Страница:
– У него золотые пчелы, – сказал он, дотрагиваясь до платка. – Эти же черные с желтым.
Шредер пожала плечами.
– Так сказала и герцогиня. Ее компаньонка любит вышивать этих насекомых везде, где только можно, на дамском белье и любом полотне. Имя ее компаньонки – леди Би Ситон, она золовка герцогини, если этому можно верить.
– Нам нужно обыскать ее саму, – сказал Гарри, на миг отдавшись ощущению скользящей мягкости батиста под своими пальцами.
Шредер подняла бровь:
– Эту миссию вы оставляете старшему по званию?
Гарри уронил платок.
– А Диккан уверил меня, что у вас хорошие манеры и вы послушны.
Она рассмеялась приятным горловым смехом.
– Он, должно быть, думал о своей лошади… – Когда Гарри промолчал, Барбара вздохнула: – Неужели вы хотите посягнуть на неприкосновенность герцогини?
– У нас нет выбора. Вы одна работаете на Диккана. Как вы думаете, он мог бы обвинить свою кузину в предательстве, если бы не был уверен?
– Насколько я слышала, обвинять ее стали со слов Хирурга, а Диккан просто боится за нее. Не ее. Звучит несколько менее… зловеще.
Гарри посмотрел в открытое окно.
– Поверьте мне, герцогиня способна на все. Она аморальна, эгоистична и имеет обыкновение манипулировать людьми. Вы сбережете уйму времени и сил, если сразу приступите к делу. Теперь, пожалуйста, предложите ей переодеться и наблюдайте за ней, пока она будет это делать.
– Вы хотите, чтобы я обыскала ее?
– Я бы хотел, чтобы вы нашли этот стишок. Ничего больше.
С долгим страдальческим вздохом Барбара заставила себя встать.
– Не очень-то мне это нравится.
Гарри ответил ей усталой улыбкой.
– Если бы это было легко, зачем бы я посылал за вами?
В первый раз в своей жизни Кейт жаждала полной темноты. Может быть, в полной тьме она смогла бы избежать узнавания. Но у нее была свеча. Она давала достаточно света, чтобы разглядеть темные углы.
Это был Уоррен-Холл. Развалившийся монстр, уродовавший сельский пейзаж в окрестностях Мальборо, служил домом некоему Филберту Амброзиусу Хиллиарду Уоррену, пока он не скончался четыре года тому назад. Кейт сидела на стуле с прямой спинкой посередине хозяйской спальни, мрачной комнаты, со стены которой смотрел на нее еще более мрачный Филберт, изможденный старик в плохо подогнанном парике. Она узнала его, потому что после смерти старого джентльмена приезжала сюда вместе с человеком, кому это все было завещано. С кузеном Дикканом.
Гарри не лгал. Диккан знает, где она. На самом деле это он отдал ее в руки Гарри.
Никто не спешит спасти ее из этого мрака. Никто не спешит сюда, чтобы спасти ее от Гарри. Кейт придвинула к себе ветхий старый столик и вернула свечу на грязное щербатое блюдце.
Где-то краешком мозга Кейт, услышав поворот ключа в двери, осознала, что прошло не более двух часов. Одновременно ей казалось, будто она целую вечность сидит здесь и смотрит на мигающую свечу.
Когда от нового источника света в комнате посветлело, она была близка к тому, чтобы зарыдать в голос.
– Ваша светлость. – В дверях стояла женщина. – Я пришла, чтобы помочь вам переодеться.
Прежде чем взглянуть на вошедшую, Кейт медленно набрала в грудь воздуха. Не было смысла предаваться отчаянию. Она узнала вошедшую – высокую, хорошо сложенную женщину с синими глазами и белокурыми волосами, которые непостижимым образом блестели в свете, обрисовывавшем ее силуэт.
– Шредер, это вы? – улыбнулась Кейт. Пламя свечи заметалось от притока свежего воздуха. Кейт бросила на свечу быстрый взгляд – убедиться, что с ней все в порядке, и снова повернулась к посетительнице. – Вы работаете на моего кузена Диккана. Шпионите для него.
Кейт услышала шуршание юбок – Шредер опустилась в поклоне.
– Я помогаю ему в его изысканиях, – согласилась женщина. – Кроме того, я прекрасная горничная. Сэр Гарри попросил меня послужить вам, пока вы его гостья.
Отвернувшись к своей свече, Кейт чуть не рассмеялась.
– Пожалуйста, Шредер. Если вы хотите изображать горничную, постарайтесь не прибегать к таким абсурдным эвфемизмам. Я не гостья, и мы обе знаем это.
– Да, мэм.
– Если вы здесь, значит, это правда. Диккан замешан в этой комедии.
– Он предоставил дом.
Кейт кивнула, как если бы поняла.
Шредер колебалась.
– Как вы себя чувствуете, ваша светлость? Вы кажетесь несколько…
– Раздраженной? Не обращайте внимания. Похоже, похищения вынуждают меня раздражаться.
– Такое случалось и раньше?
– Нет, но когда мой брат Эдвин услышит об успехе Диккана, я уверена, он воспользуется его идеей.
Шредер сделала шаг к ней. Кейт не шевельнулась.
– Могу я помочь вам переодеться? Мужчины принесут ваш багаж.
Кейт заговорила чарующим тоном:
– Ничего личного, Шредер. Но если вы дотронетесь до меня, вы месяц будете хромать. Что вы можете сделать для меня, так это принести свечей. Эта уже догорает. Или скажите Гарри, чтобы открыли окно.
В следующие десять минут Шредер пыталась убедить Кейт, что она совершает ошибку. Кейт ее не слушала, она смотрела, как догорает свеча. По доносившимся извне звукам она поняла, что по лестнице тащат ее багаж. Шаги раздались уже наверху, а потом стало тихо. Шредер стояла у дверей, как воительница.
– Мне жаль, – сказала она, и в ее голосе слышалось искреннее сожаление, – но я ничего не смогу для вас сделать, если вы не согласитесь сотрудничать.
Кейт следовало бы знать, что Гарри придумает какое-нибудь утонченное мучительство. Ей казалось, что на голове у нее крысиное гнездо. Хотелось почистить зубы. Но она не собиралась обнажаться перед кем бы то ни было, особенно если об этом просил Гарри.
Отвернувшись к свече, Кейт кивнула:
– Понимаю. Вашей вины в этом нет. Скажите Гарри, что если он хочет видеть меня обнаженной, ему надо заслужить это, как любому другому.
Вздохнув, Шредер повернулась, чтобы уйти.
– Шредер, – вдруг спросила Кейт, – у вас есть имя?
Шредер остановилась.
– Барбара, ваша светлость.
Кейт кивнула.
– Вы не будете возражать, если я стану называть вас так? Ненавижу формальности.
Шредер ответила не сразу.
– Почту за честь, ваша светлость.
