Эшер Нил. Звездный дракон

   – Виридиан, вся информация получена?
   – Были кое-какие помехи. Не так просто улавливать ваш сигнал сквозь толщу горной породы.
   – Ладно, повторяю: мы проходим через рансибль первой ступени, и мне нужно, чтобы информационный доступ к сферам-корпусам был строго перекрыт. Творец последует за нами, и на другом конце «переправы» произойдет взрыв. Следующее перемещение произойдет через рансибль второй ступени, как только он будет запущен. Но только по моей команде.
   – Получение информации подтверждаю.
   – Теперь я ухожу из пещеры. Взрыв произойдет через двадцать пять минут. Мы с тобой ни о чем не разговаривали, поэтому не выноси эту беседу в систему.
   – Есть.
   Кормак наклонился к дракониду и хлопнул в ладоши.
   Щелевидные зрачки Нешрама мигнули. Он испустил шелестящий выдох. Через пару секунд поднялся и огляделся по сторонам. Ян снова хлопнул в ладоши и, отвернувшись, зашагал к выходу из пещеры. Драконид отправился за ним.
   Как только они добрались туда, где в пещеру проникал дневной свет, Кормак перешел на бег. Драконид, чтобы успеть за ним, стал делать более размашистые шаги и из-за этого напоминал бегущего страуса.
   Выскочив из пещеры, Ян дал знак остальным забираться в АГМ. Все молча исполнили его приказ. Мейка и Торн потеснились, чтобы дать место дракониду.
   – Немедленно взлетаем. До взрыва – примерно двадцать минут. Хотелось бы к этому моменту оказаться подальше отсюда. Максимальная скорость.
   Эйден поднял машину в небо под резким углом. Всех прижало к спинкам сидений, поскольку голем включил и антигравитационный двигатель, и бустеры.
   – Что стряслось? – взволнованным голосом спросил Торн. – Я-то думал, он их прикончил… в смысле, драконидов.
   – Он лежал без чувств, не так уж далеко от входа. Шрам мертв, это точно. Творец убил его. Даже не знаю, почему этот только обмороком отделался.
   – Выравниваю полет, – сообщил Эйден. – Триста километров в час. Четыреста.
   – Какая максимальная скорость у этой посудины? – поинтересовался Кормак.
   – При ручном управлении есть ограничение до пятисот, а при переходе на управление под контролем ИР можно и тысячу километров в час выдать. Тут не очень любят, когда перекрывают звуковой барьер.
   – Тысяча – это было бы в самый раз. ИР нас видит, так что давай.
   – Но согласно городским правилам…
   Кормак вынул из кармана карточку-чип и, помахав ею перед лицом Эйдена, вставил в щель на панели бортового компьютера. Из динамиков полился эротичный голосок:
   – Ручное управление отключено. Доступ к городской системе управления закрыт. Дальнейшие шаги не рекомендуются.
   Послышался мелодичный звон, затем голос все повторил дословно, только на этот раз – скороговоркой. В третий раз впечатление было такое, будто визжит старая карга, а то, что только что звучало мелодичным звоном, превратилось в противное клацанье. Компьютер застонал, и внутри него что-то зловеще заскрежетало.
   – Это противозаконно, – заметил Торн.
   – Как и взрыв КТУ на населенной планете, – парировал Кормак.
   Эйден подал рычаг скорости вперед. Меньше чем за минуту машина разогналась до тысячи километров в час. А через четверть часа они уже подлетели к станции рансибля.
   Голем посадил антиграв на пустой стоянке, так близко к станции, как только смог. Когда Кормак выходил из машины, он посмотрел на часы на приборной доске, а потом устремил взгляд на восток.
   – Пошли, нужно найти экран.
   Он побежал к зданию станции, внутри которого находился рансибль. Остальные устремились за ним. Торна поддерживал под руку Эйден.
   В зале выхода на посадку было пугающе пусто для обычно многолюдного места. Те люди, которые тут прежде находились, теперь пребывали на большом расстоянии отсюда и наверняка поминали недобрым словом всякие там антиматериальные поля и беспомощные ИР.
   Кормак ринулся к линии дисплеев, на бегу разговаривая по рации:
   – Виридиан, можешь передать картинку сюда? Хочу увидеть своими глазами.
   – У меня имеются дроны-наблюдатели в двух километрах над указанным районом.
   Один из дисплеев ожил и продемонстрировал вид сверху на Туриотские горы.
   – Взрыв будет очень компактный. Вряд ли будет хорошо видно. Две минуты. Пошел отсчет.
