- И сидите тихо, уроды, перестреляем враз.
Видимо, голос, которым была произнесена тирада, показался окружению Маркаряна решительным, а отсутствие многословного мата еще более подчеркнуло серьезность намерений говорящего. Стволы опустились.
- Бросить оружие, - распорядился уже сам Михнев.
Его послушали. Вошедшие подобрали пистолеты. Один из них Виктор засунул себе за пояс.
- В хвост их и руки свяжите, - скомандовал он. Видя, что его приказ выполняется слишком усердно, добавил, - не изуродуйте. А Маркаряна пока оставьте. Мы тут минут десять побеседуем.
Верзила молча кивнул и отпустил съежившегося главу концерна.
Когда все покинули салон, Михнев подсел к Шоте Соломоновичу и сказал: "Нужно многое обсудить".
"Господин президент" утратил всю свою импозантность и вальяжность и выглядел сильно напуганным.
Виктор начал допрос что называется "с места в карьер".
- Почему хотели нас здесь бросить? - жестко спросил он.
- Мы думали, что вы уже все погибли, - "проблеял" Шота. - Нам так сообщили.
- Кто сообщил и когда?
- Э-э-э, наши друзья из спецслужб, - глаза главы концерна предательски "забегали".
- Не ври, гад. Я только что говорил со Смирновым.
Похоже, связь Виктора с представителями службы безопасности окончательно доконала президента "Евростандарта". Он поник, взгляд стал как у затравленного зверька, затем всхлипнул, и плачущим голосов пропищал: "Все пропало. Мы все погибнем. Эти звери уже кругом. От них не спастись".
Чувствуя, что сейчас начнется истерика, Михнев хлестанул левой ладонью Шоту Соломоновича по лицу. Тот сразу притих.
"Черт, как же быстро власть переменилась, - с неприязнью подумал Виктор, а вслух спросил: - Где звери? Что ты несешь?".
Глава концерна, жалобно шмыгая носом и часто моргая большими глазами-маслинами, торопливо начал рассказывать: "Сегодня утром образовалось еще несколько новых "зон". Теперь их уже больше двадцати. Одна из них открылась недалеко от Москвы, под Клином. А еще ночью была потеряна связь с несколькими американскими и европейскими городами, находившимися недалеко от таких же "зон". С десяти часов утра вообще нет никаких известий из Австралии и Новой Зеландии".
Маркарян протер рукой влажные губы и продолжил: "В правительстве паника, деловые люди разбегаются как тараканы, хотя непонятно - куда нужно бежать. Даже в спецслужбах царит разброд, никто не понимает - что происходит. Управление войсками парализовано, большинство старших офицеров тоже ударились в бега. Все разваливается и скоро нас всех сожрут".
Похоже, он снова был близок к истерике.
Михнев резко прервал его: "А какого же хрена ты намылился в Москву? Там же, говоришь, своя "зона" образовалась?"
Президент "Евростандарта" как-то по-детски пожал плечами: "Я не знаю, я просто хотел домой".
- Домой, - изумился Виктор. - Так для вас космополитов чертовых весь мир дом.
Маркарян развел руками. Похоже, он сам не мог отчетливо представлять свои действия и уж тем более разумно планировать их. Он очень сильно испугался. Михнев понял, что дальше расспрашивать главу концерна бессмысленно, но какой-то информацией Шота еще мог располагать. Ее то и надо было из него извлечь, и Виктор продолжил допрос уже более спокойным тоном:
- Где данные по текущему состоянию дел в различных "зонах"? Материалы спутниковой разведки? Сообщения наземных служб? В общем, где вся информация о феномене за сегодняшний день и предыдущую ночь?
Маркарян, уже начавший было немного расслабляться, опять съежился и молча отрицательно покачал головой.
- Что нет? - не понял Михнев. - Ты же в курсе того, что происходит в правительстве, деловых кругах и даже у СБ'шников. Где все данные?
- Мы все оставили в лагере и ехали налегке.
- Блин, то есть даже вчерашние компакты бросили? - уточнил Виктор. - Так быстро бежали?
Глава концерна даже ноги поджал, настолько, видимо, ему хотелось стать маленьким и незаметным. Понимая, что добиться какого-либо связного рассказа о происходящем от него сейчас невозможно, Михнев напряженно думал о том, как получить доступ хотя бы к части информации о происходящих вокруг событиях. Безусловно, у Шоты оставались каналы связи, и сейчас нужно было их из него вытрясти.
- Какие линии связи у тебя есть, - поинтересовался он, - и с кем мы можем оперативно связаться?
Виктор не случайно подчеркнул слово "оперативно". Турбины "ТУ-204" загудели сильнее и самолет начал плавно покачиваться, видимо выруливая на взлетную полосу.
- У меня только мобильный телефон, - сообщил Маркарян.
- Что, на весь самолет нет ни одного спутникового или иного канала пошире?
Президент "Евростандарта" отрицательно покачал головой.
- Грустно, - строго сообщил ему Михнев. - Но не это главное. Мне нужны пароли и коды доступа в закрытые сети правительства и спецслужб. Надеюсь, эта малость у вас осталась?
Шота снова потряс головой.
- Как это? - не поверил Виктор. - Да откуда же тогда у тебя свежая информация о новых "зонах", о панике в правительстве и у военных?
- Все оборудование и компакты с ключами остались на месте. Мы ничего с собой не взяли.
Михнев понял, что руководство бежало от исследуемого феномена без оглядки, как от чумы, и пользы теперь от него никакой нет. Нужно было "вползать" через мобильный телефон в общедоступную сеть и среди немыслимых "эверестов" электронного мусора, накопившегося там за долгие годы эксплуатации WWW, неустанно растущие и по сей день, искать жемчужные зерна полезной информации.
Сдав Маркаряна на руки своим союзникам, Виктор вместе с Виталием, так звали нового лидера "евростандартовцев", занялся размещением в первом салоне раненых и медработников. Среди добровольных помощников, опять оказалась Вика. Почему-то этот факт расстроил Михнева. Уже утомившаяся интуиция снова сделала "стойку".
"Господи, - подумал он. - Чем мне салон первого класса-то не понравился".
Однако самолет уже выходил на стартовую позицию, да и вопросами поиска полезной информации нужно было заняться вплотную. Виктор подавил в себе тревожное чувство и поручил нескольким бойцам приглядывать за плененными сотрудниками концерна и по возможности помогать медикам. После этого он сел в кресло, подключил свой мобильный компьютер к телефону и занялся неблагодарным поиском "иголки в стоге сена".
