Возвращение леди Линфорд
Глава первая
Виконт Линфорд, наслаждавшийся покоем в своей тихой библиотеке, недовольно поморщился, когда дом содрогнулся от решительного грохота дверного молотка. Не отрываясь от бокала с вином, он прищурился. Так колотить в дверь может только один человек — его самая общительная родственница. И если предчувствия его не обманывают, с покоем и тишиной теперь придётся распроститься надолго.
Дверь открылась, и сконфуженный Пеплоу объявил о прибытии леди Барнсдейл. Виконт неохотно покинул любимое кресло и с ленивой грацией прошёл к столику с графинами. Его протянутая рука застыла между мадерой и бургундским.
— Как приятно снова видеть вас, тётя Хенриетта! — тепло приветствовал он тётку, вплывшую в библиотеку под шелест атласных нижних юбок и взмахи огромных перьев, украшающих вычурную шляпу.
— Не лги, Линфорд! — ответила она с обычной прямотой. — Если бы ты действительно хотел меня видеть, то потрудился бы сообщить о своём приезде в город. Налей-ка мне мадеры.
— Хетти, вы всегда каким-то образом умудряетесь обнаружить моё местонахождение. Зачем же мне утруждать себя? — вежливо возразил виконт, вручая гостье бокал с вином и усаживаясь напротив. — Но сегодня ваша армия шпионов превзошла себя! Я приехал менее трёх часов назад.
Губы тётки дёрнулись.
— Я знаю. Эми Фицпатрик видела твою двуколку на Беркли-сквер, — объяснила леди Барнсдейл и умолкла на минуту, отхлебнув изумительного вина и пристально разглядывая племянника. — Довольно странное время для приезда в Лондон. Сезон уже близится к концу. Что привело тебя сюда? Или мне не следует задавать вопросы?
— Не следует, но не могу припомнить, чтобы вас это когда-либо останавливало.
— Ха! Готова поклясться, что у тебя новая пташка! — Тётка фыркнула совершенно неподобающе для светской дамы. — Я всё знаю, о той парижской шлюхе, с которой ты провёл прошлый год.
Линфорд уставился на воображаемое пятно на стене за спиной леди Барнсдейл, и его мысленному взору предстало очень соблазнительное видение.
— Не отрицаю, она была восхитительна, но любые прелести приедаются, в конце концов.
Его замечание побудило любимую родственницу снова иронически фыркнуть:
— Думаешь, я этого не знаю? Ни одна из них ничего для тебя не значила. Но я удивилась, как легко ты отпустил ту девушку, Линфорд. Она тебя обожала.
— Но любила графа, — возразил виконт. — И если вы воображаете, что в прошлом году я отправился за границу лечить разбитое сердце, то очень сильно ошибаетесь.
— В таком случае с чего вдруг ты сорвался и уехал?
Виконт нахмурился. Тётя, по опыту знавшая, что это значит, решила, что упрямец откажется удовлетворить её любопытство, — но ошиблась.
— Действительно, Ребекка Стэндиш очаровательна. В неё очень легко влюбиться, но я не влюбился. Однако она заставила меня задуматься над моим положением. Невозможно далее оставлять все, как есть. — Его чёрные брови насмешливо изогнулись. — Что я мог предложить ей?…
Леди Барнсдейл задумчиво смотрела на племянника. Таинственное исчезновение жены продолжало мучить его. Он старательно прятал отчаяние и чувство вины под маской притворного безразличия, но уж от тётки он не мог скрыть своей тревоги.
— Доминик, прошло шесть лет, — с редкой для неё кротостью сказала леди Барнсдейл. — Даже если она жива, в чём я лично сомневаюсь, ты ведь не сможешь узнать, что с ней стало после всех этих лет? Ты и раньше делал всё, что в человеческих силах, но тщетно.
— Я знаю, но необходимо попробовать снова. — Виконт задумчиво уставился на содержимое своего бокала. — Если удастся выяснить, что она умерла, я хотя бы смогу перевезти её тело в Линфорд-холл, в семейный склеп. Если же вдруг окажется, что она жива… Ну, пусть сама выбирает. Я, по крайней мере, должен быть уверен, что она ни в чём не нуждается.
— Более вероятно, что она попытается снова стать виконтессой Линфорд! — возразила тётя.
— Тогда почему она до сих пор не вернулась?
— Я не вижу причины. Конечно, если она не умерла. Но… но, Линфорд, вдруг она жива? Неужели ты готов повесить себе на шею это полоумное существо? Господи, вы наплодите, кучу придурков!
Виконт неожиданно расхохотался:
— С чего вы взяли, что я женился на слабоумной? Если все эти годы вы действительно так полагали, то очень сильно ошибались. Дорогая тётя, Рейчел была умной девушкой. Застенчивой, конечно, но только и всего.
Его слова ошеломили женщину, но она быстро пришла в себя.
— Ну, ты не можешь отрицать, что девочка была ненормальной. Конечно, я оставалась с ней всего несколько дней после вашей свадьбы, но она едва ли произнесла полдюжины слов за всё это время. И слонялась по дому с тряпичной куклой… Кукла-в шестнадцать лет! И ты ещё будешь спорить!
Красивые губы виконта предательски дрогнули.
— Я всё же не понимаю, почему вы считаете это странностью. Не могу не признать, что тогда и меня это раздражало. Но только после её исчезновения я стал понимать… стал осознавать, как ужасно было детство бедняжки.
Леди Барнсдейл окинула племянника пытливым взглядом.
— Я вспоминаю, ты говорил, что её отец, был скрягой и затворником. Неужели девочка была так несчастлива?
— Да! — ответил он с необычайной горячностью. — Её жизнь была чудовищна!
Виконт встал и, подойдя к камину, напряжённо уставился в пустой очаг. Леди Барнсдейл нелегко было расстроить, но, вспомнив, что именно её глупое упрямство послужило причиной многолетних мучений племянника, она чуть не разрыдалась.
На её глазах Линфорд вырос и стал очень похож на своего отца, её старшего брата, которого она обожала, несмотря на его прискорбные слабости. Брат потратил состояние на хорошенькую легкомысленную жену, а после её смерти так же баловал сына, потакая всем его капризам. Безусловно, став старше, Доминик должен был осознать ошибки своего воспитания, ему необходимо было научиться самодисциплине и сдержанности, но во всяком случае, он не заслужил тяжкого бремени огромных долгов, оставленных отцом.
Громко вздохнув, леди Барнсдейл откинулась на спинку обитого красным бархатом дивана. Ещё тогда она могла и хотела помочь, но при условии, что племянник готов исправиться. Она отчаянно желала, чтобы он остепенился и женился. Господи, какой же слепой идиоткой, она была!
