Страница:
В этих условиях, казалось бы, у немцев был и выбор, и постоянная возможность в любой момент изменить свою политику по отношению к России и партии Ленина. "Мне думается, - писал Мирбах 13 мая, -- что наши интересы требуют сохранения власти большевистского правительства... Было бы в наших интересах продолжать снабжать большевиков минимумом необходимых средств, чтобы поддержать их власть".12 Ведь никакое другое правительство не согласилось бы на соблюдение столь выгодного для Германии мира. Именно в этом лишний раз убеждал Мирбаха Ленин во время встречи с германским послом 16 мая в Кремле.13 Речь, однако, шла прежде всего о личной власти Ленина. Ленин подчеркнул, что поскольку оппозиция Брестскому миру сильна не только в несоветских партиях, но и в самой партии большевиков, как только Ленин потеряет власть, Брестский мир будет аннулирован. Опасения Ленина разделялись и германским правительством. 18 мая Кюльман телеграфировал Мирбаху: "Пожалуйста, тратьте большие суммы, так как весьма в наших интересах, чтобы большевики удержались у власти".14
Но в июне ситуация резко изменилась. Кроме оппозиционно настроенных по отношению к Брестскому миру российских политических партий, все сильнее давал знать о себе еще один серьезный противник Германии и германского влияния в России - Антанта. Вот что писал 8 июня советник Трауман статс-секретарю Кюльману:
"Во время недавних усилий Антанты в России убедить Совет рабочих депутатов принять требование Антанты, что могло бы привести к ориентации России в сторону Антанты, граф Мирбах вынужден был истратить значительные суммы, чтобы предотвратить принятие какого-либо решения в этом направлении... Граф Мирбах донес, что ему нужно теперь три миллиона марок в месяц для расходов на этот предмет. Однако в случае изменения политической ситуации может понадобиться сумма в два раза большая. Фонд, который мы имели в своем распоряжении, весь истрачен. Поэтому необходимо, чтобы секретарь имперского казначейства предоставил в наше распоряжение новый фонд. Ввиду указанных выше обстоятельств фонд этот должен быть не менее 40 млн. марок".
Через три дня статс-секретарь министерства финансов Редерн известил Кюльмана о выделении указанной суммы в распоряжение германского посла в Москве.15
Как и большевики, немцы вели двойную игру. С первого дня своей дипломатической службы в Москве Мирбах работал над тем, чтобы в случае падения большевизма Россия не оказалась союзником Антанты. В донесении от 25 июня германский посол высказал свои опасения: Германия
"в один прекрасный день может столкнуться с наиболее нежелательным поворотом государственных дел, когда социалисты-революционеры, финансируемые Антантой и вооруженные чехословацким оружием, открыто поведут новую Россию в стан наших врагов".16 Чтобы не ошибиться, поставив не на ту лошадь, Мирбах вступал в контакты с различными антисоветскими организациями. Этим он хотел, с одной стороны, отнять у Антанты
возможных союзников, а с другой -- подстраховать себя на случай падения большевизма. Еще чаще сами представители антисоветских организаций искали встреч с германским послом. 30 апреля Мирбах сообщал канцлеру: "Те самые круги, которые яростно поносили нас раньше, теперь видят в нас если не ангелов, то, по крайней мере, полицейскую силу для их спасения".17 В отношении большинства этих групп посол, однако, был настроен скептически. Вот свидетельство одного из лидеров кадетов в Москве князя Долгорукого:
"В середине лета князь X рассказывал мне, приехав прямо от графа Мирбаха, как он его умолял направить в Москву хоть один германский корпус, чтобы прогнать большевиков. Граф Мирбах отвечал ему, что ежедневно к нему с такой же просьбой обращаются несколько человек.
-- Вы, правые, умеете только просить, но за вами ничего не стоит, -заключил Мирбах".18
Но никто не стоял и за большевиками. И 25 числа Мирбах подвел итог своим впечатлениям. В личном письме Кюльману он писал:
"После двух месяцев внимательных наблюдений я уже не могу дать большевизму хорошего диагноза... Если мы уже сейчас соглашаемся с тем, что большевизм достиг конца своей власти, я думаю, что мы должны позаботиться о том, чтобы заполнить пустоту, образующуюся после его исчезновения, режимом, который будет соответствовать нашим планам и интересам... Мы, несомненно, находимся у постели тяжелобольного, который случайно еще может показать видимость улучшения, но кончина которого предрешена".19 Понимая это, Мирбах вынужден был потянуться к "правым".
По мнению посла, политическое значение в России из антибольшевистских организаций имели три: Правый центр, одним из руководителей которого был бывший министр земледелия А. В. Кривошеин, организация финансового магната из Петербурга Ярошинского, и временное правительство в Омске. 13 июня Мирбах сообщил в Берлин, что после того, как он согласился
установить связь с представителями Правого центра, Кривошеин поручил предпринять дальнейшие шаги в этом направлении двум членам ЦК партии кадетов -- барону Нольде, бывшему помощнику министра иностранных дел в кабинете Львова, и Леонтьеву, бывшему помощнику министра внутренних дел в том же кабинете. Вскоре Мирбах встретился с Леонтьевым и князем Урусовым. Мирбаха прежде всего интересовало, "как они представляют себе выступление... против большевиков". 28 июня Мирбах писал об этой встрече в своем донесении в Берлин:
"Надежда на удачу переворота, организованного собственными силами, по их мнению, за последнее время возросла. Не исключается возможность, что его удастся осуществить через несколько недель. Если переворот удастся, то группа будет вынуждена, чтобы заставить многочисленные другие группы, особенно в Сибири, присоединиться и подчиниться ей, заключить с ними договор, в котором будет оформлено их право выступать от имени монарха. Затем они собираются опубликовать против большевиков манифест, в котором объявят программу нового правительства, а также о созыве всеобщего Земского (Учредительного) собрания и о заключении мира с другими державами. При этом группа считает нужным выразить пожелание о смягчении Брестского договора, которое вернуло бы России жизнеспособность. Группа все еще обеспокоена возможностью, что царь или другой член царской семьи попадет в руки Антанты и будет использован ею для своих комбинаций. Группа пытается установить контакты с сибирскими генералами и, как я уже сообщал ранее, удержать генералов Дона от перехода на сторону держав Антанты и от участия в их комбинациях".20
Так много сделавшие для прихода большевиков к власти, немцы не захотели рисковать и снова переигрывать свою "русскую карту", а потому на совещании высших политических и военных руководителей Германии, состоявшемся в городе Спа 2--3 июля под председательством Вильгельма Второго и посвященном тактике и политике Германии в русской гражданской войне,
германское правительство пришло к выводу, что "если даже монархисты и представляют собою сторонников порядка", оно не должно "предпринимать попыток свергнуть в настоящее время большевиков".21 Советское правительство было хорошо осведомлено о деятельности и намерениях германского посла в Москве, но информировано о результатах совещания в Спа не было и не знало, что немцы решили не предпринимать усилий для свержения большевиков. А знали бы, так не поверили. Немцы, кроме того, теперь были далеки от того военного могущества, которым располагали хотя бы в феврале. И если решение в Спа было принято в пользу большевиков, то, наверно, еще и от сознания Германией своей слабости: "предпринимать попытки" без больших шансов на успех значило лишь толкнуть большевиков в объятия Антанты.
