— Зураб! — позвал он.
Горло пересохло. Крик получился хриплым. Ветер подхватил его и понес куда-то вверх.
Кобалия услышал. Он обернулся. До него было метров двадцать пять, но Ледогорову показалось, что на лице его нет удивления. Он развернулся и пошел обратно. Ледогоров спрыгнул, выпрямился и тоже пошел ему навстречу. Солнце било в глаза. Пришлось прикрыть их рукой. Кобалия казался силуэтом, вырезанным из черной бумаги. Шаг. Еще шаг. Проступили черты лица. Зураб улыбнулся, помахал рукой и вдруг, крутанувшись, стремительно побежал к краю крыши. Ледогоров замер на секунду и бросился за ним. Противно зашуршал под ногами откуда-то взявшийся гравий.
— Зура! Не дури! — крикнул он и увидел, как черная фигура взлетела вверх, на секунду зависла в прозрачном воздухе и рухнула на зеленую жесть противоположной стороны. Гулко лязгнуло. Кобалия скользнул вниз, уперся ногами в ограничительную решетку и замер на мгновение. Ледогоров подбежал к своему краю и, припав на колено, поймал его спину на мушку. Зураб покрутил головой и рванулся к чердачному окну. Палец поглаживал спусковой крючок. Солнце слепило. Зураб достиг окна. Ледогоров выдохнул, поставил пистолет на предохранитель и встал. В проеме Кобалия обернулся. Ледогоров показал ему поднятый вверх большой палец, повернулся и пошел назад. Накатилась усталость. Было жарко. Саднило ушибленный где-то локоть.
Ближайший спуск на чердак оказался недалеко от злополучного балкона. Ледогоров добрался туда относительно спокойно. Его вдруг начисто перестала волновать высота. Пришлось спуститься по другой лестнице во двор, выйти на Литейный и снова подняться наверх. С тротуара крыши казались обыденно невысокими. Дверь квартиры так и не закрыли. Ледогоров отряхнул, насколько можно было, джинсы и прошел в последнюю комнату. Маша Жерехова лежала поверх простыни, щелкая телевизионным пультом. У нее была острая, невкусная фигура и все такое же безразличное лицо. Чем-то неуловимо она напоминала Муратову. На стуле валялся пустой шприц. Ледогоров сел на край кровати и закурил. На экране кривлялись диск-жокеи MTV.
— Куда он пойдет?
— Не знаю.
Она не отрывалась от телевизора.
— Тебе позвонит?
— Не знаю.
Сигаретный дым восхитительно кружил голову.
— А чего побежал?
— Предупредили.
— Кто?
— Брат позвонил. Сказал — менты идут.
Сигарета кончилась. Ледогоров бросил ее в окно и встал. Диск-жокеев сменил Нагиев с героями какого-то шоу.
— Вещи его остались какие?
Она покачала головой. Пальцы методично жали кнопки пульта. Ледогоров пошел к двери.
— Даже пистолетик забрал.
— Что? — он обернулся.
— Пистолетик. Черный такой, красивый. Ему вчера принесли.
По экрану побежали титры очередного сериала.
— Как он выглядел, пистолет?
Она положила пульт и, закрыв глаза, потянулась.
— Как у тебя. Такой же.
Ее рука скользнула под подушку и вынырнула со стандартным «пээмовским» патроном.
— А я пульку стащила.
Ледогоров вынул кусочек металла из тонких, почти детских пальцев.
— Отберешь?
— Да.
— Как всегда.
Она вернулась к телевизору. «Квиты» — думал Ледогоров, спускаясь по лестнице и подбрасывая на ладони теплый желтый цилиндр. Солнце темнело и оседало на крыши багровыми вечерними лоскутами. Жара не спадала.
— Я же просил!
Рука ухватила помдежа за галстук.
— Ты что?
— Как человека просил!
Ледогоров потянул худенького Петрова на себя. Тот испуганно выпучил глаза. Задергалась ниточка усов над верхней губой.
— Хорэ, мужики!
Вокруг засуетился народ.
— Я же сказал: никаких звонков.
Фуражка соскочила с головы Петрова и скатилась на пол. Он испуганно уперся руками Ледогорову в грудь.
— Да что я, виноват, что его Шалимов забрал?! У него спрашивай! Я-то при чем?!
— Что? — Ледогоров ослабил хватку. Его сразу оттащили.
— Ничего! — Петров чуть не плакал. — Шалимов, начальник ОБНОН — ответственный от руководства РУВД. Он сказал, что этот твой Жерехов в отделе уже больше трех часов, а ты уже от работы отстранен и выпустил его.
Ледогоров сел, чувствуя, как покрывается испариной. Стало неудобно.
— Чуть не задушил, — Юра поднял фуражку. — Дурак.
Ледогоров чувствовал себя полным идиотом.
— Юра, извини, пожалуйста.
Петров одернул китель.
— Чуть что — сразу дежурка. У себя раз беритесь сначала.
— Ну извини. С меня по л литра.
— Литр.
— Ноль семь.
— Только «ливизовской».
Петров наконец улыбнулся. Мужик на скамье продолжал смотреть перед собой тупым взглядом.
— Кстати, ствол сдай. Приказ Григоренко.
Ледогоров фыркнул.
— Я же еще не уволен.
— Извини. Мне приказали — я делаю. Пошли, оружейку открою.
На площадке второго этажа Ледогоров встретил Шалимова. Начальник ОБНОНа разговаривал с кем-то по «мобильнику». Увидев его, тот прервался, закрывая мембрану рукой.
— Ты чего треплешь, что меня сажают? Совсем охренел?
В глазах металась плохо скрываемая тревога. Ледогоров пожал плечами.
— Я вчера в УСБ был. Там слышал. Думал, ты знаешь.
До четвертого этажа пришлось идти, сдерживая смех.
За окном небо приняло оттенок морской волны. Солнце утонуло за линией домов. Он закурил, открыл сейф и стал аккуратно составлять акт передачи дел.
— Ты спишь?
— Нет.
— Почему?
— Думаю.
Внизу, как всегда, шипит магнитофон. Старая забытая мелодия. «Шербурские зонтики». Французская тоска в питерском дворе.
— Что-нибудь случилось?
— Жизнь меняется.
— Это хорошо.
— Не знаю.
— Волнуешься?
— Боюсь.
— Кого?
— Себя.
Она обнимает его, ища губы.
— Я всегда буду тебя защищать.
В темноте негромко стонет саксофон. Жарко.
— Проснулся? Вставай! Кофе горячий.
Он улыбнулся.
— Причешись!
— Потом.
Прихлебывая черный сладкий напиток и жуя оладьи, Ледогоров смотрел в окно. Двор замер в субботней утренней истоме. Большинство занавесок было еще задернуто. Стояла тишина, изредка нарушаемая звуком шагов внизу.
