Евгений Логунов. Таулос. Книга первая. Северный ветер

   Сенгтай растерялся и не знал что сказать. Сев в кресло и откинувшись на спинку, Даргон продолжил:
   – Как только Екои заподозрил, что за ним охотятся изураги, он попытался спасти своих учеников. Помнишь те странные события, о которых ты рассказывал?
   – Какие именно?
   – Екои отправлял больных в Илис к лекарю, хотя сам великолепно врачевал, – уточнил Даргон.
   – Да, вы правы, – произнес задумчиво Сенгтай, – все так и было. А еще он отправлял подальше всех, у кого была родня в ближайших селах, хотя раньше никогда так не делал. Теперь я начинаю понимать. Однако мне неясно одно: почему он просто не предупредил нас о надвигающейся опасности, ведь тогда можно было бы спасти гораздо больше людей?
   – Вряд ли, – Даргон тяжело вздохнул, – изураги догадались бы о том, что их присутствие обнаружено. Екои хотел перехитрить их, но не сумел.
   – И все же господин Екои должен был хотя бы подготовить нас к нападению изурагов, чтобы мы могли защититься, – вслух размышлял Сенгтай.
   – Защититься? Вы? – усмехнулся Даргон.
   – Да, защититься! – обиженно произнес Сенгтай. – Что здесь смешного?
   – У вас не было такой возможности, – объяснил старик, – из всех, кто в тот момент находился в стенах храма, защититься мог только Екои.
   – Почему? – снова спросил Сенгтай. – Господин Екои обучал нас воинскому искусству много лет.
   – Оно бы вам не понадобилось, – отмахнулся Даргон, – прежде чем напасть, изураги с помощью магического заклинания лишили вас силы, которой вы обладали, воли и бдительности. Вы не замечали ничего вокруг. Они создали в вашем сознании жизнь, далекую от реальности.
   – Но как такое возможно? – изумленно спросил Сенгтай.
   – В мире существует много возможностей, о которых ты даже и не подозревал, – загадочно ответил Даргон, – представь, что тебя поселили в комнату с единственным окном. Каждый день ты часами смотришь в него и не догадываешься, что это окно не более чем искусно нарисованная картина.
   Сенгтай, ошеломленный словами Даргона, молча, сидел, глядя на бледные языки пламени, вырывающиеся из-под углей костра.
   – Когда Екои обнаружил, что все его ученики околдованы и бездумно слоняются по храму, потеряв волю, он в течение нескольких дней пытался снять это заклятье, чтобы спасти вас. Это была ошибка! – Даргон многозначительно поднял вверх указательный палец.
   – Почему? – спросил Сенгтай.
   – Видишь ли, это довольно непросто, – Даргон провел рукой по бороде, – заклятье, если оно предназначено для одного человека, снять нетрудно. Но когда оно поражает разум сотни человек, то бороться приходиться с сотней заклятий одновременно. Представь, что дома у тебя живут две мышки. Ты в любой момент и без труда можешь поймать и уничтожить этих маленьких вредителей, – Даргон бросил быстрый взгляд на Сенгтая.
   Тот внимательно слушал, пытаясь уловить смысл сказанного. Даргон продолжил:
   – Но если ты не сделаешь этого, то через некоторое время в твоем доме будут уже не две, а гораздо больше мышей, – старик многозначительно покачал головой, – очень много мышей.
   – Я понял вас, – сказал Сенгтай.
   – Вот и хорошо, – Даргон улыбнулся.
   – Значит, господин Екои потратил свои силы зря? – спросил Сенгтай после короткой паузы.
   – Да, это так, – выражение лица старика снова стало серьезным, – когда он это понял, то решил спасти лишь тех, на кого мог положиться. Видимо, ты его лучший ученик, раз он выбрал тебя.
   Сенгтай молчал, задумчиво глядя в пол.
   – Именно поэтому ты хорошо помнишь момент, когда Екои вручил тебе письмо и почти ничего не помнишь из того, что было ранее, – добавил Даргон.