   Голос, более мягкий, чем голос ИР, начал отсчитывать секунды.
   – Одна девятнадцать, одна восемнадцать, одна семнадцать…
   – Как только ударит, – предупредил Ян, – бегом к рансиблю В5. Он настроен так, что прямиком попадаем на Самарканд.
   Торн спросил:
   – А взрыва хватит, чтобы обратить его в бегство? То есть… Он точно рванет сюда, к рансиблям?
   – Уверенности нет. Если он на этот раз не побежит за нами, мы вернемся с подкреплением и с более мощными бомбами и все проделаем снова.
   – Все равно не понимаю, как мы…
   – Может, тебе лучше уже пойти к рансиблю, Торн? – оборвал его Кормак. – Чтобы потом ты не плелся позади и всех не задерживал. – Он одарил спаркинда холодным взглядом. Тот пару секунд смотрел Кормаку в глаза, потом кивнул и пошел к выходу на посадку. С ним ушел и Эйден.
   Кормак посмотрел на драконида.
   – Нешрам, ступай с ними.
   Просто воплощение послушания!
   – … восемьдесят… семьдесят девять… семьдесят восемь…
   Кормак не спускал глаз с дисплея, а Мейка взволнованно наблюдала за ним. Вопросы Торна были слишком несдержанными. Она догадывалась – Ян не стал отвечать на них не только потому, что не мог, но и потому, что не хотел. Он знал, что делает, и Мейка чувствовала, что этого вполне достаточно.
   – Снижаю дрона-наблюдателя, – сообщил Вири-диан.
   Картинка быстро изменилась. Стали видны деревья и склоны гор. Мейка почти уверилась в том, что перед ним – тот самый район, который они недавно покинули. Склон… вход в пещеру…
   – … двадцать одна… двадцать… девятнадцать… восемнадцать…
   Женщина видела, как напряжен Кормак. Что он видел? Что он хотел увидеть?
   Отсчет завершился. Показалось, будто запрыгал зонд, но на самом' деле сотряслась гора. На миг все поле зрения застлали пыль и обломки камней, а потом из склона горы вырвался сноп белого пламени и четко обозначил вход в пещеру. Кормак глянул на указатель времени в нижнем уголке дисплея.
   – Ну…
   И снова потянулись секунды. Неожиданно часть горы отлетела в сторону, и появился ошарашенный Творец. Он изрыгал пламя во все стороны. Деревья вспыхивали и превращались в факелы, огромные валуны рассыпались в прах. Экран побледнел.
   – Зонд уничтожен, – сообщил ИР виридианского рансибля. – Я отзываю все остальные зонды.
   Мейка увидела, как едва заметная усмешка тронула губы Кормака.
   – Весьма впечатляющее зрелище, – прокомментировал он увиденное и сказал: – Пора сматываться отсюда.
 
   Фантастический свет медленной дугой рассек небо и упал в районе далекой станции рансибля. Башенки-кондиционеры, машущие крыльями на манер древних ветряных мельниц, озарились сиянием, похожим на огни святого Эльма. Джарвеллис склонилась к пульту управления антигравомобилем, который угнал Стэнтон, и изумленно покачала головой. В следующее мгновение свет померк, и ясный день показался пасмурным.
   – Ладно, это ты потом объяснишь. Ты мне сначала про этого говнюка Пелтера расскажи.
   Джон улыбнулся. Он только и делал, что смотрел на нее и улыбался.
   Когда Стэнтон набрел на приземлившийся шаттл и увидел, как она выбирается из кокпита, то сначала придумал, что крыша у него все-таки поехала. Но теперь он каждую минуту убеждался в правдивости происходящего. И он уже не знал, вправду ли чокнулся, или Джарвеллис действительно была здесь, но это уже не имело значения.
   – Он подох. Думаю, все они подохли.
   – А ты своими глазами видел, как они подохли?
   – Я видел, как погиб Пелтер. Еще потом подошел, проверил. Он этого агента держал на мушке пистолета-импульсника, стоял в четырех метрах от него, в спину ему целился. Черт, вот никогда не видел такого! Я-то думал, Пелтер его прижал, что конец ему пришел, но он выкрутился. Потом Ариан долго палил в то дерево, за которым спрятался агент, потом начал отступать. Ну, тут агент из-за дерева выскочил – спокойный, зараза, как не знаю что, и Пелтера пристрелил. А когда он убрался, я подошел поглядеть. В общем, дырка у него во лбу. Навылет.
