— Вы не в восторге от своего назначения, Натали? — спросил Александр, жестом дозволяя ей пройти к его столу, когда Наташа через адъютанта передала просьбу об аудиенции. — Судя по вашему милому личику, вы раздражены и настроены сверх меры решительно.
Я не в восторге от того, что принесло мне это назначение, — холодно ответила она.
— А чего вы ожидали?
— Разного, но только не того, чтобы каждый день видеть страдания горячо любящего сердца.
— О чем вы говорите? — нахмурился Александр.
— Вы прекрасно знаете, о чем! Я почитала Вас за благородного человека…
— Вы пытаетесь меня оскорбить?
— Я пытаюсь воззвать к Вашей душе, в которой, смею надеяться, еще сохранились понятия о добре и зле.
— Ваша искренность делает вам честь, но не объясняет вашего поведения.
— А как Вы объясняете Ваше поведение? Зачем Вы терзаете бедную Марию своим невниманием? Вы, кто еще недавно осыпал ее страстными письмами, Вы, кто внушил ей надежду на любовь, Вы, кто позволил ей думать, что она избрана Вами в невесты!
— А для кого вы это спрашиваете, Натали, для себя или для императрицы?
— Позвольте, Ваше высочество!
— Не позволю! Вы смеете упрекать меня, а сами выполняете при Марии поручение моей матушки. Возможно, когда я пригласил принцессу в Петербург, мною двигали не самые благородные порывы, но теперь же мои действия продиктованы лишь одним — желанием оградить наши отношения с Марией от посторонних глаз.
Наташа вздрогнула, она догадалась, откуда цесаревич знает о поручении императрицы. Тень Нарышкиной, казалось, витала надо всем, что касалось наследника. Но обвинение Александра было несправедливо, за все дни, проведенные подле принцессы, Наташа не унизила себя доносом, вызвав неодобрение государыни. Между ними даже состоялся краткий разговор — Наташа просила принять ее отставку с должности камер-фрейлины. Александра в который раз вынуждена была признать благородство ее характера и простила Репниной отказ в сотрудничестве. Наказывать за честность было не в обычаях императрицы. Но об этом вездесущая Нарышкина Александру, разумеется, доложить «забыла».
— Ваше высочество, я всегда была честна с Вами, — тихо сказала Наташа после паузы. — И мне жаль, что Вы позволили себе усомниться в этом.
— Да, прямота — свойство для фрейлины опасное, но ведь за это я вас и уважал. Впрочем, люди меняются…
— Но не я! И сейчас я прошу не за себя. Мне больно видеть, как принцесса страдает. Она всей душой желает стать Вашим другом и следовать за Вами в горе и радости. И если Вы передумали жениться на ней, то прошу Вас — найдите в себе силы и объяснитесь с принцессой. Ее чувства заслуживают уважения.
— Не передумал ли я жениться? Кто вам сказал?
— Но она лишена вашего общества!
Такова жизнь монаршей семьи. Пусть принцесса привыкает к тому, что в дальнейшем я буду погружен в дела государственной важности и не всегда смогу потакать ее капризам. Что же касается нашего с нею брака, то я не переменю своего решения по этому поводу. Свадьба состоится.
— Но разве перед этим Вы не должны лучше узнать свою невесту?
— Вот уж не думал, что ближайшая подруга Ольги будет толкать меня в объятия другой женщины.
— Вы не можете обвинять меня в предательстве. Вы сами сказали, что изгнали Ольгу из своего сердца.
— Натали, вы же знаете, у меня не было другого выбора!
— Выбор всегда есть, и Вы сделали его, Ваше высочество. Я знаю, Ольга больше всего хотела бы, чтобы Вы были счастливы. Она не сможет жить спокойно, зная, что Вы разрушаете свою жизнь. Начните все сначала, с чистого листа — женитесь на Марии и смотрите в будущее.
— Вы удивительная девушка, Натали! — Александр подошел к ней и поцеловал ее руку. — Я обещаю вам, что сегодня же навещу принцессу. А вы обещайте мне, что впредь будете нашим ангелом-хранителем.
— Обещаю, Ваше высочество, — Наташа мягко высвободила ладонь из жаркого рукопожатия Александра и, поклонившись, собралась было уйти, но Александр остановил ее.
— Дорогая княжна, вы поистине проявили чудеса благородства, и я не имею права дольше укрывать тот сюрприз, что готовил для вас эти дни.
Александр подошел к двери в комнату, где обычно ждали его приказов порученцы, и жестом подозвал кого! то к себе. И когда тот, с кем вполголоса говорил цесаревич, вошел в кабинет, Наташа ахнула и едва не лишилась чувств. Рядом с Александром стоял князь Андрей Долгорукий.
— Наташа! — Андрей тут же бросился к ней и заключил ее в объятья.
— Не буду вам мешать, — прикусив губу, вежливо сказал Александр.
— Ваше высочество! — Наташа мягко отстранила Андрея и повернулась к цесаревичу. — Как мне благодарить Вас?
Благодарите Государыню. Это она сдалась под натиском моих каждодневных просьб и убедила императора вернуть князя ко двору. Мы хотели сделать вам сюрприз и обставить его возвращение официально и более торжественно, но, впрочем, вижу, вы и так потрясены.
— О, да! — воскликнула Наташа.
— Этого вполне достаточно, я удовлетворен. Что же, думаю, вам есть, о чем поговорить. В моем кабинете вас никто не услышит.
— Разве это возможно при дворе, Ваше высочество? — улыбнулась Наташа.
— Не спорьте со мной, мадемуазель. Эти стены привыкли к придворным интригам, скандалам и склокам. Им давно пора узнать, что есть еще и просто влюбленные люди, говорящие на своем, счастливом языке. А вы, князь, будьте смелее — вам выпала честь полюбить ту, что всегда восхищала меня своим острым умом и благородством души. Я ценю ее дружбу и искренне желаю вам счастья. — Александр сухо поклонился и вышел, оставив Наташу и Андрея наедине.
— Что ты на меня так смотришь? — настороженно спросил Андрей, решившийся первым нарушить молчание, воцарившееся в кабинете.
— Я была уверена, что ты ко мне охладел, — грустно сказала Наташа. — Хотя, мне кажется, я не давала к этому повода, да и времени, проведенного в разлуке, прошло совсем немного. По крайней мере для того, чтобы разлюбить. Ведь ты все еще любишь меня?
— Конечно! Я ни на минуту не переставал любить тебя! Просто… я был очень занят в поместье…
— Ах, да! Как Лиза?.. Она нашлась?