– Кейт, – сказала Кейт, на миг отрывая глаза от свечи, чтобы встретиться с растерянным взглядом горничной. – Или леди Кейт. И никогда ваша светлость.
Смутившись, Шредер быстро присела в поклоне и открыла дверь.
– Я буду вам очень признательна за свечи, пожалуйста, Барбара, – только и сказала Кейт. Она была недовольна, что ее голос снова стал жалобным, а ее руки, лежащие на коленях, дрожали. – Который сейчас час?
Шредер обернулась.
– Немного за полночь.
Кейт чуть не застонала. Предстояло продержаться еще по крайней мере пять часов.
– Спасибо. – Что еще она могла сказать? Барбара ничего не могла поделать с темнотой.
– Все идет не так, – с ходу заявила Шредер, найдя Гарри в кухне, где он кипятил чай.
– Многое идет не так, – согласился Гарри, не подняв головы. – Вы обыскали ее?
– Она не шелохнулась. Ни разу. Она с трудом отрывала взгляд от свечи, чтобы взглянуть на меня, как если бы свеча была единственным, что она могла видеть. Возможно, она боится быть запертой или оставаться в темноте?
Держа в одной руке котелок, кружку в другой, Гарри поднял на нее глаза.
– Откуда мне знать?
Шредер достала чашку для себя и обтерла ее юбкой.
– Говорю вам. С ней что-то не так. Нельзя ли по крайней мере открыть окно?
– И дать ей бежать?
– Это третий этаж, майор. Она не птица.
Он налил Шредер чаю.
– Она ведьма. Мы проснемся – а она исчезла вместе со своим багажом и нашими лошадьми. Нет.
– Тогда снабдите ее свечами.
– Она может получить свечи. Даже канделябры. После того, как разденется.
– Вы хотите сказать – после того, как я обыщу ее одежду.
Гарри дернул головой.
– Когда мы найдем те стихи.
– А если нет?
Гарри грохнул котелком о стол, пролив воду.
– Шредер, не делайте из меня героя мелодрамы. Она герцогиня, но не сказочная принцесса. Пожалуйста. Обыщите ее.
Кейт не знала, сколько прошло времени, свеча догорала, растекалась лужицей, и она всерьез подумывала о том, чтобы попробовать ногтями открыть ставни. Ей нужен был свет. Стены сжимались вокруг нее, темнота сгущалась. Ее ждали кошмары.
Она так сосредоточилась на созерцании крошечного огонька, что не услышала, как в замке повернулся ключ. Внезапно она поняла, что вокруг посветлело.
– Я не монстр, – произнес Гарри от дверей.
Кейт не понимала, каких слов он ждет от нее. Она вообще не знала, в состоянии ли говорить. Пот скопился у нее под мышками и между грудями, отчего кожа зудела еще больше.
Он вошел в комнату, его сапоги громко стучали по полу.
– В какую игру вы играете, Кейт?
– Это вы, Гарри, играете в какую-то игру. Почему бы вам не сказать мне в какую?
Она понимала, что лучше его не дразнить, но не могла удержаться. Когда-то давно они, словно дуэлянты, сражались, обмениваясь словесными ударами при обсуждении всего на свете, от астрологии до архитектуры, и смеялись, наслаждаясь игрой ума. С тех пор вот уже долгое время колкости, которыми они обменивались, не содержали ничего, кроме яда.
– Пожалуйста, Кейт, – сказал он, как ей показалось, почти искренне, – у меня нет выбора.
Гарри подошел так близко, что она ощутила исходивший от него запах свежего воздуха и кожи. Она чуть не закрыла глаза от наслаждения – это были запахи свободы, лета и надежды. Оторвавшись от свечи, она вгляделась в его лицо.
И впервые осознала, что он выглядит ужасно: суровые линии прорезали утомленное, озабоченное лицо, словно его что-то тяготило.
– Каждый делает свой выбор, Гарри, – напомнила она ему. – Вы могли бы поверить мне, а не гнусному убийце.
– А вы могли бы помочь нам узнать, почему он выдвинул такое обвинение.
– Я была бы счастлива, если бы вам требовалось именно это. На самом деле вам хочется видеть меня униженной, а я не в настроении доставлять вам такое удовольствие.
– Хирург признался перед смертью, – обвинял Гарри. – Он сказал, что стихи у вас. Что вы замешаны в этом. Диккан передал это мне.
Кейт пожала плечами и перевела глаза на свечу.
– Хирург солгал.
Гарри не двинулся с места. Он молчал. Но Кейт могла бы поклясться, что ощущает его недоверие.
Прекрасно. Пусть думает что хочет. Он всегда был таким.
– Раз вам так нравится эта комната, – произнес Гарри, – вы останетесь в ней, пока не захотите помочь нам.
Кейт надеялась, что он не заметил, как по ней пробежала дрожь.
– Чем дольше вы продержите меня здесь, тем больше вероятность, что я захочу рассказать про это всему Лондону.
– Вы окажетесь в центре скандала.
Кейт засмеялась, радуясь, что смех вышел холодным и резким.
– Полноте, Гарри! Я и есть скандал. Я – та женщина, на которую мамаши показывают пальцами, когда хотят дать знать своим цыпляткам, как не надо себя вести.
– Не пытайтесь уверить меня, что с вами обошлись несправедливо. Вы сами решили жить так, как вы живете.
– Разумеется. Только к вашей жизни моя больше не имеет никакого отношения.
Теперь засмеялся Гарри.
– Как будто я хотел бы иного. Я намереваюсь продать патент и уехать домой. Я десять лет ждал этого. Десять лет я жил с одной лишь мыслью – продержаться достаточно долго, чтобы выбраться из всего этого, взять лишь то, что уместится в походном мешке, и отправиться странствовать по свету. Одному. Чтобы не было ни командиров, ни врагов, ни лживых и властных женщин, которые стали бы препятствовать моему желанию делать то, что я хочу, – для разнообразия. Вы заставляете меня ждать, Кейт. Это не очень умно.
И снова, как если бы он ничего не мог поделать с собой, Гарри приблизился к ней, подошел так близко, что она почувствовала исходившее от него тепло; его дыхание едва не обжигало ей кожу. Он стоял так долго, не касаясь ее, не двигаясь, не говоря ни слова. И ее захлестнули ощущения, воспоминания, напрасные надежды юности.
На миг, долгий, блаженный миг, она забыла о свече и мраке и долгих часах до наступления рассвета. О враждебности Гарри и невыполнимой задаче, которую он поставил перед ней. Только на миг она оживила в памяти совершеннейшее наслаждение, которое способно давать тело. Наслаждение, которое она знала тем далеким летом, пока ей не пришлось поумнеть.
Потом Гарри отступил назад, и связь оборвалась. Кейт остро ощутила это. В промозглой комнате вдруг стало еще холоднее и темнее, чем было раньше. Вся ее прошлая жизнь обрушилась на нее, и она вспомнила, кто она. Какая она. И какой никогда не была.
