Страница:
Бетти, помахивая огненной палкой, жестами дала понять европейцам, что другой мужчина, который пойдет показать источник, ее брат. У него еще менее выступающая задняя часть, еще прямее спина и еще длиннее и тоньше кости, чем у других мужчин, его глаза глубоко посажены в глазницы - это хорошая защита от солнца; кроме того, у него на теле много белых полос, за что Старик назвал его Призраком. Третьего аборигена Аллен назвал по имени главного палача Порт-Джексона - Джон-Порка, - его задача следить за женщинами, и он непрестанно командует ими. Тропа, по которой они идут, используется зверями как путь к водопою. Задача женщин отыскивать пищу здесь, среди листьев и колючек. Если они не выполняют указаний Джона-Порки достаточно расторопно, он толкает их, бранит и шлепает ладонью. Трое белых людей получают наглядное представление, что вряд ли в кругу аборигенов приятно быть женщиной: с ними, несомненно, обращаются жестоко, они должны нянчить и кормить детей, собирать топливо, искать пищу, готовить обед и носить тяжелые грузы во время переходов.
Джон-Порка - очевидно, важная персона в маленьком обществе: он находит пищу и отвечает за то, чтобы у людей плоского камня ее было достаточно. Если наступает неурожай или засуха, когда водоемы и источники пересыхают, это означает, что предки мстят нынешним членам племени и от них можно откупиться лишь тем, что искатель пищи жертвует свою жизнь или уходит от группы, что также означает смерть в одиночестве. Он связующее звено между живыми и мертвыми, и потому он проводит самую торжественную официальную церемонию в жизни племени, когда мальчик и девочка принимаются в круг взрослых при наступлении половой зрелости. Для мальчика это происходит путем различных обрядов, так или иначе связанных с ощущением боли. Мужчина должен вытерпеть физическую боль, в противном случае он не приживется в этом мире. На руку мальчика кладется раскаленное докрасна дерево, и если он выдержит это небольшое испытание, не потеряв сознание, значит, ему можно носить украшение в носу. Его отец или дядя дарят ему небольшую кость казуара; Джон-Порка бурит дырку в его носовом хряще так, чтобы через нее можно было продеть кость и носить ее в знак того, что он стал взрослым. Один или несколько передних зубов у него изымаются: сначала их расшатывают у десен острой палочкой или костью, а затем выбивают камнем. Теперь вступают в действие трещотки. Мальчика изолируют от матери, братьев и сестер на много дней, и, пока стоит невообразимый треск, люди племени пребывают в экстазе, мальчику затыкают рот кляпом, чтобы он не мог кричать, бросают его на землю и совершают обряд обрезания. После операции он получает свое первое копье. У некоторых племен также расщепляется мочеточник. Возможно, здесь речь идет о примитивной форме контроля в условиях, когда недостаточно пищи, чтобы прокормить больше определенного количества людей. Во время полового акта сперма выводится на землю и оплодотворения не происходит [35].
Еще более жесток обряд посвящения девочек. Когда у девушек начинают развиваться груди, их смазывают жиром или маслом, и старшие женщины поют, чтобы они выросли. При первой менструации девушке делают надрезы на коже в виде символа племени. Кроме того, нередко удаляют один-два сустава на нескольких пальцах. С этой целью перевязывают палец лентой, и поступление крови прекращается. Все это происходит под песни и пляски. У племен, живущих на побережье моря, есть обычай, когда женщины заходят по пояс в воду и там танцуют и толпятся при лунном свете. Затем на берегу разжигают костер, огонь забрасывают мокрыми водорослями, на которые кладут молодую девушку, пока она вся не прокоптится. Джон-Порка лишает ее девственности с помощью пальца или острого камня. Возможно, "люди плоского камня" пришли к своему кобонгу-камню, чтобы совершить именно такой обряд копчения девушки, но из-за присутствия европейцев им пришлось отложить эту процедуру.
Из леса женщины возвращаются с личинками крупного ночного мотылька (witchetty grub), которые, видимо, считаются особым лакомством. Сопляк дает знак устроить небольшой отдых. Бетти подбегает с огненной палкой, в течение очень короткого времени костер разожжен и быстро образуются угли, на которых поджаривают больших черных личинок. Сопляк подает знак рукой "Будьте добры отведать угощение!" Так, во всяком случае, "ботаники" понимают его жесты.
"Я, право, не знаю. Вам хочется попробовать, друзья?" - спрашивает Аллен своих спутников.
"Ты должен это сделать, Старик, иначе ты оскорбишь Сопляка и Джона-Порку, - высказывается Нат, - а мы рискуем получить копье в спину".
С величайшей осторожностью Аллен пробует личинки ночного мотылька. "Это никогда не станет моим любимым кушаньем", - решает он.
Джеймс Кокс находит, что они по вкусу больше всего напоминают залежавшийся сыр. "Однако мы теперь научились это есть, - говорит он, - и может настать день, когда мы будем рады, если найдем этих личинок".
На небольшом удалении от опушки деревья становятся выше, и начинается девственный эвкалиптовый лес. Здесь протекает ручей с чистой водой, где трое европейцев наполняют флягу. Но когда они показывают, что хотят вернуться к баркасу на берегу, их останавливают "люди плоского камня". Джеймс Кокс жестами пытается объяснить им, что они должны доставить питьевую воду своим товарищам и снова прийти сюда, чтобы еще раз наполнить флягу. Аборигены, по-видимому, не понимают их, и, когда Кокс сдержанно, но решительно отстраняет Джона-Порку с тропы, показывая, что у него серьезные намерения, он получает сильный удар по плечу и вынужден отступить на два шага назад. Абориген хватает копье, прислоненное к дереву, и направляет его острие в Кокса на расстоянии менее метра от его груди.
"Успокойся! Успокойся!" - Кокс говорит это, вероятно, главным образом для самого себя, но оба его товарища понимают, что тут ничего нельзя поделать.
"Они отделили нас от наших товарищей, чтобы убить здесь, где у нас нет ружья", - говорит Нат.
"Откуда им знать, как используют ружье?" - таково мнение Аллена.
"Может, пока они ничего нам не сделают, но я думаю, они хотели разделить нас. Теперь, когда им это удалось, они пойдут назад к баркасу и покажут жестами, что мы в затруднительном положении, чтобы заманить еще некоторых товарищей с собой к источнику. И что случится? Ведь их тоже убьют".