   – Да, так и было, – ответил Сенгтай, не поднимая глаз, – он снял с меня заклятье. Но зачем он освободил Анайю и Ханами?
   – Думаю, для того, чтобы ты подвергся меньшему риску в случае преследования, – ответил старик.
   – Но чем они могли мне помочь? Один я быстрее добрался бы до инаров.
   – Они могли бы помочь тебе своей смертью, – ответил Даргон. Сенгтай отшатнулся, словно получив удар в грудь.
   – Как это?
   – Они должны были бы принести себя в жертву, если бы вас настигли изураги. Ты же знаешь, что стая волков ловит первым слабое животное, а остальные получают возможность скрыться, – объяснил Даргон.
   – Животное?! – возмущенно воскликнул Сенгтай и вскочил с места. Кровь закипела в его жилах при мысли о том, что Даргон посчитал его брата и возлюбленную животными. – Вы называете их животными, потому что их жизни для вас ничего не значат?! Но для меня это самые близкие люди!
   – Успокойся, Сенгтай, – произнес Даргон, – я не хотел обидеть твоих друзей. Я всего лишь пытаюсь тебе объяснить…
   – Мне не нужны ваши объяснения, – перебил Сенгтай старика, – и я не собирался никого приносить в жертву.
   – Ты закончил? – громко спросил Даргон.
   Сенгтай едва сдерживал гнев, но грозный тон старика вынудил его отступить.
   – Садись, – скорее скомандовал, чем предложил Даргон.
   Голос его снова стал сухим и устрашающим, как при их первой встрече, и Сенгтай вновь почувствовал страх, который нарастал по мере того, как он понимал, что он нагрубил Даргону, не имея на то оснований.
   – Садись, – снова повторил Даргон.
   – Нет, спасибо, я постою, – едва слышно ответил Сенгтай.
   Сидя в своем кресле, Даргон поднял руку, словно собирался положить ее на плечо Сенгтая, который стоял в десяти шагах от него.
   – Садись, – настойчиво произнес старик и с силой опустил руку.
   Невидимая сила придавила Сенгтая к полу и он, охнув, повалился на спину, словно мешок с песком. Наступила долгая и напряженная пауза. Сенгтай судорожно соображал, пытаясь найти хоть какое-то объяснение тому, что произошло.
   Однако совершенно неожиданно Даргон произнес:
   – Пожалуй, мне следовало бы извиниться перед тобой за необдуманные слова. Не обижайся на старика. Я так долго жил один, что разучился сглаживать острые углы в разговоре.
   Для Сенгтая такой поворот событий стал большим облегчением.
   – В продолжение нашего разговора я должен задать тебе еще один очень важный вопрос, – сказал Даргон.
   – Я слушаю вас, – отозвался Сенгтай, поднимаясь с земли.
   – Теперь, когда ты нашел меня и выполнил последнюю волю своего учителя, что ты собираешься делать? – спросил старик вкрадчиво.
   – Собираюсь вернуться в Таштак, – не раздумывая, ответил Сенгтай, – там остались дорогие мне люди.
   – Да-да, конечно, – произнес Даргон и после короткой паузы добавил, – думаю, твой брат… Ханами, кажется, его зовут? – старик посмотрел на Сенгтая.
   Тот кивнул в ответ.
   – Так вот, я думаю, твой брат Ханами уже добрался до Таулоса и передал императору известие о нападении на храм Вечного Солнца.
   – Надеюсь, – ответил Сенгтай.
   – М-да, – произнес Даргон, задумчиво качая головой, словно сейчас он думал о чем-то своем.
   Сенгтай заметил это. Ему показалось, что старик хочет что-то сказать и не решается сделать это. Снова наступила продолжительная пауза. Сенгтай, молча, ворошил веткой остывающие угли и смотрел, как они краснеют каждый раз, когда он тревожил их, будто выказывая недовольство.
   Наконец Даргон нарушил тишину:
   – Тебе нельзя обратно, – произнес он.
   Сенгтай был крайне удивлен.