Да, он женился. Но не на одной из тех утончённых девиц, которые украшали лондонский свет. Нет! Вместо этого он выбрал дочь богатого купца — печальное, невзрачное существо, глупенькое и неотёсанное.
— Если бы не моё упрямство! — Она не сознавала, что заговорила вслух, пока не заметила, что племянник удивлённо смотрит на неё. — Если бы я одолжила тебе деньги в тот день, когда ты пришёл ко мне, я бы избавила тебя от многолетних страданий.
— Нет, тётя Хетти, — ласково улыбнулся Линфорд. — Вы не должны винить себя. Вы правильно сделали, что отказали мне. Если бы вы помогли, я так и остался бы пустоголовым идиотом, каким был в те дни, озабоченным лишь собственными удовольствиями.
Виконт задумчиво отпил вина. Его мысли вернулись на шесть долгих лет назад, в один холодный февральский день…
— Когда я получил письмо от Родерика Уэстона, то принял его, как дар Божий. До того дня я видел своего соседа всего несколько раз. Я поехал к нему и нашёл его тяжелобольным. Он сказал, что оплатит все мои долги, если я женюсь на его дочери. Она сидела рядом, не поднимая головы, не проронив ни слова. — Виконт горько усмехнулся. — Я едва ли разглядел её и всё же не колебался ни секунды. Три недели спустя в той же мрачной спальне нас поженили. По дороге домой, сидя в экипаже с векселем в кармане и с шестнадцатилетней новобрачной рядом, я точно знал, что из этих двух благ для меня важнее.
Виконт умолк, чтобы отхлебнуть вина.
— Уэстон сказал, что, если я женюсь на его дочери, со временем я получу гораздо больше, чем нужно, чтобы заплатить отцовские долги, но поверьте мне, Хетти, я бы вполне удовлетворился и этим. После брачной церемонии Уэстон прожил меньше месяца. Его адвокаты вызвали меня в Лондон. Старик оставил мне полмиллиона фунтов стерлингов. Да, тётя, — продолжал он, улыбаясь её удивлению, — полмиллиона. Этот скряга не тратил ни пенса, ни на дом, ни на бедняжку Рейчел.
— Ну, и негодяй! — воскликнула леди Барнсдейл.
— Хуже. Только после её исчезновения, я узнал, какое жалкое существование влачило бедное дитя. С того самого дня, как её мать сбежала с лондонским бездельником, она была, по существу, узницей. Ей даже не позволяли покидать усадьбу. С четырёхлетнего возраста она не видела никого, кроме череды гувернанток. Её единственными друзьями были повариха, экономка и викарий, дважды в неделю приходивший учить её, латыни и греческому. Неудивительно, что бедняжку считали молчаливой. Но слабоумной она точно не была.
— Господи, Линфорд! Я понятия не имела… Бедное дитя… бедное, бедное дитя!
— И взгляните, кого она получила в мужья! — воскликнул виконт, не скрывая издёвки, над самим собой. — Я сгорал от нетерпения вернуться в Лондон. Не успела кузина Матильда прибыть в Линфорд-холл, чтобы присматривать за моей юной женой, я тут же уехал… вернулся к своей распутной жизни.
— Да!… Действительно! — Леди Барнсдейл неловко заёрзала на диване. — Но какая польза размышлять о том, что могло бы быть! Мы не можем изменить прошлое. Мы должны смотреть в… — Она умолкла, прерванная грохотом дверного молотка. — Это Чефи. Я просила его заехать за мной. Мы приглашены к Баррингтонам.
Дверь открылась, и в библиотеку уверенной походкой вошёл высокий, довольно полный джентльмен лет шестидесяти.
— Добро пожаловать в Англию, Линфорд. Рад видеть вас снова! — воскликнул он, пожимая руку виконту. Его круглое лицо расплылось в дружелюбной улыбке.
— Он вернулся более, трёх месяцев назад, — вмешалась леди Барнсдейл, прежде чем племянник успел ответить на приветствие. — Возился со своими несносными мальчишками, как я понимаю. — Она повернулась к старому другу, уже удобно разместившему, своё крупное тело на диване рядом с ней. — Я рада, что ты не опоздал, Чефи. Может, ты мог бы помочь. Линфорд собирается ещё раз попытаться выяснить, что сталось с его женой. Хотя представить не могу, к каким способам он намерен прибегнуть, — заявила она и перевела озабоченный взгляд на племянника, передающего Чефи бокал бургундского. — Ты снова обратишься к сыщикам из полиции?
— Нет, — решительно ответил тот. — Теперь это бесполезно. Вряд ли они возьмутся, столько лет прошло. Нет. Я узнал об одном человеке, который берётся за подобные дела — пропавшие люди, утраченные фамильные драгоценности, все такое. Завтра он придёт ко мне.
Достопочтенный Чарлз Чефингем глубоко вздохнул, отчего его ослепительный жилет натянулся на животе.
— Не вижу пока, чем могу помочь, мой мальчик, но сделаю всё, что в моих силах.
— Я хотел бы, чтобы вы оба, как следует, подумали и рассказали мне о Рейчел всё, что вспомните. К своему стыду, должен признать, что совсем её не помню… не смогу точно описать её внешность, — продолжал виконт, проводя рукой по густым, слегка вьющимся чёрным волосам. — Единственное, что я помню, — зелёные глаза.
— Да. И прекрасные глаза к тому же. С очаровательными длинными, тёмными, загнутыми вверх ресницами, — согласился мистер Чефингем. — Под стать, волосам.
— Вы хотите сказать, что у неё были тёмные волосы? — с надеждой спросил Линфорд.
— Нет, зелёные… ну, зеленоватые. Чёрт побери, странный цвет для волос. Помню, что так я подумал тогда.
— Зелёные? — недоверчиво повторила леди Барнсдейл. — Мне кажется, Чефи, ты слегка пьян.
— За весь день выпил всего лишь бутылку кларета и стакана два портвейна, — возразил Чефингем, несколько обиженный несправедливым обвинением. — Я абсолютно трезв! И говорю вам, у девочки были волосы очень странного зеленоватого цвета.
— Сущий вздор! Волосы у неё были… грязно-коричневые, — заспорила леди Барнсдейл, бросая взгляд на племянника. — Напоминали мне то, что выгребают из конюшни.
— Восхитительно! — пробормотал Линфорд, усаживаясь перед гостями и от всей души сожалея, что вообще поднял эту тему, но стоически продолжил расспросы: — Подведём итог: у Рейчел определённо были зелёные глаза, а волосы… чтобы прекратить спор, скажем так — волосы были коричневатыми. Что ещё вы можете вспомнить?
Леди Барнсдейл пожала плечами. Как и племянник, она мало, что помнила о юной виконтессе, однако Чефи, несмотря на кажущуюся беспечность, был необыкновенно наблюдательным.