Два других спутника видят, что Нат почти готов расплакаться от страха. Он дрожит всем телом.
"Я обещаю тебе, что с нами ничего не произойдет, - говорит Аллен. Наверняка, держу с тобой пари на чашку джина, что они что-то ожидают, может знахаря, и, пока он не придет, они не вернутся к берегу. Джон-Порка плохо воспитан и поэтому грозит нам. Однако в его поведении нет ничего плохого". И Старик посылает искателю пищи улыбку, обнажая те немногие зубы, которые у него еще остались во рту.
Кокс и Аллен усаживаются спинами к дереву, и спокойная обстановка, по-видимому, восстанавливается. Аборигены отставляют свои копья в сторону. Так проходит много часов, прежде чем что-то происходит. Джеймс первый слышит звук - невообразимо жалобный крик, чем-то напоминающий жужжание гигантской пчелы и иногда прерываемый криками.
Кокс отлично знает, что это такое. "Это трещотки, - рассказывает он. Через мгновение они появятся, и это знак, что произойдет какая-то церемония".
"Они нас убьют", - причитает Нат.
Они не успевают даже немного подумать над причиной неприятного звука, как из леса выходят более двадцати аборигенов. Четыре человека размахивают в воздухе двумя огромными палками, привязанными к концам двух веревок, и от этого происходит жужжащий звук. Другие мужчины дуют в длинные бамбуковые трубочки, издающие отрывистые жалобные звуки. У всех мужчин тела раскрашены глиной и красной охрой в виде зигзагообразных полос, идущих с головы до пят. В носах воткнуты кости, у некоторых на груди татуировка. Все совершенно нагие. Кроме копий, которые каждый несет в правой руке, они вооружены также метательными дубинками - вумера. Это короткая палка, в которую вставляется копье [36].
"Люди плоского камня" бегут им навстречу и разговаривают с ними, время от времени показывая на европейцев. По мнению Кокса, они принимают европейцев за сверхъестественные существа, может за своих предков, которые должны присутствовать на готовящейся церемонии. "Большой камень там, на берегу у баркаса, наверное, их святыня, - говорит он, - и теперь нам придется идти во главе толпы через лес обратно к камню. Мы должны вроде бы защищать их от злых духов".
"А что произойдет, когда мы придем к камню? - хочется узнать Нату. Как, по-твоему, они нас убьют?"
Жестами и потоком непонятных слов вождь пытается объяснить белым людям, что они должны возглавить шествие по тропе обратно к берегу. Прошла бульшая часть дня, но никто из людей у баркаса не знал, что происходит с их товарищами у источника. Вдруг они появляются в сопровождении толпы вооруженных раскрашенных аборигенов.
"Нам надо удирать отсюда как можно быстрее, - говорит Кокс Моржу. Фляга наполнена питьевой водой, жаль, что "Надежду" не подготовили к отходу, но боюсь, что в головы варавара что-нибудь взбредет и обрушится на нас".
Внезапно начинается движение воздуха, ветер дует прямо к берегу. "Баркас может опрокинуться, если мы попытаемся развернуть его теперь против волн. Нам надо подождать, пока ветер стихнет или переменит направление", предлагает Шкипер.
Мэри тоже боится и прижимает к себе детей, в то время как трещотки непрестанно жужжат и бамбуковые трубочки кашляют и стонут. Аборигены чуть ли не впадают в истерический экстаз. Мужчины танцуют вокруг камня-кобонга и отгоняют женщин и детей. Сопляк и Джон-Порка вместе с другими вооруженными воинами направляются вниз к костру и баркасу и хотят схватить Мэри и детей, которые плачут от страха.
"Может, надо выстрелить из ружья?" - сквозь шум кричит Вил Джеймсу Коксу.
Взгляды беглецов обращены к Коксу. "Нет, это бесполезно, - говорит он, - если аборигены хотят схватить нас и убить. Учтите, что мы находимся совсем рядом с ними и они слишком возбуждены, чтобы ружейный выстрел удержал их от их намерения. Кроме того, мы не можем очень быстро уплыть в море из-за прибоя и ветра".
Морж не думает, что аборигены перейдут в нападение. Вот они отогнали своих женщин и теперь хотят, чтобы Мэри с детьми тоже ушла дальше вниз к берегу. Он оглядывает множество воинов, собравшихся вокруг камня. "Здесь, очевидно, состоится какое-то мумбо-юмбо, на котором женщинам нельзя присутствовать, но в котором они хотят, чтобы мы, белые, приняли участие. Я считаю, что они действительно нас принимают за своих предков. Единственная наша надежда выпутаться из этой истории живыми - это сохранить хорошую мину при плохой игре и удрать к морю, как только представится случай".
"А когда это будет, Морж?"
"О, если бы я был настоящим моржом, возможно, я бы больше разбирался в погоде. Однако я надеюсь, что это будет рано утром. Кажется, ветер здесь обычно стихает в утренние часы".
Мэри, Шарлотта и маленький Эмануэль отходят вместе с туземными женщинами, Вильямом Брайентом, Натаниэлом Лилли и Сэмюэлом Бёрдом довольно далеко вниз к берегу. Там, где скалы подступают почти к самому морю, они устанавливают парусину для защиты от сильного ветра. Теперь проблема воды решена, да и еды достаточно. Мэри поет колыбельную песню своим детям. Вил собирает плавник для костра, одна из аборигенок разжигает его своей огненной палкой. Они теперь так далеко от плоского камня, что лишь слабо доносятся звуки трещоток. В маленьком котелке, который они захватили с собой, Мэри заваривает листья сарсапарильи для сладкого чая, который дают пить детям перед сном.
Когда они засыпают, Мэри снова приготовляет котелок сладкого чая и вдруг заливается горьким плачем. "Мы никогда не выберемся отсюда живыми, всхлипывает она. - Я буду виновна в гибели моих детей. Надо было оставаться в Порт-Джексоне! Это все моя вина".
Она не успевает бросить лист сарсапарильи в котелок, как Вильям осторожно берет ее за руку. "Посмотри на этот лист, Мэри, - говорит он. Возьми его и сохрани на память. Через некоторое время ты вспомнишь этот момент. Может быть, все, что происходит сейчас, мало приятно. Но мы переживем. "Индейцы" не желают нам ничего плохого. Если бы это было так, они бы не позволили нам приблизиться к этому месту. Мы еще найдем рай, ты и я. Прошу тебя, сохрани этот листок на память".
4
Вокруг камня несколько мужчин начали дуть в свои полые трубки, дидвериду - бамбуковые стебли, которые издают жалобные мелодии, и начинается танец. Белых людей приглашают посмотреть и принять участие в нем. Впрочем, хотя они держатся более или менее настороженно, в поведении аборигенов не заметно никакой враждебности, скорее воцаряется радостная торжественность, которая мало-помалу действует на Аллена. В сумерках "люди плоского камня" разжигают большой костер перед кобонгом, и танцы начинаются по-настоящему. Мужчины пробегают боком, не держась за руки. Между камнем и костром утрамбовывают песок и издают звуки, сильно напоминающие урчание. При этом они размахивают копьями, которые держат в правой руке. Другие машут в воздухе деревянными палками, и трещотки не умолкают.
Затем следуют другие танцы. В одном из них, более степенного характера, участники сгибают спины, сдвигают вместе колени и небольшими прыжками, очевидно чтобы походить на кенгуру, передвигаются вокруг костра. Вильям Аллен первым из белых людей поднимается с песка и входит в круг, чтобы принять участие в прыжках кенгуру. Его присутствие в ряду танцоров принимается с визгами и воплем удовлетворения; два трубача подбегают к нему и играют на бамбуковых трубочках.
Всю ночь напролет продолжаются танцы под звуки трещоток. Совсем под утро появляется Сэм. "Ветер настолько стих, что Вильям спрашивает, не пора ли спускать баркас на воду и трогаться с места".
Морж держит военный совет с товарищами.
"Мне кажется, будет очень трудно ускользнуть от них, пока танец не кончится, - говорит Кокс, - но если ты считаешь, Морж, что надо вывести баркас через прибой теперь, значит, надо попытаться это сделать".
В этой бухте уровень моря сильно колеблется во время прилива и отлива. На рассвете речные воды дальше всего текут к морю. Поэтому предлагается такой план: Вил, Нат и Сэм, возможно, вместе с Мэри в полной тишине незаметно должны подтащить баркас к воде, загрузить продукты, воду и вещи на борт и поместить детей в надежном месте, где копья аборигенов не могут достать их. Когда все будет готово, но ни секундой раньше, Вил должен прийти к камню с ружьем и прикрыть отход своих товарищей к берегу. Ему надо удержать индейцев на расстоянии, в то время как мужчины сталкивают судно сквозь прибой и гребут от берега. Удачное осуществление этого замысла возможно, если аборигенов испугает ружейный выстрел.
Они уходят готовить судно к отходу, в то время как их товарищи продолжают танцевать с аборигенами, которые как будто ни о чем не подозревают. Большинство из них находится в состоянии, близком к опьянению, и все же никто из "ботаников" не видел, чтобы они пили или жевали что-либо вызывающее опьянение. В их глазах - удивительный блеск, словно они пребывают в отдаленном мире, и только их тела чисто автоматически выполняют движения.
Немногим более чем через час, совсем незадолго перед рассветом, из темноты выступает Вильям Брайент с ружьем в руке.
"У нас все готово, друзья, - сообщает он. - Теперь только бы все прошло удачно".
"Ботаники" медленно выбираются из ряда танцующих, чтобы отправиться вниз к баркасу. "Люди плоского камня" погружены в танец, их копья подняты высоко в воздух, головы откинуты назад и испускаются крики, которые завершаются долгим пронзительным воплем. Тем временем Джеймс Кокс и его друзья успевают довольно далеко отойти от камня и костра, пока танцующие не замечают, что они убегают. Джон-Порка внезапно останавливается посреди танца и указывает на "ботаников", которые уже находятся около баркаса. Между ними и танцующими стоит Вильям Брайент с ружьем.
Начинается жуткий гвалт, трубки испускают жалобные мелодии, трещотки визжат, жужжат и скрипят. Сквозь эту массу звуков прорывается варварский воинственный призыв, который понятен без всякого перевода. И как одна большая волна, они движутся вниз, к баркасу.
Пока еще сумрачно, хотя слабый луч света появляется в восточной части горизонта. Вил поднимает ружье и направляет ствол к ногам передовых воинов, устремляющихся к нему с копьями наготове. Он нажимает на курок, и громкий раскатистый звук выстрела заглушает шум, поднятый аборигенами. Однако вряд ли только из-за ружейного выстрела они останавливаются как вкопанные. В тот же момент, когда раздался выстрел, луч света молниеносно озарил лицо Вила и пуля вспахала песок перед ними. В результате аборигены разбежались во все стороны.
Они застывают словно колонны в песке; почти не раздаются звуки из их примитивных инструментов и усталых глоток. Над морем кричат птицы, снова слышится ленивый рокот волн, набегающих к берегу. Мужчины снова выводят лодку довольно далеко в воду и садятся за весла. В это время Вил бредет от берега, и Мэри затаскивает его на борт.
На суше неподвижно, как черные статуи, стоят "люди плоского камня" и не предпринимают никаких попыток гнаться за "Надеждой", которая медленно скользит сквозь полосу прибоя навстречу новому дню.
Глава 8
Побег обнаруживают в Порт-Джексоне. - Два солдата убегают в лес. Губернатор Филлип запрашивает сведения о Морже. - Губернаторский катер "Александрина" снаряжается в погоню за беглецами. - Лейтенант Брэдли находит остатки лагерной стоянки на берегу залива Порт-Стивенс.
1
Уже на следующее утро после того, как "Надежда" с 11 беглецами покинула Рыбачью бухту, в Порт-Джексоне забили тревогу.
Один из двух мертвецки пьяных солдат проснулся на заре и обнаружил труп Бетти у входа в хижину. Долго он пытался разбудить своего товарища, и, когда это наконец удалось, он был вне себя от ужаса по поводу происшедшего и не мог произнести ни слова. Отнюдь не смерть Бетти привела его в такое состояние, а ужасный факт, что его Смуглая Бесс [мушкет] украдена.
Товарищ ищет свой мушкет повсюду в хижине и вокруг нее, но он тоже исчез. Так оба солдата начинают понимать, что готовился побег. Они выходят из хижины и спускаются к берегу. Баркас, который обычно стоит привязанный в маленькой бухте, исчез.
"Куда, к черту, делся Джеффри? - Старший из них, рядовой Хью Джонс, почесывает голову. - Я плохо помню: разве не Джеффри приглашал нас к Бетти?"
Его товарищ не отвечает на вопрос. "Ты застрелил Бетти, - говорит он через мгновение приглушенным голосом. - Ты встал и убил ее".
"Я? Нет, это ты застрелил ее".
Постепенно они приходят к заключению, что это беглецы украли ружье и убили Бетти. Джеффри Милстон, очевидно, поспешно удрал. Возможно, самое правильное будет найти его, прежде чем предпринять что-то иное. Но в то же мгновение раздается звук, который им слишком хорошо известен: утренний подъем. Через полчаса будет построение на смотровой площадке, а у них нет возможности добраться туда к положенному сроку.
"Я хорошо знаю, что делать, - говорит Хью Джонс, - и надеюсь, что ты поступишь так же благоразумно".
"Что ты сделаешь?"
"Я подаюсь в лес. Может, удастся встретить Черного Цезаря. Я много раз помогал ему, когда он сидел в кандалах. Теперь он может соответственно помочь мне".
"Каким образом ты будешь жить среди "индейцев" без ружья, Хью? Пройдет немного дней, и они покончат с тобой".
"А что ты будешь делать, могу я спросить? Если ты объявишься в лагере, ты уверен, что стоит получить, может, пятьдесят ударов, а затем быть повешенным? Лучше пойдем со мной. Двое всегда сильнее одного".
"Без оружия это самоубийство".
Хью решает идти в лес один, и, когда он уже на пути к опушке леса, товарищ нагоняет его.
Впоследствии никто не видел этих солдат. Черный Цезарь время от времени по ночам появляется у друзей в Парраматте, но никогда ничего не рассказывает о том, что к нему примкнули два солдата. Через два года исчезает и Цезарь.
Джеффри Милстон просыпается и слышит, как горнисты призывают к подъему. Ему удается заблаговременно достичь лагеря и принять участие в построении. Когда побег обнаруживают, выясняется, что беглецы захватили баркас, распространяется слух, что два пропавших солдата тоже находятся на его борту, но при осмотре хижины Вильяма и Мэри Брайент находят письмо Джеймса Кокса его бывшей приятельнице Саре Янг. Он сообщает, что находится теперь на пути к свободе и перечисляет имена всех беглецов. Хотя Кокс в письме ссылается, что для Сары его побег будет полной неожиданностью, ее вызывают на допрос. Капитан Дэвид Коллинз обвиняет ее в сообщничестве с беглецами.
"Клянусь честью, ваша милость, я ничего не знала о побеге".
Коллинз делает несколько колких замечаний по поводу выражения "клянусь честью", но не дает дальнейший ход делу.
"Значит, ты тоже не знала про убийство Бетти Сандерсон?"
"Нет, ваша милость".
Губернатор Филлип разгневан так же, как и весь офицерский корпус. Полгода назад убежали пять заключенных, теперь девять взрослых и двое детей вздумали уплыть в океан, чтобы избавиться от суровой жизни в каторжной колонии, более двадцати солдат и каторжников убежали в леса и живут там как бродяги. Из письма Джеймса Кокса становится ясно, что они направляются на Тимор, а оттуда попытаются на попутном судне добраться до Отахейте (Таити).
"На Тимор! - Филлип отрывается от своих бумаг и качает головой. - В таком случае эти люди совершенно ненормальные. И на борту женщина с двумя детьми. Если их путешествие продлится много дней, они либо утонут, либо их убьют аборигены. Впрочем, как они намерены управлять судном?"
Коллинз вытирает пот со лба, потому что, хотя осень на носу, день все же очень жаркий. "У них на борту имеется очень опытный моряк, сэр, говорит он, - его зовут Вильям Мортон или Томас Матон".
"Каким образом, Коллинз, у этого человека оказалось два имени?"
"Это странно, сэр, но в судовых документах времен первой флотилии он указан под двумя именами и осужден в разных местах - Мейдстоне и Лондоне. В обоих случаях он осужден на семь лет".
"А что о нем известно?"
"Мы знаем, что он был мичманом в Вест-Индии".
"Человек наверняка получил семь лет каторжных работ не за то, что побывал в другой части света, Коллинз".
"Нет, ваша милость, но он плавал на нерегулярном судне".
"Коротко и ясно, Коллинз. Вы так и скажите, что этот человек был пиратом".
"Вероятно, его не могли осудить за это, сэр, поэтому он и отделался семью годами".
"Да, да, он, должно быть, опытный пират, если без квадранта, навигационной карты и компаса доберется до Тимора. Может, мы будем иметь удовольствие повесить его в Сиднее?"
"Простите, сэр, но я полагаю, что Мортон взял с собой необходимые приборы".
"Откуда он мог их достать?"
"У капитана Детмера Смита с "Ваксамхейда", сэр".
Губернатор вскакивает со стула. "Проклятый алчный голландец! И нам еще пришлось зафрахтовать его "Ваксамхейд"".
В официальных отчетах о побеге, а также о краже баркаса нет ни слова о смерти Бетти, и можно лишь догадываться о причине этого молчания. Нет также упоминаний о побеге двух солдат в девственные леса. Вероятно, капитан Дэвид Коллинз, руководивший поисками в связи с побегом, полагал, что дезертировавшие солдаты убили Бетти, и он скрыл это предположение, чтобы не запятнать чести морской пехоты Нового Южного Уэльса, к которому сам он принадлежит и который и без того пользуется не лучшей репутацией. Может быть, опасаясь того, что еще больше солдат убежит со службы и предпочтет жизнь бродяг, капитан и его начальство не желают никакой огласки сведений о двух убежавших солдатах.
Ознакомившись с отчетами Коллинза и губернатора, которые отправляют в Англию с первым попутным кораблем, адмиралтейство будет просить всех капитанов судов, плавающих в Тихом и Индийском океанах, разыскать этих 11 беглых каторжников и привезти их в кандалах в Европу, чтобы там посадить в тюрьму до очередной высылки в каторжную колонию. Наказание за побег из Сиднея - смертная казнь через повешение.
2
"Они уклонились от справедливой кары и должны быть пойманы. Понимаете меня, господа: их необходимо привезти обратно в Сидней, чтобы осудить и повесить. Если это не удастся осуществить, дисциплину нельзя будет поддержать и колония придет в упадок".
Губернатор Филлип созвал совещание вечером того же дня, когда был обнаружен побег, и выбрал команду, которая должна отыскать баркас из Рыбачьей бухты на собственном катере губернатора. Это судно длиной 12 м и шириной 4 м с гротом и фоком считается быстроходным парусником. Его шкипер Брукмен, прежде служивший на крупных военных кораблях, - опытный мастер судовождения, который участвовал во многих морских научных экспедициях в Тихом океане. Он и его команда получают лейтенанта Брэдли и пятерых морских пехотинцев, и губернатор Филлип приказывает начать поиск дезертиров уже на следующее утро с восходом солнца.
Джон-Порка - очевидно, важная персона в маленьком обществе: он находит пищу и отвечает за то, чтобы у людей плоского камня ее было достаточно. Если наступает неурожай или засуха, когда водоемы и источники пересыхают, это означает, что предки мстят нынешним членам племени и от них можно откупиться лишь тем, что искатель пищи жертвует свою жизнь или уходит от группы, что также означает смерть в одиночестве. Он связующее звено между живыми и мертвыми, и потому он проводит самую торжественную официальную церемонию в жизни племени, когда мальчик и девочка принимаются в круг взрослых при наступлении половой зрелости. Для мальчика это происходит путем различных обрядов, так или иначе связанных с ощущением боли. Мужчина должен вытерпеть физическую боль, в противном случае он не приживется в этом мире. На руку мальчика кладется раскаленное докрасна дерево, и если он выдержит это небольшое испытание, не потеряв сознание, значит, ему можно носить украшение в носу. Его отец или дядя дарят ему небольшую кость казуара; Джон-Порка бурит дырку в его носовом хряще так, чтобы через нее можно было продеть кость и носить ее в знак того, что он стал взрослым. Один или несколько передних зубов у него изымаются: сначала их расшатывают у десен острой палочкой или костью, а затем выбивают камнем. Теперь вступают в действие трещотки. Мальчика изолируют от матери, братьев и сестер на много дней, и, пока стоит невообразимый треск, люди племени пребывают в экстазе, мальчику затыкают рот кляпом, чтобы он не мог кричать, бросают его на землю и совершают обряд обрезания. После операции он получает свое первое копье. У некоторых племен также расщепляется мочеточник. Возможно, здесь речь идет о примитивной форме контроля в условиях, когда недостаточно пищи, чтобы прокормить больше определенного количества людей. Во время полового акта сперма выводится на землю и оплодотворения не происходит [35].
Еще более жесток обряд посвящения девочек. Когда у девушек начинают развиваться груди, их смазывают жиром или маслом, и старшие женщины поют, чтобы они выросли. При первой менструации девушке делают надрезы на коже в виде символа племени. Кроме того, нередко удаляют один-два сустава на нескольких пальцах. С этой целью перевязывают палец лентой, и поступление крови прекращается. Все это происходит под песни и пляски. У племен, живущих на побережье моря, есть обычай, когда женщины заходят по пояс в воду и там танцуют и толпятся при лунном свете. Затем на берегу разжигают костер, огонь забрасывают мокрыми водорослями, на которые кладут молодую девушку, пока она вся не прокоптится. Джон-Порка лишает ее девственности с помощью пальца или острого камня. Возможно, "люди плоского камня" пришли к своему кобонгу-камню, чтобы совершить именно такой обряд копчения девушки, но из-за присутствия европейцев им пришлось отложить эту процедуру.
Из леса женщины возвращаются с личинками крупного ночного мотылька (witchetty grub), которые, видимо, считаются особым лакомством. Сопляк дает знак устроить небольшой отдых. Бетти подбегает с огненной палкой, в течение очень короткого времени костер разожжен и быстро образуются угли, на которых поджаривают больших черных личинок. Сопляк подает знак рукой "Будьте добры отведать угощение!" Так, во всяком случае, "ботаники" понимают его жесты.
"Я, право, не знаю. Вам хочется попробовать, друзья?" - спрашивает Аллен своих спутников.
"Ты должен это сделать, Старик, иначе ты оскорбишь Сопляка и Джона-Порку, - высказывается Нат, - а мы рискуем получить копье в спину".
С величайшей осторожностью Аллен пробует личинки ночного мотылька. "Это никогда не станет моим любимым кушаньем", - решает он.
Джеймс Кокс находит, что они по вкусу больше всего напоминают залежавшийся сыр. "Однако мы теперь научились это есть, - говорит он, - и может настать день, когда мы будем рады, если найдем этих личинок".
На небольшом удалении от опушки деревья становятся выше, и начинается девственный эвкалиптовый лес. Здесь протекает ручей с чистой водой, где трое европейцев наполняют флягу. Но когда они показывают, что хотят вернуться к баркасу на берегу, их останавливают "люди плоского камня". Джеймс Кокс жестами пытается объяснить им, что они должны доставить питьевую воду своим товарищам и снова прийти сюда, чтобы еще раз наполнить флягу. Аборигены, по-видимому, не понимают их, и, когда Кокс сдержанно, но решительно отстраняет Джона-Порку с тропы, показывая, что у него серьезные намерения, он получает сильный удар по плечу и вынужден отступить на два шага назад. Абориген хватает копье, прислоненное к дереву, и направляет его острие в Кокса на расстоянии менее метра от его груди.
"Успокойся! Успокойся!" - Кокс говорит это, вероятно, главным образом для самого себя, но оба его товарища понимают, что тут ничего нельзя поделать.
"Они отделили нас от наших товарищей, чтобы убить здесь, где у нас нет ружья", - говорит Нат.
"Откуда им знать, как используют ружье?" - таково мнение Аллена.
"Может, пока они ничего нам не сделают, но я думаю, они хотели разделить нас. Теперь, когда им это удалось, они пойдут назад к баркасу и покажут жестами, что мы в затруднительном положении, чтобы заманить еще некоторых товарищей с собой к источнику. И что случится? Ведь их тоже убьют".
Два других спутника видят, что Нат почти готов расплакаться от страха. Он дрожит всем телом.
"Я обещаю тебе, что с нами ничего не произойдет, - говорит Аллен. Наверняка, держу с тобой пари на чашку джина, что они что-то ожидают, может знахаря, и, пока он не придет, они не вернутся к берегу. Джон-Порка плохо воспитан и поэтому грозит нам. Однако в его поведении нет ничего плохого". И Старик посылает искателю пищи улыбку, обнажая те немногие зубы, которые у него еще остались во рту.
Кокс и Аллен усаживаются спинами к дереву, и спокойная обстановка, по-видимому, восстанавливается. Аборигены отставляют свои копья в сторону. Так проходит много часов, прежде чем что-то происходит. Джеймс первый слышит звук - невообразимо жалобный крик, чем-то напоминающий жужжание гигантской пчелы и иногда прерываемый криками.
Кокс отлично знает, что это такое. "Это трещотки, - рассказывает он. Через мгновение они появятся, и это знак, что произойдет какая-то церемония".
"Они нас убьют", - причитает Нат.
Они не успевают даже немного подумать над причиной неприятного звука, как из леса выходят более двадцати аборигенов. Четыре человека размахивают в воздухе двумя огромными палками, привязанными к концам двух веревок, и от этого происходит жужжащий звук. Другие мужчины дуют в длинные бамбуковые трубочки, издающие отрывистые жалобные звуки. У всех мужчин тела раскрашены глиной и красной охрой в виде зигзагообразных полос, идущих с головы до пят. В носах воткнуты кости, у некоторых на груди татуировка. Все совершенно нагие. Кроме копий, которые каждый несет в правой руке, они вооружены также метательными дубинками - вумера. Это короткая палка, в которую вставляется копье [36].
"Люди плоского камня" бегут им навстречу и разговаривают с ними, время от времени показывая на европейцев. По мнению Кокса, они принимают европейцев за сверхъестественные существа, может за своих предков, которые должны присутствовать на готовящейся церемонии. "Большой камень там, на берегу у баркаса, наверное, их святыня, - говорит он, - и теперь нам придется идти во главе толпы через лес обратно к камню. Мы должны вроде бы защищать их от злых духов".
"А что произойдет, когда мы придем к камню? - хочется узнать Нату. Как, по-твоему, они нас убьют?"
Жестами и потоком непонятных слов вождь пытается объяснить белым людям, что они должны возглавить шествие по тропе обратно к берегу. Прошла бульшая часть дня, но никто из людей у баркаса не знал, что происходит с их товарищами у источника. Вдруг они появляются в сопровождении толпы вооруженных раскрашенных аборигенов.
"Нам надо удирать отсюда как можно быстрее, - говорит Кокс Моржу. Фляга наполнена питьевой водой, жаль, что "Надежду" не подготовили к отходу, но боюсь, что в головы варавара что-нибудь взбредет и обрушится на нас".
Внезапно начинается движение воздуха, ветер дует прямо к берегу. "Баркас может опрокинуться, если мы попытаемся развернуть его теперь против волн. Нам надо подождать, пока ветер стихнет или переменит направление", предлагает Шкипер.
Мэри тоже боится и прижимает к себе детей, в то время как трещотки непрестанно жужжат и бамбуковые трубочки кашляют и стонут. Аборигены чуть ли не впадают в истерический экстаз. Мужчины танцуют вокруг камня-кобонга и отгоняют женщин и детей. Сопляк и Джон-Порка вместе с другими вооруженными воинами направляются вниз к костру и баркасу и хотят схватить Мэри и детей, которые плачут от страха.
"Может, надо выстрелить из ружья?" - сквозь шум кричит Вил Джеймсу Коксу.
Взгляды беглецов обращены к Коксу. "Нет, это бесполезно, - говорит он, - если аборигены хотят схватить нас и убить. Учтите, что мы находимся совсем рядом с ними и они слишком возбуждены, чтобы ружейный выстрел удержал их от их намерения. Кроме того, мы не можем очень быстро уплыть в море из-за прибоя и ветра".
Морж не думает, что аборигены перейдут в нападение. Вот они отогнали своих женщин и теперь хотят, чтобы Мэри с детьми тоже ушла дальше вниз к берегу. Он оглядывает множество воинов, собравшихся вокруг камня. "Здесь, очевидно, состоится какое-то мумбо-юмбо, на котором женщинам нельзя присутствовать, но в котором они хотят, чтобы мы, белые, приняли участие. Я считаю, что они действительно нас принимают за своих предков. Единственная наша надежда выпутаться из этой истории живыми - это сохранить хорошую мину при плохой игре и удрать к морю, как только представится случай".
"А когда это будет, Морж?"
"О, если бы я был настоящим моржом, возможно, я бы больше разбирался в погоде. Однако я надеюсь, что это будет рано утром. Кажется, ветер здесь обычно стихает в утренние часы".
Мэри, Шарлотта и маленький Эмануэль отходят вместе с туземными женщинами, Вильямом Брайентом, Натаниэлом Лилли и Сэмюэлом Бёрдом довольно далеко вниз к берегу. Там, где скалы подступают почти к самому морю, они устанавливают парусину для защиты от сильного ветра. Теперь проблема воды решена, да и еды достаточно. Мэри поет колыбельную песню своим детям. Вил собирает плавник для костра, одна из аборигенок разжигает его своей огненной палкой. Они теперь так далеко от плоского камня, что лишь слабо доносятся звуки трещоток. В маленьком котелке, который они захватили с собой, Мэри заваривает листья сарсапарильи для сладкого чая, который дают пить детям перед сном.
Когда они засыпают, Мэри снова приготовляет котелок сладкого чая и вдруг заливается горьким плачем. "Мы никогда не выберемся отсюда живыми, всхлипывает она. - Я буду виновна в гибели моих детей. Надо было оставаться в Порт-Джексоне! Это все моя вина".
Она не успевает бросить лист сарсапарильи в котелок, как Вильям осторожно берет ее за руку. "Посмотри на этот лист, Мэри, - говорит он. Возьми его и сохрани на память. Через некоторое время ты вспомнишь этот момент. Может быть, все, что происходит сейчас, мало приятно. Но мы переживем. "Индейцы" не желают нам ничего плохого. Если бы это было так, они бы не позволили нам приблизиться к этому месту. Мы еще найдем рай, ты и я. Прошу тебя, сохрани этот листок на память".
4
Вокруг камня несколько мужчин начали дуть в свои полые трубки, дидвериду - бамбуковые стебли, которые издают жалобные мелодии, и начинается танец. Белых людей приглашают посмотреть и принять участие в нем. Впрочем, хотя они держатся более или менее настороженно, в поведении аборигенов не заметно никакой враждебности, скорее воцаряется радостная торжественность, которая мало-помалу действует на Аллена. В сумерках "люди плоского камня" разжигают большой костер перед кобонгом, и танцы начинаются по-настоящему. Мужчины пробегают боком, не держась за руки. Между камнем и костром утрамбовывают песок и издают звуки, сильно напоминающие урчание. При этом они размахивают копьями, которые держат в правой руке. Другие машут в воздухе деревянными палками, и трещотки не умолкают.
Затем следуют другие танцы. В одном из них, более степенного характера, участники сгибают спины, сдвигают вместе колени и небольшими прыжками, очевидно чтобы походить на кенгуру, передвигаются вокруг костра. Вильям Аллен первым из белых людей поднимается с песка и входит в круг, чтобы принять участие в прыжках кенгуру. Его присутствие в ряду танцоров принимается с визгами и воплем удовлетворения; два трубача подбегают к нему и играют на бамбуковых трубочках.
Всю ночь напролет продолжаются танцы под звуки трещоток. Совсем под утро появляется Сэм. "Ветер настолько стих, что Вильям спрашивает, не пора ли спускать баркас на воду и трогаться с места".
Морж держит военный совет с товарищами.
"Мне кажется, будет очень трудно ускользнуть от них, пока танец не кончится, - говорит Кокс, - но если ты считаешь, Морж, что надо вывести баркас через прибой теперь, значит, надо попытаться это сделать".
В этой бухте уровень моря сильно колеблется во время прилива и отлива. На рассвете речные воды дальше всего текут к морю. Поэтому предлагается такой план: Вил, Нат и Сэм, возможно, вместе с Мэри в полной тишине незаметно должны подтащить баркас к воде, загрузить продукты, воду и вещи на борт и поместить детей в надежном месте, где копья аборигенов не могут достать их. Когда все будет готово, но ни секундой раньше, Вил должен прийти к камню с ружьем и прикрыть отход своих товарищей к берегу. Ему надо удержать индейцев на расстоянии, в то время как мужчины сталкивают судно сквозь прибой и гребут от берега. Удачное осуществление этого замысла возможно, если аборигенов испугает ружейный выстрел.
Они уходят готовить судно к отходу, в то время как их товарищи продолжают танцевать с аборигенами, которые как будто ни о чем не подозревают. Большинство из них находится в состоянии, близком к опьянению, и все же никто из "ботаников" не видел, чтобы они пили или жевали что-либо вызывающее опьянение. В их глазах - удивительный блеск, словно они пребывают в отдаленном мире, и только их тела чисто автоматически выполняют движения.
Немногим более чем через час, совсем незадолго перед рассветом, из темноты выступает Вильям Брайент с ружьем в руке.
"У нас все готово, друзья, - сообщает он. - Теперь только бы все прошло удачно".
"Ботаники" медленно выбираются из ряда танцующих, чтобы отправиться вниз к баркасу. "Люди плоского камня" погружены в танец, их копья подняты высоко в воздух, головы откинуты назад и испускаются крики, которые завершаются долгим пронзительным воплем. Тем временем Джеймс Кокс и его друзья успевают довольно далеко отойти от камня и костра, пока танцующие не замечают, что они убегают. Джон-Порка внезапно останавливается посреди танца и указывает на "ботаников", которые уже находятся около баркаса. Между ними и танцующими стоит Вильям Брайент с ружьем.
Начинается жуткий гвалт, трубки испускают жалобные мелодии, трещотки визжат, жужжат и скрипят. Сквозь эту массу звуков прорывается варварский воинственный призыв, который понятен без всякого перевода. И как одна большая волна, они движутся вниз, к баркасу.
Пока еще сумрачно, хотя слабый луч света появляется в восточной части горизонта. Вил поднимает ружье и направляет ствол к ногам передовых воинов, устремляющихся к нему с копьями наготове. Он нажимает на курок, и громкий раскатистый звук выстрела заглушает шум, поднятый аборигенами. Однако вряд ли только из-за ружейного выстрела они останавливаются как вкопанные. В тот же момент, когда раздался выстрел, луч света молниеносно озарил лицо Вила и пуля вспахала песок перед ними. В результате аборигены разбежались во все стороны.
Они застывают словно колонны в песке; почти не раздаются звуки из их примитивных инструментов и усталых глоток. Над морем кричат птицы, снова слышится ленивый рокот волн, набегающих к берегу. Мужчины снова выводят лодку довольно далеко в воду и садятся за весла. В это время Вил бредет от берега, и Мэри затаскивает его на борт.
На суше неподвижно, как черные статуи, стоят "люди плоского камня" и не предпринимают никаких попыток гнаться за "Надеждой", которая медленно скользит сквозь полосу прибоя навстречу новому дню.
Глава 8
Побег обнаруживают в Порт-Джексоне. - Два солдата убегают в лес. Губернатор Филлип запрашивает сведения о Морже. - Губернаторский катер "Александрина" снаряжается в погоню за беглецами. - Лейтенант Брэдли находит остатки лагерной стоянки на берегу залива Порт-Стивенс.
1
Уже на следующее утро после того, как "Надежда" с 11 беглецами покинула Рыбачью бухту, в Порт-Джексоне забили тревогу.
Один из двух мертвецки пьяных солдат проснулся на заре и обнаружил труп Бетти у входа в хижину. Долго он пытался разбудить своего товарища, и, когда это наконец удалось, он был вне себя от ужаса по поводу происшедшего и не мог произнести ни слова. Отнюдь не смерть Бетти привела его в такое состояние, а ужасный факт, что его Смуглая Бесс [мушкет] украдена.
Товарищ ищет свой мушкет повсюду в хижине и вокруг нее, но он тоже исчез. Так оба солдата начинают понимать, что готовился побег. Они выходят из хижины и спускаются к берегу. Баркас, который обычно стоит привязанный в маленькой бухте, исчез.
"Куда, к черту, делся Джеффри? - Старший из них, рядовой Хью Джонс, почесывает голову. - Я плохо помню: разве не Джеффри приглашал нас к Бетти?"
Его товарищ не отвечает на вопрос. "Ты застрелил Бетти, - говорит он через мгновение приглушенным голосом. - Ты встал и убил ее".
"Я? Нет, это ты застрелил ее".
Постепенно они приходят к заключению, что это беглецы украли ружье и убили Бетти. Джеффри Милстон, очевидно, поспешно удрал. Возможно, самое правильное будет найти его, прежде чем предпринять что-то иное. Но в то же мгновение раздается звук, который им слишком хорошо известен: утренний подъем. Через полчаса будет построение на смотровой площадке, а у них нет возможности добраться туда к положенному сроку.
"Я хорошо знаю, что делать, - говорит Хью Джонс, - и надеюсь, что ты поступишь так же благоразумно".
"Что ты сделаешь?"
"Я подаюсь в лес. Может, удастся встретить Черного Цезаря. Я много раз помогал ему, когда он сидел в кандалах. Теперь он может соответственно помочь мне".
"Каким образом ты будешь жить среди "индейцев" без ружья, Хью? Пройдет немного дней, и они покончат с тобой".
"А что ты будешь делать, могу я спросить? Если ты объявишься в лагере, ты уверен, что стоит получить, может, пятьдесят ударов, а затем быть повешенным? Лучше пойдем со мной. Двое всегда сильнее одного".
"Без оружия это самоубийство".
Хью решает идти в лес один, и, когда он уже на пути к опушке леса, товарищ нагоняет его.
Впоследствии никто не видел этих солдат. Черный Цезарь время от времени по ночам появляется у друзей в Парраматте, но никогда ничего не рассказывает о том, что к нему примкнули два солдата. Через два года исчезает и Цезарь.
Джеффри Милстон просыпается и слышит, как горнисты призывают к подъему. Ему удается заблаговременно достичь лагеря и принять участие в построении. Когда побег обнаруживают, выясняется, что беглецы захватили баркас, распространяется слух, что два пропавших солдата тоже находятся на его борту, но при осмотре хижины Вильяма и Мэри Брайент находят письмо Джеймса Кокса его бывшей приятельнице Саре Янг. Он сообщает, что находится теперь на пути к свободе и перечисляет имена всех беглецов. Хотя Кокс в письме ссылается, что для Сары его побег будет полной неожиданностью, ее вызывают на допрос. Капитан Дэвид Коллинз обвиняет ее в сообщничестве с беглецами.
"Клянусь честью, ваша милость, я ничего не знала о побеге".
Коллинз делает несколько колких замечаний по поводу выражения "клянусь честью", но не дает дальнейший ход делу.
"Значит, ты тоже не знала про убийство Бетти Сандерсон?"
"Нет, ваша милость".
Губернатор Филлип разгневан так же, как и весь офицерский корпус. Полгода назад убежали пять заключенных, теперь девять взрослых и двое детей вздумали уплыть в океан, чтобы избавиться от суровой жизни в каторжной колонии, более двадцати солдат и каторжников убежали в леса и живут там как бродяги. Из письма Джеймса Кокса становится ясно, что они направляются на Тимор, а оттуда попытаются на попутном судне добраться до Отахейте (Таити).
"На Тимор! - Филлип отрывается от своих бумаг и качает головой. - В таком случае эти люди совершенно ненормальные. И на борту женщина с двумя детьми. Если их путешествие продлится много дней, они либо утонут, либо их убьют аборигены. Впрочем, как они намерены управлять судном?"
Коллинз вытирает пот со лба, потому что, хотя осень на носу, день все же очень жаркий. "У них на борту имеется очень опытный моряк, сэр, говорит он, - его зовут Вильям Мортон или Томас Матон".
"Каким образом, Коллинз, у этого человека оказалось два имени?"
"Это странно, сэр, но в судовых документах времен первой флотилии он указан под двумя именами и осужден в разных местах - Мейдстоне и Лондоне. В обоих случаях он осужден на семь лет".
"А что о нем известно?"
"Мы знаем, что он был мичманом в Вест-Индии".
"Человек наверняка получил семь лет каторжных работ не за то, что побывал в другой части света, Коллинз".
"Нет, ваша милость, но он плавал на нерегулярном судне".
"Коротко и ясно, Коллинз. Вы так и скажите, что этот человек был пиратом".
"Вероятно, его не могли осудить за это, сэр, поэтому он и отделался семью годами".
"Да, да, он, должно быть, опытный пират, если без квадранта, навигационной карты и компаса доберется до Тимора. Может, мы будем иметь удовольствие повесить его в Сиднее?"
"Простите, сэр, но я полагаю, что Мортон взял с собой необходимые приборы".
"Откуда он мог их достать?"
"У капитана Детмера Смита с "Ваксамхейда", сэр".
Губернатор вскакивает со стула. "Проклятый алчный голландец! И нам еще пришлось зафрахтовать его "Ваксамхейд"".
В официальных отчетах о побеге, а также о краже баркаса нет ни слова о смерти Бетти, и можно лишь догадываться о причине этого молчания. Нет также упоминаний о побеге двух солдат в девственные леса. Вероятно, капитан Дэвид Коллинз, руководивший поисками в связи с побегом, полагал, что дезертировавшие солдаты убили Бетти, и он скрыл это предположение, чтобы не запятнать чести морской пехоты Нового Южного Уэльса, к которому сам он принадлежит и который и без того пользуется не лучшей репутацией. Может быть, опасаясь того, что еще больше солдат убежит со службы и предпочтет жизнь бродяг, капитан и его начальство не желают никакой огласки сведений о двух убежавших солдатах.
Ознакомившись с отчетами Коллинза и губернатора, которые отправляют в Англию с первым попутным кораблем, адмиралтейство будет просить всех капитанов судов, плавающих в Тихом и Индийском океанах, разыскать этих 11 беглых каторжников и привезти их в кандалах в Европу, чтобы там посадить в тюрьму до очередной высылки в каторжную колонию. Наказание за побег из Сиднея - смертная казнь через повешение.
2
"Они уклонились от справедливой кары и должны быть пойманы. Понимаете меня, господа: их необходимо привезти обратно в Сидней, чтобы осудить и повесить. Если это не удастся осуществить, дисциплину нельзя будет поддержать и колония придет в упадок".
Губернатор Филлип созвал совещание вечером того же дня, когда был обнаружен побег, и выбрал команду, которая должна отыскать баркас из Рыбачьей бухты на собственном катере губернатора. Это судно длиной 12 м и шириной 4 м с гротом и фоком считается быстроходным парусником. Его шкипер Брукмен, прежде служивший на крупных военных кораблях, - опытный мастер судовождения, который участвовал во многих морских научных экспедициях в Тихом океане. Он и его команда получают лейтенанта Брэдли и пятерых морских пехотинцев, и губернатор Филлип приказывает начать поиск дезертиров уже на следующее утро с восходом солнца.