   – Почему? – спросил он и посмотрел на Даргона.
   Старик отвел взгляд и ответил:
   – Ты еще не готов вернуться.
   – Почему же? Я отдохнул достаточно, чтобы продолжить путь. К тому же мне надо поспешить, ведь вы сами говорили, что изураги будут искать нас. Я должен вернуться, чтобы защитить своих друзей.
   – Ты не можешь защитить их, пойми это – настаивал Даргон, – как только изураги найдут вас – сразу же убьют. И ты не сможешь им помешать. Вспомни храм Вечного Солнца, – добавил старик в надежде достучаться до Сенгтая.
   Несколько минут Сенгтай, нахмурившись, обдумывал слова Даргона. Без сомнения, они были справедливы, и стоило прислушаться к ним, но не это волновало Сенгтая. Разлука с любимой, которая и так была очень долгой, могла продлиться еще дольше, а от осознания того, что Анайе угрожает опасность, Сенгтаю становилось не по себе.
   Словно прочитав его мысли, Даргон вкрадчиво произнес:
   – Твое беспокойство мне понятно. Но и ты должен понять, что, в данный момент, вам троим лучше быть порознь.
   – С чего вы это взяли? – недоверчиво спросил Сенгтай.
   – Если вы не в состоянии защититься от изурагов, то разумнее всего от них спрятаться. Втроем это сделать сложнее. Пока вы разбросаны по свету, убийцам будет очень тяжело найти вас. Даже если они найдут одного и убьют, это только усложнит их задачу. Я полагаю, что они не станут этого делать. Скорее всего, изураги уже нашли твоего брата.
   Сенгтай хотел встать, как только услышал эти слова, но старик остановил его жестом.
   – Не надо, Сенгтай, отсюда ты ему ничем не поможешь.
   – Но как они смогли его найти? – взволнованным голосом произнес Сенгтай.
   – Екои не зря велел тебе идти на север через леса таров, держась подальше от дорог. Поняв, что вам удалось бежать, изураги наверняка решили, что вы отправитесь прямиком в Таулос. Это сбило их с толку и отняло время. В результате вы получили возможность добраться до Таштака без происшествий. Они потеряли след, к тому же, я полагаю, в схватке с Екои они потеряли пару человек. Это ослабило их, – объяснил Даргон.
   – Пару человек? – изумился Сенгтай. – Так мало?!
   – Мало? – удивленно спросил Даргон. – Да их всего-то было человек пять, не больше!
   Сенгтай почувствовал, как кровь застучала в висках и закружилась голова. Он просто не верил своим ушам.
   – Всего пять? – снова переспросил он.
   – Да, – коротко ответил Даргон.
   – Но в храме было около сотни человек…
   – Всего пять, – прервал старик.
   Сенгтай склонил голову:
   – Что же мне делать?
   – Ты должен остаться, – ответил Даргон, – отдавая свою жизнь, Екои надеялся, что ты поступишь именно так.
   – Откуда вы знаете? – спросил Сенгтай.
   – Письмо, – коротко ответил старик.
   – А как же мой брат и…? – спросил он после короткой паузы.
   – Не волнуйся, даже если они нашли твоего брата, это не поможет им решить главную задачу.
   – Но ведь он приведет их в Таштак, – не унимался Сенгтай.
   – Но не приведет их в Гакхи, – сказал Даргон, – без тебя нет смысла убивать остальных.
   – Почему?
   – Видишь ли, – пытался объяснить Даргон, – изураги обладают способностью чувствовать присутствие человека, которого хотят найти. Они могут найти Ханами, могут найти Анайю, но не тебя – пока ты здесь. Значит, им придется ждать, пока ты сам не вернешься.
   – А вдруг я совсем не вернусь, что тогда они будут делать? – спросил Сенгтай.
   Даргон улыбнулся.
   – Они почувствуют любовь в сердце Анайи, а это сила, которая однажды заставит тебя вернуться.
   – Но откуда вы знаете об этом? – спросил Сенгтай, смущенно опустив взгляд.