– Ваша свеча догорела, – вымолвил Гарри. – Хотите другую?
Она гордилась собой. Даже движением век она не выдала своего отчаяния.
– Вы хотите сказать, если я помогу вам, вы поможете мне?
Она не могла ошибиться – он скрипнул зубами.
– Я даю вам время до полудня, – сказал он, и она услышала смущение в его голосе. – Если вы не будете сотрудничать, боюсь, я перестану церемониться.
Словно запнувшись, огонек свечи метнулся от движений Гарри, скакнул и потух.
«Не оставляйте меня в темноте», – почти молила Кейт. Но она не произнесла этого вслух. Она больше никого не будет умолять. Никогда. Она переживет темноту, как всегда.
Когда свеча угасла, Гарри чуть помедлил, потом пошел к двери и распахнул ее.
– Мадж! – рявкнул он, как если бы находился в военном лагере. – Свечи!
Его голос дрогнул, и Кейт знала, что он испытывал то же, что и она.
Немного. Но все же что-то.
– Как вы считаете, она скрылась? – спросил спокойный голос.
Мужчина, стоявший перед письменным столом, провел ладонями по коротко стриженным волосам.
– Кто-то похитил ее.
Его собеседник не удивился.
– Похитил ее? Как карманные часы?
Он опустился в кресло с прямой спинкой, уставился на турецкий ковер под своими ногами.
– Мы ждали у «Эйнджел инн», как было договорено. Мы собирались перехватить ее карету, когда она будет пересекать холмы. Но… – Он пожал плечами и поднял глаза. – Кто-то опередил нас.
– И вы не организовали погоню?
– Мои люди все еще ищут. Я решил, что обязан уведомить вас.
– И я благодарен вам. Вы поступили мудро, приехав во время похорон. Вас не возьмут на заметку. – Сухая улыбка перерезала острые черты лица говорившего. – Полагаю, вы уже получили свою порцию соболезнований в связи со смертью вашей жены.
Молодой человек вздрогнул.
– Мои дети…
– Поймут, я обещаю. В конце концов, вы просто сделали то, что вам надлежало сделать. Мы не смогли бы продвинуться дальше без вас. – Палец постучал по кожаному верху пресс-папье. – Однако я опасаюсь, что эта неудача задержит все.
Молодой человек встал и поправил жилет.
– Мы найдем ее.
Едва он успел выйти из комнаты, как книжные полки пришли в движение, обнаружив потайную дверь. В комнату вошла очень красивая женщина с золотисто-рыжими волосами, большими синими глазами и великолепной фигурой.
– Очень плохо, что вам приходится полагаться на таких людей, – сказала она явно с французским акцентом. – Я могла бы позаботиться о вашей герцогине, если бы мне позволили.
– Вы непременно получите свой шанс, Мими.
Мими налила в два стакана бренди и села в освободившееся кресло.
– Вы обещали, – сказала она, протягивая ему стакан. – Я должна покончить с этим. С тех пор как убили Хирурга, я не имела возможности развлечься.
Ее соотечественник взял бренди и пригубил его. Рыжей девке совсем не нужно знать, как она ему противна. Ничего не поделаешь, необходимость есть необходимость.
– Боюсь, мы не сможем ждать, пока вы разделаетесь с герцогиней. Однако когда это будет сделано, почему бы вам немножко не развлечься. Разве вам не хочется пойти по стопам Хирурга и вырезать что-нибудь интересное?
Рыжеволосая пришла в полный восторг.
– О да. Мими это понравится.
И словно бы не в силах ждать, она полезла под юбку, вытащила ужасного вида кривой нож и подняла его так, что лезвие засверкало в лучах упавшего на него света.
– Ее ножичку одиноко.
– Прекрасно. У меня есть послание для герцогини Мертер.
О да, превосходное послание. Не одна Мими вдруг задрожала от удовольствия.
Глава 3
Шредер пожала плечами.
– Так сказала и герцогиня. Ее компаньонка любит вышивать этих насекомых везде, где только можно, на дамском белье и любом полотне. Имя ее компаньонки – леди Би Ситон, она золовка герцогини, если этому можно верить.
– Нам нужно обыскать ее саму, – сказал Гарри, на миг отдавшись ощущению скользящей мягкости батиста под своими пальцами.
Шредер подняла бровь:
– Эту миссию вы оставляете старшему по званию?
Гарри уронил платок.
– А Диккан уверил меня, что у вас хорошие манеры и вы послушны.
Она рассмеялась приятным горловым смехом.
– Он, должно быть, думал о своей лошади… – Когда Гарри промолчал, Барбара вздохнула: – Неужели вы хотите посягнуть на неприкосновенность герцогини?
– У нас нет выбора. Вы одна работаете на Диккана. Как вы думаете, он мог бы обвинить свою кузину в предательстве, если бы не был уверен?
– Насколько я слышала, обвинять ее стали со слов Хирурга, а Диккан просто боится за нее. Не ее. Звучит несколько менее… зловеще.
Гарри посмотрел в открытое окно.
– Поверьте мне, герцогиня способна на все. Она аморальна, эгоистична и имеет обыкновение манипулировать людьми. Вы сбережете уйму времени и сил, если сразу приступите к делу. Теперь, пожалуйста, предложите ей переодеться и наблюдайте за ней, пока она будет это делать.
– Вы хотите, чтобы я обыскала ее?
– Я бы хотел, чтобы вы нашли этот стишок. Ничего больше.
С долгим страдальческим вздохом Барбара заставила себя встать.
– Не очень-то мне это нравится.
Гарри ответил ей усталой улыбкой.
– Если бы это было легко, зачем бы я посылал за вами?
В первый раз в своей жизни Кейт жаждала полной темноты. Может быть, в полной тьме она смогла бы избежать узнавания. Но у нее была свеча. Она давала достаточно света, чтобы разглядеть темные углы.
Это был Уоррен-Холл. Развалившийся монстр, уродовавший сельский пейзаж в окрестностях Мальборо, служил домом некоему Филберту Амброзиусу Хиллиарду Уоррену, пока он не скончался четыре года тому назад. Кейт сидела на стуле с прямой спинкой посередине хозяйской спальни, мрачной комнаты, со стены которой смотрел на нее еще более мрачный Филберт, изможденный старик в плохо подогнанном парике. Она узнала его, потому что после смерти старого джентльмена приезжала сюда вместе с человеком, кому это все было завещано. С кузеном Дикканом.
Гарри не лгал. Диккан знает, где она. На самом деле это он отдал ее в руки Гарри.
Никто не спешит спасти ее из этого мрака. Никто не спешит сюда, чтобы спасти ее от Гарри. Кейт придвинула к себе ветхий старый столик и вернула свечу на грязное щербатое блюдце.