— Папа звонил, — Юлька намазала бутерброд маслом. — Спрашивал, как у тебя дела.
Он кивнул.
— Ты сказала, что хорошо?
Она откусила кусочек.
— Сказала, как есть.
— То есть, хорошо.
— Тебе виднее.
Ледогоров отвернулся от окна.
— В каком смысле?
Она погладила его по руке.
— Ты-то сам знаешь, что для тебя хорошо?
На сковороде зашипело масло.
— Оладьи угробишь. Принеси телефон.
Она выключила конфорку.
— Ты забыл сказать «пожалуйста».
— Пожалуйста!
Она вышла. Где-то за одним из сонных окон вдруг заплакал ребенок. Жалобно и испуганно. Ледогоров вздрогнул.
— Вот! Звони пожалуйста!
Он придержал ее.
— Спасибо. Извини. Хорошо для меня — найти как можно быстрее нормальную работу.
Она усмехнулась.
— Ледогоров! Ты и нормальная работа — это фантастика. Я пошла причесываться.
Он допил кофе и набрал номер.
— Коля! Это я. Да, выезжаю.
Ребенок умолк. Припекало солнце. Двор начал просыпаться.
— Нравится вид? — Павловский расстегнул ворот форменной рубашки и полез в холодильник. — Пиво будешь?
Ледогоров помотал головой.
— Я в завязке.
— Тогда минералки.
— Пойдет.
Было свежо. Тихо гудел кондиционер.
— В общем, так, — Коля разлил «Нарзан» в стаканы. — Начнешь с грузового терминала. Работа суточная. С ребятами познакомлю. Там старший — мой человек. Зарплата — не супер, но больше, чем в ментовке, к тому же, как ты понимаешь, это не главное. Сложного ничего нет…
— Подожди, — Ледогоров отпил холодной воды. — Что делать-то надо будет. Я…
Павловский усмехнулся.
— Что делать? То, что я скажу. И как скажу. — Он достал из стола пачку «Давидофф». — Кури, Саня. И не парься. Пойми, работа — ерунда. Мне что — супер-инспектор нужен? Мне надежный человек нужен! Инспекторов у меня — жопой ешь. Здесь главное — команда. Обещаю — с голоду не помрешь! Потом и свои темы появятся. Дело наживное.
Ледогоров вытащил из пачки сигарету, закурил, поморщился и, затушив, вынул свой «Винстон».
— Ты увидишь, грузовой терминал — это…
Белый, изящный аэробус величественно выруливал на полосу.
— Коля, — Ледогоров не отрывался от стальной птицы.
— А?
— Ты в «ментовке» взятки брал?
— Нет, — Павловский удивленно умолк. — Я и сейчас не беру.
Самолет заревел и начал свой разбег по полосе.
— Саня! Только не начинай себе передергивать. Какие взятки? Я просто немного помогаю людям.
Ледогоров кивнул.
— Я тоже.
— Что?
Самолет оторвался от земли и устремился в бездонную синеву.
— Тоже немного помогаю людям.
Павловский передернул плечами.
— Короче, Саня! Мое право — предложить. Твое — отказаться. Только завтра мне надо ответ знать. Чтобы в понедельник с шефом решать. Ферштейн?
Ледогоров поднялся.
— Спасибо. Я обязательно позвоню завтра. Мне надо с Юлькой посоветоваться.
— Ладно! — Павловский махнул рукой. — Подумай хорошенько.
— Обязательно.
На автостоянке перед зданием аэропорта шел ремонт. Ветер нес пыль. Громко трещали отбойные молотки. Набитая маршрутка отчалила прямо на глазах. Ледогоров поискал глазами остановку автобуса, присел на бетонный блок и прикрыл глаза. Солнце палило нещадно. Высоко в небе был виден белый след самолета.
— Сашка! Ледогоров! Хватит спать. Поехали, до города доброшу!
Огромный, серебристый «Ландкрузер» остановился прямо перед ним. Высокий, мускулистый парень, перегнувшись, отворил пассажирскую дверцу.
В голове лениво шевельнулись очень давние воспоминания.
— Сергачев? Сергачев Олег? «Сержант»!
— Надо же, узнал! Садись! Автобуса еще долго не будет!
Ледогоров потер виски, отгоняя сонливость и плюхнулся на вкусно пахнущее кожей сиденье.
С Олегом Сергачевым по кличке «Сержант» они вместе прозанимались дзюдо почти восемь лет. После армии дороги их разошлись. Один пошел в менты, другой в бандиты. Последний раз судьба свела их года четыре назад во время проведения какого-то из многочисленных «Вихрей»[16].
— Ты как?
Сергачев уверенно гнал джип в сторону шоссе.
— Нормально.
— Не генерал еще?
— Нет.
— Жаль. Ну будешь хоть?
— Уже вряд ли.
— А чего?
— Увольняюсь.
— Да ну?
— Точно.
«Крузер», не сбавляя скорости, вписался в поток, развернулся у поста ГАИ и понесся к городу.
— А чего так?
— Устал.
— И куда теперь?
— Выбираю.
Площадь Победы они обогнули километрах на ста.
— Тебе куда, кстати?
— В Центр.
— Невский подойдет?
— Вполне.
Сергачев помолчал, что-то обдумывая. Он еще в спортклубе отличался разговорчивостью и замолкал, лишь прокручивая в уме какие-то очень важные вещи. За окном проносились серые саркофаги «сталинок» Московского проспекта.
— А к нам пойдешь? — спросил, наконец, Олег.
Ледогоров повернул голову и усмехнулся.
— В буржуинство?
— Нет, в фирму.
Сергачев свернул на Лиговку и затормозил на светофоре.
— Какую фирму?
— Охранную. У нас шеф контору создал. Там все менты и гебисты бывшие. Последить, послушать, ментам потсдать. Их полковник КГБ возглавляет. Бывший, конечно. — Олег снова вдавил педаль газа. — Получают они — мне и не снилось. Я могу слово замолвить.
— Спасибо, — Ледогоров откинулся на сиденьи и смотрел в окно. — Но ты же знаешь, я — идейный.
Сергачев потряс стриженой головой и резко переложил руль.
— Знаю. Но ты же уже будешь не мент.
Желтый «жигуленок» испуганно прижался к тротуару, освобождая дорогу. За лобовым стеклом мелькнуло испуганное лицо в очках.
— Не мент, — кивнул Ледогоров. — А ты представь, что у вас какие-нибудь ребята ушли от дел, а мы их подтянули и создали из них подразделение по борьбе с вами. Как?
— Отстой, — согласился Сергачев. — Козлы конченные. А что, есть такие?
Ледогоров с улыбкой покачал головой.
— Пока нет. Это я к примеру. Объясняю, почему я к вам не пойду.
Машина остановилась на углу с Разъезжей.