— Слава Богу, все в порядке! Теперь она дома — приходит в себя после лесного приключения.
— Как же глупо, — я приревновала тебя к этой крепостной… — Наташа подняла голову, пытаясь заглянуть Андрею в глаза. — Я только сейчас понимаю, что ты просто переживал за Лизу. Мне очень стыдно, что я в тебе усомнилась.
— Это я виноват — заставил тебя беспокоиться, долго не писал. Еще так холодно принял. Но ты же сможешь простить меня?
— Ты ни в чем не виноват передо мной.
— Нет-нет! — Андрей заговорил горячо, даже слишком горячо, показалось Наташе. — Я тебя недостоин. И готов вымаливать твое прощение!
— Я уже простила. Я была несправедлива к тебе. Разве что… — Наташа пристально посмотрела на Андрея, — есть что-то, о чем я не знаю? О чем ты не сказал мне? Ты что-то скрываешь?
— Похоже, кто-то снова хочет поссориться? — с натянутой улыбкой спросил Андрей. — Я ничего не скрываю…
— Знаешь, там, в имении, вдруг почудилось, что я тебе совсем чужая. Меня охватил ужас, я подумала, а если это правда? И вот сейчас я смотрю на тебя и думаю… а если это правда?
— Наташа, перестань! Я тебя люблю! И никого не люблю, кроме тебя.
— Тогда докажите это, князь! — Наташа подставила лицо для поцелуя, но ответа не дождалась. — Что с тобой?
— Прости, — смущенным тоном сказал Андрей, — как-то неудобно целоваться в кабинете наследника.
— Он обещал, что нам никто не помешает. Ты не веришь высочайшему слову?
— Верю, верю, — Андрей, наконец, решился. Он обнял Наташу и поцеловал нежно, почти по-братски.
Наташа вздохнула и повернулась уйти.
— Ты остаешься в столице или вернешься в имение? — тихо спросила она у двери.
— Признаюсь, что вызов ко двору — для меня полнейший сюрприз. Я жду разъяснений о дальнейшей судьбе от Его высочества.
— Ты будешь ждать его возвращения?
Андрей кивнул. Наташа грустно улыбнулась и взялась за ручку двери. Андрей в сердцах сжал кулаки, он был готов разрыдаться.
— Наташа! — бросился он к ней. — Ты чудная, необыкновенная, я недостоин тебя!
— Андрей! Что ты, что ты?! — смутилась Наташа, глядя, как он торопливо покрывает поцелуями ее руки.
— Ты не понимаешь! Мне придется полжизни потратить на то, чтобы хоть бы немного приблизиться к тому Андрею, который живет лишь в твоем воображении. Боюсь, что к тому времени я уже стану беспомощным и старым.
— Андрюша, ничто не помешает мне любить тебя!
— Княжна, я прошу, я умоляю вас, окажите мне честь, станьте моей женой, — выдохнул Андрей, опускаясь перед Наташей на одно колено и склоняя голову.
Наташа растерялась. Все эти перепады настроения и перемены в решениях надрывали ей сердце. Больше всего на свете она ждала этих слов, но сейчас она не могла понять, был ли это минутный порыв или Андрей наконец дал волю своим подлинным чувствам.
— Андрей, ты — умный, честный, благородный. Я могла только мечтать о таком счастье — стать твоей спутницей жизни.
— Значит, ты согласна?
— Согласна? Конечно, я счастлива!
— Значит, мы будем вместе, и что бы ни случилось, это не сможет более разлучить или поссорить нас?
— Андрей, ты говоришь загадками.
— Нет, просто я хочу убедиться, что ты меня правильно понимаешь.
— Разве можно как-то иначе понимать предложение руки и сердца?
— Нет, но…
— Милый, я буду с тобой и в горе, и радости. Пока смерть не разлучит нас, — Наташа легким движением наклонила голову Андрея и поцеловала его в лоб.
В этот момент дверь в кабинет распахнулась, вернулся Александр.
— Такой поцелуй для жениха и невесты слишком скромный, — с легкой усмешкой заметил он.
— Простите, Ваше высочество, мне уже пора, — Наташа светящимся от счастья взглядом еще раз обратилась к Андрею и поспешила выйти.
— Прошу прощения, Ваше высочество, я не хотел…
— Вы не хотели? Это более чем удивительно. Даже не представляю себе, как можно не желать поцелуя от такой прекрасной особы, как фрейлина Репнина.
— Я…
— Бросьте, князь. Я сам содействовал вашему приезду. Ваша невеста — неоценимый человек при дворе, и меня заботит ее будущее. Итак, вы помирились?
— Да.
— Вы говорите об этом таким трагическим тоном, как будто примирение произошло помимо вашей воли.
— Отчасти.
— Что это значит, сударь?
— Вы сами сказали, что отказать такой девушке, как княжна, невозможно.
— Хотите убедить меня, что это она сделала вам предложение?
— Нет, но она была так страдальчески прекрасна, что я попросил ее стать моей женой. И теперь сожалею об этом…
— Да вы с ума сошли, князь! Вы свободны, вы можете жениться на той единственной женщине, которую любите, и быть счастливым до конца жизни…
— К сожалению, в моей жизни не все так просто.
— Вы… любите другую? Вы могли увлечься кем-то, когда рядом с вами такая девушка, как Натали?
— Я могу приказать себе не слушать своего сердца, но как приказать самому сердцу?
Александр отступил от Андрея, с недоумением и ужасом глядя на него. Потом он подошел к окну и замер в раздумье.
— Ваше высочество… — осмелился прервать его молчание Андрей.
— Я думаю, Натали имеет право знать правду. Я бы не хотел, чтобы вы унижали ее неверностью, князь.
— Это приказ?
— Дружеский совет, который вам наверняка не нужен. Но полагаю, вы и сами знаете, как поступить…
Наташа вернулась в покои принцессы окрыленная. Мария сразу заметила счастливую перемену в ее настроении и тут же бросилась расспрашивать.
— Что случилось? Вы вся прямо светитесь, Натали? — по-французски спросила принцесса свою фрейлину, уже успевшую за эти дни стать ей верной подругой.
— Мой жених, князь Андрей, только что сделал мне предложение, — тоже по-французски отвечала Наташа.
— Но вы сказали, он живет в имении?
— Андрея вызвали ко двору, и первым делом мы объяснились. Его высочество способствовал нам в этом.
— Его высочество? Александр Николаевич? — Мария побледнела. — Он оказывает вам услугу в сердечных делах, а обо мне даже и не вспоминает! Натали, скажите мне правду — в его жизни есть другая женщина?
