Ермак Александр. Записки озабоченного (Гормональный репортаж)

   И от Виолы: "Хомо сапиенс, я согласна под Генделя..."
   И от "Твоя Я":
   "Вот я на цыпочках, тянусь, тянусь,
   Лови меня,
   Твоя я, я - твоя..."
   Ага, есть еще послание и от совсем новенькой "физиологички": "С шашкой наголо", мои ножны в твоем распоряжении. Анюта (26 лет, глаза голубые, 172 см, грудь - есть)".
   Особенно приятно, что грудь есть...
   Итак, что у нас с графиком получается:
   Суббота-Зверюшка,
   Вторник - Ласка,
   Далее можем предложить следующий вариант:
   Суббота (воскресение)- Ольга,
   Вторник (среда)- Ника,
   Суббота (воскресение)- Виола.
   Вторник (среда)- "Твоя я".
   В резерве на подмене - Анюта.
   Да, блин - нехилый график выстроился. Прям как на работу ходить. Но справлюсь, в удовольствие все-таки. Пока, по крайней мере.
   А вот ни от одной Мерлин писем нет. Значит, и не существует их больше, кроме моей настенкевисящей...
   Остаток пятницы и часть субботы корплю над своим материалом об энерготарифах. Дело в общем спорится, и на следующей неделе наверняка сдам. Порадую редактора. Да и себя - гонораром.
   Ага, пора ехать на Пушкинскую к Зверюшке.
   Топчусь под памятником. Выходит из подземного перехода невысокая, пухленькая, в красном шарфике, блондинка.
   - Извиняюсь. Зверюшка?
   Она смеется:
   - Можешь звать меня Верунчик.
   Зверюшка прямиком везет меня к себе домой. Метро, автобус, лифт, квартира. Усаживает на кухне. Так вот легко в дом заводит первого встречного? Неужели такая простая? А чего тогда просто адрес не дала сразу? Боялась, что заблужусь? Или все-таки хотела на меня предварительно глянуть?...
   Вера суетится у стола и плиты. Наливает мне чая. Нюхаю - с мятой. Выставляет огромную тарелку с пончиками. Вкусно!!!
   Уминаю пончики. Когда я последний раз такие ел. ТАКИЕ - никогда! Да, женщины пытались найти путь к моему сердцу через желудок. Пекли всякие торты. Салаты строгали бог знает из чего. Но таких пончиков - никто, никогда.
   Я смотрю на Верунчика. Да она и сама похожа на пончик. Вскипаю, как лис, приметивший колобка. Встаю, прижимаю ее. Точно, эта девушка и на ощупь мягка необычайно.
   Верунчик попискивает:
   - Кровать у меня там, - ведет в спальню.
   Выкатываю ее из одежек. Под нами пуховая перина - нынче это такая редкость.
   - Колобок-колобок, я тебя съем.
   - Съешь, съешь меня...
   - Ням-ням...
   И вот уже укатали Сивку Верунчиковы горки. Я притомился, а главное проголодался.
   - У тебя там пончики остались?
   Вот ведь хохотушка, смеется:
   - Сейчас, сейчас...
   Притащила в постель тарелку. С котлетами.
   - Ммм...
   И таких котлет я отродясь не ведал. И эта женщина одна?! Ищет ласки через сомнительный раздел интернета...
   - Верунчик, да вокруг тебя должен рой мужиков виться.
   Она погрустнела:
   - Да, была я замужем. И так, без регистрации было несколько. Только, что первый, что все остальные - алкаши. Толстая я.
   Я погладил ее по животу и ниже:
   - Какая же ты толстая. Мягкая и пушистая...
   Усмехнулась, кажется:
   - Нормальные на меня не заглядываются...
   - А я?
   - А по началу все кажутся нормальными...
   Вот и поговорили.
   Верунчик кормила меня с руки. Я насыщался и грузнел, и мягчел. И мне вспомнился Одиссей (кажется), который надолго застрял на острове наслаждений. Пил, ел и еще кое-чем занимался, не замечая, как летит время.
   Да, я остался у Веры и на ночь, и на день воскресенья, и еще на ночь. Хорошо, что ей в понедельник надо было идти на работу.
