Эшенберг Кэтлин. В свете луны

   Аннабель фыркнула.
   – Никогда не думала, что вы будете говорить, как миссис Петтигру.
   – Вообще-то миссис Петтигру – пава, но в этом она права. – Он остановил экипаж на склоне у подножия Мэриз-Хайтс. – У таких людей, как мы – у тебя и твоих братьев, у меня и Гордона, – есть наследство, которое необходимо сохранить, Аннабель. Наши предки сражались в Вэлли-Фор, в Йорктауне, принимали участие в конституционном конвенте. Они были лидерами. Они совершали ошибки, и за самую большую из них, видит Бог, мы вынуждены расплачиваться. Но они были здесь и не отступили. – Аннабель смотрела на Ройса, широко раскрыв глаза. – Для таких, как мы, смерть действительно предпочтительнее бесчестья, – тихо закончил Ройс.
   Поверила ли она ему? Этого он не знал. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо широкими оранжевыми и красными полосами. Хор лягушек и голубей затянул нестройную песню.
   Аннабель смотрела прямо перед собой, но по ее виду Ройс понял, что она с трудом сдерживает слезы.
   – Вы тоже не верите в эту войну, – сказала девушка, и Ройс поразился ее проницательности.
   – Нет, но сражаться я буду.
   Девушка медленно покачала головой:
   – Я никогда этого не пойму.
   – Поймешь, просто тебе эта не нравится.
   – Я это ненавижу!..
   Аннабель откинулась на сиденье и закрыла глаза.
   Ройс дернул поводья. Они миновали недавно вспаханное поле, от которого пахло прелой землей, проехали через наполненный шорохами и шепотами лес и достигли склона холма, поросшего колокольчиками и диким имбирем в цвету.
   Ройс неожиданно остановил экипаж и спрыгнул на землю. Пройдя вверх по склону, остановился и обернулся. Аннабель шла за ним в своем уродливом черном платье с уродливой черной шляпой в руках. Шла к отвратительному, бессердечному мужчине, который женился на ней вопреки здравому смыслу и теперь сожалел об этом.
   Аннабель остановилась в нескольких футах от Ройса.
   Весь ее облик дышал летом – окрашенные в цвет солнца волосы, глаза оттенка душной ночи, теплая розовая кожа. Не отдавая себе в этом отчета, Ройс долго и пристально смотрел на девушку. Но понял это, лишь когда она нервно вздохнула. Не в силах вынести его взгляд, Аннабель наклонилась и сорвала цветок.
   – Почему вы остановились?
   Ее голос был таким же обволакивающим, как влажная июльская ночь. Девушка выпрямилась, зажав цветок в руке, затянутой в перчатку. Голубые лепестки на фоне черного кружева. Аннабель зарылась в них носом и сделала глубокий вдох. Ройс шагнул к ней, забрал шляпу и цветок.
   – Распусти волосы.
   В глазах Аннабель мелькнула нерешительность.
   – Распусти их, – повторил Ройс.
   С сильно бьющимся сердцем он наблюдал за тем, как девушка дрожащими пальцами вытаскивает из прически шпильки. Она слегка тряхнула головой, и золотисто-каштановые локоны каскадом рассыпались по спине. Ройс протянул ей шляпу, и девушка сложила в нее свои шпильки.
   После этого он бросил шляпу на землю и наступил на нее ногой. Аннабель еле слышно охнула, но Ройс приложил палец к ее губам. Руку словно обожгло, но ощущение было настолько мимолетным, что Ройс подумал, будто ему показалось. Стараясь не выдать своего смятения, он убрал руку.
   – Больше ничего черного, моя маленькая жена, – сказал Ройс. – Твой отец этого не заслуживает, к тому же выглядишь ты в этом траурном платье ужасно.
   Аннабель отвернулась, гордо вскинув голову. Ее узенькие плечи казались невероятно хрупкими. Должно быть, военная лихорадка затуманила его мозг. Ведь он так хотел обнять ее, защитить, а теперь испытывал удовлетворение от того, что обидел. Аннабель что-то пробормотала. Ройс подошел к ней, взял за руку и повернул лицом к себе.
