Фейст Раймонд. Король-лис

   — Вы чудовище, — ласково сказала Наталья. — Заставили меня ждать. — Она сидела, опираясь на гору подушек и накрывшись белоснежной простыней. Ее голые плечи и шею освещала одинокая свеча; черные длинные волосы были заколоты.
   — Я был в ванне, — отвечал Ког, пересекая комнату и садясь рядом с ней.
   Она потянула его к себе, и простыня соскользнула.
   — Большинство мужчин не такие чистюли.
   — Вы недовольны? — спросил он, а она, подарив ему долгий поцелуй, ответила:
   — Нет, хотя, должна признать, мне нравится ваш запах — слабый — гораздо больше, чем запах мыла, которым вы пользуетесь. Надо будет послать вам немного того, что я купила в Родезе, у него приятный аромат.
   — Буду счастлив.
   — Ну а теперь молчите и снимайте одежду.
   — Слушаюсь, миледи, — ответил Ког, улыбаясь.
 
   Утром, когда солнце еще только поднималось над горизонтом на востоке, Ког попытался освободиться от объятий Натальи. Она заворочалась, проснулась и схватила его за руку.
   — Не уходите.
   — Пора. Если ваш брат вызовет меня, для нас обоих будет лучше, чтобы паж нашел меня в моей спальне.
   — Ах, какая досада. — Она надула губки. Иногда Ког думал, что она ведет себя как девочка.
   Он одевался, а она, лежа на спине, смотрела на полог над кроватью.
   — Иногда мне хочется, чтобы вы были принцем или каким-нибудь могущественным герцогом.
   — Почему?
   — Потому что тогда мой брат мог бы согласиться на наш брак.
   Ког почувствовал, как у него похолодело в животе.
   — Наталья… — начал он, поворачиваясь к ней. Она рассмеялась.
   — Не пугайтесь. — Она села, обнимая подушку. — Я вас не люблю, — сказала она и прищурилась. — Не знаю, могу ли я полюбить хоть кого-нибудь. Мне кажется, из меня это вытравили воспитанием. Я знаю, что и вы меня не любите. Наверное, мы оба одинаковые. Но с вами очень приятно. Если мне надо выйти замуж за человека, которого я не люблю, пусть бы это был человек, с которым легко общаться. Вы так много всего знаете и столько отважных поступков совершили — для человека ваших лет. Мне кажется, вы должны быть… должны быть не таким, как все.
   — Вы льстите мне, миледи.
   — Да, но вы этого заслуживаете. Вы самый молодой победитель турнира по фехтованию — я специально просила проверить. А как вы спасли Каспара от медведя! Вы говорите на многих языках, разбираетесь в вине и тонких блюдах, а что еще? Вы играете на музыкальных инструментах?
   — Очень плохо, — признался Ког, обуваясь.
   — Что еще?
   — Я немного рисую.
   — Тогда вы должны написать мой портрет! — заявила она с воодушевлением. — Вот видите, вы умеете многое из того, чего не умеют мужчины вокруг меня. Мне никогда с вами не скучно. Ну пожалуйста, Когвин Ястринс, сделайте что-нибудь замечательное, чтобы брат согласился на наш брак. Завоюйте какую-нибудь страну для Каспара или лишите кого-нибудь трона.
   Ког рассмеялся. Его развеселил романтический порыв Натальи — совсем не в ее стиле.
   — Может быть, если я положу у его ног целую страну, ваш брат и согласится на нашу свадьбу, но без этого, боюсь, мы должны рассчитывать на то, что у каждого из нас будет своя жизнь.
   Он уже собирался встать, но Наталья потянулась и обняла его за плечи.
   — Ненадолго, Ког. Может, я и не умею любить, но если бы умела, то любила бы вас — всем сердцем.