   – Я чувствую то же самое в твоем сердце, – ответил Даргон.
   Сенгтай насторожился. Несколько минут он пытался собрать все свои догадки и сложить их воедино. Однако прежде чем делать выводы, он решил задать еще один вопрос.
   – Скажите, господин Даргон, почему они не смогут найти меня здесь?
   – Потому, что это очень хорошее место, чтобы спрятаться, – неопределенно ответил старик.
   Последний кусочек мозаики встал на свое место, и Сенгтай воскликнул:
   – Вы тоже прячетесь от изурагов! Ведь так!
   Даргон растерялся. Некоторое время он молчал.
   – Ты прав, – нехотя ответил старик.
   – Но почему? – не унимался Сенгтай.
   – Я не готов сейчас тебе ответить, – произнес Даргон.
   – Хорошо. Но если я задержусь здесь, что это мне даст?
   – Время. Чтобы научиться защищаться, – ответил Даргон.
   – И кто же меня научит? – спросил Сенгтай, подозрительно прищурив глаза.
   – Я, – Даргон встал с кресла.
   Сенгтай покачал головой, словно соглашаясь со своими мыслями:
   – Значит, вы тоже один из служителей храма Черной Луны, как и господин Екои.
   – Ты догадлив, – отозвался Даргон.
   – Но господин Екои не смог защитить нас, – с сомнением в голосе произнес Сенгтай.
   – Я смогу, – уверенно заявил старик, – пожалуй, я единственный, кто сможет помочь тебе в этом, – добавил он. – Выбирай сам: уйти и увидеть смерть дорогих тебе людей, а затем умереть самому, или остаться и узнать то, о чем знают лишь немногие; получить силу, о которой можно только мечтать.
   – Мне необходимо подумать, – ответил Сенгтай.
   – Разумеется, до завтрашнего утра, – произнес старик, – а сейчас давай спать, уже поздно.
   Спустя полчаса они легли в свои постели, и каждый размышлял о своем. Даргон думал о том, хватит ли сил и разума у Сенгтая сделать правильный выбор. Не поддастся ли он чувствам, которые овладели им, сможет ли он устоять?
   Но Сенгтай уже сделал выбор и теперь, лежа в постели, мысленно прощался с любимой, и сердце его разрывалось от тяжести разлуки, которая могла стать очень долгой. Когда Сенгтай засыпал, лицо Анайи стояло перед его глазами, светлое и прекрасное, как в тот день, когда они последний раз были вместе. «Я так люблю тебя, Анайя! Я обязательно вернусь, и мы снова будем вместе, как и раньше!» – подумал он за мгновение до того, как провалился в глубокий и беспокойный сон.
   Когда на следующее утро Сенгтай открыл глаза, первое, что он увидел, был силуэт Даргона, сидевшего возле костра.
   – Доброго утра тебе! Я уже заварил чай, – сказал старик.
   Сенгтай скинул одеяло и сел.
   – И вам доброго утра, – ответил он.
   Через четверть часа они сидели друг против друга и, молча, пили горячий чай. Было тихо и свежо. Сенгтай, поежившись, поднес к губам горячую кружку, ощущая терпкий аромат, и осторожно отхлебнул немного темного напитка. Даргон пил свой чай, глядя в пол.
   – Я остаюсь, господин Даргон, – неожиданно нарушил тишину Сенгтай, поняв, что старик ждет ответа.
   Даргон кивнул:
   – Это хорошо.
   – Могу я задать один вопрос? – спросил Сенгтай. Даргон снова кивнул.
   – Зачем они убивают?
   – Чтобы сохранить тайну, – ответил старик.
   – Какую тайну? – снова спросил Сенгтай.
   – Тайну своего существования. Никто не знает о том, что они есть, и никто не должен знать.
   – А как же я? – удивился Сенгтай.
   – Это уже не ты.

Глава 4

   Стремящийся обмануть – обманет.
   Стремящийся убить – убьет.
   Но они не сознают,
   что посеянные ими ложь и смерть,
   вырастут на их поле.