   На прощание Верунчик накормила меня пирогом с рябчиком. Недоеденный кусок завернула с собой:
   - Покушаешь, может меня вспомнишь.
   - Да разве ж такое наслаждение можно забыть.
   Я обещал вернуться. И ей. И, кажется, себе. Господи, есть же в мире Женщины!
   Ко вторнику я вполне переварил все вкусности выходных дней и был готов к новым деликатесам. Но с Лаской мы в этот день не свиделись. Она перенесла встречу на среду - что-то у нее с работой. А может тоже, как и я, по графику живет?
   Что ж, зато в освободившийся вторник можно добить статью об энерготарифах. Пора сдавать уже, пора. И даже Мерлин, кажется, смотрит на меня взглядом моего редактора: "Где материал? Я тебя спрашиваю".
   К вечеру закончил. Отослал по электронке в редакцию. Теперь можно с чистой совестью посветить время Ласке. Весь завтрашний день.
   С утра побрился и стал как новый. Отзвонил редактору: со статьей полный ажур. Он тут же заказал мне новый материал: о проблемах поддержания чистоты в Москве. Не ахти как интересно, но это моя работа. И хотя в голове у меня сплошь мысли о предстоящей Ласке, заставил себя соизволить потрудиться. Продумал план действий. Наметил, куда сходить, с кем пообщаться: в машинный парк, поговорить с рабочими и начальством, обсудить механизацию, побывать на ночной уборке и т.д.
   Глянул по теме в интернет. Позвонил по тем местам, куда предстояло съездить на интервью. За сим и скоротал денек. В семь, как и договаривались, стою на Твербуле у памятника Есенину. Да, что-то я зачастил в район "Пушкинской". Но такое уж здесь интимвстречное место.
   Гляжу поверх голов. У моей Ласки рост -180. А вот, кажется, и она. Да, около 30 лет. Глаза точно изумрудные:
   - Привет, Ласка.
   - Привет, "С шашкой наголо". Узнал?
   - Узнал. Мне тебя Лаской звать?
   Смеется:
   - Лаской или Леной. Как хочешь.
   Погуляв немного по Твербулю, едем к ней. У Ласки своя трехкомнатная полупустая квартира, оставшаяся ей после развода с мужем:
   - Он взял себе машину и дачу. Возит теперь за город своих секретуток. Парит
   Их в сауне... Но нам ведь и без сауны будет хорошо...
   Да, нам было неплохо, несмотря на мой "средний рост, средний рост", я в
   Общем-то без труда дотягивался до всех ее прелестей. Лена тоже вроде была довольна. Но я все же спросил ее, когда мы, завернувшись в оранжевые простыни, пошли пить кофе на кухню:
   - А почему ты откликнулась на мою анкету?
   Она встряхнула головой:
   - И в школе, и в институте меня окружали высокие парни. И муж у меня был
   - метр девяносто два. А меньше меня никогда никого не было. Хотя я, когда осталась одна, строила глазки всем мужчинам подряд, и маленьким в том числе. Но все мужики, что ниже меня, боялись, шарахались. Но на тебя я внимание не из-за роста обратила. В твоем письме мне сначала подпись понравилась. Это прикольно - "С шашкой наголо". И уже потом я на рост внимание обратила. Думала, и ты, как другие невысокие, испугаешься. А я уже не могу больше одна. Но ты действительно "с шашкой наголо"...
   Мы попили кофею. Смеясь, начали сравнивать у кого что длиннее. Потом вернулись в спальню и уже там продолжили изучать долготу и широту, холмы и впадины, и прочую анато-географию. По итогам конкурса наградили моего алой ленточкой с бантом.
   Уходя, я записал ее телефон на картонке из-под презервативов. Зайду как-нибудь еще, если график, конечно, позволит.
   В четверг бегал по городу - собирал материал для статьи. Всю ночь ездил на разных уборочных машинах. На подметающих, на поливальных. На грузовой съездил на одну из городских свалок. Господи, даже там, среди куч гниющих отбросов есть женщины - живут помоечной общиной в самодельных фанерно-картонных домиках-коробках.
