Страница:
"Когда эта резолюция была внесена, мы думали, что предлагаемая нам диктатура репрессий принята под давлением той диктатуры паники, которая охватила большевистских максималистов, оказавшихся в победоносном одиночестве. Но нам здесь, в речах т.т. Троцкого и Ленина, была дана попытка укрепить эту диктатуру идеологически... Мы предлагаем ЦИК немедленно отменить все ограничения свободы печати".
Но резолюция Ларина была отклонена. За нее проголосовало 22 человека против 31-го. За резолюцию большевиков -- 34 против 24 при одном воздержавшемся. Не обошлось и без резких заявлений и ультиматумов. После объявленного получасового перерыва слово взял левый эсер Прошьян:
"...Принятая большинством ЦИК резолюция о печати представляет собой яркое и определенное выражение системы политического террора и разжигания гражданской войны. Фракция с.-р., оставаясь в составе ЦИК, ...не желает ни в какой мере нести ответственность за гибельную для революции систему террора и отзывает всех своих представителей из Военно-Революционного Комитета, из Штаба и со всех ответственных постов".42 Ленина с Троцким ожидал еще один неприятный сюрприз. Для "внеочередного заявления" слово взял Ногин и огласил подписанную группой большевистских наркомов декларацию об уходе в отставку.43 Но и это было еще не все -- оппозиция наступала безостановочно -- фракция левых эсеров обратилась к Ленину со "спешным запросом" по поводу того, что "за последние дни опубликован ряд декретов... без всякого обсуждения и санкции ЦИК. В таком же порядке проведены правительственные действия, фактически отменившие начала гражданских свобод". Левые эсеры запрашивали в связи с этим, "на каком основании проекты декретов и иных актов не представляются на рассмотрение ЦИК" и "намерено ли правительство отказаться от установленного им совершенно недопустимого порядка -- декретирования законов".44
Удар был продуман верно. Отвечать на такие обвинения Ленину было просто нечего. Он стал огрызаться: "Апологеты парламентской обструкции... Если вы недовольны, созывайте новый съезд, действуйте, но не говорите о развале власти. Власть принадлежит нашей партии..." Троцкий, конечно же, Ленина поддержал. А Боровский предложил резолюцию, легализирующую "декретирование законов": "Советский парламент не может отказать" СНК "в праве издавать без предварительного обсуждения ЦИК неотложные декреты..."45 Эта резолюция и была принята 25 голосами против 23-х.
Большевики победили. И все-таки одну конкретную проблему им приходилось решать немедленно: необходимо было заменить ушедших со своих постов большевистских функционеров. Здесь-то и вспомнил Ленин о вчерашнем решении ВЦИК назначить левого эсера на пост наркома земледелия. Эту должность Ленин предложил Колегаеву. Но -- не удалось. Прошьян немедленно напомнил Ленину "о постановлении фракции левых эсеров об отозвании всех представителей из всех советских органов". Малкин добавил при этом, что фракция левых эсеров
"могла бы принять это предложение при образовании однородной социалистической власти, при немедленном аннулировании декрета о печати и прекращении политики репрессий, для того, чтобы возможно было закончить переговоры на основе той резолюции о соглашении, которая принята ЦИК".
Троцкий сделал вид, что отказом этим не слишком расстроен: "С таким багажом мы не можем допустить левых социалистов-революционеров в Совет народных комиссаров. Или Авксентьев, или мы". А Малкин в ответ обвинил Троцкого в нарушении резолюции ВЦИК: "Троцкий своей ультимативной постановкой вопроса опорачивает вчерашнее постановление ЦИК о переговорах с этими самыми Гоцами и Авксентьевыми".46
На следующий день, 5 ноября, Ленин вновь встретился с представителями ПЛСР для обсуждения вопроса о вхождении левых эсеров в состав СНК,47 но ПЛСР снова ответила отказом, уже не слишком решительно, уже с пониманием, что вот именно сейчас пришел срок левым эсерам получить от Ленина и Троцкого больше, чем могли они дать до раскола внутри РСДРП (б), когда единым фронтом стояли большевики, а на левых и правых раскалывались эсеры.
В переговорах левых эсеров с другими социалистическими партиями по вопросу о соглашении большого прогресса не наблюдалось. Левые меньшевики, составлявшие большинство в меньшевистском ЦК, потребовали, как предварительного условия, восстановления свободы печати, прекращения арестов и отмены политического террора. Требования эти для большевиков были не из приятных. Но Карелин усмотрел во всем этом другой, куда
более важный для Ленина момент -- раскол социал-демократов на правое и левое крыло. Вывод, который Карелин сделал во ВЦИК 6 ноября, свелся к принципиально новой позиции левых эсеров в вопросе о формировании однородного социалистического правительства: "соглашение с правыми социалистическими партиями отпадает и возможны переговоры о соглашении между левыми".
Этот сдвиг Карелина влево, эту новую нотку -- нежелание левых эсеров идти на соглашение с правыми социалистическими партиями -- Ленин уловил мгновенно. Предложенная Карелиным резолюция была составлена таким образом, что в своей первой части позволяла трактовать ее достаточно свободно, а во второй -- не содержала ничего конкретного:
"ВЦИК считает необходимым, чтобы ввиду приближающихся выборов в Учредительное собрание была обеспечена свобода письменной и устной агитации и чтобы было приступлено к освобождению арестованных в связи с установлением нового порядка, за исключением тех лиц, пребывание коих на свободе в эти дни угрожает новому порядку. ...ВЦИК постановляет продолжать переговоры об образовании общесоциалистического правительства на основе резолюции, принятой ВЦИК на заседании [в ночь на] 3 ноября".48
Но и такую умеренную резолюцию левых эсеров ВЦИК не принял, хотя и постановил "продолжать переговоры на основе резолюции от 2 [3] ноября и закончить эти переговоры в кратчайший срок". Это была последняя резолюция ВЦИК, принятая по вопросу о формировании однородного социалистического правительства.49 Никаких переговоров в Петрограде с тех пор фактически не проводилось. Против соглашения с социалистическими партиями выступил Петроградский Совет.50 На формировании коалиционного правительства с эсерами и меньшевиками не настаивали уже и левые эсеры. А во ВЦИК у сторонников Ленина--Троцкого было прочное большинство.
