Три года спустя Николаевский писал о том же Ричарду Враге, работавшему в 1934-1935 гг. в польской разведке: "О Радеке нужно говорить особо. Теодор Либкнехт мне рассказывал, что Карл Либкнехт в их последнюю встречу (накануне ареста Карла), говорил ему, что он узнал о Радеке, который тогда только что приехал нелегально из Москвы, "чудовищные вещи", о которых обещал рассказать во время следующей встречи. Этой встречи не было, и Теодор считал, что Радек предал Карла. Вообще Теодор собирал материал о секретах немецкого штаба, у меня должны быть его письма (если не погибли...)... Знаете ли Вы что-либо о роли Карла Моора? Теодор Либкнехт считал его главным агентом немецкой армии в рядах социалистов"=25.
В письме итальянской социалистке Анжелике Балабановой от 20 апреля 1962 г. Николаевский расшифровывал, что именно узнал о Радеке Карл Либкнехт: "Особенно часто я вспоминаю теперь мои старые разговоры с Теодором Либкнехтом, который доказывал мне, что Радек предал Карла. Накануне ареста Карла Либкнехта он встретил Теодора на улице и на ходу сказал, что получил сведения о связях Радека с военными кругами и считает его предателем. Они условились встретиться назавтра, когда Карл должен был рассказать подробности, но ночью Карл Либкнехт был арестован и убит. Теодор все последующие годы собирал материалы и говорил мне, что убежден в правильности подозрений брата... В этих рассказах Теодора фигурировал и Моор как человек, который чуть ли не с конца 1880-х годов был агентом немецкой военной разведки в Швейцарии. Моор оказывал влияние на Радека, но последний имел и другие связи прямо с Николаи=26 и др. руководителями немецкой военной разведки"=27.
С 1962 г. Николаевский пишет о Радеке и Мооре довольно часто: "О том, что Карл Моор был платным агентом немецкой военной разведки в течение многих лет, мне кажется, теперь не может быть никакого сомнения. Впервые я об этом узнал еще лет сорок тому назад от Теодора Либкнехта. Мне кажется, последний об этом сообщал и в печати, в своем еженедельнике, который он тогда издавал в Берлине (кажется, под названием "Volkswille"), где он вел кампанию с требованием расследовать дело Карла. У меня должны иметься и письма Теодора по этому вопросу, но я теперь никак не могу их найти. Во всяком случае "Байер" это действительно Карл Моор. Но здесь Вы подходите к самому острому вопросу истории того периода, а именно к вопросу о подкупе немцами большевиков"=28.
Несколько писем Николаевский написал М. Н. Павловскому, исследователю темных страниц большевистской истории, занимавшемуся в тот период германо-большевистскими связями времен первой мировой войны:
"Рассказы Теодора Либкнехта имеют в виду связь не с м[инистерст]вом ин[остранных] дел, а с военной разведкой, архивы которой не попали к англо-американским органам. И, конечно, Радек не принимал непосредственного участия в убийстве. Речь здесь шла о другом, о том, что Радек выдал им [германской разведке] адрес Либкнехта и что за эту помощь самого Радека они спасли от ареста... Я не уверен, что в рассказах Теодора Либкнехта все неправильно. Он был безусловно честный человек, знал очень много, относительно Карла Моора он был полностью прав, в деле об убийстве брата он вскрыл очень многое, имел каких-то хороших информаторов. Что Радек был связан с очень большими немецкими разведчиками, для меня несомненно. (Сталин его не расстрелял в 1937 г., несомненно, потому что рассчитывал использовать его старые связи), а потому в этом вопросе мы еще можем натолкнуться на много неожиданностей"=29.
"В связи с находкой новых документов в немецких архивах приходится очень многое пересматривать заново. В частности, много приходится думать и о самом Ленине, который не мог не знать, откуда идут деньги, которые ему сотнями тысяч и даже миллионами слал Ганецкий, и еще больше о Радеке. Особенно часто я вспоминаю теперь мои старые разговоры с Теодором Либкнехтом, который доказывал мне, что Радек предал Карла [Либкнехта]. Накануне ареста Карла Либкнехта он [Карл Либкнехт] встретил Теодора на улице и на ходу сказал, что он получил сведения о связях Радека с военными кругами и считает его предателем. Они условились встретиться назавтра, когда Карл должен был рассказать подробности, но ночью Карл Либкнехт был арестован и убит. Теодор все последующие годы собирал материалы и говорил мне, что убежден в правильности подозрений брата. Каюсь, я тогда недостаточно серьезно относился к этим рассказам Теодора и не записывал их; но у меня должно иметься несколько его последних писем из Швейцарии. В этих рассказах Теодора фигурировал и Моор как человек, который чуть ли не с конца 1880-х годов был агентом немецкой военной разведки, той ее части, которая ориентировалась на союз с большевиками для похода против Франции (была другая часть, которая ориентировалась на Францию для борьбы с большевиками, во главе ее были ген. Гофман, позднее - Людендорф)"=30.
Итак, современникам тех событий - Т. Либкнехту, Б. Вольфу и Б. Николаевскому заинтересованность советского правительства в устранении Люксембург и Либкнехта была очевидна, причем эта заинтересованность не исчерпывалась задачей дня (1918-1919 гг.). Вольф писал: "В то время как Карл Либкнехт и Роза Люксембург были убиты, [Вильгельм] Пик [арестованный вместе с ними] был пощажен для того, чтобы стать верной марионеткой контролируемой Москвою Восточной Германии. Лео Иогихес в течение нескольких дней разоблачал убийство, пока не был арестован сам и посажен в тюрьму Моабит, где сидел Радек.
10 марта Иогихес был также убит. Но Радек остался сидеть в камере и именно там начал переговоры, которые позднее привели к союзу между Красной армией и Рейхсвером и сталинско-гитлеровскому пакту. В этом смысле судьба Радека и Пика, с одной стороны, и Люксембург, с другой, является символом отношения Розы Люксембург и Ленина к вопросам о социалистических принципах и власти"=31.