   Какое-то мгновение Ког не знал, что сказать. В своей жизни он делил постель со многими дамами, но никогда не пытался их понять. С таким он еще не встречался: Наталья не походила ни на одну из знакомых женщин, и он не знал — то ли это у нее минутное настроение, то ли она открывала ему самые потаенные уголки своей души. Он нашел удобный выход из столь неловкого для него положения и, поцеловав ее, сказал:
   — Если такая женщина, как вы, могла бы всем сердцем полюбить такого человека, как я, это было просто замечательно. И боги бы такое отметили.
   Она взглянула на него и усмехнулась.
   — Хорошо сказано. А теперь, перед тем как вы уйдете, скажите мне — вы провели ночь с принцессой Светланой до того, как убить ее?
   Внезапно Ког понял, что Наталья может быть и другой — холодной, расчетливой, недоброй.
   — Простите? Наталья рассмеялась.
   — Не беспокойтесь, Ког. Каспар мне рассказал не много, но я знаю достаточно, чтобы понимать, что происходит, и делать выводы. А теперь можете идти.
   Ког поклонился и поспешно вышел. В цитадели слуги были заняты утренней работой, торопились по своим делам — менее чем через час проснутся придворные и потребуют завтрак.
   Ког проскользнул к себе и обнаружил, что Амафи не спит: слуга уже наполнил свежей водой ванну и приготовил чистую одежду. Ког чувствовал на коже запах Натальи и ее духов — случись ему подойти поближе к кому-нибудь из свиты герцога, подозрений не избежать.
   Садясь в ванну, он сказал Амафи:
   — Если вдруг я забуду, напомни мне, что Наталья так же опасна, как и ее братец.
   Амафи принялся тереть ему спину.
   — Нет, хозяин, она опаснее.
   Ког решил, что спорить тут не о чем.
 
   Амафи вошел в комнату, и Ког поднял на него взгляд. Слуга, похоже, был забрызган кровью.
   — О боги, что случилось?
   — Да уж случилось, хозяин. Надевайте скорее что-нибудь попроще.
   Было около полуночи, и Ког только что вернулся после позднего ужина с Каспаром и придворными. Ужин постепенно перешел в попойку с разговорами, и за несколько часов из-за стола вышла одна Наталья. Она попросила извинения, сославшись на усталость, и мимолетным взглядом выразила Когу всю свою досаду. Столь же мимолетным пожатием плеч и наклоном головы он дал понять, что ничего тут не поделаешь и придется ему навестить ее как-нибудь в другой раз.
   Ког переоделся в куртку и штаны, которые надевал для занятий борьбой.
   — Башмаки не пойдут, — заявил Амафи.
   — У меня нет ничего проще.
   — Тогда идите босиком.
   Ког выпрямился, а Амафи подошел к нему с пригоршней золы из камина и намазал ею лицо и волосы Кога.
   — Хозяин, постарайтесь походить на бедного крестьянина, и тогда, может быть, мы переживем эту ночь.
   После этого он обтер одежду и лицо Кога своей окровавленной одеждой.
   Бывший наемный убийца повел своего хозяина прямо в то крыло цитадели, где обитал Лесо Варен. У покоев чародея они увидели такое, что, не будь у Кога крепкого желудка, его бы вывернуло наизнанку.
   Слуги, все с побелевшими лицами, выносили из покоев колдуна трупы. Среди слуг попадались люди, которых Ког никогда раньше не видел, — наверное, рабочие из города. Кто-то крикнул им с Амафи:
   — Эй, вы! Несите это корыто вон туда, да поживее.
   Ког и Амафи схватили большое деревянное корыто, наполненное водой, смешанной с чем-то едким. Ког только вдохнул пары, и у него потекли слезы из глаз. Отвернув лицо в сторону, он помог своему слуге внести корыто в покои колдуна.
   Лесо Варен стоял у стола, изучая лежащие перед ним свитки. Он то и дело оглядывал комнату, наблюдая за работой, но внимание его было сосредоточено на рукописях.
   Они вошли в ту самую комнату, где Кога заставили принести клятву; там были еще две большие двери. Кога с Амафи направили в левую, немного приоткрытую.