Михнев копался в WWW около часа. Ровно гудели турбины. В салоне вокруг было тихо. Многие участники экспедиции, утомленные происшедшими событиями дремали, несмотря на неподходящее дневное время. Кое-кто бодрствовал, однако "начальнику" старался не мешать. Видимо, его авторитет был сейчас очень высок. К тому же многие сотрудники ИСА знали, по совместной работе в агентстве, что когда Виктор работает, его лучше не беспокоить. Лицо его в такие периоды становилось холодновато-отстраненным, взгляд концентрировался на экране, а пальцы быстро летали над устройствами ручного ввода информации и управления компьютером.
Если в такой творческий момент кто-то отвлекал Михнева от задачи, то получал такой ледяной ответ, что, порой, явная грубость казалась предпочтительнее. Даже непосредственный руководитель, начальник отдела стратегического анализа Николай Антонович, не имея на то веских оснований, не рисковал беспокоить своего любимого сотрудника во время работы.
Виктор смог через открытую часть мировой сети получить информацию, необходимую для создания приблизительной карты распространения монстров в трех "старых" "зонах", в том числе и екатеринбургской. На ней фиксировались все наземные свидетельства о появлении тварей в том или ином количестве в различных, прилежащих к эпицентрам районах и данные воздушного наблюдения, до которых удалось добраться.
Картина получалась неутешительная. С каждым часом ареал распространения "зверья" расширялся, а его численность возрастала. Было похоже на то, что в каждой "зоне" существовала некая "центральная дыра" или "ворота", как мысленно окрестил это место Михнев, из которых на Землю непрерывно выливался поток монстров.
"Интересно, - подумал Виктор. - Удалось ли Михаилу закрыть такие "ворота" у Екатеринбургской "зоны"? Если "да", то надолго ли? И вообще "ворота" ли это?"
Дальнейший поиск информации становился мало результативным. Последние десять минут Михнев натыкался на новых сайтах на повторы, или на какие-нибудь подростковые рассуждения на тему "зоны". Конечно, и "в устах младенца" могла прозвучать истина, но уж больно много этих электронных "уст" открылось за последние сутки. Анализ их рассуждений занял бы не один час напряженной работы, а Виктор таким временем пока не располагает. Впрочем, он не располагал и десятком минут, но пока не знал об этом.
Поскольку он уже несколько минут смотрел на динамически меняющиеся на трех частях экрана контуры исследуемых "зон", а никаких новых мыслей не рождалось, нужно было "зайти" на проблему с какой-нибудь другой стороны. Михнев вспомнил, что по дороге в аэропорт он предполагал использовать для анализа ситуации интеллектуальную систему поддержки принятия решений "ПоПУРи", стоящую на всех его компьютерах.
Запуск системы и согласование форматов данных разных приложений заняли чуть больше минуты. Вылезшая на экран когнитивная мордочка потешной длинноухой собаки выражала благодушное довольство, значит процесс обработки имеющихся данных, с использованием интеллектуальных компонентов, пока проходил благополучно. На третьей минуте перемалывания информации мордочка стала проявлять признаки легкого недовольства, которое еще через минуту четко выразилось в обиженном выражении и высоко поднятых ушах. Системе не хватало данных.
"Так, посмотрим, что тебе надо", - пробурчал Виктор, и его пальцы начали выделывать сложные пассы над сенсорной панелью.
Для нормального завершения работы "ПоПУРи" не доставало уровня уверенности в показаниях очевидцев, которые Михнев изначально определил лишь как "возможные".
Слегка поморщившись, Виктор волюнтаристски повысил степень надежности данных. "Песик" снова радостно заулыбался и еще две минуты сладко причмокивал, обрабатывая информацию. Наконец, почти через девять минут с начала работы, система завершила анализ ситуации и была готова выдать хозяину свои рекомендации. Правда, мордочка имела слегка виноватое выражение, видимо "ПоПУРи" не пришла к единому окончательному результату, а готова была предложить набор возможных решений с разной степенью достоверности или некое незаконченное, промежуточное предположение.
"Ну, посмотрим, что ты нам сегодня "намолотила", - вполголоса подбодрил Михнев свою интеллектуальную систему. - Может что полезное".
Он перешел в режим просмотра. Экран высветил результат, к которому пришла система. Глаза Виктора выпучились от изумления.
- Какого черта!!!" - рявкнул он так громко, что затихло даже недовольное бурчание пленных "евростандартовцев" в конце салона.
А на мониторе яркими красными буквами высвечивалось одно слово: "ЭПИДЕМИЯ". Впрочем, внизу еще наблюдалась приписка, гласившая, что из-за недостатка данных и неточности имеющихся сведений невозможно точно определить характер заболевания и спрогнозировать скорость его распространения. И уж совсем полным издевательством выглядела веселенькая зеленого цвета сноска, предлагающая обратиться в соответствующие медицинские учреждения для уточнения целого ряда вопросов, список которых вынесен в отдельный файл.
Словно сквозь туман в голове Михнева снова начала проступать общая картина происшедшего. В ней находили свое место и бесследные исчезновения отдельных людей и странное поведение отдельных монстров и та непонятная боль и тоска, исходящая от них, которую он ощутил в краткую минуту единения со всем сущим.
Однако картина так и не успела сложиться до конца, ибо даже сквозь ровный гул двигателей стала слышна какая-то возня в носовом салоне, завершившаяся громким испуганным криком. Поскольку голос был очень даже знаком, Виктор не медлил ни секунды. Буквально вынырнув из-под компьютера, он моментально влетел в салон первого класса. "Боевой режим" успел включиться по дороге.
Зрелище, представшее перед его взором, стало за последние сутки уже привычным. Трое "зубастиков" терзали ребят из "Евростандарта". Медперсонал и их добровольные помощники забились в дальний угол к кабине пилотов и вопили на разные голоса, раненых стало меньше и вели они себя как-то странно беспокойно.
Вообще-то применение огнестрельного оружия в самолете, летящем на высоте более десяти тысячи метров - дело крайне опасное. Один неосторожный выстрел - и гарантированая разгерметизация салона. Однако в состоянии "берсерка" Михнев просто не умел промахиваться. Поэтому первые две пули из трофейной "Береты" буквально разнесли голову дальнего монстра, который рвал бойца, еще подающего признаки жизни.