   Водитель моей машины, глядя на грязных оборванок, копающихся в свежем, привезенном нами мусоре, смеялся:
   - Они еще и другим зарабатывают. Нам свои прелести предлагают. Кто за бутылку. А кто вообще за стакан. Но от них так воняет. Их только такие же помоечники и трахают...
   Я смотрел на этих полуразложившихся женщин и молил бога, чтобы никто из них не вздумал подойти с предложением. Итак с трудом сдерживал тошноту запах, какой же здесь запах. Даже сквозь задраенные окна бьет в носоглотку.
   Когда мы уезжали, одна из девиц (или теток, или бабок?) распрямилась и
   Сделала нам ручкой. Неприлично.
   В пятницу я отсыпался. И пытался что-нибудь набросать для материла информации уже было достаточно. Но дело двигалось с трудом, то ли оттого, что спал не в обычное время. Или потому, что постоянно принюхивался к себе. Мне все время казалось, что пропитался помоечным запахом насквозь. Уж я и кис в ванной, и под душем мочалкой терся до красноты. И одеколона на себя перевел немеренно. А все казалось, что Мерлин недовольна моим ароматом. Смотрит на меня с портрета раздраженно. Я на нее марлечку накинул. Вместо повязки или респиратора. Завтра выветрюсь окончательно и сниму.
   Суббота. По графику у нас Ольга. Обнюхал себя и удовлетворенно снял марлю
   С Мерлин. Она одобрила.
   Ольга была немного старше меня. (Я как-то забыл в письме поинтересоваться ее возрастом, но теперь это было неважно). Она ожила с родителями и младшим братом. Потому привела меня на квартиру своей тетки, которая уехала к каким-то другим родственникам на пару дней.
   Женщиной она оказалась из себя ничего: при бедрах и приличной грудинке. Но прежде, чем допустить до тела, извела разговорами о каких-то высших силах, тайных знаках:
   - Понимаешь, возможно именно сегодня Он вместе с тобой войдет в меня?
   Да пусть входит, жалко что ли. В общем, Ольга верила во всякую мистику. И, что делать, мне пришлось внимать, врубаться в смысл прежде, чем въехать в отлично смазанные врата.
   Горело десятка три свечей, бросая блики на стены. На них были расклеены плакаты. С бумаги на нас смотрели какие-то человеко-бесы или бесо-человеки. Где-то скрипнула дверь. По всему телу от пяток до кончика пробежали мурашки. Что я здесь делаю? И сам себе ответил словами Боккаччо: "изгоняю дьявола". Или, наоборот, загоняю?
   Ольга что-то шептала. Наверное, "Изыди" или "Прыди". Она была очень серьезной. И до, и во время, и после. Я, кажется, тоже.
   Прощаясь, она сказала:
   - Странно, но он не пришел...
   Я пожал плечами:
   - Может быть в следующий раз...
   Всю дорогу до дома мне казалось, что кто-то идет за мной по пятам. Чуть ли не дышит в шею. Может это Он? Не остался у Ольги. Я что, ему больше приглянулся?
   Он, кажется, прошел за мной и сквозь дверь подъезда, и квартиры. Мне это соседство не нравилось. И я врубил на полную мощь свою любимую песню. Мерлин ласкала мой слух:
   - I wanna be loved by you, nobody else but you alone...
   "Я хочу быть любимой тобой, никем, кроме тебя одного..."
   Когда выключил музыку, то почувствовал, что кроме нас с Мерлин в комнате
   Уже, слава богу, никого нет. И я поцеловал ее, ответно пропев:
   - I wanna be loved by you, nobody else but you alone...
   Во вторник встретились в метро с Никой. Ни о чем не расспрашивая, она тут же потащила меня к себе. Снимает комнату у какой-то бабки, которая не вылезает из другой своей комнаты в этой же квартире.
   В коридоре мощно пахнуло старостью, и я чуть не потерял свой боевой настрой. Ника, правда, быстренько провела меня в свою комнату. Там пахло хорошими духами и вкусным женским телом. И я вдохновился. Обнял ее.
   Ника попятилась вместе со мной к окну:
   - Посмотри, какие там деревья. На них птицы поют свои песни...
   Глянул. Деревья, как деревья, тополя да клены. У Ники ствол, конечно, получше. А птицы: воробьи с воронами.