   – Воробей? – переспросил Ройс, желая убедиться, что не ослышался.
   Аннабель говорила так тихо, что ему пришлось наклониться.
   – Карлайл придумал мне это прозвище…
   Теперь Ройс вспомнил. Маленький коричневый воробей. Всякий раз, когда им надоедало, что Аннабель ходит за ними по пятам, они дразнили ее до тех пор, пока она не убегала вся в слезах. Господи, он не просто обидел ее, он разбередил старую рану. Черт бы побрал Карлайла! Черт бы побрал Гордона! Черт бы побрал Ройса Кинкейда, великого защитника!..
   – Теперь ты не бедная, и это, пожалуй, единственный положительный момент твоего замужества.
   Ройс воткнул колокольчик в волосы Аннабель над ее ухом. Его палец зацепился за локон и обмотал тонкие, словно паутина, волоски вокруг лепестков. Аннабель смотрела куда-то поверх плеча Ройса, и он почувствовал, что у нее перехватило дыхание, когда его рука коснулась ее уха.
   – Поезжай завтра в город. Возьми с собой мисс Роли и ее мать и отправляйся по магазинам. Сделай это, пока не поздно, Энни.
   Аннабель взглянула на Ройса, упрямо вздернув подбородок.
   – Ничего черного, – повторил Ройс. – Если не можешь противостоять напору миссис Петтигру, сшей несколько белых платьев для приличия. Но мне хотелось бы видеть тебя в каком-нибудь дорогом и очень красивом.
   Их взгляды встретились и замерли.
   – Ты сделаешь это для меня, потому что мы друзья.
   – Мы и в самом деле друзья?
   Ройс улыбнулся:
   – До тех пор, пока ты играешь по моим правилам.
   Она звонко рассмеялась, и Ройс почувствовал головокружение.
   – Сама не знаю, почему смеюсь, ведь вы пугаете меня до смерти, – произнесла Аннабель.
   – Черт возьми, миссис Кинкейд, вы не зря боитесь меня.
   Аннабель наклонилась, сорвала еще один цветок и продела в петлицу его куртки. Над ними, гогоча, пролетала стая диких гусей. Ройс вернулся к реальности и вытер пот со лба.
   – Вот, – сказала Аннабель с улыбкой и стала спускаться. Но, сделав несколько шагов, вернулась. – Что касается одежды, я сделаю, как вы просите. – Ее солнечная улыбка была ярче, чем закат. – Но с Бо все будет по-моему.
   – Маленькая дерзкая девица!..
   Ройс направился следом за Аннабель. Она быстро повернулась и, смеясь, побежала к экипажу. Ройс отошел в сторону, наблюдая, как она без посторонней помощи забирается в низкий экипаж. Ройс сел на место кучера и взял в руки поводья.
   – Я тоже пугаю вас, мистер Кинкейд?
   – Как маленький светлячок в жаркую летнюю ночь, моя дорогая.
   Аннабель, сложив руки на коленях, смотрела прямо перед собой. Последнюю милю пути до «Излучины» оба молчали.
   Въехав в ворота, Ройс увидел Гордона и Бо, они вели своих коней в стойло. Из хижин рабов доносились смех и пение.
   – Боюсь, тебе придется есть холодный ужин, – сказал Ройс.
   Маленький Руфус появился возле фаэтона неслышно, словно призрак. Ройс сошел на землю, и, пока обходил фаэтон, слуга держал поводья. Аннабель встала.
   – Уже темно. Ты упадешь.
   Ройс обхватил талию девушки, ощущая сквозь ткань тепло ее тела. Девушка не нуждалась в корсете, такой тонкой у нее была талия. Ройс приказал себе повернуться и уйти, но не смог: Аннабель посмотрела на него снизу вверх своими карими глазами, излучающими мягкий свет.
   Дверь дома тихо отворилась, и в галерее появился Джулз. Старик поклонился, и Аннабель улыбнулась ему.
   Ройс вытащил оскорбляющий его достоинство цветок из петлицы, смял его в руке и выбросил. Джулз нахмурил брови.