Ближайшая тварь бросила свою жертву, кровавым мешком рухнувшую в проход, и потянулась к Виктору. Это она, конечно, зря. Шансов все равно не было. Чуть сместившись вдоль ряда кресел, чтобы "зубастик" предстал анфас, Михнев спокойно напрочь отстрелил ему голову тремя выстрелами.
Продолжая двигаться к середине салона, он держал на мушке третью гадину и одновременно осматривался, пытаясь разглядеть пространство между рядами. Вроде бы больше ничего не было видно. Тем временем оставшаяся в живых тварь неожиданно быстро "нырнула" вниз.
Виктор удивился. Он привык, что если находился в "боевом режиме", то воспринимал движения противника плавными и замедленными. В данном случае зверюга очень поторопилась. Делать было нечего, предстояло выкурить ее из-за широких кожаных кресел.
Держа пистолет наготове, Михнев одним прыжком оказался напротив того ряда, за которым скрылся "зубастик". Тут он был "голубчик", никуда не делся и, не успев предпринять ничего столь же неординарного, как уход с линии огня, получил свою порцию свинца.
Похоже, все было кончено, но "боевой режим" не отпускал Виктора.
"Что же это, - подумал он, - Может, где крысы затесались. Их тут не просто разыскать, а если начнут "финтить" как последний монстр, то и вовсе намаешься."
Однако ему предстояло столкнуться совсем с другой угрозой.
Ощущение ледяного холода в затылке возникло одновременно с испуганным криком Вики, все еще стоящей в группе медиков у кабины пилота.
Резко обернувшись, Михнев увидел поднимающегося из соседнего кресла раненого мужчину. Вид у него, прямо скажем, был странный. Он как будто стал выше ростом, руки сильно удлинились и выглядывали из рукавов рубашки почти по локоть, в груди что-то бурно клокотало, и она буквально ходила ходуном, цвет кожи изменился и немного отливал синевой.
Но самым ужасным было отсутствие сколь-нибудь разумного выражения в его глазах. Они превратились в пустые бездонные провалы, как у мертвых зомби из фильмов ужасов.
Виктор оказался во власти разноречивых чувств. С одной стороны, годами воспитанный альтруизм и стремление помочь ближнему толкали его помочь странному мужчине. С другой стороны интуиция и острое ощущение опасности настоятельно рекомендовали ему бежать отсюда прочь, причем как можно скорее.
Ни одной из сторон не удалось одержать вверх и Михнев, решив к тому же что он не настолько труслив, чтобы убегать от неведомой, да еще пока и невидимой опасности, остался стоять на месте, с удивлениям следя за происходящим. А события развивались стремительно.
15. 19:30, пятница.
Тело мужчины словно подернулось рябью и прямо на глазах стало менять свои очертания. Руки преобразовались в нечто, напоминающее пучок длинных тонких щупальцев. Ноги заметно утолщились и срослись в подобие постамента или ствола. Голова плавно растекалась и быстро исчезала в недрах расширяющегося тела.
Михнев буквально остолбенел и чуть не поплатился за это. Существо, стоящее напротив него, и начинающее походить на уменьшенную копию "деревьев-осьминогов" резко качнулось в его сторону, выбросив пучки щупальцев, которые дружно потянулись к нему. При этом сами щупальца не становились тоньше, а словно бы вытягивались из глубины туловища. Зрелище было омерзительным.
Успев пожалеть, что потерял время, когда еще можно было расстрелять возвышающуюся над телом новоявленного монстра голову, Виктор прогнулся назад, ухватился свободной левой рукой за подлокотник кресла, потом оттолкнулся и, завершив переворот в воздухе, опустился на ноги в другом проходе.
Два пробных выстрела в центр тела монстра не нанесли ему заметных повреждений. Отстреленное третьим щупальце, тут же начало расти снова на том же месте. А ПТУРС'ов поблизости не наблюдалось.
"Однако, - подумал Виктор. - Как же эту дрянь утихомирить?"
В памяти всплыли картины из различных фантастических фильмов, в которых героям приходилось бороться с этакими "безголовыми" чудовищами. Как правило, там помогали уже не колющие, а режущие и рубящие предметы, например, мечи и боевые топоры. Увы, подобная роскошь была сейчас не более доступна, чем реактивный снаряд.
И тут Михнев вспомнил об остро заточенном туристическом топорике, лежащем на дне спортивной сумки с вещами. Не секира кривоногих карликов конечно, но все же "добрый" рубящий инструмент. Теперь нужно было придумать, чем занять разрастающегося монстра на время отлучки за топором.
И снова помощь пришла со стороны бойцов "Евростандарта". Трое ребят в своей неизменной "коже", во главе с Виталием, ворвались в первый салон через ближайший к твари проход и сразу выхватили свои "Береты".
- Продержите его на дистанции секунд двадцать! - крикнул Виктор и кинулся в салон второго класса.
Он выхватил из сумки топор, замотанный в плотную ткань, разворошив остальные вещи, и тут же кинулся обратно. На ходу, пальцами разодрал обмотки и сорвал чехол с лезвия.
Видимо одновременный огонь из трех пистолетов оказался для твари более чувствительным, чем одиночные выстрелы и она, размахивая щупальцами, все еще находилась в середине салона.
Виктор подскочил к зверюге и нанес первый косой удар в основание выступа, из которого рос пучок щупальцев. Плоть монстра оказалась податливой. Уклоняясь от его попыток захватить оружие или руку, а также от брызг крови и чего-то еще, Михнев, ловко орудуя топором, быстро "удалил" оба пучка щупальцев. Затем, пресекая в зародыше попытки чудища отрастить новые щупальца, он, словно заправский мясник, принялся разделывать тушу.
Когда все было кончено, Виктор быстро осмотрелся. Остальные раненые пока вели себя тихо. "Евростандартовцы" опустили пистолеты и стояли с одинаково зелеными лицами. В углу кто-то не сдержался и бурно опустошал желудок. Вика и еще одна сотрудница ИСА, помогавшая медикам, лежали без чувств, а по двери, ведущей в кабину летчиков, медленно сползал на пол второй пилот с абсолютно белым лицом, вышедший посмотреть, что творится в самолете. Ну что ж, посмотрел.
Сам Михнев стоял в луже крови с каким-то странным голубоватым отливом. Эта же жидкость залила его руки и топор. Куски монстра были разбросаны вокруг него, а состояние одежды, по-видимому, оказалось еще плачевнее, чем после рукопашного боя с толпой крыс у второго автобуса при отправлении из базы отдыха.