   А она все смотрит туда:
   - Утром мы увидим восходящее солнце...
   Я вообще-то собирался сегодня вернуться домой. Поработать, если получится, над материалом.
   А Ника снова меня тянет. Теперь к столу:
   - Садись, мой друг. Сейчас будем пить вино. Где у меня посуда?
   Что ж, я не против стаканчика. Осматриваюсь, пока Ника выходит на кухню.
   Да, живет скромно, но и не так, что бы бедно. Хороший телевизор и магнитофон, у зеркала - приличная парфюмерия. Бутылка, что она выставила на стол, оказалась вполне марочным портвейном.
   Ника принесла стаканчики. Я налил.
   Пьем медленно. Правда хорошее вино. А она смотрит, смотрит так на меня:
   - Леша, я редко ошибаюсь в людях. Ты действительно тот, кого я искала...
   Может быть и так. Но вот только она, похоже, не та, которую искал я. В постели оказалась скучновата, хотя и очень старалась: вздрагивала, вскрикивала и покусывала. Но уж очень это было похоже на имитацию страсти. Передо мной? Или перед собой?
   Не знаю, но чем дальше заходило дело, тем больше относился я к Нике с подозрительностью. Что-то в ней было не так.
   Потом мы выпили еще. И она дала понять, что наши плотские утехи были для нее шагом к некоему духовному единству:
   - Это так важно, что мы нашли друг друга. Теперь мы будем вместе. Ведь мы скрепили наш союз. Леша и Ника...
   Ага, вот в чем, кажется, дело.
   А она так напирает на меня взглядом, что я как-то неожиданно киваю:
   - Да-да...
   Ника с облегчением вздыхает, и ее несет дальше:
   - Это чудесно, чудесно. Знаешь, как долго я искала, ждала такого, как ты... Я
   Правда люблю тебя. А ты?
   Выжимаю:
   - Ты красивая...
   Я не вру. Она действительно очень привлекательная. Но только теперь я обратил внимание на странный блеск в глазах. Он не похож на обычную реакцию на алкоголь. И я вздрогнул от подозрения.
   А ее лицо просто озарилось вдохновением:
   - Говори, мне, говори...
   Но меня-то шиза не посетила. И все, на что я способен, это только повторить:
   - Ты красивая...
   Ника улыбается и качает головой:
   - Какой ты ласковый и нежный. Я люблю тебя, мой ласковый и нежный зверь. Знаешь, Леша, мы всегда будем вместе. И у нас родится ребенок. Такое маленькое чудо. Он будет похож на тебя, и на меня. Ты хочешь девочку или мальчика?
   Пожалуй, с меня хватит. Гляжу на часы:
   - Ника, дорогая. Мне пора. У меня сегодня еще интервью.
   - Так поздно?
   - Да, у человека - вторая смена. Беру у него интервью на рабочем месте, в соответствующей обстановке..
   Она встает, подходит к двери и закрывает ее спиной:
   - Я тебя не отпущу...
   Лицо у Ники было очень серьезным.
   Я подошел и поцеловал ее. Но сдвинуть Нику с места этим не удалось. Принялся уговаривать:
   - Дорогая, нам нужно расстаться ненадолго. Если я не возьму интервью и не сдам вовремя статью, то меня уволят с работы. Ты же не хочешь, чтобы меня уволили?
   Она заколебалась в моих руках:
   - Нет, любимый, конечно... Но побудь со мной еще минутку, еще недолго...
   В конце концов я вырвался. Дав клятву вернуться сразу же после интервью. Да, пришлось врать. Но я честно держал средний и указательный пальцы крестиком за ее спиной: "Прости, Ника, прощай..."
   Выскочил из подъезда, как угорелый:
   - Свят-свят-свят...
   Какие-то странные у меня эти последние встречи...
   Эх, мне бы с Мерлин побродить по городу. Я бы нес ее на руках. Да по бульварному кольцу...
   Работа над статьей несколько отвлекла меня. И теперь, если я задумывался о Нике, то вся эта история вызывала у меня только улыбку. Случается. Ну, с кем не бывает. Да, напоролся на городскую сумасшедшую (интересно чьим она компьютером пользуется?). Но впредь буду внимательнее.