— Это правильно, — вдруг заключил Сергачев и наклонился к нему поближе. — Полковник за два месяца себе «лупоглазого» купил и «двушку» на Комендане[17] — шепотом сообщил он. — И я не уверен, что хочу знать, за что платят такие деньги.
Машина вылетела на Площадь Восстания.
— У метро высади.
— Базара нет.
Не глуша двигатель, Сергачев порылся в бардачке и достал визитку.
— Ты Борю помнишь? Рыжего! Он сейчас телохранителем подъедается. Просил напарника найти. Хочешь — позвони.
— Спасибо. — Ледогоров спрятал карточку. — Кто знает, как сложится.
Сергачев кивнул.
— И я о том.
— Удачи.
— Бывай.
«Крузер» рванул по Невскому, лавируя, как на трассе слалома. Ледогоров закурил и пошел по Восстания. Ветра не было. Воздух напоминал скомканный полиэтилен. На душе было кисло.
— Думаю.
Ледогоров прошел в комнату и включил телевизор. Она присела рядом.
— Отец опять звонил. Сказал, что в парке у него все оговорено и, если только ты…
— Передай ему большое спасибо.
— Но он хочет как лучше.
— Я тронут.
Юлька встала.
— Просто, если у тебя пока не получается…
— Можно, я телевизор посмотрю?
— Конечно.
Она вышла. За окном снова завели «Шербурские зонтики». Кто-то основательно «подсел» на эту древнюю мелодию. Ледогоров сидел и тупо смотрел ненавистный футбол. Потом потянулся к телефону.
— Боря? Это Саня Ледогоров. Помнишь такого?.. Что?.. Сержант уже звонил? Вот торопыга… Да, могу… Это вообще рядом. Я у «Чернышевской» живу… Все. Бегу.
Он положил трубку, выключил телевизор и вышел из комнаты. Юлька сидела за столом и перебирала гречку. Он обнял ее сзади.
— Прости. Просто, отработав десять лет в уголовном розыске, хочется чего-то другого, нежели водить автобус.
Она вздохнула.
— Но тебе ничего не нравится.
— Я ищу. Не найду — пойду за баранку.
Она снова вздохнула.
— Не раздражайся, пожалуйста, ладно? Все будет как тебе надо.
— Даже если будет совсем наоборот, — закончил он.
— Что?
— Так говорит один мой старый друг. Хватит перебирать эту крупу. Она чистая.
Юлька улыбнулась.
— Это меня успокаивает. Заодно и кашу сварю.
Прозрачный субботний день перевалил на вторую половину.
— Привет.
— Я бы тебя не узнал!
— А ты такой же.
Борька Рыжий почти не изменился. Только стрижка стала короче, да черный костюм с галстуком и зеркальные очки смотрелись на нем непривычно. Ледогоров подумал о том, как все подвержены стереотипам. Телохранители всегда являлись точными копиями персонажей из американских фильмов.
— Как сам?
— Долго рассказывать. А ты?
— Тоже.
Обмен дежурными фразами подошел к концу. Они стояли возле зеленого БМВ, припаркованного напротив салона красоты на Чайковского. Борька открыл машину и жестом показал:
— Садись.
Внутри было прохладно. Ледогоров достал сигареты.
— Убери, — Рыжий покачал головой. — Хозяйка не разрешает.
В салоне машины пахло персиком.
— В общем, все просто. Концерн «Хрен-газ» знаешь? Вот жену Хренова я и охраняю. Напарник уволился и — вилы. Так мы с ним в смену работали, как договоримся. А теперь я каждый день. Уже неделю без продыха.
Ледогоров понимающе кивнул.
— Смены суточные?
— Как придется. Бывает, с полдня отпускают, а бывает, до утра.
— По одному?
— Конечно. Мы ж на случай хулиганов. Кому она на хрен нужна.
— С лицензией?
— Да. Хозяин за полдня ее делает. Оружие только не сразу.
— И сколько.
— Пятьсот. Плюс премия по праздникам. В поездках кормежка.
Запиликала «Зайка моя» в электронном варианте. Рыжий достал мобильник.
— Да. Иду.
Он повернулся к Ледогорову.
— Вылези пока. А то кто-нибудь увидит — мне втык сделают.
— Нет проблем.
Боря запер машину и вошел в салон. Ледогоров курил, привалившись к отливающему изумрудом крылу. Рыжий вышел, неся под мышкой коричневого «пекинеса», посадил его на заднее сиденье, достал из бардачка какие-то модные журналы и пошел обратно.
— Я сейчас.
«Пекинес» покрутился на сиденьи, помочился и стал царапать дверь.
Ледогоров бросил сигарету. Боря вернулся.
— Сейчас поедем уже.
— Он там поссал.
— Вот тварь! Удавлю когда-нибудь по-тихому. Опять с порошком си духу скоблить.
— Тебе?
— А кому же еще.
Ледогоров хмыкнул. Рыжий пожал плечами.
— Да нормально. Работа как работа. Я же не собираюсь ее грудью закрывать, если что. Ну как, пойдешь?
— Подумать надо.
— Только недолго. Тебе еще увольняться?
— Да. Неделю минимум.
— Вешалка.
Из салона вышла яркая, хорошо одетая женщина с брезгливо-скучающим взглядом. На Ледогорова она даже не посмотрела. Боря открыл ей дверцу. Она задержалась.
— Сходи купи пачку «Вог».
— Понял.
Ледогоров кивнул.
— Пошли. Мне по пути.
Они перешли дорогу.
— Капризная.
Рыжий покачал головой.
— Да нет. Ничего. Тем, кто шефа возит, хуже. — Он оглянулся и понизил голос. — Тот, как нажрется, то любит ночью на самокате кататься. Вот и побегай за ним!
Солнце медленно клонилось к закату.
«Как быстро день пролетел», — подумал Ледогоров, отпирая дверь.
Шуршал душ. Юлькина манящая фигурка отчетливо проступала сквозь полупрозрачную занавеску.
— Это ты?
— Нет. Сексуальный маньяк.
— Я и говорю — ты. Как сходил?
Он не ответил, подошел к холодильнику, достал пакет сока и с наслаждением отпил.
— Юль!
— А?
— Какой автобусный маршрут тебе больше нравится?
Она высунула голову и серьезно посмотрела на него.
— Тот, по которому будешь ехать ты.
Ледогоров сел на стул.
— Это будет тупиковый маршрут.
Она даже не улыбнулась.
— Но мне надо именно туда.
Капли воды стекали с душевой шторки на пол. Он кивнул.
— Задерни. Потоп устроишь.
Она спряталась.
— Я уже выхожу. Тебе Антон звонил.
Он чертыхнулся.
— Блин! Забыл его за деньги поблагодарить!
Челышев подошел сразу.
— Антоха! Прости. Все хотел позвонить. Спасибо. Выручил.