— Я не знаю цесаревича настолько близко.
— Вы поклялись быть со мною честной, каким бы горьким не оказалось истинное положение вещей. И потому я настаиваю, не скрывайте от меня ничего!
Ваше высочество, принцесса, — Наташа открыто улыбнулась ей. — Смею Вас уверить, что только Вы способны сегодня занять место в душе и сердце цесаревича.
— Но почему же тогда Он не подает мне об этом никакого знака? Или это и есть проявление загадочной русской души?
— Увы! Предсказать повороты русского ума невозможно. Даже я сегодня во время встречи с князем Андреем была уверена, что еще минута — и мы расстанемся навсегда, чтобы уже более никогда не встречаться. И что же? Через миг он бросается передо мной на колени и предлагает стать его женой.
— Как это романтично! — прослезилась принцесса Мария.
— Поверьте мне, цесаревич откроется Вам, но и Вы не должны терять времени даром. Вы должны увлечь его своим чувством.
— Но разве я не писала Ему прежде, разве Он не получал моих писем и не отвечал мне?
Любовь на расстоянии — вот, что подогревало ваши отношения. Так станьте же для Него снова загадкой и тайной, которую цесаревич как мужчина стремился бы разгадать. Вы сделали то, о чем я Вас давеча попросила?
— О, да! — принцесса поднялась с кушетки и быстро достала из ломберного столика письмо, спрятанное среди дамских безделушек — вееров, заколок и бантов. — Вот, я писала всю ночь. А потом долго еще не могла заснуть — все волновалась, правильно ли я поступаю?
— Покажите! — Наташа решительно взяла из рук „принцессы лист бумаги и принялась читать написанное. — Так-так…
Пока Наташа читала, Мария стояла рядом, закрыв уши. Она очень стеснялась своих слов, рожденных тем чувством, о котором не кричат, и которое обычно избегает публичности. И наверное, если бы вдруг ей пришло в голову, что кто-то смог прочитать ее письма к Александру из Дармштадта, Мария умерла бы на месте от ужаса и унижения. Она была чрезвычайно щепетильна, и Наташе стоило огромного труда убедить ее вновь обратиться к цесаревичу, даже анонимно.
Заметив, что Наташа остановилась, Мария отняла ладони от головы и с интересом и ожиданием посмотрела на свою фрейлину.
— Ваше высочество, — только и могла выдохнуть Наташа, — это замечательное письмо!
— Вы со мной не откровенны, Натали, — потупилась принцесса.
— Напротив, я откровенно восхищаюсь Вами, Вашим слогом и поэтическим даром. Цесаревич не устоит перед этим чувством. Уверяю Вас, принцесса, что после этих строк Он тут же бросится отвечать своей романтической незнакомке. — Но нам вряд ли удастся сохранить тайну — Александру Николаевичу знаком мой почерк.
— Я перепишу это письмо и оставлю в хорошо известном ему тайнике.
— Не знаю, не знаю, я не уверена, — засомневалась Мария и протянула руку, чтобы забрать стихотворение.
— Доверьтесь мне, Ваше высочество, — Наташа поспешила спрятать за спину руку, державшую листок. — Я успела изучить характер Его высочества, не может Он не ответить.
— Иногда мне кажется, что вы ближе к цесаревичу, чем я. Хотя я затем и приглашена, чтобы стать Его невестой, — задумчиво произнесла Мария.
— Ваше высочество, наверное, шутит? — почему-то вздрогнула Наташа, тут же вспомнив памятный ей взгляд Александра и странные, ревнивые интонации, промелькнувшие в его голосе, когда он застал их с Андреем целующимися в своем кабинете.
— А вы уверены, что Александр Николаевич видит в вас только друга и фрейлину его будущей невесты?
— Вполне, — поспешила с ответом Наташа. — И речь не обо мне. Давайте больше не будем ничего обсуждать. Я сейчас же перепишу письмо и положу его в тайник.
— А как же цесаревич узнает об оставленном для него послании? Или он регулярно наведывается к нему за письмами от других своих поклонниц?
— Я сообщу Ему об этом…
— И тогда Он догадается, что письмо от меня?
— Тоже анонимно, через слугу.
— О, Россия! Секреты, секреты… К чему все это? Любовь — очень честное чувство.
— Мужчины никогда не взрослеют, Мари. И поэтому им просто необходимы правила игры, особенно в любви. Я сама уже не раз убеждалась в этом.
— И все же забываете о них, когда дело касается вас самой?
Ваша проницательность смущает меня, — призналась Наташа, — но Вы правы, принцесса. Я по всей видимости из тех докторов, которые не способны излечить самих себя. Но что касается пациентов… Будьте спокойны, у нас все получится. Ваши стихи не оставят равнодушным никого, а тем более Его высочество, Он ведь и сам не чужд поэзии и художествам. Вот увидите, Его ответ тоже будет рифмованным.
— Вы меня убедили — садитесь, пишите, — Мария жестом пригласила Наташу присесть к столику. — Я не стану вам мешать. Я пойду и помолюсь за вас.
— И за успех нашего предприятия, — улыбнулась Наташа.
— Заговора! — шутливо поправила ее принцесса. — И не вставайте провожать меня, вам ведь надо сосредоточиться, не правда ли?
Наташа кивнула. Мария неслышно ушла, осторожно закрыв за собой дверь. А ее поверенная в сердечных делах тут же принялась переписывать сочиненное Марией стихотворение, стараясь придать своему почерку большую, чем обычно, выразительность и изящество. Закончив, она не стала объявляться принцессе, поспешив к известному ей и Александру «почтовому ящику»…
Мария бесконечно была благодарна Репниной за столь усердное содействие. Принцессе всегда не хватало именно этого, дружеского энергичного участия и твердой руки. С детства она была обречена на одиночество, испытывая оскорбительное давление со стороны троих братьев-принцев, которые сам факт ее рождения посчитали несмываемым позором всего семейства Людвига Гессенского. Ведь ни для кого не было секретом, что их царственные родители, охладев друг к другу, жили давно порознь. Появление дочери на свет стало причиной бесконечных пересудов в королевских дворах Европы.