Где-то краешком мозга Кейт, услышав поворот ключа в двери, осознала, что прошло не более двух часов. Одновременно ей казалось, будто она целую вечность сидит здесь и смотрит на мигающую свечу.
Когда от нового источника света в комнате посветлело, она была близка к тому, чтобы зарыдать в голос.
– Ваша светлость. – В дверях стояла женщина. – Я пришла, чтобы помочь вам переодеться.
Прежде чем взглянуть на вошедшую, Кейт медленно набрала в грудь воздуха. Не было смысла предаваться отчаянию. Она узнала вошедшую – высокую, хорошо сложенную женщину с синими глазами и белокурыми волосами, которые непостижимым образом блестели в свете, обрисовывавшем ее силуэт.
– Шредер, это вы? – улыбнулась Кейт. Пламя свечи заметалось от притока свежего воздуха. Кейт бросила на свечу быстрый взгляд – убедиться, что с ней все в порядке, и снова повернулась к посетительнице. – Вы работаете на моего кузена Диккана. Шпионите для него.
Кейт услышала шуршание юбок – Шредер опустилась в поклоне.
– Я помогаю ему в его изысканиях, – согласилась женщина. – Кроме того, я прекрасная горничная. Сэр Гарри попросил меня послужить вам, пока вы его гостья.
Отвернувшись к своей свече, Кейт чуть не рассмеялась.
– Пожалуйста, Шредер. Если вы хотите изображать горничную, постарайтесь не прибегать к таким абсурдным эвфемизмам. Я не гостья, и мы обе знаем это.
– Да, мэм.
– Если вы здесь, значит, это правда. Диккан замешан в этой комедии.
– Он предоставил дом.
Кейт кивнула, как если бы поняла.
Шредер колебалась.
– Как вы себя чувствуете, ваша светлость? Вы кажетесь несколько…
– Раздраженной? Не обращайте внимания. Похоже, похищения вынуждают меня раздражаться.
– Такое случалось и раньше?
– Нет, но когда мой брат Эдвин услышит об успехе Диккана, я уверена, он воспользуется его идеей.
Шредер сделала шаг к ней. Кейт не шевельнулась.
– Могу я помочь вам переодеться? Мужчины принесут ваш багаж.
Кейт заговорила чарующим тоном:
– Ничего личного, Шредер. Но если вы дотронетесь до меня, вы месяц будете хромать. Что вы можете сделать для меня, так это принести свечей. Эта уже догорает. Или скажите Гарри, чтобы открыли окно.
В следующие десять минут Шредер пыталась убедить Кейт, что она совершает ошибку. Кейт ее не слушала, она смотрела, как догорает свеча. По доносившимся извне звукам она поняла, что по лестнице тащат ее багаж. Шаги раздались уже наверху, а потом стало тихо. Шредер стояла у дверей, как воительница.
– Мне жаль, – сказала она, и в ее голосе слышалось искреннее сожаление, – но я ничего не смогу для вас сделать, если вы не согласитесь сотрудничать.
Кейт следовало бы знать, что Гарри придумает какое-нибудь утонченное мучительство. Ей казалось, что на голове у нее крысиное гнездо. Хотелось почистить зубы. Но она не собиралась обнажаться перед кем бы то ни было, особенно если об этом просил Гарри.
Отвернувшись к свече, Кейт кивнула:
– Понимаю. Вашей вины в этом нет. Скажите Гарри, что если он хочет видеть меня обнаженной, ему надо заслужить это, как любому другому.
Вздохнув, Шредер повернулась, чтобы уйти.
– Шредер, – вдруг спросила Кейт, – у вас есть имя?
Шредер остановилась.
– Барбара, ваша светлость.
Кейт кивнула.
– Вы не будете возражать, если я стану называть вас так? Ненавижу формальности.
Шредер ответила не сразу.
– Почту за честь, ваша светлость.
– Кейт, – сказала Кейт, на миг отрывая глаза от свечи, чтобы встретиться с растерянным взглядом горничной. – Или леди Кейт. И никогда ваша светлость.
Смутившись, Шредер быстро присела в поклоне и открыла дверь.
– Я буду вам очень признательна за свечи, пожалуйста, Барбара, – только и сказала Кейт. Она была недовольна, что ее голос снова стал жалобным, а ее руки, лежащие на коленях, дрожали. – Который сейчас час?
Шредер обернулась.
– Немного за полночь.
Кейт чуть не застонала. Предстояло продержаться еще по крайней мере пять часов.
– Спасибо. – Что еще она могла сказать? Барбара ничего не могла поделать с темнотой.
– Все идет не так, – с ходу заявила Шредер, найдя Гарри в кухне, где он кипятил чай.
– Многое идет не так, – согласился Гарри, не подняв головы. – Вы обыскали ее?
– Она не шелохнулась. Ни разу. Она с трудом отрывала взгляд от свечи, чтобы взглянуть на меня, как если бы свеча была единственным, что она могла видеть. Возможно, она боится быть запертой или оставаться в темноте?
Держа в одной руке котелок, кружку в другой, Гарри поднял на нее глаза.
– Откуда мне знать?
Шредер достала чашку для себя и обтерла ее юбкой.
– Говорю вам. С ней что-то не так. Нельзя ли по крайней мере открыть окно?
– И дать ей бежать?
– Это третий этаж, майор. Она не птица.
Он налил Шредер чаю.
– Она ведьма. Мы проснемся – а она исчезла вместе со своим багажом и нашими лошадьми. Нет.
– Тогда снабдите ее свечами.
– Она может получить свечи. Даже канделябры. После того, как разденется.
– Вы хотите сказать – после того, как я обыщу ее одежду.
Гарри дернул головой.
– Когда мы найдем те стихи.
– А если нет?
Гарри грохнул котелком о стол, пролив воду.
– Шредер, не делайте из меня героя мелодрамы. Она герцогиня, но не сказочная принцесса. Пожалуйста. Обыщите ее.
Кейт не знала, сколько прошло времени, свеча догорала, растекалась лужицей, и она всерьез подумывала о том, чтобы попробовать ногтями открыть ставни. Ей нужен был свет. Стены сжимались вокруг нее, темнота сгущалась. Ее ждали кошмары.
Она так сосредоточилась на созерцании крошечного огонька, что не услышала, как в замке повернулся ключ. Внезапно она поняла, что вокруг посветлело.
– Я не монстр, – произнес Гарри от дверей.
Кейт не понимала, каких слов он ждет от нее. Она вообще не знала, в состоянии ли говорить. Пот скопился у нее под мышками и между грудями, отчего кожа зудела еще больше.
Он вошел в комнату, его сапоги громко стучали по полу.
– В какую игру вы играете, Кейт?
– Это вы, Гарри, играете в какую-то игру. Почему бы вам не сказать мне в какую?