— Да ерунда, — Антона было плохо слышно. В трубке орал телевизор. — Паша, сделай тише. Кому я говорю! Извини. Я чего хотел. Тебя Рощин Серега искал. Просил позвонить. Запиши его трубку.
Ледогоров хмыкнул. Серж тоже работал раньше в отделе. Бросив на стол ксиву после одного из совещаний, он с переменным успехом перебивался в качестве частного детектива, но уважение бывших коллег сохранил.
— Чего он хочет?
— Предложение какое-то сделать.
— И он уже знает?
— Конечно.
— Откуда?
— От верблюда.
Ледогоров выругался.
— Я бы этому верблюду… А сообщений в прессе о моем увольнении не было? Диктуй. Юлька еще возилась в душе. В глубине двора сгущались сумерки. В сотый раз крутилась тягучая французская мелодия. Ледогоров позвонил.
— Серега. Это Саня.
— Ты где?
— Дома.
— Где это?
Ледогорову показалось, что Рощин слегка навеселе.
— У «Чернышевской».
— Через десять минут подъедем. Выходи. Дом какой?
— Но…
— Дом какой?
— Семнадцать. По Салтыкова.
— Едем.
Несколько секунд он смотрел на пикающую короткими гудками трубку. Рощин не менялся. Все тот же кавалерийский наскок. Все та же безаппеляционность. Сигареты кончились. К счастью, на подоконнике нашлась давно заначенная пачка. В кухне вытирала голову Юлька.
— Ты куда?
— Я скоро.
— Не задерживайся, а?
Он поцеловал ее в душистую щеку и шею.
— Ско-ро.
— Жду.
Они уже стояли у арки. Поджарый, порывистый Рощин в джинсовом костюме и крепкий ширококостный мужик в чиновничьей «тройке». От обоих исходил стойкий запах коньяка.
— Вот тот, кто нам нужен! Саня! Это Семен. Семен. Это Саня. Здесь есть кафе какое-нибудь?
— Кафетерий, — пожал плечами Ледогоров. Ему вдруг подумалось, что он вообще зря тратит время.
— Пошли.
Темнело. За желтыми светящимися окнами виднелось несколько пустых столиков. Вошли. Серж заказал два коньяка, три кофе и лимон.
— Тебе не предлагаю? Ты ж в завязке.
— Ты единственный, кто это помнит.
— Я помню все, — Рощин поднял свою рюмку. — Будем!
Ледогоров отпил кофе и закурил.
— Значит, так, — Серж выдохнул и закусил лимоном. — Буду краток. Мы выпили, но не пьяные. Я слышал, ты увольняешься? Есть предложение.
Ледогоров молчал.
— Семен — мой старый друг. Сегодня его назначили директором питерского филиала фирмы «Протон». Слышал? Разумеется, нет. Серость. Это крупнейший производитель гидронасосов по северо-западу. Их насосы… Впрочем, тебе это по хрену. — Рощин сделал паузу и тоже отпил кофе. Семен тихо сидел и, к удивлению Ледогорова, смотрел на них абсолютно трезвым взглядом. — Короче, здесь, в Питере — два производства, демонстрационный зал и офис. Нужен начальник СБ и пяток человек в штат. Понял?
Ледогоров кивнул.
— Понял. Задачи?
— Очень простые, — вступил Семен. — Работа по персоналу, ну, чтобы не воровали. Проверка партнеров. Сохранность имущества.
— Вопросы «крыши»?
— Вас не волнуют. У нас договор с одной охранной фирмой. На вас враги внутренние.
— У меня нет лицензии.
— Она пока вам не нужна, а вообще — не проблема.
— Люди?
— Наберете, кого считаете нужным.
— Оперрасходы? Техобеспечение?
— Представьте смету и обоснование.
— Зарплата?
— Вам пока тысяча. Потом посмотрим. Остальным пятьсот-семьсот.
Семен говорил уверенно, спокойно и взвешенно. Он вообще сразу вызывал симпатию.
— Мне еще надо минимум неделю.
— Я думаю, даже больше. Пока у нас идет реорганизация. Мы можем предложить вам «подъемные» в размере вашей будущей зарплаты. Съездите куда-нибудь, отдохните, пока есть время.
Ледогоров допил кофе и усмехнулся.
— Похоже на сказку. Вы бывший Санта-Клаус?
Семен улыбнулся.
— Не угадали. Военный инженер.
Ледогоров закурил. Мозг привычно искал подвоха.
— Последний вопрос, — он повернулся к Рощину. — Почему не ты?
Тот тоже улыбнулся.
— У меня уже другие планы. Потом поговорим.
Семен наконец выпил свой коньяк.
— Ну как?
Ледогоров пожал плечами.
— А что? Кто-нибудь отказался бы?
— Отлично, — Семен похлопал его по плечу. — Одна формальность. Здесь наш президент фирмы. Он жуткий педант и позер. Все руководители должны быть ему представлены. Завтра в шестнадцать прошу к нам в офис. Манежный, дом 6. Заодно посмотрите свой кабинет. Только не опаздывайте, у президента самолет и он специально подъедет на десять минут. И не забудьте костюм и галстук.
Ледогоров кивнул.
— Ради такого случая подойду пораньше.
— Вот и хорошо, — Семен повернулся к Рощину. — Поехали. Коля развезет нас по домам. Всего доброго. До завтра.
Прощаясь, Рощин абсолютно трезво подмигнул.
— С тебя стакан.
За окнами стемнело. Ледогоров вышел в теплый вечер. Мимо неслись машины. Гулял выходной народ. Он подумал, сколько милицейских зарплат будет теперь получать, сколько вещей можно будет купить Юльке, сколько денег давать матери, сколько он не был на море и сколько в мире чудесных мест. Свет в квартире не горел. Без звука работал телевизор. За окном снова играл Мишель Легран.
— Юль! В каком море ты хотела бы купаться через две недели?
— Ты довольна?
— А ты?
— Я первый спросил.
— Я буду довольна всем, что тебе понравится.
Она лежит на спине, закинув руки за голову и прикрыв глаза. Тонкая простыня давно скомкана где-то в ногах. Он, опираясь на локоть, касается губами ее груди.
Горло пересохло. Крик получился хриплым. Ветер подхватил его и понес куда-то вверх.
Кобалия услышал. Он обернулся. До него было метров двадцать пять, но Ледогорову показалось, что на лице его нет удивления. Он развернулся и пошел обратно. Ледогоров спрыгнул, выпрямился и тоже пошел ему навстречу. Солнце било в глаза. Пришлось прикрыть их рукой. Кобалия казался силуэтом, вырезанным из черной бумаги. Шаг. Еще шаг. Проступили черты лица. Зураб улыбнулся, помахал рукой и вдруг, крутанувшись, стремительно побежал к краю крыши. Ледогоров замер на секунду и бросился за ним. Противно зашуршал под ногами откуда-то взявшийся гравий.