— Умная была малышка, насколько я помню, — удивил он слушателей неожиданным замечанием. — Помню тот день, следующий после нашего прибытия сюда. Линфорд уехал куда-то, и я случайно обнаружил её в библиотеке. Она читала книжку о некоей греческой личности, имевшей неприятную привычку подкрадываться к человеку, когда он меньше всего этого ожидает. Судьба или что-то в этом роде.
— Не судьба, Чефи. Немезида.
— Полагаю, вы правы, Линфорд. Немезида… Да, именно! Так девочка все мне о ней рассказала. — Чефингем покачал головой. — Печальная история, мой мальчик. Ваша жена была симпатичным созданием, когда оживлялась. Если б её прилично одеть, она была бы очень хорошенькой. Миленькая и пухленькая. Именно, как я люблю! Пухленькая. Не то, что эта вдовушка, твоя новая подруга, Хетти. Просто кожа да кости!
— Эмили не костлявая, — возразила Хетти. — Она стройная, и у неё прелестная фигура.
— Не спорю, на неё очень приятно смотреть. А её рыжие волосы! Не видел цвета красивее!
Леди Барнсдейл незаметно взглянула на племянника.
— Линфорд, я бы хотела, чтобы ты с ней познакомился. Ты же знаешь, я редко нахожу общий язык с женщинами. Всегда предпочитала мужскую компанию, но Эмили Стоуэн — совсем другое дело. Она мне понравилась с первого взгляда.
Виконт, слушал вполуха. У него не было никакого желания знакомиться с тётушкиными приятельницами, о чём он ей и заявил без колебаний:
— Хетти, я приехал в Лондон не затем, чтобы вращаться в свете. Я останусь здесь на две, самое большее три недели, так что вряд ли встречусь с вашей подругой. Кроме того, терпеть не могу рыжеволосых женщин. Я неравнодушен к блондинкам и некоторым разновидностям шатенок. Но рыжих не выношу.
Леди Барнсдейл допила своё вино и встала.
— Как скажешь, Линфорд. Но если передумаешь, сегодня вечером мы будем на балу у Рейнов. Да, кстати, прелестная графиня просила передать тебе приглашение, если ты окажешься в городе. Негодник, девочка все ещё к тебе неравнодушна. — Леди Барнсдейл повернулась к своему кавалеру: — Пошли, Чефи, а то опоздаем. Я хочу, побыстрее, разделаться с Баррингтонами, чтобы успеть переодеться к балу.
Виконт проводил гостей до парадной двери и, глядя, как они усаживаются в удобный городской рессорный экипаж Чефингема, даже не подозревал, что увидится с ними ещё до конца дня.
Пообедав в своём клубе, виконт задержался за картами с несколькими приятелями, но вскоре, несмотря на выигрыш, развлечение ему наскучило; он решил уйти.
Отклонив предложение швейцара вызвать наёмный экипаж, он нахлобучил шляпу и быстро зашагал прочь. Погрузившись в свои мысли, вспоминая утренний разговор с тётей и Чефи, он понял, какую непосильную задачу поставил перед собой, как нелегко будет выяснить, что сталось с его несовершеннолетней женой. У индивидуума, на которого он возлагал надежды, были отличные рекомендации. Он, похоже, всегда достигал положительных результатов, и оставалось только молиться, чтобы задание виконта не стало первым поражением бывшей полицейской ищейки.
Линфорд безуспешно пытался представить себе свою юную жену. И только когда какой-то знакомый окликнул его из открытого окошка проезжающего экипажа, он отвлёкся от гнетущих мыслей.
Оказалось, что он находится, всего в пяти минутах ходьбы от Беркли-сквер и городской резиденции своего друга графа Рейна и его молодой жены. Он нерешительно потоптался на краю тротуара, затем пересёк улицу и отправился к Беркли-сквер.
Отсутствие приглашения ничему не помешало, лакей в ливрее, радушно приветствуя гостя, освободил его от шляпы и плаща. Виконт поднялся по парадной лестнице навстречу громким голосам и звукам музыки, но на верхней площадке вдруг замер, нахмурившись:
Зачем его сюда принесло? Должно быть, он сошёл с ума! Зачем тратить время на пустые светские разговоры? Линфорд уже хотел, было спуститься, когда его остановил пронзительный вскрик. Он обернулся и увидел прелестную графиню, чуть не вприпрыжку приближавшуюся к нему.
— Как я рада видеть вас, Доминик! — Графиня подхватила его под руку, предотвратив возможность побега, и Линфорду оставалось лишь сопровождать её в большой, ярко освещённый зал. — Ваша тётя сказала, что вы в городе. Я счастлива, что вы нашли время посетить наш маленький праздник.
Виконт улыбнулся ей с высоты своего роста. Действительно очаровательное создание! Графу Рейну необыкновенно повезло: любой мужчина был бы счастлив, назвать эту прелесть своей женой.
— И я счастлив снова видеть вас, Бекки. Но вашему мужу пора научить вас приличному поведению, — с притворной серьёзностью сообщил он. — Жене пэра не пристало издавать леденящие душу вопли.
Совершенно не смутившись, графиня озорно подмигнула ему.
— Мне так нравится, когда вы хмуритесь, — призналась она и убежала встречать новых гостей.
— Снова флиртуете с моей женой, Линфорд? — улыбнулся ему граф Рейн. — Славно, что я теперь считаю вас другом, иначе испытывал бы сильное искушение выставить вас из дома.
Глаза виконта блеснули в ответ.
— В это же время в прошлом году вы не назвали бы меня другом. Признайтесь, что с огромным удовольствием распростились бы со мной навсегда.
Граф рассмеялся и хлопнул виконта по спине:
— За последние двенадцать месяцев моё мнение о вас существенно улучшилось. Не могу отрицать, что в Париже после медового месяца мы нагрянули к вам по настоянию Ребекки, но зимнее приглашение в Глостершир, исходило лично от меня.
— У вас очаровательная жена, Рейн, и я никогда не скрывал и не стану скрывать своё уважение к ней. Но полагаю, теперь вы понимаете, что я никогда не представлял реальной угрозы. Как я мог, — его губы изогнулись в горькой улыбке, — при тех обстоятельствах… которые, впрочем, не изменились.
Граф внимательно взглянул на Линфорда. Виконт доверительно рассказал ему обо всём, пока гостил в Рейнхолле. Граф прекрасно понимал причины, побуждавшие друга снова начать поиски жены, и именно он нашёл человека, который мог бы оказаться полезным в этих поисках.
— Доминик, надеюсь, вы уже встречались со Стаббзом. Его розыск должен принести плоды. Если же нет, ради Бога, похороните прошлое! Нельзя продолжать жить под таким бременем вины.
Линфорд вздохнул.