Она понимала, что лучше его не дразнить, но не могла удержаться. Когда-то давно они, словно дуэлянты, сражались, обмениваясь словесными ударами при обсуждении всего на свете, от астрологии до архитектуры, и смеялись, наслаждаясь игрой ума. С тех пор вот уже долгое время колкости, которыми они обменивались, не содержали ничего, кроме яда.
– Пожалуйста, Кейт, – сказал он, как ей показалось, почти искренне, – у меня нет выбора.
Гарри подошел так близко, что она ощутила исходивший от него запах свежего воздуха и кожи. Она чуть не закрыла глаза от наслаждения – это были запахи свободы, лета и надежды. Оторвавшись от свечи, она вгляделась в его лицо.
И впервые осознала, что он выглядит ужасно: суровые линии прорезали утомленное, озабоченное лицо, словно его что-то тяготило.
– Каждый делает свой выбор, Гарри, – напомнила она ему. – Вы могли бы поверить мне, а не гнусному убийце.
– А вы могли бы помочь нам узнать, почему он выдвинул такое обвинение.
– Я была бы счастлива, если бы вам требовалось именно это. На самом деле вам хочется видеть меня униженной, а я не в настроении доставлять вам такое удовольствие.
– Хирург признался перед смертью, – обвинял Гарри. – Он сказал, что стихи у вас. Что вы замешаны в этом. Диккан передал это мне.
Кейт пожала плечами и перевела глаза на свечу.
– Хирург солгал.
Гарри не двинулся с места. Он молчал. Но Кейт могла бы поклясться, что ощущает его недоверие.
Прекрасно. Пусть думает что хочет. Он всегда был таким.
– Раз вам так нравится эта комната, – произнес Гарри, – вы останетесь в ней, пока не захотите помочь нам.
Кейт надеялась, что он не заметил, как по ней пробежала дрожь.
– Чем дольше вы продержите меня здесь, тем больше вероятность, что я захочу рассказать про это всему Лондону.
– Вы окажетесь в центре скандала.
Кейт засмеялась, радуясь, что смех вышел холодным и резким.
– Полноте, Гарри! Я и есть скандал. Я – та женщина, на которую мамаши показывают пальцами, когда хотят дать знать своим цыпляткам, как не надо себя вести.
– Не пытайтесь уверить меня, что с вами обошлись несправедливо. Вы сами решили жить так, как вы живете.
– Разумеется. Только к вашей жизни моя больше не имеет никакого отношения.
Теперь засмеялся Гарри.
– Как будто я хотел бы иного. Я намереваюсь продать патент и уехать домой. Я десять лет ждал этого. Десять лет я жил с одной лишь мыслью – продержаться достаточно долго, чтобы выбраться из всего этого, взять лишь то, что уместится в походном мешке, и отправиться странствовать по свету. Одному. Чтобы не было ни командиров, ни врагов, ни лживых и властных женщин, которые стали бы препятствовать моему желанию делать то, что я хочу, – для разнообразия. Вы заставляете меня ждать, Кейт. Это не очень умно.
И снова, как если бы он ничего не мог поделать с собой, Гарри приблизился к ней, подошел так близко, что она почувствовала исходившее от него тепло; его дыхание едва не обжигало ей кожу. Он стоял так долго, не касаясь ее, не двигаясь, не говоря ни слова. И ее захлестнули ощущения, воспоминания, напрасные надежды юности.
На миг, долгий, блаженный миг, она забыла о свече и мраке и долгих часах до наступления рассвета. О враждебности Гарри и невыполнимой задаче, которую он поставил перед ней. Только на миг она оживила в памяти совершеннейшее наслаждение, которое способно давать тело. Наслаждение, которое она знала тем далеким летом, пока ей не пришлось поумнеть.
Потом Гарри отступил назад, и связь оборвалась. Кейт остро ощутила это. В промозглой комнате вдруг стало еще холоднее и темнее, чем было раньше. Вся ее прошлая жизнь обрушилась на нее, и она вспомнила, кто она. Какая она. И какой никогда не была.
– Ваша свеча догорела, – вымолвил Гарри. – Хотите другую?
Она гордилась собой. Даже движением век она не выдала своего отчаяния.
– Вы хотите сказать, если я помогу вам, вы поможете мне?
Она не могла ошибиться – он скрипнул зубами.
– Я даю вам время до полудня, – сказал он, и она услышала смущение в его голосе. – Если вы не будете сотрудничать, боюсь, я перестану церемониться.
Словно запнувшись, огонек свечи метнулся от движений Гарри, скакнул и потух.
«Не оставляйте меня в темноте», – почти молила Кейт. Но она не произнесла этого вслух. Она больше никого не будет умолять. Никогда. Она переживет темноту, как всегда.
Когда свеча угасла, Гарри чуть помедлил, потом пошел к двери и распахнул ее.
– Мадж! – рявкнул он, как если бы находился в военном лагере. – Свечи!
Его голос дрогнул, и Кейт знала, что он испытывал то же, что и она.
Немного. Но все же что-то.
– Как вы считаете, она скрылась? – спросил спокойный голос.
Мужчина, стоявший перед письменным столом, провел ладонями по коротко стриженным волосам.
– Кто-то похитил ее.
Его собеседник не удивился.
– Похитил ее? Как карманные часы?
Он опустился в кресло с прямой спинкой, уставился на турецкий ковер под своими ногами.
– Мы ждали у «Эйнджел инн», как было договорено. Мы собирались перехватить ее карету, когда она будет пересекать холмы. Но… – Он пожал плечами и поднял глаза. – Кто-то опередил нас.
– И вы не организовали погоню?
– Мои люди все еще ищут. Я решил, что обязан уведомить вас.
– И я благодарен вам. Вы поступили мудро, приехав во время похорон. Вас не возьмут на заметку. – Сухая улыбка перерезала острые черты лица говорившего. – Полагаю, вы уже получили свою порцию соболезнований в связи со смертью вашей жены.
Молодой человек вздрогнул.
– Мои дети…
– Поймут, я обещаю. В конце концов, вы просто сделали то, что вам надлежало сделать. Мы не смогли бы продвинуться дальше без вас. – Палец постучал по кожаному верху пресс-папье. – Однако я опасаюсь, что эта неудача задержит все.
Молодой человек встал и поправил жилет.
– Мы найдем ее.
Едва он успел выйти из комнаты, как книжные полки пришли в движение, обнаружив потайную дверь. В комнату вошла очень красивая женщина с золотисто-рыжими волосами, большими синими глазами и великолепной фигурой.
– Очень плохо, что вам приходится полагаться на таких людей, – сказала она явно с французским акцентом. – Я могла бы позаботиться о вашей герцогине, если бы мне позволили.
– Вы непременно получите свой шанс, Мими.
Мими налила в два стакана бренди и села в освободившееся кресло.
– Вы обещали, – сказала она, протягивая ему стакан. – Я должна покончить с этим. С тех пор как убили Хирурга, я не имела возможности развлечься.