— Зура! Не дури! — крикнул он и увидел, как черная фигура взлетела вверх, на секунду зависла в прозрачном воздухе и рухнула на зеленую жесть противоположной стороны. Гулко лязгнуло. Кобалия скользнул вниз, уперся ногами в ограничительную решетку и замер на мгновение. Ледогоров подбежал к своему краю и, припав на колено, поймал его спину на мушку. Зураб покрутил головой и рванулся к чердачному окну. Палец поглаживал спусковой крючок. Солнце слепило. Зураб достиг окна. Ледогоров выдохнул, поставил пистолет на предохранитель и встал. В проеме Кобалия обернулся. Ледогоров показал ему поднятый вверх большой палец, повернулся и пошел назад. Накатилась усталость. Было жарко. Саднило ушибленный где-то локоть.
Ближайший спуск на чердак оказался недалеко от злополучного балкона. Ледогоров добрался туда относительно спокойно. Его вдруг начисто перестала волновать высота. Пришлось спуститься по другой лестнице во двор, выйти на Литейный и снова подняться наверх. С тротуара крыши казались обыденно невысокими. Дверь квартиры так и не закрыли. Ледогоров отряхнул, насколько можно было, джинсы и прошел в последнюю комнату. Маша Жерехова лежала поверх простыни, щелкая телевизионным пультом. У нее была острая, невкусная фигура и все такое же безразличное лицо. Чем-то неуловимо она напоминала Муратову. На стуле валялся пустой шприц. Ледогоров сел на край кровати и закурил. На экране кривлялись диск-жокеи MTV.
— Куда он пойдет?
— Не знаю.
Она не отрывалась от телевизора.
— Тебе позвонит?
— Не знаю.
Сигаретный дым восхитительно кружил голову.
— А чего побежал?
— Предупредили.
— Кто?
— Брат позвонил. Сказал — менты идут.
Сигарета кончилась. Ледогоров бросил ее в окно и встал. Диск-жокеев сменил Нагиев с героями какого-то шоу.
— Вещи его остались какие?
Она покачала головой. Пальцы методично жали кнопки пульта. Ледогоров пошел к двери.
— Даже пистолетик забрал.
— Что? — он обернулся.
— Пистолетик. Черный такой, красивый. Ему вчера принесли.
По экрану побежали титры очередного сериала.
— Как он выглядел, пистолет?
Она положила пульт и, закрыв глаза, потянулась.
— Как у тебя. Такой же.
Ее рука скользнула под подушку и вынырнула со стандартным «пээмовским» патроном.
— А я пульку стащила.
Ледогоров вынул кусочек металла из тонких, почти детских пальцев.
— Отберешь?
— Да.
— Как всегда.
Она вернулась к телевизору. «Квиты» — думал Ледогоров, спускаясь по лестнице и подбрасывая на ладони теплый желтый цилиндр. Солнце темнело и оседало на крыши багровыми вечерними лоскутами. Жара не спадала.
* * *
Юра Петров старательно заполнял за своим столом бланк административного задержания. Рядом на скамье скучал худой похмельный мужик с пустыми скотскими глазами. Ледогоров уселся на стол, сминая разложенные бумаги.— Я же просил!
Рука ухватила помдежа за галстук.
— Ты что?
— Как человека просил!
Ледогоров потянул худенького Петрова на себя. Тот испуганно выпучил глаза. Задергалась ниточка усов над верхней губой.
— Хорэ, мужики!
Вокруг засуетился народ.
— Я же сказал: никаких звонков.
Фуражка соскочила с головы Петрова и скатилась на пол. Он испуганно уперся руками Ледогорову в грудь.
— Да что я, виноват, что его Шалимов забрал?! У него спрашивай! Я-то при чем?!
— Что? — Ледогоров ослабил хватку. Его сразу оттащили.
— Ничего! — Петров чуть не плакал. — Шалимов, начальник ОБНОН — ответственный от руководства РУВД. Он сказал, что этот твой Жерехов в отделе уже больше трех часов, а ты уже от работы отстранен и выпустил его.
Ледогоров сел, чувствуя, как покрывается испариной. Стало неудобно.
— Чуть не задушил, — Юра поднял фуражку. — Дурак.
Ледогоров чувствовал себя полным идиотом.
— Юра, извини, пожалуйста.
Петров одернул китель.
— Чуть что — сразу дежурка. У себя раз беритесь сначала.
— Ну извини. С меня по л литра.
— Литр.
— Ноль семь.
— Только «ливизовской».
Петров наконец улыбнулся. Мужик на скамье продолжал смотреть перед собой тупым взглядом.
— Кстати, ствол сдай. Приказ Григоренко.
Ледогоров фыркнул.
— Я же еще не уволен.
— Извини. Мне приказали — я делаю. Пошли, оружейку открою.
На площадке второго этажа Ледогоров встретил Шалимова. Начальник ОБНОНа разговаривал с кем-то по «мобильнику». Увидев его, тот прервался, закрывая мембрану рукой.
— Ты чего треплешь, что меня сажают? Совсем охренел?
В глазах металась плохо скрываемая тревога. Ледогоров пожал плечами.
— Я вчера в УСБ был. Там слышал. Думал, ты знаешь.
До четвертого этажа пришлось идти, сдерживая смех.
За окном небо приняло оттенок морской волны. Солнце утонуло за линией домов. Он закурил, открыл сейф и стал аккуратно составлять акт передачи дел.
* * *
Горячий ветер рвет занавеску, наполняя комнату своим жгучим дыханием. Иссиня-черная ночь затопила все, поблескивая тусклыми точками звезд.— Ты спишь?
— Нет.
— Почему?
— Думаю.
Внизу, как всегда, шипит магнитофон. Старая забытая мелодия. «Шербурские зонтики». Французская тоска в питерском дворе.
— Что-нибудь случилось?
— Жизнь меняется.
— Это хорошо.
— Не знаю.
— Волнуешься?
— Боюсь.
— Кого?
— Себя.
Она обнимает его, ища губы.
— Я всегда буду тебя защищать.
В темноте негромко стонет саксофон. Жарко.
* * *
Утро ничего не изменило. То же ядовито-синее небо. То же рыжее солнце. Та же духота. Те же мысли. Ледогоров проснулся и долго лежал, смотря в потолок и слушая, как на кухне Юлька возится с завтраком. Было около одиннадцати. Наконец она заглянула в комнату.— Проснулся? Вставай! Кофе горячий.
Он улыбнулся.
— Причешись!
— Потом.
Прихлебывая черный сладкий напиток и жуя оладьи, Ледогоров смотрел в окно. Двор замер в субботней утренней истоме. Большинство занавесок было еще задернуто. Стояла тишина, изредка нарушаемая звуком шагов внизу.