— Каким бы ни был исход дела, вероятно, мне никогда не избавиться от этого бремени. Если розыски окажутся безрезультатными, мои адвокаты займутся аннулированием брака. И тогда полагаю, — добавил он без особого энтузиазма, — я поищу другую жену.
— Ну, среди этого бесцветного сборища вы её не найдёте, если только ваш вкус не испортился, — заметил граф, оглядывая танцующие пары и сидящих у стен девиц с сопровождающими их пожилыми дамами, не таких удачливых, но не потерявших надежду найти партнёра. Вдруг его губы изогнулись в хитрой улыбке. — Однако невредно заглянуть в комнату, отведённую для карточных игр.
— Да? — Виконт заметил весёлые огоньки в тёмных глазах приятеля. — Пожалуй, я так и сделаю. Между прочим, моя неугомонная тётя здесь?
— Да. Играет в карты. Вы не знакомы с… — Он, умолк, заметив, что жена отчаянно жестикулирует, призывая его на помощь. — Долг зовёт. Поговорим позже. А ещё лучше, приходите к нам завтра обедать.
Виконт посмотрел вслед графу, затем послонялся по залу, обмениваясь приветствиями со знакомыми и игнорируя полные надежды взгляды, бросаемые на него любвеобильными мамашами девиц на выданье.
После чего вошёл в соседнюю комнату, отведённую для карточных игр.
Через монокль виконт оглядел столы. Здесь присутствовало, несколько молодых дам, но, насколько он мог судить, ни одна не стоила повторного взгляда. Он уже подумал, что неправильно истолковал хитрые искорки в глазах графа, когда за угловым столиком заметил леди Барнсдейл и направился к ней.
— Ах! Так ты всё-таки решился прийти, — приветствовала его тётушка. — Ну, раз уж ты здесь, познакомься с миссис Стоуэн. Эмили, это мой распутный племянник.
До этого момента виконт не поднимал глаз на тётушкину партнёршу, сидевшую спиной к двери, но после столь резкой характеристики счёл себя обязанным обратить на неё внимание. Он повернулся — и слова застряли у него в горле: более прелестное лицо он вряд ли видел за всю свою жизнь.
Взгляд больших миндалевидных глаз, опушённых густыми загнутыми ресницами, устремился на него, и, как ему показалось, в их зелёных глубинах мелькнуло что-то похожее на презрение. Однако это выражение тут же исчезло, и виконт решил, что ошибся.
Улыбаясь, дама положила карты на стол рубашкой вверх и протянула ему изящную белую руку:
— Как поживаете, сэр? Мне кажется, мы уже давно знакомы, ведь ваша тётя так часто говорит о вас.
— И никогда — ничего хорошего, — вставила неугомонная леди Барнсдейл. — Но я не имею склонности ко лжи, не правда ли, Линфорд? — добавила она, глядя, как племянник склоняется над длинными тонкими пальцами.
— Когда нужно облить меня грязью, я всегда могу положиться на вас, Хетти, — ответил он, неохотно отрываясь от восхитительных пальчиков. — Вы впервые в Лондоне, миссис Стоуэн?
— Нет, сэр. Однажды я уже была в столице, но не так долго, как в этот раз.
Виконт слегка нахмурился:
— Не могу избавиться от ощущения, что уже встречал вас раньше.
Одно белое плечико приподнялось и изящно дёрнулось.
— Возможно, если вы часто посещали Западную Англию. Я живу там довольно уединённо, милорд.
— Непростительно! Не правда ли, Линфорд? — улыбнулась леди Барнсдейл племяннику, наслаждаясь его явным восхищением. Затем краем глаза она заметила, что кто-то пытается привлечь её внимание. — Леди Сомервилл жаждет поболтать со мной. Вы простите меня, если я вас покину, на несколько минут? Эмили, с Линфордом вы будете в полной безопасности. Он терпеть не может рыжих женщин, — игриво добавила она и хихикнула в ответ на раздражённый взгляд племянника.
— Позволите составить вам компанию до возвращения тёти, миссис Стоуэн?
Она согласно кивнула, и он опустился в кресло, чувствуя, что не в силах отвести взгляд от изысканного создания, сидящего напротив. Блестящие тёмно-рыжие волосы, прекрасными локонами венчающие царственную головку, рубиновое колье на стройной шее — незабываемое зрелище. Может, и не самая красивая женщина на свете, но, несомненно, обворожительная.
Если и был в ней крохотный недостаток — хотя виконт пока был не готов называть это недостатком, — так это губы. Когда она не улыбалась, их чуть опущенные уголки придавали ей сходство с капризным ребёнком.
Он смотрел, как длинные тонкие пальцы сомкнулись на ножке бокала с вином и поднесли его к губам.
— Кажется, вы не так давно познакомились с моей тётей?
— Впервые мы встретились чуть больше шести недель назад.
— И вы не находите её острый язычок и резкие замечания несколько обескураживающими?
— Нет, поскольку я сама люблю прямоту. Посмотрим, решил Линфорд, задумчиво приподнимая тёмные брови и устремляя на собеседницу пытливый взгляд. Любого можно простить, если, глядя на эту хрупкую, на вид женщину, он решит, что она смущённо поникнет при резком слове. Ещё одно доказательство того, что внешность обманчива. Теперь, получше, разглядев её, виконт заметил упрямую решительность в нежном округлом подбородке.
— В таком случае у вас должно быть много общего с моей тётей.
— Точнее сказать, есть кое-что общее. — Медленно потягивая вино, она, не смущаясь, разглядывала красивое лицо виконта. — Хенриетта очень любит вас, милорд. Ни один наш разговор не обходится без упоминания вашего имени.
— Какая, должно быть, невыносимая скука для вас! — сухо заметил виконт, и собеседница улыбнулась.
— Не совсем так. Я нахожу её разоблачения… скажем… чрезвычайно любопытными. Как я поняла, вы недавно были на континенте? — Она так быстро сменила тему разговора, что он заподозрил в предыдущем замечании скрытый смысл, однако отмёл мелькнувшие подозрения.
— В прошлом году я несколько месяцев провёл в Париже.
— Как я вам завидую! Я никогда не покидала берегов Англии, но так хотела бы увидеть все те места, о которых читала в книгах! Теперь, когда мне ничто не мешает, я, пожалуй, смогу наверстать упущенное.
Виконт заметил, что тётушка возвращается, и неохотно поднялся:
— Могу ли я пригласить вас на танец, миссис Стоуэн?
— С восторгом принимаю приглашение, сэр, но сначала я должна предоставить вашей милой тёте шанс хоть частично отыграться, — ответила она, указывая на кучку золотых соверенов, лежащих у её локтя.
— До скорой встречи, мадам.
Леди Барнсдейл следила, как племянник удаляется в бальный зал. Как удачно подвернулась леди Сомервилл! Даже если бы всё было специально подстроено, момент не смог бы оказаться более подходящим!