Ее соотечественник взял бренди и пригубил его. Рыжей девке совсем не нужно знать, как она ему противна. Ничего не поделаешь, необходимость есть необходимость.
– Боюсь, мы не сможем ждать, пока вы разделаетесь с герцогиней. Однако когда это будет сделано, почему бы вам немножко не развлечься. Разве вам не хочется пойти по стопам Хирурга и вырезать что-нибудь интересное?
Рыжеволосая пришла в полный восторг.
– О да. Мими это понравится.
И словно бы не в силах ждать, она полезла под юбку, вытащила ужасного вида кривой нож и подняла его так, что лезвие засверкало в лучах упавшего на него света.
– Ее ножичку одиноко.
– Прекрасно. У меня есть послание для герцогини Мертер.
О да, превосходное послание. Не одна Мими вдруг задрожала от удовольствия.
Глава 3
– Мадж, – сокрушенно произнесла Кейт, положив руку на плечо мальчика. – Зачем вам армия? Вы бы лучше перешли на работу ко мне.
Широко раскрытые глаза мальчика моргнули, как если бы перед ним возникло видение. Кейт не удивилась. Она не вернула себе чемоданы, она не сменила одежду, однако у нее появились свечи. Какое это было облегчение, а Мадж – просто красавчик. Что означало – ей было приятно немножко пофлиртовать за завтраком, который он только что принес. В конце концов, это Мадж спас ее.
О, конечно, принести свечи приказал Гарри, но Мадж принес не менее дюжины. Первым побуждением Кейт было расставить их повсюду и сразу зажечь, чтобы не осталось ни одной тени. Но она понимала, что это глупо. Гарри мог с той же легкостью забрать их. Так что она зажгла две, а остальные решила припрятать там, где Гарри не найдет их.
Хорошо, что уже наступил рассвет, а следом и день. Не то чтобы она могла видеть это. Но она чувствовала это всем существом, словно в ней сидели внутренние часы, которые будили ее и загоняли монстров в темные углы. Свет пузырился в ее крови, делая ее беспечной. Свобода, даже иллюзия свободы, разливалась по телу, как чудесное снадобье.
– Мадж невосприимчив к вашим чарам, Кейт, – сказал Гарри от дверей.
Она решила не замечать его. Все внимание она обрушила на невероятно красивого вестового, который рассматривал ее, словно она была экзотическим существом, подобного которому он никогда не видел.
– Сколько вам лет, Мадж?
Мальчик пожал плечами, зеленый мундир стрелка странно смотрелся на его плечах.
– Точно не знаю, мэм. Двадцать?
Она кивнула, ослепив его явно неискренней улыбкой.
– Хороший возраст. Возраст, когда надо удивляться. Делать открытия. Вам бы понравилось у меня, Мадж. Вы узнали бы много интересных людей. Увидели много интересных мест. Занялись бы интересными делами.
Она знала, что ей не следует мучить мальчика подобным образом. Он не был ровней. Гарри другое дело, но она его явно раздражала. Чем больше он хмурился, тем безрассуднее она становилась.
– Вот, к примеру, – сказала она, наклоняясь к Маджу, – вы знаете, что мне недавно досталось от самой Джозефины Бонапарт? Ну, не от нее лично, бедняжки. Она умерла прежде, чем я имела счастье познакомиться с ней, что я считаю трагедией. – Она вздохнула, хорошо зная, что при этом происходит с ее лифом. – Подумать только, какими секретами мы могли бы делиться, ведь она – возлюбленная самого ненасытного правителя нашего времени, а я…
Засмеявшись, она подняла брови. Мадж улыбался, и его улыбка казалась отчужденной. Мадж в самом деле оставался равнодушным. Кейт это только радовало. Мальчик ей нравился.
– Остановитесь, – предупредил ее Гарри.
Теперь она улыбалась ему.
– Вам неинтересно, Гарри? После стольких усилий? Вы ведь исчезли на долгие годы, чтобы укрепить мою репутацию, по крайней мере в ваших собственных глазах.
Кейт не двигалась, не отворачивалась от мужчины, который заставил ее повзрослеть.
– Я приобрела это из ее вещей, – бодро продолжила она. – Из вещей Джозефины. На аукционе. Я ухватила настоящее сокровище. Псише. – Снова повернувшись к Маджу, она наклонилась к нему, как если бы делилась секретом. – Вы знаете, что это, Мадж?
Мадж покачал головой, у него был довольный вид человека, которому оказано доверие.
– Может, вы скажете мне, мэм.
Она улыбнулась и заговорила загадочно.
– Псише, – сказала она, понизив голос и взмахнув руками в воздухе, – это такое овальное зеркало на подставке. Высокое… овальное зеркало. Необычность его в том, что в нем я могу видеть себя всю… – Она поводила руками внизу, обрисовывая свои контуры, все еще продолжая улыбаться. – Всю сразу. Безобразие, вы не находите? Я держу его в своем будуаре.
– Мадж, – оборвал ее Гарри.
Мальчик вздрогнул и повернулся к нему, как если бы вспомнив о его присутствии.
– Ты раздобыл еды?
Мадж моргнул.
– Да, сэр.
Гарри кивнул.
– Тогда как насчет того, чтобы поесть? Мужчины проголодались.
Мадж кивнул, повернулся к Кейт и очень неловко поклонился ей, отчего она почувствовала к нему еще большее расположение.
– Ваша… светлость.
Она протянула ему руку, словно он был виконтом, приезжавшим с утренним визитом.
– Было приятно познакомиться. Не позволяйте Гарри запугивать вас, мой дорогой. Он не так страшен, как кажется.
Дотронувшись до ее пальцев, мальчишка широко улыбнулся ей. И убежал.
Гарри подождал, когда Мадж скроется из виду, и только тогда шагнул в комнату.
– Боюсь, вы зря тратите на него силы, – сказал он, прислоняясь к косяку двери с безмятежным видом. – Он не ваш тип.
– Не мой тип? – возразила Кейт, высоко поднимая брови. – Вы в самом деле считаете, что может существовать мужчина не моего типа? Должно быть, я теряю силу.
– Он солдат армии короля, и его товарищи вряд ли будут хорошо относиться к нему, услышав, как к нему обращаются «дорогой».
Кейт подошла к закрытому ставнями окну, как будто могла видеть сквозь него.
– Как случилось, что Мадж оказался в армии?
– Это было в Ботани-Бей. Его поймали, когда он воровал хлеб.
Такие вещи давно уже не удивляли Кейт.
– Гарри, вы ведь взяли его под свое крыло. – Она снова повернулась к нему. – Почему? Из альтруизма? Не уверена, что он идет вам.
– Я оставляю его для тех, кто этого заслуживает. Мадж совсем не умеет лгать. – Выпрямившись, он одарил ее сухой улыбкой. – Уже почти полдень. Так вы решили сотрудничать, или это по-прежнему затруднительно для вас?
