоря об этом в прошедшем времени. После этого она спросила: «Связано ли это с тем, что я не люблю кошек?»
Браун: Да.
Дамон: Каким образом?
Браун: Кошки преследуют крыс и охотятся за ними.
Дамон: Как я раньше объясняла свою ненависть к кошкам – я всегда считала, что ненавижу их потому, что видела, как кошка поймала дрозденка, ручного дрозденка. Но в действительности я не любила кошек потому, что они любят крыс, а мне крысы не нравятся. – Затем она восторженно воскликнула: – Теперь я знаю, почему мне всегда казалась ненормальной моя привязанность к белым мыши в лаборатории. Когда я играла с ними, я знала, что на самом деле не люблю их, но уговаривала себя, что люблю, и любила их как-то странно, беспокойно. (Здесь Браун написала: «Д. любила их, потому что не знала правды».) Я полагаю, что теперь с мышами все будет в порядке и я перестану быть такой сумасшедшей в их отношении.
Анализ ситуации
Эта история выдвигает интересные проблемы, связанные с работой подсознания, и различные технические подходы к их решению.За один сеанс, длившийся несколько часов, были вскрыты подавленные воспоминания о происшедшем в возрасте трех лет жизненном испытании, повлекшем за собой травму психики и полностью забытом.
Воспоминания удалось восстановить с помощью автоматического письма. Первоначальная автоматическая запись была неразборчивой, можно было узнать только несколько букв и слогов. Запись сопровождалась сильной преходящей паникой. Медленная и трудоемкая расшифровка одновременно вскрыла тайну самого невроза.
Далее автоматическая запись стала использоваться как метод ответа на вопросы о значении первоначальной автоматической записи. В конце концов были разбужены визуальные образы, заставившие субъекта под гипнозом разглядывать зеркало, которое отражало потолок.
В течение наблюдений было вскрыто совершенно неожиданное для субъекта раздвоение личности. Возможно, его наличие и может оказаться основным предварительным условием для успешного применения таких средств, как автоматическая запись, рисунок, разглядывание зеркала и т. п., которые, по-видимому, зависят от высокой степени истерической диссоциации. Вероятно также, что неожиданное присутствие второй личности, тесно связанной с остальной частью личности и в то же время полностью изолированной от нее, может объяснить некоторые автоматические действия.
С точки зрения психоанализа, автоматическая запись представляет особый интерес, потому что использует те же сжатые и замаскированные средства, как и те, с которыми мы имеем дело в языке сновидений. Это уже отмечалось Эриксоном и Кьюби. Нам кажется, что в некоторых определенных случаях автоматический рисунок и автоматическое письмо могут оказаться дополнительным методом подхода к бессознательному, методом, который зависит от принципов интерпретации, хорошо известных из анализа сновидений. В особых обстоятельствах эти средств могут оказаться более эффективными, чем обычные технические процедуры.
Столь же интересно и применение разглядывания зеркала под гипнозом. При взаимодействии двух основных личностей и с помощью вопросов исследователя, на которые путем автоматического письма отвечает вторая личность, была уже проделана большая работа по выявлению значения некоторых фрагментов первоначальной автоматической записи. Постепенно выяснилось, что содержание, лежащее за этой записью, отмечено непереносимым страхом, но с помощью только этих процедур оказалось невозможным перевести эту запись на ясный, понятный язык и выявить первоначальные события, лежащие в основе паники. Предварительные этапы, по-видимому, послужили созданию ситуации, в которой субъект постепенно почувствовал себя в безопасности под защитой своей второй личности и исследователя. Когда субъект становится достаточно спокойным, он может смотреть в лицо источникам своего страха и, в конце концов, восстанавливает утраченные воспоминания, разглядывая под гипнозом зеркало. Особенно нужно отметить, что использовать такое средство предложила вторая личность.
Применение гипноза также заслуживает дополнительного анализа. Гипноз пользуется такой плохой репутацией, что мы часто забываем, чем ему обязан весь психоанализ. Первые записи Фрейда полны ссылок и намеков на различные явления гипноза. Однако постепенно все ссылки на проблемы, с которыми сталкивают нас эти явления, исчезли, если только не упомянуть о работах по групповой психологии и анализу Эго, изданных в 1921 году в Германии. Тут стало очевидным, что негативное отношение к гипнозу, вызванное терапевтическими неудачами и неумеренным коммерческим потреблением, лишило мысли Фрейда серьезного научного значения даже в качестве предмета аналитического изучения. Однако, вопреки его отрицательному отношению к применению гипноза, Фрейд в свое время писал о гипнозе так: «Он… оживляет в подсознательном этапы ранней истории семьи человека». Смысл этой фразы состоит в том, что гипнотические явления универсальны и их следует учитывать во всех попытках понять неврозы. Если это отвечает истине, то тогда изучение гипнотических методов – обязанность психоаналитика и ему следует обратиться к первоисточнику оригинального драматического подсознательного материала, из которого сам Фрейд получил свой первый толчок к гипнозу.