Нужно было срочно привести себя в порядок, да и "боевой режим" шел на спад и, потому в любой момент Виктору могло стать так же плохо, как и окружающим.
- Следите за остальными ранеными, - отдал он распоряжение Виталию. - Чуть что не так, сразу пулю в голову.
Командир "Евростандартовцев", глядя на Михнева с нескрываемым ужасом, кивнул.
"Интересно, как это выглядело со стороны, - думал Виктор, быстро проходя в переднюю туалетную кабинку. - Чего они испугались больше: нового монстра или моего боевого порыва? Выйду - спрошу".
Вымыв руки и топор, он сполоснул лицо и, насколько это было возможно, привел в порядок одежду. "Боевой режим" постепенно отпустил и от запаха, исходящего от смываемой крови "дерева-осьминога" начинало немного мутить.
"Так, - подумал Михнев, берясь за ручку двери. - Сейчас выйду и увижу ужас в глазах своих спутников".
Виктор не хотел, чтобы его боялись. Может быть, в отношениях с людьми он и бывал немного холодноват, держа на определенном расстоянии даже очень близких друзей, но никогда не желал, чтобы при виде его кто-нибудь пугался. Во-первых, это было неприятно, а во-вторых, поведение испуганного человека становится порою не предсказуемым. На поверхность могут всплыть совершенно неизвестные темные стороны души, древние инстинкты, наподобие "берсерка".
В этом состоянии вполне нормальный, человек может превратиться в нечто неизвестное и даже опасное, типа того, как это случилось с раненым из первого салона, только без столь ярких внешних изменений. Ведь никто не знает, какие ангелы и монстры таятся до поры до времени в глубине личности, лишь выжидая соответствующего момента, чтобы неожиданно проявиться.
Пока Виктор размышлял на эту тему, лайнер довольно круто лег на левое крыло.
На какое-то мгновение Михневу пришла в голову ужасная мысль, что пока он тут прохлаждался, решая проблемы этического характера, остальные раненые превратились в монстров, перебили всех и захватили управление самолетом. Холодный пот выступил на лбу, и Виктор резко рванул дверь.
Слава Богу, в салоне ничего особо не изменилось. Широко расставив ноги и опираясь на спинки кресел трое бойцов"Евростандарта", уже вполне пришедшие в себя, стояли на карауле. Медики тоже оклемались и оказывали друг другу помощь. Раненые сидели тихо, как мыши, и, казалось, даже не дышали. Второй пилот вернулся в кабину. За ним и направился Михнев, рассчитывая выяснить причину столь резких маневров в воздухе.
Дверь в кабину летчиков оказалась запертой, поэтому пришлось в нее довольно крепко постучать, благо рукоять пистолета была под рукой.
Из-за металлической двери раздался настороженный голос: "Кто там? Что вам нужно?"
Поскольку вопрошали довольно вежливо, да и не было особой нужды обострять отношение с пилотами, Виктор спокойно ответил: "Это начальник экспедиции, Михнев. Мне нужно переговорить с вами и выяснить, почему мы так внезапно изменили курс?"
Виктор вдруг понял, что без всякого внутреннего напряжения назвал себя "начальником экспедиции.
За дверью притихли. Видимо, рассматривали его, а, может, советовались, как поступить. Поэтому Михнев не поленился чуть наклониться и, оказавшись лицом на уровне "глазка" улыбнулся одной из своих "шикарных" улыбок, которые держал про запас на самые сложные случаи жизни.
Наконец заскрежетал старый, давно не смазываемый замок и дверь приоткрылась. На пороге стоял невысокий летчик и испуганно смотрел на Михнева.
- Не волнуйтесь, я один и почти без оружия, - своеобразно успокоил его Виктор. - А там в салоне мои люди контролируют ситуацию.
- Хорошо. Заходите.
Михнев всегда в детстве мечтал побывать в кабине настоящего большого самолета во время полета. Нет, не пилотировать его, а полюбоваться множеством табло, лампочек и иных весело перемигивающихся индикаторов. Конечно, такое многоцветье он видел в кино и тогда еще не понимал, что если полет происходит нормально, то всего этого буйства красок увидеть не удается. Только в нештатных ситуациях загораются дополнительные лампочки и тревожные табло.
Пилоты сидели на своих местах, видимо, встречал его штурман. Виктор обратился к немолодому, очень благообразному командиру экипажа.
- Что случилось? Почему мы изменили курс?
Пилот немного замялся, потом ответил:
- Понимаете, когда началась стрельба, мы отправили второго пилота посмотреть: что там у вас происходит? Он вернулся и рассказал, что у нас на борту те самые ужасные монстры, про которых сообщают все средства массовой информации, и вы ведете с ними бой.
Он снова замолчал, видимо, соображая: как лучше сообщить о том, что было дальше. Михнев начал испытывать сильную внутреннюю тревогу и решил его немного подбодрить:
- Да вы не стесняйтесь. Говорите все как есть. Я руковожу эвакуацией сотрудников экспедиции и отвечаю за них. Поэтому мне просто необходимо владеть всей информацией, чтобы разумно принимать обоснованные и взвешенные решения.
"Красиво излагаю, - мысленно похвалил себя Виктор. - Что с людьми делает даже недолговременное и самозваное пребывание на ответственной должности. Главное не увлечься краснобайством, как отдельные руководящие граждане".
- Поймите нас правильно, - сказал командир корабля. - Мы должны были доложить на землю о том, что у нас ЧП. Связались с Москвой и нам приказали совершить срочную посадку в Казани. Там к нашему прибытию должны будут соответствующим образом подготовиться.
- Соответствующим, это как? Не пальнут ли часом по нам из зенитно-ракетного комплекса, чтобы разом решить все проблемы: имеющиеся и предполагаемые. Знаете, у страха глаза велики.
Похоже, такая простенькая мысль не приходила командиру в голову. Он сильно побледнел.
- Сколько аэродромов в Казани, способных принять наш самолет? поинтересовался Михнев.
- Два.
- Заходите не на тот, куда вам велели наземники, а на другой.
- Да как же можно! - попытался возмутиться первый пилот.
- Быстро и сейчас же! - резко отозвался Виктор. - Надеюсь, вам жить не надоело! Если надоело, то я отстраняю вас и назначаю на ваше место второго пилота!