   Ког опустил корыто на пол и начал озираться вокруг. В комнате с каменными стенами было очень неуютно. Вдоль одной из стен располагались полки с книгами и свитками. Стену напротив двери украшали кандалы, привешенные к цепям, а по обилию крови на полу под ними можно было заключить, что тела только что вынесли отсюда. В третьей стене было окно. Перед ним стоял небольшой стол, на котором помещалась лишь чернильница с пером. Справа от двери стоял еще один стол, побольше, загроможденный разными сосудами, банками и коробками. В середине пола был сделан сток, по которому медленно текла кровь.
   Ког и без острого покалывания кожи на затылке понял, что вся комната наполнена темной магией. Он вспомнил, чему его учили на острове Колдуна, и догадался, что здесь произошло. Темные заклинания против врагов, а также другие тайные действа обретают большую силу, если их скреплять смертью и кровью людей. Лесо Варен был некромантом, владел магией смерти, и совсем недавно он сотворил какое-то мощное заклинание. По растерянному выражению его лица Ког заключил, что не все произошло так, как хотелось чародею.
   Ког взял щетку и стал скрести пол, а Амафи принялся за стены. За работой Ког старался запомнить все подробности. Он подобрался к книжным полкам, стараясь рассмотреть названия. На многих корешках не было надписей, а другие были помечены символами и значками, значения которых он не знал. Но около полутора десятков книг были озаглавлены на языках Кеша, Ролдема, Королевства Островов и некоторых других. Ког все их запомнил и решил записать в рапорте Конклаву.
   Молодой Ястринс был так занят, что почти не заметил, как сзади кто-то подошел. Склонив голову, он ощутил на своем плече чужую руку. Он обернулся, не поднимая глаз, — на случай, если это человек из замка, который мог бы его узнать, и увидел пару босых ног, выглядывавших из-под замусоленного края длинного платья. Подняв взгляд, он увидел молодую женщину, которая держала ведро чистой воды. Она заговорила на ролдемском с сильным акцентом:
   — Это мыть.
   Он кивнул, сделал шаг назад и прислонился к стене — у него закружилась голова. Женщина больше на него не взглянула, а просто плеснула воду на пол, смыв кровавые разводы.
   Он стоял без движения, а девушка ушла, чтобы принести еще чистой воды. Амафи дернул Кога за рукав:
   — Хозяин, перестаньте таращиться, опустите голову!
   Ког вернулся к своему занятию, забыв все названия книг, которые старался запомнить. Так они работали еще час, после чего им было велено вынести корыто. Они спустились вниз по какой-то лестнице, и на полпути по длинному коридору Ког открыл спрятанную за обшивкой стены дверь прохода для слуг, чтобы поскорее отвести Амафи обратно в их покои. Воду из ванны Амафи еще не выносил, и Ког сказал:
   — Мы оба вымоемся, а потом ты вынесешь воду ведром. Не надо, чтобы кто-нибудь видел всю эту кровь.
   — Хозяин, что там случилось? — спросил Амафи. — Вы так побледнели, словно увидели привидение.
   — Почти так и было, Амафи. — Ког снял куртку, пропитанную кровью, и бросил ее слуге. — Сожги все это, — велел он, снимая и грязные штаны. Он сел в ванну и закрыл глаза. В памяти все еще стояло лицо молодой женщины. Каждая прядь волос, каждый штрих грязи, каждый синяк и ссадина на лице — старые и новые.
   Ког помнил это лицо, покрытое веснушками, когда-то эти глаза медового цвета смотрели на него так, что ему хотелось умереть. Он опустил голову в воду и намочил волосы. Вытащив голову, отфыркиваясь, он закрыл лицо руками — там, у Лесо Варена, он и впрямь увидел привидение. Он помнил эту стройную, высокую фигуру. Помнил, как девочка бежала со стайкой своих подруг в деревне Кулаам, тогда, когда Когвин Ястринс звался Киелианапуна — рыжая белка, а девочку звали Перышко Синекрылого Чирка.