   Третий день месяца остывающего песка. 2851 год Четвертой Эпохи.
 
   Продовольственный обоз медленно двигался по узкой лесной дороге. Неуклюжие телеги тряслись и подпрыгивали на ухабах, грозя вывалить свое содержимое на землю. Погонщики вели лошадей под уздцы, постоянно останавливались, чтобы проверить, все ли на месте.
   В последней телеге, прислонившись спиной к мешкам с зерном, сидел Ханами. Полуприкрыв глаза, он равнодушно наблюдал за уплывающими назад бесконечными рядами деревьев. За несколько недель от этой однообразной картины можно было сойти с ума, но Ханами старался держать себя в руках.
   Неожиданно телега, в которой ехал Ханами, подпрыгнула, наскочив на один из древесных корней, которые разрослись так сильно, что им стало тесно под землей и они, словно гигантские змеи выгнули свои спины, высовываясь на поверхность и создавая тем самым, достаточно серьезное препятствие. От сильного толчка юношу подбросило вверх, и он чудом не свалился на землю. Раздался треск, и телега накренилась. Ханами почувствовал, как сзади на него наваливаются мешки с зерном. Он уперся ногами в невысокий борт телеги и пытался удержать всю эту массу. Тут же донесся крик погонщика, и обоз остановился. Сразу же подбежали люди и помогли Ханами освободиться. Спрыгнув с телеги, он обнаружил, что у нее отвалилось колесо.
   Погонщики окружили телегу. Они о чем-то совещались, размахивая руками и споря. Наконец, приняв решение, они стали разгружать повозку. Пользуясь случаем, чтобы размять онемевшие от долгого и неудобного сидения ноги, Ханами отошел в сторону и сделал несколько наклонов и приседаний, а затем медленно побрел вдоль обоза. Солнце еще не показалось над верхушками деревьев, но лес уже стал оживать, наполняясь голосами птиц. Дойдя до конца обоза, Ханами развернулся, чтобы пойти обратно. Неожиданно он услышал знакомый голос.
   – Эй, Ханами, что случилось?
   Ханами оглянулся и заметил Голцу, главного погонщика.
   – Телега сломалась, – ответил он, вяло махнув рукой в сторону.
   Голцу, молча, кивнул, проверяя и подтягивая ремни и поводья. Ханами потоптался на месте и уже собрался уйти, но Голцу снова окликнул его:
   – Не торопись, они еще не скоро закончат.
   – Но телегу уже разгрузили, осталось только перекинуть мешки на другую и можно двигаться дальше, – отозвался Ханами.
   – Нет, так нельзя, – Голцу вышел вперед, – телеги и так сильно перегружены. Придется ремонтировать ту, что сломалась, а иначе сломается и другая.
   Ханами кивнул. Он смотрел на погонщика, который стряхивал с одежды репьи и паутину, которых так много было в этом лесу.
   На вид Голцу было лет тридцать-тридцать пять. Он был невысок и худощав. Вытянутое лицо с высокими скулами, темные глаза и волосы выдавали в нем жителя Великой равнины – санила. Однако последние годы он жил в Каариме, где у него была семья. Голцу сопровождал обозы, следовавшие с восточного побережья в Таулос, и этим зарабатывал на жизнь.
   Приведя в порядок одежду, Голцу сказал:
   – Скоро рассеется туман и станет жарко, но осталось недолго. Думаю, что к полудню ты увидишь стены Таулоса.
   – Скорее бы, – ответил Ханами и огляделся. Небо уже посветлело, но под густыми ветвями деревьев еще сохранялся утренний полумрак, и серая пелена тумана окутывала землю, скрадывая очертания предметов. Ханами поежился. Издали донесся стук молотков, и юноша невольно повернулся в ту сторону.
   – Я же говорил, что они будут чинить телегу, – сказал Голцу и улыбнулся.
   – Да, – Ханами кивнул головой, – вы правы. Я пойду туда, может быть, им нужна моя помощь.