Для большей вескости он достал из-за пояса "Берету" и помахал ею в воздухе. Командир скривился, словно проглотил что-то горькое. Потом махнул рукой и сказал устало:
Видимо, голос, которым была произнесена тирада, показался окружению Маркаряна решительным, а отсутствие многословного мата еще более подчеркнуло серьезность намерений говорящего. Стволы опустились.
- Бросить оружие, - распорядился уже сам Михнев.
Его послушали. Вошедшие подобрали пистолеты. Один из них Виктор засунул себе за пояс.
- В хвост их и руки свяжите, - скомандовал он. Видя, что его приказ выполняется слишком усердно, добавил, - не изуродуйте. А Маркаряна пока оставьте. Мы тут минут десять побеседуем.
Верзила молча кивнул и отпустил съежившегося главу концерна.
Когда все покинули салон, Михнев подсел к Шоте Соломоновичу и сказал: "Нужно многое обсудить".
"Господин президент" утратил всю свою импозантность и вальяжность и выглядел сильно напуганным.
Виктор начал допрос что называется "с места в карьер".
- Почему хотели нас здесь бросить? - жестко спросил он.
- Мы думали, что вы уже все погибли, - "проблеял" Шота. - Нам так сообщили.
- Кто сообщил и когда?
- Э-э-э, наши друзья из спецслужб, - глаза главы концерна предательски "забегали".
- Не ври, гад. Я только что говорил со Смирновым.
Похоже, связь Виктора с представителями службы безопасности окончательно доконала президента "Евростандарта". Он поник, взгляд стал как у затравленного зверька, затем всхлипнул, и плачущим голосов пропищал: "Все пропало. Мы все погибнем. Эти звери уже кругом. От них не спастись".
Чувствуя, что сейчас начнется истерика, Михнев хлестанул левой ладонью Шоту Соломоновича по лицу. Тот сразу притих.
"Черт, как же быстро власть переменилась, - с неприязнью подумал Виктор, а вслух спросил: - Где звери? Что ты несешь?".
Глава концерна, жалобно шмыгая носом и часто моргая большими глазами-маслинами, торопливо начал рассказывать: "Сегодня утром образовалось еще несколько новых "зон". Теперь их уже больше двадцати. Одна из них открылась недалеко от Москвы, под Клином. А еще ночью была потеряна связь с несколькими американскими и европейскими городами, находившимися недалеко от таких же "зон". С десяти часов утра вообще нет никаких известий из Австралии и Новой Зеландии".
Маркарян протер рукой влажные губы и продолжил: "В правительстве паника, деловые люди разбегаются как тараканы, хотя непонятно - куда нужно бежать. Даже в спецслужбах царит разброд, никто не понимает - что происходит. Управление войсками парализовано, большинство старших офицеров тоже ударились в бега. Все разваливается и скоро нас всех сожрут".
Похоже, он снова был близок к истерике.
Михнев резко прервал его: "А какого же хрена ты намылился в Москву? Там же, говоришь, своя "зона" образовалась?"
Президент "Евростандарта" как-то по-детски пожал плечами: "Я не знаю, я просто хотел домой".
- Домой, - изумился Виктор. - Так для вас космополитов чертовых весь мир дом.
Маркарян развел руками. Похоже, он сам не мог отчетливо представлять свои действия и уж тем более разумно планировать их. Он очень сильно испугался. Михнев понял, что дальше расспрашивать главу концерна бессмысленно, но какой-то информацией Шота еще мог располагать. Ее то и надо было из него извлечь, и Виктор продолжил допрос уже более спокойным тоном:
- Где данные по текущему состоянию дел в различных "зонах"? Материалы спутниковой разведки? Сообщения наземных служб? В общем, где вся информация о феномене за сегодняшний день и предыдущую ночь?
Маркарян, уже начавший было немного расслабляться, опять съежился и молча отрицательно покачал головой.
- Что нет? - не понял Михнев. - Ты же в курсе того, что происходит в правительстве, деловых кругах и даже у СБ'шников. Где все данные?
- Мы все оставили в лагере и ехали налегке.
- Блин, то есть даже вчерашние компакты бросили? - уточнил Виктор. - Так быстро бежали?
Глава концерна даже ноги поджал, настолько, видимо, ему хотелось стать маленьким и незаметным. Понимая, что добиться какого-либо связного рассказа о происходящем от него сейчас невозможно, Михнев напряженно думал о том, как получить доступ хотя бы к части информации о происходящих вокруг событиях. Безусловно, у Шоты оставались каналы связи, и сейчас нужно было их из него вытрясти.
- Какие линии связи у тебя есть, - поинтересовался он, - и с кем мы можем оперативно связаться?
Виктор не случайно подчеркнул слово "оперативно". Турбины "ТУ-204" загудели сильнее и самолет начал плавно покачиваться, видимо выруливая на взлетную полосу.
- У меня только мобильный телефон, - сообщил Маркарян.
- Что, на весь самолет нет ни одного спутникового или иного канала пошире?
Президент "Евростандарта" отрицательно покачал головой.
- Грустно, - строго сообщил ему Михнев. - Но не это главное. Мне нужны пароли и коды доступа в закрытые сети правительства и спецслужб. Надеюсь, эта малость у вас осталась?
Шота снова потряс головой.
- Как это? - не поверил Виктор. - Да откуда же тогда у тебя свежая информация о новых "зонах", о панике в правительстве и у военных?
- Все оборудование и компакты с ключами остались на месте. Мы ничего с собой не взяли.
Михнев понял, что руководство бежало от исследуемого феномена без оглядки, как от чумы, и пользы теперь от него никакой нет. Нужно было "вползать" через мобильный телефон в общедоступную сеть и среди немыслимых "эверестов" электронного мусора, накопившегося там за долгие годы эксплуатации WWW, неустанно растущие и по сей день, искать жемчужные зерна полезной информации.
Сдав Маркаряна на руки своим союзникам, Виктор вместе с Виталием, так звали нового лидера "евростандартовцев", занялся размещением в первом салоне раненых и медработников. Среди добровольных помощников, опять оказалась Вика. Почему-то этот факт расстроил Михнева. Уже утомившаяся интуиция снова сделала "стойку".
"Господи, - подумал он. - Чем мне салон первого класса-то не понравился".
Однако самолет уже выходил на стартовую позицию, да и вопросами поиска полезной информации нужно было заняться вплотную. Виктор подавил в себе тревожное чувство и поручил нескольким бойцам приглядывать за плененными сотрудниками концерна и по возможности помогать медикам. После этого он сел в кресло, подключил свой мобильный компьютер к телефону и занялся неблагодарным поиском "иголки в стоге сена".