— Мой племянник развлёк вас, дорогая?
— Вполне, мадам. Полагаю, ваша очередь сдавать.
После двух партий леди Барнсдейл заметила:
Дверь открылась, и сконфуженный Пеплоу объявил о прибытии леди Барнсдейл. Виконт неохотно покинул любимое кресло и с ленивой грацией прошёл к столику с графинами. Его протянутая рука застыла между мадерой и бургундским.
— Как приятно снова видеть вас, тётя Хенриетта! — тепло приветствовал он тётку, вплывшую в библиотеку под шелест атласных нижних юбок и взмахи огромных перьев, украшающих вычурную шляпу.
— Не лги, Линфорд! — ответила она с обычной прямотой. — Если бы ты действительно хотел меня видеть, то потрудился бы сообщить о своём приезде в город. Налей-ка мне мадеры.
— Хетти, вы всегда каким-то образом умудряетесь обнаружить моё местонахождение. Зачем же мне утруждать себя? — вежливо возразил виконт, вручая гостье бокал с вином и усаживаясь напротив. — Но сегодня ваша армия шпионов превзошла себя! Я приехал менее трёх часов назад.
Губы тётки дёрнулись.
— Я знаю. Эми Фицпатрик видела твою двуколку на Беркли-сквер, — объяснила леди Барнсдейл и умолкла на минуту, отхлебнув изумительного вина и пристально разглядывая племянника. — Довольно странное время для приезда в Лондон. Сезон уже близится к концу. Что привело тебя сюда? Или мне не следует задавать вопросы?
— Не следует, но не могу припомнить, чтобы вас это когда-либо останавливало.
— Ха! Готова поклясться, что у тебя новая пташка! — Тётка фыркнула совершенно неподобающе для светской дамы. — Я всё знаю, о той парижской шлюхе, с которой ты провёл прошлый год.
Линфорд уставился на воображаемое пятно на стене за спиной леди Барнсдейл, и его мысленному взору предстало очень соблазнительное видение.
— Не отрицаю, она была восхитительна, но любые прелести приедаются, в конце концов.
Его замечание побудило любимую родственницу снова иронически фыркнуть:
— Думаешь, я этого не знаю? Ни одна из них ничего для тебя не значила. Но я удивилась, как легко ты отпустил ту девушку, Линфорд. Она тебя обожала.
— Но любила графа, — возразил виконт. — И если вы воображаете, что в прошлом году я отправился за границу лечить разбитое сердце, то очень сильно ошибаетесь.
— В таком случае с чего вдруг ты сорвался и уехал?
Виконт нахмурился. Тётя, по опыту знавшая, что это значит, решила, что упрямец откажется удовлетворить её любопытство, — но ошиблась.
— Действительно, Ребекка Стэндиш очаровательна. В неё очень легко влюбиться, но я не влюбился. Однако она заставила меня задуматься над моим положением. Невозможно далее оставлять все, как есть. — Его чёрные брови насмешливо изогнулись. — Что я мог предложить ей?…
Леди Барнсдейл задумчиво смотрела на племянника. Таинственное исчезновение жены продолжало мучить его. Он старательно прятал отчаяние и чувство вины под маской притворного безразличия, но уж от тётки он не мог скрыть своей тревоги.
— Доминик, прошло шесть лет, — с редкой для неё кротостью сказала леди Барнсдейл. — Даже если она жива, в чём я лично сомневаюсь, ты ведь не сможешь узнать, что с ней стало после всех этих лет? Ты и раньше делал всё, что в человеческих силах, но тщетно.
— Я знаю, но необходимо попробовать снова. — Виконт задумчиво уставился на содержимое своего бокала. — Если удастся выяснить, что она умерла, я хотя бы смогу перевезти её тело в Линфорд-холл, в семейный склеп. Если же вдруг окажется, что она жива… Ну, пусть сама выбирает. Я, по крайней мере, должен быть уверен, что она ни в чём не нуждается.
— Более вероятно, что она попытается снова стать виконтессой Линфорд! — возразила тётя.
— Тогда почему она до сих пор не вернулась?
— Я не вижу причины. Конечно, если она не умерла. Но… но, Линфорд, вдруг она жива? Неужели ты готов повесить себе на шею это полоумное существо? Господи, вы наплодите, кучу придурков!
Виконт неожиданно расхохотался:
— С чего вы взяли, что я женился на слабоумной? Если все эти годы вы действительно так полагали, то очень сильно ошибались. Дорогая тётя, Рейчел была умной девушкой. Застенчивой, конечно, но только и всего.
Его слова ошеломили женщину, но она быстро пришла в себя.
— Ну, ты не можешь отрицать, что девочка была ненормальной. Конечно, я оставалась с ней всего несколько дней после вашей свадьбы, но она едва ли произнесла полдюжины слов за всё это время. И слонялась по дому с тряпичной куклой… Кукла-в шестнадцать лет! И ты ещё будешь спорить!
Красивые губы виконта предательски дрогнули.
— Я всё же не понимаю, почему вы считаете это странностью. Не могу не признать, что тогда и меня это раздражало. Но только после её исчезновения я стал понимать… стал осознавать, как ужасно было детство бедняжки.
Леди Барнсдейл окинула племянника пытливым взглядом.
— Я вспоминаю, ты говорил, что её отец, был скрягой и затворником. Неужели девочка была так несчастлива?
— Да! — ответил он с необычайной горячностью. — Её жизнь была чудовищна!
Виконт встал и, подойдя к камину, напряжённо уставился в пустой очаг. Леди Барнсдейл нелегко было расстроить, но, вспомнив, что именно её глупое упрямство послужило причиной многолетних мучений племянника, она чуть не разрыдалась.
На её глазах Линфорд вырос и стал очень похож на своего отца, её старшего брата, которого она обожала, несмотря на его прискорбные слабости. Брат потратил состояние на хорошенькую легкомысленную жену, а после её смерти так же баловал сына, потакая всем его капризам. Безусловно, став старше, Доминик должен был осознать ошибки своего воспитания, ему необходимо было научиться самодисциплине и сдержанности, но во всяком случае, он не заслужил тяжкого бремени огромных долгов, оставленных отцом.
Громко вздохнув, леди Барнсдейл откинулась на спинку обитого красным бархатом дивана. Ещё тогда она могла и хотела помочь, но при условии, что племянник готов исправиться. Она отчаянно желала, чтобы он остепенился и женился. Господи, какой же слепой идиоткой, она была!
Да, он женился. Но не на одной из тех утончённых девиц, которые украшали лондонский свет. Нет! Вместо этого он выбрал дочь богатого купца — печальное, невзрачное существо, глупенькое и неотёсанное.