– О… – Кейт сделала вид, что обдумывает вопрос. – Пожалуй, затруднительно.
Гарри смотрел на нее, явно стараясь не выйти из себя. Кейт задержала дыхание, не зная, чего ждать. Ей хотелось вцепиться в него и сдирать с него кожу за все оскорбления, за то, какие предположения он делал. Ей хотелось прошмыгнуть мимо него и убежать.
Гарри покачал головой.
– Не манипулируйте мною, Кейт. Я не в настроении.
Она улыбнулась.
– Господи. Если похищение вашей заклятой врагини не привело вас в хорошее расположение духа, боюсь, Гарри, вы утратили способность радоваться. В таком случае хорошо, что две ваши помолвки ничем не кончились, как вы считаете? Подумайте, что за жизнь была бы у бедняжек. Особенно… у леди Поппи, не так ли?
Едва закончив, Кейт тут же пожалела о сказанном. Она увидела, как побелели его губы, и обхватила себя руками.
Когда он шагнул к ней, от страха по спине у нее пробежали мурашки.
– Вы хотите вывести меня из себя?
– Разве?
Его глаза, эти мягкие небесно-голубые глаза, сделались горячими, как пламя.
Гарри стоял так близко, что Кейт могла чувствовать его дыхание на своей щеке.
– Вы хотите, чтобы я отобрал его у вас? – спросил он. – Таковы ваши вкусы, приобретенные за прошедшие годы? Может быть, вы хотите, чтобы я властвовал над вами? Связал вас, взялся за стек? Я знаю, есть женщины, которым нравится, когда им причиняют боль, стегая по попке. Как насчет этого, Кейт? Вы этого хотите?
Комната вдруг стала ледяной, Кейт перестала дышать. Кровь отлила от ее лица, комната пошла кругом.
– Спасибо, Гарри, – сумела выговорить она, внешне оставаясь совершенно спокойной. – Наконец-то вы заставили меня радоваться тому, что я не убежала с вами.
Гарри отступил, как если бы она ударила его.
– Черт, Кейт, я обрадовался в тот же день.
Поспешно выйдя, он захлопнул за собой дверь. Кейт опустилась на стул, ее колени дрожали. Единственное, что утешало ее, – она видела, как дрожала его рука, когда он, уходя, взялся за ручку двери.
Она долго не двигалась с места, в голове шумело. Гарри был прав. Она зашла слишком далеко и получила по заслугам. Она поднесла к глазам свои руки – они тоже дрожали, вот только она не знала отчего. От гнева? Страха, желания? Как ей узнать это, как отделить одно от другого?
Ей надо бежать. Безумное противоборство между ними будет только усиливаться. Ей нечего ответить на его вопросы, а он, судя по всему, не может ответить на ее. Он определенно не смог бы сказать ей, почему кто-то думает, будто она связана с чертовыми «львами». Он будет выводить ее из себя, возбуждать ее, и это плохо кончится. А в ее жизни и так хватает всяких бед.
Прерывисто вздохнув, Кейт положила локти на стол и уронила на них голову. До сих пор она позволяла Гарри брать верх. Пора покончить с этим. Ей надо выбраться отсюда, и она станет единственной, кому это удастся.
Прежде всего она спрятала свечи и кремень. Как голодный ребенок, которому дали поесть, она не могла поверить, что получит еще. Приподняв доску рядом с сероватым ковром, она засунула под нее свои запасы и передвинула стол так, что эта доска оказалась под ним. После этого она обыскала комнату в надежде найти какие-нибудь инструменты, оружие или просто уязвимые места.
Гарри хорошо подготовился. Кровать была подвешена на веревках, ящики комода не содержали ничего, кроме пыли. И хотя удар деревянным ящиком по голове мог бы удивить его и даже поранить, этим его не остановишь. На кровати не было простыней, только драная парча цвета зеленого гороха, которая, судя по виду, могла бы порваться от одного взгляда на нее. Не было даже зеркала, которое можно разбить.
Широко раскрытые глаза мальчика моргнули, как если бы перед ним возникло видение. Кейт не удивилась. Она не вернула себе чемоданы, она не сменила одежду, однако у нее появились свечи. Какое это было облегчение, а Мадж – просто красавчик. Что означало – ей было приятно немножко пофлиртовать за завтраком, который он только что принес. В конце концов, это Мадж спас ее.
О, конечно, принести свечи приказал Гарри, но Мадж принес не менее дюжины. Первым побуждением Кейт было расставить их повсюду и сразу зажечь, чтобы не осталось ни одной тени. Но она понимала, что это глупо. Гарри мог с той же легкостью забрать их. Так что она зажгла две, а остальные решила припрятать там, где Гарри не найдет их.
Хорошо, что уже наступил рассвет, а следом и день. Не то чтобы она могла видеть это. Но она чувствовала это всем существом, словно в ней сидели внутренние часы, которые будили ее и загоняли монстров в темные углы. Свет пузырился в ее крови, делая ее беспечной. Свобода, даже иллюзия свободы, разливалась по телу, как чудесное снадобье.
– Мадж невосприимчив к вашим чарам, Кейт, – сказал Гарри от дверей.
Она решила не замечать его. Все внимание она обрушила на невероятно красивого вестового, который рассматривал ее, словно она была экзотическим существом, подобного которому он никогда не видел.
– Сколько вам лет, Мадж?
Мальчик пожал плечами, зеленый мундир стрелка странно смотрелся на его плечах.
– Точно не знаю, мэм. Двадцать?
Она кивнула, ослепив его явно неискренней улыбкой.
– Хороший возраст. Возраст, когда надо удивляться. Делать открытия. Вам бы понравилось у меня, Мадж. Вы узнали бы много интересных людей. Увидели много интересных мест. Занялись бы интересными делами.
Она знала, что ей не следует мучить мальчика подобным образом. Он не был ровней. Гарри другое дело, но она его явно раздражала. Чем больше он хмурился, тем безрассуднее она становилась.
– Вот, к примеру, – сказала она, наклоняясь к Маджу, – вы знаете, что мне недавно досталось от самой Джозефины Бонапарт? Ну, не от нее лично, бедняжки. Она умерла прежде, чем я имела счастье познакомиться с ней, что я считаю трагедией. – Она вздохнула, хорошо зная, что при этом происходит с ее лифом. – Подумать только, какими секретами мы могли бы делиться, ведь она – возлюбленная самого ненасытного правителя нашего времени, а я…
Засмеявшись, она подняла брови. Мадж улыбался, и его улыбка казалась отчужденной. Мадж в самом деле оставался равнодушным. Кейт это только радовало. Мальчик ей нравился.
– Остановитесь, – предупредил ее Гарри.
Теперь она улыбалась ему.
– Вам неинтересно, Гарри? После стольких усилий? Вы ведь исчезли на долгие годы, чтобы укрепить мою репутацию, по крайней мере в ваших собственных глазах.