— Папа звонил, — Юлька намазала бутерброд маслом. — Спрашивал, как у тебя дела.
Он кивнул.
— Ты сказала, что хорошо?
Она откусила кусочек.
— Сказала, как есть.
— То есть, хорошо.
— Тебе виднее.
Ледогоров отвернулся от окна.
— В каком смысле?
Она погладила его по руке.
— Ты-то сам знаешь, что для тебя хорошо?
На сковороде зашипело масло.
— Оладьи угробишь. Принеси телефон.
Она выключила конфорку.
— Ты забыл сказать «пожалуйста».
— Пожалуйста!
Она вышла. Где-то за одним из сонных окон вдруг заплакал ребенок. Жалобно и испуганно. Ледогоров вздрогнул.
— Вот! Звони пожалуйста!
Он придержал ее.
— Спасибо. Извини. Хорошо для меня — найти как можно быстрее нормальную работу.
Она усмехнулась.
— Ледогоров! Ты и нормальная работа — это фантастика. Я пошла причесываться.
Он допил кофе и набрал номер.
— Коля! Это я. Да, выезжаю.
Ребенок умолк. Припекало солнце. Двор начал просыпаться.
* * *
Самолеты казались огромными белыми птицами, дремлющими под полуденным солнцем на прогретом бетоне аэродрома. Ледогоров всегда любил аэропорт. Захотелось взять Юльку и немедленно улететь в первом попавшемся направлении.— Нравится вид? — Павловский расстегнул ворот форменной рубашки и полез в холодильник. — Пиво будешь?
Ледогоров помотал головой.
— Я в завязке.
— Тогда минералки.
— Пойдет.
Было свежо. Тихо гудел кондиционер.
— В общем, так, — Коля разлил «Нарзан» в стаканы. — Начнешь с грузового терминала. Работа суточная. С ребятами познакомлю. Там старший — мой человек. Зарплата — не супер, но больше, чем в ментовке, к тому же, как ты понимаешь, это не главное. Сложного ничего нет…
— Подожди, — Ледогоров отпил холодной воды. — Что делать-то надо будет. Я…
Павловский усмехнулся.
— Что делать? То, что я скажу. И как скажу. — Он достал из стола пачку «Давидофф». — Кури, Саня. И не парься. Пойми, работа — ерунда. Мне что — супер-инспектор нужен? Мне надежный человек нужен! Инспекторов у меня — жопой ешь. Здесь главное — команда. Обещаю — с голоду не помрешь! Потом и свои темы появятся. Дело наживное.
Ледогоров вытащил из пачки сигарету, закурил, поморщился и, затушив, вынул свой «Винстон».
— Ты увидишь, грузовой терминал — это…
Белый, изящный аэробус величественно выруливал на полосу.
— Коля, — Ледогоров не отрывался от стальной птицы.
— А?
— Ты в «ментовке» взятки брал?
— Нет, — Павловский удивленно умолк. — Я и сейчас не беру.
Самолет заревел и начал свой разбег по полосе.
— Саня! Только не начинай себе передергивать. Какие взятки? Я просто немного помогаю людям.
Ледогоров кивнул.
— Я тоже.
— Что?
Самолет оторвался от земли и устремился в бездонную синеву.
— Тоже немного помогаю людям.
Павловский передернул плечами.
— Короче, Саня! Мое право — предложить. Твое — отказаться. Только завтра мне надо ответ знать. Чтобы в понедельник с шефом решать. Ферштейн?
Ледогоров поднялся.
— Спасибо. Я обязательно позвоню завтра. Мне надо с Юлькой посоветоваться.
— Ладно! — Павловский махнул рукой. — Подумай хорошенько.
— Обязательно.
На автостоянке перед зданием аэропорта шел ремонт. Ветер нес пыль. Громко трещали отбойные молотки. Набитая маршрутка отчалила прямо на глазах. Ледогоров поискал глазами остановку автобуса, присел на бетонный блок и прикрыл глаза. Солнце палило нещадно. Высоко в небе был виден белый след самолета.
— Сашка! Ледогоров! Хватит спать. Поехали, до города доброшу!
Огромный, серебристый «Ландкрузер» остановился прямо перед ним. Высокий, мускулистый парень, перегнувшись, отворил пассажирскую дверцу.
В голове лениво шевельнулись очень давние воспоминания.
— Сергачев? Сергачев Олег? «Сержант»!
— Надо же, узнал! Садись! Автобуса еще долго не будет!
Ледогоров потер виски, отгоняя сонливость и плюхнулся на вкусно пахнущее кожей сиденье.
С Олегом Сергачевым по кличке «Сержант» они вместе прозанимались дзюдо почти восемь лет. После армии дороги их разошлись. Один пошел в менты, другой в бандиты. Последний раз судьба свела их года четыре назад во время проведения какого-то из многочисленных «Вихрей»[16].
— Ты как?
Сергачев уверенно гнал джип в сторону шоссе.
— Нормально.
— Не генерал еще?
— Нет.
— Жаль. Ну будешь хоть?
— Уже вряд ли.
— А чего?
— Увольняюсь.
— Да ну?
— Точно.
«Крузер», не сбавляя скорости, вписался в поток, развернулся у поста ГАИ и понесся к городу.
— А чего так?
— Устал.
— И куда теперь?
— Выбираю.
Площадь Победы они обогнули километрах на ста.
— Тебе куда, кстати?
— В Центр.
— Невский подойдет?
— Вполне.
Сергачев помолчал, что-то обдумывая. Он еще в спортклубе отличался разговорчивостью и замолкал, лишь прокручивая в уме какие-то очень важные вещи. За окном проносились серые саркофаги «сталинок» Московского проспекта.
— А к нам пойдешь? — спросил, наконец, Олег.
Ледогоров повернул голову и усмехнулся.
— В буржуинство?
— Нет, в фирму.
Сергачев свернул на Лиговку и затормозил на светофоре.
— Какую фирму?
— Охранную. У нас шеф контору создал. Там все менты и гебисты бывшие. Последить, послушать, ментам потсдать. Их полковник КГБ возглавляет. Бывший, конечно. — Олег снова вдавил педаль газа. — Получают они — мне и не снилось. Я могу слово замолвить.
— Спасибо, — Ледогоров откинулся на сиденьи и смотрел в окно. — Но ты же знаешь, я — идейный.
Сергачев потряс стриженой головой и резко переложил руль.
— Знаю. Но ты же уже будешь не мент.
Желтый «жигуленок» испуганно прижался к тротуару, освобождая дорогу. За лобовым стеклом мелькнуло испуганное лицо в очках.
— Не мент, — кивнул Ледогоров. — А ты представь, что у вас какие-нибудь ребята ушли от дел, а мы их подтянули и создали из них подразделение по борьбе с вами. Как?
— Отстой, — согласился Сергачев. — Козлы конченные. А что, есть такие?
Ледогоров с улыбкой покачал головой.
— Пока нет. Это я к примеру. Объясняю, почему я к вам не пойду.
Машина остановилась на углу с Разъезжей.
— Это правильно, — вдруг заключил Сергачев и наклонился к нему поближе. — Полковник за два месяца себе «лупоглазого» купил и «двушку» на Комендане[17] — шепотом сообщил он. — И я не уверен, что хочу знать, за что платят такие деньги.
Машина вылетела на Площадь Восстания.
— У метро высади.
— Базара нет.
Не глуша двигатель, Сергачев порылся в бардачке и достал визитку.
— Ты Борю помнишь? Рыжего! Он сейчас телохранителем подъедается. Просил напарника найти. Хочешь — позвони.
— Спасибо. — Ледогоров спрятал карточку. — Кто знает, как сложится.
Сергачев кивнул.
— И я о том.
— Удачи.
— Бывай.
«Крузер» рванул по Невскому, лавируя, как на трассе слалома. Ледогоров закурил и пошел по Восстания. Ветра не было. Воздух напоминал скомканный полиэтилен. На душе было кисло.
* * *
— Не понравилось? — спросила Юлька с деланным безразличием.— Думаю.
Ледогоров прошел в комнату и включил телевизор. Она присела рядом.
— Отец опять звонил. Сказал, что в парке у него все оговорено и, если только ты…
— Передай ему большое спасибо.
— Но он хочет как лучше.
— Я тронут.
Юлька встала.
— Просто, если у тебя пока не получается…
— Можно, я телевизор посмотрю?
— Конечно.
Она вышла. За окном снова завели «Шербурские зонтики». Кто-то основательно «подсел» на эту древнюю мелодию. Ледогоров сидел и тупо смотрел ненавистный футбол. Потом потянулся к телефону.
— Боря? Это Саня Ледогоров. Помнишь такого?.. Что?.. Сержант уже звонил? Вот торопыга… Да, могу… Это вообще рядом. Я у «Чернышевской» живу… Все. Бегу.
Он положил трубку, выключил телевизор и вышел из комнаты. Юлька сидела за столом и перебирала гречку. Он обнял ее сзади.
— Прости. Просто, отработав десять лет в уголовном розыске, хочется чего-то другого, нежели водить автобус.
Она вздохнула.
— Но тебе ничего не нравится.
— Я ищу. Не найду — пойду за баранку.
Она снова вздохнула.
— Не раздражайся, пожалуйста, ладно? Все будет как тебе надо.
— Даже если будет совсем наоборот, — закончил он.
— Что?
— Так говорит один мой старый друг. Хватит перебирать эту крупу. Она чистая.
Юлька улыбнулась.
— Это меня успокаивает. Заодно и кашу сварю.
Прозрачный субботний день перевалил на вторую половину.
* * *
— Здорово.— Привет.
— Я бы тебя не узнал!
— А ты такой же.
Борька Рыжий почти не изменился. Только стрижка стала короче, да черный костюм с галстуком и зеркальные очки смотрелись на нем непривычно. Ледогоров подумал о том, как все подвержены стереотипам. Телохранители всегда являлись точными копиями персонажей из американских фильмов.
— Как сам?
— Долго рассказывать. А ты?
— Тоже.
Обмен дежурными фразами подошел к концу. Они стояли возле зеленого БМВ, припаркованного напротив салона красоты на Чайковского. Борька открыл машину и жестом показал:
— Садись.
Внутри было прохладно. Ледогоров достал сигареты.
— Убери, — Рыжий покачал головой. — Хозяйка не разрешает.
В салоне машины пахло персиком.
— В общем, все просто. Концерн «Хрен-газ» знаешь? Вот жену Хренова я и охраняю. Напарник уволился и — вилы. Так мы с ним в смену работали, как договоримся. А теперь я каждый день. Уже неделю без продыха.
Ледогоров понимающе кивнул.
— Смены суточные?
— Как придется. Бывает, с полдня отпускают, а бывает, до утра.
— По одному?
— Конечно. Мы ж на случай хулиганов. Кому она на хрен нужна.
— С лицензией?
— Да. Хозяин за полдня ее делает. Оружие только не сразу.
— И сколько.
— Пятьсот. Плюс премия по праздникам. В поездках кормежка.
Запиликала «Зайка моя» в электронном варианте. Рыжий достал мобильник.
— Да. Иду.
Он повернулся к Ледогорову.
— Вылези пока. А то кто-нибудь увидит — мне втык сделают.
— Нет проблем.
Боря запер машину и вошел в салон. Ледогоров курил, привалившись к отливающему изумрудом крылу. Рыжий вышел, неся под мышкой коричневого «пекинеса», посадил его на заднее сиденье, достал из бардачка какие-то модные журналы и пошел обратно.
— Я сейчас.
«Пекинес» покрутился на сиденьи, помочился и стал царапать дверь.
Ледогоров бросил сигарету. Боря вернулся.
— Сейчас поедем уже.
— Он там поссал.
— Вот тварь! Удавлю когда-нибудь по-тихому. Опять с порошком си духу скоблить.
— Тебе?
— А кому же еще.
Ледогоров хмыкнул. Рыжий пожал плечами.
— Да нормально. Работа как работа. Я же не собираюсь ее грудью закрывать, если что. Ну как, пойдешь?
— Подумать надо.
— Только недолго. Тебе еще увольняться?
— Да. Неделю минимум.
— Вешалка.
Из салона вышла яркая, хорошо одетая женщина с брезгливо-скучающим взглядом. На Ледогорова она даже не посмотрела. Боря открыл ей дверцу. Она задержалась.
— Сходи купи пачку «Вог».
— Понял.
Ледогоров кивнул.
— Пошли. Мне по пути.
Они перешли дорогу.
— Капризная.
Рыжий покачал головой.
— Да нет. Ничего. Тем, кто шефа возит, хуже. — Он оглянулся и понизил голос. — Тот, как нажрется, то любит ночью на самокате кататься. Вот и побегай за ним!
Солнце медленно клонилось к закату.
* * *
На лестнице было сумрачно.«Как быстро день пролетел», — подумал Ледогоров, отпирая дверь.
Шуршал душ. Юлькина манящая фигурка отчетливо проступала сквозь полупрозрачную занавеску.
— Это ты?
— Нет. Сексуальный маньяк.
— Я и говорю — ты. Как сходил?
Он не ответил, подошел к холодильнику, достал пакет сока и с наслаждением отпил.
— Юль!
— А?
— Какой автобусный маршрут тебе больше нравится?
Она высунула голову и серьезно посмотрела на него.
— Тот, по которому будешь ехать ты.
Ледогоров сел на стул.