— Если бы не моё упрямство! — Она не сознавала, что заговорила вслух, пока не заметила, что племянник удивлённо смотрит на неё. — Если бы я одолжила тебе деньги в тот день, когда ты пришёл ко мне, я бы избавила тебя от многолетних страданий.
— Нет, тётя Хетти, — ласково улыбнулся Линфорд. — Вы не должны винить себя. Вы правильно сделали, что отказали мне. Если бы вы помогли, я так и остался бы пустоголовым идиотом, каким был в те дни, озабоченным лишь собственными удовольствиями.
Виконт задумчиво отпил вина. Его мысли вернулись на шесть долгих лет назад, в один холодный февральский день…
— Когда я получил письмо от Родерика Уэстона, то принял его, как дар Божий. До того дня я видел своего соседа всего несколько раз. Я поехал к нему и нашёл его тяжелобольным. Он сказал, что оплатит все мои долги, если я женюсь на его дочери. Она сидела рядом, не поднимая головы, не проронив ни слова. — Виконт горько усмехнулся. — Я едва ли разглядел её и всё же не колебался ни секунды. Три недели спустя в той же мрачной спальне нас поженили. По дороге домой, сидя в экипаже с векселем в кармане и с шестнадцатилетней новобрачной рядом, я точно знал, что из этих двух благ для меня важнее.
Виконт умолк, чтобы отхлебнуть вина.
— Уэстон сказал, что, если я женюсь на его дочери, со временем я получу гораздо больше, чем нужно, чтобы заплатить отцовские долги, но поверьте мне, Хетти, я бы вполне удовлетворился и этим. После брачной церемонии Уэстон прожил меньше месяца. Его адвокаты вызвали меня в Лондон. Старик оставил мне полмиллиона фунтов стерлингов. Да, тётя, — продолжал он, улыбаясь её удивлению, — полмиллиона. Этот скряга не тратил ни пенса, ни на дом, ни на бедняжку Рейчел.
— Ну, и негодяй! — воскликнула леди Барнсдейл.
— Хуже. Только после её исчезновения, я узнал, какое жалкое существование влачило бедное дитя. С того самого дня, как её мать сбежала с лондонским бездельником, она была, по существу, узницей. Ей даже не позволяли покидать усадьбу. С четырёхлетнего возраста она не видела никого, кроме череды гувернанток. Её единственными друзьями были повариха, экономка и викарий, дважды в неделю приходивший учить её, латыни и греческому. Неудивительно, что бедняжку считали молчаливой. Но слабоумной она точно не была.
— Господи, Линфорд! Я понятия не имела… Бедное дитя… бедное, бедное дитя!
— И взгляните, кого она получила в мужья! — воскликнул виконт, не скрывая издёвки, над самим собой. — Я сгорал от нетерпения вернуться в Лондон. Не успела кузина Матильда прибыть в Линфорд-холл, чтобы присматривать за моей юной женой, я тут же уехал… вернулся к своей распутной жизни.
— Да!… Действительно! — Леди Барнсдейл неловко заёрзала на диване. — Но какая польза размышлять о том, что могло бы быть! Мы не можем изменить прошлое. Мы должны смотреть в… — Она умолкла, прерванная грохотом дверного молотка. — Это Чефи. Я просила его заехать за мной. Мы приглашены к Баррингтонам.
Дверь открылась, и в библиотеку уверенной походкой вошёл высокий, довольно полный джентльмен лет шестидесяти.
— Добро пожаловать в Англию, Линфорд. Рад видеть вас снова! — воскликнул он, пожимая руку виконту. Его круглое лицо расплылось в дружелюбной улыбке.
— Он вернулся более, трёх месяцев назад, — вмешалась леди Барнсдейл, прежде чем племянник успел ответить на приветствие. — Возился со своими несносными мальчишками, как я понимаю. — Она повернулась к старому другу, уже удобно разместившему, своё крупное тело на диване рядом с ней. — Я рада, что ты не опоздал, Чефи. Может, ты мог бы помочь. Линфорд собирается ещё раз попытаться выяснить, что сталось с его женой. Хотя представить не могу, к каким способам он намерен прибегнуть, — заявила она и перевела озабоченный взгляд на племянника, передающего Чефи бокал бургундского. — Ты снова обратишься к сыщикам из полиции?
— Нет, — решительно ответил тот. — Теперь это бесполезно. Вряд ли они возьмутся, столько лет прошло. Нет. Я узнал об одном человеке, который берётся за подобные дела — пропавшие люди, утраченные фамильные драгоценности, все такое. Завтра он придёт ко мне.
Достопочтенный Чарлз Чефингем глубоко вздохнул, отчего его ослепительный жилет натянулся на животе.
— Не вижу пока, чем могу помочь, мой мальчик, но сделаю всё, что в моих силах.
— Я хотел бы, чтобы вы оба, как следует, подумали и рассказали мне о Рейчел всё, что вспомните. К своему стыду, должен признать, что совсем её не помню… не смогу точно описать её внешность, — продолжал виконт, проводя рукой по густым, слегка вьющимся чёрным волосам. — Единственное, что я помню, — зелёные глаза.
— Да. И прекрасные глаза к тому же. С очаровательными длинными, тёмными, загнутыми вверх ресницами, — согласился мистер Чефингем. — Под стать, волосам.
— Вы хотите сказать, что у неё были тёмные волосы? — с надеждой спросил Линфорд.
— Нет, зелёные… ну, зеленоватые. Чёрт побери, странный цвет для волос. Помню, что так я подумал тогда.
— Зелёные? — недоверчиво повторила леди Барнсдейл. — Мне кажется, Чефи, ты слегка пьян.
— За весь день выпил всего лишь бутылку кларета и стакана два портвейна, — возразил Чефингем, несколько обиженный несправедливым обвинением. — Я абсолютно трезв! И говорю вам, у девочки были волосы очень странного зеленоватого цвета.
— Сущий вздор! Волосы у неё были… грязно-коричневые, — заспорила леди Барнсдейл, бросая взгляд на племянника. — Напоминали мне то, что выгребают из конюшни.
— Восхитительно! — пробормотал Линфорд, усаживаясь перед гостями и от всей души сожалея, что вообще поднял эту тему, но стоически продолжил расспросы: — Подведём итог: у Рейчел определённо были зелёные глаза, а волосы… чтобы прекратить спор, скажем так — волосы были коричневатыми. Что ещё вы можете вспомнить?
Леди Барнсдейл пожала плечами. Как и племянник, она мало, что помнила о юной виконтессе, однако Чефи, несмотря на кажущуюся беспечность, был необыкновенно наблюдательным.
— Умная была малышка, насколько я помню, — удивил он слушателей неожиданным замечанием. — Помню тот день, следующий после нашего прибытия сюда. Линфорд уехал куда-то, и я случайно обнаружил её в библиотеке. Она читала книжку о некоей греческой личности, имевшей неприятную привычку подкрадываться к человеку, когда он меньше всего этого ожидает. Судьба или что-то в этом роде.