Иными словами, Вольф усматривал в устранении Либкнехта, Люксембург и Иогихеса (с оставлением в живых Пика) не случайность, а вполне планомерный акт, организованный германским и советским правительствами через немецкую военную разведку, с одной стороны, и Радека - с другой. Эта, казалось бы, фантастическая теория неожиданно нашла подтверждение в воспоминаниях самого Вильгельма Пика о последних днях и часах жизни Люксембург. Пик рассказывал, что Либкнехт и Люксембург первоначально использовали квартиру в районе Новокельна. Но там их работа бросалась в глаза, и уже через два дня квартиру пришлось менять. Переезд состоялся вечером 14 января и был крайне рискован уже потому, что солдаты останавливали в поисках оружия любой транспорт (именно по этой причине Люксембург и Либкнехта нельзя было вывезти из Берлина). Однако, пишет Пик, "из-за одного еще не раскрытого предательства Белая гвардия уже на следующий день знала новое место пребывания Розы Люксембург и Карла Либкнехта. Когда я вечером 15 января около 9 часов хотел обоим товарищам занести на квартиру и передать им необходимые удостоверения личности на случай проверки их дома, квартира была уже занята военными, а Карл Либкнехт арестован и увезен. Роза Люксембург находилась еще в квартире и охранялась большим количеством солдат. У выхода из квартиры я был задержан солдатами... Через некоторое время меня и Розу Люксембург доставили в Эден-отель"=32.
Арестованный Пик представился другим именем. Его держали под арестом сначала в гвардейском кавалерийском дивизионе защиты, на следующий день доставили в пункт возле зоологического сада, и наконец - в управление полиции, откуда 17 января Пик загадочным образом бежал в нейтральную Швейцарию.
Но не будем обвинять Пика в малодушии либо предательстве, не имея на то оснований. (Похоже, что все-таки ему дали бежать. И, если верить Вольфу, далеко не случайно.) Нам важно установить, что и по мнению Пика Либкнехт и Люксембург были арестованы и убиты в результате "не раскрытого предательства".
И еще по крайней мере один раз прозвучало, причем в суде, обвинение в том, что в смерти Либкнехта и Люксембург виноваты коммунисты. Утверждения эти исходили от офицеров, непосредственно причастных к убийству, и, по понятным причинам, серьезно никем не воспринимались. Видимо, в самом начале второй мировой войны Николаевский составил для себя план так и не написанной им книги "Судьбы Коминтерна". Эта страничка текста стоит многих докторских диссертаций:
"Мысль о необходимости разрыва с социалистическим Интернационалом у Ленина с 1914 г. (его тезисы о войне). Особая позиция внутри Циммервальдского объединения. Первый конгресс (март 1919г.) - почти исключительно из эмигрантов, живших в Москве. Борьба между сторонниками Розы Люксембург и Лениным (Роза Люксембург против создания Коминтерна из-за боязни подчинения его Ленину). Концепция мировой революции у Ленина и Троцкого. Вопрос о колониальных движениях: полемика Ленина против Розы Люксембург. Стремление Ленина толкнуть немцев на создание "фронта на Рейне". Миссия Радека... Большая политика: борьба за революцию в Европе, сплетающаяся с попытками соглашения с немецкими милитаристами для разгрома Польши в 1920 г.; "туркестанская тактика" Бела Куна; поддержка крайних националистов в борьбе против французской оккупации Рейна; план большого восстания 1923 г. в Германии (Саксония, Гамбург) и его крушение (октябрь 1923 г.) Остальные страны Европы и др. имеют только подсобное значение... 21 условие приема в Коминтерн, чтобы закрыть доступ "оппортунистам". Западноевропейское бюро... Период борьбы фракций (1924-1929 гг.). Острая борьба фракций, особенно в Германии, как реакция на путчизм. Стремление правых в Советском Союзе освободиться от бремени тактики "мировой революции" (Рыков)... Сталинская стратегия подготовительного периода (стремление уничтожить средние группы и оставить противостоящими друг другу фашизм и большевизм... Спор Сталина с Кларой Цеткин. Основная идея тактики Сталина: основной движущей силой мировой революции является СССР... Все остальные играют лишь служебную роль... 1929- 1939... Все силы на взрыв "Веймарской республики". Прямая поддержка нацистских забастовок и пр. Провоцирование вооруженных столкновений. Официальная теория: "Гитлер играет роль ледокола революции, расчищая дорогу для коммунистов". Соглашение с немецкими милитаристами для второй войны... [стремление] к прямому союзу с Гитлером. Тактика "единого фронта" в 1934-1939 гг. для Сталина- прикрытие политики подготовки соглашения с Гитлером"=33
Здесь действительно раскрыта вся суть советской коминтерновской политики, от создания Коминтерна Лениным до уничтожения его Сталиным. Тот же мотив прослеживается в другой, менее заостренной, но столь же показательной записке Николаевского, сделанной для себя:
"Стратегия мировой революции по Ленину. Антианглийские элементы в этой концепции. Руководящая роль, отводимая в этих планах революционному движению в Германии... Подготовка расколов в рабочих партиях Запада: коммунистические партии должны стать послушными орудиями в руках Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала, который, пребывая в Москве, находится под постоянным контролем и руководством коммунистической партии России. Спор между Лениным и Розой Люксембург о значении национально-освободительных войн, как теоретическая посылка для соглашения с немецкими националистами. Первые нити, которые протягиваются между Коминтерном и немецкими националистами (1919 г.).
Радек и Людендорф. Борьба двух тенденций в политике Коминтерна:
ориентация на революцию старого типа, с одной стороны, и ориентация на соглашение с руководящими националистическими кругами. Борьба этих двух тенденций в 1923 году. Итоги немецкого поражения 1923 года. Публикация набросков Ленина против Розы Люксембург (январь 1924 г.) Отказ от "революционной романтики". Ориентация на сокрушение власти Антанты в Европе в результате дипломатических и военных конфликтов между разными странами (Бухарин в "Большевике" 1924 г.)"=34.
Проводником этой политики в 1918 - двадцатых годах как раз и были Радек, с одной стороны, и Карл Моор, с другой. Николаевский пишет: "Политику, которую этот Карл Моор начал проводить с 1918-1919 гг., когда он из доверенного лица разваливавшейся немецкой военной разведки начал превращаться в политического коммивояжера, пытающегося завоевать доверие московского Политбюро старательным проведением работы по сколачиванию, как определил Радек, союза немецких генералов-реваншистов с советскими коммунистами-милитаристами для совместной борьбы против Запада. Это - особый период в биографии Карла Моора. Начало его можно определить довольно точно: с момента, когда он 7 марта 1919 г. появился в Стокгольме, приехав с поручениями от Ленина. Это он маклеровал те встречи Радека с немецкими военными и разведчиками, о которых рассказывает Радек в своих воспоминаниях о немецком "Ноябре"=35.
С момента своего ареста, последовавшего в Берлине в начале февраля 1919 г., Радек уже не скрывал связей с немецким правительством. С прекращением официального судебного дела германского правительства по обвинению его в подрывной деятельности - изоляции Радека пришел конец. Он все еще оставался в тюрьме Моабит, но ему разрешили там в бывшей квартире тюремного сторожа в почти неограниченном количестве принимать посетителей. В салоне Радека часто бывали высшие германские офицеры, с одной стороны, связные германской компартии - с другой. Среди высокопоставленных гостей салона Радека был Вальтер Ратенау, будущий министр иностранных дел Германии (подписавший с советским правительством в 1922 г. Рапаkльский договор и в том же году убитый за это террористами). Ратенау приходил к Радеку договориться об условиях возобновления дипломатических отношений между Германией и советской Россией=36.
Моор привел также к Радеку барона Ойгена фон Рейбница, товарища Людендорфа по кадетскому корпусу. Живший затем какое-то время у Рейбница Радек назвал Рейбница первым представителем "национал-большевизма". Рейбниц действительно выступал впоследствии за союз с советской Россией с целью освобождения Германии от Версальского договора. Однако национал-большевистские идеи находили отклик не только в офицерских и академических кругах, но и в рядах ГКП, прежде всего в Гамбурге.
Организацией встреч Радека (и добычей фальшивых паспортов для его посетителей) занимался старый знакомый - агент германского правительства, швейцарский социал-демократ Карл Моор. Отправившись в Россию вскоре после большевистского переворота, он с небольшими перерывами пробыл там почти полтора года и в марте 1919 г. возвратился в Берлин. Там Моор пытался добиться согласия германского правительства на совместные советско-германские действия против Антанты и параллельно стал главным связующим звеном между Радеком и внешним миром. Моор получил разрешение германских властей говорить с Радеком с глазу на глаз и стал его представителем во всех контактах. Вот как описывала организацию встречи с Радеком Рут Фишер (Эльфрида Фридлендер, урожденная Эйслер) - видная руководительница австрийской, а затем и германской компартий, переселившаяся из Вены в Берлин в августе 1919 г.: "Радек хотел познакомиться со мною и послал ко мне Моора, чтобы тот привел меня в Моабитскую тюрьму. К моему громадному удивлению Моор привел меня в ставку Генштаба на Бендлерштрассе, где перед нами автоматически открывались все двери. Один из офицеров передал мне паспорт с явно фальшивой фамилией и биографическими данными, и с этим паспортом я имела право трижды в неделю приходить к Радеку в его камеру".
По мнению Фишер Радек начал склоняться к национал-большевизму уже в октябре 1919 г., когда Юденич стоял у Петербурга. В то время, находясь в тюрьме, он приготовился к самым плохим известиям из России и надеялся добиться взаимопонимания с определенными кругами германской армии и обеспечить себе защиту от войск союзников (которые могли добиваться - и действительно добивались - его выдачи, как противника Антанты). В это время он и начал принимать у себя двух видных представителей германского (гамбургского) национал-большевизма - Генриха Лауфенберга и Фрица Вольфгейма. А еще через два месяца, в доме у барона фон Рейбница и на квартире шенбергского комиссара полиции Шмидта, в ожидании отъезда в Россию, он дискутировал на тему о национал-большевизме с офицером германской военной разведки полковником Бауэром и контр-адмиралом фон Гинце, доказывая, как и в своем "салоне", что "Ленин желает союза с Германией против западных государств-победителей"=37.
Это было продолжение ленинской брестской политики. Ее фундаментом служили дореволюционные тайные германо-большевистские отношения, перспективой - Рапалльский договор, секретное советско-германское военное сотрудничество, успешно подрывавшее Версальскую систему. Ее апогеем стал советско-германский пакт о разделе Европы, подписанный в 1939 г. Молотовым и Риббентропом. "Линия политических отношений между Германией и Россией, ведущая от Брест-Литовска к 23 августа 1939 г. и 22 июня 1941 г.., внешне столь причудливая, в действительности- совершенно прямая: это линия тайного соглашения, преступного сговора!" Таковы последние строчки в дневнике Теодора Либкнехта, всю свою жизнь расследовавшего убийство брата.
Ю. Г. Фельштинский
Доктор исторических наук
Примечания
1 FROLICH P. Rosa Luxemburg. Gedanke und Tat. S. 284.
2 Архив Гуверовского института при Стэнфордском университете, колл. Б. И. Николаевского (АГИН), ящ. 6, папка 12, Роза Люксембург о большевиках. Листовка РСДРП. Перепечатка из "Социалистического вестника", ящ. 1, 1922. Издание Петроградского комитета РСДРП. Февраль 1922 г. , с 2.
3 ВАРСКИ А. Роза Люксембург. Тактические проблемы революции. Гамбург. 1922, с. 7.
4 Бертрам Вольф (1896-1977) возглавлял фракцию в американской компартии и в 1929 г. был исключен из партии за фракционную деятельность. До конца 1937 г. выступал с поддержкой обвинений против оппозиции, выдвинутых на московских процессах. В конце 1937 г. публично отмежевался от своих прежних взглядов и выступил против процессов. Позже вообще отказался от коммунистической деятельности, стал профессором. Автор ряда книг, самая известная из которых - "Трое, сделавшие революцию".
5 АГИН, ящ. 727, п. 4. WOLF B. Rosa Luxemburg and V. I. Lenin. The Opposite Roles of Revolutionary Socialism - The Antioch Review (Ohio), Summer, 1961 , р. 222.
6 Пауль Леви выпустил книгу под названием "Русская революция. Критическая оценка слабости Розы Люксембург" (Берлин. 1922).
7 WOLF B. Op. cit., р. 222/
8 ЛЕНИН В. И. Полн. собр. соч. Т. 37, с. 99.
9 Там же. Т. 50, с. 221, 457.
10 АГИН, ящ. 510, п. 1.
11 WOLF B. Op. cit., p. 216.
12 Подробнее об этом см. GOLDBACH M.-L. Karl Radek und die deutsch-sowjetischen Beziehungen, 1918-1923. Bonn - Bad Godesberg. 1973.
13 Из письма С. Ю. Бадаша Ю. Г. Фельштинскому, 29. VII. 1989. Запись рассказа отца С. Ю. Бадаша.
14 RADEK K. Der Zusammenbruch des Imperialismus. S. 1. 1919, S. 44.
15 WOLF B. Op. cit., p. 216.
16 Бежавший от Гитлера в СССР Эберлин в 1937 г. был расстрелян.
17 ШТЮБЕЛЬ Г "Ich habe Sie richten lassen". - Die Zeit, 13. I. 1989, S. 41 (статья, посвященная 70-летию убийства Люксембург и Либкнехта).
18 The Trotsky Papers. T. 2. Гаага, 1964, р. 760, 762.
19 См. ХАФФНЕР .С. Революция в Германии. 1918-1919. М. 1983, с. 158,163.
20 Государственный архив ФРГ, ф. 43, п. 1239. Дело Скларца.
21 См. Архив Международного института социальной истории в Амстердаме (МИСИ), колл. Теодора Либкнехта, п. 10. Записи Т. Либкнехта дневникового характера.
22 АГИН, ящ. 489, п. 2. Письмо Николаевского Т. Либкнехту, 16.ХII.1947. На нем. яз.
23 АГИН ящ. 496, п. 3. Письмо Николаевского М. Н. Павловскому, 24. III. 1962.
24 МИСИ, колл. Суварина, письмо Николаевского Суварину, 11. IV. 1957.
25 АГИН, ящ. 508, п. 48. Письмо Николаевского Р. (Георгию Иосифовичу) Враге, 15. VII. 1960.
26. Полковник Вальтер Николаи, руководитель 3-го бюро - военной разведки Германии. После первой мировой войны, формально уйдя в отставку, оставался в разведке. В июле 1932 г. зарегистрирована его поездка из Берлина в Мюнхен для встречи на квартире командира германских штурмовиков Эрнста Рема с нацистскими руководителями, в том числе с Гиммлером и Гессом.
27. МИСИ, колл. Балабановой, письмо Николаевского Балабановой, 20.IV. 1962.
28. АГИН, ящ. 500, п. 19. Письмо Николаевского О. Шюддекопфу), 25.VIII.1962; ящ. 4478, п. 21. Письмо Николаевского Г. Эккерту, 14.IV.1964, где он цитирует свое же письмо Шюддекопфу.
29. АГИН, ящ. 496, п. 3. Письмо Николаевского Павловскому, 2.IX.1962.
30. Там же. Письмо Павловского Николаевскому, 11.VIII.1962.
31. WOLF B. Op. cit. ,р. 222.
32. LUXEMBURG R. Ein Leben fur die Freiheit. Frankfurt a/Main. 1980, S. 308-309 (Вильгельм Пик. Сообщение о последних часах).
33. АГИН, ящ. 511, п. 41. НИКОЛАЕВСКИЙ Б. Судьбы Коминтерна (план книги).
34. АГИН, ящ. 510, п. 24. НИКОЛАЕВСКИЙ Б. Итоги русского эксперимента (Пути развития российского большевизма), с. 4.
35. Там же, ящ. 478, п. 21. Письмо Николаевского Г. Эккерту, 26.XII.1962.
36. Там же, ящ. 18, п. 27. От бюро печати при полномочном представительстве РСФСР в Эстонии, 9.VIII. 1921, с. 2.
37. ШТЮБЕЛЬ Г. В "Die Zeit", 13.??.1989, в статье, посвященной 70-летию со дня смерти Розы Люксембург и Карла Либкнехта.
Дело Радека=1
No 1. [Обзор печати] Партийные новости. Дело Радека. 8 мая 1914 г.=2
"Vorw rts" пишет:
Правление партии получило длинное заявление от правления социал-демократической партии России, Польши и Литвы и товарища Люксембург, представителя группы Еврейского социалистического союза, по делу Радека. В нем оспаривается прежде всего какое-либо право парижской комиссии по расследованию выносить приговор по делу Радека. Польская социал-демократия в организационных вопросах является полностью самостоятельной. Парижская комиссия не была назначена центральными инстанциями русской партии и не включала представителей польской социал-демократической партии.
Расследование является не только правовым, но и фактическим безобразием. Представленные свидетели в своем огромном большинстве не могли представить никаких доказательств. Те свидетели, которые могли бы дать решающие показания, либо отказались их дать, либо не смогли быть опрошены. Для польской партии с делом Радека было покончено тогда, когда на польском партийном съезде было оглашено заявление Радека, его последнее слово. Немецким инстанциям представлен для проверки общий материал и показания свидетелей. В письме правления немецкой партии, направленном в "Vorwarts" вместе с этим заявлением, говорится: "Решение парижской комиссии по расследованию не изменило правового статута, принятого на Йенском партийном конгрессе".
Такое же заявление мнимого правления польской партии с точно таким же сопроводительным письмом правления немецкой партии поступило и к нам. Мы отказываемся действовать, основываясь на этом материале, а считаем необходимым рассмотреть всю партийную прессу по этому вопросу. Достаточно указать на то, что парижская комиссия была образована по инициативе бюро зарубежных секций социал-демократической партии России, Польши и Литвы с помощью делегатов от русских партийных инстанций и что эти инстанции публично признали решение комиссии и подтвердили, что тов. Радек является полноправным членом русской партии. Мы уже приводили соответствующее заявление тов. Ленина как представителя Центрального комитета. И тов. Семковский, зарубежный секретарь организационного комитета русской социал-демократической партии, направил тов.Радеку письмо (датированное 28 апреля [1914 г.]), в котором подтверждается, что для организационного комитета парижская комиссия была "разумеется, вполне авторитетной" (в нее входил и представитель организационного комитета тов. Павлович) и что решение комиссии, принятое единогласно, принимается комитетом. Так объяснили обе группы русской социал-демократии признание тов. Радека полноправным членом партии. Наконец, тов. Радеку направил следующее письмо тов. Троцкий:
"По поручению объединенной группы русских социал-демократов в Вене сообщаю Вам, что группа приняла к сведению решение парижского партийного суда. Разрешите выразить огромное удовлетворение по поводу того, что Вашей деятельности в рамках русской социал-демократической рабочей партии не будет больше создаваться никаких формальных препятствий.
Разумеется, наша группа не вдавалась в подробности так называемого "дела Радека". Состав парижского партийного суда дает группе полную уверенность в том, что суд проводился абсолютно объективно и внепартийно.
С наилучшим партийным приветом
Троцкий
5 мая 1914 г., Вена".
Теперь наш читатель может составить собственное мнение о заявлении так называемого правления польской партии, которое остается в блестящей изоляции, покидаемое всеми членами.
Но необходимо выяснить и поведение правления немецкой партии в отношении этого дела. То же самое правление партии, которое вначале отказало в публикации парижского решения, вдруг заторопилось проинформировать об этом деле партийную прессу, когда заговорил Иоганн Тышка. Подобными действиями правление партии подтверждает то мнение, которое сложилось с самого начала разбора дела о Радеке: правление не в состоянии судить об этом деле с полной объективностью, необходимой для самых высших инстанций партии, стремящейся быть в первых рядах международного социал-демократического движения, каковой является социал-демократическая партия Германии. И это надо иметь в виду следующему партийному съезду, если он не хочет повторить ошибку Йенского конгресса, и определить свою самостоятельную точку зрения по делу Радека.
В письме итальянской социалистке Анжелике Балабановой от 20 апреля 1962 г. Николаевский расшифровывал, что именно узнал о Радеке Карл Либкнехт: "Особенно часто я вспоминаю теперь мои старые разговоры с Теодором Либкнехтом, который доказывал мне, что Радек предал Карла. Накануне ареста Карла Либкнехта он встретил Теодора на улице и на ходу сказал, что получил сведения о связях Радека с военными кругами и считает его предателем. Они условились встретиться назавтра, когда Карл должен был рассказать подробности, но ночью Карл Либкнехт был арестован и убит. Теодор все последующие годы собирал материалы и говорил мне, что убежден в правильности подозрений брата... В этих рассказах Теодора фигурировал и Моор как человек, который чуть ли не с конца 1880-х годов был агентом немецкой военной разведки в Швейцарии. Моор оказывал влияние на Радека, но последний имел и другие связи прямо с Николаи=26 и др. руководителями немецкой военной разведки"=27.
С 1962 г. Николаевский пишет о Радеке и Мооре довольно часто: "О том, что Карл Моор был платным агентом немецкой военной разведки в течение многих лет, мне кажется, теперь не может быть никакого сомнения. Впервые я об этом узнал еще лет сорок тому назад от Теодора Либкнехта. Мне кажется, последний об этом сообщал и в печати, в своем еженедельнике, который он тогда издавал в Берлине (кажется, под названием "Volkswille"), где он вел кампанию с требованием расследовать дело Карла. У меня должны иметься и письма Теодора по этому вопросу, но я теперь никак не могу их найти. Во всяком случае "Байер" это действительно Карл Моор. Но здесь Вы подходите к самому острому вопросу истории того периода, а именно к вопросу о подкупе немцами большевиков"=28.
Несколько писем Николаевский написал М. Н. Павловскому, исследователю темных страниц большевистской истории, занимавшемуся в тот период германо-большевистскими связями времен первой мировой войны:
"Рассказы Теодора Либкнехта имеют в виду связь не с м[инистерст]вом ин[остранных] дел, а с военной разведкой, архивы которой не попали к англо-американским органам. И, конечно, Радек не принимал непосредственного участия в убийстве. Речь здесь шла о другом, о том, что Радек выдал им [германской разведке] адрес Либкнехта и что за эту помощь самого Радека они спасли от ареста... Я не уверен, что в рассказах Теодора Либкнехта все неправильно. Он был безусловно честный человек, знал очень много, относительно Карла Моора он был полностью прав, в деле об убийстве брата он вскрыл очень многое, имел каких-то хороших информаторов. Что Радек был связан с очень большими немецкими разведчиками, для меня несомненно. (Сталин его не расстрелял в 1937 г., несомненно, потому что рассчитывал использовать его старые связи), а потому в этом вопросе мы еще можем натолкнуться на много неожиданностей"=29.
"В связи с находкой новых документов в немецких архивах приходится очень многое пересматривать заново. В частности, много приходится думать и о самом Ленине, который не мог не знать, откуда идут деньги, которые ему сотнями тысяч и даже миллионами слал Ганецкий, и еще больше о Радеке. Особенно часто я вспоминаю теперь мои старые разговоры с Теодором Либкнехтом, который доказывал мне, что Радек предал Карла [Либкнехта]. Накануне ареста Карла Либкнехта он [Карл Либкнехт] встретил Теодора на улице и на ходу сказал, что он получил сведения о связях Радека с военными кругами и считает его предателем. Они условились встретиться назавтра, когда Карл должен был рассказать подробности, но ночью Карл Либкнехт был арестован и убит. Теодор все последующие годы собирал материалы и говорил мне, что убежден в правильности подозрений брата. Каюсь, я тогда недостаточно серьезно относился к этим рассказам Теодора и не записывал их; но у меня должно иметься несколько его последних писем из Швейцарии. В этих рассказах Теодора фигурировал и Моор как человек, который чуть ли не с конца 1880-х годов был агентом немецкой военной разведки, той ее части, которая ориентировалась на союз с большевиками для похода против Франции (была другая часть, которая ориентировалась на Францию для борьбы с большевиками, во главе ее были ген. Гофман, позднее - Людендорф)"=30.
Итак, современникам тех событий - Т. Либкнехту, Б. Вольфу и Б. Николаевскому заинтересованность советского правительства в устранении Люксембург и Либкнехта была очевидна, причем эта заинтересованность не исчерпывалась задачей дня (1918-1919 гг.). Вольф писал: "В то время как Карл Либкнехт и Роза Люксембург были убиты, [Вильгельм] Пик [арестованный вместе с ними] был пощажен для того, чтобы стать верной марионеткой контролируемой Москвою Восточной Германии. Лео Иогихес в течение нескольких дней разоблачал убийство, пока не был арестован сам и посажен в тюрьму Моабит, где сидел Радек.
10 марта Иогихес был также убит. Но Радек остался сидеть в камере и именно там начал переговоры, которые позднее привели к союзу между Красной армией и Рейхсвером и сталинско-гитлеровскому пакту. В этом смысле судьба Радека и Пика, с одной стороны, и Люксембург, с другой, является символом отношения Розы Люксембург и Ленина к вопросам о социалистических принципах и власти"=31.
Иными словами, Вольф усматривал в устранении Либкнехта, Люксембург и Иогихеса (с оставлением в живых Пика) не случайность, а вполне планомерный акт, организованный германским и советским правительствами через немецкую военную разведку, с одной стороны, и Радека - с другой. Эта, казалось бы, фантастическая теория неожиданно нашла подтверждение в воспоминаниях самого Вильгельма Пика о последних днях и часах жизни Люксембург. Пик рассказывал, что Либкнехт и Люксембург первоначально использовали квартиру в районе Новокельна. Но там их работа бросалась в глаза, и уже через два дня квартиру пришлось менять. Переезд состоялся вечером 14 января и был крайне рискован уже потому, что солдаты останавливали в поисках оружия любой транспорт (именно по этой причине Люксембург и Либкнехта нельзя было вывезти из Берлина). Однако, пишет Пик, "из-за одного еще не раскрытого предательства Белая гвардия уже на следующий день знала новое место пребывания Розы Люксембург и Карла Либкнехта. Когда я вечером 15 января около 9 часов хотел обоим товарищам занести на квартиру и передать им необходимые удостоверения личности на случай проверки их дома, квартира была уже занята военными, а Карл Либкнехт арестован и увезен. Роза Люксембург находилась еще в квартире и охранялась большим количеством солдат. У выхода из квартиры я был задержан солдатами... Через некоторое время меня и Розу Люксембург доставили в Эден-отель"=32.
Арестованный Пик представился другим именем. Его держали под арестом сначала в гвардейском кавалерийском дивизионе защиты, на следующий день доставили в пункт возле зоологического сада, и наконец - в управление полиции, откуда 17 января Пик загадочным образом бежал в нейтральную Швейцарию.
Но не будем обвинять Пика в малодушии либо предательстве, не имея на то оснований. (Похоже, что все-таки ему дали бежать. И, если верить Вольфу, далеко не случайно.) Нам важно установить, что и по мнению Пика Либкнехт и Люксембург были арестованы и убиты в результате "не раскрытого предательства".
И еще по крайней мере один раз прозвучало, причем в суде, обвинение в том, что в смерти Либкнехта и Люксембург виноваты коммунисты. Утверждения эти исходили от офицеров, непосредственно причастных к убийству, и, по понятным причинам, серьезно никем не воспринимались. Видимо, в самом начале второй мировой войны Николаевский составил для себя план так и не написанной им книги "Судьбы Коминтерна". Эта страничка текста стоит многих докторских диссертаций:
"Мысль о необходимости разрыва с социалистическим Интернационалом у Ленина с 1914 г. (его тезисы о войне). Особая позиция внутри Циммервальдского объединения. Первый конгресс (март 1919г.) - почти исключительно из эмигрантов, живших в Москве. Борьба между сторонниками Розы Люксембург и Лениным (Роза Люксембург против создания Коминтерна из-за боязни подчинения его Ленину). Концепция мировой революции у Ленина и Троцкого. Вопрос о колониальных движениях: полемика Ленина против Розы Люксембург. Стремление Ленина толкнуть немцев на создание "фронта на Рейне". Миссия Радека... Большая политика: борьба за революцию в Европе, сплетающаяся с попытками соглашения с немецкими милитаристами для разгрома Польши в 1920 г.; "туркестанская тактика" Бела Куна; поддержка крайних националистов в борьбе против французской оккупации Рейна; план большого восстания 1923 г. в Германии (Саксония, Гамбург) и его крушение (октябрь 1923 г.) Остальные страны Европы и др. имеют только подсобное значение... 21 условие приема в Коминтерн, чтобы закрыть доступ "оппортунистам". Западноевропейское бюро... Период борьбы фракций (1924-1929 гг.). Острая борьба фракций, особенно в Германии, как реакция на путчизм. Стремление правых в Советском Союзе освободиться от бремени тактики "мировой революции" (Рыков)... Сталинская стратегия подготовительного периода (стремление уничтожить средние группы и оставить противостоящими друг другу фашизм и большевизм... Спор Сталина с Кларой Цеткин. Основная идея тактики Сталина: основной движущей силой мировой революции является СССР... Все остальные играют лишь служебную роль... 1929- 1939... Все силы на взрыв "Веймарской республики". Прямая поддержка нацистских забастовок и пр. Провоцирование вооруженных столкновений. Официальная теория: "Гитлер играет роль ледокола революции, расчищая дорогу для коммунистов". Соглашение с немецкими милитаристами для второй войны... [стремление] к прямому союзу с Гитлером. Тактика "единого фронта" в 1934-1939 гг. для Сталина- прикрытие политики подготовки соглашения с Гитлером"=33
Здесь действительно раскрыта вся суть советской коминтерновской политики, от создания Коминтерна Лениным до уничтожения его Сталиным. Тот же мотив прослеживается в другой, менее заостренной, но столь же показательной записке Николаевского, сделанной для себя:
"Стратегия мировой революции по Ленину. Антианглийские элементы в этой концепции. Руководящая роль, отводимая в этих планах революционному движению в Германии... Подготовка расколов в рабочих партиях Запада: коммунистические партии должны стать послушными орудиями в руках Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала, который, пребывая в Москве, находится под постоянным контролем и руководством коммунистической партии России. Спор между Лениным и Розой Люксембург о значении национально-освободительных войн, как теоретическая посылка для соглашения с немецкими националистами. Первые нити, которые протягиваются между Коминтерном и немецкими националистами (1919 г.).
Радек и Людендорф. Борьба двух тенденций в политике Коминтерна:
ориентация на революцию старого типа, с одной стороны, и ориентация на соглашение с руководящими националистическими кругами. Борьба этих двух тенденций в 1923 году. Итоги немецкого поражения 1923 года. Публикация набросков Ленина против Розы Люксембург (январь 1924 г.) Отказ от "революционной романтики". Ориентация на сокрушение власти Антанты в Европе в результате дипломатических и военных конфликтов между разными странами (Бухарин в "Большевике" 1924 г.)"=34.
Проводником этой политики в 1918 - двадцатых годах как раз и были Радек, с одной стороны, и Карл Моор, с другой. Николаевский пишет: "Политику, которую этот Карл Моор начал проводить с 1918-1919 гг., когда он из доверенного лица разваливавшейся немецкой военной разведки начал превращаться в политического коммивояжера, пытающегося завоевать доверие московского Политбюро старательным проведением работы по сколачиванию, как определил Радек, союза немецких генералов-реваншистов с советскими коммунистами-милитаристами для совместной борьбы против Запада. Это - особый период в биографии Карла Моора. Начало его можно определить довольно точно: с момента, когда он 7 марта 1919 г. появился в Стокгольме, приехав с поручениями от Ленина. Это он маклеровал те встречи Радека с немецкими военными и разведчиками, о которых рассказывает Радек в своих воспоминаниях о немецком "Ноябре"=35.
С момента своего ареста, последовавшего в Берлине в начале февраля 1919 г., Радек уже не скрывал связей с немецким правительством. С прекращением официального судебного дела германского правительства по обвинению его в подрывной деятельности - изоляции Радека пришел конец. Он все еще оставался в тюрьме Моабит, но ему разрешили там в бывшей квартире тюремного сторожа в почти неограниченном количестве принимать посетителей. В салоне Радека часто бывали высшие германские офицеры, с одной стороны, связные германской компартии - с другой. Среди высокопоставленных гостей салона Радека был Вальтер Ратенау, будущий министр иностранных дел Германии (подписавший с советским правительством в 1922 г. Рапаkльский договор и в том же году убитый за это террористами). Ратенау приходил к Радеку договориться об условиях возобновления дипломатических отношений между Германией и советской Россией=36.
Моор привел также к Радеку барона Ойгена фон Рейбница, товарища Людендорфа по кадетскому корпусу. Живший затем какое-то время у Рейбница Радек назвал Рейбница первым представителем "национал-большевизма". Рейбниц действительно выступал впоследствии за союз с советской Россией с целью освобождения Германии от Версальского договора. Однако национал-большевистские идеи находили отклик не только в офицерских и академических кругах, но и в рядах ГКП, прежде всего в Гамбурге.
Организацией встреч Радека (и добычей фальшивых паспортов для его посетителей) занимался старый знакомый - агент германского правительства, швейцарский социал-демократ Карл Моор. Отправившись в Россию вскоре после большевистского переворота, он с небольшими перерывами пробыл там почти полтора года и в марте 1919 г. возвратился в Берлин. Там Моор пытался добиться согласия германского правительства на совместные советско-германские действия против Антанты и параллельно стал главным связующим звеном между Радеком и внешним миром. Моор получил разрешение германских властей говорить с Радеком с глазу на глаз и стал его представителем во всех контактах. Вот как описывала организацию встречи с Радеком Рут Фишер (Эльфрида Фридлендер, урожденная Эйслер) - видная руководительница австрийской, а затем и германской компартий, переселившаяся из Вены в Берлин в августе 1919 г.: "Радек хотел познакомиться со мною и послал ко мне Моора, чтобы тот привел меня в Моабитскую тюрьму. К моему громадному удивлению Моор привел меня в ставку Генштаба на Бендлерштрассе, где перед нами автоматически открывались все двери. Один из офицеров передал мне паспорт с явно фальшивой фамилией и биографическими данными, и с этим паспортом я имела право трижды в неделю приходить к Радеку в его камеру".
По мнению Фишер Радек начал склоняться к национал-большевизму уже в октябре 1919 г., когда Юденич стоял у Петербурга. В то время, находясь в тюрьме, он приготовился к самым плохим известиям из России и надеялся добиться взаимопонимания с определенными кругами германской армии и обеспечить себе защиту от войск союзников (которые могли добиваться - и действительно добивались - его выдачи, как противника Антанты). В это время он и начал принимать у себя двух видных представителей германского (гамбургского) национал-большевизма - Генриха Лауфенберга и Фрица Вольфгейма. А еще через два месяца, в доме у барона фон Рейбница и на квартире шенбергского комиссара полиции Шмидта, в ожидании отъезда в Россию, он дискутировал на тему о национал-большевизме с офицером германской военной разведки полковником Бауэром и контр-адмиралом фон Гинце, доказывая, как и в своем "салоне", что "Ленин желает союза с Германией против западных государств-победителей"=37.
Это было продолжение ленинской брестской политики. Ее фундаментом служили дореволюционные тайные германо-большевистские отношения, перспективой - Рапалльский договор, секретное советско-германское военное сотрудничество, успешно подрывавшее Версальскую систему. Ее апогеем стал советско-германский пакт о разделе Европы, подписанный в 1939 г. Молотовым и Риббентропом. "Линия политических отношений между Германией и Россией, ведущая от Брест-Литовска к 23 августа 1939 г. и 22 июня 1941 г.., внешне столь причудливая, в действительности- совершенно прямая: это линия тайного соглашения, преступного сговора!" Таковы последние строчки в дневнике Теодора Либкнехта, всю свою жизнь расследовавшего убийство брата.
Ю. Г. Фельштинский
Доктор исторических наук
Примечания
1 FROLICH P. Rosa Luxemburg. Gedanke und Tat. S. 284.
2 Архив Гуверовского института при Стэнфордском университете, колл. Б. И. Николаевского (АГИН), ящ. 6, папка 12, Роза Люксембург о большевиках. Листовка РСДРП. Перепечатка из "Социалистического вестника", ящ. 1, 1922. Издание Петроградского комитета РСДРП. Февраль 1922 г. , с 2.
3 ВАРСКИ А. Роза Люксембург. Тактические проблемы революции. Гамбург. 1922, с. 7.
4 Бертрам Вольф (1896-1977) возглавлял фракцию в американской компартии и в 1929 г. был исключен из партии за фракционную деятельность. До конца 1937 г. выступал с поддержкой обвинений против оппозиции, выдвинутых на московских процессах. В конце 1937 г. публично отмежевался от своих прежних взглядов и выступил против процессов. Позже вообще отказался от коммунистической деятельности, стал профессором. Автор ряда книг, самая известная из которых - "Трое, сделавшие революцию".
5 АГИН, ящ. 727, п. 4. WOLF B. Rosa Luxemburg and V. I. Lenin. The Opposite Roles of Revolutionary Socialism - The Antioch Review (Ohio), Summer, 1961 , р. 222.
6 Пауль Леви выпустил книгу под названием "Русская революция. Критическая оценка слабости Розы Люксембург" (Берлин. 1922).
7 WOLF B. Op. cit., р. 222/
8 ЛЕНИН В. И. Полн. собр. соч. Т. 37, с. 99.
9 Там же. Т. 50, с. 221, 457.
10 АГИН, ящ. 510, п. 1.
11 WOLF B. Op. cit., p. 216.
12 Подробнее об этом см. GOLDBACH M.-L. Karl Radek und die deutsch-sowjetischen Beziehungen, 1918-1923. Bonn - Bad Godesberg. 1973.
13 Из письма С. Ю. Бадаша Ю. Г. Фельштинскому, 29. VII. 1989. Запись рассказа отца С. Ю. Бадаша.
14 RADEK K. Der Zusammenbruch des Imperialismus. S. 1. 1919, S. 44.
15 WOLF B. Op. cit., p. 216.
16 Бежавший от Гитлера в СССР Эберлин в 1937 г. был расстрелян.
17 ШТЮБЕЛЬ Г "Ich habe Sie richten lassen". - Die Zeit, 13. I. 1989, S. 41 (статья, посвященная 70-летию убийства Люксембург и Либкнехта).
18 The Trotsky Papers. T. 2. Гаага, 1964, р. 760, 762.
19 См. ХАФФНЕР .С. Революция в Германии. 1918-1919. М. 1983, с. 158,163.
20 Государственный архив ФРГ, ф. 43, п. 1239. Дело Скларца.
21 См. Архив Международного института социальной истории в Амстердаме (МИСИ), колл. Теодора Либкнехта, п. 10. Записи Т. Либкнехта дневникового характера.
22 АГИН, ящ. 489, п. 2. Письмо Николаевского Т. Либкнехту, 16.ХII.1947. На нем. яз.
23 АГИН ящ. 496, п. 3. Письмо Николаевского М. Н. Павловскому, 24. III. 1962.
24 МИСИ, колл. Суварина, письмо Николаевского Суварину, 11. IV. 1957.
25 АГИН, ящ. 508, п. 48. Письмо Николаевского Р. (Георгию Иосифовичу) Враге, 15. VII. 1960.
26. Полковник Вальтер Николаи, руководитель 3-го бюро - военной разведки Германии. После первой мировой войны, формально уйдя в отставку, оставался в разведке. В июле 1932 г. зарегистрирована его поездка из Берлина в Мюнхен для встречи на квартире командира германских штурмовиков Эрнста Рема с нацистскими руководителями, в том числе с Гиммлером и Гессом.
27. МИСИ, колл. Балабановой, письмо Николаевского Балабановой, 20.IV. 1962.
28. АГИН, ящ. 500, п. 19. Письмо Николаевского О. Шюддекопфу), 25.VIII.1962; ящ. 4478, п. 21. Письмо Николаевского Г. Эккерту, 14.IV.1964, где он цитирует свое же письмо Шюддекопфу.
29. АГИН, ящ. 496, п. 3. Письмо Николаевского Павловскому, 2.IX.1962.
30. Там же. Письмо Павловского Николаевскому, 11.VIII.1962.
31. WOLF B. Op. cit. ,р. 222.
32. LUXEMBURG R. Ein Leben fur die Freiheit. Frankfurt a/Main. 1980, S. 308-309 (Вильгельм Пик. Сообщение о последних часах).
33. АГИН, ящ. 511, п. 41. НИКОЛАЕВСКИЙ Б. Судьбы Коминтерна (план книги).
34. АГИН, ящ. 510, п. 24. НИКОЛАЕВСКИЙ Б. Итоги русского эксперимента (Пути развития российского большевизма), с. 4.
35. Там же, ящ. 478, п. 21. Письмо Николаевского Г. Эккерту, 26.XII.1962.
36. Там же, ящ. 18, п. 27. От бюро печати при полномочном представительстве РСФСР в Эстонии, 9.VIII. 1921, с. 2.
37. ШТЮБЕЛЬ Г. В "Die Zeit", 13.??.1989, в статье, посвященной 70-летию со дня смерти Розы Люксембург и Карла Либкнехта.
Дело Радека=1
No 1. [Обзор печати] Партийные новости. Дело Радека. 8 мая 1914 г.=2
"Vorw rts" пишет:
Правление партии получило длинное заявление от правления социал-демократической партии России, Польши и Литвы и товарища Люксембург, представителя группы Еврейского социалистического союза, по делу Радека. В нем оспаривается прежде всего какое-либо право парижской комиссии по расследованию выносить приговор по делу Радека. Польская социал-демократия в организационных вопросах является полностью самостоятельной. Парижская комиссия не была назначена центральными инстанциями русской партии и не включала представителей польской социал-демократической партии.
Расследование является не только правовым, но и фактическим безобразием. Представленные свидетели в своем огромном большинстве не могли представить никаких доказательств. Те свидетели, которые могли бы дать решающие показания, либо отказались их дать, либо не смогли быть опрошены. Для польской партии с делом Радека было покончено тогда, когда на польском партийном съезде было оглашено заявление Радека, его последнее слово. Немецким инстанциям представлен для проверки общий материал и показания свидетелей. В письме правления немецкой партии, направленном в "Vorwarts" вместе с этим заявлением, говорится: "Решение парижской комиссии по расследованию не изменило правового статута, принятого на Йенском партийном конгрессе".
Такое же заявление мнимого правления польской партии с точно таким же сопроводительным письмом правления немецкой партии поступило и к нам. Мы отказываемся действовать, основываясь на этом материале, а считаем необходимым рассмотреть всю партийную прессу по этому вопросу. Достаточно указать на то, что парижская комиссия была образована по инициативе бюро зарубежных секций социал-демократической партии России, Польши и Литвы с помощью делегатов от русских партийных инстанций и что эти инстанции публично признали решение комиссии и подтвердили, что тов. Радек является полноправным членом русской партии. Мы уже приводили соответствующее заявление тов. Ленина как представителя Центрального комитета. И тов. Семковский, зарубежный секретарь организационного комитета русской социал-демократической партии, направил тов.Радеку письмо (датированное 28 апреля [1914 г.]), в котором подтверждается, что для организационного комитета парижская комиссия была "разумеется, вполне авторитетной" (в нее входил и представитель организационного комитета тов. Павлович) и что решение комиссии, принятое единогласно, принимается комитетом. Так объяснили обе группы русской социал-демократии признание тов. Радека полноправным членом партии. Наконец, тов. Радеку направил следующее письмо тов. Троцкий:
"По поручению объединенной группы русских социал-демократов в Вене сообщаю Вам, что группа приняла к сведению решение парижского партийного суда. Разрешите выразить огромное удовлетворение по поводу того, что Вашей деятельности в рамках русской социал-демократической рабочей партии не будет больше создаваться никаких формальных препятствий.
Разумеется, наша группа не вдавалась в подробности так называемого "дела Радека". Состав парижского партийного суда дает группе полную уверенность в том, что суд проводился абсолютно объективно и внепартийно.
С наилучшим партийным приветом
Троцкий
5 мая 1914 г., Вена".
Теперь наш читатель может составить собственное мнение о заявлении так называемого правления польской партии, которое остается в блестящей изоляции, покидаемое всеми членами.
Но необходимо выяснить и поведение правления немецкой партии в отношении этого дела. То же самое правление партии, которое вначале отказало в публикации парижского решения, вдруг заторопилось проинформировать об этом деле партийную прессу, когда заговорил Иоганн Тышка. Подобными действиями правление партии подтверждает то мнение, которое сложилось с самого начала разбора дела о Радеке: правление не в состоянии судить об этом деле с полной объективностью, необходимой для самых высших инстанций партии, стремящейся быть в первых рядах международного социал-демократического движения, каковой является социал-демократическая партия Германии. И это надо иметь в виду следующему партийному съезду, если он не хочет повторить ошибку Йенского конгресса, и определить свою самостоятельную точку зрения по делу Радека.