Если Германия, сознавая свою слабость, не торопилась оповещать об этом своих противников, большевики буквально кричали теперь о слабости держав Запада, и прежде всего -- Германии. По иронии судьбы, с очередной программной речью по этому вопросу Ленин выступил на Пятом съезде Советов почти сразу же после вынесения немцами решения в Спа.
Ленин не только назвал Германию "истекающим кровью зверем", но и откровенно признался в том, что уже не боится гибели советской республики из-за германского нашествия. А ведь именно эта боязнь была фундаментом ленинской платформы поддержки Брестского мира. Но в этой шизофренической речи Ленина, с многократными повторениями почти одинаковых фраз, проскальзывало чувство растерянности из-за сознания собственной ошибки. Ведь если Германия оказалась на краю гибели через три с половиной месяца после заключения Брестского мира, ведя боевые действия крупного масштаба лишь на одном фронте, получая продовольственную помощь России и Украины и используя Красную армию в борьбе с чехословацким корпусом, который, если бы не акции большевиков, давно бы уже воевал в Европе против немцев, как глубоко на дне этой пропасти лежала бы кайзеровская Германия, вынужденная воевать на два фронта? В каком состоянии находились бы теперь страны Четверного союза? Где проходила бы граница коммунистических государств?
И главное, что ошибка была -- досадная. Ведь не зря же называл Ленин Брестский мир передышкой. Ведь знал же не хуже других, что воевать придется совсем скоро. Бонч-Бруевич вспоминает, как он вскоре после подписания мира принес Ленину присланный из Германии текст договора, в переплете, отпечатанный по-русски и по-немецки великолепным шрифтом на прекрасной бумаге. Ленин взял договор и смеясь сказал:
"Хороший переплет, отпечатано красиво, но не пройдет и шести месяцев, как от этой красивой бумажки не останется и следа. Не было более непрочного и нереального мира, чем этот... Немцы стоят у последней ступени своего военного могущества..."22
Большевики вполне сознательно шли на скорый разрыв Брест-Литовского мирного договора. Они делали это еще и потому, что ошибочно преувеличивали опасность со стороны Германии. По логике Ленина и Троцкого, основной задачей капиталистических стран было уничтожение коммунистического режима в России.23 И поверить в то, что для Германии было важнее всего любыми средствами, пусть даже через установление в России советской власти, отвести свое поражение, большевики не могли: этого не допускала марксистская догма. Поэтому уже через несколько дней после ратификации Брестского мира секретарь ЦК РКП (б) Е. Д, Стасова указала в письме местным организациям: "Нет сомнения в том, что Германия, хотя и заключила мир, приложит все усилия к ликвидации советской власти..."24 Исходя из этой предпосылки, уже в марте для возобновления войны с Германией началось формирование регулярной Красной армии. Вот что писал об этом Черчилль:
"Вскоре союзники получили поддержку оттуда, откуда они ее менее всего ждали. С поразительной энергией создавалась Красная армия для защиты революции в России. 28 марта Троцкий сообщил Локкарту, нашему представителю в Москве, что он не возражает против вступления в Россию японских сил для противодействия германскому натиску, если только в этом выступлении будут участвовать другие союзники и дадут со своей стороны некоторые гарантии".
Конечно, оптимизм Черчилля был не оправдан. Троцкий лишь прощупывал почву, хотел выяснить, как могут противодействовать германскому продвижению в России союзники. Но одно было очевидно: Красная армия создавалась. 22 апреля вопрос о создании регулярной армии был поднят Троцким на заседании ЦИК, причем Троцкий подчеркнул, что эта новая дисциплинированная и обученная армия необходима прежде всего для борьбы с внешним врагом, а не внутренним.26 Многочисленные указания на подготовку РСФСР к войне с Германией, в частности на формирование войск, мы находим и в воспоминаниях Вацетиса:
"Основное ядро московского гарнизона составляли войска так называемой Народной армии, формировавшейся специально для возобновления мировой войны совместно с Францией и Англией против Германии. Войска эти считались аполитичными, составленными на контрактовых началах. Формированием их ведал Высший военный совет под председательством Л. Троцкого, при военном руководителе генштаба М. Д. Бонч-Бруевиче.27 Войска эти были расположены в Ходынском лагере, подчиненном непосредственно Муралову... Народная армия... солидаризировалась со сторонниками разрыва отношений с Германией... Вождем действующей против Германии армии называли Троцкого... С Францией и Англией... Троцкий и его военный руководитель [Бонч-Бруевич] вели переговоры о будущих планах совместных действий... Мне было дано понять в начале июня, что латышская дивизия будет зачислена в состав Народной армии приказом Л. Троцкого..." 28
С точки зрения советского правительства, формирование армии, предназначенной первоначально только для войны с Германией, было вполне оправданным и необходимым шагом. Международная ситуация для большевиков складывалась все хуже и хуже. Уже 6 мая было созвано экстренное заседание ЦК в связи с обострением отношений с Германией, оккупацией Мурманска англичанами и подготовкой Англией, как совершенно напрасно опасались большевики, дальнейшего продвижения вглубь
советской России. ЦК предстояло рассмотреть два ультиматума -- немецкий и английский. Немцы требовали передачи Финляндии форта Ино; и этот ультиматум, учитывая близость германских войск, был принят. Но ультиматум англичан, кажется, по требованию немцев, был отклонен. Одновременно с этим ЦК большевиков принял решение направить все силы на защиту от немцев и японцев Урало-Кузнецкого района.29
С этой идеей Ленин носился давно. Когда Троцкий спросил его однажды, что произойдет, "если немцы будут все же наступать", "если двинутся на Москву", Ленин ответил:
"Отступим дальше, на восток, на Урал... Кузнецкий бассейн богат углем. Создадим Урало-Кузнецкую республику, опираясь на уральскую промышленность и на кузнецкий уголь, на уральский пролетариат и на ту часть московских и питерских рабочих, которых удастся увезти с собой... В случае нужды уйдем еще дальше на восток, за Урал. До Камчатки дойдем, но будем держаться. Международная обстановка будет меняться десятки раз, и мы из пределов Урало-Кузнецкой республики снова расширимся и вернемся в Москву и Петербург". Троцкий продолжает:
"Концепция Урало-Кузнецкой республики ему органически необходима была, чтобы укрепить себя и других в убеждении, что ничто еще не потеряно, и что для стратегии отчаяния нет и не может быть места".30
Но верил ли в это кто-нибудь, кроме Ленина? Похоже, что нет. Во всяком случае, идея отступления до Камчатки никого не вдохновляла. Положение было именно безвыходным. Военные действия Германии, несмотря на заключение Брестского мира, не прекращались ни на минуту. Еще в апреле немцы захватили Орел, Курск, Воронеж, а 8 мая заняли Ростов. В результате, как признавал Чичерин, "путем постепенных захватов германцы сравнительно с момента Брестского договора во многих местах передвинули демаркационную линию к востоку".31 Именно поэтому, по заявлению того же Чичерина, Германия оставалась основным врагом советской России.32 Брестский договор, таким образом, не принес реального мира, был более всего схож с
формулой Троцкого "ни мира, ни войны" и приводил лишь к постоянным столкновениям и "кровопусканиям" в пограничной полосе, так называемой "нейтральной зоне", а то и на советской территории. Подобная передышка, конечно же, не могла длиться долго. И 10 мая на заседании ЦК РКП (б) был обсужден написанный в тот день Лениным проект "Тезисов о современном политическом положении".33 Протокол этого заседания ЦК считается "необнаруженным",34 что позволяет сделать вывод о поражении на заседании точки зрения Ленина. Повторное обсуждение тезисов Ленина состоялось через три дня, 13 мая. Тезисы были приняты и от имени ЦК выносились на обсуждение Московской городской конференции РКП (б). Против резолюции большинства ЦК голосовали двое: Сокольников и Сталин. Сокольников выступил со своей резолюцией, но она была отклонена (текст ее числится в "ненайденных").35 14 мая по поручению ЦК Ленин выступил с докладом о внешней политике (основанном на "Тезисах о современном политическом положении") на объединенном заседании ВЦИК и Московского Совета; а на следующий день -- на Московской областной конференции РКП (б). О чем же писал Ленин в своих тезисах?
Прежде всего он указал на чрезвычайное обострение политического положения в стране в первой декаде мая 1918 г. Относительно советско-германских отношений Ленин писал, что Германия теперь готова в любую минуту разорвать Брест-Литовский мирный договор и возобновить войну с советской Россией, что на Украине была с помощью немцев свергнута советская власть.36 Ленин считал, однако, что и в этих условиях внешняя политика советской власти в России "никоим образом не должна быть изменяема... Военная подготовка еще не закончена..."37 Ленин все еще выжидал.
Советское правительство не ограничилось одним лишь формированием Красной армии. Для ослабления военной мощи Германии и подготовки коммунистического переворота на Украине на заседании ЦК РКП (б) 3 мая были приняты две резолюции о создании компартии Украины.38 Текстов этих резолюций в протоколе заседания нет. Впрочем, 9 мая "Правда" опубликовала следующее сообщение:
"Центральный Комитет РКП, обсудив вопрос о выделении особой Украинской Коммунистической партии из Российской Коммунистической партии, не находит никаких возражений против создания Украинской Коммунистической партии, поскольку Украина представляет собой самостоятельное государство".39
Это была одна из резолюций, принятых на заседании ЦК РКП (б) 3 мая, -резолюция, подлежащая публикации. Вторая резолюция обнародованию не подлежала и была зачислена советскими историками в "ненайденные", так как "в ней говорилось о том, что КП (б) Украины является составной частью РКП (б) ",40 т.е. прямо противоположное тому, о чем указывала первая резолюция. Смысл этого маневра был очевиден: громогласно заявив о независимости украинской компартии, ЦК снял с себя формальную ответственность за подрывную деятельность большевиков на оккупированной немцами Украине. Антигерманские и антиукраинские акты могли проводиться теперь фактически открыто, без риска осложнить и без того худые советско-германские или советско-украинские отношения. Получаемые в связи с этим протесты Германии Чичерин просто отклонял. Вместе с тем в запасе оставалась и вторая резолюция, напоминавшая украинским большевикам, что самостоятельной партией они не являются, а подчинены единому ЦК российской партии большевиков.41
Украинский вопрос был для Ленина особенно болезненным. Он готов был теперь признать свою ошибку по отношению к Украине, и 1 июля в интервью корреспонденту шведской газеты дал понять, что переходит на позицию революционной войны, что политика "передышки" подходит к своему концу:
"Положение немцев на Украине очень тяжелое. Они совсем не получают хлеба от крестьян.42 Крестьяне вооружаются и большими группами нападают на немецких солдат, где бы они ни встретились. Это движение разрастается. Благодаря немецкой оккупации большевизм на Украине стал своего рода национальным движением... Если бы немцы оккупировали всю Россию, результат был бы тот же самый.
Немцам нужен мир. Показательно, что на Украине немцы больше хотят мира, чем сами украинцы... Нам в России нужно теперь ждать развития революционного движения в Европе... Рано или поздно дело повсюду должно дойти до политического и социального краха..."43 Ленин говорил теперь словами левых коммунистов и левых эсеров. Он предсказал народную партизанскую войну на Украине, рост пробольшевистских настроений в оккупированных районах страны, не боялся уже, казалось, и оккупации всей России. Он указал уже не только на неизбежное поражение Германии, но и на возможность победы. Политика передышки, так и не реализованная, подходила к своему концу. Напористость Ленина спала. Теория Троцкого "ни мира, ни войны" проступала в советско-германских отношениях во всей своей силе.
ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ ШЕСТОЙ
Л.Троцкий. О Ленине. Материалы для биографа. Москва, 1924, стр.
111,112.
Протоколы заседаний ВЦИК IV созыва. (Стенографический отчет).
Москва, 1920, стр.220.
На 73-й день существования советской власти Ленин торжественно
заявил корреспонденту "Манчестер Гардиан" в России Артуру Рэнсому,
что основная цель русской революции уже достигнута: большевики
продержались на один день дольше Парижской коммуны, и гибель
советской власти уже не страшна, так как основной вклад в мировое
революционное движение Россией уже сделан. (См.: Луис Фишер.
Жизнь Ленина. Лондон, 1970, стр.231).
Протоколы заседаний ВЦИК IV созыва, стр.224.
Там же, стр.234.
Там же, стр. 238-239.
Там же, стр. 288, 263-270.
Цит, по кн.: В.В.Аникеев. Деятельность ЦК РСДРП (б)-РКП (б) в
1917-1918 годах. Хроника событий. Москва, 1974, стр.244.
И.Горохов, Л. Замятин, И. Земсков. Г.В.Чичерин -- дипломат
ленинской школы. 2-е изд,, дополненное, под общей ред. А.А.Гро
мыко. Москва, 1974, стр.87. (Далее: Чичерин - дипломат ленинской
школы).
Д. Л. Голинков. Крушение антисоветского подполья в СССР (1917
1925 гг.). Москва, 1975, стр.183.
Germany and the Revolution in Russia 1915-1918. Documents from
the Archives of the German Foreign Ministery. Edited by Z.A.B. Zeman,
London, 1958, док. No 120. (Далее: Земан, указ. соч.).
Земан, указ. соч., док. No 124.
См.: М.П. Ирошников. Председатель Совета народных комиссаров
Вл. Ульянов (Ленин). Очерки государственной деятельности в 1917-
1918 гг. Ленинград, 1974, стр.216-217.
См.: Земан, указ. соч., док. No 127 и No 129.
Там же, док. No 133 и No135.
Там же, док. No 136.
Там же, док. No 120.
П. Д Долгоруков. Национальная политика и партия Народной Свобо
ды. Ростов-на-Дону, 1919, стр.8.
Земан, указ. соч., док. No 136.
Документы-донесения Мирбаха. Опубл. С.М. Драбкиной в: "Вопросы
истории", 1971, No 9, стр. 120-129.
Советско-германские отношения. Т. 1. Москва, 1968, стр.567.
Цит. по кн.: Чичерин - дипломат ленинской школы, стр.8О.
Английское и французское правительства не желали, конечно, побе
ды коммунистического режима, но они косвенно способствовали
этой победе "нейтралитетом" в борьбе большевиков с правыми
партиями и движениями. Нейтралитет этот диктовался нежеланием
реставрации самодержавия. Среди идеологов-антимонархистов не
последнее место занимал Ллойд Джордж. Вот что писал о нем 15 июня
1917 г. германский посланник в Стокгольме: "Ллойд Джорджа просто
не волнует тот факт, что продолжение войны может привести к ре
волюции и смести монархию. На самом деле Линдман уверен, что
в этом и есть цель Ллойд Джорджа не только в отношении Англии, но
и в отношении всех прочих монархий". (Земан, указ. соч., док. No 63,
стр.62).
Переписка секретариата ЦК РСДРП (б) с местными партийными орга
низациями. Март-июль 1918 г. Сборник документов. Т. III. Москва,
1967, стр.32.
У. Черчилль. Мировой кризис. Госвоениздат, 1932, стр. 51.
См.: Протоколы заседаний ВЦИК IV созыва, стр. 171.
Не путать с его братом Владимиром Бонч-Бруевичем.
И. И. Вацетис. Июльское восстание в Москве б и 7 июля 1918 г. В сб.
"Память", т. 2. Москва, 1977-Париж, 1979, стр.24, 25.
См.: В.И.Ленин. Полное собрание сочинений. Москва, 1958-1965.
Т. 36, стр.315; т. 50, сгр.425.
Троцкий. О Ленине, стр. 88-89.
РСФСР. ВЦИК. Созыв V. Стенографический отчет. Москва, 1919,
стр.92.
См.: Г.В.Чичерин. Внешняя политика советской России за два года.
Москва, 1920, стр. 7.
См.: Ленин. ПСС, т. 36, стр.608.
См.: Аникеев, указ соч., стр.268.
Цит. по кн.: Аникеев, указ соч,, стр.271.
Ленин основывался в том числе на докладе большевика Скрыпника,
сделанном 1 апреля 1918 г. на третьем заседании ВЦИК, Скрыпник,
только что приехавший в РСФСР как представитель украинских боль
шевиков, соблюдая партийную дисциплину и не подвергая советское
правительство открытой критике за решение подписать и ратифициро
вать Брестский договор, "жаловался" ВЦИКу, что советскую власть на
Украине фактически принесли в жертву. (См.: Протоколы заседаний
Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета IV созыва.
Стенографический отчет, Москва, 1920, стр.60-61).
См.: Ленин. ПСС, т. 36, стр. 322-326.
Цит. по кн.: Аникеев, указ. соч., стр.263.
"Правда", 9 мая 1918.
Аникеев, указ. соч., стр.263.
Для постановки перед украинскими большевиками основных
задач момента решено было созвать конференцию большевиков
Украины. Конференция проходила в Москве, и Ленин, формально
не имевший к ней никакого отношения, в самом начале июля
встречался с делегатами этого "Первого съезда большевистских орга
низаций Украины". (См.: Переписка секретариата ЦК. Т. III, стр.
70-72, 92-95, 99-101; Ленин. ПСС, т. 36, стр.722). Вместе с тем
большевик Бокий был назначен "агентом ЦК Российской Коммуни
стической партии, командируемым в ОК Западной области и Краевой
комитет для подробного ознакомления с постановкой и ведением
нелегальной работы в оккупированных местностях..." Щит, по
кн.: К.Т.Свердлова. Яков Михайлович Свердлов. Москва, 1976,
стр.370).
За все время германской оккупации Украины Центральные державы
Но в июне ситуация резко изменилась. Кроме оппозиционно настроенных по отношению к Брестскому миру российских политических партий, все сильнее давал знать о себе еще один серьезный противник Германии и германского влияния в России - Антанта. Вот что писал 8 июня советник Трауман статс-секретарю Кюльману:
"Во время недавних усилий Антанты в России убедить Совет рабочих депутатов принять требование Антанты, что могло бы привести к ориентации России в сторону Антанты, граф Мирбах вынужден был истратить значительные суммы, чтобы предотвратить принятие какого-либо решения в этом направлении... Граф Мирбах донес, что ему нужно теперь три миллиона марок в месяц для расходов на этот предмет. Однако в случае изменения политической ситуации может понадобиться сумма в два раза большая. Фонд, который мы имели в своем распоряжении, весь истрачен. Поэтому необходимо, чтобы секретарь имперского казначейства предоставил в наше распоряжение новый фонд. Ввиду указанных выше обстоятельств фонд этот должен быть не менее 40 млн. марок".
Через три дня статс-секретарь министерства финансов Редерн известил Кюльмана о выделении указанной суммы в распоряжение германского посла в Москве.15
Как и большевики, немцы вели двойную игру. С первого дня своей дипломатической службы в Москве Мирбах работал над тем, чтобы в случае падения большевизма Россия не оказалась союзником Антанты. В донесении от 25 июня германский посол высказал свои опасения: Германия
"в один прекрасный день может столкнуться с наиболее нежелательным поворотом государственных дел, когда социалисты-революционеры, финансируемые Антантой и вооруженные чехословацким оружием, открыто поведут новую Россию в стан наших врагов".16 Чтобы не ошибиться, поставив не на ту лошадь, Мирбах вступал в контакты с различными антисоветскими организациями. Этим он хотел, с одной стороны, отнять у Антанты
возможных союзников, а с другой -- подстраховать себя на случай падения большевизма. Еще чаще сами представители антисоветских организаций искали встреч с германским послом. 30 апреля Мирбах сообщал канцлеру: "Те самые круги, которые яростно поносили нас раньше, теперь видят в нас если не ангелов, то, по крайней мере, полицейскую силу для их спасения".17 В отношении большинства этих групп посол, однако, был настроен скептически. Вот свидетельство одного из лидеров кадетов в Москве князя Долгорукого:
"В середине лета князь X рассказывал мне, приехав прямо от графа Мирбаха, как он его умолял направить в Москву хоть один германский корпус, чтобы прогнать большевиков. Граф Мирбах отвечал ему, что ежедневно к нему с такой же просьбой обращаются несколько человек.
-- Вы, правые, умеете только просить, но за вами ничего не стоит, -заключил Мирбах".18
Но никто не стоял и за большевиками. И 25 числа Мирбах подвел итог своим впечатлениям. В личном письме Кюльману он писал:
"После двух месяцев внимательных наблюдений я уже не могу дать большевизму хорошего диагноза... Если мы уже сейчас соглашаемся с тем, что большевизм достиг конца своей власти, я думаю, что мы должны позаботиться о том, чтобы заполнить пустоту, образующуюся после его исчезновения, режимом, который будет соответствовать нашим планам и интересам... Мы, несомненно, находимся у постели тяжелобольного, который случайно еще может показать видимость улучшения, но кончина которого предрешена".19 Понимая это, Мирбах вынужден был потянуться к "правым".
По мнению посла, политическое значение в России из антибольшевистских организаций имели три: Правый центр, одним из руководителей которого был бывший министр земледелия А. В. Кривошеин, организация финансового магната из Петербурга Ярошинского, и временное правительство в Омске. 13 июня Мирбах сообщил в Берлин, что после того, как он согласился
установить связь с представителями Правого центра, Кривошеин поручил предпринять дальнейшие шаги в этом направлении двум членам ЦК партии кадетов -- барону Нольде, бывшему помощнику министра иностранных дел в кабинете Львова, и Леонтьеву, бывшему помощнику министра внутренних дел в том же кабинете. Вскоре Мирбах встретился с Леонтьевым и князем Урусовым. Мирбаха прежде всего интересовало, "как они представляют себе выступление... против большевиков". 28 июня Мирбах писал об этой встрече в своем донесении в Берлин:
"Надежда на удачу переворота, организованного собственными силами, по их мнению, за последнее время возросла. Не исключается возможность, что его удастся осуществить через несколько недель. Если переворот удастся, то группа будет вынуждена, чтобы заставить многочисленные другие группы, особенно в Сибири, присоединиться и подчиниться ей, заключить с ними договор, в котором будет оформлено их право выступать от имени монарха. Затем они собираются опубликовать против большевиков манифест, в котором объявят программу нового правительства, а также о созыве всеобщего Земского (Учредительного) собрания и о заключении мира с другими державами. При этом группа считает нужным выразить пожелание о смягчении Брестского договора, которое вернуло бы России жизнеспособность. Группа все еще обеспокоена возможностью, что царь или другой член царской семьи попадет в руки Антанты и будет использован ею для своих комбинаций. Группа пытается установить контакты с сибирскими генералами и, как я уже сообщал ранее, удержать генералов Дона от перехода на сторону держав Антанты и от участия в их комбинациях".20
Так много сделавшие для прихода большевиков к власти, немцы не захотели рисковать и снова переигрывать свою "русскую карту", а потому на совещании высших политических и военных руководителей Германии, состоявшемся в городе Спа 2--3 июля под председательством Вильгельма Второго и посвященном тактике и политике Германии в русской гражданской войне,
германское правительство пришло к выводу, что "если даже монархисты и представляют собою сторонников порядка", оно не должно "предпринимать попыток свергнуть в настоящее время большевиков".21 Советское правительство было хорошо осведомлено о деятельности и намерениях германского посла в Москве, но информировано о результатах совещания в Спа не было и не знало, что немцы решили не предпринимать усилий для свержения большевиков. А знали бы, так не поверили. Немцы, кроме того, теперь были далеки от того военного могущества, которым располагали хотя бы в феврале. И если решение в Спа было принято в пользу большевиков, то, наверно, еще и от сознания Германией своей слабости: "предпринимать попытки" без больших шансов на успех значило лишь толкнуть большевиков в объятия Антанты.
Если Германия, сознавая свою слабость, не торопилась оповещать об этом своих противников, большевики буквально кричали теперь о слабости держав Запада, и прежде всего -- Германии. По иронии судьбы, с очередной программной речью по этому вопросу Ленин выступил на Пятом съезде Советов почти сразу же после вынесения немцами решения в Спа.
Ленин не только назвал Германию "истекающим кровью зверем", но и откровенно признался в том, что уже не боится гибели советской республики из-за германского нашествия. А ведь именно эта боязнь была фундаментом ленинской платформы поддержки Брестского мира. Но в этой шизофренической речи Ленина, с многократными повторениями почти одинаковых фраз, проскальзывало чувство растерянности из-за сознания собственной ошибки. Ведь если Германия оказалась на краю гибели через три с половиной месяца после заключения Брестского мира, ведя боевые действия крупного масштаба лишь на одном фронте, получая продовольственную помощь России и Украины и используя Красную армию в борьбе с чехословацким корпусом, который, если бы не акции большевиков, давно бы уже воевал в Европе против немцев, как глубоко на дне этой пропасти лежала бы кайзеровская Германия, вынужденная воевать на два фронта? В каком состоянии находились бы теперь страны Четверного союза? Где проходила бы граница коммунистических государств?
И главное, что ошибка была -- досадная. Ведь не зря же называл Ленин Брестский мир передышкой. Ведь знал же не хуже других, что воевать придется совсем скоро. Бонч-Бруевич вспоминает, как он вскоре после подписания мира принес Ленину присланный из Германии текст договора, в переплете, отпечатанный по-русски и по-немецки великолепным шрифтом на прекрасной бумаге. Ленин взял договор и смеясь сказал:
"Хороший переплет, отпечатано красиво, но не пройдет и шести месяцев, как от этой красивой бумажки не останется и следа. Не было более непрочного и нереального мира, чем этот... Немцы стоят у последней ступени своего военного могущества..."22
Большевики вполне сознательно шли на скорый разрыв Брест-Литовского мирного договора. Они делали это еще и потому, что ошибочно преувеличивали опасность со стороны Германии. По логике Ленина и Троцкого, основной задачей капиталистических стран было уничтожение коммунистического режима в России.23 И поверить в то, что для Германии было важнее всего любыми средствами, пусть даже через установление в России советской власти, отвести свое поражение, большевики не могли: этого не допускала марксистская догма. Поэтому уже через несколько дней после ратификации Брестского мира секретарь ЦК РКП (б) Е. Д, Стасова указала в письме местным организациям: "Нет сомнения в том, что Германия, хотя и заключила мир, приложит все усилия к ликвидации советской власти..."24 Исходя из этой предпосылки, уже в марте для возобновления войны с Германией началось формирование регулярной Красной армии. Вот что писал об этом Черчилль:
"Вскоре союзники получили поддержку оттуда, откуда они ее менее всего ждали. С поразительной энергией создавалась Красная армия для защиты революции в России. 28 марта Троцкий сообщил Локкарту, нашему представителю в Москве, что он не возражает против вступления в Россию японских сил для противодействия германскому натиску, если только в этом выступлении будут участвовать другие союзники и дадут со своей стороны некоторые гарантии".
Конечно, оптимизм Черчилля был не оправдан. Троцкий лишь прощупывал почву, хотел выяснить, как могут противодействовать германскому продвижению в России союзники. Но одно было очевидно: Красная армия создавалась. 22 апреля вопрос о создании регулярной армии был поднят Троцким на заседании ЦИК, причем Троцкий подчеркнул, что эта новая дисциплинированная и обученная армия необходима прежде всего для борьбы с внешним врагом, а не внутренним.26 Многочисленные указания на подготовку РСФСР к войне с Германией, в частности на формирование войск, мы находим и в воспоминаниях Вацетиса:
"Основное ядро московского гарнизона составляли войска так называемой Народной армии, формировавшейся специально для возобновления мировой войны совместно с Францией и Англией против Германии. Войска эти считались аполитичными, составленными на контрактовых началах. Формированием их ведал Высший военный совет под председательством Л. Троцкого, при военном руководителе генштаба М. Д. Бонч-Бруевиче.27 Войска эти были расположены в Ходынском лагере, подчиненном непосредственно Муралову... Народная армия... солидаризировалась со сторонниками разрыва отношений с Германией... Вождем действующей против Германии армии называли Троцкого... С Францией и Англией... Троцкий и его военный руководитель [Бонч-Бруевич] вели переговоры о будущих планах совместных действий... Мне было дано понять в начале июня, что латышская дивизия будет зачислена в состав Народной армии приказом Л. Троцкого..." 28
С точки зрения советского правительства, формирование армии, предназначенной первоначально только для войны с Германией, было вполне оправданным и необходимым шагом. Международная ситуация для большевиков складывалась все хуже и хуже. Уже 6 мая было созвано экстренное заседание ЦК в связи с обострением отношений с Германией, оккупацией Мурманска англичанами и подготовкой Англией, как совершенно напрасно опасались большевики, дальнейшего продвижения вглубь
советской России. ЦК предстояло рассмотреть два ультиматума -- немецкий и английский. Немцы требовали передачи Финляндии форта Ино; и этот ультиматум, учитывая близость германских войск, был принят. Но ультиматум англичан, кажется, по требованию немцев, был отклонен. Одновременно с этим ЦК большевиков принял решение направить все силы на защиту от немцев и японцев Урало-Кузнецкого района.29
С этой идеей Ленин носился давно. Когда Троцкий спросил его однажды, что произойдет, "если немцы будут все же наступать", "если двинутся на Москву", Ленин ответил:
"Отступим дальше, на восток, на Урал... Кузнецкий бассейн богат углем. Создадим Урало-Кузнецкую республику, опираясь на уральскую промышленность и на кузнецкий уголь, на уральский пролетариат и на ту часть московских и питерских рабочих, которых удастся увезти с собой... В случае нужды уйдем еще дальше на восток, за Урал. До Камчатки дойдем, но будем держаться. Международная обстановка будет меняться десятки раз, и мы из пределов Урало-Кузнецкой республики снова расширимся и вернемся в Москву и Петербург". Троцкий продолжает:
"Концепция Урало-Кузнецкой республики ему органически необходима была, чтобы укрепить себя и других в убеждении, что ничто еще не потеряно, и что для стратегии отчаяния нет и не может быть места".30
Но верил ли в это кто-нибудь, кроме Ленина? Похоже, что нет. Во всяком случае, идея отступления до Камчатки никого не вдохновляла. Положение было именно безвыходным. Военные действия Германии, несмотря на заключение Брестского мира, не прекращались ни на минуту. Еще в апреле немцы захватили Орел, Курск, Воронеж, а 8 мая заняли Ростов. В результате, как признавал Чичерин, "путем постепенных захватов германцы сравнительно с момента Брестского договора во многих местах передвинули демаркационную линию к востоку".31 Именно поэтому, по заявлению того же Чичерина, Германия оставалась основным врагом советской России.32 Брестский договор, таким образом, не принес реального мира, был более всего схож с
формулой Троцкого "ни мира, ни войны" и приводил лишь к постоянным столкновениям и "кровопусканиям" в пограничной полосе, так называемой "нейтральной зоне", а то и на советской территории. Подобная передышка, конечно же, не могла длиться долго. И 10 мая на заседании ЦК РКП (б) был обсужден написанный в тот день Лениным проект "Тезисов о современном политическом положении".33 Протокол этого заседания ЦК считается "необнаруженным",34 что позволяет сделать вывод о поражении на заседании точки зрения Ленина. Повторное обсуждение тезисов Ленина состоялось через три дня, 13 мая. Тезисы были приняты и от имени ЦК выносились на обсуждение Московской городской конференции РКП (б). Против резолюции большинства ЦК голосовали двое: Сокольников и Сталин. Сокольников выступил со своей резолюцией, но она была отклонена (текст ее числится в "ненайденных").35 14 мая по поручению ЦК Ленин выступил с докладом о внешней политике (основанном на "Тезисах о современном политическом положении") на объединенном заседании ВЦИК и Московского Совета; а на следующий день -- на Московской областной конференции РКП (б). О чем же писал Ленин в своих тезисах?
Прежде всего он указал на чрезвычайное обострение политического положения в стране в первой декаде мая 1918 г. Относительно советско-германских отношений Ленин писал, что Германия теперь готова в любую минуту разорвать Брест-Литовский мирный договор и возобновить войну с советской Россией, что на Украине была с помощью немцев свергнута советская власть.36 Ленин считал, однако, что и в этих условиях внешняя политика советской власти в России "никоим образом не должна быть изменяема... Военная подготовка еще не закончена..."37 Ленин все еще выжидал.
Советское правительство не ограничилось одним лишь формированием Красной армии. Для ослабления военной мощи Германии и подготовки коммунистического переворота на Украине на заседании ЦК РКП (б) 3 мая были приняты две резолюции о создании компартии Украины.38 Текстов этих резолюций в протоколе заседания нет. Впрочем, 9 мая "Правда" опубликовала следующее сообщение:
"Центральный Комитет РКП, обсудив вопрос о выделении особой Украинской Коммунистической партии из Российской Коммунистической партии, не находит никаких возражений против создания Украинской Коммунистической партии, поскольку Украина представляет собой самостоятельное государство".39
Это была одна из резолюций, принятых на заседании ЦК РКП (б) 3 мая, -резолюция, подлежащая публикации. Вторая резолюция обнародованию не подлежала и была зачислена советскими историками в "ненайденные", так как "в ней говорилось о том, что КП (б) Украины является составной частью РКП (б) ",40 т.е. прямо противоположное тому, о чем указывала первая резолюция. Смысл этого маневра был очевиден: громогласно заявив о независимости украинской компартии, ЦК снял с себя формальную ответственность за подрывную деятельность большевиков на оккупированной немцами Украине. Антигерманские и антиукраинские акты могли проводиться теперь фактически открыто, без риска осложнить и без того худые советско-германские или советско-украинские отношения. Получаемые в связи с этим протесты Германии Чичерин просто отклонял. Вместе с тем в запасе оставалась и вторая резолюция, напоминавшая украинским большевикам, что самостоятельной партией они не являются, а подчинены единому ЦК российской партии большевиков.41
Украинский вопрос был для Ленина особенно болезненным. Он готов был теперь признать свою ошибку по отношению к Украине, и 1 июля в интервью корреспонденту шведской газеты дал понять, что переходит на позицию революционной войны, что политика "передышки" подходит к своему концу:
"Положение немцев на Украине очень тяжелое. Они совсем не получают хлеба от крестьян.42 Крестьяне вооружаются и большими группами нападают на немецких солдат, где бы они ни встретились. Это движение разрастается. Благодаря немецкой оккупации большевизм на Украине стал своего рода национальным движением... Если бы немцы оккупировали всю Россию, результат был бы тот же самый.
Немцам нужен мир. Показательно, что на Украине немцы больше хотят мира, чем сами украинцы... Нам в России нужно теперь ждать развития революционного движения в Европе... Рано или поздно дело повсюду должно дойти до политического и социального краха..."43 Ленин говорил теперь словами левых коммунистов и левых эсеров. Он предсказал народную партизанскую войну на Украине, рост пробольшевистских настроений в оккупированных районах страны, не боялся уже, казалось, и оккупации всей России. Он указал уже не только на неизбежное поражение Германии, но и на возможность победы. Политика передышки, так и не реализованная, подходила к своему концу. Напористость Ленина спала. Теория Троцкого "ни мира, ни войны" проступала в советско-германских отношениях во всей своей силе.
ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ ШЕСТОЙ
Л.Троцкий. О Ленине. Материалы для биографа. Москва, 1924, стр.
111,112.
Протоколы заседаний ВЦИК IV созыва. (Стенографический отчет).
Москва, 1920, стр.220.
На 73-й день существования советской власти Ленин торжественно
заявил корреспонденту "Манчестер Гардиан" в России Артуру Рэнсому,
что основная цель русской революции уже достигнута: большевики
продержались на один день дольше Парижской коммуны, и гибель
советской власти уже не страшна, так как основной вклад в мировое
революционное движение Россией уже сделан. (См.: Луис Фишер.
Жизнь Ленина. Лондон, 1970, стр.231).
Протоколы заседаний ВЦИК IV созыва, стр.224.
Там же, стр.234.
Там же, стр. 238-239.
Там же, стр. 288, 263-270.
Цит, по кн.: В.В.Аникеев. Деятельность ЦК РСДРП (б)-РКП (б) в
1917-1918 годах. Хроника событий. Москва, 1974, стр.244.
И.Горохов, Л. Замятин, И. Земсков. Г.В.Чичерин -- дипломат
ленинской школы. 2-е изд,, дополненное, под общей ред. А.А.Гро
мыко. Москва, 1974, стр.87. (Далее: Чичерин - дипломат ленинской
школы).
Д. Л. Голинков. Крушение антисоветского подполья в СССР (1917
1925 гг.). Москва, 1975, стр.183.
Germany and the Revolution in Russia 1915-1918. Documents from
the Archives of the German Foreign Ministery. Edited by Z.A.B. Zeman,
London, 1958, док. No 120. (Далее: Земан, указ. соч.).
Земан, указ. соч., док. No 124.
См.: М.П. Ирошников. Председатель Совета народных комиссаров
Вл. Ульянов (Ленин). Очерки государственной деятельности в 1917-
1918 гг. Ленинград, 1974, стр.216-217.
См.: Земан, указ. соч., док. No 127 и No 129.
Там же, док. No 133 и No135.
Там же, док. No 136.
Там же, док. No 120.
П. Д Долгоруков. Национальная политика и партия Народной Свобо
ды. Ростов-на-Дону, 1919, стр.8.
Земан, указ. соч., док. No 136.
Документы-донесения Мирбаха. Опубл. С.М. Драбкиной в: "Вопросы
истории", 1971, No 9, стр. 120-129.
Советско-германские отношения. Т. 1. Москва, 1968, стр.567.
Цит. по кн.: Чичерин - дипломат ленинской школы, стр.8О.
Английское и французское правительства не желали, конечно, побе
ды коммунистического режима, но они косвенно способствовали
этой победе "нейтралитетом" в борьбе большевиков с правыми
партиями и движениями. Нейтралитет этот диктовался нежеланием
реставрации самодержавия. Среди идеологов-антимонархистов не
последнее место занимал Ллойд Джордж. Вот что писал о нем 15 июня
1917 г. германский посланник в Стокгольме: "Ллойд Джорджа просто
не волнует тот факт, что продолжение войны может привести к ре
волюции и смести монархию. На самом деле Линдман уверен, что
в этом и есть цель Ллойд Джорджа не только в отношении Англии, но
и в отношении всех прочих монархий". (Земан, указ. соч., док. No 63,
стр.62).
Переписка секретариата ЦК РСДРП (б) с местными партийными орга
низациями. Март-июль 1918 г. Сборник документов. Т. III. Москва,
1967, стр.32.
У. Черчилль. Мировой кризис. Госвоениздат, 1932, стр. 51.
См.: Протоколы заседаний ВЦИК IV созыва, стр. 171.
Не путать с его братом Владимиром Бонч-Бруевичем.
И. И. Вацетис. Июльское восстание в Москве б и 7 июля 1918 г. В сб.
"Память", т. 2. Москва, 1977-Париж, 1979, стр.24, 25.
См.: В.И.Ленин. Полное собрание сочинений. Москва, 1958-1965.
Т. 36, стр.315; т. 50, сгр.425.
Троцкий. О Ленине, стр. 88-89.
РСФСР. ВЦИК. Созыв V. Стенографический отчет. Москва, 1919,
стр.92.
См.: Г.В.Чичерин. Внешняя политика советской России за два года.
Москва, 1920, стр. 7.
См.: Ленин. ПСС, т. 36, стр.608.
См.: Аникеев, указ соч., стр.268.
Цит. по кн.: Аникеев, указ соч,, стр.271.
Ленин основывался в том числе на докладе большевика Скрыпника,
сделанном 1 апреля 1918 г. на третьем заседании ВЦИК, Скрыпник,
только что приехавший в РСФСР как представитель украинских боль
шевиков, соблюдая партийную дисциплину и не подвергая советское
правительство открытой критике за решение подписать и ратифициро
вать Брестский договор, "жаловался" ВЦИКу, что советскую власть на
Украине фактически принесли в жертву. (См.: Протоколы заседаний
Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета IV созыва.
Стенографический отчет, Москва, 1920, стр.60-61).
См.: Ленин. ПСС, т. 36, стр. 322-326.
Цит. по кн.: Аникеев, указ. соч., стр.263.
"Правда", 9 мая 1918.
Аникеев, указ. соч., стр.263.
Для постановки перед украинскими большевиками основных
задач момента решено было созвать конференцию большевиков
Украины. Конференция проходила в Москве, и Ленин, формально
не имевший к ней никакого отношения, в самом начале июля
встречался с делегатами этого "Первого съезда большевистских орга
низаций Украины". (См.: Переписка секретариата ЦК. Т. III, стр.
70-72, 92-95, 99-101; Ленин. ПСС, т. 36, стр.722). Вместе с тем
большевик Бокий был назначен "агентом ЦК Российской Коммуни
стической партии, командируемым в ОК Западной области и Краевой
комитет для подробного ознакомления с постановкой и ведением
нелегальной работы в оккупированных местностях..." Щит, по
кн.: К.Т.Свердлова. Яков Михайлович Свердлов. Москва, 1976,
стр.370).
За все время германской оккупации Украины Центральные державы