   – Отлично. А другие?
   – Меннекена и Корлакиса, похоже, пристрелили из протонных бластеров. От Дюсаша куски остались возле зенитного комплекса, а Свент погиб во время перестрелки между Пелтером и агентом.
   – Вот так, значит, – глубокомысленно изрекла Джарвеллис и откинулась на спинку кресла. Вид у нее был такой же измученный, как у самого Стэнтона. Он заметил, как странно плоско прилегает ткань комбинезона к ее левой груди.
   – Думаю, пора нам убираться с этой планеты и поискать местечко поспокойнее. Чтобы было… тихо и солнечно. И тебе пластическую операцию сделаем.
   Джарвеллис устало посмотрела на него.
   – Тут за нами, наверное, уже охотятся, а у нас больше нет корабля. Как же собираешься отсюда смотаться?
   Стэнтон закинул руку за спинку кресла, взял с заднего сиденья чемоданчик и положил его на колени. Кейс, конечно, здорово помялся, по углам виднелся каркас, крышку покрывали подозрительного вида пятна. Но как бы то ни было, логотип Норвер-банка на крышке был виден отчетливо.
   – Думаю, есть способ.
   Наконец Джарвеллис смогла ответить на его улыбку. Она решила, что еще одну новость поведает ему тогда, когда они окажутся в безопасном месте и когда точно уверится в том, что Стэнтон никуда не сбежит.

29

   Безусловно, преступники – это люди, не получившие должного воспитания. Это люди, которым не было предоставлено таких возможностей, какими пользовались остальные. Обществу следует о них заботиться. Наказание – это не решение вопроса. Наказания только ухудшают ситуацию. Если мы кого-то казним, мы становимся такими же дурными, как эти люди… Какая несусветная чушь! В начале тысячелетия расцвела именно такая точка зрения. Безумие «политической корректности» многих настолько ослепило, что люди перестали понимать очевидное: если преступника казнить, он никогда больше не совершит преступление. Наказание преступников благотворно для их жертв, если они еще живы. Так почему же мы, общество, должны о преступниках заботиться, заниматься их переориентацией, когда у нас едва хватает подобных ресурсов для законопослушных граждан? В наше время убийцам и многим рецидивистам производят стирание сознания. Мы перестали казнить людей не из-за того, что стали более «цивилизованными», а потому, что в случае казни было бы потеряно потенциально полезное тело. В киберпространстве томятся в ожидании много личностей (как ИР, так и «выгруженных» человеческих), и им не терпится начать новую жизнь в реальном мире.

Гордон. «Как это делается»

 
   Кормак вышел из рансибля первой ступени на Самарканде. В шарообразном корпусе в срочном порядке поставили обогреватели, но температура едва превышала минимальный предел, необходимый для жизнедеятельности человека. Впереди шагал Эйден и почти нес на себе Торна к крытому переходу. Их сопровождала Мейка.
   Ян обвел взглядом внутренность шара. Затребованное им протонное оружие лежало на одном из обогревателей. Задержав взгляд на бластере, Кормак потом посмотрел на своих спутников.
   – Садитесь в машину. Я буду через минуту.
   Он подошел к бластеру и прикоснулся к нему кончиком пальца. Оружие было холодным, но конвекция от фена немного нагрела его, и оно не обжигало кожу. Ян взял бластер, прицелился в пол слева от рансибля и, когда луч стал толщиной с карандаш, выстрелил. Луч ударил в пол и осветил все вокруг с такой силой, что черный пол стал прозрачным. Кормак передвинул луч, и позади него осталась зона расплавленного стекла, стало видно находившееся под полом оборудование. Ян нашел взглядом место, откуда шло подсоединение к буферу, и выстрелил туда. После того как луч угас, под стеклом продолжало бушевать пламя. Пару секунд агент ЦСБЗ задумчиво смотрел на произведенные им разрушения, а потом побежал к выходу.
   Антигравомобиль стоял всего в четырех метрах от сферы. Остальные уже сидели в машине и ждали его. Он подбежал к ним, открыл дверцу и забрался на сиденье. Затем огляделся по сторонам и наставил бластер на стенку крытого перехода.
   – Какого черта вы… – вырвалось у Торна.
   – Нужно прострелить хотя бы один из буферов снаружи. Внутри я только испортил кое-какие элементы автоматики системы безопасности.