   – Конечно, иди, – ответил Голцу.
   Ханами медленно побрел в хвост обоза. Голцу проводил его взглядом и вновь принялся проверять состояние телеги и упряжи.
   Спустя полчаса ремонт был закончен и обоз медленно тронулся в путь. От постоянной тряски Ханами клонило в сон. Чтобы не уснуть, он начал вспоминать свое путешествие и представлять тот день, когда оно, наконец, закончится.
   Покинув Таштак в полдень одиннадцатого дня месяца быстрых ручьев, Ханами в течение девятнадцати дней скакал на коне, пока не достиг границ леса инаров. Еще две недели ушло на то, чтобы пересечь холмы восточного побережья и добраться до самого северного города народов яни – Оку. К тому времени его лошадь совсем обессилела, и Ханами пришлось обменять ее на небольшой запас пищи. Проведя в Оку семь дней, Ханами присоединился к обозу с продовольствием, который вел Голцу. Обоз отправлялся как раз из Оку и должен был довезти Ханами до самого Таулоса. Полтора месяца обоз двигался вдоль побережья, заходя в многочисленные поселения яни. Торговцы покупали у яни рыбу и грузили ее в свои телеги. В начале месяца белого солнца обоз пересек границу земель таров и углубился в лес. Еще целый месяц он двигался по узкой лесной дороге, ведущей в Каарим. Там торговцы поменяли большую часть рыбы на мясо и шкуры животных, которыми торговали местные охотники.
   Далее обоз двинулся в сторону Мортака. Добравшись туда через две недели, торговцы загрузили телеги зерном, которое привозили в Мортак санилы. И обоз медленно пополз в сторону Таулоса, рискуя завязнуть в лесной глуши. Все это время Ханами провел в нервном ожидании окончания путешествия, которое уже начало его раздражать. Еще когда они только вышли из Оку, Ханами надеялся, что к середине лета окажется в Таулосе, но оказалось, что обоз движется не так быстро, как хотелось. Иногда Ханами думал, что если бы он пошел пешком, то добрался бы до Таулоса гораздо быстрее. Однако пешком ему идти не хотелось, а обоз по мере своего продвижения все больше терял скорость. И вот наступило утро третьего дня месяца остывающего песка, а стен Таулоса Ханами пока так и не увидел.
   От этой мысли Ханами поморщился, словно надкусил кислое яблоко. Пытаясь занять более удобное положение, он сдвинулся на край телеги и сел, свесив ноги. Неожиданно телега снова подпрыгнула на ухабе, и Ханами вылетел из нее словно метательный снаряд. Он едва успел развернуться, чтобы опуститься на ноги. Погонщик громко крикнул на лошадь, и та послушно остановилась. Быстрым шагом он подошел к Ханами и взволнованным голосом спросил:
   – С вами все хорошо?
   – Да, все в порядке, – раздраженно ответил Ханами и снова залез в телегу.
   – Не волнуйтесь, молодой господин, скоро дорога станет ровнее, – попытался успокоить его погонщик, – я уже пятнадцать лет хожу по этой дороге и знаю каждый ее поворот.
   – Тогда ответь мне, отчего же нас так кидает из стороны в сторону? Раз уж ты так хорошо знаешь эту дорогу, нельзя ли вести телегу аккуратней? – спросил Ханами, не стараясь быть вежливым.
   Погонщик покачал головой и ничего не ответил. Было видно, что слова Ханами обидели его. Он вернулся к лошади и, взяв ее под уздцы, тихо произнес: «Ну, пошли, милая, пошли». Лошадь фыркнула и натянула поводья. Телега жалобно скрипнула и тронулась с места.
   Через несколько минут они нагнали обоз и продолжили свой путь. Вскоре Ханами заметил, что трясти действительно стало меньше. «Видимо, погонщик был прав», – подумал он, но извиняться не стал.