   — Что такое, хозяин? обеспокоенно спросил вошедший Амафи.
   Когу хотелось закричать: «Я не единственный выживший оросини!» — но тогда ему пришлось бы слишком многое рассказать Амафи, а Ког этого не хотел. Наконец он произнес:
   — Та девушка, в комнате Лесо Варена, со светлыми волосами.
   — Да?
   — Она… она напомнила мне другую девушку, которую я много лет не видел.
   — А-а. — Амафи начал снимать свою запачканную кровью одежду. — Очень похожа?
   — Удивительно.
   Они поменялись местами, и Ког принялся вытираться. Приготовившись лечь в постель и зная, что уснуть наверняка не сможет, он сказал:
   — Завтра, пока герцог объясняет мне поручение в Саладоре, я хочу, чтобы ты разузнал, что можно, о людях, которые выносили тела. Наверное, мажордом считает, что они не разболтают секретов.
   — А про девушку? Ког подумал.
   — Нет. Пока просто узнай, где она и кто ее хозяин.
   — Хорошо, хозяин.
   Ког уселся перед камином, пытаясь согреться, и обнаружил, что ему потребуется на это немало времени.

11
САЛАДОР

   КОЛЯСКА ГРОХОТАЛА по вымощенной булыжником мостовой.
   Ког и Амафи направлялись к дому, который в Саладоре снял для них один из агентов Каспара. Сам Ког официально никакого отношения к герцогу не имел. Не было никаких поручений, посланий, представлений во дворце герцога Саладорского. Никто не должен был заподозрить, что Ког — агент Каспара да к тому же стал в Оласко придворным бароном. В Саладоре он оставался сквайром Ястринсом, который после года отсутствия снова вернулся в город.
   У Кога был план действий, он знал, чего от него ожидают и что его ожидает, если он провалится. Однако он заставил себя еще раз проверить этот план: ему все время казалось, будто он что-то упустил. Впервые с тех пор, как поступил на службу к Каспару, Ког чувствовал себя неуверенно. Все подробности плана были продуманы, и все же ему было не по себе.
   Это ощущение не покидало его с тех пор, как он встретил в замке девушку по имени Перышко Синекрылого Чирка.
   Амафи разузнал немного — торговца по имени Боурт иногда приглашали в замок, чтобы он вынес мертвые тела. Куда он их девал, никому не было известно. Амафи также выяснил, что этот человек возглавлял артель скупщиков падали — людей, которые забирали домашних животных, по большей части лошадей и коров, сдохших на дороге или в поле. Ходили слухи, что он был связан с работорговцами из Кеша, а также с контрабандистами с южных островов.
   Если Перышко Синекрылого Чирка продали ему налетчики из банды Ворона, значит, могли быть и другие сородичи Кога, кому удалось спастись. Ког понимал, почему не убили Перышко Синекрылого Чирка — она была редкой красавицей. Понимал он и то, почему ей приходится выполнять самую тяжелую работу — она могла бы выжить после изнасилования, но, скорее всего, отбивалась изо всех сил, как поступила бы на ее месте любая из женщин оросини, и никогда бы не стала работать в борделе. Если ее купили с этой целью, то владелец был, вероятно, крайне разочарован.
   Мысль о том, что она, а может быть, и другие выжили, перевернула весь мир Кога. После того налета он решил, что остался последним представителем оросини, потому что ни у Кендрика, ни в других местах, которые он посещал, ничего не было слышно о людях из его народа. Конечно, могло быть и так, что выживших сразу отвезли в Оласко. Но Ког об этом ничего не знал, и все свои поступки основывал на том, что никто из его сородичей не пережил того дня. Он считал, что ему не для кого жить, не о ком заботиться.
   Теперь, впервые после того, как он избрал путь мести, у Кога появилась причина остаться в живых. До встречи с Перышком Синекрылого Чирка ему было безразлично, что он может погибнуть, пытаясь отомстить за свой народ. Теперь же он знал, что должен выжить. Он должен уничтожить капитана Хавревулена и герцога Каспара и остаться в живых, чтобы найти Перышко Синекрылого Чирка и других, кто мог уцелеть, и когда-нибудь вернуться в родные горы и снова затеплить искру жизни для народа оросини — пусть даже совсем крохотную.