   В субботу, когда мы встретились с Виолой, первым делом взглянул девушке в глаза. Нет ли в них того безумного блеска, который я видел у Ники?
   Нет. Кажется, нет. Точно, нет.
   На Виоле я отдохнул и телом, и душой. Сначала мы долго бродили вокруг да около консерватории. Говорили о Моцарте и "Дип перпл", Бахе и "Пинк Флойд", Чайковском и "Лед Зеппелин". Когда я наконец убедил Виолу, что музыка меня действительно волнует, она повела к себе.
   Девушка жила с родителями и своими топорщившимися грудками в огромной прекрасной квартире. Сколько там было комнат, я так и не понял. Главное, что родичей не было - они уехали с концертом на Ближний восток. И на меня посмотрели только с афиш: она - альт, он - контрабас.
   Музыкальный центр у Виолы был по высшему разряду. Мы запустили "Болеро", и по телу пошла мелкая дрожь. Моя палочка вмиг превратилась в дирижерскую.
   Мы слились в единый аккорд. Это было чудесное долгое мягкое болеро. И мы кончили почти вместе. Правда, уже на Шостаковиче.
   Маленький антракт. Потом Виола спросила, чем бы нам хотелось продолжить.
   Я приподнял ее подбородок, поцеловал и сказал:
   - Как ты относишься к духовым инструментам?
   Виола облизнула губки. Игра на флейте. И на саксе. На тромбоне. Какие у нее нежные и точные пальцы, губы, язык.
   У нас получился замечательный дуэт. И с таким партнером хотелось еще и еще. Я смотрел на несметное количество дисков у ее кровати и никак не мог выбрать следующий аккомпанемент.
   - Ну же, - подбадривала меня Виола.
   И я признался, что на самом деле не так уж силен в музыке.
   Лицо ее напряглось. Мне пришлось добавить:
   - Но очень, очень хочу познать больше. У меня просто никогда не было девушки, которая так бы знала музыку, а главное - так бы ее любила...
   Виола тут же заулыбалась. Ей, похоже, нравилась роль музы. Ловко устроившись на мне, она принялась рассказывать о композиторах, симфониях, ораториях и фугах... Не слезая с места, ставила соответствующую музыку. Я в такт ерзал и елозил.
   "Под музыку Вивальди, под славный клавесин..."
   Я выпорхнул от нее невесомым облачком. Нет, скорее нотой "ля"...
   Виола дала мне с собой кучу дисков послушать. Прямо как домашнее задание. А может мне в газете перейти на музыкальную тематику? Но в редакции полно журналистов, как бы разбирающихся в музыке. А вот про проблемы очистки города от мусора писать не каждый захочет. Что делать? Сажусь и пишу. "Под музыку Вивальди, под славный клавесин..."
   И вот, в основном закончил статью. И помчался дальше по графику.
   Встретились с "Твоя Я". Это было разочаровательно. Весь вечер Надя (так ее звали на самом деле) читала мне свои стихи. Весьма убогие, банальные про ночь, любовь и разлуку:
   "Мое сердце тоскует.
   Я так жду сквозь года
   Твоих слов, поцелуев.
   Я отвечу лишь "Да".
   Черт, мог бы и раньше догадаться по письмам что это за штучка. Лучше бы к Виоле еще раз заглянул. Что-нибудь полезное для культурного развития бы послушал. Или к Зверушке махнул - поужинал бы вкусненько. А так только время потерял. Ну, распили бутылку шампанского. Ну, трахнулись. Я - сверху, она снизу. Она - сверху, я - снизу. Покурили:
   "К твоей груди примкнув, лежу,
   Я дождалась святого счастья,
   Я плачу, я горю, дрожу,
   Я не в своей, в твоей лишь власти..."
   Разбежались:
   - Пока.
   - "Скорей возвращайся, скорей,
   Я буду ждать у этих дверей.
   Ты снова протянешь, я снова возьму
   Руки твои прямо к сердцу прижму..."
   Утешал себя тем, что не все коту - кошечка. Иногда попадается и чучело. И не одно. Следующей была Анюта. Все почти так же, как и с Надей. Шампанское, постель. Слава богу, обошлось без пошлых стихов. Но зато мне вспомнилась вдруг поговорка Казимира: "Секс без причины - признак дармовщины..."
