Фейст Раймонд. Гнев короля демонов

   - Что тут у вас?
   Солдат сказал:
   - Этот малый желает видеть принца.
   Сержант, суровый старый вояка, привыкший, что все его слушаются, рявкнул на Эрика:
   - Кто ты такой, что вообразил, будто принц захочет тебя видеть?
   Эрик оттолкнул копье и, сделав шаг вперед, встретился взглядом с сержантом:
   - Эрик фон Даркмур, капитан особых войск принца!
   Услышав это имя, несколько солдат отступили в сторону, а другие вопросительно посмотрели на сержанта. Старый вояка усмехнулся и сказал:
   - Похоже, вы угодили в передрягу, капитан.
   - Вы не ошиблись. А теперь - с дороги!
   Сержант не мешкая шагнул в сторону. Проходя мимо него, Эрик бросил ему поводья со словами:
   - Дайте моей лошади немного воды и накормите. Потом известите меня, куда вы ее поставили. Это хорошая лошадь, и я не хотел бы ее потерять.
   Сержант взял поводья. Эрик пошел дальше и, не оглядываясь, добавил:
   - Да, и когда появится мой сержант, пошлите его прямо мне. Узнать его нетрудно. Он высокий, похож на кешийца, темнокожий, и он оторвет вам голову, если вы доставите ему хотя бы половину тех хлопот, что доставили мне.
   Эрик пересек мост и посмотрел на огни, горящие в окнах старинного замка. Замок Даркмур, основанный одним из его предков, был для Эрика неизвестной страной. Мальчиком он мечтал о том, что когда-нибудь отец пригласит его сюда, признает своим сыном и разрешит жить в замке. Потом мечты эти умерли, осталось лишь любопытство. В конце концов исчезло и оно. Теперь замок выглядел зловеще, и Эрик подумал, что ему не хотелось бы умереть в таком месте. Пройдя за ворота, он понял, что это ощущение возникает не столько из-за того, что сюда направляется могучая армия, сколько потому, что внутри его ждет женщина, которая жаждет увидеть его мертвым: Матильда фон Даркмур, вдова его отца и мать сводного брата Эрика.
   С глубоким вздохом Эрик обернулся к капитану гвардейцев и сказал:
   - Проведите меня к Грейлоку. Я - капитан фон Даркмур.
   Не говоря ни слова, капитан отдал честь и ввел Эрика в дом его предков.

ГЛАВА 24
ДАРКМУР

   Кэлис изучал камень.
   Он был настолько поглощен этим, что едва заметил, как в большом зале появились четыре фигуры. Он взглянул на прислужников оракула и, поскольку они не выразили никакого беспокойства, решил, что опасности нет.
   Потом Кэлис перевел взгляд на вошедших и увидел своего отца в белых с золотом доспехах, а рядом с ним - Накора, Шо Пи и человека, одетого в ризу ишапианских монахов. Кэлис с усилием оторвался от своего занятия и встал им навстречу.
   - Отец, - сказал он, обнимая Томаса, а потом пожал руку Накору. Накор сказал:
   - Это Доминик. Аббат из Сарта. Я подумал, что он может нам пригодиться.
   Кэлис кивнул, а Томас спросил его:
   - Ты, кажется, разглядывал камень, когда мы вошли?
   - Я вижу в нем кое-что, отец, - ответил Кэлис.
   - Нам надо поговорить, - сказал Томас и поглядел на остальных. - Но сначала я должен засвидетельствовать свое почтение.
   Он подошел к громадной драконихе и нежно коснулся большой головы.
   - Рад снова видеть тебя, старая подруга, - тихо сказал он и повернулся к старшему прислужнику: - Как она?
   Старик слегка поклонился и сказал:
   - Она грезит и в своих мечтах вновь переживает тысячу жизней, деля их с душой, которая займет это огромное тело после нее. - Он сделал знак, и к ним подошел стройный юноша. - Как и я делюсь знаниями с тем, кто заменит меня.
   Томас кивнул.
   - Самая древняя из рас, мы вели вас от гибели к гибели.
   - Есть риск, - сказал старик, - но есть и цель. Мы многое знаем.