Ее настоящим отцом был, как говорили, барон де Граней, швейцарец французского происхождения, ранее служивший шталмейстером при дворе великого герцога. Официально этот факт признан не был, и Людвиг II милостиво согласился дать единственной дочери своей супруги родовое имя Гессен-Дармштадтская. Но с объявленной принцессой почти не общался, а сама она практически все время жила в замке Югенгейм, где ее воспитывала гувернантка. Ее мать, принцесса Баденская Вильгельмина-Луиза, приходившаяся родной сестрой Елизавете Алексеевне — супруге Александра I, большего для дочери сделать не могла, и поэтому Марию ждали весьма печальные перспективы, среди которых безбрачие было самой закономерной.
На что могла надеяться юная принцесса, презираемая близкими родственниками и осмеянная знатью европейских дворов? Мария никогда не отличалась хорошим здоровьем, от рождения у нее были слабые сердце и легкие, и доктора настоятельно советовали ей поменьше волноваться и соблюдать уединение, которое превратилось почти в затворничество, когда два года назад удаленная от двора своего супруга умерла ее мать, принцесса Баденская.
Встреча с Александром стала ее счастливым случаем. Наследник русского престола, уставший от бесконечных приемов и смотрин у немецких родственников, детального знакомства с семьей Людвига II и не помышлял. Поездка в оперу, где он впервые увидел Марию, была им тоже не запланирована, просто Александр успел хорошо отдохнуть и выспаться, а к вечеру им овладела тяга к перемещениям. А потом… потом он уже ничего не помнил, кроме печального и такого глубокого взгляда огромных голубых глаз принцессы Марии. Весенний воздух и звездная теплая ночь сыграли свою шутку с поэтичным Александром — он влюбился. Но хуже было то, что влюбилась и сама принцесса Мария.
Фраза Александра «я женюсь только на ней», сказанная им тогда же своим адъютантам и позже повторенная в письме к матери, немедленно послужила тому, что Мария стала объектом еще большего числа насмешек и оскорблений. Стали говорить, что влюбчивый Александр, дабы не обижать никого из своих прекрасных обожательниц и поклонниц, выбрал в супруги самую невзрачную, и в дальнейшем Марию ждет печальная участь принцессы Баденской. Злые языки утверждали, что Марии будет отведена роль вдохновенной музы почтовой переписки, в то время как постель и сердце будущего российского императора займут другие, более соблазнительные и приятные внешне особы.
Читая письма Александра из России, из поездок по Европе, Мария невольно находила в них подтверждение этим предположениям, которые разрывали ее и без того больное сердце. Отвергнутая всеми, она научилась скрытности и терпению, но даже самый несчастный и обездоленный разве может прожить хотя бы без капельки надежды? Мария надеялась и молилась — и дома в Дармштадте, собираясь в далекую и холодную Россию, и по пути в Санкт-Петербург, всем своим хрупким телом ощущая на себе прелести российского бездорожья, и при дворе, с колес попав под обстрел недобрых взглядов и острых на язычок фрейлин.
Двор российского императора среди других европейских собраний знати считался самым блестящим, пышным и великосветским. Роскошь Зимнего дворца не шла ни в какое сравнение с замками немецких королей и принцев, а количество его обитателей и гостей на балах и приемах поражало кого угодно. Мария была не просто потрясена — раздавлена мощью и великолепием, которому, казалось, не было предела. Но самым тяжелым испытанием для и без того не уверенной в себе девушки стала откровенность и бесцеремонность, с которыми разглядывалась и обсуждалась ее особа каждодневно.
Чего только не довелось услышать о себе Марии в первые же часы пребывания в Зимнем! А заметное равнодушие Александра только подзадоривало придворных дам, давая поводы для их бесстыдных реплик и подчас жестоких выходок в адрес принцессы Дармштадтской. Атмосфера сгущалась при немом попустительстве императрицы, Мария ловила на себе ее строгие оценивающие взгляды, становясь еще более стеснительной и уязвимой.
Все в ней вызывало раздражение: и ее кротость, и ее строгость, и ее ошибки в русском. Ночи напролет Мария проводила в слезах. Лишь фрейлина Репнина проявила сострадание и сочувствие к ее участи. Да еще воспитатель Александра, Жуковский. Камеристка Хильде да патер Иоахим — не в счет, они свои, а ей надлежало завоевать сердца и души русских аристократов!
Для начала необходимо было вернуть расположение Александра, который вежливо сопровождал ее на балах, но при любой возможности манкировал своими обязанностями кавалера. А их разговоры обычно сводились к малозначащим шуткам, на которые наследник был большой мастер. Например, мог походя бросить Марии, заметив слезы в ее глазах: «Не стоит подмывать фундамент Зимнего дворца слезами, Петербург и так построен на воде!» Или открыто упрекнуть будущую русскую императрицу в незнании географии: «Самара — это не пустыня, Мари, это большой город в вашем будущем Отечестве! Пора уже научиться мыслить масштабами великой империи, а не маленького городка, объявившего себя государством!»
А вчерашнему балу в Михайловском дворце он присвоил звание «бала неуклюжести после того, как Мария, которой он показывал переходы в мазурке, поскользнулась (у принцессы закружилась голова!) и опрокинула на себя вазон со свежими цветами. Положение как всегда спасла верная Репнина, она закрыла собою принцессу от наставленных на нее лорнетов придворных…
— Терпи, дитя мое, — тихим голосом отвечал Марии патер Иоахим. — Тебя ждет великое будущее. Ты перенесла немалые страдания, и лишь Господь может знать, сколько их еще ждет в твоей жизни. Но думай так, что число их безмерно, и лишь когда закончатся они, ты сможешь понять, что Господь даровал тебе лучшую из судеб, и поблагодаришь Его от всего сердца.
— Разве я ропщу? Разве голос мой не слаб от рождения?
— Роптать — не значит кричать. Не уставай смирять гордыню свою.
— Иногда мне кажется, что гордости-то у меня совсем и не осталось!
— Ничто не уходит, не будучи заменено другим. Отказываясь от гордыни, обретаешь мужество.
— А если и мужество оставит меня?
— Тогда ты увидишь свет. Мария вздохнула. Она решила не говорить духовнику, что позволила Наташе вмешаться в ее отношения с Александром. Она не могла никому признаться в том, что готова на все ради него.
Когда Мария вернулась в свою комнату, ее навестила императрица. Александра Федоровна источала любезность и заботу. И желая угодить ей, Мария заговорила с государыней по-русски. Императрица разулыбалась и похвалила ее за старание. Она пробыла в покоях принцессы всего несколько минут и ушла, оставив Марию в надежде на свою благосклонность.
Я не в восторге от того, что принесло мне это назначение, — холодно ответила она.
— А чего вы ожидали?
— Разного, но только не того, чтобы каждый день видеть страдания горячо любящего сердца.