   А затем как-то одновременно образовались две девственницы. Экзотика на общем фоне графика. И с обеими у меня были проблемы. Разные, правда.
   Первая в своем послании назвалась "Райкой" (18 лет, рост средний, шатенка, студентка). Написала: "Хочу встретиться, но только если вы мужчина, который все умеет..."
   Я тогда почесал голову и спросил Мерлин:
   - А все ли я умею?
   Мерлин, конечно же, промолчала. Утвердительно. И я решил, что оправдаю ожидания Райки. А она - мои. С этой юной особой, надеялся, не будет так скучно, как случилось у меня последние разы с Надей и Анютой.
   Я ответил, но новое письмо от нее пришло не через день-два, а только через неделю, когда уже сдал редактору материал о поддержании чистоты в городе, когда уже решил, что Райка передумала. Она откликнулась по деловому: "давай трахнемся скорей..."
   Мы уговорились о встрече. Иду на обозначенное место в скверике. На скамейке сидит совсем девчонка:
   - Ты Леша? Я - Райка.
   Я, оглядев ее, первым делом спросил:
   - Сколько тебе лет?
   Она нахмурилась:
   - Не боись. Уже полгода, как восемнадцать.
   - Ты уверена?
   Райка глянула на свои часики и вскочила со скамейки:
   - Пошли. Быстро.
   Через пять минут мы были у нее. Открыв квартиру, Райка провела меня в комнатку с письменным столом и диванчиком. Со стен на меня смотрели плакатные рок-музыканты и еще какие-то клоуны.
   Она подошла к окну, посмотрела в него. Не оборачиваясь, спросила:
   - У тебя было много женщин?
   Я задумался:
   - Как тебе сказать... Были.
   Райка вздохнула. Потом решительно обернулась, подошла к диванчику и легла на него. Вытянулась, как по линеечке, и закрыла глаза:
   - Ну, давай.
   - Чего?
   - Ну, давай. Делай это.
   Я чуть не засмеялся:
   - Так сразу.
   Она еще крепче сжала веки:
   - Да-да, быстрей.
   Я присел рядом:
   - Куда ты так торопишься?
   Райка открыла глаза и посмотрела на меня с недовольством, если не со злобой:
   - Я тороплюсь. Я уже всем натрепала, что у меня было полно парней и мужиков. А сама еще целка. Ну, давай, делай, что надо...
   Вот те на. Стало быть, "помоги девушке стать женщиной..." А ведь ни в письме, ни сегодня при встрече Райка и словом не обмолвилась о своей тайне. До последнего скрывала, что девственница. Я-то думал, что молоденькой телке просто опыта захотелось поднабраться побольше, а у нее вот какая проблема. Что ж...
   Осторожно поцеловал ее. Райка не разжимала глаз. И губы ее были напряжены. Как деревянные.
   Я провел рукой по ее тельцу поверх блузки и юбки. Она вздрогнула и, кажется, вовсе закусила губу.
   Я раздел ее и очень легко сделал свое дело:
   - Все Райка. Поздравляю...
   Она удивленно подняла голову:
   - Как все? Я ничего не чувствовала.
   Провела рукой между ног, посмотрела:
   - Ничего нет.
   Я пожал плечами:
   - Бывает и так, бескровно...
   Увидев, что гляжу ей между ног, Райка тут же схватила юбку, прикрылась:
   - Не смотри.
   Я отвернулся. А она, собрав свою одежду, убежала в ванную.
   Глянул на стол. На нем - школьные учебники: "Физика", "Химия", "Алгебра"... В голове сразу гулко забилось: "Дела... Она же... Наврала?.."
   Когда уже одетая Райка вернулась, я спросил ее:
   - Так сколько тебе лет? Твои книжки?
   Она замотала головой. Потом выпалила:
   - Это сестры двоюродной. Это вообще не мой дом. Сколько времени? Нам сматываться надо. Скоро дядя придет.
   - Дядя?
   Час от часу нелегче. Не хватало, чтобы нас здесь застукал ее дядя:
   - Идем, идем...