   Кормак выстрелил широконаправленным лучом. Часть стены (два метра длиной и метр высотой) исчезла внутри лиловой вспышки. Он увидел край буфера и перенацелил бластер. Металл выгорел за несколько секунд, обнажились витки аккуратно уложенных сверхпроводящих кабелей и кристаллы параэлектриков. Спрятанный цилиндр взорвал собственное содержимое и взмыл в небо на хвосте газов и пламени.
   Кормак выключил бластер. Сначала все вокруг застлало облаком углекислотного пара, потом начал падать углекислотный снег. Дверца антиграва захлопнулась за мгновение до того, как у него могли заледенеть глазные яблоки.
   – Прочь отсюда… скорей, – выдохнул он, и его затрясло в ознобе. И не только его, потому что в кабине машины было так же холодно, как внутри корпуса рансибля.
   Эйден резко поднял ATM в полуночное самаркандское небо, даже не подумав отсоединиться от стенки перехода. Переход приподняло, он немного продержался в таком положении, а потом рухнул, будто змей, только что позорно упустивший добычу. Из окон кабины было видно, что один из буферов рансибля пылает, словно магма.
   – Хорошо… Эйден, тут ограничений скорости нет. А эта машинка что умеет?
   – Четырнадцать сотен километров в час. Это предел безопасности. Если превысить его, я могу не справиться.
   – Это довольно быстро, – стуча зубами, проговорил Кормак. – Довольно быстро.
   Он откинулся на спинку сиденья рядом с Мейкой, бросил взгляд на драконида, уставился в окно. В небе висела «дозорная луна». Дракон.
   – Я так и знал, что он не пропустит это зрелище. Алчный ублюдок.
   Мейка устремила на него вопросительный взгляд, но он ничего объяснять не стал, потому что как раз в это самое мгновение Эйден включил ускорение. Всех с такой силой прижало к спинкам сидений, что говорить при всем желании стало невозможно. Только тогда, когда машина набрала максимальную скорость, давление спало. Кормак посмотрел на циферблат, вмонтированный в приборную панель. Время часы показывали солстанское, уточненное по сигналу от «Самарканда II».
   – Когда же он появится? – осторожно поинтересовался Торн.
   – Теперь, пожалуй, в любое время, – равнодушно отозвался Кормак. – Может быть… через секунду.
   В этот миг на Самарканде начался неурочный день. Вспыхнул жестокий белый свет. Это немилосердное сияние длилось двадцать секунд и, казалось, проникало в каждую щелочку, стремилось заполнить собой каждый темный уголок. А когда оно померкло, Кормак и его спутники увидели разрастающийся желтый огненный шар, внутри которого сверкали полотнища молний.
   – Настоящий Творец!
   Торн устремил на Яна непонимающий взгляд, но тот едва заметно качнул головой и указал взглядом на дра-конида.
   – Долго нам лететь до комплекса? – спросил он у Эйдена.
   – Недолго. Четверть часа.
   Торн отвернулся и стал смотреть вперед. Больше он вопросов не задавал.
   – Теперь можно и помедленнее, – сказал Кормак и зажмурил слезящиеся глаза.
 
   Тесная кабина антигравомобиля не очень подходила для переодеваний в термокостюмы, так что все полностью оделись только к тому времени, когда Эйден повел машину на посадку. Кормак начал согреваться и почувствовал, что у него обморожены лицо и тыльные стороны кистей рук. Когда температура в кабине добралась до максимума, кожа так разболелась, что он без радости размышлял о том, что придется натянуть перчатки.
   Голем посадил ATM на краю строительного комплекса. Как только они вышли из машины, навстречу им двинулись три фигуры в термокостюмах.
   – Стало быть, удалось, – послышался голос Блегга в динамике интеркома.
   – Да, Творец заплатил за свои преступления.
   – Да, и испорчен прекрасный рансибль первой ступени, – ворчливо пробормотала Шален.
   Кормак это никак не прокомментировал.
   – Давайте пройдем внутрь, – предложил он. – Хочу посмотреть, много ли я кожи потерял.
   Они вошли в недавно сооруженную пристройку к комплексу станции рансибля второй ступени, миновали термальную шлюзовую камеру, где им пришлось немного подождать, пока их костюмы и воздух вокруг прогреются. За шлюзом находилась раздевалка со шкафчиками для термокостюмов, душевыми кабинами и воздушными сушилками, автоматом с горячими напитками и полками с чистой сменной одеждой.
   Мейка и Торн быстро разделись и вскоре пили из больших чашек горячий бульон. Блегг, Шален и Карн разоблачились почти так же быстро. Кормак, напротив, снимал термокостюм не спеша, перчатки оставил напоследок.