— О чем вы говорите? — нахмурился Александр.
— Вы прекрасно знаете, о чем! Я почитала Вас за благородного человека…
— Вы пытаетесь меня оскорбить?
— Я пытаюсь воззвать к Вашей душе, в которой, смею надеяться, еще сохранились понятия о добре и зле.
— Ваша искренность делает вам честь, но не объясняет вашего поведения.
— А как Вы объясняете Ваше поведение? Зачем Вы терзаете бедную Марию своим невниманием? Вы, кто еще недавно осыпал ее страстными письмами, Вы, кто внушил ей надежду на любовь, Вы, кто позволил ей думать, что она избрана Вами в невесты!
— А для кого вы это спрашиваете, Натали, для себя или для императрицы?
— Позвольте, Ваше высочество!
— Не позволю! Вы смеете упрекать меня, а сами выполняете при Марии поручение моей матушки. Возможно, когда я пригласил принцессу в Петербург, мною двигали не самые благородные порывы, но теперь же мои действия продиктованы лишь одним — желанием оградить наши отношения с Марией от посторонних глаз.
Наташа вздрогнула, она догадалась, откуда цесаревич знает о поручении императрицы. Тень Нарышкиной, казалось, витала надо всем, что касалось наследника. Но обвинение Александра было несправедливо, за все дни, проведенные подле принцессы, Наташа не унизила себя доносом, вызвав неодобрение государыни. Между ними даже состоялся краткий разговор — Наташа просила принять ее отставку с должности камер-фрейлины. Александра в который раз вынуждена была признать благородство ее характера и простила Репниной отказ в сотрудничестве. Наказывать за честность было не в обычаях императрицы. Но об этом вездесущая Нарышкина Александру, разумеется, доложить «забыла».
— Ваше высочество, я всегда была честна с Вами, — тихо сказала Наташа после паузы. — И мне жаль, что Вы позволили себе усомниться в этом.
— Да, прямота — свойство для фрейлины опасное, но ведь за это я вас и уважал. Впрочем, люди меняются…
— Но не я! И сейчас я прошу не за себя. Мне больно видеть, как принцесса страдает. Она всей душой желает стать Вашим другом и следовать за Вами в горе и радости. И если Вы передумали жениться на ней, то прошу Вас — найдите в себе силы и объяснитесь с принцессой. Ее чувства заслуживают уважения.
— Не передумал ли я жениться? Кто вам сказал?
— Но она лишена вашего общества!
Такова жизнь монаршей семьи. Пусть принцесса привыкает к тому, что в дальнейшем я буду погружен в дела государственной важности и не всегда смогу потакать ее капризам. Что же касается нашего с нею брака, то я не переменю своего решения по этому поводу. Свадьба состоится.
— Но разве перед этим Вы не должны лучше узнать свою невесту?
— Вот уж не думал, что ближайшая подруга Ольги будет толкать меня в объятия другой женщины.
— Вы не можете обвинять меня в предательстве. Вы сами сказали, что изгнали Ольгу из своего сердца.
— Натали, вы же знаете, у меня не было другого выбора!
— Выбор всегда есть, и Вы сделали его, Ваше высочество. Я знаю, Ольга больше всего хотела бы, чтобы Вы были счастливы. Она не сможет жить спокойно, зная, что Вы разрушаете свою жизнь. Начните все сначала, с чистого листа — женитесь на Марии и смотрите в будущее.
— Вы удивительная девушка, Натали! — Александр подошел к ней и поцеловал ее руку. — Я обещаю вам, что сегодня же навещу принцессу. А вы обещайте мне, что впредь будете нашим ангелом-хранителем.
— Обещаю, Ваше высочество, — Наташа мягко высвободила ладонь из жаркого рукопожатия Александра и, поклонившись, собралась было уйти, но Александр остановил ее.
— Дорогая княжна, вы поистине проявили чудеса благородства, и я не имею права дольше укрывать тот сюрприз, что готовил для вас эти дни.
Александр подошел к двери в комнату, где обычно ждали его приказов порученцы, и жестом подозвал кого! то к себе. И когда тот, с кем вполголоса говорил цесаревич, вошел в кабинет, Наташа ахнула и едва не лишилась чувств. Рядом с Александром стоял князь Андрей Долгорукий.
— Наташа! — Андрей тут же бросился к ней и заключил ее в объятья.
— Не буду вам мешать, — прикусив губу, вежливо сказал Александр.
— Ваше высочество! — Наташа мягко отстранила Андрея и повернулась к цесаревичу. — Как мне благодарить Вас?
Благодарите Государыню. Это она сдалась под натиском моих каждодневных просьб и убедила императора вернуть князя ко двору. Мы хотели сделать вам сюрприз и обставить его возвращение официально и более торжественно, но, впрочем, вижу, вы и так потрясены.
— О, да! — воскликнула Наташа.
— Этого вполне достаточно, я удовлетворен. Что же, думаю, вам есть, о чем поговорить. В моем кабинете вас никто не услышит.
— Разве это возможно при дворе, Ваше высочество? — улыбнулась Наташа.
— Не спорьте со мной, мадемуазель. Эти стены привыкли к придворным интригам, скандалам и склокам. Им давно пора узнать, что есть еще и просто влюбленные люди, говорящие на своем, счастливом языке. А вы, князь, будьте смелее — вам выпала честь полюбить ту, что всегда восхищала меня своим острым умом и благородством души. Я ценю ее дружбу и искренне желаю вам счастья. — Александр сухо поклонился и вышел, оставив Наташу и Андрея наедине.
— Что ты на меня так смотришь? — настороженно спросил Андрей, решившийся первым нарушить молчание, воцарившееся в кабинете.
— Я была уверена, что ты ко мне охладел, — грустно сказала Наташа. — Хотя, мне кажется, я не давала к этому повода, да и времени, проведенного в разлуке, прошло совсем немного. По крайней мере для того, чтобы разлюбить. Ведь ты все еще любишь меня?
— Конечно! Я ни на минуту не переставал любить тебя! Просто… я был очень занят в поместье…
— Ах, да! Как Лиза?.. Она нашлась?
— Слава Богу, все в порядке! Теперь она дома — приходит в себя после лесного приключения.
— Как же глупо, — я приревновала тебя к этой крепостной… — Наташа подняла голову, пытаясь заглянуть Андрею в глаза. — Я только сейчас понимаю, что ты просто переживал за Лизу. Мне очень стыдно, что я в тебе усомнилась.
— Это я виноват — заставил тебя беспокоиться, долго не писал. Еще так холодно принял. Но ты же сможешь простить меня?
