Страница:
— Кто-нибудь отсюда выбирается?
— То есть получает прощение или срок кончается?
— Да.
— Нет, — покачал головой Уилл. — Нас привозят сюда умирать. — Он сел на корточки и продолжал: — Ну, по совести говоря, если я протяну еще двадцать лет, тогда меня, может, и освободят. Конечно, к тому времени надо будет им напомнить, что меня осудили на тридцать лет, и надеяться, что отсюда кто-нибудь отправит прошение в Опардум, а там кто-то еще проверит архивы, возьмет у судьи приказ освободить меня да побеспокоится прислать его сюда — Зирге, или кто тут будет комендантом через двадцать лет. Ну, вот, ты понимаешь — я в это не очень-то верю. Потому как никто еще не прожил тридцать лет в Крепости Отчаяния.
— Для человека, которому суждено оставаться тут всю жизнь, ты что-то очень веселый.
— Знаешь, я так на это дело смотрю: можно ныть и быть несчастным, или же можно постараться и принять все в лучшем виде. Я же считаю, что мне повезло — меня ведь не повесили. Меня назвали неисправимым вором. Ловили три раза. Первый раз отправили на работы, потому что я молодой еще был. Во второй раз получил тридцать плетей и пять лет каторги. На третий раз они бы меня повесили, но почему-то отправили сюда. Видать, потому, что последний раз меня поймали на взломе дома мирового судьи, и он решил, что повесить меня будет слишком милосердно. — Уилл рассмеялся. — А потом, ведь никогда не знаешь, что может случиться. Однажды я могу прийти к причалу, а там будет лодка, или эти разбойники из Бэрдокской Скобы решат напасть на нас и перебьют всю стражу, а заключенных заберут с собой и сделают пиратами.
Ког невольно улыбнулся, несмотря на то что боль не утихала.
— Да ты оптимист, а?
— Я-то? Может, и так, но что еще поделаешь? — Уилл поднялся. — Говорят, тебя зовут Когвин Ястринс. Это верно?
Зови меня Ког.
— Хорошо, Ког. — Он огляделся. — Ну, тогда надо пойти на кухню и сказать, чтобы приготовили еду. Ты, наверное, есть хочешь.
— Пожалуй. Давно я тут?
— Тебе отрубили руку три дня назад. Я не знал, выживешь ты или нет. Сейчас принесу тебе еды, а потом посмотрю твою рану. — Он поднял свою культю. — Я кое-что в этом понимаю.
Ког кивнул, и Уилл ушел. Ког прислонился спиной к стене и почувствовал, как холодный камень высасывает тепло из тела. Он натянул на плечи одеяло, неловко делая это одной рукой. Наконец ему удалось закутаться, а больше делать было нечего — только ждать еды.
Уилл осмотрел рану и заявил, снова накладывая повязку:
— Заживает. Не знаю, что за дрянью мажет Зирга эти тряпки, только помогает она хорошо. Пахнет так, как будто ее сделали из сдохшей месяц назад свиньи, но не дает ране загноиться, а нам только это и нужно, правда?
Ког съел похлебку — водянистый отвар, в котором плавало несколько кусочков овощей, а легкий намек в запахе позволял предположить, что в котле, где варилась похлебка, бывало мясо. Еще он получил половину буханки очень черствого хлеба — по словам Уилла, это был весь хлеб на неделю.
— Как можно стать таким, как ты, — человеком, которому стражники доверяют? — спросил Ког, отставляя пустую миску.
— Ну, надо не бузить и делать, что велят. Иногда нас выводят на работу, но нечасто. После сильного шторма могут отправить разгребать принесенный мусор, чинить причал, заделывать течи в кухонном доме, когда идет дождь. Если работаешь хорошо и стражников не злишь, тогда тебя выпускают из камеры почаще. Хорошо, если умеешь делать то, что не умеют другие.
— Что, например?
— Зирга жалеет, что никто не сошлет сюда кузнеца — ему надо кое-что починить. У нас тут был один, заявил, что он кузнец, но на самом деле ничего не умел, и комендант отправил его в подземелье. Беда только, что сам он про узника забыл, и когда мы вспомнили, тот уже помер от голода.
— А еще что нужно?