Другое дело -- Москва. На нее сторонников Ленина--Троцкого уже на хватало. Там верховодил Рыков. 7 ноября на заседании Исполкома Моссовета он выдвинул от имени фракции большевиков
ту самую резолюцию, которую 2--3 ноября предлагал ВЦИКу Каменев и которая так взбесила Ленина. Предложив Моссовету резолюцию, Рыков еще и оправдывался, что он -- "враг репрессий и террора и потому вышел из состава ЦК партии и Совета нар. к-ров, но сейчас создаются условия, которые заставляют идти на это". Наконец, от имени партии большевиков, Рыков обещал членам Исполкома, что власть в России будет передана Учредительному собранию сразу же после его созыва. В протоколах заседания отмечено:
"Т. Исуев далее спрашивает, гарантирует ли власть полную свободу выборов в Учредительное собрание и, если соберется Учредительное собрание, подчинится ли она ему и сдаст власть. Т.Рыков отвечает, что полная свобода выборов в Учредительное собрание будет гарантирована и что как только будет созвано Учредительное собрание, ему будет передана власть".51
Однако никакого соглашения между социалистическими партиями ни вообще, ни в Москве не состоялось, т.к. более жесткую, чем ранее, позицию заняли теперь эсеры и меньшевики. Они настаивали на удалении из правительства Ленина и Троцкого. А на это, в свою очередь, не шли не только большевики, но и левые эсеры. Последние считали, что без Ленина и Троцкого социалистическое правительство России не сможет функционировать и падет.52 В который раз Ленин и Троцкий побеждали не благодаря своей силе, но благодаря слабости своих оппонентов и их внутренним симпатиям к большевикам.
Больше всего нельзя было допустить Ленину с Троцким блока оппозиционеров и ПЛСР. Но и не могли они восстанавливать единство через уступки отколовшемуся меньшинству ЦК партии. Скорее готовы были пойти на соглашение с левыми эсерами, а с оппозиционерами -- лучше уж на разрыв. И Ленин предъявил Каменеву, Зиновьеву, Рязанову и Ларину новый ультиматум:
"...Либо немедленно в письменной форме дать обязательство подчиниться решениям ЦК и во всех ваших выступлениях провопить его политику, либо отстраниться от всякой публичной партийной деятельности и покинуть
ответственные посты в рабочем движении впредь до партийного съезда. Отказ дать одно из этих двух обязательств поставит ЦК перед необходимостью поставить вопрос о немедленном вашем исключении из партии".53 Если бы оппозиция отступила, для Ленина и Троцкого отпала бы необходимость искать союза с левыми эсерами -- все большевистские функционеры остались бы на местах. Но оппозиция не только не отступила, но перешла в наступление. Первым ответил Каменев, обвинивший ленинское большинство ЦК в срыве партийных решений. Его поддержали Рязанов, Милютин, Ларин и Дербы-шев. И только один отступился сразу же -Зиновьев.54
Зиновьева Ленин с Троцким простили, а вот Каменева -- нет. На заседании ЦК, состоявшемся в первой половине дня 8 ноября, Каменев был снят с должности председателя ВЦИК в связи с несоответствием "между линией ЦК и большинства фракции с линией Каменева".55 Однако большинство большевистской фракции во ВЦИК как раз и стояло на точке зрения Каменева. И чтобы навязать фракции резолюцию ЦК, к ней были посланы для разъяснительной беседы три члена Центрального Комитета: Троцкий, Сталин и Иоффе. Под их давлением фракция согласилась Каменева с поста снять. Его место занял Свердлов.56
Левые эсеры между тем склонялись к идее вхождения в советское правительство. Они приняли это решение не из одного лишь желания получить власть, но прежде всего из опасения, что при наличии столь сильной оппозиции внутри РСДРП (б) большевики не смогут удержать власть в одиночку. Поэтому 8 ноября на конференции военных руководителей ПЛСР для предотвращения падения большевистского правительства левые эсеры объявили о вхождении в состав СНК. Саблин в связи с этим на заседании Моссовета 9 ноября заявил следующее:
"Для меня, так же, как и для моих товарищей, так же, как и для значительной части партии большевиков, было ясно, что правительство большевиков в его чисто большевистском виде не сможет долго просуществовать, ибо опираться только на свою партию оно не может..."57 Но свое решение о вхождении в Совнарком левые эсеры объявили первым шагом на пути к созданию многопартийного социалисти
ческого правительства.58 Пока же ответственность за отказ сформировать такое правительство левые эсеры возлагали на ПСР, с одной стороны, и на "часть большевистских лидеров", прежде всего Ленина и Троцкого, с другой.
Саблин символизировал собою в тот день многое. 9 ноября им впервые была образована в Моссовете самостоятельная лево-эсеровская фракция, окончательно порвавшая с ПСР. На заседании Саблин объявил об этом с трибуны под "продолжительные овации". Речь Саблина в основном и была посвящена вопросам практического сотрудничества с большевиками и разрыва с эсерами, причем Саблин заверил Моссовет в том, что при выборе между эсерами и большевиками ПЛСР предпочтет последних.59
Видимо, уже 9 ноября между большевиками и левыми эсерами начались конкретные переговоры о вхождении левых эсеров в состав советского правительства.
В бесконечном смешении событий тех дней нити большевистско-левоэсеровских переговоров по различным вопросам не шли параллельно, но постоянно переплетались. И трудно поэтому проследить границу одного соглашения и начало другого. Судя по всему, 10--14 ноября большевики и левые эсеры согласились в целом ряде вопросов: о поддержке большевиками левых эсеров на Крестьянском съезде Советов, о принципиальном согласии левых эсеров вступить в советское правительство, о слиянии ЦИКов Советов крестьянских депутатов, с одной стороны, и рабочих и солдатских, с другой. От имени левых эсеров переговоры вела Спиридонова. От имени большевиков -Свердлов, сделавший в те дни в Совнаркоме доклад о результатах этих переговоров.60 Договор, однако, не означал автоматического решения всех противоречий между РСДРП (б) и ПЛСР, а скорее фиксировал принципиальное согласие партий считать урегулированными те или иные вопросы. Так, принципиально согласившись вступить в советское правительство, левые эсеры не хотели делать этого немедленно, прежде всего потому, что считали необходимым предварительно формально отделиться от ПСР и зарекомендовать себя в качестве самостоятельной партии.