   – О! Черт!
   На тыльной стороне ладоней и на пальцах кожа отходила клочьями. Не лучше была картина и на лице. Шален открыла шкафчик, достала оттуда аэрозольный баллончик и подошла к Кормаку.
   – «Синтискин», – сказала она. – Он покроет ожоги и снимет боль. А что болит, так это хорошо. Вот если бы боли не было, тогда стоило бы волноваться.
   Кормак вытянул руки, и Шален побрызгала на них спреем. Вскоре боль сменилась чудесным онемением. Затем она обрызгала «синстискином» лицо Кормака, по очереди прикрыв пальцами его веки, чтобы их не заклеило.
   – Торн? Мейка?
   Шален подошла к ним. У обоих лицо и руки покраснели, но кожа не облезала, как у Кормака.
   – У меня все нормально, совсем немножко обморозился, – сказал Торн.
   Когда Шален устремила вопросительный взгляд на Мейку, та, протянув ей руку, продолжала пить бульон.
   Все это время Блегг молча стоял в стороне. Наконец Кормак обратился к нему.
   – Я хочу вернуться на борт «Гибрис».
   – Еще? – спросил Блегг.
   – Еще, – в тон ему ответил Кормак.
   Шален недоуменно посмотрела на них по очереди.
   – Что за…
   Кормак не дал ей договорить.
   – Ты можешь оставаться здесь и продолжать установку рансибля второй ступени. Десять часов, так ты сказала?
   – Теперь осталось меньше, мы ведь тут не сложа руки сидели, – проворчала она.
   – Хорошо… Очень хорошо. – Кормак посмотрел на Блегга. – Что-нибудь было от дракона, пока мы гостили на Виридиане?
   – Ничего из ряда вон выходящего…
   – В каком состоянии «Гибрис»? – быстро спросил Кормак у Шален.
   – В очень неплохом. – Старший офицер опасливо и подозрительно глядела на него.
   – Есть шаттл, который может стартовать туда сейчас?
   Ответил Блегг.
   – Через час, – сказал он. – Уж как-нибудь дождетесь.
   Кормак собрался возразить, но вздохнул и ответил:
   – Ладно. Приму-ка я, пожалуй, душ.
 
   После того как наконец истек мучительно долгий час, все перебрались на борт грузового «челнока». Кормак так и не сумел расслабиться. Ел он рассеянно и мало и пил очень много кофе. Он даже пожалел о том, что не перенял у Ганта привычку курить. Сейчас для этого было бы самое время. Прошло примерно полчаса, когда Мейка вдруг направилась с какими-то своими приборами к дракониду.
   – Я бы хотела выяснить, что…
   – Нет! – резко выкрикнул Кормак.
   Женщина изумленно уставилась на него.
   – Никаких обследований. Вообще никаких.
   Он строго посмотрел на нее. Она выдержала его взгляд, собрала и упаковала приборы. Ожидание продолжилось.
   Шаттл летел порожняком, это был его последний рейс перед ремонтом. На нем доставили кожухи старых двигателей, которые предстояло переправить на Миностру. Даже будучи поврежденными, они все равно представляли слишком большую ценность, выбрасывать их было нельзя.
   Как только Ян устроился в кресле, он сказал:
   – Когда мы окажемся на корабле, следует перекрыть все каналы связи с драконом. Если он будет пытаться выйти на связь, реагировать не будем.
   – Почему? – удивился Торн. – Ведь можете же вы…
   – Я отдаю приказы, а не высказываю предложения, – сдержанно ответил Кормак. – Слушайте меня и помалкивайте.
   Торн умолк и замер. Блегг наклонился к спаркинду и взял его под руку. Англичанин раздраженно повернул голову и уставился в глаза, сверкающие золотистыми искорками. Вслух не было сказано ни единого слова, но Торн отпрянул так, будто его отчитали по полной программе. Пару мгновений он ошарашенно пялился на Блегга, а потом понимающе кивнул и расслабился. Старик отпустил его руку.
   Мейка пару секунд беспомощно наблюдала за Блеггом, затем перевела взгляд на Кормака.
   – Есть что-то еще, – уверенно проговорила она.
   – Да. Драконид отправится прямым курсом в изолятор. И изоляция будет полной. Это означает: никаких анализов, тестов, никакого сканирования.
   Женщина кивнула.
   Кормак нервно обвел взглядом дисплеи. На одном из них была видна далекая точка на горизонте – дракон. Заметив эту точку, он помрачнел и потом постоянно держал ее в поле зрения.