   – Вам пришла посылка, миз Аннабель, – сообщил слуга. – Я положил ее на стол в большом зале.
   – От Карлайла? – спросила она.
   – Посыльный не сказал от кого, мисси.
   В этот момент Ройс пожалел, что не сломал Карлайлу нос, когда у него была возможность. Аннабель до сих пор не получила ни одного письма от брата. Каждый день она с надеждой встречала посыльного, а потом уходила прочь, опустив голову.
   Аннабель поспешила в дом. Ройс снял перчатки и отдал слуге.
   – Посылка из Ричмонда?
   – Да, сэр, совершенно точно.
   Ройс последовал за Аннабель по коридору, ведущему в большой зал. Девушка стояла спиной к нему и разрывала упаковочную бумагу, а Ройс, облокотившись о перила, наблюдал за ней из-под опущенных полей шляпы.
   Из горла Аннабель вырвался звук, напоминающий рыдание. Она хотела повернуться, но не в силах была посмотреть Ройсу в лицо. Аннабель провела пальцами по витиеватой серебряной ручке, гладя прохладный металл.
   – Подходит? – спросил Ройс.
   – Это от вас?
   Она повернулась, и Ройс заметил на ее лице замешательство.
   – Не каждый день девушка выходит замуж, а я еще не подарил тебе свадебного подарка.
   – Кто вам сказал?
   – Не Бо, хотя я приложил немало усилий, чтобы вытянуть из него правду.
   – Гордон, – пробормотала Аннабель. Ее лицо озарила нежная улыбка, адресованная, увы, не Ройсу, а его брату. – Мистер Кинкейд… Ройс… – Карие глаза девушки заблестели. – Никто никогда не дарил мне… – Голос ее дрогнул. – Спасибо, – прошептала она.
   Их взгляды встретились. Аннабель одарила его страстной улыбкой.
   Ройс ошеломленно смотрел на девушку, не в силах дышать, шевелиться или думать. Где это началось – в ее гостиной в Лексингтоне, на линии огня перед церковью, а может, на поросшем цветами склоне? Впрочем, это не имело значения. Все закончилось здесь, в большом зале «Излучины».
   Ройс хотел получить больше, чем улыбку. Он хотел ощутить под собой ее горячее, полное страсти тело, войти в нее, овладеть ею, подчинить себе. Он хотел слышать ее ответные стоны и крики. Аннабель отвернулась, но Ройс успел прочитать в ее глазах те же чувства.
   Ройс не знал, всего мгновение или целую вечность он стоял здесь и смотрел на ее напряженную спину и дрожащие плечи. Его влекло к Аннабель с непреодолимой силой, но он знал, что не должен терять над собой контроль. Господи, он не лучше любого из Кинкейдов. «Боже, помоги ей!» – подумал Ройс. Он вышел и захлопнул за собой дверь.

Глава 6

   Аннабель села на ступеньку боковой галереи и прислушалась к звукам веселой пирушки, доносившимся из помещения, где располагались ясли. Кто-то играл на скрипке, слышались топот ног и хлопки танцующих.
   Она подняла голову, когда в галерее появился Гордон. Он облокотился о ближайшую колонну, засунув руки в карманы и устремив взгляд в поле.
   – Это что, какой-то особый праздник? – помолчав, спросила Аннабель.
   Она знала только, что рабам дали дополнительный выходной день. Работать они должны были лишь в случае крайней необходимости. Аннабель не могла припомнить ни одного случая, чтобы в «Веселом Шервуде» слугам давали дополнительный выходной день. Ну разве что на Рождество и Троицу.
   Вопрос Аннабель застал Гордона врасплох.
   – А разве Ройс не сказал тебе?
   Девушка пожала плечами. Она не видела Ройса с того самого момента, когда он оставил ее посреди зала с глазами, полными слез, а потом даже не явился на ужин.
   – Кларенс взял жену в прошлое воскресенье, – пояснил Гордон.
   – Тогда почему вечеринку не устроили в тот же день?
   – Джонсон не отпустил на вечеринку своих рабов.