События не заставили себя ждать. 10 ноября 1917 г. в Петрограде эсеровский Исполком Всероссийского Совета крестьянских
депутатов, избранный Первым Всероссийским съездом Советов крестьянских депутатов, собрал Совещание губернских крестьянских Советов и армейских комитетов. Совещание, большинство делегатов которого составляли эсеры, должно было рассмотреть организационные вопросы, связанные с предстоящим созывом крестьянского съезда, в частности, должно было решить, где съезд будет проводиться - в Петрограде или Могилеве. За Могилев 9 ноября 27 голосами против 23 высказался Крестьянский ЦИК Советов.61
Эсеры отдавали предпочтение Могилеву прежде всего потому, что опасались ареста в Петрограде, в случае их прибытия туда, Года и Чернова. Было также очевидно, что в Петрограде, всецело контролируемом большевиками, съезд не чувствовал бы себя свободно и что не исключены были карательные акции со стороны большевистского правительства. И поскольку с перенесением работы съезда в Могилев большевики и левые эсеры действительно теряли контроль над событиями, они сделали все от себя зависящее, чтобы съезд состоялся в Петрограде. Уже 9 ноября они собрали в столице подобранных ими представителей низовых уездных Советов и делегатов от дивизий, свыше 120 человек.62 Все они 10 ноября явились на Совещание; в результате число участников Совещания возросло до 195, причем ставленники левых эсеров насчитывали 110 человек, а большевиков -- 55.63 Формально это не имело никакого значения, так как вызванные большевиками и левыми эсерами представители низовых организаций не имели права решающего голоса. Однако эсеры в который раз недооценили своих противников. На первом же заседании Спиридонова от имени большевиков и левых эсеров предложила предоставить "низам" право решающего голоса. И у эсеров не хватило мужества отказать "народным массам". После этого новоиспеченные делегаты большинством голосов, по предложению большевиков и левых эсеров, провозгласили Совещание Чрезвычайным съездом64 и постановили открыть его 11 ноября в Петрограде.
Сознавали ли это эсеры или нет, но битва за крестьянский съезд была уже ими проиграна. 10 ноября в выступлении во ВЦИК левый эсер Устинов справедливо констатировал, что "общее
настроение съезда левое*. Уступку эсерам большевики и левые эсеры сделали лишь одну, символическую: гарантировали личную неприкосновенность Чернову, Гоцу и Авксентьеву, "чтобы последние могли присутствовать на съезде... и дать отчет".65 И с этим приступили к созыву делегатов. Эсеры пробовали сопротивляться, оспаривали законность мандатов большевистских и левоэсеровских делегатов, но и здесь не выдержали натиска. Как указывает советский историк, вокруг мандатного вопроса развернулась "настоящая битва". В результате "левые эсеры и большевики получили значительное большинство на съезде".66 Из 330 делегатов 195, или 59%, были левыми эсерами, 65 -- эсерами и 37 -- большевиками. Беспартийных было 14. На остальные партии приходилось 19 мест.67
На таком съезде эсеры не могли чувствовать себя уютно, тем более что большевики и левые эсеры действовали дружным блоком.68 Когда представитель ПСР попробовал обвинить большевиков в том, что они "списали" у эсеров декрет о земле, большевикам даже не пришлось защищаться. За них вступился левый эсер Колегаев, не без ехидства отметивший: "Мне кажется, что лучше провести в жизнь списанный закон, чем ничего не проводить".69 На благополучный для себя исход в этих условиях эсерам рассчитывать не приходилось. Они нервничали, метались, дважды уходили со съезда и дважды возвращались. Наконец, ушли в третий раз и не вернулись, а собрались на свое, отдельное совещание. Левому блоку именно это и было нужно. В избранный уже без эсеров Президиум Чрезвычайного съезда вошло 15 человек, включая 10 левых эсеров и 3 большевиков. Председателем съезда избрали Спиридонову.70
14 ноября, в соответствии с договоренностью между Спиридоновой и Свердловым,71 съезд вынес резолюцию с требованием немедленных переговоров о слиянии ЦИКа Советов крестьянских и ЦИКа Советов рабочих и солдатских депутатов. 15 ноября соглашение было утверждено Центральными Исполнительными Комитетами. К 108 членам ВЦИК присоединялось 108 делегатов Крестьянского чрезвычайного съезда, 100 делегатов с фронта и флота и 50 представителей профсоюзов. Все эти группы объединялись между собой на платформе Второго съезда Советов.72
По настоянию левых эсеров в резолюцию Крестьянского чрезвычайного съезда 14 ноября был включен и пункт о желательности формирования правительства "из всех социалистических партий от народных социалистов до большевиков включительно". Однако большевики, со своей стороны, внесли в резолюцию дополнение, лишившее левоэсеровский тезис об "однородном социалистическом правительстве" какого-либо практического содержания: правительственная коалиция организовывалась на основе программы, принятой Вторым съездом Советов, и только из партий, признавших эту программу. Поскольку и большевикам, и левым эсерам было заранее известно, что на таких условиях эсеры войти в многопартийное правительство не могут, специальный третий пункт резолюции, принятый больше-вистско-левоэсеровским большинством на Чрезвычайном съезде Советов крестьянских депутатов, предусматривал, что, в случае нежелания каких-либо партий участвовать в создании коалиционного правительства, правительство образуют те партии и группы, которые примут "платформу соглашения Исполнительных Комитетов Совета крестьянских, рабочих и солдатских депутатов". Резолюция, таким образом, ни в чем не противоречила постановлению ЦК РСДРП (б), принятому 1 ноября 1917 г.73
15 ноября 1917г. в Смольном состоялось первое заседание объединенных на паритетных началах ЦИКов. Свердлов от имени Президиума немедленно огласил резолюцию, подтверждающую декреты советского правительства о мире и рабочем контроле. Резолюцию по аграрному вопросу предложили левые эсеры. Они подвергли резкой критике Временное правительство всех составов, "правые" группы социалистических партий и большинство избранного в мае Исполкома Всероссийского Совета крестьянских депутатов за проведение земельной политики, противоречащей "интересам трудового народа". Резолюция левых эсеров предлагала Совнаркому, называемому левыми социалистами-революционерами новым "народно-социалистическим правительством", "принять все меры к практическому осуществлению перехода всей... земли... нетрудовых хозяйств ...и инвентаря в распоряжение демократизированных земельных комитетов. Декрет "О земле" левыми эсерами был поддержан.74
Большевики, со своей стороны, приняли левоэсеровскую резолюцию по аграрному вопросу. Как писала "Деревенская беднота", "выступивший от большевиков т.Харитонов, не видя в резолюции существенных противоречий в деле общей рабочей и крестьянской революции", заявил, "что большевики будут голосовать за резолюцию, предложенную левыми эсерами".75 Таким образом, 15 ноября потенциальная опасность, исходившая со стороны крестьянских Советов, была устранена. Слияние двух ЦИКов стало одной из важнейших побед большевистско-левоэсеровского блока.
Как для большевистско-левоэсеровских отношений, так и для эсеро-левоэсеровских месяц ноябрь стал важной ступенью. Во время состоявшегося в ноябре Первого съезда ПЛСР левые эсеры вновь рассмотрели вопрос об их отношении к большевикам и эсерам. В целом представители партии левых эсеров выступили за союз с большевиками, подвергнув одновременно с этим резкой критике партию эсеров. Спиридонова, например, заявила, что за большевиками "идет масса, выведенная из застоя", и поэтому "как нам ни чужды их грубые шаги, но мы с ними в тесном контакте".76 О том же в выступлении на конференции военной организации левых эсеров несколько раньше говорил и А.М.Устинов: "Идти ли с ними против соглашателей, или наоборот? Мы пошли с большевиками, хотя и осуждали их тактику". Тактику, но не программу. "В программе у нас разногласий нет". Декрет о земле -- "это целиком наша программа". Впрочем, Устинов тут же заявлял, что если бы требования левых эсеров "были выполнены, не было бы большевистского выступления, у них была бы выбита из-под ног почва".77
В вопросе о невхождении в состав Совнаркома левые эсеры не были едины. Многие из них считали, что левоэсеровская фракция на Втором съезде Советов "сделала большую ошибку, что не вошла в Совет народных комиссаров". Говорить об однородном правительстве, заявлял делегат Первого съезда левых эсеров Алгасов, можно было только в сентябре, но не в ноябре.78 Организационной связи между ПСР и ПЛСР уже не существовало: в ноябре Четвертый съезд ПСР утвердил решение своего ЦК от 29 и 30 октября об исключении левых из эсеровской партии.79 С эсерами, таким образом, отношения ПЛСР были теперь разорваны
даже формально. Как результат этого, 17 ноября фракция левых эсеров во ВЦИК, "принимая во внимание, независимо от линии поведения" СНК "безусловную необходимость... создания власти без промедления", сочла "неизбежным для себя участие в создании ответственной перед ЦИК власти и в самих органах этой власти". Большевики же, со своей стороны, вероятно в соответствии с достигнутой ранее между РСДРП (б) и ПЛСР договоренностью, провели через ВЦИК постановление о передаче левым эсерам наркомата земледелия и о введении левыми эсерами своих представителей во все коллегии при СНК.80 Наркомом земледелия 24 ноября единогласно был утвержден Колегаев.
Назначение Колегаева наркомом в тот день, вероятнее всего, не было случайным. Дело в том, что 25 ноября, на последнем заседании Чрезвычайного крестьянского съезда, должно было быть вынесено решение о созыве Второго Всероссийского съезда Советов крестьянских депутатов. И было важно, чтобы уже к этому времени левые эсеры формально стали составной частью советского правительства, а наркомат земледелия возглавил левый эсер. Первоначально открытие съезда намечалось на 26 ноября, но состоялось днем позже. Данные о численности фракций на съезде весьма противоречивы. Все исследователи сходятся на том, что из 790 делегатов съезда большевиков было 91. А вот дальше начинаются разногласия. А. В. Шестаков указывает, что эсеров было 370 и они являлись самой многочисленной фракцией съезда, а левых эсеров 319.81 По сведениям В.Зайцева, эсеров было только 305, левых эсеров - 350, а беспартийных -- 44.82 Такие же сведения приводит и Р.М.Илюхина.83 Возможно, разночтения статистических данных связаны с тем, что в ходе съезда численность депутатов менялась. Одни делегаты уезжали домой; другие, новые -- прибывали. Кроме того, многие делегаты "перебегали" из одной фракции в другую, что, конечно же, не могло не отразиться на точности статистики.
Уже в первый день работы съезда началась ожесточенная борьба между сторонниками Исполкома (эсерами) и Президиумом Чрезвычайного съезда (большевиками и левыми эсерами). Крайне важно было, кто откроет съезд -Исполком или Президиум. Вопрос этот был отнюдь не престижный. Речь фактически шла
о легализации Исполкомом самого Чрезвычайного съезда и его Президиума. И эсеры вновь потерпели поражение: они признали факт существования Президиума Чрезвычайного съезда.
Большевики и левые эсеры, составив единый блок и получив большинство, открыли Второй Всероссийский съезд Советов крестьянских депутатов. Председателем съезда избрали Спиридонову. За нее голосовало 246 делегатов. За Чернова - 233.84 Борьба, однако, только начиналась. Эсеры подняли вопрос об отношении съезда к Учредительному собранию. Резолюция эсеров, призывающая к защите Собрания, при голосовании, вопреки ожиданиям левоэсеровских и большевистских лидеров, получила большинство голосов. За нее голосовали не только эсеры и беспартийные, но и часть левых эсеров и большевиков.
Соотношение сил на съезде резко менялось в пользу эсеров. Многочисленные левые эсеры стали переходить в эсеровскую фракцию, прибывали новые делегаты от партии эсеров. По тактическим соображениям в эсеровскую фракцию начали записываться и некоторые беспартийные. Большевистско-левоэсеровский блок терял свое большинство. Чтобы спасти положение, левые эсеры зачислили в свою фракцию делегатов, не имевших оформленных мандатов. Эсеры пробовали протестовать, но безуспешно. На девятый день работы съезда, 4 декабря, они покинули съезд и до 11 декабря заседали отдельно, назвав себя "Всероссийский съезд Советов крестьянских депутатов (в составе 347 делегатов, стоящих на защите Учредительного собрания) ".85 Ими было принято несколько резолюций и воззваний, а на 8 января 1918 года назначен новый съезд.