   Амафи ощутил, что Ког переменился, и несколько раз спрашивал, не случилось ли чего. Ког туманно отвечал, что его заботит поручение Каспара.
   Молодому человеку приходилось постоянно напоминать себе, что, несмотря на все случившееся, одно остается неизменным — чтобы выжить, он должен служить Каспару до тех пор, пока не придет время уничтожить герцога, а до той поры Ког должен оставаться его верным слугой.
   Карета подъехала к дому, и паж открыл дверцу. Ког вышел, подошел и постучал в дверь.
   — Да, сэр? — спросила открывшая дверь девушка.
   — Я сквайр Ястринс. Она сделала шаг в сторону.
   — Добро пожаловать, сквайр. Я Мэйгари.
   — Моего слугу зовут Амафи. Он же будет старшим среди слуг. Кто еще есть в доме?
   — Повар, сэр. Его сейчас нет, он ушел на рынок владельцы только вчера сообщили нам о вашем приезде. Если хотите, я могу подать вам чаю.
   — Очень хорошо. Кто еще?
   — Больше никого, сэр. Когда дом не занят, я его убираю, а Люсьен готовит для нас. Пока не приедет жилец, мы не знаем, что может потребоваться.
   Впереди Ког увидел гостиную и коридор, ведущий в кухню. Справа в коридоре была дверь — видимо, в другую комнату.
   — Что там? — спросил Ког.
   — Кладовка, сэр.
   — А столовая?
   — Наверху, сэр. Дом несколько странный, но очень уютный, когда к нему привыкнешь.
   Ког кинул.
   — Я буду наверху. Пусть Амафи принесет багаж, а потом подай нам чаю.
   Ког отправился знакомиться с домом и сразу же обнаружил, что девушка была права: здесь действительно уютно. Из окон небольшого особняка открывался прекрасный вид на центральную площадь города; по другую сторону площади шла дорога, которая вела к замку герцога Саладорского. В столовой на втором этаже было два окна — высотой от пола до потолка. Еще выше этажом находились две спальни — одна побольше, другая поменьше. Рассматривая комнату, выбранную в качестве спальни, Ког понял, почему агенту Каспара приглянулся именно этот дом. В комнате обнаружилась небольшая, малозаметная дверь, которая вела на крохотную терраску на крыше, обнесенную низкой железной решеткой. Оттуда был виден город с другой стороны от герцогского замка — вниз, до самой гавани. На террасе стояли маленький столик и пара стульев. Во второй половине дня место находится в тени, и здесь будет приятно выпить бокал вина на закате.
   Также это был очень удобный путь, по которому можно покидать дом и возвращаться незамеченным. Ког подошел к краю террасы и посмотрел вниз. Кованая невысокая решетка ограждала ее по краю прежде всего в целях безопасности. По низу ограды шел ряд заостренных прутьев, направленных вниз — наверное, чтобы оградить дом от проникновения любопытствующих воров. Ког не сомневался, что опытный вор без особого труда минует эту преграду, но, скорее всего, он поищет себе добычу полегче, тем более если местные воры знали, что дом сдается внаем, то есть большую часть времени в нем не нашлось бы ничего, что стоило украсть.
   Кога больше интересовало, насколько легко можно будет перебраться через узкий переулок к другому дому — он, кажется, стоял совершенно пустой, если судить по разбитым окнам. Тому, кто не боится высоты, потребуется всего лишь крепкая доска достаточной длины.
   Ког решил, что велит Амафи поискать такую доску или же просто купить у торговца лесом.
   Он вернулся в дом, где слуга уже разбирал вещи.
   — Подходит вам дом, хозяин?
   — Вполне.
   — Здесь нет ванны, а отхожие места внизу. Но они вам поставили очень миленький ночной горшочек.
   Ког пожал плечами. Он привык к большой ванне за время пребывания в замке у герцога, но в Ролдеме ванна у него была совсем крохотная — ему приходилось сидеть, подтянув колени к подбородку, и вода в ней остывала уже через несколько минут.
   — Разыщи поблизости приличные бани. Я знаю, что в районе порта их несколько — я там раньше жил.
   Он вспомнил свою прежнюю жизнь в Саладоре, с Калебом и Паско; это, наверное, было самое счастливое время в его жизни. Может быть, на следующей неделе ему удастся навестить некоторые из любимых мест.
   Особенно ему нравился один игорный дом возле рыбного рынка: нравы там, по сравнению с другими заведениями, были немного грубоваты, но дружелюбны, игра велась честно, и они с Калебом провели там немало ночей.
   «Интересно, — подумал он, — чем сейчас занят Калеб?» Хотелось ему узнать что-нибудь и об остальных — Роберте де Лиесе, Паско, Магнусе, Паге и Миранде… о тех, кто нашел в горах оросини едва живого мальчика и превратил его совсем в другого человека — придворного барона Когвина Ястринса, признанного лучшим фехтовальщиком мира, ценителя хорошей еды и вина, музыканта, рисовальщика, танцора, щеголя, образованного человека, говорящего на нескольких языках. Он с горечью подумал, что сюда же следует прибавить — лжеца, шпиона и наемного убийцу. А также слугу своего самого ненавистного врага.
   «Но, — спросил он себя, — так ли уж я ненавижу Каспара?» Да, он ненавидел Каспара и капитана Хавревулена за то, что они сделали. К капитану он не испытывал никакого сочувствия — да и сам капитан ничего не сделал, чтобы внушить другие чувства. Его нескрываемая ярость из-за того, что леди Наталья явно предпочитала Кога, сделала отношения между ними совсем натянутыми. Но с Каспаром все было по-другому.
   У Каспара были такие черты, которые Ког находил привлекательными, герцог превосходил умом, может быть, всех, с кем доводилось встречаться Когу. У него было отличное чувство юмора, он умел радоваться самым простым и обычным жизненным явлениям. Человек безжалостный, он тем не менее был щедрым с теми, кто служил ему.
   Ког убил бы Каспара без колебаний, в отместку за зло, причиненное народу оросини, но сейчас он раздумывал о том, как Каспар стал таким честолюбивым и опасным человеком. Не в первый раз Ког задавал себе этот вопрос: где кончались пороки Каспара и начиналось влияние Лесо Варена?
   Ког решил, что настало время отправить сообщение в Конклав. Амафи уже выложил на стол в спальне письменные принадлежности в кожаном дорожном футляре. Ког развернул лист шелковой бумаги, очень дорогой, зато чрезвычайно прочной: после того как несмываемые чернила высохнут, этой бумаге не страшна и вода. Он сообщил обо всем, что видел в замке, стараясь давать как можно более подробные описания, указал все, что видел на столе Лесо Варена, зарисовал символы, какие мог запомнить, и перечислил названия книг на полках. Потом позволил себе коротко порассуждать о том, какое влияние Варен оказывал на Каспара. В письме он не упоминал имен, называя героев своего повествования «чародей» и «дворянин», а подписался именем «Коготь».
   Он сложил бумагу, запечатал воском, но не стал ставить оттиск своего перстня. Письмо он адресовал сквайру Густому Лесу. Вернулся Амафи и сообщил, что отыскал поблизости бани, вполне пригодные для посещения благородным человеком. Ког вручил слуге письмо, наказав снести в таверну «Бочонок и лоза». Амафи знал, где это, и Ког велел передать письмо хозяину, ничего не говоря и не дожидаясь ответа, а потом принести в бани свежую одежду.
   Амафи ушел, а Ког спустился вниз, чтобы поговорить с Мэйгари и поваром, который уже вернулся с рынка.
   Повар оказался молодым человеком, лишь немного старше девушки; видно было, что он старается выглядеть солидным.
   — Ну, Люсьен, — сказал ему Ког, — думаю, у тебя будет легкая жизнь. Я нечасто ужинаю дома и редко принимаю гостей. Тебе придется готовить по утрам да иногда что-нибудь легкое днем.
   — Отлично, сквайр.
   — Откуда ты? — поинтересовался Ког, услышав его акцент.
   — Из Бас-Тайры, сэр. Городок Геней, недалеко от столицы.
   — О, — обрадовался Ког, — кухня Бас-Тайры хорошо известна. Что ты умеешь готовить?
   Люсьен принялся перечислять те блюда, которые любил готовить, и Ког спросил его об одном из них. Когда Люсьен начал подробно объяснять рецепт,
   Ког стал задавать вопросы, предлагать другие приправы и специи, и повар просиял.
   — Да, вы знаток, сэр.
   — Когда-то я работал на кухне, — признался Ког. — Я не из тех, кого бы вы назвали богатым сквайром, — пояснил он, когда Мэйгари и Люсьен с удивлением посмотрели на него, и рассмеялся. — Бедным сквайрам тоже надо есть.
   Он заметил, как они обмениваются взглядами, и спросил:
   — Вы муж и жена?
   Мэйгари, бледная девушка со светло-каштановыми волосами, густо покраснела.
   — Нет, сэр… еще нет, но нам бы очень хотелось.
   — Вот что я вам скажу, — произнес Ког. — Сегодня я хотел поужинать где-нибудь в городе, и мне придется это сделать, но завтра — почему бы тебе, Люсьен, не приготовить что-нибудь из своих лучших блюд? Неважно, пусть будет много — вы двое да Амафи вполне способны доесть то, что я не осилю, а мне бы хотелось посмотреть, действительно ли ты так хорошо готовишь, как утверждаешь.
   — Вы не будете разочарованы, сэр.
   — Ну а сейчас я ухожу в бани. Завтра я бы поел через час после рассвета. Нет, пусть будет через два часа. Ночь сегодня может быть длинная. Кстати, а где вы ночуете?
   — В подвале, сэр. У нас там маленькая комнатка на двоих, и для вашего слуги тоже есть кровать.
   — Не нужно. Он еще и мой телохранитель, так что будет спать наверху, в соседней спальне. Оставайтесь там вдвоем.
   Мэйгари, кажется, обрадовалась, да и Люсьен повеселел.
   Ког отправился в бани. Проходя по улицам города, он понял, что соскучился по Саладору. «Что со мной? — удивился он. — Я ведь не сентиментален, однако сейчас чувствую себя так, словно вернулся в дорогое мне место».
   Потом он понял, что дорого было не место, а память о том времени, что он здесь провел. Они с Калебом вместе учились, вместе бражничали и даже вместе ходили по борделям. В Саладоре он многое узнал про вино, кухню разных стран, начал разбираться в произведениях искусства. Он учился играть на музыкальных инструментах, танцевать, рисовать, а заодно очаровывать и соблазнять знатных женщин. Это было единственное время, когда он чувствовал себя свободным от своей тяжелой задачи — мести, когда не думал о будущем, а жил только настоящим днем.
   Сейчас он понял, что скучает по Калебу, а еще ему снова отчаянно захотелось повидать Перышко Синекрылого Чирка. Но самое удивительное — он понял, что скучает по Наталье.
 
   Еда оказалась превосходной. Он посмотрел на Люсьена и сказал:
   — Пробовал я и кое-что получше… — Лицо повара помрачнело, и Ког с улыбкой прибавил: — Но очень редко. Ты делаешь честь своему ремеслу.
   — Благодарю вас, сэр.
   Ког задумался. Он знал, что скоро уедет из Саладора, хотя они с Амафи делали вид, будто собираются прожить здесь долгое время. Становилось все холоднее, и скоро люди начнут готовиться к празднику зимнего солнцестояния. Примерно через месяц приедет в город и герцог Родоски. Когу хотелось помочь молодой паре.