   Аннабель терялась в догадках. Она вопросительно посмотрела на Гордона, надеясь, что он ей все объяснит, но его внимание было приковано к полю. Гордон выпрямился, и Аннабель проследила за его взглядом.
   Она услышала громкий стук копыт и увидела силуэт на фоне луны: Ройс верхом на Аяксе перемахивал через зеленые ограждения с такой легкостью, словно сидел не на обычном коне, а на крылатом Пегасе.
   – Чертов глупец, – пробормотал Гордон.
   Он был прав. Только глупец мог скакать галопом на дорогостоящем чистокровном жеребце по темным полям, где на каждом шагу подстерегала опасность. Видимо, Ройс знает, что делает, подумала Аннабель. Он ценит своего коня и вряд ли станет им рисковать.
   – Мне кажется, я никогда не видела ничего более прекрасного, – восхитилась Аннабель.
   Лицо Гордона вспыхнуло от гнева.
   – Ройс никогда ничего не делает наполовину.
   Он, как всегда, говорил с подтекстом, и Аннабель почувствовала, что начинает уставать от загадок. Она подошла и положила руку ему на плечо.
   – Что тебя так беспокоит сегодня, Гордон? Саммер или твой брат?
   – Ройс не рассказал тебе о жене Кларенса? – спросил он.
   Аннабель озадаченно покачала головой.
   – Ты сбила себе пальцы в кровь, пока шила для него форму, а он даже не потрудился поблагодарить тебя. Был груб и высокомерен, но ты не сказала ему ни слова против, хотя раньше дала бы достойный отпор любому, кто обошелся бы с тобой подобным образом. Ты права, черт возьми, меня это беспокоит, потому что, клянусь, ты постепенно влюбляешься в него, хотя это причинит тебе только боль.
   – Думаешь, он заметил? – тихо спросила она, не сомневаясь в правдивости его слов.
   – Трудно сказать, Ройс очень скрытен. Может, и не заметил. Ройс не знает тебя так хорошо, как я.
   Аннабель вспомнила ночь, когда Ройс украл ее сердце, когда она поняла, насколько он одинок и раним. Так что Гордон был недалек от истины.
   – А кто-нибудь знает его? – спросила Аннабель.
   – Вряд ли. Судя по всему, он ненавидит Пейтона, «Излучину» и все, что с ними связано. Ройс каждому сообщает, что он бессердечный негодяй, а потом вдруг проявляет такое благородство, что даже дух захватывает. Может, Кларенс знает его, а может, нет. Каждый раз, когда мне кажется, что я подобрал к нему ключик, он ускользает как угорь.
   – Но ты любишь его?
   На губах Гордона появилась ироническая усмешка. Наконец Аннабель нашла в себе силы задать еще один вопрос:
   – Почему слуга знает о Ройсе больше, чем его собственный брат?
   – Потому что у них много общего. Мать Кларенса была кормилицей Ройса. Возможно, именно это все и объясняет.
   Гордону этот разговор был крайне неприятен.
   – Я не могу помочь тебе, Аннабель. Ройс на восемь лет старше меня, и он никогда ничего не рассказывал о своей жизни. О том, что произошло до моего рождения и почему Селеста покинула этот дом. Мне было тогда четыре года. Моя мама нарядила меня в самое красивое платье, и я подумал, что она возьмет меня с собой, как это бывало обычно, когда она уезжала в своем сверкающем черном экипаже. – Гордон иронически усмехнулся. – Я стоял в галерее и ждал, а она прошла мимо, даже не удостоив меня взглядом. Когда я понял, что она оставила меня, экипаж уже достиг середины аллеи. Я в слезах бросился за ним, путаясь в подоле белого платья, спотыкаясь и падая… – Он судорожно сглотнул. – Ройс взял меня на руки и понес к дому…
   Гордон умолк. Аннабель подумала: как это печально, когда у семьи, живущей в достатке, нет того, что гораздо важнее денег.