Кейт не двигалась, не отворачивалась от мужчины, который заставил ее повзрослеть.
– Я приобрела это из ее вещей, – бодро продолжила она. – Из вещей Джозефины. На аукционе. Я ухватила настоящее сокровище. Псише. – Снова повернувшись к Маджу, она наклонилась к нему, как если бы делилась секретом. – Вы знаете, что это, Мадж?
Мадж покачал головой, у него был довольный вид человека, которому оказано доверие.
– Может, вы скажете мне, мэм.
Она улыбнулась и заговорила загадочно.
– Псише, – сказала она, понизив голос и взмахнув руками в воздухе, – это такое овальное зеркало на подставке. Высокое… овальное зеркало. Необычность его в том, что в нем я могу видеть себя всю… – Она поводила руками внизу, обрисовывая свои контуры, все еще продолжая улыбаться. – Всю сразу. Безобразие, вы не находите? Я держу его в своем будуаре.
– Мадж, – оборвал ее Гарри.
Мальчик вздрогнул и повернулся к нему, как если бы вспомнив о его присутствии.
– Ты раздобыл еды?
Мадж моргнул.
– Да, сэр.
Гарри кивнул.
– Тогда как насчет того, чтобы поесть? Мужчины проголодались.
Мадж кивнул, повернулся к Кейт и очень неловко поклонился ей, отчего она почувствовала к нему еще большее расположение.
– Ваша… светлость.
Она протянула ему руку, словно он был виконтом, приезжавшим с утренним визитом.
– Было приятно познакомиться. Не позволяйте Гарри запугивать вас, мой дорогой. Он не так страшен, как кажется.
Дотронувшись до ее пальцев, мальчишка широко улыбнулся ей. И убежал.
Гарри подождал, когда Мадж скроется из виду, и только тогда шагнул в комнату.
– Боюсь, вы зря тратите на него силы, – сказал он, прислоняясь к косяку двери с безмятежным видом. – Он не ваш тип.
– Не мой тип? – возразила Кейт, высоко поднимая брови. – Вы в самом деле считаете, что может существовать мужчина не моего типа? Должно быть, я теряю силу.
– Он солдат армии короля, и его товарищи вряд ли будут хорошо относиться к нему, услышав, как к нему обращаются «дорогой».
Кейт подошла к закрытому ставнями окну, как будто могла видеть сквозь него.
– Как случилось, что Мадж оказался в армии?
– Это было в Ботани-Бей. Его поймали, когда он воровал хлеб.
Такие вещи давно уже не удивляли Кейт.
– Гарри, вы ведь взяли его под свое крыло. – Она снова повернулась к нему. – Почему? Из альтруизма? Не уверена, что он идет вам.
– Я оставляю его для тех, кто этого заслуживает. Мадж совсем не умеет лгать. – Выпрямившись, он одарил ее сухой улыбкой. – Уже почти полдень. Так вы решили сотрудничать, или это по-прежнему затруднительно для вас?
– О… – Кейт сделала вид, что обдумывает вопрос. – Пожалуй, затруднительно.
Гарри смотрел на нее, явно стараясь не выйти из себя. Кейт задержала дыхание, не зная, чего ждать. Ей хотелось вцепиться в него и сдирать с него кожу за все оскорбления, за то, какие предположения он делал. Ей хотелось прошмыгнуть мимо него и убежать.
Гарри покачал головой.
– Не манипулируйте мною, Кейт. Я не в настроении.
Она улыбнулась.
– Господи. Если похищение вашей заклятой врагини не привело вас в хорошее расположение духа, боюсь, Гарри, вы утратили способность радоваться. В таком случае хорошо, что две ваши помолвки ничем не кончились, как вы считаете? Подумайте, что за жизнь была бы у бедняжек. Особенно… у леди Поппи, не так ли?
Едва закончив, Кейт тут же пожалела о сказанном. Она увидела, как побелели его губы, и обхватила себя руками.
Когда он шагнул к ней, от страха по спине у нее пробежали мурашки.
– Вы хотите вывести меня из себя?
– Разве?
Его глаза, эти мягкие небесно-голубые глаза, сделались горячими, как пламя.
Гарри стоял так близко, что Кейт могла чувствовать его дыхание на своей щеке.
– Вы хотите, чтобы я отобрал его у вас? – спросил он. – Таковы ваши вкусы, приобретенные за прошедшие годы? Может быть, вы хотите, чтобы я властвовал над вами? Связал вас, взялся за стек? Я знаю, есть женщины, которым нравится, когда им причиняют боль, стегая по попке. Как насчет этого, Кейт? Вы этого хотите?
Комната вдруг стала ледяной, Кейт перестала дышать. Кровь отлила от ее лица, комната пошла кругом.
– Спасибо, Гарри, – сумела выговорить она, внешне оставаясь совершенно спокойной. – Наконец-то вы заставили меня радоваться тому, что я не убежала с вами.
Гарри отступил, как если бы она ударила его.
– Черт, Кейт, я обрадовался в тот же день.
Поспешно выйдя, он захлопнул за собой дверь. Кейт опустилась на стул, ее колени дрожали. Единственное, что утешало ее, – она видела, как дрожала его рука, когда он, уходя, взялся за ручку двери.
Она долго не двигалась с места, в голове шумело. Гарри был прав. Она зашла слишком далеко и получила по заслугам. Она поднесла к глазам свои руки – они тоже дрожали, вот только она не знала отчего. От гнева? Страха, желания? Как ей узнать это, как отделить одно от другого?
Ей надо бежать. Безумное противоборство между ними будет только усиливаться. Ей нечего ответить на его вопросы, а он, судя по всему, не может ответить на ее. Он определенно не смог бы сказать ей, почему кто-то думает, будто она связана с чертовыми «львами». Он будет выводить ее из себя, возбуждать ее, и это плохо кончится. А в ее жизни и так хватает всяких бед.
Прерывисто вздохнув, Кейт положила локти на стол и уронила на них голову. До сих пор она позволяла Гарри брать верх. Пора покончить с этим. Ей надо выбраться отсюда, и она станет единственной, кому это удастся.
Прежде всего она спрятала свечи и кремень. Как голодный ребенок, которому дали поесть, она не могла поверить, что получит еще. Приподняв доску рядом с сероватым ковром, она засунула под нее свои запасы и передвинула стол так, что эта доска оказалась под ним. После этого она обыскала комнату в надежде найти какие-нибудь инструменты, оружие или просто уязвимые места.
Гарри хорошо подготовился. Кровать была подвешена на веревках, ящики комода не содержали ничего, кроме пыли. И хотя удар деревянным ящиком по голове мог бы удивить его и даже поранить, этим его не остановишь. На кровати не было простыней, только драная парча цвета зеленого гороха, которая, судя по виду, могла бы порваться от одного взгляда на нее. Не было даже зеркала, которое можно разбить.