Михнев копался в WWW около часа. Ровно гудели турбины. В салоне вокруг было тихо. Многие участники экспедиции, утомленные происшедшими событиями дремали, несмотря на неподходящее дневное время. Кое-кто бодрствовал, однако "начальнику" старался не мешать. Видимо, его авторитет был сейчас очень высок. К тому же многие сотрудники ИСА знали, по совместной работе в агентстве, что когда Виктор работает, его лучше не беспокоить. Лицо его в такие периоды становилось холодновато-отстраненным, взгляд концентрировался на экране, а пальцы быстро летали над устройствами ручного ввода информации и управления компьютером.
Если в такой творческий момент кто-то отвлекал Михнева от задачи, то получал такой ледяной ответ, что, порой, явная грубость казалась предпочтительнее. Даже непосредственный руководитель, начальник отдела стратегического анализа Николай Антонович, не имея на то веских оснований, не рисковал беспокоить своего любимого сотрудника во время работы.
Виктор смог через открытую часть мировой сети получить информацию, необходимую для создания приблизительной карты распространения монстров в трех "старых" "зонах", в том числе и екатеринбургской. На ней фиксировались все наземные свидетельства о появлении тварей в том или ином количестве в различных, прилежащих к эпицентрам районах и данные воздушного наблюдения, до которых удалось добраться.
Картина получалась неутешительная. С каждым часом ареал распространения "зверья" расширялся, а его численность возрастала. Было похоже на то, что в каждой "зоне" существовала некая "центральная дыра" или "ворота", как мысленно окрестил это место Михнев, из которых на Землю непрерывно выливался поток монстров.
"Интересно, - подумал Виктор. - Удалось ли Михаилу закрыть такие "ворота" у Екатеринбургской "зоны"? Если "да", то надолго ли? И вообще "ворота" ли это?"
Дальнейший поиск информации становился мало результативным. Последние десять минут Михнев натыкался на новых сайтах на повторы, или на какие-нибудь подростковые рассуждения на тему "зоны". Конечно, и "в устах младенца" могла прозвучать истина, но уж больно много этих электронных "уст" открылось за последние сутки. Анализ их рассуждений занял бы не один час напряженной работы, а Виктор таким временем пока не располагает. Впрочем, он не располагал и десятком минут, но пока не знал об этом.
Поскольку он уже несколько минут смотрел на динамически меняющиеся на трех частях экрана контуры исследуемых "зон", а никаких новых мыслей не рождалось, нужно было "зайти" на проблему с какой-нибудь другой стороны. Михнев вспомнил, что по дороге в аэропорт он предполагал использовать для анализа ситуации интеллектуальную систему поддержки принятия решений "ПоПУРи", стоящую на всех его компьютерах.
Запуск системы и согласование форматов данных разных приложений заняли чуть больше минуты. Вылезшая на экран когнитивная мордочка потешной длинноухой собаки выражала благодушное довольство, значит процесс обработки имеющихся данных, с использованием интеллектуальных компонентов, пока проходил благополучно. На третьей минуте перемалывания информации мордочка стала проявлять признаки легкого недовольства, которое еще через минуту четко выразилось в обиженном выражении и высоко поднятых ушах. Системе не хватало данных.
"Так, посмотрим, что тебе надо", - пробурчал Виктор, и его пальцы начали выделывать сложные пассы над сенсорной панелью.
Для нормального завершения работы "ПоПУРи" не доставало уровня уверенности в показаниях очевидцев, которые Михнев изначально определил лишь как "возможные".
Слегка поморщившись, Виктор волюнтаристски повысил степень надежности данных. "Песик" снова радостно заулыбался и еще две минуты сладко причмокивал, обрабатывая информацию. Наконец, почти через девять минут с начала работы, система завершила анализ ситуации и была готова выдать хозяину свои рекомендации. Правда, мордочка имела слегка виноватое выражение, видимо "ПоПУРи" не пришла к единому окончательному результату, а готова была предложить набор возможных решений с разной степенью достоверности или некое незаконченное, промежуточное предположение.
"Ну, посмотрим, что ты нам сегодня "намолотила", - вполголоса подбодрил Михнев свою интеллектуальную систему. - Может что полезное".
Он перешел в режим просмотра. Экран высветил результат, к которому пришла система. Глаза Виктора выпучились от изумления.
- Какого черта!!!" - рявкнул он так громко, что затихло даже недовольное бурчание пленных "евростандартовцев" в конце салона.
А на мониторе яркими красными буквами высвечивалось одно слово: "ЭПИДЕМИЯ". Впрочем, внизу еще наблюдалась приписка, гласившая, что из-за недостатка данных и неточности имеющихся сведений невозможно точно определить характер заболевания и спрогнозировать скорость его распространения. И уж совсем полным издевательством выглядела веселенькая зеленого цвета сноска, предлагающая обратиться в соответствующие медицинские учреждения для уточнения целого ряда вопросов, список которых вынесен в отдельный файл.
Словно сквозь туман в голове Михнева снова начала проступать общая картина происшедшего. В ней находили свое место и бесследные исчезновения отдельных людей и странное поведение отдельных монстров и та непонятная боль и тоска, исходящая от них, которую он ощутил в краткую минуту единения со всем сущим.
Однако картина так и не успела сложиться до конца, ибо даже сквозь ровный гул двигателей стала слышна какая-то возня в носовом салоне, завершившаяся громким испуганным криком. Поскольку голос был очень даже знаком, Виктор не медлил ни секунды. Буквально вынырнув из-под компьютера, он моментально влетел в салон первого класса. "Боевой режим" успел включиться по дороге.
Зрелище, представшее перед его взором, стало за последние сутки уже привычным. Трое "зубастиков" терзали ребят из "Евростандарта". Медперсонал и их добровольные помощники забились в дальний угол к кабине пилотов и вопили на разные голоса, раненых стало меньше и вели они себя как-то странно беспокойно.
Вообще-то применение огнестрельного оружия в самолете, летящем на высоте более десяти тысячи метров - дело крайне опасное. Один неосторожный выстрел - и гарантированая разгерметизация салона. Однако в состоянии "берсерка" Михнев просто не умел промахиваться. Поэтому первые две пули из трофейной "Береты" буквально разнесли голову дальнего монстра, который рвал бойца, еще подающего признаки жизни.
Ближайшая тварь бросила свою жертву, кровавым мешком рухнувшую в проход, и потянулась к Виктору. Это она, конечно, зря. Шансов все равно не было. Чуть сместившись вдоль ряда кресел, чтобы "зубастик" предстал анфас, Михнев спокойно напрочь отстрелил ему голову тремя выстрелами.
Продолжая двигаться к середине салона, он держал на мушке третью гадину и одновременно осматривался, пытаясь разглядеть пространство между рядами. Вроде бы больше ничего не было видно. Тем временем оставшаяся в живых тварь неожиданно быстро "нырнула" вниз.
Виктор удивился. Он привык, что если находился в "боевом режиме", то воспринимал движения противника плавными и замедленными. В данном случае зверюга очень поторопилась. Делать было нечего, предстояло выкурить ее из-за широких кожаных кресел.
Держа пистолет наготове, Михнев одним прыжком оказался напротив того ряда, за которым скрылся "зубастик". Тут он был "голубчик", никуда не делся и, не успев предпринять ничего столь же неординарного, как уход с линии огня, получил свою порцию свинца.
Похоже, все было кончено, но "боевой режим" не отпускал Виктора.
"Что же это, - подумал он, - Может, где крысы затесались. Их тут не просто разыскать, а если начнут "финтить" как последний монстр, то и вовсе намаешься."
Однако ему предстояло столкнуться совсем с другой угрозой.
Ощущение ледяного холода в затылке возникло одновременно с испуганным криком Вики, все еще стоящей в группе медиков у кабины пилота.
Резко обернувшись, Михнев увидел поднимающегося из соседнего кресла раненого мужчину. Вид у него, прямо скажем, был странный. Он как будто стал выше ростом, руки сильно удлинились и выглядывали из рукавов рубашки почти по локоть, в груди что-то бурно клокотало, и она буквально ходила ходуном, цвет кожи изменился и немного отливал синевой.
Но самым ужасным было отсутствие сколь-нибудь разумного выражения в его глазах. Они превратились в пустые бездонные провалы, как у мертвых зомби из фильмов ужасов.
Виктор оказался во власти разноречивых чувств. С одной стороны, годами воспитанный альтруизм и стремление помочь ближнему толкали его помочь странному мужчине. С другой стороны интуиция и острое ощущение опасности настоятельно рекомендовали ему бежать отсюда прочь, причем как можно скорее.
Ни одной из сторон не удалось одержать вверх и Михнев, решив к тому же что он не настолько труслив, чтобы убегать от неведомой, да еще пока и невидимой опасности, остался стоять на месте, с удивлениям следя за происходящим. А события развивались стремительно.
15. 19:30, пятница.
Тело мужчины словно подернулось рябью и прямо на глазах стало менять свои очертания. Руки преобразовались в нечто, напоминающее пучок длинных тонких щупальцев. Ноги заметно утолщились и срослись в подобие постамента или ствола. Голова плавно растекалась и быстро исчезала в недрах расширяющегося тела.
Михнев буквально остолбенел и чуть не поплатился за это. Существо, стоящее напротив него, и начинающее походить на уменьшенную копию "деревьев-осьминогов" резко качнулось в его сторону, выбросив пучки щупальцев, которые дружно потянулись к нему. При этом сами щупальца не становились тоньше, а словно бы вытягивались из глубины туловища. Зрелище было омерзительным.
Успев пожалеть, что потерял время, когда еще можно было расстрелять возвышающуюся над телом новоявленного монстра голову, Виктор прогнулся назад, ухватился свободной левой рукой за подлокотник кресла, потом оттолкнулся и, завершив переворот в воздухе, опустился на ноги в другом проходе.
Два пробных выстрела в центр тела монстра не нанесли ему заметных повреждений. Отстреленное третьим щупальце, тут же начало расти снова на том же месте. А ПТУРС'ов поблизости не наблюдалось.
"Однако, - подумал Виктор. - Как же эту дрянь утихомирить?"
В памяти всплыли картины из различных фантастических фильмов, в которых героям приходилось бороться с этакими "безголовыми" чудовищами. Как правило, там помогали уже не колющие, а режущие и рубящие предметы, например, мечи и боевые топоры. Увы, подобная роскошь была сейчас не более доступна, чем реактивный снаряд.
И тут Михнев вспомнил об остро заточенном туристическом топорике, лежащем на дне спортивной сумки с вещами. Не секира кривоногих карликов конечно, но все же "добрый" рубящий инструмент. Теперь нужно было придумать, чем занять разрастающегося монстра на время отлучки за топором.
И снова помощь пришла со стороны бойцов "Евростандарта". Трое ребят в своей неизменной "коже", во главе с Виталием, ворвались в первый салон через ближайший к твари проход и сразу выхватили свои "Береты".
- Продержите его на дистанции секунд двадцать! - крикнул Виктор и кинулся в салон второго класса.
Он выхватил из сумки топор, замотанный в плотную ткань, разворошив остальные вещи, и тут же кинулся обратно. На ходу, пальцами разодрал обмотки и сорвал чехол с лезвия.
Видимо одновременный огонь из трех пистолетов оказался для твари более чувствительным, чем одиночные выстрелы и она, размахивая щупальцами, все еще находилась в середине салона.
Виктор подскочил к зверюге и нанес первый косой удар в основание выступа, из которого рос пучок щупальцев. Плоть монстра оказалась податливой. Уклоняясь от его попыток захватить оружие или руку, а также от брызг крови и чего-то еще, Михнев, ловко орудуя топором, быстро "удалил" оба пучка щупальцев. Затем, пресекая в зародыше попытки чудища отрастить новые щупальца, он, словно заправский мясник, принялся разделывать тушу.
Когда все было кончено, Виктор быстро осмотрелся. Остальные раненые пока вели себя тихо. "Евростандартовцы" опустили пистолеты и стояли с одинаково зелеными лицами. В углу кто-то не сдержался и бурно опустошал желудок. Вика и еще одна сотрудница ИСА, помогавшая медикам, лежали без чувств, а по двери, ведущей в кабину летчиков, медленно сползал на пол второй пилот с абсолютно белым лицом, вышедший посмотреть, что творится в самолете. Ну что ж, посмотрел.
Сам Михнев стоял в луже крови с каким-то странным голубоватым отливом. Эта же жидкость залила его руки и топор. Куски монстра были разбросаны вокруг него, а состояние одежды, по-видимому, оказалось еще плачевнее, чем после рукопашного боя с толпой крыс у второго автобуса при отправлении из базы отдыха.