   – На крыльце нас встретил Пейтон, – продолжил Гордон. – Он вытер мне слезы и сказал: «Мы никогда не будем вспоминать об этом дне, мальчики». И мы не вспоминали. Но портрет по-прежнему висит в гостиной. Может, тебе удастся понять, в чем тут дело. Лично я не понимаю. Но знаю, что с того самого дня Пейтон живет с ложью в душе, да и Ройс тоже.
   – Гордон, но, возможно, они поступают так из любви к тебе.
   – Что ты имеешь в виду?
   Он засунул руки в карманы и прислонился к колонне.
   – Если верить сплетням рабов, Пейтон мне не отец.
   – Гордон, может быть…
   – Я полагаю, что мой брат, напрочь лишенный каких бы то ни было чувств, женился на тебе по той же самой причине, по которой ты вышла за него замуж.
   – Чтобы спасти брата, – тихо сказала Аннабель.
   – Именно так.
   Девушка взглянула на скрытое тенью лицо Гордона. И прочла в его взгляде не то страх, не то вину.
   – Я должен им, Энни, им обоим. Пейтону за то, что дал имя незаконнорожденному ребенку, а Ройсу за то, что обращался со мной как с кровным братом. Я не могу их подвести.
   Аннабель дотронулась до его руки.
   – Ты никого никогда не подводил.
   – Я подвел тебя. Мне следовало рассказать тебе все до того, как ты подпишешь соглашение.
   Внезапно она поняла, почему Гордон не пришел на ту встречу, хотя она просила его об этом.
   – Ты не подвел меня, – возразила Аннабель. – Я все равно согласилась бы, потому что Бо нужен был дом. – Девушка пожала плечами. – Возможно, у нас с Ройсом больше общего, чем ты думаешь.
   – Не делай этой ошибки, Энни.
   – Какой ошибки? – послышался голос из темноты.
   Аннабель обернулась. Ройс стоял в дальнем конце галереи, прикуривая сигару. Интересно, какую часть их разговора он слышал? Впрочем, это трудно было понять, поскольку его лицо, как всегда, оставалось бесстрастным.
   – Аннабель ошибается, полагая, что ты джентльмен, – ответил Гордон.
   – Черт возьми, братец, я ведь говорил ей об этом.
   Гордон в его строгом костюме, с аккуратно причесанными белокурыми волосами выглядел именно тем, кем и был – плантатором и настоящим джентльменом. Ройс же с темными волосами, растрепавшимися от бешеной скачки, с расстегнутым воротом рубашки внушал страх и в то же время завораживал.
   Аннабель всегда любила младшего брата. И это была безопасная, удобная и легкомысленная любовь. Рядом со старшим братом ощущать себя в безопасности было сложно. Рядом с Ройсом Аннабель чувствовала приближение летней грозы, дрожь и медленно разгорающийся жар, ожидание ярости и красоты, приводившее ее в трепет. И еще страх.
   Ройс подошел, и Аннабель оказалась стоящей между двумя братьями.
   Губы Гордона дрогнули:
   – Тебе мало того, что ты продал отличного жеребца. Хочешь погубить еще одну лошадь?
   – Долгоносики в пшенице.
   Ройс поднял сигару, наблюдая за вьющейся над ней струйкой дыма.
   Еще одна загадка, которой Аннабель не поняла, но Гордон заметно смягчился.
   – Джонсон послал патрульных? – спросил он.
   Ройс кивнул.
   Патрульные. От этого слова мурашки побежали по спине Аннабель. Белокожие дьяволы, вырубающие кусты в поисках беглецов, шныряющие по дорогам и полям в поисках рабов, мужчины, получающие извращенное удовольствие от порки и надевания цепей на других. В «Излучине» она не видела ни одного патрульного.
   – Что ты им сказал? – Голос Гордона звучал спокойно, но Аннабель уловила в нем тревогу.
   Ройс выдохнул дым, какое-то время наблюдал, как он растворяется в воздухе, и лишь потом ответил:
   – Я сказал, что если еще раз встречу их на моих полях, они будут не патрулировать их, а удобрять.
   – Проклятие, Ройс. – Гордон провел большим пальцем по верхней губе. – Эта белая шваль могла убить тебя, как простого раба.
   – Но прежде я уложил бы нескольких.