   Когда мы спускались по лестнице, мне пришло в голову, что никакого дяди в принципе могло бы и не быть. И вообще не факт, что это была чужая квартира. И что ей действительно восемнадцать. И что ее правда зовут Райкой...
   За углом дома она бросила:
   - Пока...
   И пошла от меня прочь. Свободно так. И немножко вприпрыжку. То ли женщина, то ли девчонка...
   Дома я выпил водки. Почему-то захотелось.
   Со второй было и проще, и сложнее. Она все честно объяснила в письме: "Мне 28 лет. Я - педагог, учитель математики. И так получилось, что все еще девушка..."
   Таня (или Татьяна Васильевна, как зовут ее ученики) жила в своей собственной квартирке, подаренной к окончанию института родителями. Вся эта жилплощадь под потолок была забита книгами по математике: учебники, задачники, пособия. Между ними, однако, я заметил и "Книгу о здоровом сексе", и "Что такое настоящий оргазм?", и "Как доставить удовольствие себе и партнеру"...
   Таня, сопроводив мой взгляд, кивнула:
   - Да, теорию я знаю достаточно хорошо, а вот практику... Сначала стеснялась быть с кем-нибудь, потом стала стесняться того, что еще ни с кем не была. А годы идут. Хотела даже сама себе эту операцию провести...
   Ей было очень больно. Так больно, что она, извиваясь, сползла до конца дивана и уперлась головой в его подлокотник. И только после этого получила желанную пробоину. И через нее хлынула кровь. Ее было много. Она растеклась громадным пятном по заранее подложенному Таней полотенцу. Я крепко прижал ее к себе:
   - Бедная...
   Оклемавшись, Таня напоила меня чаем. Проводила до дверей:
   - Спасибо, Леша. Но не пропадай, зайди как-нибудь на днях. У меня еще есть вопросы...
   - Вопросы?
   - Да, но потом. Мне сейчас как-то не очень...
   И я заглянул к ней в один из дней, когда у меня возникла незапланированная дырка в графике. Любопытно было, что за вопросы ее еще волнуют.
   Таня ждала меня, как прилежная школьница урока. Разостланная постель. Красивое белье. И несколько книг вокруг. На кровати и на стульчике возле. Одни раскрытые, другие с закладками.
   Она кивнула в сторону постели:
   - Надо закрепить материал на практике...
   Это было забавно, да просто смешно. Но я справился с ролью учителя. Мы отработали все позы, все разновидности. Таня все быстро схватывала. В конце концов научилась получать оргазм. Сладко кончив, она чуть ли не плакала:
   - Боже, чего я была лишена...
   А когда мы разобрались с последней закладкой, Таня спросила:
   - Может, ты мне и ребенка сделаешь?
   У меня, наверное, глаза из орбит вылезли:
   - Нет, что ты, что ты...
   - А жаль... Придется еще кого-то искать...
   На том и расстались. Ребенка, думаю, Таня себе уже и без меня сможет сделать. Теперь она мужчин не боится...
   И еще приходили письма. И еще я встречался с опытными и не очень: Ларой, Иришкой, "Мандаринкой", Валей, "Королевой красоты", Басей...
   Чем дальше, тем меньше какого-либо удовольствия я получал. Ничего нового, интересного. Все по обычной схеме: встретились, пригляделись, совокупились. От этих свиданий у меня остались в памяти лишь какие-то обрывки, отдельные детали.
   Одна занесла меня в записную книжечку:
   - Ты у меня 312-й...
   Другая предложила:
   - Давай сделаем это на улице. За гаражами. Ты будешь меня там ждать. А я
   Зайду как бы случайно туда. И ты на меня набросишься. Зажмешь мне рот, прикажешь: "Вставай на колени, сука!.."
   Третья была такая красивая и такая усталая. Мы лежали в огромной постели
   Снятого ею номера в гостинице. Она вздыхала:
   - Вот, решила так просто попробовать. А то все время приходится по каким
   То обязанностям, по делу. Банкиру дай, потому что иначе кредит не получишь. Поставщику дай, чтобы цену хоть чуть-чуть скинул. Дистрибьютору дай, чтобы твой товар в первую очередь клиентам предлагал. Крыше - дай. Налоговому инспектору - дай. Пожарнику - дай. Дай, дай, дай...