   Томас снова кивнул и вернулся к Кэлису.
   Доминик смотрел мимо Томаса круглыми глазами.
   - Никогда бы не поверил.
   Накор засмеялся.
   - Сколько бы я ни увидел, я никогда не считаю, что видел все. Вселенная то и дело подбрасывает нам сюрпризы.
   - Как это вам удалось прибыть всем вместе? - спросил Кэлис.
   - Долгая история, - сказал Накор и, достав цуранский шар для перемещения, добавил: - Их осталось немного. Надо бы где-то раздобыть еще.
   Кэлис улыбнулся.
   - К сожалению, проход в Келеван находится в Стардоке, а Стардок теперь крепко держат кешийцы.
   - Не так уж и крепко, - заметил Накор с усмешкой.
   - Что ты имеешь в виду? - спросил Кэлис.
   Накор пожал плечами.
   - Пуг попросил меня что-нибудь придумать, вот я и придумал.
   - Что? - спросил Томас.
   - Расскажу, если мы выживем, и судьба Стардока будет иметь какое-то значение.
   - Кэлис, - сказал Томас, - что ты подразумевал, говоря, что видишь в этом камне "кое-что"?
   Кэлис с удивлением посмотрел на отца:
   - А ты разве ничего не видишь?
   Томас посмотрел на Камень Жизни; этот предмет был знаком ему больше, чем кому бы то ни было на Мидкемии. Отринув все посторонние мысли, он стал вглядываться в прохладную изумрудную поверхность и через мгновение уловил слабое мерцание внутри. Но это было все, что он почувствовал.
   - Я не вижу никаких образов, - наконец сказал он.
   - Они очень нечетки, - сказал Кэлис. - Но я видел их с самого начала.
   - Что именно? - спросил Накор.
   - Это трудно описать словами, - ответил Кэлис, - но, по-моему, я видел истинную историю этого мира.
   Накор сел на пол.
   - Ух ты, как интересно! Пожалуйста, расскажи мне, что ты увидел.
   Кэлис сел и задумался, словно пытаясь собраться с мыслями, и тут откуда ни возьмись появились Миранда и Пуг.
   Томас приветствовал старого друга и Миранду, а потом предложил им сесть.
   - Что тут у вас? - поинтересовался Пуг.
   - Кэлис собирается рассказать нам о том, что он видит в Камне Жизни, - ответил Томас.
   Кэлис поглядел на Миранду и Пуга и, выдержав его пристальный взгляд, улыбнулся.
   - Рад снова видеть вас обоих.
   Миранда улыбнулась в ответ.
   - Мы тебя тоже.
   - Я должен рассказать вам о Камне Жизни.
   Накор повернулся к Шо Пи:
   - Если все еще хочешь носить мантию ученика, запоминай каждое слово.
   - Да, учитель.
   - Камень Жизни, - начал Кэлис, - это Мидкемия как она есть, отражение всей жизни, которая была до этого, есть сейчас или еще будет, с начала и до конца времени. - Все затихли, а Кэлис продолжал: - Сначала не было ничего. Потом возникла вселенная. Пуг с моим отцом видели, как это происходило, я слышал эту историю. - Он улыбнулся отцу. - И не один раз. Когда вселенная возникла, она была разумна, но совсем не в том смысле, какой мы вкладываем в это слово, и мы не в состоянии представить себе эту разумность.
   Накор усмехнулся:
   - Это все равно что муравьи тащат добычу в муравейник, а над ними на вершине горы сидит дракон. Муравьи не в состоянии представить себе существование дракона.
   - Да, но это не полная аналогия, - заметил Кэлис. - Этот разум больше, чем кто-то из нас или все мы вместе можем постичь. Он настолько обширен и так бесконечен... - Он помолчал. - Просто не знаю, что тут еще можно сказать. Мидкемия создавалась как средоточие основных сил природы, неразумных сил созидания и разрушения.
   - Ратар и Митар, - кивнул Томас. - Два слепых бога Создания.
   - Название не хуже, чем любое другое, - согласился Накор.