   – Кто-то из слуг сделал что-то не так? – спросила Аннабель.
   – Всего лишь взял себе маленькую глупую жену. Похоже, женитьба – заразная болезнь. Но Кларенс, кажется, любит свою жену.
   Гордон посмотрел на брата. На его лице были написаны любовь, отвращение и гнев.
   – Мало того, что ты разгуливал весь день с этой Кейди, так теперь еще пытаешься язвить? Черт бы тебя побрал, Ройс, ты совершенно бездушный, но ведь не все такие, как ты!
   – Ты хочешь ее, братец? – спросил Ройс. – Как насчет сделки вроде той, что я заключил с Джонсоном? Моя жена в обмен на твоего коня.
   – Ты, должно быть, пьян.
   – Пока нет. Но не замедлю исправить эту оплошность.
   Атмосфера накалилась. Гордон провел пальцами по волосам. Аннабель подошла и взяла его за руку.
   – Не вмешивайся в это, Энни. Он напрашивается на драку, и он ее получит.
   Ройс щелчком отбросил сигару.
   – Я не собираюсь с тобой драться. – Ройс направился в сторону лужайки, но Гордон схватил его за руку и резко повернул к себе.
   – Либо ты извинишься, либо я ударю тебя!
   Взгляд Ройса сделался холодным и жестким, он смотрел на брата до тех пор, пока тот не отпустил его руку. Губы у него дрогнули, и он повернулся к Аннабель, смерив ее взглядом.
   – Пожалуйста, прими мои извинения, женушка. Не представляю, что побудило меня обменять отличного жеребца на бесполезную служанку для моей жены, которая мне не нужна. – Он отвесил насмешливый поклон, и в этот момент кулак Гордона врезался ему в челюсть, едва не сбив с ног.
   Ройс тряхнул головой и расхохотался:
   – Не понравились мои извинения, а?
   Не успела Аннабель опомниться, как Ройс нанес Гордону ответный удар в живот, и Гордон согнулся пополам, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть.
   – Я думал… я думал, ты… не хочешь драться.
   – Передумал. – Ройс приготовился обороняться.
   Внезапно Гордон сделал выпад, и его неистовый вопль заставил рабов прервать веселье и высыпать во двор. Разъяренные братья пыхтели, наносили друг другу удары и скалили зубы, словно обезумели. Их мгновенно окружили рабы мужчины, которые принялись громко спорить и делать ставки на исход драки. Все это напомнило Аннабель тот единственный случай, когда она еще девочкой смотрела петушиные бои. Она подошла к одному из рабов – большому чернокожему мужчине, который стоял, обняв за талию женщину. Ухмылка на его лице была такой же широкой, как и оскал дерущихся.
   – Остановите их, – умоляюще произнесла Аннабель.
   – Ничто не остановит этих двоих до тех пор, пока один из них не упадет на землю без сознания.
   Аннабель огляделась в поисках чего-нибудь, чтобы бросить в дерущихся или хоть как-то привлечь их внимание. Ничего. Ни камней, ни досок, ни крепкой ветки. Братья, пошатываясь, разошлись, и Аннабель поняла, что нужно делать. Она бросилась на середину площадки, хотя раб пытался ее остановить, и оказалась недалеко от Ройса.
   Он стоял, пошатываясь, и затряс головой, не веря своим глазам, когда увидел Аннабель. Девушка собралась с силами и с удовольствием ударила Ройса в пах коленкой, отчего тот согнулся в три погибели и схватил себя руками между ног.
   – О Господи, женщина, – промычал он, прежде чем рухнуть на землю.
   Видя, как он корчится от боли, Аннабель поняла, что какое-то время он еще пролежит, и перевела взгляд на Гордона. Тот отер свой окровавленный рот тыльной стороной ладони и улыбнулся.
   – У кого ты этому научилась, Энни? – тяжело дыша, произнес он.
   – У тебя.
   – Спасибо, братишка, – раздался за ее спиной голос Ройса. – Когда в следующий раз приведешь с собой запасного игрока, предупреди.
   Аннабель повернулась спиной к обоим и встретилась взглядом с чернокожим.