— Не судьба, Чефи. Немезида.
— Полагаю, вы правы, Линфорд. Немезида… Да, именно! Так девочка все мне о ней рассказала. — Чефингем покачал головой. — Печальная история, мой мальчик. Ваша жена была симпатичным созданием, когда оживлялась. Если б её прилично одеть, она была бы очень хорошенькой. Миленькая и пухленькая. Именно, как я люблю! Пухленькая. Не то, что эта вдовушка, твоя новая подруга, Хетти. Просто кожа да кости!
— Эмили не костлявая, — возразила Хетти. — Она стройная, и у неё прелестная фигура.
— Не спорю, на неё очень приятно смотреть. А её рыжие волосы! Не видел цвета красивее!
Леди Барнсдейл незаметно взглянула на племянника.
— Линфорд, я бы хотела, чтобы ты с ней познакомился. Ты же знаешь, я редко нахожу общий язык с женщинами. Всегда предпочитала мужскую компанию, но Эмили Стоуэн — совсем другое дело. Она мне понравилась с первого взгляда.
Виконт, слушал вполуха. У него не было никакого желания знакомиться с тётушкиными приятельницами, о чём он ей и заявил без колебаний:
— Хетти, я приехал в Лондон не затем, чтобы вращаться в свете. Я останусь здесь на две, самое большее три недели, так что вряд ли встречусь с вашей подругой. Кроме того, терпеть не могу рыжеволосых женщин. Я неравнодушен к блондинкам и некоторым разновидностям шатенок. Но рыжих не выношу.
Леди Барнсдейл допила своё вино и встала.
— Как скажешь, Линфорд. Но если передумаешь, сегодня вечером мы будем на балу у Рейнов. Да, кстати, прелестная графиня просила передать тебе приглашение, если ты окажешься в городе. Негодник, девочка все ещё к тебе неравнодушна. — Леди Барнсдейл повернулась к своему кавалеру: — Пошли, Чефи, а то опоздаем. Я хочу, побыстрее, разделаться с Баррингтонами, чтобы успеть переодеться к балу.
Виконт проводил гостей до парадной двери и, глядя, как они усаживаются в удобный городской рессорный экипаж Чефингема, даже не подозревал, что увидится с ними ещё до конца дня.
Пообедав в своём клубе, виконт задержался за картами с несколькими приятелями, но вскоре, несмотря на выигрыш, развлечение ему наскучило; он решил уйти.
Отклонив предложение швейцара вызвать наёмный экипаж, он нахлобучил шляпу и быстро зашагал прочь. Погрузившись в свои мысли, вспоминая утренний разговор с тётей и Чефи, он понял, какую непосильную задачу поставил перед собой, как нелегко будет выяснить, что сталось с его несовершеннолетней женой. У индивидуума, на которого он возлагал надежды, были отличные рекомендации. Он, похоже, всегда достигал положительных результатов, и оставалось только молиться, чтобы задание виконта не стало первым поражением бывшей полицейской ищейки.
Линфорд безуспешно пытался представить себе свою юную жену. И только когда какой-то знакомый окликнул его из открытого окошка проезжающего экипажа, он отвлёкся от гнетущих мыслей.
Оказалось, что он находится, всего в пяти минутах ходьбы от Беркли-сквер и городской резиденции своего друга графа Рейна и его молодой жены. Он нерешительно потоптался на краю тротуара, затем пересёк улицу и отправился к Беркли-сквер.
Отсутствие приглашения ничему не помешало, лакей в ливрее, радушно приветствуя гостя, освободил его от шляпы и плаща. Виконт поднялся по парадной лестнице навстречу громким голосам и звукам музыки, но на верхней площадке вдруг замер, нахмурившись:
Зачем его сюда принесло? Должно быть, он сошёл с ума! Зачем тратить время на пустые светские разговоры? Линфорд уже хотел, было спуститься, когда его остановил пронзительный вскрик. Он обернулся и увидел прелестную графиню, чуть не вприпрыжку приближавшуюся к нему.
— Как я рада видеть вас, Доминик! — Графиня подхватила его под руку, предотвратив возможность побега, и Линфорду оставалось лишь сопровождать её в большой, ярко освещённый зал. — Ваша тётя сказала, что вы в городе. Я счастлива, что вы нашли время посетить наш маленький праздник.
Виконт улыбнулся ей с высоты своего роста. Действительно очаровательное создание! Графу Рейну необыкновенно повезло: любой мужчина был бы счастлив, назвать эту прелесть своей женой.
— И я счастлив снова видеть вас, Бекки. Но вашему мужу пора научить вас приличному поведению, — с притворной серьёзностью сообщил он. — Жене пэра не пристало издавать леденящие душу вопли.
Совершенно не смутившись, графиня озорно подмигнула ему.
— Мне так нравится, когда вы хмуритесь, — призналась она и убежала встречать новых гостей.
— Снова флиртуете с моей женой, Линфорд? — улыбнулся ему граф Рейн. — Славно, что я теперь считаю вас другом, иначе испытывал бы сильное искушение выставить вас из дома.
Глаза виконта блеснули в ответ.
— В это же время в прошлом году вы не назвали бы меня другом. Признайтесь, что с огромным удовольствием распростились бы со мной навсегда.
Граф рассмеялся и хлопнул виконта по спине:
— За последние двенадцать месяцев моё мнение о вас существенно улучшилось. Не могу отрицать, что в Париже после медового месяца мы нагрянули к вам по настоянию Ребекки, но зимнее приглашение в Глостершир, исходило лично от меня.
— У вас очаровательная жена, Рейн, и я никогда не скрывал и не стану скрывать своё уважение к ней. Но полагаю, теперь вы понимаете, что я никогда не представлял реальной угрозы. Как я мог, — его губы изогнулись в горькой улыбке, — при тех обстоятельствах… которые, впрочем, не изменились.
Граф внимательно взглянул на Линфорда. Виконт доверительно рассказал ему обо всём, пока гостил в Рейнхолле. Граф прекрасно понимал причины, побуждавшие друга снова начать поиски жены, и именно он нашёл человека, который мог бы оказаться полезным в этих поисках.
— Доминик, надеюсь, вы уже встречались со Стаббзом. Его розыск должен принести плоды. Если же нет, ради Бога, похороните прошлое! Нельзя продолжать жить под таким бременем вины.
Линфорд вздохнул.
— Каким бы ни был исход дела, вероятно, мне никогда не избавиться от этого бремени. Если розыски окажутся безрезультатными, мои адвокаты займутся аннулированием брака. И тогда полагаю, — добавил он без особого энтузиазма, — я поищу другую жену.