   - Потом порядок вещей изменился, - продолжал Кэлис. - Возникло самосознание, и существа, которые прежде не осознавали собственных действий, получили цель. Именно мы называем богов, руководствуясь тем, что имеет смысл для нас, но на самом деле они - гораздо больше, чем наши определения. Устройство подобно драгоценному камню с многими гранями, и мы видим только одну, ту, которая отражает существование нашего мира.
   - Но он же связан с другими мирами? - спросил Пуг.
   - Безусловно, - мягко сказал Кэлис. - Со всеми мирами. Это одна из основных причин, почему все, что мы делаем здесь, сказывается на остальных мирах. Это извечная борьба между тем, что мы называем добром, и тем, что мы называем злом. Она существует в каждом уголке мироздания. - Он обвел взглядом всех, кто был в этой огромной пещере, и сказал: - Я мог бы говорить на эту тему часами, так что позвольте мне перейти к сути того, что, как мне представляется, я обнаружил.
   Кэлис собрался с мыслями и продолжал:
   - Валхеру были не просто первой расой, заселившей Мидкемию. Они были мостиком между бессмертным и смертным. Если хотите, это был первый эксперимент богов.
   - Эксперимент? - переспросил Пуг. - Какой еще эксперимент?
   - Не знаю, - сказал Кэлис. - Я вообще не уверен в том, что мои слова соответствуют истине; я просто чувствую, что это так.
   - Это так, - подтвердил Накор.
   Все взгляды обратились на маленького изаланца. Накор усмехнулся.
   - В этом есть смысл.
   - В чем именно? - уточнил Пуг.
   - Кто-нибудь, кроме меня, задавался вопросом, почему мы думаем? - спросил Накор.
   Все удивленно переглянулись, не понимая, какое это имеет отношение к делу. Пуг рассмеялся:
   - В последнее время нет.
   - Мы думаем, потому что боги дали нам способность мыслить, - сказал Доминик.
   Накор погрозил ему пальцем:
   - Ты знаешь, что это - догма, и знаешь, что боги - в такой же степени творение человечества, в какой человечество - творение богов.
   - Тогда к чему ты клонишь?
   - Да ни к чему, я просто удивляюсь вслух, - сказал Накор. - Вы с Томасом рассказывали мне о том, как искали Маркоса и видели создание вселенной. Это навело меня на размышления.
   - И?.. - спросил Томас.
   - Ну, - начал Накор, - мне просто кажется, что вы должны начать все сначала.
   Пуг посмотрел на него и разразился смехом. Не прошло и минуты, как хохотали все.
   - Вот, - сказал Накор, - юмор - это атрибут разума.
   - Ладно, Накор, - сказала Миранда. - Так что вы хотели сказать?
   - С чего-то же все это началось.
   - Да. - кивнул Доминик. - Был первоначальный толчок, создатель, что-то еще.
   - Предположим, - сказал Накор, - что это было самосоздание.
   - В один прекрасный день вселенная решила взять и проснуться? - ехидно спросила Миранда.
   Накор на мгновение задумался:
   - Кое-что мы должны всегда иметь в виду: все, о чем мы говорим, ограничено нашими собственным восприятием, нашей собственной способностью понять, короче говоря, нашей природой.
   - Это верно, - согласился Пуг.
   - Поэтому можно сказать, что вселенная в один прекрасный день проснулась, но в то же время это будет самое примитивное и самое неполное объяснение, - сказал Накор.
   Доминик сказал:
   - Диспуты такого рода постоянно возникают в церкви. Упражнения в логике и теологии, как правило, заканчиваются сварой.
   - Но у нас есть кое-что, чего не хватает вашим братьям, аббат, - сказал Накор. - Свидетели создания.
   - Если они видели именно это, - возразил Доминик.
   - Ах, - сказал Накор, едва сдерживая ликование. - Ни в чем нельзя быть до конца уверенным, не так ли?
   - "Что есть действительность?" - обычный вопрос в тех спорах, о которых я говорил, - сказал аббат.
   - Действительность - это то, на что вы наталкиваетесь в темноте, - сухо сказала Миранда.
   Накор посмеялся, а потом сказал:
   - Вы говорили о большом шаре, который взорвался, образовав вселенную, правильно? Пуг кивнул.
   - Значит, можно предположить, что все было внутри этого шара?
   - Мы предполагаем, что так, - сказал Пуг.
   - Хорошо, а что было вне шара?
   - Мы были, - сказал Пуг быстро, - и Сад, и Вечный Город.
   - Но вы появились из этого большого шара, - сказал Накор. Он встал и начал расхаживать, убыстряя шаги по мере того как добирался до сути. - Я хочу сказать, что вы родились в далеком будущем от момента создания, но сотворены из материи, которая была внутри шара, если вы меня понимаете.
   - А как же Вечный Город? - спросила Миранда.
   - Возможно, он будет создан в далеком будущем; а вы как думаете?
   - Кем? - спросил Пуг.
   Накор пожал плечами.
   - Не знаю, и в данный момент меня это не волнует. Быть может, ты сам, когда тебе стукнет тысяча лет, создашь его и отправишь назад, к началу времен, чтобы вам с Маркосом было откуда наблюдать рождение вселенной.
   - Новорожденная вселенная и тысячелетние маги, - проворчал Доминик, начиная терять терпение.
   Накор тронул его за руку.
   - А почему бы и нет? Мы знаем, что путешествие сквозь время возможно. Кто знает, что такое время?
   Все поглядели друг на друга, и каждый начал предлагать свой ответ, но скоро все замолчали.
   - Время есть время, - сказал Доминик. - Оно отмечает ход событий.
   - Нет, - сказал Накор. - Это люди отмечают ход событий. Времени на это плевать; оно просто есть. Но что оно есть? - Он радостно улыбнулся и сам же ответил: - Время - это то, что не дает всему произойти одновременно.
   Брови Пуга поползли вверх.
   - Так в шаре все случалось одновременно?
   - А потом вселенная изменилась! - с восторгом завопил Накор.
   - Почему? - спросила Миранда.
   Накор пожал плечами.
   - Кто знает? Просто так было. Пуг, ты мне говорил, что, когда вы в последний раз нашли Маркоса, он начал сливаться с Саригом. Был ли он еще Маркосом или уже Саригом?
   - На какое-то время и тем, и другим, но все еще главным образом Маркосом.
   - Жаль, что я не могу спросить его: "Когда вы сливались, было у тебя ощущение, что ты перестаешь быть Маркосом?" - На мгновение Накор загрустил, но потом к нему вернулась улыбка. - Я думаю, можно смело утверждать, что чем больше ты становишься одним целым с богом, тем меньше остаешься собой.
   - Кажется, я понимаю, - сказал Доминик.
   - Что? - спросила Миранда.
   - К чему этот чокнутый клонит. - Старый аббат постучал себя пальцем по голове. - Разум. Квинтэссенция божества, "все", которое он называет "материей". Если перед рождением вселенной происходило все одновременно, тогда все было всем. Никакого разделения.
   - Да! - крикнул Накор, восхищенный догадливостью аббата.
   - И вот, по причинам, которых мы никогда не узнаем, началось разделение целого. Это "рождение" вселенной стало для нее средством... - Глаза аббата расширились. - Это была вселенная, пытающаяся осознать себя!
   Глаза Томаса сузились.
   - Не улавливаю. Люди могут осознавать себя, как и другие разумные существа или боги, но вселенная... Она просто есть, и все.
   - Нет, - сказал Накор. - Почему люди? Почему другие разумные существа?
   - Я не знаю, - сказал Пуг.
   Накор стал серьезен.
   - Потому что обрести смертность для вселенной, для той материи, о которой я говорю, это средство постичь себя, осознать себя. Жизнь в любом проявлении - эксперимент, проведенный вселенной, и каждый из нас возвращает ей знание о ней самой, когда умирает. Маркос сделал попытку стать одним целым с богом и узнал, что, утрачивая смертности, утрачиваешь и способность сознавать себя. Низшие боги меньше себя понимают, чем смертные, а высшие, готов держать пари, вообще не знают себя.
   Доминик кивнул.
   - Слеза Богов позволяет нашему ордену говорить с высшими богами. Это очень непросто. Мы редко пробуем это делать, а когда пробуем, чаще всего общение заканчивается ничем. - Старый аббат вздохнул. - Слеза - ценный дар, поскольку позволяет нам творить чудеса, которые убеждают верующих в том, что Ишап еще существует, и мы должны служить ему и готовить его возвращение, но даже природа того бога, которому мы поклоняемся, находится далеко за пределами нашего понимания.
   Накор рассмеялся.
   - Ну что ж, теперь, если эта вселенная была рождена в тот день, когда Маркос, Пуг и Томас все это видели, что это о ней говорит?
   - Я не знаю, - признался Пуг.
   - Она - ребенок, - сказал Накор.
   Пуг засмеялся и долго не мог успокоиться.
   - Вселенной несколько миллиардов лет, по моим подсчетам.
   Накор пожал плечами.
   - Для нее это может быть то же, что для нас пара лет, и что тогда?
   - К чему вообще весь этот разговор? - сказала Миранда.
   - Да, - сказал Томас. - Все это замечательно, но у нас еще уйма проблем, которые надо решить.
   - Это верно, - кивнул Накор, - но чем больше мы узнаем о том, с чем мы столкнулись, тем больше у нас шансов их решить.
   - Согласен, но с чего начать?
   - Я спрашивал уже - почему мы думаем? Возможно, у меня есть кое-какая идея. - Накор сделал паузу и продолжал: - Предположим на мгновение, что все во вселенной, все, что в ней было, есть и когда-либо будет, связано между собой.
   - То есть мы сообща пользуемся чем-то одним? - спросил Доминик.
   - Нет, не только; мы все одно целое. - Накор посмотрел на Миранду и Пуга. - Вы называете это магией. Я - фокусами. - Он повернулся к Доминику. - Ты называешь это молитвой. Но все это - одно и то же, а именно...
   - Ну? - поторопил Пуг.
   - Вот тут я испытываю затруднение. Я не знаю, что это. Я называю это материей. - Накор вздохнул. - Это некая единая сущность, из которой состоит все.
   - Можно назвать это духом, - предложил Доминик.
   - Можно назвать это прачечной, - сухо сказала Миранда.
   Накор засмеялся.
   - Как бы там ни было, мы - часть этого, и это - часть нас.
   Пуг помолчал немного.
   - Так и с ума сойти недолго. Я чувствую, что я почти на грани понимания чего-то, но не могу ухватить.
   - И какое это имеет отношение к тому, чтобы восстановить порядок?
   - Любое. Никакого. Я не знаю, - покорно сказал Накор. - Просто это то, о чем я думаю.
   - Многое из того, о чем ты говорил, похоже на то, что я когда-то знал, будучи Ашен-Шугаром, - заметил Томас.
   - Надо думать, - кивнул Накор. - Вселенная - это живое существо непостижимой сложности и размеров. Если нет другого слова, назовите это богом. Возможно, Создатель. Я не знаю.
   - Маркос называл его Прародителем, - сказал Томас.
   - Отлично! - воскликнул Накор. - Бог-Прародитель, Единый над всеми, как ишапианцы называют Ишапа.
   - Но ты же говоришь не об Ишапе, - сказал Доминик.
   - Нет. Он, конечно, важный бог, но не Прародитель. Я вообще не думаю, что у этого Прародителя есть имя. Он просто есть. - Накор вздохнул. - Вы можете вообразить себе существо с миллиардами звезд в голове? У нас есть кровь и желчь, а у него - миры, кометы и разумные существа... Да все! - Накор был явно взволнован придуманным им самим образом, и Пуг, поглядев на Миранду, заметил, что она улыбается, потому что ее, как и его, позабавила восторженность этого странного человека. - Прародитель, если вам угодно, знает все, является всем, но он - ребенок. Как дети учатся?
   Пуг, который когда-то растил детей, сказал:
   - Они наблюдают, их поправляют родители, они подражают...
   - Но, - перебил Накор, - если вы - Бог, и у вас нет ни Бога-Мамы ни Бога-Папы, как вам учиться?
   Миранду развеселила такая постановка вопроса.
   - Понятия не имею, - засмеялась она.
   - Вы экспериментируете, - сказал Доминик.
   - Да, - кивнул Накор, и его улыбка стала еще шире. - Вы пробуете. Вы создаете, например, людей и отпускаете их на волю, посмотреть, что из этого выйдет.
   - Так мы что - космический театр кукол? - сказала Миранда.
   - Нет, - ответил Накор. - Бог не смотрит, как мы пляшем на космической сцене, потому что бог - тоже марионетка.
   - Ничего не понимаю, - признался Пуг.
   - Вернемся к вопросу, почему мы думаем, - объяснил Накор. - Если бог - все, то есть разум, дух, мысль, действие, грязь, ветер, - он посмотрел на Миранду, - прачечная, все, что есть и что может быть, тогда каждая вещь, которой он является, должна иметь цель. Для чего служит жизнь? - задал он риторический вопрос. - Для развития мысли. А что такое мысль? Средство для осознания? Некий отрезок между физическим и духовным. А время? Отличный способ разделить вещи. И наконец, для чего служат люди, эльфы, драконы и все существа, которые мыслят?
   - Для того, чтобы дух мог осознать себя? - предположил Доминик.
   - Правильно! - воскликнул Накор. Казалось, он сейчас пустится в пляс. - Каждый раз, когда кто-нибудь из нас попадает в зал Лимс-Крагмы, мы делимся своим жизненным опытом с богом. Потом мы возвращаемся назад, и все повторяется снова и снова.
   Миранду не убедили его рассуждения.
   - Вы что же, хотите сказать, что мы живем во вселенной, где зло - такое же порождение бога, как и добро?
   - Да, - сказал Накор. - Потому что бог не воспринимает это как добро или зло. Бог как раз пытается узнать, что есть добро и что есть зло. Для него это просто некие особенности поведения живых существ.
   - Похоже, он тугодум, - сухо вставил Пуг.
   - Нет, он просто очень большой! - возразил Накор. - Он получает уроки миллиард раз на дню, в миллиарде миров!
   - Однажды мы с Пугом спросили Маркоса, что будет с нашей необъятной и сложной вселенной, если на одной маленькой планете выпустить валхеру. Он сказал нам, что после Войн Хаоса природа вселенной изменилась и что возрождение валхеру в Мидкемии изменит сложившийся порядок вещей.
   - Я так не считаю, - сказал Накор. - О, то есть это, несомненно, было бы большим несчастьем для всей Мидкемии, но в конечном счете вселенная сама приведет себя в порядок. Бог учится. Конечно, миллиарды людей могут умереть, прежде чем случится то, что восстановит сложившийся порядок.
   Миранда сказала:
   - Все это звучит совершенно бессмысленно!
   - С вашей точки зрения, наверное, так и есть, - сказал Накор. - Но мне приятно думать, что смысл в том, что мм учим бога поступать правильно - мы поправляем ребенка. Мы говорим ему, что за хорошее стоит бороться, что доброта лучше, чем ненависть, что созидание лучше, чем разрушение, и еще многое в этом роде.
   - Как бы там ни было, - сказал Пуг, - для жителей Королевства это сейчас вопрос далеко не первостепенной важности.
   - Накор прав, - сказал вдруг Кэлис. Все посмотрели на него. - Он только что помог мне понять, что должно быть сделано и почему я здесь.
   - Почему же? - спросила Миранда.
   Кэлис улыбнулся:
   - Я должен открыть Камень Жизни.
   Эрик осушил кубок. Охлажденное белое вино было обычно для этой части герцогства.
   - Спасибо, - сказал он и отбросил пустую бутылку.
   Принц Патрик, Оуэн Грейлок и Манфред фон Даркмур сидели с Эриком за столом. В комнате собралось немало нобилей. Одни были одеты щегольски, другие, наоборот, были испачканы грязью и кровью, как Эрик.
   Патрик сказал:
   - Вы славно потрудились, учитывая скорость, с которой пал Крондор.
   - Благодарю вас, ваше высочество, - сказал Эрик.
   - Жаль только, что у нас не было побольше времени на подготовку, - вставил Грейлок.
   - Времени никогда не бывает достаточно, - заметал Патрик. - Будем надеяться, что мы сделали все, чтобы остановить их здесь, в Даркмуре.
   Вошел гонец и, отдав честь, вручил Грейлоку письмо. Оуэн развернул его и сказал:
   - Плохие новости. Южных резервов у нас больше нет.
   - Нет? - переспросил Патрик, в расстройстве ударив кулаком по столу. - Предполагалось, что они дождутся, пока вражеская армия пройдет, и ударят на нее с тыла. Что произошло?
   Оуэн протянул свиток принцу, а для остальных пояснил:
   - Кеш. Они переместили свою армию чуть южнее Дергана. Южное крыло врага и так было зажато слишком сильно, а когда на них навалились с фланга кешийцы, а с фронта - пигмеи, Королева повернула на север, наткнулась на наши укрепления и захватила их.
   - И Кеш ввязался в войну? - спросил старый нобиль, которого Эрик не знал.
   - Этого следовало ожидать, - сказал Патрик. - Если мы переживем эту войну, Кеш еще доставит нам немало хлопот.
   - А как же лорд Сутерланд? - спросил нобиль. У него был очень усталый вид.
   - Герцог Южных Болот мертв. Грегори, как и граф Лэндрета, погиб в бою. Господа, если это донесение верно, нам больше нечего надеяться на помощь с юга, - сказал Грейлок.
   Один из щегольски одетых нобилей предложил:
   - Может быть, нам стоит отступить к Малакз Кросс, ваше высочество?
   Принц бросил на него уничтожающий взгляд и оставил эти слова без комментариев. Посмотрев на Эрика, он сказал:
   - Господа, сквайры покажут вам ваши апартаменты. Там вас ждет чистая одежда и ванная. Через час буду рад видеть вас у себя на обеде. - Он встал. Вслед за ним поднялись остальные. - Продолжим обсуждение на рассвете. Утро вечера мудренее. - С этими словами он вышел из комнаты.
   Манфред нагнал Эрика и Оуэна у двери.
   - Ну, господа, похоже, сложилась неловкая ситуация.
   Эрик кивнул.
   - Я это понял еще на мосту.
   - Осмелюсь напомнить вашей милости, что мы - люди принца, - сказал Оуэн.
   Манфред только рукой махнул.
   - Скажите это моей матери. - Он грустно улыбнулся. - Но лучше не говорить.
   - Мы не можем заниматься делами и одновременно бегать от твоей мамаши, Манфред, - заметил Эрик.
   - Эрик прав, - сказал Оуэн.
   Манфред вздохнул.
   - Ну-что ж. Оуэн, я велел нашему мечмастеру освободить для вас ваши прежние апартаменты; я подумал, что там вам будет удобнее. По правде говоря, здесь слишком много народу.
   Оуэн улыбнулся.
   - Готов поспорить. Перси от этого не в восторге.
   - Ваш бывший помощник вообще ни от чего не бывает в восторге. Он родился с вытянутым лицом. - Повернувшись к Эрику, Манфред сказал: - Твоя комната рядом с моей. Чем ближе ты будешь ко мне, тем меньше вероятность, что мать подошлет к тебе убийц.
   Эрик с сомнением покачал головой.
   - Герцог Джеймс хотел ее урезонить.
   - Никто не в состоянии урезонить мою мать, - ответил Манфред. - Подозреваю, что еще до наступления ночи ты сам в этом убедишься. Теперь давай я тебя провожу. - Повернувшись к Грейлоку, Манфред сказал: - Увидимся за ужином, Оуэн.
   - Милорд, - поклонился Оуэн, и они втроем вышли из комнаты. Оуэн пошел в одну сторону, а Манфред повел Эрика в другую.
   - Замок довольно большой, - сказал Манфред. - Здесь легко заблудиться. В случае чего спрашивай слуг, они покажут дорогу.
   - Не знаю, надолго ли я здесь задержусь, - сказал Эрик. - Неизвестно, что мне поручат. Я заменял Кэлиса при отступлении, но теперь этот путь уже пройден.
   - Наверняка что-нибудь в том же духе, - сказал сводный брат Эрика. - Похоже, ты неплохо справился. - Он окинул взглядом старинные своды замка. - Надеюсь, и я покажу себя не хуже, когда придет мое время.
   - Покажешь, - сказал Эрик.