— Ты ни в чем не виноват передо мной.
— Нет-нет! — Андрей заговорил горячо, даже слишком горячо, показалось Наташе. — Я тебя недостоин. И готов вымаливать твое прощение!
— Я уже простила. Я была несправедлива к тебе. Разве что… — Наташа пристально посмотрела на Андрея, — есть что-то, о чем я не знаю? О чем ты не сказал мне? Ты что-то скрываешь?
— Похоже, кто-то снова хочет поссориться? — с натянутой улыбкой спросил Андрей. — Я ничего не скрываю…
— Знаешь, там, в имении, вдруг почудилось, что я тебе совсем чужая. Меня охватил ужас, я подумала, а если это правда? И вот сейчас я смотрю на тебя и думаю… а если это правда?
— Наташа, перестань! Я тебя люблю! И никого не люблю, кроме тебя.
— Тогда докажите это, князь! — Наташа подставила лицо для поцелуя, но ответа не дождалась. — Что с тобой?
— Прости, — смущенным тоном сказал Андрей, — как-то неудобно целоваться в кабинете наследника.
— Он обещал, что нам никто не помешает. Ты не веришь высочайшему слову?
— Верю, верю, — Андрей, наконец, решился. Он обнял Наташу и поцеловал нежно, почти по-братски.
Наташа вздохнула и повернулась уйти.
— Ты остаешься в столице или вернешься в имение? — тихо спросила она у двери.
— Признаюсь, что вызов ко двору — для меня полнейший сюрприз. Я жду разъяснений о дальнейшей судьбе от Его высочества.
— Ты будешь ждать его возвращения?
Андрей кивнул. Наташа грустно улыбнулась и взялась за ручку двери. Андрей в сердцах сжал кулаки, он был готов разрыдаться.
— Наташа! — бросился он к ней. — Ты чудная, необыкновенная, я недостоин тебя!
— Андрей! Что ты, что ты?! — смутилась Наташа, глядя, как он торопливо покрывает поцелуями ее руки.
— Ты не понимаешь! Мне придется полжизни потратить на то, чтобы хоть бы немного приблизиться к тому Андрею, который живет лишь в твоем воображении. Боюсь, что к тому времени я уже стану беспомощным и старым.
— Андрюша, ничто не помешает мне любить тебя!
— Княжна, я прошу, я умоляю вас, окажите мне честь, станьте моей женой, — выдохнул Андрей, опускаясь перед Наташей на одно колено и склоняя голову.
Наташа растерялась. Все эти перепады настроения и перемены в решениях надрывали ей сердце. Больше всего на свете она ждала этих слов, но сейчас она не могла понять, был ли это минутный порыв или Андрей наконец дал волю своим подлинным чувствам.
— Андрей, ты — умный, честный, благородный. Я могла только мечтать о таком счастье — стать твоей спутницей жизни.
— Значит, ты согласна?
— Согласна? Конечно, я счастлива!
— Значит, мы будем вместе, и что бы ни случилось, это не сможет более разлучить или поссорить нас?
— Андрей, ты говоришь загадками.
— Нет, просто я хочу убедиться, что ты меня правильно понимаешь.
— Разве можно как-то иначе понимать предложение руки и сердца?
— Нет, но…
— Милый, я буду с тобой и в горе, и радости. Пока смерть не разлучит нас, — Наташа легким движением наклонила голову Андрея и поцеловала его в лоб.
В этот момент дверь в кабинет распахнулась, вернулся Александр.
— Такой поцелуй для жениха и невесты слишком скромный, — с легкой усмешкой заметил он.
— Простите, Ваше высочество, мне уже пора, — Наташа светящимся от счастья взглядом еще раз обратилась к Андрею и поспешила выйти.
— Прошу прощения, Ваше высочество, я не хотел…
— Вы не хотели? Это более чем удивительно. Даже не представляю себе, как можно не желать поцелуя от такой прекрасной особы, как фрейлина Репнина.
— Я…
— Бросьте, князь. Я сам содействовал вашему приезду. Ваша невеста — неоценимый человек при дворе, и меня заботит ее будущее. Итак, вы помирились?
— Да.
— Вы говорите об этом таким трагическим тоном, как будто примирение произошло помимо вашей воли.
— Отчасти.
— Что это значит, сударь?
— Вы сами сказали, что отказать такой девушке, как княжна, невозможно.
— Хотите убедить меня, что это она сделала вам предложение?
— Нет, но она была так страдальчески прекрасна, что я попросил ее стать моей женой. И теперь сожалею об этом…
— Да вы с ума сошли, князь! Вы свободны, вы можете жениться на той единственной женщине, которую любите, и быть счастливым до конца жизни…
— К сожалению, в моей жизни не все так просто.
— Вы… любите другую? Вы могли увлечься кем-то, когда рядом с вами такая девушка, как Натали?
— Я могу приказать себе не слушать своего сердца, но как приказать самому сердцу?
Александр отступил от Андрея, с недоумением и ужасом глядя на него. Потом он подошел к окну и замер в раздумье.
— Ваше высочество… — осмелился прервать его молчание Андрей.
— Я думаю, Натали имеет право знать правду. Я бы не хотел, чтобы вы унижали ее неверностью, князь.
— Это приказ?
— Дружеский совет, который вам наверняка не нужен. Но полагаю, вы и сами знаете, как поступить…
Наташа вернулась в покои принцессы окрыленная. Мария сразу заметила счастливую перемену в ее настроении и тут же бросилась расспрашивать.
— Что случилось? Вы вся прямо светитесь, Натали? — по-французски спросила принцесса свою фрейлину, уже успевшую за эти дни стать ей верной подругой.
— Мой жених, князь Андрей, только что сделал мне предложение, — тоже по-французски отвечала Наташа.
— Но вы сказали, он живет в имении?
— Андрея вызвали ко двору, и первым делом мы объяснились. Его высочество способствовал нам в этом.
— Его высочество? Александр Николаевич? — Мария побледнела. — Он оказывает вам услугу в сердечных делах, а обо мне даже и не вспоминает! Натали, скажите мне правду — в его жизни есть другая женщина?
— Я не знаю цесаревича настолько близко.
— Вы поклялись быть со мною честной, каким бы горьким не оказалось истинное положение вещей. И потому я настаиваю, не скрывайте от меня ничего!
Ваше высочество, принцесса, — Наташа открыто улыбнулась ей. — Смею Вас уверить, что только Вы способны сегодня занять место в душе и сердце цесаревича.
— Но почему же тогда Он не подает мне об этом никакого знака? Или это и есть проявление загадочной русской души?
— Увы! Предсказать повороты русского ума невозможно. Даже я сегодня во время встречи с князем Андреем была уверена, что еще минута — и мы расстанемся навсегда, чтобы уже более никогда не встречаться. И что же? Через миг он бросается передо мной на колени и предлагает стать его женой.
— Как это романтично! — прослезилась принцесса Мария.
— Поверьте мне, цесаревич откроется Вам, но и Вы не должны терять времени даром. Вы должны увлечь его своим чувством.
— Но разве я не писала Ему прежде, разве Он не получал моих писем и не отвечал мне?
Любовь на расстоянии — вот, что подогревало ваши отношения. Так станьте же для Него снова загадкой и тайной, которую цесаревич как мужчина стремился бы разгадать. Вы сделали то, о чем я Вас давеча попросила?
— О, да! — принцесса поднялась с кушетки и быстро достала из ломберного столика письмо, спрятанное среди дамских безделушек — вееров, заколок и бантов. — Вот, я писала всю ночь. А потом долго еще не могла заснуть — все волновалась, правильно ли я поступаю?
— Покажите! — Наташа решительно взяла из рук „принцессы лист бумаги и принялась читать написанное. — Так-так…
Святой любви волшебный сон
Наколдовал твой взор случайно,
И сладкозвучными речами,
И волоокими очами
Увлек меня в пучину волн,
Где боле нет шумов и песен,
Где нет цветов и трав в полесьях,
А есть лишь взгляд очей чудесных,
Которыми колдует он!
Пока Наташа читала, Мария стояла рядом, закрыв уши. Она очень стеснялась своих слов, рожденных тем чувством, о котором не кричат, и которое обычно избегает публичности. И наверное, если бы вдруг ей пришло в голову, что кто-то смог прочитать ее письма к Александру из Дармштадта, Мария умерла бы на месте от ужаса и унижения. Она была чрезвычайно щепетильна, и Наташе стоило огромного труда убедить ее вновь обратиться к цесаревичу, даже анонимно.
Заметив, что Наташа остановилась, Мария отняла ладони от головы и с интересом и ожиданием посмотрела на свою фрейлину.
— Ваше высочество, — только и могла выдохнуть Наташа, — это замечательное письмо!
— Вы со мной не откровенны, Натали, — потупилась принцесса.
— Напротив, я откровенно восхищаюсь Вами, Вашим слогом и поэтическим даром. Цесаревич не устоит перед этим чувством. Уверяю Вас, принцесса, что после этих строк Он тут же бросится отвечать своей романтической незнакомке. — Но нам вряд ли удастся сохранить тайну — Александру Николаевичу знаком мой почерк.
— Я перепишу это письмо и оставлю в хорошо известном ему тайнике.
— Не знаю, не знаю, я не уверена, — засомневалась Мария и протянула руку, чтобы забрать стихотворение.
— Доверьтесь мне, Ваше высочество, — Наташа поспешила спрятать за спину руку, державшую листок. — Я успела изучить характер Его высочества, не может Он не ответить.
— Иногда мне кажется, что вы ближе к цесаревичу, чем я. Хотя я затем и приглашена, чтобы стать Его невестой, — задумчиво произнесла Мария.
— Ваше высочество, наверное, шутит? — почему-то вздрогнула Наташа, тут же вспомнив памятный ей взгляд Александра и странные, ревнивые интонации, промелькнувшие в его голосе, когда он застал их с Андреем целующимися в своем кабинете.
— А вы уверены, что Александр Николаевич видит в вас только друга и фрейлину его будущей невесты?
— Вполне, — поспешила с ответом Наташа. — И речь не обо мне. Давайте больше не будем ничего обсуждать. Я сейчас же перепишу письмо и положу его в тайник.
— А как же цесаревич узнает об оставленном для него послании? Или он регулярно наведывается к нему за письмами от других своих поклонниц?
— Я сообщу Ему об этом…
— И тогда Он догадается, что письмо от меня?
— Тоже анонимно, через слугу.
— О, Россия! Секреты, секреты… К чему все это? Любовь — очень честное чувство.
— Мужчины никогда не взрослеют, Мари. И поэтому им просто необходимы правила игры, особенно в любви. Я сама уже не раз убеждалась в этом.
— И все же забываете о них, когда дело касается вас самой?
Ваша проницательность смущает меня, — призналась Наташа, — но Вы правы, принцесса. Я по всей видимости из тех докторов, которые не способны излечить самих себя. Но что касается пациентов… Будьте спокойны, у нас все получится. Ваши стихи не оставят равнодушным никого, а тем более Его высочество, Он ведь и сам не чужд поэзии и художествам. Вот увидите, Его ответ тоже будет рифмованным.
— Вы меня убедили — садитесь, пишите, — Мария жестом пригласила Наташу присесть к столику. — Я не стану вам мешать. Я пойду и помолюсь за вас.
— И за успех нашего предприятия, — улыбнулась Наташа.
— Заговора! — шутливо поправила ее принцесса. — И не вставайте провожать меня, вам ведь надо сосредоточиться, не правда ли?
Наташа кивнула. Мария неслышно ушла, осторожно закрыв за собой дверь. А ее поверенная в сердечных делах тут же принялась переписывать сочиненное Марией стихотворение, стараясь придать своему почерку большую, чем обычно, выразительность и изящество. Закончив, она не стала объявляться принцессе, поспешив к известному ей и Александру «почтовому ящику»…
Мария бесконечно была благодарна Репниной за столь усердное содействие. Принцессе всегда не хватало именно этого, дружеского энергичного участия и твердой руки. С детства она была обречена на одиночество, испытывая оскорбительное давление со стороны троих братьев-принцев, которые сам факт ее рождения посчитали несмываемым позором всего семейства Людвига Гессенского. Ведь ни для кого не было секретом, что их царственные родители, охладев друг к другу, жили давно порознь. Появление дочери на свет стало причиной бесконечных пересудов в королевских дворах Европы.
Ее настоящим отцом был, как говорили, барон де Граней, швейцарец французского происхождения, ранее служивший шталмейстером при дворе великого герцога. Официально этот факт признан не был, и Людвиг II милостиво согласился дать единственной дочери своей супруги родовое имя Гессен-Дармштадтская. Но с объявленной принцессой почти не общался, а сама она практически все время жила в замке Югенгейм, где ее воспитывала гувернантка. Ее мать, принцесса Баденская Вильгельмина-Луиза, приходившаяся родной сестрой Елизавете Алексеевне — супруге Александра I, большего для дочери сделать не могла, и поэтому Марию ждали весьма печальные перспективы, среди которых безбрачие было самой закономерной.
На что могла надеяться юная принцесса, презираемая близкими родственниками и осмеянная знатью европейских дворов? Мария никогда не отличалась хорошим здоровьем, от рождения у нее были слабые сердце и легкие, и доктора настоятельно советовали ей поменьше волноваться и соблюдать уединение, которое превратилось почти в затворничество, когда два года назад удаленная от двора своего супруга умерла ее мать, принцесса Баденская.
Встреча с Александром стала ее счастливым случаем. Наследник русского престола, уставший от бесконечных приемов и смотрин у немецких родственников, детального знакомства с семьей Людвига II и не помышлял. Поездка в оперу, где он впервые увидел Марию, была им тоже не запланирована, просто Александр успел хорошо отдохнуть и выспаться, а к вечеру им овладела тяга к перемещениям. А потом… потом он уже ничего не помнил, кроме печального и такого глубокого взгляда огромных голубых глаз принцессы Марии. Весенний воздух и звездная теплая ночь сыграли свою шутку с поэтичным Александром — он влюбился. Но хуже было то, что влюбилась и сама принцесса Мария.
Фраза Александра «я женюсь только на ней», сказанная им тогда же своим адъютантам и позже повторенная в письме к матери, немедленно послужила тому, что Мария стала объектом еще большего числа насмешек и оскорблений. Стали говорить, что влюбчивый Александр, дабы не обижать никого из своих прекрасных обожательниц и поклонниц, выбрал в супруги самую невзрачную, и в дальнейшем Марию ждет печальная участь принцессы Баденской. Злые языки утверждали, что Марии будет отведена роль вдохновенной музы почтовой переписки, в то время как постель и сердце будущего российского императора займут другие, более соблазнительные и приятные внешне особы.
Читая письма Александра из России, из поездок по Европе, Мария невольно находила в них подтверждение этим предположениям, которые разрывали ее и без того больное сердце. Отвергнутая всеми, она научилась скрытности и терпению, но даже самый несчастный и обездоленный разве может прожить хотя бы без капельки надежды? Мария надеялась и молилась — и дома в Дармштадте, собираясь в далекую и холодную Россию, и по пути в Санкт-Петербург, всем своим хрупким телом ощущая на себе прелести российского бездорожья, и при дворе, с колес попав под обстрел недобрых взглядов и острых на язычок фрейлин.
Двор российского императора среди других европейских собраний знати считался самым блестящим, пышным и великосветским. Роскошь Зимнего дворца не шла ни в какое сравнение с замками немецких королей и принцев, а количество его обитателей и гостей на балах и приемах поражало кого угодно. Мария была не просто потрясена — раздавлена мощью и великолепием, которому, казалось, не было предела. Но самым тяжелым испытанием для и без того не уверенной в себе девушки стала откровенность и бесцеремонность, с которыми разглядывалась и обсуждалась ее особа каждодневно.
Чего только не довелось услышать о себе Марии в первые же часы пребывания в Зимнем! А заметное равнодушие Александра только подзадоривало придворных дам, давая поводы для их бесстыдных реплик и подчас жестоких выходок в адрес принцессы Дармштадтской. Атмосфера сгущалась при немом попустительстве императрицы, Мария ловила на себе ее строгие оценивающие взгляды, становясь еще более стеснительной и уязвимой.
Все в ней вызывало раздражение: и ее кротость, и ее строгость, и ее ошибки в русском. Ночи напролет Мария проводила в слезах. Лишь фрейлина Репнина проявила сострадание и сочувствие к ее участи. Да еще воспитатель Александра, Жуковский. Камеристка Хильде да патер Иоахим — не в счет, они свои, а ей надлежало завоевать сердца и души русских аристократов!
Для начала необходимо было вернуть расположение Александра, который вежливо сопровождал ее на балах, но при любой возможности манкировал своими обязанностями кавалера. А их разговоры обычно сводились к малозначащим шуткам, на которые наследник был большой мастер. Например, мог походя бросить Марии, заметив слезы в ее глазах: «Не стоит подмывать фундамент Зимнего дворца слезами, Петербург и так построен на воде!» Или открыто упрекнуть будущую русскую императрицу в незнании географии: «Самара — это не пустыня, Мари, это большой город в вашем будущем Отечестве! Пора уже научиться мыслить масштабами великой империи, а не маленького городка, объявившего себя государством!»
А вчерашнему балу в Михайловском дворце он присвоил звание «бала неуклюжести после того, как Мария, которой он показывал переходы в мазурке, поскользнулась (у принцессы закружилась голова!) и опрокинула на себя вазон со свежими цветами. Положение как всегда спасла верная Репнина, она закрыла собою принцессу от наставленных на нее лорнетов придворных…
«Отче наш! Всеблагий и всемогущий, Ты свидетель моей стойкости, Ты источник и учитель ее. Мои страдания Тебе ведомы — укрепи душу мою, чтобы могла она насладиться зрением света Твоего в конце тернистого пути. Возложи длань свою на чело мое, дабы могла узреть предначертанное и во имя оного восстать после мук…»
— Терпи, дитя мое, — тихим голосом отвечал Марии патер Иоахим. — Тебя ждет великое будущее. Ты перенесла немалые страдания, и лишь Господь может знать, сколько их еще ждет в твоей жизни. Но думай так, что число их безмерно, и лишь когда закончатся они, ты сможешь понять, что Господь даровал тебе лучшую из судеб, и поблагодаришь Его от всего сердца.
— Разве я ропщу? Разве голос мой не слаб от рождения?
— Роптать — не значит кричать. Не уставай смирять гордыню свою.
— Иногда мне кажется, что гордости-то у меня совсем и не осталось!
— Ничто не уходит, не будучи заменено другим. Отказываясь от гордыни, обретаешь мужество.
— А если и мужество оставит меня?
— Тогда ты увидишь свет. Мария вздохнула. Она решила не говорить духовнику, что позволила Наташе вмешаться в ее отношения с Александром. Она не могла никому признаться в том, что готова на все ради него.
Когда Мария вернулась в свою комнату, ее навестила императрица. Александра Федоровна источала любезность и заботу. И желая угодить ей, Мария заговорила с государыней по-русски. Императрица разулыбалась и похвалила ее за старание. Она пробыла в покоях принцессы всего несколько минут и ушла, оставив Марию в надежде на свою благосклонность.