— Это будет тупиковый маршрут.
Она даже не улыбнулась.
— Но мне надо именно туда.
Капли воды стекали с душевой шторки на пол. Он кивнул.
— Задерни. Потоп устроишь.
Она спряталась.
— Я уже выхожу. Тебе Антон звонил.
Он чертыхнулся.
— Блин! Забыл его за деньги поблагодарить!
Челышев подошел сразу.
— Антоха! Прости. Все хотел позвонить. Спасибо. Выручил.
— Да ерунда, — Антона было плохо слышно. В трубке орал телевизор. — Паша, сделай тише. Кому я говорю! Извини. Я чего хотел. Тебя Рощин Серега искал. Просил позвонить. Запиши его трубку.
Ледогоров хмыкнул. Серж тоже работал раньше в отделе. Бросив на стол ксиву после одного из совещаний, он с переменным успехом перебивался в качестве частного детектива, но уважение бывших коллег сохранил.
— Чего он хочет?
— Предложение какое-то сделать.
— И он уже знает?
— Конечно.
— Откуда?
— От верблюда.
Ледогоров выругался.
— Я бы этому верблюду… А сообщений в прессе о моем увольнении не было? Диктуй. Юлька еще возилась в душе. В глубине двора сгущались сумерки. В сотый раз крутилась тягучая французская мелодия. Ледогоров позвонил.
— Серега. Это Саня.
— Ты где?
— Дома.
— Где это?
Ледогорову показалось, что Рощин слегка навеселе.
— У «Чернышевской».
— Через десять минут подъедем. Выходи. Дом какой?
— Но…
— Дом какой?
— Семнадцать. По Салтыкова.
— Едем.
Несколько секунд он смотрел на пикающую короткими гудками трубку. Рощин не менялся. Все тот же кавалерийский наскок. Все та же безаппеляционность. Сигареты кончились. К счастью, на подоконнике нашлась давно заначенная пачка. В кухне вытирала голову Юлька.
— Ты куда?
— Я скоро.
— Не задерживайся, а?
Он поцеловал ее в душистую щеку и шею.
— Ско-ро.
— Жду.
Они уже стояли у арки. Поджарый, порывистый Рощин в джинсовом костюме и крепкий ширококостный мужик в чиновничьей «тройке». От обоих исходил стойкий запах коньяка.
— Вот тот, кто нам нужен! Саня! Это Семен. Семен. Это Саня. Здесь есть кафе какое-нибудь?
— Кафетерий, — пожал плечами Ледогоров. Ему вдруг подумалось, что он вообще зря тратит время.
— Пошли.
Темнело. За желтыми светящимися окнами виднелось несколько пустых столиков. Вошли. Серж заказал два коньяка, три кофе и лимон.
— Тебе не предлагаю? Ты ж в завязке.
— Ты единственный, кто это помнит.
— Я помню все, — Рощин поднял свою рюмку. — Будем!
Ледогоров отпил кофе и закурил.
— Значит, так, — Серж выдохнул и закусил лимоном. — Буду краток. Мы выпили, но не пьяные. Я слышал, ты увольняешься? Есть предложение.
Ледогоров молчал.
— Семен — мой старый друг. Сегодня его назначили директором питерского филиала фирмы «Протон». Слышал? Разумеется, нет. Серость. Это крупнейший производитель гидронасосов по северо-западу. Их насосы… Впрочем, тебе это по хрену. — Рощин сделал паузу и тоже отпил кофе. Семен тихо сидел и, к удивлению Ледогорова, смотрел на них абсолютно трезвым взглядом. — Короче, здесь, в Питере — два производства, демонстрационный зал и офис. Нужен начальник СБ и пяток человек в штат. Понял?
Ледогоров кивнул.
— Понял. Задачи?
— Очень простые, — вступил Семен. — Работа по персоналу, ну, чтобы не воровали. Проверка партнеров. Сохранность имущества.
— Вопросы «крыши»?
— Вас не волнуют. У нас договор с одной охранной фирмой. На вас враги внутренние.
— У меня нет лицензии.
— Она пока вам не нужна, а вообще — не проблема.
— Люди?
— Наберете, кого считаете нужным.
— Оперрасходы? Техобеспечение?
— Представьте смету и обоснование.
— Зарплата?
— Вам пока тысяча. Потом посмотрим. Остальным пятьсот-семьсот.
Семен говорил уверенно, спокойно и взвешенно. Он вообще сразу вызывал симпатию.
— Мне еще надо минимум неделю.
— Я думаю, даже больше. Пока у нас идет реорганизация. Мы можем предложить вам «подъемные» в размере вашей будущей зарплаты. Съездите куда-нибудь, отдохните, пока есть время.
Ледогоров допил кофе и усмехнулся.
— Похоже на сказку. Вы бывший Санта-Клаус?
Семен улыбнулся.
— Не угадали. Военный инженер.
Ледогоров закурил. Мозг привычно искал подвоха.
— Последний вопрос, — он повернулся к Рощину. — Почему не ты?
Тот тоже улыбнулся.
— У меня уже другие планы. Потом поговорим.
Семен наконец выпил свой коньяк.
— Ну как?
Ледогоров пожал плечами.
— А что? Кто-нибудь отказался бы?
— Отлично, — Семен похлопал его по плечу. — Одна формальность. Здесь наш президент фирмы. Он жуткий педант и позер. Все руководители должны быть ему представлены. Завтра в шестнадцать прошу к нам в офис. Манежный, дом 6. Заодно посмотрите свой кабинет. Только не опаздывайте, у президента самолет и он специально подъедет на десять минут. И не забудьте костюм и галстук.
Ледогоров кивнул.
— Ради такого случая подойду пораньше.
— Вот и хорошо, — Семен повернулся к Рощину. — Поехали. Коля развезет нас по домам. Всего доброго. До завтра.
Прощаясь, Рощин абсолютно трезво подмигнул.
— С тебя стакан.
За окнами стемнело. Ледогоров вышел в теплый вечер. Мимо неслись машины. Гулял выходной народ. Он подумал, сколько милицейских зарплат будет теперь получать, сколько вещей можно будет купить Юльке, сколько денег давать матери, сколько он не был на море и сколько в мире чудесных мест. Свет в квартире не горел. Без звука работал телевизор. За окном снова играл Мишель Легран.
— Юль! В каком море ты хотела бы купаться через две недели?
* * *
Телевизор работает без звука, слепя в темноте ярким пятном. Разгоняя густой, плотный воздух, стрекочет вентилятор. Душно. На крыше снова ссорятся кошки.— Ты довольна?
— А ты?
— Я первый спросил.
— Я буду довольна всем, что тебе понравится.
Она лежит на спине, закинув руки за голову и прикрыв глаза. Тонкая простыня давно скомкана где-то в ногах. Он, опираясь на локоть, касается губами ее груди.