Нужно было срочно привести себя в порядок, да и "боевой режим" шел на спад и, потому в любой момент Виктору могло стать так же плохо, как и окружающим.
- Следите за остальными ранеными, - отдал он распоряжение Виталию. - Чуть что не так, сразу пулю в голову.
Командир "Евростандартовцев", глядя на Михнева с нескрываемым ужасом, кивнул.
"Интересно, как это выглядело со стороны, - думал Виктор, быстро проходя в переднюю туалетную кабинку. - Чего они испугались больше: нового монстра или моего боевого порыва? Выйду - спрошу".
Вымыв руки и топор, он сполоснул лицо и, насколько это было возможно, привел в порядок одежду. "Боевой режим" постепенно отпустил и от запаха, исходящего от смываемой крови "дерева-осьминога" начинало немного мутить.
"Так, - подумал Михнев, берясь за ручку двери. - Сейчас выйду и увижу ужас в глазах своих спутников".
Виктор не хотел, чтобы его боялись. Может быть, в отношениях с людьми он и бывал немного холодноват, держа на определенном расстоянии даже очень близких друзей, но никогда не желал, чтобы при виде его кто-нибудь пугался. Во-первых, это было неприятно, а во-вторых, поведение испуганного человека становится порою не предсказуемым. На поверхность могут всплыть совершенно неизвестные темные стороны души, древние инстинкты, наподобие "берсерка".
В этом состоянии вполне нормальный, человек может превратиться в нечто неизвестное и даже опасное, типа того, как это случилось с раненым из первого салона, только без столь ярких внешних изменений. Ведь никто не знает, какие ангелы и монстры таятся до поры до времени в глубине личности, лишь выжидая соответствующего момента, чтобы неожиданно проявиться.
Пока Виктор размышлял на эту тему, лайнер довольно круто лег на левое крыло.
На какое-то мгновение Михневу пришла в голову ужасная мысль, что пока он тут прохлаждался, решая проблемы этического характера, остальные раненые превратились в монстров, перебили всех и захватили управление самолетом. Холодный пот выступил на лбу, и Виктор резко рванул дверь.
Слава Богу, в салоне ничего особо не изменилось. Широко расставив ноги и опираясь на спинки кресел трое бойцов"Евростандарта", уже вполне пришедшие в себя, стояли на карауле. Медики тоже оклемались и оказывали друг другу помощь. Раненые сидели тихо, как мыши, и, казалось, даже не дышали. Второй пилот вернулся в кабину. За ним и направился Михнев, рассчитывая выяснить причину столь резких маневров в воздухе.
Дверь в кабину летчиков оказалась запертой, поэтому пришлось в нее довольно крепко постучать, благо рукоять пистолета была под рукой.
Из-за металлической двери раздался настороженный голос: "Кто там? Что вам нужно?"
Поскольку вопрошали довольно вежливо, да и не было особой нужды обострять отношение с пилотами, Виктор спокойно ответил: "Это начальник экспедиции, Михнев. Мне нужно переговорить с вами и выяснить, почему мы так внезапно изменили курс?"
Виктор вдруг понял, что без всякого внутреннего напряжения назвал себя "начальником экспедиции.
За дверью притихли. Видимо, рассматривали его, а, может, советовались, как поступить. Поэтому Михнев не поленился чуть наклониться и, оказавшись лицом на уровне "глазка" улыбнулся одной из своих "шикарных" улыбок, которые держал про запас на самые сложные случаи жизни.
Наконец заскрежетал старый, давно не смазываемый замок и дверь приоткрылась. На пороге стоял невысокий летчик и испуганно смотрел на Михнева.
- Не волнуйтесь, я один и почти без оружия, - своеобразно успокоил его Виктор. - А там в салоне мои люди контролируют ситуацию.
- Хорошо. Заходите.
Михнев всегда в детстве мечтал побывать в кабине настоящего большого самолета во время полета. Нет, не пилотировать его, а полюбоваться множеством табло, лампочек и иных весело перемигивающихся индикаторов. Конечно, такое многоцветье он видел в кино и тогда еще не понимал, что если полет происходит нормально, то всего этого буйства красок увидеть не удается. Только в нештатных ситуациях загораются дополнительные лампочки и тревожные табло.
Пилоты сидели на своих местах, видимо, встречал его штурман. Виктор обратился к немолодому, очень благообразному командиру экипажа.
- Что случилось? Почему мы изменили курс?
Пилот немного замялся, потом ответил:
- Понимаете, когда началась стрельба, мы отправили второго пилота посмотреть: что там у вас происходит? Он вернулся и рассказал, что у нас на борту те самые ужасные монстры, про которых сообщают все средства массовой информации, и вы ведете с ними бой.
Он снова замолчал, видимо, соображая: как лучше сообщить о том, что было дальше. Михнев начал испытывать сильную внутреннюю тревогу и решил его немного подбодрить:
- Да вы не стесняйтесь. Говорите все как есть. Я руковожу эвакуацией сотрудников экспедиции и отвечаю за них. Поэтому мне просто необходимо владеть всей информацией, чтобы разумно принимать обоснованные и взвешенные решения.
"Красиво излагаю, - мысленно похвалил себя Виктор. - Что с людьми делает даже недолговременное и самозваное пребывание на ответственной должности. Главное не увлечься краснобайством, как отдельные руководящие граждане".
- Поймите нас правильно, - сказал командир корабля. - Мы должны были доложить на землю о том, что у нас ЧП. Связались с Москвой и нам приказали совершить срочную посадку в Казани. Там к нашему прибытию должны будут соответствующим образом подготовиться.
- Соответствующим, это как? Не пальнут ли часом по нам из зенитно-ракетного комплекса, чтобы разом решить все проблемы: имеющиеся и предполагаемые. Знаете, у страха глаза велики.
Похоже, такая простенькая мысль не приходила командиру в голову. Он сильно побледнел.
- Сколько аэродромов в Казани, способных принять наш самолет? поинтересовался Михнев.
- Два.
- Заходите не на тот, куда вам велели наземники, а на другой.
- Да как же можно! - попытался возмутиться первый пилот.
- Быстро и сейчас же! - резко отозвался Виктор. - Надеюсь, вам жить не надоело! Если надоело, то я отстраняю вас и назначаю на ваше место второго пилота!
Для большей вескости он достал из-за пояса "Берету" и помахал ею в воздухе. Командир скривился, словно проглотил что-то горькое. Потом махнул рукой и сказал устало: