Фэвэр Джейн. Коршун и горлица

   Служанки проводили Сариту в зал омовений.
   Как и раньше, идя по залитым зеленым светом залам, они никого не встретили на своем пути.
   - Мы оставим тебя здесь, - сказала Кадига, когда они дошли до главной залы.
   Сарита поискала глазами хранительниц бань, но их нигде не было видно, и когда Кадига и Зулема ушли, она осталась совершенно одна в этом тихом и располагающем к отдыху, месте. Одиночество и тишина оказали на Сариту любопытный эффект и она погрузилась в размышления о том, что должно было вскоре произойти с ней. Именно для этого и были предназначены подобные моменты и, действуя неосознанно, Сарита сняла платье и теперь стояла обнаженная, чувствуя, как набухают ее соски, а тело наполняется желанием. Она подняла руки и томно потянулась;
   Абул любовался ею, стоя за колонной. Никогда раньше он не думал, что одно только лицезрение женского тела способно так сильно возбудить его.
   Абул буквально впитывал в себя каждый изгиб ее совершенного тела. Он и раньше видел ее обнаженной, но сегодня ее нагота как бы была более полной, поскольку Сарита находилась наедине сама с собой.
   Как же ты прекрасна, - сказал он, выходя из-за колонны.
   Сарита подбежала к нему: глаза ее сверкали, а на губах играла легкая улыбка.
   - Как нелюбезно с твоей стороны - прятаться в присутствии раздетой женщины.
   - Может быть, но это доставило мне столько удовольствия.
   Абул подошел к ней, взял за руки и притянул к себе и прижался губами к ее губам. Сарита, наконец, позволила себе отдаться своему чувству, и вложила в этот поцелуй всю свою страсть.
   Его тело напряглось, и Сарита почувствовала, что в ее живот уперлось его древо.
   - Сними одежду, - прошептала она, - я не чувствую тебя полностью.
   Абул на секунду удивился ее прямоте, хотя и понимал, что она не была девственницей, но не ожидал от нее такой раскрепощенности и доверия.
   Он думал, что она будет более сдержанной, но, глядя ей в глаза, горящие неукротимым желанием, улыбнулся и быстро сдернул с себя бурнус.
   Сарита удовлетворенно вздохнула.
   - Я столько раз хотела прикоснуться к тебе, - призналась она, водя ладонями по его соскам и низу живота. - Когда мы были здесь в последний раз, мне было так трудно сдержать себя. А вот ты... - И она посмотрела на него с печальной улыбкой:
   - А ты, похоже, был абсолютно безразличен к моему телу. Я боялась, что перестала для тебя быть желанной, боялась ужасно.
   Абул нахмурился, стараясь вспомнить, о чем она говорит. Вспомнив же, он разразился неудержимым смехом.
   - Это, святая невинность, было связано с тем, что я провел с Фатимой значительное количество времени. После той ночи с тобой я чувствовал себя отвратительно.
   - А-а... - она кивнула и положила руку ему на живот, чувствуя непроизвольное сокращение его мышц, затем ее рука скользнула между его бедер.
   - Но сегодня, похоже, таких трудностей у нас не будет.
   - Никаких, - согласился он и дыхание у него участилось, - наоборот. Пойдем в бани, пока мы... или скорее я.., приму незрелое решение. Улыбаясь, Сарита отняла руки от его тела.
   - Мне просто не верится, мой господин калиф.
   Неужели вы теряете контроль над собой?
   - Обычно со мной такого не происходит, - сказал он, целуя ее ладони, но ты, моя Сарита, оказываешь на меня странное воздействие.
   Ноги Сариты заерзали по прохладным плитам - желание в ней стало совершенно неукротимым.
   - Возможно, нам следует принять ванны позднее.
   - Нет, - твердо сказал Абул, - я и так жду всю жизнь, так что готов подождать еще немного. Пойдем. - И он подвел ее к краешку мраморной ванны, наполненной горячей водой.
   Сарита скользнула в воду и теперь смотрела на Абула, устроившегося напротив. Она вытянула ногу и провела ею по его ноге - снизу доверху.
   - Мне кажется, нам не стоит сегодня принимать холодную ванну, заметила она рассудительно.
   - Нет, мы должны пройти через все стадии, - отозвался он лениво, подставляя свое тело кончикам пальцев ее ног.
   - Но, боюсь, холодная вода приведет к тому, что мы совершенно съежимся, - сказала она с видом, в высшей степени озабоченным, в то время как ее ноги делали свое дело.
   - Скорее к этому приведет воздействие подошв твоих ног, - парировал Абул, внезапно хватая ее ноги. - Ладно, довольно озорства, иди сюда. Освободив ее ноги, он потянулся к ней, и вот она уже сидела между его коленями. - Так-то лучше. - Он просунул руки под ее груди, поднимая их высоко-высоко, и стал перекатывать отяжелевшие соски между пальцами, увеличивая давление так что, в конце концов, она застонала, изогнувшись, желая продолжения ласк.
   - Встань на колени, - тихо приказал он ей, и руки его заскользили по ее животу, пока не затерялись в шелковистом треугольнике. Она повиновалась и Абул раздвинул ее бедра, чтобы она могла получить наслаждение от ласк, которые производила вода и его пальцы. Потом он притянул ее к себе и положил поперек своих коленей, так что тело ее открылось для его освоения и довел ее практически до беспамятства - для нее водная стихия была теперь неотделима от мужчины, и эта стихия ласкала и держала ее, поднимая к вершинам блаженства.
   На этот раз разум не запрещал ей получать удовольствие, и она полностью отдалась ему.
   Абул держал ее до тех пор, пока тело ее не перестало трепетать. Она открыла глаза, улыбнулась, погладила его по лицу.
   Похоже, я вся растворилась.
   Абул тихо рассмеялся:
   - Ничего, на следующем этапе ты опять соберешься.
   - О нет! - она попыталась вскочить, но он удерживал ее за ноги, неужели ты собираешься...
   - Ну, конечно, прервал он ее, вставая.
   - Но ты же весь съежишься, - сказала Сарита, наполовину смеясь, наполовину плача, - в твоем состоянии это не может принести тебе пользы, Абул.
   - Похоже, ты совсем в этом ничего не понимаешь. Пойдем, нырнем быстренько разочек и все будет кончено.
   - Нет, я не могу, я так чудесно расслабилась.
   - Именно из-за того, что ты расслабилась, это так будет для тебя хорошо, - постарался он объяснить, - а для меня, верно, противоположное. Я слишком возбужден и должен немного охладиться, в то время как ты взбодриться. Пойдем, и покончим с этим.
   - Но я не хочу, - сказала она почти с мольбой, - прошу тебя.
   Абул покачал головой.
   - Я уже говорил тебе, что никогда не буду принуждать тебя к тому, чего ты не хочешь, дорогая. Но я бы хотел, чтобы ты верила моему суждению, потому что я действительно знаю, как сделать так, что удовольствие от бань было максимальным. - И он плюхнулся в ванну с холодной водой, чтобы мгновенно выскочить из нее.
   Сарита встала, решительно подошла к краю холодной ванны, прикрыла глаза и прыгнула. Ноги ее коснулись дна, и она с визгом выпрыгнула из воды.
   - Какое превосходное зрелище! - Абул наклонился, чтобы помочь ей подняться. Он набросил на нее полотенце и стал энергично растирать ее кожу.
   - Почему ты передумала?
   - Потому что подумала, что должна доверять тебе, - сказала она прерывающимся голосом - у нее зуб на зуб не попадал. - Но я так прекрасно чувствовала себя раньше, а теперь вся холодная и проснувшаяся.
   - Тебе и надо быть бодрой, - сказал он, - ведь мы едва только начали. Или ты решила, что пора немного соснуть?
   - Ну не совсем так, - и она кончиком полотенца стала сосредоточенно тереть его бедро, - но это было такое сильное ощущение, скажу я тебе.
   - Я знаю, - он стоял, а она растирала его так же энергично, как он только что ее, теперь нам опять будет тепло.
   - В том месте, где невозможно дышать? - но Сарита все же пошла за ним, - а где же служительницы бань?
   - Я почему-то подумал, что они нам могут помешать, - Абул вытянулся на мраморной скамье, застеленной полотенцем. - Лежи тихо и дыши.
   - Я могу делать первое, но не второе.
   - Не разговаривай!
   Улыбнувшись самой себе, Сарита вытянулась на скамье. Абул был удивительно прямодушен.
   Только что он занимался изысканнейшей любовью, и вот теперь велел ей лежать тихо и плавиться, потому что именно это сейчас надо было делать.
   Сарита уже не оспаривала то, что занятие любовью и парную он воспринимал, как нечто сравнимое между собой. Вероятно, в таких вещах Абул понимал гораздо больше нее, потому что до сих пор не делал ошибок.
   - Я уже превратилась в лужу, - сказала она через пару минут, - и если останусь здесь еще, то тебе придется либо стирать меня полотенцем со скамьи, либо наливать в кувшин.
   Абул медленно встал.
   - Пойдем в следующую комнату.
   В соседней комнате он вылил на нее несколько кувшинов с прохладной водой. Сарита с радостью подставляла ему каждую клеточку своего тела, которое под воздействием холода возвращалось к жизни. Потом она взяла следующий кувшин и тоже облила его.
   - Наклонись немного, - сказала она смеясь, - а то я не достаю до твоих плеч и не могу поэтому вылить на них воду.
   Абул сделал так, как она сказала. Внезапно она подошла к нему, сжав его кисть и прислонившись к его ягодицам. В ощущении слитности их прохладных, мокрых тел было нечто удивительно изысканное. Удовлетворение после первой ванны прошло, и истома сменилась возбуждением. "О да, несомненно, - решила Сарита, - баня и занятия любовью вполне совместимы".
   Абул снова притянул ее к себе. И поцеловал, держа ее на вытянутых руках, так что они соприкасались только ртами, и все их ощущения были сконцентрированы на их слившихся устах.
   Когда же, наконец, они оторвались друг от друга, в них снова разгорелась страсть.
   - Я хочу смазать тебя маслами, - тихо сказал Абул, ведя ее в комнату отдыха, - и использовать стригиль. А потом сделаешь со мной то же самое.
   Сарита кивнула, будучи снова очарованной красотой холла и мелодичной музыкой, льющейся с балкона. Атмосфера холла как бы специально создавала затишье в страсти.., затишье перед бурей, Она вытянулась на мягком диване и закрыла глаза, вдыхая тонкий аромат масла, разогреваемого Абулом на лампе. Она чувствовала его сильные и нежные руки на своей спине, расслабляющие и все же будоражащие, лениво повернула голову и вдруг вспомнила, когда была здесь в последний раз, когда проснувшись, увидела перед собой лицо главной жены калифа, наблюдающей за ней во время ее сна.
   - Сколько у тебя женщин, спросила она просто, - я имею ввиду, в Альгамбре. - На мгновение руки на ее спине остановились, чтобы через секунду продолжить свою работу.
   - В Альгамбре много женщин.
   - Нет.., ну ты же знаешь, о чем я. Сколько женщин обслуживают тебя, если можно так выразиться.
   Если бы Абул ответил на этот вопрос так же просто, как и был ею задан, она, возможно, перестала бы проявлять любопытство. Сарите вовсе не показалось, что ее вопрос невежлив. В конце концов, она же примерно знала... Однако Абул счел этот вопрос одновременно невежливым и необязательным.
   - А почему тебе хочется об этом знать, Сарита?
   В его голосе была какая-то нотка, в которой Сарите послышался вызов.
   Как обычно, Сарита с волнением восприняла этот его вызов.
   - Ну, я просто хотела узнать, велика ли твоя конюшня и какой у меня порядковый номер - ох!
   Она мгновенно скатилась с дивана, вскочила на ноги и уставилась на него, одной рукой потирая ягодицу.
   - Ты специально сделал это! Это уже не похоже на игру!
   - Пожалуй, да, - он вытер масляные руки о полотенце, - хотя я и сам себе удивляюсь, но более неподходящего вопроса ты задать не могла.
   - О, да? - она приблизилась к нему и Абул усмехнулся, узнав в ней признаки прежней разгневанной Сариты.
   - Ну так позвольте мне объяснить вам, мой господин калиф, что там, откуда я родом, женщинам не приходится соревноваться друг с другом за внимание мужчины. И поскольку я нахожусь сейчас в этом странном месте...
   - По своему собственному желанию, - пробормотал он.
   - Да, - нетерпеливо согласилась она. - Но поскольку я здесь, то думаю, что имею право знать, каково мое положение. - Она слегка толкнула его в грудь и отпрыгнула, глядя на него глазами, горящими негодованием.
   Никогда еще такого в зале отдыха не происходило - заметил Абул, принимая ее вызов. Он наклонился, чтобы схватить ее, но Сарита, скользкая от масла, сумела увернуться, и побежала, визжа от страха. Пока они бегали друг за другом за колоннами, с балкона все еще лилась музыка. Сарита убегала от него, то поворачиваясь спиной, то прячась за колонну, чтобы мгновением позже продемонстрировать ему свои твердые груди и плоский живот.
   Он поймал ее тогда, когда решил, что пора это сделать, попросту изменив направление своего движения. Однажды он уже проделывал с ней то же самое;
   - Тебе следовало бы извлечь уроки из прошлого, - сказал он, прижав ее к себе.
   Сарита тяжело дышала, но сосем не из-за того, что только что ей пришлось побегать. Затем, повинуясь какому-то порыву, уперлась головой в его руку, попытавшись таким образом вырваться на свободу. Абул в ответ на это, рассмеялся, схватив ее еще крепче другой рукой, и приподнял над землей.
   - Да, такого здесь еще не происходило, - снова повторил он, неся ее на диван. Он был полон предвкушением, пожалуй, так же, как и она.
   Сарита откинулась на диван, но ноги ее непроизвольно обняли его талию. Целая гамма чувств сменилась в ее душе, но восторг, который она испытывала от того, что больше ей не нужно было скрывать и подавлять свои чувства к Абулу - это было самым главным. И она еще крепче сжала ноги на его талии, притягивая его к себе.
   - Я намеревался еще немного отдохнуть, - прошептал Абул, - но, похоже, ты лучше знаешь, что хочешь, моя Сарита. Ты уверена, что готова? - Он и так видел по ее глазам, а если б даже сомневался, то все равно не смог бы ничего сделать, так как ее ноги сжимали ему ягодицы.
   С радостным стоном он вошел в нее, чувствуя, как бархатные стенки ее естества смыкаются вокруг его стержня - она с радостью приняла его.
   - Люби же меня, - раздался требовательный шепот, Абул, милый, люби меня.
   - С радостью, - прошептал он в ответ и через мгновение забыл уже обо всем на свете, кроме нее, забыл, чтобы осознать, что, наконец-то, обрел то, отсутствия чего даже не понимал.., то, ради чего готов был отречься от чего у годно.., за что готов был отдать свою жизнь.
   Глава 14
   - Господин Абул идет. Он уже в львиным дворике, - сказал маленький мальчик, высмотревший калифа через жалюзи окна, выходящего на Двор.
   Это сообщение было встречено шелестом юбок и возбужденным шепотом. Только Сарита осталась неподвижной. Она сидела на диване в самом темном углу комнаты.
   Женщина, с которой она только что разговаривала на ломаном арабском, улыбнулась, извинилась за то, что приходится прерывать урок, и встала, чтобы подойти к зеркалу, у которого уже толпились другие женщины. Все они поправляли волосы и одергивали платья.
   Сарита наблюдала все это с удивлением. Прошло уже шесть месяцев с тех пор, как она оказалась в Альгамбре, но так и не смогла полностью понять и принять отношение женщин к Абулу. Для них он был неким верховным существом, его появление с трепетом ожидали и после обсуждали до бесконечности. О его здоровье и настроении подолгу спорили. Среди них было и соперничество, но оно редко приводило к ссорам. Саму Сариту здесь приняли с интересом и расценили, как оригинальное дополнение к их обществу. То, что она, несомненно, была фавориткой их господина, казалось, никого не беспокоило. Они жили своей жизнью - ленивой и праздной, жизнью, которую оживляли только сплетни. Долгие часы они проводили, слушая музыку, играя и наслаждаясь омовениями в банях, а также заботясь о детях, но истинный смысл их жизни был в таких вот визитах калифа, "'Это было верно в отношении всех, - думала Сарита, - за исключением Айки". При этой мысли глаза ее остановились на статной фигуре жены Абула. Айка сидела вместе со своим сыном; узнав о скором прибытии калифа, она посадила его рядом с собой, и теперь что-то шептала ему на ухо и гладила по голове. Выглядело это так, будто она пытается успокоить и убедить его в чем-то, однако, мальчик почему-то казался более напуганным, чем до сих пор. Айка не довольствовалась своим положением и явно хотела большего. Это Сарита поняла сразу же, как только они познакомились. У Айки были собственные планы и она отлично знала, чего она хотела. И Сарита думала, что у Айки, пожалуй, хватит решимости и изобретательности, чтобы претворить эти планы в жизнь. Она предложила Сарите дружбу, и Сарита приняла ее без вопросов, в то же время избегая доверительных бесед. Когда же, как-то раз Айка попыталась начать с ней обсуждать отношение Абула к Бобдилу, Сарита нашла в себе силы, чтобы решительно пресечь эту попытку и переменила тему разговора.
   Айку, казалось, это не задело, и она продолжала быть дружелюбной с испанкой, но иногда Сарита ощущала в ней нечто такое, что заставляло ее тревожиться. Сарита была уверена в том, что другие женщины бояться Айку и что она имеет реальную власть над обитательницами сераля. Внезапно у Сариты создалось впечатление, что эта власть распространяется и за его пределы. Нет, Айка совсем не походит на других женщин. "Она определенно имеет большое влияние, - решила Сарита, - и не только на сына."
   Размышления Сариты были прерваны - снизу раздался голос Абула. Как и всегда, при звуке его голоса, сердце ее забилось сильнее, и губ коснулась невольная улыбка. Она ждала его с того самого момента, как о его прибытии возвестил колокол.
   Его не было целых две недели - он ездил в Танжер.
   О, как же бесконечно долго тянулись для Сариты эти 14 дней! Остальные женщины пошли к двери.
   Только Айка осталась на месте, хотя и встала с дивана. Бобдил держался за ее юбку, словно был не высоким 12-летним мальчиком, а 6-летним малышом.
   Сарита осталась сидеть. Если колокол принес весть о возвращении Абула, то, возможно, ей стоит вернуться в башню и обождать его там, но свойственное ей упрямство заставило ее продолжать урок арабского с добросовестной Фадхой. Она знала, что по каким-то, неведомым ей причинам, Абул не любит, когда она проводит время в гареме с его женами. Он никогда не говорил ей об этом, но всякий раз, когда встречал ее здесь, в его глазах появлялась тень недовольства. Но Сарита не видела причины, по которой не должна была проводить время в приятной компании других женщин, особенно в отсутствие Абула. Она выросла в большой семье и не любила одиночества.
   Кадига и Зулема были хорошими подругами, но у них частенько были дела, удерживающие их вне башни. Однажды, когда она, смеясь, выразила свое недовольство их отсутствием, они пришли в полное замешательства и стали бормотать что-то невразумительное о распоряжениях госпожи Айки. Сарита попыталась надавить на них, но Кадига тут же сменила тему разговора, а более уступчивая Зулема выглядела необъяснимо испуганной.
   Абул был уже в комнате, и она наслаждалась его голосом, когда он приветствовал окруживших его женщин. Его глаза нашли Сариту и стали напряженно рассматривать столь пристально, будто хотели увидеть ее душу. Она улыбнулась, и он, перед тем, как повернуться к Айке, незаметно ей кивнул.
   Приветствую тебя, Айка, - Абул подошел к ней:
   - И тебя, сын мой, - и он протянул руку мальчику, который мучительно заколебался перед тем, как взять ее.
   Попытка Айки скрыть свое удовлетворение при виде реакции Бобдила, возможно, и убедила кого-нибудь, но только не такого внимательного наблюдателя, каким был Абул. На его лице появилось раздражение и Сарита поморщилась.
   Она уже много раз наблюдала подобные сцены, но ни разу не пыталась обсуждать их с Абулом, дабы не будить в нем неприятных воспоминаний, но она была уверена в том, что когда-нибудь не сможет удержаться от того, чтобы не поговорить об этом с Айкой. Она не могла понять, что надеется получить эта женщина, изо всех сил способствующая разрыву отношений между отцом и сыном, но то, что она задалась именно этой целью, для Сариты было совершенно очевидно.
   Абул не обращал внимания на съежившегося Бобдила и продолжал спокойно разговаривать с Айкой. Сарита не слышала о чем они говорили, но потому, как Айка резко опустила глаза к полу, поняла, что они в чем-то несогласны друг с другом.
   Она уже заметила раньше, что Айка часто пытается скрыть свои чувства либо опуская глаза, либо отворачиваясь. Вот и сейчас она была убеждена в том, что она опустила глаза не для того, чтобы выразить подчинение своему господину, а для того, чтобы скрыть раздражение.
   Наконец, Абул обратил свой взгляд на Сариту, и на его обычно спокойном лице появилось раздражение.
   - Идем, - бросил он ей и, повернувшись на каблуках, вышел из комнаты.
   Сарита поднялась и последовала за ним. Другие женщины расступились перед ней, она же нарочно помедлила, чтобы попрощаться с ними и поблагодарить Фадху за проявленное во время урока терпение. Сарита поняла по удивленным лицам женщин, что они недоумевают, почему она не спешит к калифу, когда тот призывает ее, да она и сама вряд ли понимала это, так как и душа, и тело ее жаждали воссоединиться с Абулом. Но ей почему-то казалось необходимым таким образом заявить о своей независимости. Абул терпеливо ждал ее в Львином дворике, опираясь на массивную голову льва и скрестив при этом руки; глаза же его были устремлены на вершины гор, освещенные последними лучами заходящего солнца.
   - Ты, определенно, не торопилась, - он видел, как она вышла из галереи и пересекла двор. Легкий отблеск смеха появился в его черных орлиных глазах.., смеха и нескрываемого желания.
   - Я должна была попрощаться, - ответила Сарита, подойдя к нему. Она остановилась близко от него, но так, что между ними по-прежнему было некое расстояние. Оба они предвкушали грядущие прикосновения - оттого, что они последуют несколько позднее, они будут еще более сладостны.
   - А я надеялся найти тебя в башне, - сказал Абул, - но, похоже, ты вовсе не стремишься вернуться туда к моему возвращению и предпочитаешь сплетни сераля подготовке встречи со мной.
   В его голосе был еле уловимый намек на недовольство, тотчас же уступивший место смеху и желанию.
   Сарита улыбнулась, покачав головой.
   - Но это совсем не так, мой господин калиф.
   Просто я думала усилить удовольствие от встречи с тобой, продлив ожидание.
   Абул прищурился.
   - Интересно, единственная ли это причина?
   - Поверь мне, это так, - сказала Сарита прерывающимся голосом, - стоя рядом с тобой, я вся дрожу, дорогой мой. Если ты сейчас же не прикоснешься ко мне, я умру от неразделенного чувства.
   Он рассмеялся, протянул руку и небрежным жестом убрал ей со лба волосы.
   - Ну почему же неразделенного, милая? В последние три часа я не мог думать ни о чем, кроме как о твоей бархатной коже и запахе твоих волос.
   Каждая выпуклость и ложбинка на твоем теле помнят прикосновения моих рук, вкус твой у меня на языке.
   - Идем, - сказала в ответ Сарита. Желание, зародившееся во впадине ее живота, посылало обжигающие токи вниз, к бедрам. Не будучи в состоянии отвести от него глаз, она отступила назад и коснулась его руками.
   - Идем, - повторила она мягко, но повелительно, - идем, а то я сделаю что-нибудь такое, что необязательно делать при свидетелях.
   Абул поднял глаза на прикрытые жалюзями окна сераля. Он усмехнулся.
   - Если б ты ожидала меня подобающим образом, то не оказалась бы в столь трудном положении.
   - Если ты, мой повелитель, хочешь таким путем взять надо мной реванш, то я позволю себе заметить, что подобное поведение отнюдь не является проявлением широты души.
   Он не успел ничего ответить ей, как она уже бежала по галерее в башню. Абул последовал за ней, кровь у него бурлила, а внутри все пело от радости.
   Никто из них не знал, что за ними внимательно наблюдала Айка - она стояла около окна, выходившего во двор - лицо ее было мрачнее тучи. Она не могла слышать, о чем они говорили, но ей этого и не надо было для того, чтобы уловить глубокие, чувственные токи, струящиеся между ними. Их притягивала Друг к Другу почти осязаемая сила, и она поняла, что воссоединения жаждут не только их тела. Их соединяло нечто гораздо более глубокое и крепкое, нежели просто чувственное взаимопритяжение, и именно оно - это нечто - угрожало ей как жене султана. И потому связи эти было необходимо разрушить.
   Прошло уже почти две недели с тех пор, как она послала письмо своему отцу, эмиру их сильного рода Мокарабов. В нем она написала о слепой страсти своего мужа к христианской пленнице и о своем опасении, что она потеряет право на власть, так как уже поговаривают об отказе от жены и наследника. В этих обвинениях не было правды, но она знала, что они возмутят ее отца, и что он распространит весть об этом среди других сильных родов. Абулу неизбежно будет брошен вызов. В королевстве пойдут раздоры, так как часть родов будет за Абула, а другая - против. И даже в том случае, если Абул сможет всему этому противостоять, власть его будет сильно ослаблена. Это будет первым и значительным шагом на пути осуществления тщательно составленного плана свержения ее мужа. Конфликт в Мавро-Испанском королевстве привлечет к себе внимание осторожных испанцев, которые, вероятнее всего, увидят в нем возможность для своего вмешательства, и тем самым еще больше увеличат давление на Абула.
   Она в задумчивости вернулась в гостиную.
   Бобдил расстался с ней сразу же после ухода отца, и сейчас грубо боролся с одним из младших детей.
   Тот отчаянно заплакал из-за того, что старший брат с силой сжал ему голову. Бобдил же только рассмеялся в ответ, как будто это была всего лишь безобидная игра. Кругом все молчали.., никто не отваживался сделать замечание сыну Айки. В то время как крики малыша становились все громче, мать его в отчаянии кусала губы.