— Не знаю. Могу спросить. Но если ты и умеешь делать что-нибудь нужное, особых все равно никогда не выпускают из камер.
Ког пожал плечами, попытался сесть поудобнее, но у него ничего не получилось.
— Почему сразу не сказал?
— Так ты же не спрашивал, как тебе выйти из камеры, ты спросил, как можно стать таким, как я.
Ког рассмеялся.
— Ты прав. Я думал, ты просто пришел тратить мое время, но время — это все, что у меня осталось.
Уилл повернулся, чтобы уйти.
— Ты все правильно понял. Но нельзя загадывать. Зирга не всегда соблюдает правила, он слишком любит во все вмешиваться, и никто не приезжает его проверять. Я скажу ему про тебя. А что ты умеешь?
Ког подумал.
— Я умел обращаться с инструментами. — Он вытянул культю и невесело усмехнулся. — Впрочем, теперь уже не смогу. Да, я умею готовить.
— Еда тут незатейливая.
— Я заметил, — откликнулся Ког. — Но я подумал: а вдруг Зирга и стражники захотят чего повкуснее?
— Может быть. Я скажу ему. Что еще?
— Я рисую красками.
— Вряд ли это очень кому-то нужно, или я просто не знаю. За все время, что я здесь, только однажды краской красили забор в загоне у свиней.
— Я умею рисовать портреты и пейзажи. — Ког посмотрел на искалеченную руку. — Или умел.
— А, это такие картинки, которые богатые вешают на стену. Да, я такие пару раз видел.
— Да, как раз такие.
— Это, кажется, требуется еще реже.
— Я умею играть на музыкальных инструментах, но… — Ког помахал культей.
— Жалко, правда? — Уилл улыбнулся. — Я скажу Зирге, что ты умеешь стряпать.
— Спасибо.
Когда Уилл ушел, Ког лег, стараясь сдерживать свои эмоции. Он ощущал себя посаженным в клетку зверем; он видел, как пойманные звери бьются о прутья до тех пор, пока не истекают кровью. Он понимал, что в такой ситуации убежать отсюда не может, и единственная надежда покинуть когда-нибудь этот остров появится тогда, когда ему удастся выбраться из камеры. Придется выждать какое-то время — теперь его было в избытке.
Ког взялся за прут и подтянул тело к окну. За последние полчаса он выглядывал в окно больше десятка раз, но не из-за того, что унылый пейзаж привлекал его внимание. Он пытался восстановить былую силу и чем-то развлечь себя, потому что через месяц, проведенный в камере, с редкими визитами Уилла, от скуки просто сходил с ума. В первый раз, когда он попытался подтянуться на левой руке, ему удалось бросить в окно лишь мимолетный взгляд, теперь же он мог продержаться уже с минуту.
Из окна был виден северный двор крепости. В поле зрения не попадал хлев для скота, но было слышно хрюканье свиней и блеяние овец. Иногда лаяла собака. Взгляду Кога открывался старый плац, покрытый сейчас белым снегом, на котором выделялись зеленые и бурые пятна.
За последний месяц он полюбил этот маленький мир — кусочек покрытой снегом земли, фрагмент стены и утес за ним. При ясной погоде вдали было видно море. Обычно же за утесом расстилалась серая муть.
Он знал, что похудел — из-за раны и из-за скудной еды, но голода не ощущал. Хлеб, хоть и черствый, давал ощущение сытости, в нем попадались ореховые крошки и цельные зерна. Похлебка была жидким супом, где плавали редкие овощи, но, как Уилл и обещал, иногда попадался кусочек мяса. Каша тоже давала насыщение.
Ког жалел, что не может помыться, и понял, насколько привык быть чистым. В детстве, в землях оросини, всю зиму он жил без купания и даже не задумывался об этом, но теперь, когда стал «культурным» человеком, всегда радовался горячей ванне, массажу, ароматическим маслам.
Он спросил Уилла, нельзя ли раздобыть одежду, и получил ответ, что, если кто-нибудь купит ее в Опардуме или Форпосте, заплатит кругленькую сумму капитану корабля, который привезет следующих узников или припасы, тогда, может, и будет ему одежда, если, конечно, позаботиться о взятке коменданту Зирге.