   – Один из них лежит почти без сознания на земле, – сказала она.
   – С этим не поспоришь, – согласился раб. Он оглядел стоящих вокруг людей. – Вечеринка окончена, ребята. Не думаю, что кому-то из вас захочется оказаться здесь, когда масса Ройс встанет на ноги.
   Круг разорвался, и рабы, смеясь, направились к яслям, а отнюдь не к своим хижинам. Тот, кто отослал их по домам, вышел вперед, таща за собой женщину.
   – Я Кларенс, миз Аннабель, а это – моя жена Пэтси. – Он подтолкнул женщину вперед. – Ройс сказал, что вы можете научить ее прислуживать леди. Я был бы вам очень благодарен за это.
   Чернокожая женщина робко улыбнулась, а Аннабель посмотрела на Кларенса:
   – Возможно, Пэтси думает по-другому.
   Она улыбнулась Пэтси, и робкая улыбка женщины стала более широкой и открытой. На лужайке стояли две женщины, обладающие одинаковыми секретами, одинаковой силой. Не часто маленькой женщине удается поставить господина на колени.
   Аннабель прошла мимо супружеской пары к большому дому. Она снова улыбнулась, когда услышала голос Гордона.
   – Не будь таким простофилей, Ройс, – сказал он. – Ведь она нанесла ущерб твоей гордости. Только и всего.
   – Самое время процитировать Бо. Ч-е-е-рт!
   Аннабель тут же перестала улыбаться. Завтра этот негодный мальчишка будет читать Платона всю вторую половину дня.

Глава 7

   Аннабель отложила в сторону садовые рукавицы. Она услышала, что по центральной аллее скачут всадники, и повернула голову. Пейтон и Гордон вернулись из Ричмонда.
   Аннабель схватила отросток махровой розы.
   – Ай! – тихо вскрикнула она.
   Вытащив из пальца толстый шип, она поднесла руку ко рту, ощутив металлический привкус крови и песок на зубах. Гордон и Пейтон направили лошадей к конюшням.
   Аннабель приподняла с затылка тяжелые локоны, тщетно пытаясь ощутить дуновение ветерка, и вновь принялась за обрезку роз. Она сосредоточилась на мирных звуках клонящегося к вечеру дня, стараясь унять растущее беспокойство. Девушка опасалась, что мирному существованию скоро придет конец. На газон перед ее глазами упала тень, и Аннабель подняла голову. – Это мог сделать садовник, Энни-детка.
   Пейтон говорил спокойно, и все же Аннабель уловила в его голосе некоторое напряжение и заметила сдвинутые на переносице брови. Они смотрели друг на друга. Казалось, время остановилось, и даже воздух отяжелел под грузом грядущей беды.
   Пейтон помог Аннабель подняться и обнял ее, а когда выпустил из объятий, Аннабель заметила стоящего рядом Гордона.
   – Ты видел Карлайла? – спросила Аннабель, вытирая рукавом пот со лба.
   – Нет, не видел, – ответил он. – Отряды милиции только начали прибывать в Ричмонд.
   Аннабель кивнула, едва сдерживая слезы.
   – Когда ты уезжаешь?
   – Дня через два-три.
   Девушка тяжело вздохнула.
   – Будь любезна, зайди ко мне в кабинет перед обедом, – попросил Пейтон. – Нужно кое-что обсудить. Но прежде нам с Гордоном не мешало бы хорошенько помыться.
   Аннабель изучала его красивое невозмутимое лицо. Совсем как у его старшего сына. Она сглотнула, стараясь прогнать подступающую к горлу тошноту.
   – Как вы проголосовали? – спросила она.
   – Я виргинец, Энни-детка. И проголосовал соответствующим образом.
   Они все были уроженцами Виргинии, и Аннабель поняла то, о чем никто не сказал ни слова. Виргиния вышла из Союза.
   Всю сознательную жизнь Аннабель знала свое место. Женщина должна сидеть дома, хранить очаг и воспитывать детей, а мужчина с присущей ему мудростью – править миром. Но дело в том, что мужчины вовсе не были мудрыми.