Но резолюция Ларина была отклонена. За нее проголосовало 22 человека против 31-го. За резолюцию большевиков -- 34 против 24 при одном воздержавшемся. Не обошлось и без резких заявлений и ультиматумов. После объявленного получасового перерыва слово взял левый эсер Прошьян:
"...Принятая большинством ЦИК резолюция о печати представляет собой яркое и определенное выражение системы политического террора и разжигания гражданской войны. Фракция с.-р., оставаясь в составе ЦИК, ...не желает ни в какой мере нести ответственность за гибельную для революции систему террора и отзывает всех своих представителей из Военно-Революционного Комитета, из Штаба и со всех ответственных постов".42 Ленина с Троцким ожидал еще один неприятный сюрприз. Для "внеочередного заявления" слово взял Ногин и огласил подписанную группой большевистских наркомов декларацию об уходе в отставку.43 Но и это было еще не все -- оппозиция наступала безостановочно -- фракция левых эсеров обратилась к Ленину со "спешным запросом" по поводу того, что "за последние дни опубликован ряд декретов... без всякого обсуждения и санкции ЦИК. В таком же порядке проведены правительственные действия, фактически отменившие начала гражданских свобод". Левые эсеры запрашивали в связи с этим, "на каком основании проекты декретов и иных актов не представляются на рассмотрение ЦИК" и "намерено ли правительство отказаться от установленного им совершенно недопустимого порядка -- декретирования законов".44
Удар был продуман верно. Отвечать на такие обвинения Ленину было просто нечего. Он стал огрызаться: "Апологеты парламентской обструкции... Если вы недовольны, созывайте новый съезд, действуйте, но не говорите о развале власти. Власть принадлежит нашей партии..." Троцкий, конечно же, Ленина поддержал. А Боровский предложил резолюцию, легализирующую "декретирование законов": "Советский парламент не может отказать" СНК "в праве издавать без предварительного обсуждения ЦИК неотложные декреты..."45 Эта резолюция и была принята 25 голосами против 23-х.
Большевики победили. И все-таки одну конкретную проблему им приходилось решать немедленно: необходимо было заменить ушедших со своих постов большевистских функционеров. Здесь-то и вспомнил Ленин о вчерашнем решении ВЦИК назначить левого эсера на пост наркома земледелия. Эту должность Ленин предложил Колегаеву. Но -- не удалось. Прошьян немедленно напомнил Ленину "о постановлении фракции левых эсеров об отозвании всех представителей из всех советских органов". Малкин добавил при этом, что фракция левых эсеров
"могла бы принять это предложение при образовании однородной социалистической власти, при немедленном аннулировании декрета о печати и прекращении политики репрессий, для того, чтобы возможно было закончить переговоры на основе той резолюции о соглашении, которая принята ЦИК".
Троцкий сделал вид, что отказом этим не слишком расстроен: "С таким багажом мы не можем допустить левых социалистов-революционеров в Совет народных комиссаров. Или Авксентьев, или мы". А Малкин в ответ обвинил Троцкого в нарушении резолюции ВЦИК: "Троцкий своей ультимативной постановкой вопроса опорачивает вчерашнее постановление ЦИК о переговорах с этими самыми Гоцами и Авксентьевыми".46
На следующий день, 5 ноября, Ленин вновь встретился с представителями ПЛСР для обсуждения вопроса о вхождении левых эсеров в состав СНК,47 но ПЛСР снова ответила отказом, уже не слишком решительно, уже с пониманием, что вот именно сейчас пришел срок левым эсерам получить от Ленина и Троцкого больше, чем могли они дать до раскола внутри РСДРП (б), когда единым фронтом стояли большевики, а на левых и правых раскалывались эсеры.
В переговорах левых эсеров с другими социалистическими партиями по вопросу о соглашении большого прогресса не наблюдалось. Левые меньшевики, составлявшие большинство в меньшевистском ЦК, потребовали, как предварительного условия, восстановления свободы печати, прекращения арестов и отмены политического террора. Требования эти для большевиков были не из приятных. Но Карелин усмотрел во всем этом другой, куда
более важный для Ленина момент -- раскол социал-демократов на правое и левое крыло. Вывод, который Карелин сделал во ВЦИК 6 ноября, свелся к принципиально новой позиции левых эсеров в вопросе о формировании однородного социалистического правительства: "соглашение с правыми социалистическими партиями отпадает и возможны переговоры о соглашении между левыми".
Этот сдвиг Карелина влево, эту новую нотку -- нежелание левых эсеров идти на соглашение с правыми социалистическими партиями -- Ленин уловил мгновенно. Предложенная Карелиным резолюция была составлена таким образом, что в своей первой части позволяла трактовать ее достаточно свободно, а во второй -- не содержала ничего конкретного:
"ВЦИК считает необходимым, чтобы ввиду приближающихся выборов в Учредительное собрание была обеспечена свобода письменной и устной агитации и чтобы было приступлено к освобождению арестованных в связи с установлением нового порядка, за исключением тех лиц, пребывание коих на свободе в эти дни угрожает новому порядку. ...ВЦИК постановляет продолжать переговоры об образовании общесоциалистического правительства на основе резолюции, принятой ВЦИК на заседании [в ночь на] 3 ноября".48
Но и такую умеренную резолюцию левых эсеров ВЦИК не принял, хотя и постановил "продолжать переговоры на основе резолюции от 2 [3] ноября и закончить эти переговоры в кратчайший срок". Это была последняя резолюция ВЦИК, принятая по вопросу о формировании однородного социалистического правительства.49 Никаких переговоров в Петрограде с тех пор фактически не проводилось. Против соглашения с социалистическими партиями выступил Петроградский Совет.50 На формировании коалиционного правительства с эсерами и меньшевиками не настаивали уже и левые эсеры. А во ВЦИК у сторонников Ленина--Троцкого было прочное большинство.
Другое дело -- Москва. На нее сторонников Ленина--Троцкого уже на хватало. Там верховодил Рыков. 7 ноября на заседании Исполкома Моссовета он выдвинул от имени фракции большевиков
ту самую резолюцию, которую 2--3 ноября предлагал ВЦИКу Каменев и которая так взбесила Ленина. Предложив Моссовету резолюцию, Рыков еще и оправдывался, что он -- "враг репрессий и террора и потому вышел из состава ЦК партии и Совета нар. к-ров, но сейчас создаются условия, которые заставляют идти на это". Наконец, от имени партии большевиков, Рыков обещал членам Исполкома, что власть в России будет передана Учредительному собранию сразу же после его созыва. В протоколах заседания отмечено:
"Т. Исуев далее спрашивает, гарантирует ли власть полную свободу выборов в Учредительное собрание и, если соберется Учредительное собрание, подчинится ли она ему и сдаст власть. Т.Рыков отвечает, что полная свобода выборов в Учредительное собрание будет гарантирована и что как только будет созвано Учредительное собрание, ему будет передана власть".51
Однако никакого соглашения между социалистическими партиями ни вообще, ни в Москве не состоялось, т.к. более жесткую, чем ранее, позицию заняли теперь эсеры и меньшевики. Они настаивали на удалении из правительства Ленина и Троцкого. А на это, в свою очередь, не шли не только большевики, но и левые эсеры. Последние считали, что без Ленина и Троцкого социалистическое правительство России не сможет функционировать и падет.52 В который раз Ленин и Троцкий побеждали не благодаря своей силе, но благодаря слабости своих оппонентов и их внутренним симпатиям к большевикам.
Больше всего нельзя было допустить Ленину с Троцким блока оппозиционеров и ПЛСР. Но и не могли они восстанавливать единство через уступки отколовшемуся меньшинству ЦК партии. Скорее готовы были пойти на соглашение с левыми эсерами, а с оппозиционерами -- лучше уж на разрыв. И Ленин предъявил Каменеву, Зиновьеву, Рязанову и Ларину новый ультиматум:
"...Либо немедленно в письменной форме дать обязательство подчиниться решениям ЦК и во всех ваших выступлениях провопить его политику, либо отстраниться от всякой публичной партийной деятельности и покинуть
ответственные посты в рабочем движении впредь до партийного съезда. Отказ дать одно из этих двух обязательств поставит ЦК перед необходимостью поставить вопрос о немедленном вашем исключении из партии".53 Если бы оппозиция отступила, для Ленина и Троцкого отпала бы необходимость искать союза с левыми эсерами -- все большевистские функционеры остались бы на местах. Но оппозиция не только не отступила, но перешла в наступление. Первым ответил Каменев, обвинивший ленинское большинство ЦК в срыве партийных решений. Его поддержали Рязанов, Милютин, Ларин и Дербы-шев. И только один отступился сразу же -Зиновьев.54
Зиновьева Ленин с Троцким простили, а вот Каменева -- нет. На заседании ЦК, состоявшемся в первой половине дня 8 ноября, Каменев был снят с должности председателя ВЦИК в связи с несоответствием "между линией ЦК и большинства фракции с линией Каменева".55 Однако большинство большевистской фракции во ВЦИК как раз и стояло на точке зрения Каменева. И чтобы навязать фракции резолюцию ЦК, к ней были посланы для разъяснительной беседы три члена Центрального Комитета: Троцкий, Сталин и Иоффе. Под их давлением фракция согласилась Каменева с поста снять. Его место занял Свердлов.56
Левые эсеры между тем склонялись к идее вхождения в советское правительство. Они приняли это решение не из одного лишь желания получить власть, но прежде всего из опасения, что при наличии столь сильной оппозиции внутри РСДРП (б) большевики не смогут удержать власть в одиночку. Поэтому 8 ноября на конференции военных руководителей ПЛСР для предотвращения падения большевистского правительства левые эсеры объявили о вхождении в состав СНК. Саблин в связи с этим на заседании Моссовета 9 ноября заявил следующее:
"Для меня, так же, как и для моих товарищей, так же, как и для значительной части партии большевиков, было ясно, что правительство большевиков в его чисто большевистском виде не сможет долго просуществовать, ибо опираться только на свою партию оно не может..."57 Но свое решение о вхождении в Совнарком левые эсеры объявили первым шагом на пути к созданию многопартийного социалисти
ческого правительства.58 Пока же ответственность за отказ сформировать такое правительство левые эсеры возлагали на ПСР, с одной стороны, и на "часть большевистских лидеров", прежде всего Ленина и Троцкого, с другой.
Саблин символизировал собою в тот день многое. 9 ноября им впервые была образована в Моссовете самостоятельная лево-эсеровская фракция, окончательно порвавшая с ПСР. На заседании Саблин объявил об этом с трибуны под "продолжительные овации". Речь Саблина в основном и была посвящена вопросам практического сотрудничества с большевиками и разрыва с эсерами, причем Саблин заверил Моссовет в том, что при выборе между эсерами и большевиками ПЛСР предпочтет последних.59
Видимо, уже 9 ноября между большевиками и левыми эсерами начались конкретные переговоры о вхождении левых эсеров в состав советского правительства.
В бесконечном смешении событий тех дней нити большевистско-левоэсеровских переговоров по различным вопросам не шли параллельно, но постоянно переплетались. И трудно поэтому проследить границу одного соглашения и начало другого. Судя по всему, 10--14 ноября большевики и левые эсеры согласились в целом ряде вопросов: о поддержке большевиками левых эсеров на Крестьянском съезде Советов, о принципиальном согласии левых эсеров вступить в советское правительство, о слиянии ЦИКов Советов крестьянских депутатов, с одной стороны, и рабочих и солдатских, с другой. От имени левых эсеров переговоры вела Спиридонова. От имени большевиков -Свердлов, сделавший в те дни в Совнаркоме доклад о результатах этих переговоров.60 Договор, однако, не означал автоматического решения всех противоречий между РСДРП (б) и ПЛСР, а скорее фиксировал принципиальное согласие партий считать урегулированными те или иные вопросы. Так, принципиально согласившись вступить в советское правительство, левые эсеры не хотели делать этого немедленно, прежде всего потому, что считали необходимым предварительно формально отделиться от ПСР и зарекомендовать себя в качестве самостоятельной партии.
События не заставили себя ждать. 10 ноября 1917 г. в Петрограде эсеровский Исполком Всероссийского Совета крестьянских
депутатов, избранный Первым Всероссийским съездом Советов крестьянских депутатов, собрал Совещание губернских крестьянских Советов и армейских комитетов. Совещание, большинство делегатов которого составляли эсеры, должно было рассмотреть организационные вопросы, связанные с предстоящим созывом крестьянского съезда, в частности, должно было решить, где съезд будет проводиться - в Петрограде или Могилеве. За Могилев 9 ноября 27 голосами против 23 высказался Крестьянский ЦИК Советов.61
Эсеры отдавали предпочтение Могилеву прежде всего потому, что опасались ареста в Петрограде, в случае их прибытия туда, Года и Чернова. Было также очевидно, что в Петрограде, всецело контролируемом большевиками, съезд не чувствовал бы себя свободно и что не исключены были карательные акции со стороны большевистского правительства. И поскольку с перенесением работы съезда в Могилев большевики и левые эсеры действительно теряли контроль над событиями, они сделали все от себя зависящее, чтобы съезд состоялся в Петрограде. Уже 9 ноября они собрали в столице подобранных ими представителей низовых уездных Советов и делегатов от дивизий, свыше 120 человек.62 Все они 10 ноября явились на Совещание; в результате число участников Совещания возросло до 195, причем ставленники левых эсеров насчитывали 110 человек, а большевиков -- 55.63 Формально это не имело никакого значения, так как вызванные большевиками и левыми эсерами представители низовых организаций не имели права решающего голоса. Однако эсеры в который раз недооценили своих противников. На первом же заседании Спиридонова от имени большевиков и левых эсеров предложила предоставить "низам" право решающего голоса. И у эсеров не хватило мужества отказать "народным массам". После этого новоиспеченные делегаты большинством голосов, по предложению большевиков и левых эсеров, провозгласили Совещание Чрезвычайным съездом64 и постановили открыть его 11 ноября в Петрограде.
Сознавали ли это эсеры или нет, но битва за крестьянский съезд была уже ими проиграна. 10 ноября в выступлении во ВЦИК левый эсер Устинов справедливо констатировал, что "общее
настроение съезда левое*. Уступку эсерам большевики и левые эсеры сделали лишь одну, символическую: гарантировали личную неприкосновенность Чернову, Гоцу и Авксентьеву, "чтобы последние могли присутствовать на съезде... и дать отчет".65 И с этим приступили к созыву делегатов. Эсеры пробовали сопротивляться, оспаривали законность мандатов большевистских и левоэсеровских делегатов, но и здесь не выдержали натиска. Как указывает советский историк, вокруг мандатного вопроса развернулась "настоящая битва". В результате "левые эсеры и большевики получили значительное большинство на съезде".66 Из 330 делегатов 195, или 59%, были левыми эсерами, 65 -- эсерами и 37 -- большевиками. Беспартийных было 14. На остальные партии приходилось 19 мест.67
На таком съезде эсеры не могли чувствовать себя уютно, тем более что большевики и левые эсеры действовали дружным блоком.68 Когда представитель ПСР попробовал обвинить большевиков в том, что они "списали" у эсеров декрет о земле, большевикам даже не пришлось защищаться. За них вступился левый эсер Колегаев, не без ехидства отметивший: "Мне кажется, что лучше провести в жизнь списанный закон, чем ничего не проводить".69 На благополучный для себя исход в этих условиях эсерам рассчитывать не приходилось. Они нервничали, метались, дважды уходили со съезда и дважды возвращались. Наконец, ушли в третий раз и не вернулись, а собрались на свое, отдельное совещание. Левому блоку именно это и было нужно. В избранный уже без эсеров Президиум Чрезвычайного съезда вошло 15 человек, включая 10 левых эсеров и 3 большевиков. Председателем съезда избрали Спиридонову.70
14 ноября, в соответствии с договоренностью между Спиридоновой и Свердловым,71 съезд вынес резолюцию с требованием немедленных переговоров о слиянии ЦИКа Советов крестьянских и ЦИКа Советов рабочих и солдатских депутатов. 15 ноября соглашение было утверждено Центральными Исполнительными Комитетами. К 108 членам ВЦИК присоединялось 108 делегатов Крестьянского чрезвычайного съезда, 100 делегатов с фронта и флота и 50 представителей профсоюзов. Все эти группы объединялись между собой на платформе Второго съезда Советов.72
По настоянию левых эсеров в резолюцию Крестьянского чрезвычайного съезда 14 ноября был включен и пункт о желательности формирования правительства "из всех социалистических партий от народных социалистов до большевиков включительно". Однако большевики, со своей стороны, внесли в резолюцию дополнение, лишившее левоэсеровский тезис об "однородном социалистическом правительстве" какого-либо практического содержания: правительственная коалиция организовывалась на основе программы, принятой Вторым съездом Советов, и только из партий, признавших эту программу. Поскольку и большевикам, и левым эсерам было заранее известно, что на таких условиях эсеры войти в многопартийное правительство не могут, специальный третий пункт резолюции, принятый больше-вистско-левоэсеровским большинством на Чрезвычайном съезде Советов крестьянских депутатов, предусматривал, что, в случае нежелания каких-либо партий участвовать в создании коалиционного правительства, правительство образуют те партии и группы, которые примут "платформу соглашения Исполнительных Комитетов Совета крестьянских, рабочих и солдатских депутатов". Резолюция, таким образом, ни в чем не противоречила постановлению ЦК РСДРП (б), принятому 1 ноября 1917 г.73
15 ноября 1917г. в Смольном состоялось первое заседание объединенных на паритетных началах ЦИКов. Свердлов от имени Президиума немедленно огласил резолюцию, подтверждающую декреты советского правительства о мире и рабочем контроле. Резолюцию по аграрному вопросу предложили левые эсеры. Они подвергли резкой критике Временное правительство всех составов, "правые" группы социалистических партий и большинство избранного в мае Исполкома Всероссийского Совета крестьянских депутатов за проведение земельной политики, противоречащей "интересам трудового народа". Резолюция левых эсеров предлагала Совнаркому, называемому левыми социалистами-революционерами новым "народно-социалистическим правительством", "принять все меры к практическому осуществлению перехода всей... земли... нетрудовых хозяйств ...и инвентаря в распоряжение демократизированных земельных комитетов. Декрет "О земле" левыми эсерами был поддержан.74
Большевики, со своей стороны, приняли левоэсеровскую резолюцию по аграрному вопросу. Как писала "Деревенская беднота", "выступивший от большевиков т.Харитонов, не видя в резолюции существенных противоречий в деле общей рабочей и крестьянской революции", заявил, "что большевики будут голосовать за резолюцию, предложенную левыми эсерами".75 Таким образом, 15 ноября потенциальная опасность, исходившая со стороны крестьянских Советов, была устранена. Слияние двух ЦИКов стало одной из важнейших побед большевистско-левоэсеровского блока.
Как для большевистско-левоэсеровских отношений, так и для эсеро-левоэсеровских месяц ноябрь стал важной ступенью. Во время состоявшегося в ноябре Первого съезда ПЛСР левые эсеры вновь рассмотрели вопрос об их отношении к большевикам и эсерам. В целом представители партии левых эсеров выступили за союз с большевиками, подвергнув одновременно с этим резкой критике партию эсеров. Спиридонова, например, заявила, что за большевиками "идет масса, выведенная из застоя", и поэтому "как нам ни чужды их грубые шаги, но мы с ними в тесном контакте".76 О том же в выступлении на конференции военной организации левых эсеров несколько раньше говорил и А.М.Устинов: "Идти ли с ними против соглашателей, или наоборот? Мы пошли с большевиками, хотя и осуждали их тактику". Тактику, но не программу. "В программе у нас разногласий нет". Декрет о земле -- "это целиком наша программа". Впрочем, Устинов тут же заявлял, что если бы требования левых эсеров "были выполнены, не было бы большевистского выступления, у них была бы выбита из-под ног почва".77
В вопросе о невхождении в состав Совнаркома левые эсеры не были едины. Многие из них считали, что левоэсеровская фракция на Втором съезде Советов "сделала большую ошибку, что не вошла в Совет народных комиссаров". Говорить об однородном правительстве, заявлял делегат Первого съезда левых эсеров Алгасов, можно было только в сентябре, но не в ноябре.78 Организационной связи между ПСР и ПЛСР уже не существовало: в ноябре Четвертый съезд ПСР утвердил решение своего ЦК от 29 и 30 октября об исключении левых из эсеровской партии.79 С эсерами, таким образом, отношения ПЛСР были теперь разорваны
даже формально. Как результат этого, 17 ноября фракция левых эсеров во ВЦИК, "принимая во внимание, независимо от линии поведения" СНК "безусловную необходимость... создания власти без промедления", сочла "неизбежным для себя участие в создании ответственной перед ЦИК власти и в самих органах этой власти". Большевики же, со своей стороны, вероятно в соответствии с достигнутой ранее между РСДРП (б) и ПЛСР договоренностью, провели через ВЦИК постановление о передаче левым эсерам наркомата земледелия и о введении левыми эсерами своих представителей во все коллегии при СНК.80 Наркомом земледелия 24 ноября единогласно был утвержден Колегаев.
Назначение Колегаева наркомом в тот день, вероятнее всего, не было случайным. Дело в том, что 25 ноября, на последнем заседании Чрезвычайного крестьянского съезда, должно было быть вынесено решение о созыве Второго Всероссийского съезда Советов крестьянских депутатов. И было важно, чтобы уже к этому времени левые эсеры формально стали составной частью советского правительства, а наркомат земледелия возглавил левый эсер. Первоначально открытие съезда намечалось на 26 ноября, но состоялось днем позже. Данные о численности фракций на съезде весьма противоречивы. Все исследователи сходятся на том, что из 790 делегатов съезда большевиков было 91. А вот дальше начинаются разногласия. А. В. Шестаков указывает, что эсеров было 370 и они являлись самой многочисленной фракцией съезда, а левых эсеров 319.81 По сведениям В.Зайцева, эсеров было только 305, левых эсеров - 350, а беспартийных -- 44.82 Такие же сведения приводит и Р.М.Илюхина.83 Возможно, разночтения статистических данных связаны с тем, что в ходе съезда численность депутатов менялась. Одни делегаты уезжали домой; другие, новые -- прибывали. Кроме того, многие делегаты "перебегали" из одной фракции в другую, что, конечно же, не могло не отразиться на точности статистики.
Уже в первый день работы съезда началась ожесточенная борьба между сторонниками Исполкома (эсерами) и Президиумом Чрезвычайного съезда (большевиками и левыми эсерами). Крайне важно было, кто откроет съезд -Исполком или Президиум. Вопрос этот был отнюдь не престижный. Речь фактически шла
о легализации Исполкомом самого Чрезвычайного съезда и его Президиума. И эсеры вновь потерпели поражение: они признали факт существования Президиума Чрезвычайного съезда.
Большевики и левые эсеры, составив единый блок и получив большинство, открыли Второй Всероссийский съезд Советов крестьянских депутатов. Председателем съезда избрали Спиридонову. За нее голосовало 246 делегатов. За Чернова - 233.84 Борьба, однако, только начиналась. Эсеры подняли вопрос об отношении съезда к Учредительному собранию. Резолюция эсеров, призывающая к защите Собрания, при голосовании, вопреки ожиданиям левоэсеровских и большевистских лидеров, получила большинство голосов. За нее голосовали не только эсеры и беспартийные, но и часть левых эсеров и большевиков.
Соотношение сил на съезде резко менялось в пользу эсеров. Многочисленные левые эсеры стали переходить в эсеровскую фракцию, прибывали новые делегаты от партии эсеров. По тактическим соображениям в эсеровскую фракцию начали записываться и некоторые беспартийные. Большевистско-левоэсеровский блок терял свое большинство. Чтобы спасти положение, левые эсеры зачислили в свою фракцию делегатов, не имевших оформленных мандатов. Эсеры пробовали протестовать, но безуспешно. На девятый день работы съезда, 4 декабря, они покинули съезд и до 11 декабря заседали отдельно, назвав себя "Всероссийский съезд Советов крестьянских депутатов (в составе 347 делегатов, стоящих на защите Учредительного собрания) ".85 Ими было принято несколько резолюций и воззваний, а на 8 января 1918 года назначен новый съезд.