— Ну, среди этого бесцветного сборища вы её не найдёте, если только ваш вкус не испортился, — заметил граф, оглядывая танцующие пары и сидящих у стен девиц с сопровождающими их пожилыми дамами, не таких удачливых, но не потерявших надежду найти партнёра. Вдруг его губы изогнулись в хитрой улыбке. — Однако невредно заглянуть в комнату, отведённую для карточных игр.
— Да? — Виконт заметил весёлые огоньки в тёмных глазах приятеля. — Пожалуй, я так и сделаю. Между прочим, моя неугомонная тётя здесь?
— Да. Играет в карты. Вы не знакомы с… — Он, умолк, заметив, что жена отчаянно жестикулирует, призывая его на помощь. — Долг зовёт. Поговорим позже. А ещё лучше, приходите к нам завтра обедать.
Виконт посмотрел вслед графу, затем послонялся по залу, обмениваясь приветствиями со знакомыми и игнорируя полные надежды взгляды, бросаемые на него любвеобильными мамашами девиц на выданье.
После чего вошёл в соседнюю комнату, отведённую для карточных игр.
Через монокль виконт оглядел столы. Здесь присутствовало, несколько молодых дам, но, насколько он мог судить, ни одна не стоила повторного взгляда. Он уже подумал, что неправильно истолковал хитрые искорки в глазах графа, когда за угловым столиком заметил леди Барнсдейл и направился к ней.
— Ах! Так ты всё-таки решился прийти, — приветствовала его тётушка. — Ну, раз уж ты здесь, познакомься с миссис Стоуэн. Эмили, это мой распутный племянник.
До этого момента виконт не поднимал глаз на тётушкину партнёршу, сидевшую спиной к двери, но после столь резкой характеристики счёл себя обязанным обратить на неё внимание. Он повернулся — и слова застряли у него в горле: более прелестное лицо он вряд ли видел за всю свою жизнь.
Взгляд больших миндалевидных глаз, опушённых густыми загнутыми ресницами, устремился на него, и, как ему показалось, в их зелёных глубинах мелькнуло что-то похожее на презрение. Однако это выражение тут же исчезло, и виконт решил, что ошибся.
Улыбаясь, дама положила карты на стол рубашкой вверх и протянула ему изящную белую руку:
— Как поживаете, сэр? Мне кажется, мы уже давно знакомы, ведь ваша тётя так часто говорит о вас.
— И никогда — ничего хорошего, — вставила неугомонная леди Барнсдейл. — Но я не имею склонности ко лжи, не правда ли, Линфорд? — добавила она, глядя, как племянник склоняется над длинными тонкими пальцами.
— Когда нужно облить меня грязью, я всегда могу положиться на вас, Хетти, — ответил он, неохотно отрываясь от восхитительных пальчиков. — Вы впервые в Лондоне, миссис Стоуэн?
— Нет, сэр. Однажды я уже была в столице, но не так долго, как в этот раз.
Виконт слегка нахмурился:
— Не могу избавиться от ощущения, что уже встречал вас раньше.
Одно белое плечико приподнялось и изящно дёрнулось.
— Возможно, если вы часто посещали Западную Англию. Я живу там довольно уединённо, милорд.
— Непростительно! Не правда ли, Линфорд? — улыбнулась леди Барнсдейл племяннику, наслаждаясь его явным восхищением. Затем краем глаза она заметила, что кто-то пытается привлечь её внимание. — Леди Сомервилл жаждет поболтать со мной. Вы простите меня, если я вас покину, на несколько минут? Эмили, с Линфордом вы будете в полной безопасности. Он терпеть не может рыжих женщин, — игриво добавила она и хихикнула в ответ на раздражённый взгляд племянника.
— Позволите составить вам компанию до возвращения тёти, миссис Стоуэн?
Она согласно кивнула, и он опустился в кресло, чувствуя, что не в силах отвести взгляд от изысканного создания, сидящего напротив. Блестящие тёмно-рыжие волосы, прекрасными локонами венчающие царственную головку, рубиновое колье на стройной шее — незабываемое зрелище. Может, и не самая красивая женщина на свете, но, несомненно, обворожительная.
Если и был в ней крохотный недостаток — хотя виконт пока был не готов называть это недостатком, — так это губы. Когда она не улыбалась, их чуть опущенные уголки придавали ей сходство с капризным ребёнком.
Он смотрел, как длинные тонкие пальцы сомкнулись на ножке бокала с вином и поднесли его к губам.
— Кажется, вы не так давно познакомились с моей тётей?
— Впервые мы встретились чуть больше шести недель назад.
— И вы не находите её острый язычок и резкие замечания несколько обескураживающими?
— Нет, поскольку я сама люблю прямоту. Посмотрим, решил Линфорд, задумчиво приподнимая тёмные брови и устремляя на собеседницу пытливый взгляд. Любого можно простить, если, глядя на эту хрупкую, на вид женщину, он решит, что она смущённо поникнет при резком слове. Ещё одно доказательство того, что внешность обманчива. Теперь, получше, разглядев её, виконт заметил упрямую решительность в нежном округлом подбородке.
— В таком случае у вас должно быть много общего с моей тётей.
— Точнее сказать, есть кое-что общее. — Медленно потягивая вино, она, не смущаясь, разглядывала красивое лицо виконта. — Хенриетта очень любит вас, милорд. Ни один наш разговор не обходится без упоминания вашего имени.
— Какая, должно быть, невыносимая скука для вас! — сухо заметил виконт, и собеседница улыбнулась.
— Не совсем так. Я нахожу её разоблачения… скажем… чрезвычайно любопытными. Как я поняла, вы недавно были на континенте? — Она так быстро сменила тему разговора, что он заподозрил в предыдущем замечании скрытый смысл, однако отмёл мелькнувшие подозрения.
— В прошлом году я несколько месяцев провёл в Париже.
— Как я вам завидую! Я никогда не покидала берегов Англии, но так хотела бы увидеть все те места, о которых читала в книгах! Теперь, когда мне ничто не мешает, я, пожалуй, смогу наверстать упущенное.
Виконт заметил, что тётушка возвращается, и неохотно поднялся:
— Могу ли я пригласить вас на танец, миссис Стоуэн?
— С восторгом принимаю приглашение, сэр, но сначала я должна предоставить вашей милой тёте шанс хоть частично отыграться, — ответила она, указывая на кучку золотых соверенов, лежащих у её локтя.
— До скорой встречи, мадам.
Леди Барнсдейл следила, как племянник удаляется в бальный зал. Как удачно подвернулась леди Сомервилл! Даже если бы всё было специально подстроено, момент не смог бы оказаться более подходящим!
— Мой племянник развлёк вас, дорогая?
— Вполне, мадам. Полагаю, ваша очередь сдавать.
После двух партий леди Барнсдейл заметила: