Страница:
Они не видят другого способа получить их, кроме как выдать меня замуж за богача. Ты об этом догадался, но я пыталась убедить тебя, что ты не прав. Я сказала тебе, что люблю деньги и поэтому мне нужен богатый муж. Это не правда.
Дерек все еще молчал, но подошел к окну и обнял ее.
Она прильнула к нему, почувствовав облегчение. Всего на минутку, пообещала она себе. Это будет нехорошо, если она долго так простоит. Уже то, что она здесь с ним одна, само по себе скандально.
— Каждый раз, когда я думаю, что наконец тебя понимаю, оказывается, что ты каким-то образом сбиваешь меня с толку. Хотя в данном случае я рад, что ошибся.
— Дерек, мне так жаль. Правда в том, что я запуталась. В последнее время я чувствую, что в голове у меня все перемешалось. Я сама не знаю, кто я, так как же кто-то другой может меня понять? Даже ты.
— Даже я. — Он поднял за подбородок ее лицо так, чтобы заглянуть ей в глаза, и улыбнулся. — Если это означает, что, по твоему мнению, я понимаю тебя лучше других, я этому рад.
Она высказала ему псе не подумав, но он был прав. Именно это она имела в виду.
— Да, я так считаю. Я в это верю. — Странно, но она действительно в это верила. — Глупо, не так ли? Я не могу понять, почему я в это верю.
В лунном свете его улыбка казалась ей загадочной.
— Согласен, в этом есть что-то непостижимое. Но это очевидно. Мы оба это почувствовали в тот первый вечер. Что между нами возникла какая-то связь. Ты помнишь?
Эта связь существует до сих пор.
Она молча кивнула и снова прильнула к нему, прижавшись щекой к его груди.
— Я помню.
Ее голос слегка дрожал. Как трудно пережить все это, подумала она.
Он немного подержал ее в своих объятиях, а она, закрыв глаза, с упоением прислушивалась к биению его сердца. Но потом вдруг поняла, что он трясется от сдерживаемого смеха.
— Значит, ты все-таки не такая уж и алчная.
— Не совсем, — пробормотала она.
— Я долго боролся с собой, пытаясь убедить себя, что без тебя мне будет лучше, что ты просто бессердечная охотница за деньгами. Но дело это оказалось трудным. — Он сжал ее крепче. — Я знал, что ты не такая, — тихо, но убежденно сказал он. — Как это говорят французы? У сердца есть причины, о которых разум ничего не знает.
Она не могла удержаться и на минуту зарылась носом ему в жилет. Запах был волшебным.
— Я надеюсь, что ты объяснишь мне, зачем ты мне лгала. И собственно говоря, почему ты только что в этом призналась.
— О, это легко. — Она как будто немного опьянела. Все эти разговоры о правде и лжи ударили ей в голову. И объятия Дерека тоже не помогали ей вернуть равновесие. — Я боялась, что не смогу оттолкнуть тебя, а думала, что должна.
Поэтому я лгала про то, что люблю деньги. Я надеялась, что тогда ты меня возненавидишь. Или хотя бы станешь меня избегать. А это, конечно, помогло бы мне устоять против тебя. Понимаешь?
— А как же признание?
— Мной в основном двигал страх. — В ее деланно беспечном тоне появились нотки самоиронии. — Я испугалась, что зашла слишком далеко и ты не намерен больше меня преследовать. — Она запнулась, поразившись собственной откровенности. Но она тут же поняла, что если сейчас не договорит, то снова позволит страху диктовать, как ей следует себя вести. Возмущение собственной трусостью подхлестнуло ее. Она сделала глубокий вдох и продолжила:
— Я уже в очень многом не уверена, Дерек, но я точно знаю, что я чувствую. И меньше всего на свете я хотела бы прогнать тебя сейчас, когда у тебя есть возможность изменить мое отношение к жизни. Наверно, это эгоизм с моей стороны…
Он закрыл ей рот поцелуем, и все ее мысли разлетелись, как перышки на ветру. Она позволила губам прильнуть к его рту, почти теряя сознание от желания. Ей пришел конец! Она знала это и пришла в отчаяние, но даже это отчаяние было приятно. Как она может оставаться добродетельной, если Дерек Уиттакер искушает ее своими страстными поцелуями? Она всего-навсего женщина.
Дерек оторвался от нее, а она, подняв подбородок и не открывая глаз, потянулась за его губами, но он уже поднял голову.
— Выходи за меня замуж, Синтия, — прохрипел он. — Мне встать на колени и умолять тебя? Если хочешь, я это сделаю.
— Нет. — Она открыла глаза. — Не надо.
— Но ты выйдешь за меня. — Это не было вопросом. Он решительно обнял ее. — Выйдешь.
— Нет! — в отчаянии воскликнула Синтия. — Дерек, я не могу обещать тебе этого. Столько всего может помешать.
Моя мать…
— Будь проклята твоя мать! Извини, — добавил он, почувствовав, как она напряглась. — Я не хотел, чтобы это прозвучало как неуважение. Позволить леди Баллимер решать твое будущее уже само по себе плохо. Хуже того, от нее, оказывается, может зависеть и мое будущее. — Он взял Синтию за плечи и немного отстранил от себя, чтобы заглянуть ей в лицо. — Разве ты не понимаешь, дорогая, что, если ты согласишься выйти за меня замуж, я смогу защитить тебя от нее? От них всех. Никто больше никогда не будет читать тебе наставления или ругать.
Неужели влияние твоей матери настолько сильно, что она сможет не позволить нам пожениться?
На словах все было прекрасно, а в реальности… Синтия вздохнула.
— Сможет. Мне через два месяца исполнится двадцать один год, но…
— Значит, мы поженимся через три месяца. Июнь считается счастливым месяцем для свадеб.
— Дерек, прекрати! Все не так просто. — Она высвободилась из его рук и отвернулась. Она была и возбуждена, и подавлена. — На карту поставлено больше, чем наше счастье. И дело не только в том, чтобы пойти наперекор воле моих родителей, которые до конца своих дней будут обречены на благородную нищету, хотя это уже само по себе плохо. Я их люблю. И я люблю Баллимер — поместье, где я родилась и где живут дорогие мне люди… — Она ощутила, как к горлу подкатывает комок. — Все зависят от меня. Если я удачно выйду замуж, моя семья разбогатеет. Спасая землю отца, я спасу всех, кто на ней живет и работает. — Она посмотрела на него умоляющими глазами. — Дерек, неужели ты не понимаешь? Это страшная ответственность. Как я буду себя чувствовать, если подведу свою семью? Мне даже страшно об этом подумать.
Он внимательно на нее посмотрел.
— В таком случае нам придется что-нибудь придумать.
Должно же быть что-то, что мы смогли бы сделать. Тебе известно, сколько нужно твоей семье?
Она печально покачала головой:
— Понятия не имею.
— Сколько им обещал Файли?
— Тридцать тысяч, — неохотно ответила она.
Он был поражен.
— Тридцать тысяч фунтов?
— Да. Я понимаю, что это похоже на безумие. Но заметь — так было записано в брачном соглашении. У меня было такое впечатление, что мои родители надеялись, что он время от времени будет предлагать им дополнительную помощь по мере необходимости.
— Боже милостивый! — Дерек все еще не мог опомниться. — Мне такого не потянуть.
— Нет, конечно. И вряд ли это кому-то еще под силу.
Его вдруг осенила новая мысль. Он посмотрел на Синтию скептически.
— Знаешь, у Эллсуортов, возможно, денег куры не клюют, но я не могу себе представить, что они выложат кругленькую сумму в тридцать тысяч фунтов только для того, чтобы заполучить невесту для своего Джона. Даже за такую невесту, как ты, любовь моя. С какой стати они станут это делать? Если в него влюблена леди Ханна, он, вероятно, не так уж безнадежен, как мы с тобой предполагаем.
— О, я не думаю, что мама ожидает, что мне кто-то сделает предложение, равное тому, какое сделал сэр Джеймс.
Тогда обстоятельства были исключительными. — Она не хотела вспоминать о том времени. Ее помолвка с Файли была чрезвычайно неприятной.
Догадывался ли Дерек о ее мыслях? Она упорно рассматривала верхнюю пуговицу его жилета, но чувствовала на себе его взгляд.
— Он, должно быть, страстно желал тебя заполучить, — с сочувствием в голосе сказал Дерек. — А договориться о меньшей сумме он не мог?
— Нет, не мог. Мама — искусный переговорщик. А он, как ты сказал, очень хотел меня заполучить. — Синтия тяжело вздохнула и, прислонясь к косяку открытой балконной двери, изо всех сил старалась не выдать волнения, которое вызывали у нее воспоминания о ее первом сезоне. — Лондонскому свету было хорошо известно, что сэр Джеймс питает слабость к молоденьким девушкам — целомудренным, со светлыми волосами и нежной кожей и без какого бы то ни было жизненного опыта. В семнадцать лет я идеально подходила по всем статьям. — Синтия старалась говорить спокойно, но скрыть горечь ей плохо удавалось. — Мама и сыграла на его слабости. Цель была выбрана идеально. Сэр Джеймс был именно тем человеком, который был нужен ей, а я той, кто был нужен ему. — У нее вырвался почти истерический смешок. — Сама не знаю, зачем я тебе все это рассказываю.
— Затем, что я тебя об этом попросил. А еще потому, что ты мне доверяешь. Я правильно делаю, что злюсь?
У Синтии на глаза навернулись слезы. Она делала героические усилия, пытаясь улыбнуться.
— Ты прекрасно знаешь, что такие вещи происходят сплошь и рядом. Богатых мужчин заманивают в ловушки, и они, как правило, охотно в них попадаются.
— Я спросил, следует ли мне злиться из-за тебя, Синтия, что так поступили с тобой?
Ее передернуло. На губах промелькнула слабая улыбка.
— Еще никто не задавал мне такого вопроса. Я слышала, как люди жалеют ту рыбешку, что болтается на крючке, но вряд ли кто-либо задумывается над тем, насколько ужаснее себя чувствует наживка.
— А ты была наживкой. Моя дорогая, любимая девочка.
Он снова привлек ее к себе, а она прижалась к нему, чтобы найти утешение, хотя и сознавала, какая опасность таится в этой близости.
У нее было малодушное желание рассказать ему все, признаться, насколько было унизительно появляться на публике в почти прозрачных платьях, для того чтобы соблазнить сэра Джеймса. Ей хотелось поведать ему, какой униженной она себя чувствовала при виде неприкрытой похоти в лице Файли, который повсюду следил за ней голодными глазами и почти никогда не смотрел ей в лицо, даже заговаривая с ней. Сначала леди Баллимер принимала меры к тому, чтобы сэр Джеймс не оставался наедине с дочерью, за это Синтия даже испытывала к матери глупую благодарность. Но вскоре стало ясно, что все это — лишь часть ее хитроумного плана: не подпускать его к Синтии, которую он так жаждал, и таким образом вынудить его сделать предложение. Первый раз, когда мать разрешила сэру Джеймсу практически похитить Синтию и он начал к ней приставать, случился в опере.
Именно в тот день, когда она встретила Дерека. Уже через две недели после этого было объявлено о помолвке с сэром Джеймсом Файли и решена ее судьба. Это было самое ужасное время в ее жизни.
Нет, она не станет ничего ему рассказывать. Она, возможно, и облегчит свою душу, но Дереку она причинит только боль. Сэр Джеймс умер и похоронен, а ей не следует оглядываться назад. Она навсегда освободилась от сэра Джеймса Файли. Она не позволит отвратительным воспоминаниям отравить минуты счастья. Сейчас ее обнимают руки Дерека, но это ненадолго, напомнила она себе. Это украденные мгновения. Она не сможет остаться с Дереком Уиттакером.
Он не для нее, если она совершит сделку, которую заключила с матерью.
— Я все еще наживка, но мать пообещала, что мы попытаемся поймать на крючок рыбку совсем иного типа. — Синтия немного отстранилась от Дерека, силясь улыбнуться. — Знаешь, а это стоило того — подцепить Джона Эллсуорта.
Он по крайней мере молод. Не так-то легко найти богатого молодого человека.
— Не сомневаюсь.
— Теми десятью тысячами фунтов, которые мы получили от сэра Джеймса, мы расплатились с самыми неотложными долгами отца, что позволяет нам на какой-то срок быть более разборчивыми. Мои родители стали великодушными по отношению ко мне и совсем перестали давить на меня в смысле замужества. На короткое время. — Время уже было на исходе, но Синтия не хотела об этом думать.
— Вы получили от Файли десять тысяч фунтов еще до того, как ты вышла за него замуж? — удивился Дерек.
— Да, и, к счастью, его смерть не обязывала отца возвращать эти деньги.
Дерек присвистнул.
— Десять тысяч фунтов. Должен сказать, любовь моя, что твои родители сорвали достаточный куш за твою красоту. После того как ты выловила рыбку такого размера, тебя должны были бы, если продолжить аналогию, снять с крючка.
Она сморщила нос:
— Фу.
— Извини. — Выражение его лица немного смягчилось.
Он провел пальцем по ее щеке, словно восхищаясь ее бархатистостью. От этого нежного прикосновения у Синтии защемило сердце.
— Я не могу от тебя отказаться, — прошептал он. — Даже не проси меня об этом.
— Боюсь, что придется. Но я еще не все продумала до конца. Дай мне время, Дерек. Просто еще немного времени.
Если я найду выход… — Она прекрасно понимала, что, если только не произойдет чуда, никакого выхода не будет.
— Ты сама не веришь тому, что есть выход.
Синтия молча покачала головой. Она боялась, что голос ее выдаст.
Он притянул ее к себе одной рукой и повернул так, чтобы ей было видно небо.
— Ты видишь эти звезды? — шепнул он ей и провел губами у нее за ухом. Она вздрогнула от этого прикосновения и кивнула. — Среди них есть моя счастливая звезда.
Это утверждение ее немного развеселило.
— Которая?
— А вот это я никогда не мог определить. Но одна из них точно моя.
Он сказал это так уверенно, что Синтия рассмеялась.
— Надеяться на какую-то неизвестную звезду кажется мне не очень разумным.
— Она никогда меня не подводила.
— А у меня в жизни не было счастливой звезды. Как ты думаешь, ты смог бы поделиться со мной своею?
— Встань поближе, — предложил он, — чтобы она могла светить нам обоим.
Она и так уже стояла слишком близко, а теперь прижалась всем телом.
— Вот так?
— Еще ближе.
Улыбнувшись, она закрыла глаза.
— По-моему, сейчас она светит на меня. Я это чувствую.
Как бывает, когда подставляешь лицо солнцу.
Он провел горячими губами по ее прохладной щеке.
— Доверься мне, любовь моя, — пробормотал он. — Счастливая звезда — это гораздо лучше, чем счет в банке.
«Я очень на это надеюсь, — подумала она. — Может, он окажется прав?» Потом он прижался губами к ее губам, и она вообще перестала думать.
Глава 14
Дерек все еще молчал, но подошел к окну и обнял ее.
Она прильнула к нему, почувствовав облегчение. Всего на минутку, пообещала она себе. Это будет нехорошо, если она долго так простоит. Уже то, что она здесь с ним одна, само по себе скандально.
— Каждый раз, когда я думаю, что наконец тебя понимаю, оказывается, что ты каким-то образом сбиваешь меня с толку. Хотя в данном случае я рад, что ошибся.
— Дерек, мне так жаль. Правда в том, что я запуталась. В последнее время я чувствую, что в голове у меня все перемешалось. Я сама не знаю, кто я, так как же кто-то другой может меня понять? Даже ты.
— Даже я. — Он поднял за подбородок ее лицо так, чтобы заглянуть ей в глаза, и улыбнулся. — Если это означает, что, по твоему мнению, я понимаю тебя лучше других, я этому рад.
Она высказала ему псе не подумав, но он был прав. Именно это она имела в виду.
— Да, я так считаю. Я в это верю. — Странно, но она действительно в это верила. — Глупо, не так ли? Я не могу понять, почему я в это верю.
В лунном свете его улыбка казалась ей загадочной.
— Согласен, в этом есть что-то непостижимое. Но это очевидно. Мы оба это почувствовали в тот первый вечер. Что между нами возникла какая-то связь. Ты помнишь?
Эта связь существует до сих пор.
Она молча кивнула и снова прильнула к нему, прижавшись щекой к его груди.
— Я помню.
Ее голос слегка дрожал. Как трудно пережить все это, подумала она.
Он немного подержал ее в своих объятиях, а она, закрыв глаза, с упоением прислушивалась к биению его сердца. Но потом вдруг поняла, что он трясется от сдерживаемого смеха.
— Значит, ты все-таки не такая уж и алчная.
— Не совсем, — пробормотала она.
— Я долго боролся с собой, пытаясь убедить себя, что без тебя мне будет лучше, что ты просто бессердечная охотница за деньгами. Но дело это оказалось трудным. — Он сжал ее крепче. — Я знал, что ты не такая, — тихо, но убежденно сказал он. — Как это говорят французы? У сердца есть причины, о которых разум ничего не знает.
Она не могла удержаться и на минуту зарылась носом ему в жилет. Запах был волшебным.
— Я надеюсь, что ты объяснишь мне, зачем ты мне лгала. И собственно говоря, почему ты только что в этом призналась.
— О, это легко. — Она как будто немного опьянела. Все эти разговоры о правде и лжи ударили ей в голову. И объятия Дерека тоже не помогали ей вернуть равновесие. — Я боялась, что не смогу оттолкнуть тебя, а думала, что должна.
Поэтому я лгала про то, что люблю деньги. Я надеялась, что тогда ты меня возненавидишь. Или хотя бы станешь меня избегать. А это, конечно, помогло бы мне устоять против тебя. Понимаешь?
— А как же признание?
— Мной в основном двигал страх. — В ее деланно беспечном тоне появились нотки самоиронии. — Я испугалась, что зашла слишком далеко и ты не намерен больше меня преследовать. — Она запнулась, поразившись собственной откровенности. Но она тут же поняла, что если сейчас не договорит, то снова позволит страху диктовать, как ей следует себя вести. Возмущение собственной трусостью подхлестнуло ее. Она сделала глубокий вдох и продолжила:
— Я уже в очень многом не уверена, Дерек, но я точно знаю, что я чувствую. И меньше всего на свете я хотела бы прогнать тебя сейчас, когда у тебя есть возможность изменить мое отношение к жизни. Наверно, это эгоизм с моей стороны…
Он закрыл ей рот поцелуем, и все ее мысли разлетелись, как перышки на ветру. Она позволила губам прильнуть к его рту, почти теряя сознание от желания. Ей пришел конец! Она знала это и пришла в отчаяние, но даже это отчаяние было приятно. Как она может оставаться добродетельной, если Дерек Уиттакер искушает ее своими страстными поцелуями? Она всего-навсего женщина.
Дерек оторвался от нее, а она, подняв подбородок и не открывая глаз, потянулась за его губами, но он уже поднял голову.
— Выходи за меня замуж, Синтия, — прохрипел он. — Мне встать на колени и умолять тебя? Если хочешь, я это сделаю.
— Нет. — Она открыла глаза. — Не надо.
— Но ты выйдешь за меня. — Это не было вопросом. Он решительно обнял ее. — Выйдешь.
— Нет! — в отчаянии воскликнула Синтия. — Дерек, я не могу обещать тебе этого. Столько всего может помешать.
Моя мать…
— Будь проклята твоя мать! Извини, — добавил он, почувствовав, как она напряглась. — Я не хотел, чтобы это прозвучало как неуважение. Позволить леди Баллимер решать твое будущее уже само по себе плохо. Хуже того, от нее, оказывается, может зависеть и мое будущее. — Он взял Синтию за плечи и немного отстранил от себя, чтобы заглянуть ей в лицо. — Разве ты не понимаешь, дорогая, что, если ты согласишься выйти за меня замуж, я смогу защитить тебя от нее? От них всех. Никто больше никогда не будет читать тебе наставления или ругать.
Неужели влияние твоей матери настолько сильно, что она сможет не позволить нам пожениться?
На словах все было прекрасно, а в реальности… Синтия вздохнула.
— Сможет. Мне через два месяца исполнится двадцать один год, но…
— Значит, мы поженимся через три месяца. Июнь считается счастливым месяцем для свадеб.
— Дерек, прекрати! Все не так просто. — Она высвободилась из его рук и отвернулась. Она была и возбуждена, и подавлена. — На карту поставлено больше, чем наше счастье. И дело не только в том, чтобы пойти наперекор воле моих родителей, которые до конца своих дней будут обречены на благородную нищету, хотя это уже само по себе плохо. Я их люблю. И я люблю Баллимер — поместье, где я родилась и где живут дорогие мне люди… — Она ощутила, как к горлу подкатывает комок. — Все зависят от меня. Если я удачно выйду замуж, моя семья разбогатеет. Спасая землю отца, я спасу всех, кто на ней живет и работает. — Она посмотрела на него умоляющими глазами. — Дерек, неужели ты не понимаешь? Это страшная ответственность. Как я буду себя чувствовать, если подведу свою семью? Мне даже страшно об этом подумать.
Он внимательно на нее посмотрел.
— В таком случае нам придется что-нибудь придумать.
Должно же быть что-то, что мы смогли бы сделать. Тебе известно, сколько нужно твоей семье?
Она печально покачала головой:
— Понятия не имею.
— Сколько им обещал Файли?
— Тридцать тысяч, — неохотно ответила она.
Он был поражен.
— Тридцать тысяч фунтов?
— Да. Я понимаю, что это похоже на безумие. Но заметь — так было записано в брачном соглашении. У меня было такое впечатление, что мои родители надеялись, что он время от времени будет предлагать им дополнительную помощь по мере необходимости.
— Боже милостивый! — Дерек все еще не мог опомниться. — Мне такого не потянуть.
— Нет, конечно. И вряд ли это кому-то еще под силу.
Его вдруг осенила новая мысль. Он посмотрел на Синтию скептически.
— Знаешь, у Эллсуортов, возможно, денег куры не клюют, но я не могу себе представить, что они выложат кругленькую сумму в тридцать тысяч фунтов только для того, чтобы заполучить невесту для своего Джона. Даже за такую невесту, как ты, любовь моя. С какой стати они станут это делать? Если в него влюблена леди Ханна, он, вероятно, не так уж безнадежен, как мы с тобой предполагаем.
— О, я не думаю, что мама ожидает, что мне кто-то сделает предложение, равное тому, какое сделал сэр Джеймс.
Тогда обстоятельства были исключительными. — Она не хотела вспоминать о том времени. Ее помолвка с Файли была чрезвычайно неприятной.
Догадывался ли Дерек о ее мыслях? Она упорно рассматривала верхнюю пуговицу его жилета, но чувствовала на себе его взгляд.
— Он, должно быть, страстно желал тебя заполучить, — с сочувствием в голосе сказал Дерек. — А договориться о меньшей сумме он не мог?
— Нет, не мог. Мама — искусный переговорщик. А он, как ты сказал, очень хотел меня заполучить. — Синтия тяжело вздохнула и, прислонясь к косяку открытой балконной двери, изо всех сил старалась не выдать волнения, которое вызывали у нее воспоминания о ее первом сезоне. — Лондонскому свету было хорошо известно, что сэр Джеймс питает слабость к молоденьким девушкам — целомудренным, со светлыми волосами и нежной кожей и без какого бы то ни было жизненного опыта. В семнадцать лет я идеально подходила по всем статьям. — Синтия старалась говорить спокойно, но скрыть горечь ей плохо удавалось. — Мама и сыграла на его слабости. Цель была выбрана идеально. Сэр Джеймс был именно тем человеком, который был нужен ей, а я той, кто был нужен ему. — У нее вырвался почти истерический смешок. — Сама не знаю, зачем я тебе все это рассказываю.
— Затем, что я тебя об этом попросил. А еще потому, что ты мне доверяешь. Я правильно делаю, что злюсь?
У Синтии на глаза навернулись слезы. Она делала героические усилия, пытаясь улыбнуться.
— Ты прекрасно знаешь, что такие вещи происходят сплошь и рядом. Богатых мужчин заманивают в ловушки, и они, как правило, охотно в них попадаются.
— Я спросил, следует ли мне злиться из-за тебя, Синтия, что так поступили с тобой?
Ее передернуло. На губах промелькнула слабая улыбка.
— Еще никто не задавал мне такого вопроса. Я слышала, как люди жалеют ту рыбешку, что болтается на крючке, но вряд ли кто-либо задумывается над тем, насколько ужаснее себя чувствует наживка.
— А ты была наживкой. Моя дорогая, любимая девочка.
Он снова привлек ее к себе, а она прижалась к нему, чтобы найти утешение, хотя и сознавала, какая опасность таится в этой близости.
У нее было малодушное желание рассказать ему все, признаться, насколько было унизительно появляться на публике в почти прозрачных платьях, для того чтобы соблазнить сэра Джеймса. Ей хотелось поведать ему, какой униженной она себя чувствовала при виде неприкрытой похоти в лице Файли, который повсюду следил за ней голодными глазами и почти никогда не смотрел ей в лицо, даже заговаривая с ней. Сначала леди Баллимер принимала меры к тому, чтобы сэр Джеймс не оставался наедине с дочерью, за это Синтия даже испытывала к матери глупую благодарность. Но вскоре стало ясно, что все это — лишь часть ее хитроумного плана: не подпускать его к Синтии, которую он так жаждал, и таким образом вынудить его сделать предложение. Первый раз, когда мать разрешила сэру Джеймсу практически похитить Синтию и он начал к ней приставать, случился в опере.
Именно в тот день, когда она встретила Дерека. Уже через две недели после этого было объявлено о помолвке с сэром Джеймсом Файли и решена ее судьба. Это было самое ужасное время в ее жизни.
Нет, она не станет ничего ему рассказывать. Она, возможно, и облегчит свою душу, но Дереку она причинит только боль. Сэр Джеймс умер и похоронен, а ей не следует оглядываться назад. Она навсегда освободилась от сэра Джеймса Файли. Она не позволит отвратительным воспоминаниям отравить минуты счастья. Сейчас ее обнимают руки Дерека, но это ненадолго, напомнила она себе. Это украденные мгновения. Она не сможет остаться с Дереком Уиттакером.
Он не для нее, если она совершит сделку, которую заключила с матерью.
— Я все еще наживка, но мать пообещала, что мы попытаемся поймать на крючок рыбку совсем иного типа. — Синтия немного отстранилась от Дерека, силясь улыбнуться. — Знаешь, а это стоило того — подцепить Джона Эллсуорта.
Он по крайней мере молод. Не так-то легко найти богатого молодого человека.
— Не сомневаюсь.
— Теми десятью тысячами фунтов, которые мы получили от сэра Джеймса, мы расплатились с самыми неотложными долгами отца, что позволяет нам на какой-то срок быть более разборчивыми. Мои родители стали великодушными по отношению ко мне и совсем перестали давить на меня в смысле замужества. На короткое время. — Время уже было на исходе, но Синтия не хотела об этом думать.
— Вы получили от Файли десять тысяч фунтов еще до того, как ты вышла за него замуж? — удивился Дерек.
— Да, и, к счастью, его смерть не обязывала отца возвращать эти деньги.
Дерек присвистнул.
— Десять тысяч фунтов. Должен сказать, любовь моя, что твои родители сорвали достаточный куш за твою красоту. После того как ты выловила рыбку такого размера, тебя должны были бы, если продолжить аналогию, снять с крючка.
Она сморщила нос:
— Фу.
— Извини. — Выражение его лица немного смягчилось.
Он провел пальцем по ее щеке, словно восхищаясь ее бархатистостью. От этого нежного прикосновения у Синтии защемило сердце.
— Я не могу от тебя отказаться, — прошептал он. — Даже не проси меня об этом.
— Боюсь, что придется. Но я еще не все продумала до конца. Дай мне время, Дерек. Просто еще немного времени.
Если я найду выход… — Она прекрасно понимала, что, если только не произойдет чуда, никакого выхода не будет.
— Ты сама не веришь тому, что есть выход.
Синтия молча покачала головой. Она боялась, что голос ее выдаст.
Он притянул ее к себе одной рукой и повернул так, чтобы ей было видно небо.
— Ты видишь эти звезды? — шепнул он ей и провел губами у нее за ухом. Она вздрогнула от этого прикосновения и кивнула. — Среди них есть моя счастливая звезда.
Это утверждение ее немного развеселило.
— Которая?
— А вот это я никогда не мог определить. Но одна из них точно моя.
Он сказал это так уверенно, что Синтия рассмеялась.
— Надеяться на какую-то неизвестную звезду кажется мне не очень разумным.
— Она никогда меня не подводила.
— А у меня в жизни не было счастливой звезды. Как ты думаешь, ты смог бы поделиться со мной своею?
— Встань поближе, — предложил он, — чтобы она могла светить нам обоим.
Она и так уже стояла слишком близко, а теперь прижалась всем телом.
— Вот так?
— Еще ближе.
Улыбнувшись, она закрыла глаза.
— По-моему, сейчас она светит на меня. Я это чувствую.
Как бывает, когда подставляешь лицо солнцу.
Он провел горячими губами по ее прохладной щеке.
— Доверься мне, любовь моя, — пробормотал он. — Счастливая звезда — это гораздо лучше, чем счет в банке.
«Я очень на это надеюсь, — подумала она. — Может, он окажется прав?» Потом он прижался губами к ее губам, и она вообще перестала думать.
Глава 14
Спрятавшись за высокой колонной, леди Баллимер наблюдала за тем, как ее дочь с невозмутимым видом спускается по лестнице в сопровождении мистера Уиттакера. Холодная ярость захлестнула ее. Хотя внешне Синтия казалась абсолютно спокойной, леди Баллимер было не так-то просто обмануть. Наметанным глазом она отметила легкий беспорядок в прическе Синтии и тот факт, что нитка жемчуга уже не так аккуратно охватывала ее шею. Галстук мистера Уиттакера был также не совсем на месте. Случайный наблюдатель вряд ли увидел бы эти предательские признаки, но леди Баллимер отнюдь не была таковым.
Она уже двадцать минут назад заметила, что эти двое куда-то исчезли, но одному Богу известно, сколько прошло времени с тех пор, как они на самом деле ушли из зала. Когда леди Баллимер увидела их вместе и вспомнила, как Синтия высказала нелепую идею о том, чтобы ей разрешили попытаться женить на себе мистера Уиттакера, у нее от злости чуть не случился удар. Она не могла припомнить, чтобы ее дочь когда-либо теряла голову при виде красивого лица, но всегда с ужасом думала, что когда-нибудь это может произойти.
Она так крепко сжала кулаки, что даже через перчатки почувствовала, как ногти впились в ладони. Она сделала над собой усилие и глубоко вздохнула, чтобы расслабиться. Синтия была не единственным членом семьи Фицуильямов, умевшим скрывать свои истинные чувства за непроницаемой маской. Леди Баллимер будет улыбаться и вести себя, как обычно, и выжидать, пока не придумает, что ей делать.
Но она знала точно, что этот нарождающийся роман должен быть задушен в зародыше.
Она ничем себя не выдала и сделала вид, что не заметила ничего неподобающего. Ей удалось быть любезной с мистером Уиттакером и ласковой с Синтией, и она даже позволила дочери скрепя сердце снова сесть напротив него в карете во время обратной поездки в Оулдем-Парк. Она решила, что будет действовать осторожно, потому что была уверена — явные попытки помешать им видеть друг друга могут привести лишь к тому, что ее планы провалятся. На следующее утро она даже притворилась, что поверила Синтии, когда та сказала, что они с мистером Эллсуортом договорились прокатиться верхом в Сэддлворт-Мур в компании с Ханной и мистером Уиттакером.
Леди Баллимер сразу же разгадала истинную причину этой поездки, но заставила себя улыбнуться и согласиться.
Она притворилась, что очень довольна их планом. С болью в сердце она даже наблюдала за тем, как эта четверка отъехала от дома — Синтия на своей лошади рядом с мистером Эллсуортом, а за ними Ханна и мистер Уиттакер, — именно так, как рассказала ей Синтия. Но леди Баллимер была более чем уверена, что, как только они скроются из виду, расклад наверняка поменяется.
Вернувшись в свои апартаменты, она принялась беспокойно ходить по комнате, обдумывая план действий. С какой бы стороны она ни рассматривала неожиданно возникшую проблему, лучшим решением всех наболевших вопросов семьи был брак Синтии с мистером Эллсуортом. Поэтому он должен состояться во что бы то ни стало. Мистер Эллсуорт был молод и богат, добр и, честно говоря, простоват, то есть обладал всеми преимуществами, которые только можно было желать для мужа. Если, не откладывая, заключить помолвку здесь, в Оулдем-Парке, можно избежать лишних расходов на сезон в Лондоне. Еще один сезон Фицунльямы вряд ли смогут себе позволить.
У леди Баллимер возник план. Она перестала ходить по комнате и, прижав кончики пальцев ко рту, стала обдумывать детали. По правде говоря, ее план был слишком хитроумным, он даже смахивал на грязную закулисную игру. Но сработает ли он? Однако цель оправдывает средства. На этой стадии задуманной ею игры она была готова поступиться моральными принципами. Порядочностью счетов не оплатишь.
Какой толк заботиться о чести, если банкротство на пороге?
Существовал всего один важный вопрос, единственный, который вообще имел значение. Она остановилась, глубоко задумавшись.
Сработает ли?
Она смеялась, и от этого становилась еще прелестнее. Каждый раз, когда Дерек смотрел на нее, его охватывали восторг и изумление. А когда она улыбалась, ему казалось, что его сердце разорвется и он умрет на месте. Интересно, может человек умереть от любви? Если не может и он переживет этот день, он его никогда не забудет.
По молчаливому соглашению они вскоре оставили Ханну и мистера Эллсуорта далеко позади. Ханна была неумелой наездницей и слишком нервничала, чтобы сойти с верховой тропы. Мистер Эллсуорт, кажется, был рад воспользоваться такой отговоркой — не мог же он бросить леди Ханну одну, — чтобы избежать необходимости посоревноваться с мистером Уиттакером в искусстве верховой езды.
Он с готовностью принял на себя роль спутника Ханны. А Синтия, сияя от предвкушения, сразу же приняла вызов Дерека помериться с ним и помчалась через пустошь. Это были настоящие скачки! Пригнувшись к самой гриве лошади, она неслась, невзирая на опасность. И почти выиграла.
Дерек остановил своего Макса за секунду до того, как Синтия оказалась возле скалы, которую они наметили в качестве финиша. Натянув поводья, она тоже остановилась и крикнула:
— Это нечестно! — Лошадь скользила по грязи, фыркая и мотая головой. Синтия похлопала ее по шее и без всякого усилия успокоила. — Макс тебя хорошо знает, а эта маленькая лошадка еще мне не доверяет. Если бы я скакала на своем Уэствинде, я бы тебе не уступила. Ты должен как-нибудь приехать в Баллимер, чтобы дать мне возможность отыграться.
— С удовольствием! Но ты и сегодня устроила настоящие скачки. — Он смотрел на нее с нескрываемым восхищением. — Леди Синтия, вы просто чудо. Мне не очень-то хочется в этом признаваться, но что поделаешь — этого требует честность. Ты первая женщина, которая бросила мне вызов, да еще почти выиграла скачку. Большинство дам слишком заботятся о своих костях и прическах.
— Вот еще! А о них-то зачем думать? — Она тряхнула головой. При этом еще несколько прядей выбились на свободу и затрепетали на ветру. — Я ни за что на свете не отказалась бы от такой скачки, как сейчас.
— А где твоя шляпа?
— Осталась где-то там, — махнула она рукой. — Я надеюсь, что со всеми шпильками. Неужели ты думал, что я остановлюсь из-за такой мелочи?
— Черт возьми, нет! В конце концов, что такое шляпа?
Хороший галоп куда важнее, не так ли?
— Вот и я так думаю.
Он еще никогда не видел ее такой раскованной. Они повернули лошадей и поехали тихим шагом обратно по той же дороге, высматривая в зарослях вереска, покрывавших пустошь, шляпу Синтии. Она прекрасно держалась в седле. Ее поза была грациозной и естественной. Ее непокрытые светлые волосы блестели на солнце. Дерек не мог оторвать от нес глаз.
Она подставила лицо солнцу и, улыбаясь, закрыла глаза.
— Боже мой, как чудесно, — пробормотала она. — Весна уже совсем близко.
— Еще несколько дней такой погоды, и дороги снова установятся. Ты не знаешь, когда твоя мать собирается увезти тебя обратно в Лондон?
Она опустила голову и открыла глаза. Его слова вернули ее к действительности, о которой она ненадолго забыла.
— Надеюсь, что не слишком скоро.
— Дай-то Бог!
— Думаю, она не сможет, — с деланным смешком сказала Синтия. — Ведь я еще не завоевала сердце мистера Эллсуорта. Во всяком случае, насколько мне известно.
— Не надо отчаиваться. В тихом омуте черти водятся.
Может, он втайне уже давно в тебя влюблен.
Она весело рассмеялась. Как приятно было видеть, что она может так смеяться! Он усмехнулся:
— Что такого смешного я сказал? Почему ты думаешь, что человек не может быть влюблен в кого-то тайно? Я, например, уже влюблен несколько лет.
— И все же не всякому это дано. — Она явно развеселилась. — Как бы трудно тебе ни было в это поверить.
— Чертовски трудно, — согласился он.
— Когда Ханна призналась мне… О Господи.
Она на мгновение прикрыла рот ладонью, поймав себя на том, что чуть было не выдала чужого секрета.
— Не бойся. Я уже и сам догадался. В чем тебе призналась Ханна? Что ей нравится мистер Эллсуорт?
Синтия кивнула, видимо, смирившись с тем, что нарушила свое обещание и выдала подругу.
— Да. Когда она мне об этом сказала, я подумала, что она сошла с ума. Я ведь знала, что она знакома с тобой.
Дерек посмотрел на Синтию в недоумении. Но когда до него дошло, что она имела в виду, он рассмеялся.
— Черт возьми! Это самый лучший комплимент, который мне когда-либо делали.
— Смотри, чтобы он не ударил тебе в голову.
Наступила минута полного согласия. Дерек тут же решил, что надо спять сделать Синтии предложение. Но он сурово подавил в себе эту мысль. Упоминание о женитьбе может вернуть их к еще одному обсуждению преград, стоящих на пути к их браку, а он был решительно настроен на то, чтобы ничто столь унизительное не испортило им сегодняшний день. У них будет один день — или по крайней мере одно утро — ничем не омраченного счастья. Он подумал о том, что им понадобится воспоминание об этой полной блаженства прогулке, чтобы поддержать их в предстоящих битвах, какими бы они ни были. Он знал, что сатана уже маячит за поворотом.
— Смотри! По-моему, это твоя шляпа.
— Да, это она. Чудно!
Она так ловко повернула свою кобылку, словно составляла с ней единое целое. Потом спустилась с небольшого холма в низину, где среди буро-коричневых зарослей пожухшего вереска виднелись яркие красные островки брусники.
Шляпа зацепилась за шипы какого-то куста. Перо, украшавшее ее, трепыхалось на ветру, словно пойманная птичка.
Дерек последовал за ней в низину и спешился. Макс спокойно стоял, пока Дерек брал поводья из рук Синтии. Закусив губу, она лукаво поглядела на него сверху вниз.
— Мне не следует позволять тебе помочь мне слезть. Я хочу попросить тебя просто подать мне шляпу.
Он протянул ей руку.
— Слезайте с лошади, леди Синтия, — вкрадчивым тоном сказал он. — И я помогу вам надеть шляпу.
Глядя ему в глаза, она подала руку. Он потянул за нее, и Синтия соскользнула вниз, сразу же оказавшись в его объятиях. Низина защищала их от ветра и создавала иллюзию уединенности — ведь лошади ни о чем не смогут рассказать.
Поэтому он не спеша поцеловал ее, наслаждаясь драгоценным моментом. А она, да простит ее Господь, прильнув к нему всем телом, с готовностью ответила на поцелуй, совершенно равнодушная к тому, что их кто-то может увидеть.
— Я, наверно, сейчас вытащу еще несколько шпилек из твоих волос, — наконец пробормотал он.
— Не смей! — сказала Синтия, но по всему было видно, что она не очень этим озабочена. Закрыв глаза, она потерлась носом о его подбородок.
Она уже двадцать минут назад заметила, что эти двое куда-то исчезли, но одному Богу известно, сколько прошло времени с тех пор, как они на самом деле ушли из зала. Когда леди Баллимер увидела их вместе и вспомнила, как Синтия высказала нелепую идею о том, чтобы ей разрешили попытаться женить на себе мистера Уиттакера, у нее от злости чуть не случился удар. Она не могла припомнить, чтобы ее дочь когда-либо теряла голову при виде красивого лица, но всегда с ужасом думала, что когда-нибудь это может произойти.
Она так крепко сжала кулаки, что даже через перчатки почувствовала, как ногти впились в ладони. Она сделала над собой усилие и глубоко вздохнула, чтобы расслабиться. Синтия была не единственным членом семьи Фицуильямов, умевшим скрывать свои истинные чувства за непроницаемой маской. Леди Баллимер будет улыбаться и вести себя, как обычно, и выжидать, пока не придумает, что ей делать.
Но она знала точно, что этот нарождающийся роман должен быть задушен в зародыше.
Она ничем себя не выдала и сделала вид, что не заметила ничего неподобающего. Ей удалось быть любезной с мистером Уиттакером и ласковой с Синтией, и она даже позволила дочери скрепя сердце снова сесть напротив него в карете во время обратной поездки в Оулдем-Парк. Она решила, что будет действовать осторожно, потому что была уверена — явные попытки помешать им видеть друг друга могут привести лишь к тому, что ее планы провалятся. На следующее утро она даже притворилась, что поверила Синтии, когда та сказала, что они с мистером Эллсуортом договорились прокатиться верхом в Сэддлворт-Мур в компании с Ханной и мистером Уиттакером.
Леди Баллимер сразу же разгадала истинную причину этой поездки, но заставила себя улыбнуться и согласиться.
Она притворилась, что очень довольна их планом. С болью в сердце она даже наблюдала за тем, как эта четверка отъехала от дома — Синтия на своей лошади рядом с мистером Эллсуортом, а за ними Ханна и мистер Уиттакер, — именно так, как рассказала ей Синтия. Но леди Баллимер была более чем уверена, что, как только они скроются из виду, расклад наверняка поменяется.
Вернувшись в свои апартаменты, она принялась беспокойно ходить по комнате, обдумывая план действий. С какой бы стороны она ни рассматривала неожиданно возникшую проблему, лучшим решением всех наболевших вопросов семьи был брак Синтии с мистером Эллсуортом. Поэтому он должен состояться во что бы то ни стало. Мистер Эллсуорт был молод и богат, добр и, честно говоря, простоват, то есть обладал всеми преимуществами, которые только можно было желать для мужа. Если, не откладывая, заключить помолвку здесь, в Оулдем-Парке, можно избежать лишних расходов на сезон в Лондоне. Еще один сезон Фицунльямы вряд ли смогут себе позволить.
У леди Баллимер возник план. Она перестала ходить по комнате и, прижав кончики пальцев ко рту, стала обдумывать детали. По правде говоря, ее план был слишком хитроумным, он даже смахивал на грязную закулисную игру. Но сработает ли он? Однако цель оправдывает средства. На этой стадии задуманной ею игры она была готова поступиться моральными принципами. Порядочностью счетов не оплатишь.
Какой толк заботиться о чести, если банкротство на пороге?
Существовал всего один важный вопрос, единственный, который вообще имел значение. Она остановилась, глубоко задумавшись.
Сработает ли?
* * *
На Синтии снова был ее костюм для верховой езды брусничного цвета. Выглядела она очень соблазнительно. Выбившиеся от свежего ветра пряди волос блестели на солнце, обрамляя ее лицо, словно золотые ленты, щеки порозовели.Она смеялась, и от этого становилась еще прелестнее. Каждый раз, когда Дерек смотрел на нее, его охватывали восторг и изумление. А когда она улыбалась, ему казалось, что его сердце разорвется и он умрет на месте. Интересно, может человек умереть от любви? Если не может и он переживет этот день, он его никогда не забудет.
По молчаливому соглашению они вскоре оставили Ханну и мистера Эллсуорта далеко позади. Ханна была неумелой наездницей и слишком нервничала, чтобы сойти с верховой тропы. Мистер Эллсуорт, кажется, был рад воспользоваться такой отговоркой — не мог же он бросить леди Ханну одну, — чтобы избежать необходимости посоревноваться с мистером Уиттакером в искусстве верховой езды.
Он с готовностью принял на себя роль спутника Ханны. А Синтия, сияя от предвкушения, сразу же приняла вызов Дерека помериться с ним и помчалась через пустошь. Это были настоящие скачки! Пригнувшись к самой гриве лошади, она неслась, невзирая на опасность. И почти выиграла.
Дерек остановил своего Макса за секунду до того, как Синтия оказалась возле скалы, которую они наметили в качестве финиша. Натянув поводья, она тоже остановилась и крикнула:
— Это нечестно! — Лошадь скользила по грязи, фыркая и мотая головой. Синтия похлопала ее по шее и без всякого усилия успокоила. — Макс тебя хорошо знает, а эта маленькая лошадка еще мне не доверяет. Если бы я скакала на своем Уэствинде, я бы тебе не уступила. Ты должен как-нибудь приехать в Баллимер, чтобы дать мне возможность отыграться.
— С удовольствием! Но ты и сегодня устроила настоящие скачки. — Он смотрел на нее с нескрываемым восхищением. — Леди Синтия, вы просто чудо. Мне не очень-то хочется в этом признаваться, но что поделаешь — этого требует честность. Ты первая женщина, которая бросила мне вызов, да еще почти выиграла скачку. Большинство дам слишком заботятся о своих костях и прическах.
— Вот еще! А о них-то зачем думать? — Она тряхнула головой. При этом еще несколько прядей выбились на свободу и затрепетали на ветру. — Я ни за что на свете не отказалась бы от такой скачки, как сейчас.
— А где твоя шляпа?
— Осталась где-то там, — махнула она рукой. — Я надеюсь, что со всеми шпильками. Неужели ты думал, что я остановлюсь из-за такой мелочи?
— Черт возьми, нет! В конце концов, что такое шляпа?
Хороший галоп куда важнее, не так ли?
— Вот и я так думаю.
Он еще никогда не видел ее такой раскованной. Они повернули лошадей и поехали тихим шагом обратно по той же дороге, высматривая в зарослях вереска, покрывавших пустошь, шляпу Синтии. Она прекрасно держалась в седле. Ее поза была грациозной и естественной. Ее непокрытые светлые волосы блестели на солнце. Дерек не мог оторвать от нес глаз.
Она подставила лицо солнцу и, улыбаясь, закрыла глаза.
— Боже мой, как чудесно, — пробормотала она. — Весна уже совсем близко.
— Еще несколько дней такой погоды, и дороги снова установятся. Ты не знаешь, когда твоя мать собирается увезти тебя обратно в Лондон?
Она опустила голову и открыла глаза. Его слова вернули ее к действительности, о которой она ненадолго забыла.
— Надеюсь, что не слишком скоро.
— Дай-то Бог!
— Думаю, она не сможет, — с деланным смешком сказала Синтия. — Ведь я еще не завоевала сердце мистера Эллсуорта. Во всяком случае, насколько мне известно.
— Не надо отчаиваться. В тихом омуте черти водятся.
Может, он втайне уже давно в тебя влюблен.
Она весело рассмеялась. Как приятно было видеть, что она может так смеяться! Он усмехнулся:
— Что такого смешного я сказал? Почему ты думаешь, что человек не может быть влюблен в кого-то тайно? Я, например, уже влюблен несколько лет.
— И все же не всякому это дано. — Она явно развеселилась. — Как бы трудно тебе ни было в это поверить.
— Чертовски трудно, — согласился он.
— Когда Ханна призналась мне… О Господи.
Она на мгновение прикрыла рот ладонью, поймав себя на том, что чуть было не выдала чужого секрета.
— Не бойся. Я уже и сам догадался. В чем тебе призналась Ханна? Что ей нравится мистер Эллсуорт?
Синтия кивнула, видимо, смирившись с тем, что нарушила свое обещание и выдала подругу.
— Да. Когда она мне об этом сказала, я подумала, что она сошла с ума. Я ведь знала, что она знакома с тобой.
Дерек посмотрел на Синтию в недоумении. Но когда до него дошло, что она имела в виду, он рассмеялся.
— Черт возьми! Это самый лучший комплимент, который мне когда-либо делали.
— Смотри, чтобы он не ударил тебе в голову.
Наступила минута полного согласия. Дерек тут же решил, что надо спять сделать Синтии предложение. Но он сурово подавил в себе эту мысль. Упоминание о женитьбе может вернуть их к еще одному обсуждению преград, стоящих на пути к их браку, а он был решительно настроен на то, чтобы ничто столь унизительное не испортило им сегодняшний день. У них будет один день — или по крайней мере одно утро — ничем не омраченного счастья. Он подумал о том, что им понадобится воспоминание об этой полной блаженства прогулке, чтобы поддержать их в предстоящих битвах, какими бы они ни были. Он знал, что сатана уже маячит за поворотом.
— Смотри! По-моему, это твоя шляпа.
— Да, это она. Чудно!
Она так ловко повернула свою кобылку, словно составляла с ней единое целое. Потом спустилась с небольшого холма в низину, где среди буро-коричневых зарослей пожухшего вереска виднелись яркие красные островки брусники.
Шляпа зацепилась за шипы какого-то куста. Перо, украшавшее ее, трепыхалось на ветру, словно пойманная птичка.
Дерек последовал за ней в низину и спешился. Макс спокойно стоял, пока Дерек брал поводья из рук Синтии. Закусив губу, она лукаво поглядела на него сверху вниз.
— Мне не следует позволять тебе помочь мне слезть. Я хочу попросить тебя просто подать мне шляпу.
Он протянул ей руку.
— Слезайте с лошади, леди Синтия, — вкрадчивым тоном сказал он. — И я помогу вам надеть шляпу.
Глядя ему в глаза, она подала руку. Он потянул за нее, и Синтия соскользнула вниз, сразу же оказавшись в его объятиях. Низина защищала их от ветра и создавала иллюзию уединенности — ведь лошади ни о чем не смогут рассказать.
Поэтому он не спеша поцеловал ее, наслаждаясь драгоценным моментом. А она, да простит ее Господь, прильнув к нему всем телом, с готовностью ответила на поцелуй, совершенно равнодушная к тому, что их кто-то может увидеть.
— Я, наверно, сейчас вытащу еще несколько шпилек из твоих волос, — наконец пробормотал он.
— Не смей! — сказала Синтия, но по всему было видно, что она не очень этим озабочена. Закрыв глаза, она потерлась носом о его подбородок.