   Постепенно лес стал редеть, и сквозь густые кроны деревьев все чаше виднелось чистое голубое небо. Примерно в десять часов утра обоз выехал на опушку леса и остановился. Ханами спрыгнул с телеги и всмотрелся вдаль. Его взору открылась большая равнина, раскинувшаяся на десятки километров. Серебристой лентой сверкали на солнце воды реки Эль, а за ней, на склоне холма, Ханами увидел высокие белые стены большого города. Он медленно двинулся вперед, не отводя глаз от открывшегося перед ним пейзажа. «Ну что, Ханами, вот считай и добрались», – услышал он голос Голцу и обернулся. Главный погонщик стоял возле первой телеги.
   – Это и есть Таулос? – неуверенно спросил Ханами.
   – Да, это он, – ответил Голцу и улыбнулся. – А что ты ожидал увидеть?
   – Не знаю, – Ханами пожал плечами.
   – Поверь мне, такого города ты еще никогда не видел, – уверенно заявил Голцу.
   – Да, наверное, – согласился Ханами.
   Он пристально рассматривал стены Таулоса, пытаясь определить его размеры, но с большого расстояния сделать это было очень трудно. Словно прочитав его мысли, Голцу сказал:
   – Через пару часов мы подойдем к воротам Таулоса, и ты увидишь, каков он на самом деле.
   Ханами ничего не ответил. Еще пару минут он смотрел на склон холма, где стоял город, а затем отправился в конец обоза, к своей телеге.

* * *

   Перебравшись через Эль по небольшому деревянному мосту, ровно в полдень продовольственный обоз подошел к стенам Таулоса. Ханами пришлось задрать голову, чтобы рассмотреть вершину стены с бойницами для лучников и метательных машин. Солнце слепило глаза, и Ханами прикрыл их ладонью. Да, белые стены этого города были действительно высоки. Забравшись на них, можно было увидеть леса таров и просторы Великой равнины санилов. Ленты трех рек, сияя на солнце, уходили на север и скрывались за горизонтом, а западные горы лежали, словно на ладони. Казалось, что весь мир можно увидеть, если подняться на стены Таулоса.
   Огромные дубовые ворота города были открыты, и тысячи людей спешили пройти через них, торопясь каждый по своим делам. Ханами никогда еще не видел такого огромного количества людей. Вокруг стояла невероятная суета: люди, телеги, лошади двигались во всех направлениях, создавая собой живую массу, похожую на бурные воды реки, которая текла, повинуясь каким-то только ей известным законам. Солнце ярко светило на чистом небе, и полуденная жара начинала утомлять. Ханами неожиданно почувствовал себя неважно. Голова закружилась, и холодный пот выступил на лбу. Необъяснимые волнение и растерянность охватили его, и он почувствовал себя маленькой букашкой, брошенной в пчелиный улей.
   Чья-то рука легла на плечо Ханами, и он обернулся. Рядом стоял Голцу и широко улыбался.
   – Вижу, что ты растерян. Впервые в таком месте?
   Ханами кивнул.
   – Ничего, это пройдет, – успокоил его Голцу, – со всеми происходит такое, когда они впервые попадают в этот город.
   – Надеюсь, внутри будет спокойнее, – произнес Ханами.
   Голцу вдруг громко рассмеялся.
   – Что случилось? – спросил Ханами, настороженно глядя на погонщика.
   – Вот чудак! – произнес Голцу сквозь смех. – Таулос не просто большой город. Он огромный. Понимаешь?
   Ханами отрицательно покачал головой.
   – Ничего, сам все увидишь, – сказал Голцу и похлопал Ханами по плечу, – садись, едем.
   Ханами запрыгнул в телегу, и обоз медленно въехал в городские ворота.
   Голцу был прав, внутри кольца стен было так же многолюдно, как и снаружи. Очень медленно обоз двигался по улицам Таулоса, и Ханами казалось, что они ужасно длинные. По обеим сторонам мостовой стройными рядами стояли двухэтажные дома с многочисленными окнами и аккуратными черепичными крышами. Они были так близко друг к другу, что казалось, будто они толкались, словно покупатели на рынке, в попытке отвоевать для себя хоть немного свободного места.