   В борту «Гибрис» открылся приемный люк, и шаттл влетел в ярко освещенное нутро громадного корабля. Прежде чем пассажиры вышли из салона, пришлось немного подождать: тяжелые мощные скобы обхватили корпус судна и подтащили его к системе амортизаторов. Только потом все сошли по длинному трапу. Помосты и стены начали перемещаться и поворачиваться, словно заработал механизм гигантских часов, – «Гибрис» «убирала в кладовку» огромный шаттл.
   – «Гибрис», – проговорил Кормак, выйдя из подъемника на жилом уровне. – Тебе следует приготовиться к столкновению и расчистить территорию около изолятора, как только Мейка доставит туда драконида. Все каналы связи с драконом перекрыть. Его отпрыска запечатать наглухо. В случае необходимости – быть готовым начать сварку.
   – Приступаю к выполнению.
   В коридорах замигали лампы. Кормак направился в коммуникационный центр, где его ждали Блегг и Торн. ИР «Гибрис» сообщил:
   – Протонные орудия готовы.
   Резко остановившись, Ян сжал кулаки, помолчал пару секунд.
   – В этом не будет необходимости. Разряди орудия.
   – Моя первейшая обязанность – сохранность корабля. Дракон пытается выйти на связь по всем каналам. Судя по всему, он предпримет нападение. Я не могу разрядить протонные орудия без непосредственного приказа от главного агента.
   Кормак устремил взгляд на Блегга.
   – Теперь вы главный. Прикажите «Гибрис» разрядить протонные орудия. – Он медленно и тщательно выговаривал слова. – Они были повреждены во время предыдущей атаки, поэтому пользоваться ими небезопасно.
   – «Гибрис», ты все слышала. Разряжай, – распорядился Блегг.
   – Протонные орудия разряжаются.
   Ян продолжил:
   – Следует также отключить все информационные системы. Перекрыть все доступы к ним. Если проскочит что-нибудь вроде неавторизованного доступа, базу данных следует немедленно блокировать или уничтожить.
   – Я также не могу сделать это без приказа главного агента, – заупрямился ИР «Гибрис».
   – Я даю такой приказ, – буркнул Блегг.
   – Команда инициирована.
   – Вы хотите, чтобы дракон… – вырвалось у Торна.
   – Да-да, – раздраженно прервал его Кормак. – Но все, что мы говорим и делаем, где-то регистрируется, поэтому ко всему можно найти доступ. Так что надо помалкивать.
   Кормак устало опустился в кресло перед пультом и вывел на дисплей изображение дракона.
   – Хотя бы в этот раз мы Шален мешать не будем, – сказал он. – Всем будет управлять «Самарканд II». Думаю, она порядочно от меня натерпелась.
   – Для нее нет ничего важнее рансиблей, – заметил Торн, подтащив стул поближе к Яну.
   – Весьма недальновидно с ее стороны, – отозвался Кормак и продолжил инструктаж: – «Гибрис», приготовься к столкновению, чреватому обширными пробоинами. Убери всех из отсеков, которые в прошлый раз пострадали от нападения дракона, потом задрай все противоударные и аварийные люки. Приготовь герметики и пену.
   – Приступаю.
   Кормак глянул на Блегга и Торна.
   – Терпение, – посоветовал он им.
   – О, этим я всегда славился, – отозвался Блегг. Торн лишь едва заметно выразил раздражение.
   – Попытки прорваться по каналам связи прекращены, – сообщил ИР «Гибрис». – Дракон разгоняется.
   – Уходи на ближнюю орбиту. Тогда он сильно не разбежится.
   – Приготовиться к столкновению. Приготовиться к столкновению. Всем членам экипажа пройти в аварийные модули.
   Кормак зажмурился и стал дышать глубоко и ровно. Его лоб покрылся капельками испарины. Все трое ощущали вибрацию, сотрясавшую «Гибрис», набиравшую скорость. Чувствовался также небольшой наклон вбок. Перемена курса была настолько резкой, что система искусственной гравитации не совсем справлялась с компенсацией.
   – Столкновение через три минуты двадцать секунд. Внимание. Столкновение через три минуты десять секунд. Внимание.
   В коммуникационный центр вошла Мейка. Кормак пытливо посмотрел на нее. Было видно, что она отчаянно пытается понять, что происходит. Женщина облизнула губы – наверное, готовилась задать вопрос. Кормак выразительно посмотрел на дверь, над которой мигала желто-черная сигнальная лампа.