Поняв, что такое вряд ли может произойти, Ког решил, что придется обходиться тем, что есть, и дожидаться, пока кто-нибудь умрет. Тогда, по словам Зирги, эта одежда может достаться и ему, если не подойдет тому, кто больше по нраву стражникам.
Ког изо всех сил боролся с отчаянием, он знал, что просто так не сдастся и смерть без борьбы его не одолеет. Ему случалось добывать на охоте животных, которые переставали сопротивляться, не препятствуя охотнику отнять у них жизнь. Он не будет таким зверем.
Он выживет.
14
— То есть получает прощение или срок кончается?
— Да.
— Нет, — покачал головой Уилл. — Нас привозят сюда умирать. — Он сел на корточки и продолжал: — Ну, по совести говоря, если я протяну еще двадцать лет, тогда меня, может, и освободят. Конечно, к тому времени надо будет им напомнить, что меня осудили на тридцать лет, и надеяться, что отсюда кто-нибудь отправит прошение в Опардум, а там кто-то еще проверит архивы, возьмет у судьи приказ освободить меня да побеспокоится прислать его сюда — Зирге, или кто тут будет комендантом через двадцать лет. Ну, вот, ты понимаешь — я в это не очень-то верю. Потому как никто еще не прожил тридцать лет в Крепости Отчаяния.
— Для человека, которому суждено оставаться тут всю жизнь, ты что-то очень веселый.
— Знаешь, я так на это дело смотрю: можно ныть и быть несчастным, или же можно постараться и принять все в лучшем виде. Я же считаю, что мне повезло — меня ведь не повесили. Меня назвали неисправимым вором. Ловили три раза. Первый раз отправили на работы, потому что я молодой еще был. Во второй раз получил тридцать плетей и пять лет каторги. На третий раз они бы меня повесили, но почему-то отправили сюда. Видать, потому, что последний раз меня поймали на взломе дома мирового судьи, и он решил, что повесить меня будет слишком милосердно. — Уилл рассмеялся. — А потом, ведь никогда не знаешь, что может случиться. Однажды я могу прийти к причалу, а там будет лодка, или эти разбойники из Бэрдокской Скобы решат напасть на нас и перебьют всю стражу, а заключенных заберут с собой и сделают пиратами.
Ког невольно улыбнулся, несмотря на то что боль не утихала.
— Да ты оптимист, а?
— Я-то? Может, и так, но что еще поделаешь? — Уилл поднялся. — Говорят, тебя зовут Когвин Ястринс. Это верно?
Зови меня Ког.
— Хорошо, Ког. — Он огляделся. — Ну, тогда надо пойти на кухню и сказать, чтобы приготовили еду. Ты, наверное, есть хочешь.
— Пожалуй. Давно я тут?
— Тебе отрубили руку три дня назад. Я не знал, выживешь ты или нет. Сейчас принесу тебе еды, а потом посмотрю твою рану. — Он поднял свою культю. — Я кое-что в этом понимаю.
Ког кивнул, и Уилл ушел. Ког прислонился спиной к стене и почувствовал, как холодный камень высасывает тепло из тела. Он натянул на плечи одеяло, неловко делая это одной рукой. Наконец ему удалось закутаться, а больше делать было нечего — только ждать еды.
Уилл осмотрел рану и заявил, снова накладывая повязку:
— Заживает. Не знаю, что за дрянью мажет Зирга эти тряпки, только помогает она хорошо. Пахнет так, как будто ее сделали из сдохшей месяц назад свиньи, но не дает ране загноиться, а нам только это и нужно, правда?
Ког съел похлебку — водянистый отвар, в котором плавало несколько кусочков овощей, а легкий намек в запахе позволял предположить, что в котле, где варилась похлебка, бывало мясо. Еще он получил половину буханки очень черствого хлеба — по словам Уилла, это был весь хлеб на неделю.
— Как можно стать таким, как ты, — человеком, которому стражники доверяют? — спросил Ког, отставляя пустую миску.
— Ну, надо не бузить и делать, что велят. Иногда нас выводят на работу, но нечасто. После сильного шторма могут отправить разгребать принесенный мусор, чинить причал, заделывать течи в кухонном доме, когда идет дождь. Если работаешь хорошо и стражников не злишь, тогда тебя выпускают из камеры почаще. Хорошо, если умеешь делать то, что не умеют другие.
— Что, например?
— Зирга жалеет, что никто не сошлет сюда кузнеца — ему надо кое-что починить. У нас тут был один, заявил, что он кузнец, но на самом деле ничего не умел, и комендант отправил его в подземелье. Беда только, что сам он про узника забыл, и когда мы вспомнили, тот уже помер от голода.
— А еще что нужно?
— Не знаю. Могу спросить. Но если ты и умеешь делать что-нибудь нужное, особых все равно никогда не выпускают из камер.
Ког пожал плечами, попытался сесть поудобнее, но у него ничего не получилось.
— Почему сразу не сказал?
— Так ты же не спрашивал, как тебе выйти из камеры, ты спросил, как можно стать таким, как я.
Ког рассмеялся.
— Ты прав. Я думал, ты просто пришел тратить мое время, но время — это все, что у меня осталось.
Уилл повернулся, чтобы уйти.
— Ты все правильно понял. Но нельзя загадывать. Зирга не всегда соблюдает правила, он слишком любит во все вмешиваться, и никто не приезжает его проверять. Я скажу ему про тебя. А что ты умеешь?
Ког подумал.
— Я умел обращаться с инструментами. — Он вытянул культю и невесело усмехнулся. — Впрочем, теперь уже не смогу. Да, я умею готовить.
— Еда тут незатейливая.
— Я заметил, — откликнулся Ког. — Но я подумал: а вдруг Зирга и стражники захотят чего повкуснее?
— Может быть. Я скажу ему. Что еще?
— Я рисую красками.
— Вряд ли это очень кому-то нужно, или я просто не знаю. За все время, что я здесь, только однажды краской красили забор в загоне у свиней.
— Я умею рисовать портреты и пейзажи. — Ког посмотрел на искалеченную руку. — Или умел.
— А, это такие картинки, которые богатые вешают на стену. Да, я такие пару раз видел.
— Да, как раз такие.
— Это, кажется, требуется еще реже.
— Я умею играть на музыкальных инструментах, но… — Ког помахал культей.
— Жалко, правда? — Уилл улыбнулся. — Я скажу Зирге, что ты умеешь стряпать.
— Спасибо.
Когда Уилл ушел, Ког лег, стараясь сдерживать свои эмоции. Он ощущал себя посаженным в клетку зверем; он видел, как пойманные звери бьются о прутья до тех пор, пока не истекают кровью. Он понимал, что в такой ситуации убежать отсюда не может, и единственная надежда покинуть когда-нибудь этот остров появится тогда, когда ему удастся выбраться из камеры. Придется выждать какое-то время — теперь его было в избытке.
Ког взялся за прут и подтянул тело к окну. За последние полчаса он выглядывал в окно больше десятка раз, но не из-за того, что унылый пейзаж привлекал его внимание. Он пытался восстановить былую силу и чем-то развлечь себя, потому что через месяц, проведенный в камере, с редкими визитами Уилла, от скуки просто сходил с ума. В первый раз, когда он попытался подтянуться на левой руке, ему удалось бросить в окно лишь мимолетный взгляд, теперь же он мог продержаться уже с минуту.
Из окна был виден северный двор крепости. В поле зрения не попадал хлев для скота, но было слышно хрюканье свиней и блеяние овец. Иногда лаяла собака. Взгляду Кога открывался старый плац, покрытый сейчас белым снегом, на котором выделялись зеленые и бурые пятна.
За последний месяц он полюбил этот маленький мир — кусочек покрытой снегом земли, фрагмент стены и утес за ним. При ясной погоде вдали было видно море. Обычно же за утесом расстилалась серая муть.
Он знал, что похудел — из-за раны и из-за скудной еды, но голода не ощущал. Хлеб, хоть и черствый, давал ощущение сытости, в нем попадались ореховые крошки и цельные зерна. Похлебка была жидким супом, где плавали редкие овощи, но, как Уилл и обещал, иногда попадался кусочек мяса. Каша тоже давала насыщение.
Ког жалел, что не может помыться, и понял, насколько привык быть чистым. В детстве, в землях оросини, всю зиму он жил без купания и даже не задумывался об этом, но теперь, когда стал «культурным» человеком, всегда радовался горячей ванне, массажу, ароматическим маслам.
Он спросил Уилла, нельзя ли раздобыть одежду, и получил ответ, что, если кто-нибудь купит ее в Опардуме или Форпосте, заплатит кругленькую сумму капитану корабля, который привезет следующих узников или припасы, тогда, может, и будет ему одежда, если, конечно, позаботиться о взятке коменданту Зирге.
Поняв, что такое вряд ли может произойти, Ког решил, что придется обходиться тем, что есть, и дожидаться, пока кто-нибудь умрет. Тогда, по словам Зирги, эта одежда может достаться и ему, если не подойдет тому, кто больше по нраву стражникам.
Ког изо всех сил боролся с отчаянием, он знал, что просто так не сдастся и смерть без борьбы его не одолеет. Ему случалось добывать на охоте животных, которые переставали сопротивляться, не препятствуя охотнику отнять у них жизнь. Он не будет таким зверем.
Он выживет.
14
ПОВАР
КОГ ПРОСНУЛСЯ.
На окне сидела птица. Он осторожно приподнялся, чтобы не спугнуть ее, и попытался определить, что это за вид, но не смог. Птица походила на горного зяблика из его родных краев, но клюв был более узкий и длинный, и такой белой полоски на крыльях у горных зябликов не было. Ког попробовал подобраться поближе, но едва подошел к стене, как птичка улетела.
Тогда Ког подпрыгнул, схватился за прут и подтянулся. Посмотрев за окно, он увидел, что последний снег растаял.
Пришла еще одна весна.
Он провел в Крепости Отчаяния больше года и смирился с тем, что ему придется просто ждать, а сколько ждать — неизвестно.
Ког разработал ритуал, который помогал ему удержаться в здравом уме. В основу были положены три принципа: что отчаяние убивает быстрее всего; что его жизненная цель — отомстить за свой народ — не будет выполнена, если он умрет, и что он должен всегда быть настороже, чтобы ни один удобный случай, даже самый призрачный, но могущий привести к освобождению, не остался незамеченным.
Чтобы заполнить время, он делал в уме разные упражнения, которым научился на острове Колдуна. Он вспоминал книги, которые читал, шахматные партии, которые ему приходилось играть, разговоры со студентами, лекции преподавателей. Он вспоминал все это так, словно заново переживал, и часами сидел, смакуя впечатления, которые получал прежде.
Однако он избегал ловушки с головой уйти в прошлое, стараясь не вспоминать руки любивших его женщин, возбуждение от охоты, удовольствие от выигрыша в карты. Такое погружение в прошлое могло стать западней, оно унесло бы его от тягот жизни в крепости и ничем не помогло в подготовке к решительным действиям.
И чтобы избежать соблазна бессмысленных переживаний, он заставлял себя проводить один час в день в созерцании мрачной действительности — или каменной кладки стен и пола в своей камере, или вида из окна.
Он, как мог, игнорировал грязь, в которой ему пришлось жить. Правда, он все-таки уговорил Уилла приносить ему немного больше воды, когда было можно, и пытался наводить хоть какую-то чистоту, пусть весьма условную. Главной его целью было всеми доступными средствами смягчить унылую тяжесть существования. Однажды Накор сказал ему, что радость в жизни часто приходит с маленькими победами, крошечными триумфами, и, хотя нелегко было получить удовольствие от холодной воды и сырой одежды, Ког все же его получал.
Еще он старался поддерживать себя в форме. Это было не так-то легко при скудной пище и в постоянном холоде. Он знал, что изрядно отощал, но сейчас, когда на улице становилось теплее, ощущал себя обновленным. Он занимался упражнениями в своей камере — ходил, бегал, подтягивался на одной руке, держась за прут в окне. Он нашел способ делать упражнения, которым научился на острове Колдуна у Накора, и приспособил их к своей ситуации.
Ког соблюдал установленный им самим режим и поддерживал ум в работоспособном состоянии. Он старался приучить себя к терпению, он ждал. В конце концов, он был в этом уверен — через месяц, год или десять лет, — что-нибудь произойдет. Что-нибудь изменится. И когда перемены наступят, он будет к ним готов.
В конце второй зимы в крепости Ког научился пользоваться искалеченной рукой. Теперь он был в состоянии не просто поддерживать равновесие во время упражнений, но придумал, как можно толкать, тянуть и даже переносить кое-что. Однажды после обеда он сидел на своем соломенном матрасе, когда дверь в камеру открылась и вошел Уилл.
В руках у него ничего не было, и Ког удивился:
— Ужинать еще не время, и ты ничего не принес. Просто в гости пришел?
— Я пришел сказать, что ужин сегодня запоздает.
— Почему?
— Повар Чарльз умер.
— Что случилось? — спросил Ког, как обычно интересуясь всем, что так или иначе нарушало монотонность существования.
— Да не знаю, — отвечал Уилл, усаживаясь на пол. — Утром я, как всегда, разнес кашу, а когда вернулся в кухню, старый Чарльз лежал на полу лицом вниз. Я перевернул его, глаза у него были широко раскрыты, как будто его что-то сильно испугало. Лицо у него было бледным, а губы посинели. Просто страх.
— И кто будет вместо него?
— Не знаю. Но, думаю, пока Зирга решит, кому готовить, пройдет гораздо больше времени, чем нужно для приготовления ужина. А то и еще больше если тому, кто будет готовить, сначала придется сжигать тело Чарльза.
— Спасибо, что рассказал.
— Да пожалуйста.
Уилл собирался уходить, когда Ког окликнул его.
— Уилл…
— Да, — ответил тот через плечо.
— Если случится, напомни Зирге, что я умею готовить.
Уилл кивнул.
— Если придется — да, — сказал он, выходя. Ког прислонился к стене. Он спрашивал себя — не это ли шанс, которого он ждет. Стараясь сдержать нетерпение, он вернулся к медитациям, но заодно стал вспоминать, чему его учил Лео у Кендрика.
Ужина в тот день так и не было.
Заключенных в замке явно было немного, потому что на следующее утро, когда завтрак тоже не принесли, Ког услышал лишь несколько возмущенных голосов. Он стал ждать.
Где-то ближе к полудню он услышал, как отодвинули запор на его двери. Затем и дверь открылась. Вошел Уилл, за ним — Анатоль, один из двух стражников, встретивших его на причале, а последним шел Зирга.
Ког встал.
— Умеешь стряпать? — спросил Зирга.
— Да, — ответил Ког.
— Тогда пошли.
И вот Ког вышел из камеры, в которой провел больше года. Он спустился по длинной лестнице, которая вела на первый этаж крепости, вслед за Зиргой и остальными пересек главный зал и вошел в кухню.
Там царил полный хаос и все было в дыму: кто-то пытался сварить кашу и сжег ее. Зирга повернулся к Когу.
— У нас беда.
— Вижу, — отвечал Ког. — У вас нет повара.
— Да, а кормить надо четырнадцать заключенных, трех стражников и меня самого.
— Накормить восемнадцать человек нетрудно, — заявил Ког.
— Может, для тебя это и так, если ты правду говоришь. Но у Анатоля ничего не получилось.
Стражник вроде смутился, но ничего не сказал.
— Он заявил, что помнит, как его матушка варила кашу, и вот результат. Нечего и говорить, что я не хочу поручать ему готовить похлебку для заключенных или ужин для стражи. Ты сможешь все это сделать?
— Могу, но мне нужна помощь, — ответил Ког.
— Почему?
Ког вытянул культю.
— Если бы я готовил только для себя, я бы справился и одной рукой. Но чтобы варить на восемнадцать человек, мне понадобятся подсобники.
Зирга немного подумал и сказал:
— Я нарушаю правила, позволив тебе выйти из камеры. Особых никогда не выпускают.
— Но есть-то надо, — отвечал Ког. — Да и кто об этом узнает?
— Да, это так. Очень хорошо. Пусть эти двое тебе помогают. — Он показал на Уилла и Анатоля. — Что ты сможешь состряпать?
— Минутку, — ответил Ког и поспешил в кладовку. Он быстро проверил запасы и сообщил: — Могу сделать похлебку. Мясо есть?
— В летнем амбаре, — ответил Зирга. — Уилл покажет.
Комендант собрался уходить.
— Но сначала мне надо принять ванну, — сказал ему в спину Ког.
Зирга обернулся.
— Ванну? Это еще зачем?
Ког вытянул левую руку, сунув пальцы с грязными ногтями прямо под нос коменданту.
— Вам такое в миске надо?
Зирга уставился на Кога — как будто впервые увидел. Потом перевел взгляд на Уилла и Анатоля.
— Помойтесь все.
— Нам нужна будет чистая одежда, — сказал Ког.
— В оружейной есть одежда. Анатоль отведет вас.
Меньше чем через два часа оживившийся Ког стоял над двумя большими котлами кипящей похлебки. Ему и остальным пришлось вытерпеть холодную ванну, потому что согреть воду времени не было, но Ког был рад и этому. В детстве ему приходилось купаться в горах, начиная с ранней весны, когда вода еще несла тающий лед. Уилл, в отличие от Кога, кажется, не пришел в восторг от мытья, но после ванны, одетый в чистое, стал не похож сам на себя. Под грязью у него обнаружилось не лишенное привлекательности узкое лицо, постоянно как будто ухмыляющееся — возможно, так казалось из-за сощуренных глаз. Анатоль напоминал большой мяч, к которому приставили руки, ноги и голову. Его мышцы все заплыли жиром, и Ког решил, что легко смог бы победить его в схватке на мечах, даже сражаясь одной левой рукой. Впрочем, Кайл и Бенсон, двое других стражников, явно тоже не отличались боевой выучкой. Здоровенные и, может быть, сильные, но уж никак не проворные. И не очень сообразительные, отметил про себя Ког после пяти минут разговора с Анатолем.
Ког быстренько осмотрел летний амбар — погреб, вырытый под землей позади главной башни, для хранения мяса и сыра. Там по-прежнему было очень холодно, чуть ли не морозно — земля под верхним слоем почвы сохраняла зимний холод почти до середины лета. Потом, когда запасы закончатся, они, по необходимости, смогут забить пару коров или овец из тех, что паслись на небольшом лугу на восточной стороне острова.
Ког, получивший помощников, почувствовал себя так, словно у него снова выросла вторая рука. Он обнаружил, что воришка — человек проворный и сообразительный, и они быстро привыкли к тому, что каждый из них составляет половину одной пары рук. Анатоль оказался хорош для несложных поручений — например, помыть овощи или почистить котлы.
В кладовке Ког обнаружил коробку, в которой хранились банки со специями, старыми, но еще годными к употреблению. Он знал, что никто их ни разу не использовал по назначению с тех пор, как он прибыл в крепость, значит, даже залежалым приправам все будут рады.
Он поставил воду на огонь, бросил туда говяжьи кости, чтобы сварить бульон, а потом добавил овощи и куски нарезанной говядины. Еще он поставил вариться репу — те корнеплоды, которые еще не слишком испортились, и поделил на порции сыр и фрукты. Он показал Уиллу и Анатолю, как, по его мнению, должен быть накрыт стол для Зирги, где тот обедал вместе со стражниками, и начал готовить еду для четырнадцати пленников.
Еда готовилась в спешке, но все же Ког был уверен, что это самая лучшая еда, которую в крепости видели на протяжении многих лет. Пока Зирга и стражники наслаждались трапезой, Ког с помощью Уилла начал раздавать похлебку заключенным. Он следил, чтобы в каждой миске был хороший кусок мяса, а также щедрая порция картофеля, лука, морковки и репы. Чуть ли не час потребовался, чтобы разнести тарелки двенадцати заключенным. В результате Когу удалось посетить все занятые камеры в крепости.
Теперь он имел представление о том, каковы истинные размеры крепости, как по ней передвигаться и где можно найти предметы, которые пригодятся для побега.
Зирга вошел в кухню, когда Ког и Уилл ужинали за маленьким столиком.
— Вкусно было, — признал комендант. — Думаю, надо оставить тебя поваром, пока мне не пришлют кого-нибудь взамен Чарльза. Ну, хватит тут сидеть, иди в свою камеру.
Подошел Анатоль — он собирался проводить Кога, но тот ответил:
— Не могу.
— Почему же? — спросил Зирга, с подозрением глядя на Кога. — Утром вернешься.
— Сегодня надо ставить хлеб. Это займет почти всю ночь. — Молодой человек указал на пол перед печами. — Я могу поспать здесь, пока хлеб поднимается, а потом поставить его в печь, чтобы к утру он был готов.
Зирга подумал и пожал плечами.
— Ну, бежать-то тебе все равно некуда, а? Ког кивнул, сохраняя непроницаемое лицо. Зирга повернулся, чтобы уходить, и Ког сказал ему вслед:
— Мне нужен Уилл, он будет помогать.
— Хорошо, пусть остается.
— И Анатоль — утром.
— Придет.
Если у стражника и было что сказать на это, он оставил свое мнение при себе. Зирга и Анатоль ушли, и Уилл в изумлении спросил:
— Как это тебе удалось?
Ког пожал плечами и указал на котлы, которые надо было вычистить прежде, чем ставить тесто.
— Зирга забыл вкус хорошей еды.
— Да и я тоже, — заметил Уилл. — В жизни не ел похлебки вкуснее.
Ког улыбнулся.
— Ты, наверное, просто не помнишь. Если бы Зирга заказал свежих приправ и еще кое-каких продуктов, я мог бы держать нас при кухне столько, сколько нам надо.
— Надо? — спросил Уилл, понижая голос — Что ты задумал?
— Много всего, друг мой.
Они взялись за мытье — Уилл скоблил котел, который держал одной рукой Ког. Потом Ког показывал Уиллу, что надо делать, чтобы помочь ему поставить тесто. Труднее всего было вымешивать, но после нескольких неудачных попыток они наконец приладились друг к другу. Ког развел огонь под печами, дал ему прогореть и сгреб угли в кучу. Потом убрал кочергу и вытащил потрепанный узел с постелью — достаточно большой, чтобы улечься двоим.
— А теперь поспим, пока хлеб поднимается. На рассвете поставим его в печь и начнем варить кашу.
Когда они оба улеглись, Ког попросил:
— Расскажи мне про других заключенных.
— А что ты хочешь знать?
— Кто они, что совершили. Что умеют делать.
— Ты планируешь побег! — прошептал Уилл.
— Даже больше, — отвечал Ког.
— Что же?
— Я собираю армию.
Для Кога кухня была просто раем. Он сумел так сорганизовать помощников, что работа по приготовлению еды стала нетрудной. Тогда он начал вносить в меню разнообразие и однажды утром поразил Зиргу, подав горку оладий с медом и ветчиной вместо обычной каши. В похлебку, которую он готовил по-разному, Ког добавлял то говядину, то свинину, а то и жареного цыпленка; потом стал готовить и рыбу — после того как уговорил Зиргу и стражников потратить денек и попробовать половить на удочку с причала.
Потихоньку он взял в свои руки управление крепостью, а Зирга, сам того не осознавая, постепенно вернулся к прежней роли сержанта, человека, который умеет давать указания, как только ему объяснят задачу. Часто идея от Кога поступала в виде вопроса, сформулированного так, что ответ был очевиден; Ког ни на минуту не давал старому служаке заподозрить, что тот выполняет чьи-то поручения. Зирга охотно соглашался с тем, что именно благодаря ему улучшился быт арестантов, а Ког ничуть не возражал.
Ког незаметно перевел двух узников из подземелья в камеры получше. Один из них был убийца, такой здоровый, что легко мог бы поднять Анатоля и бросить его через весь двор, если бы это пришло ему в голову. Его звали Мастерсон. Ког навещал его несколько раз и пришел к выводу, что этот человек не совсем нормален — примитивное создание, склонное к насилию.. Но когда Ког пообещал ему другую камеру и еды побольше, Мастерсон согласился делать все, что велит новый повар.
Другой человек, бывший барон Висней, оказался политическим заключенным и быстро согласился на любые условия, которые мог предложить ему Ког, — только бы получить шанс вырваться на свободу и отомстить герцогу Каспару.
Ког не надеялся, что эти люди будут верны ему до конца, но, когда придет время побега, понадобятся все, кто не служил Каспару. У него был план, но Ког держал его при себе, не посвящая в подробности даже Уилла.
Бывший вор стал верным, как пес. Уилл был благодарен Когу за то, что тот изменил его жизнь в лучшую сторону, и, кроме того, преисполнился уверенности в том, что Ког может добиться всего, чего пожелает. Но Ког на это только улыбался и отвечал:
— Думай о насущных делах, Уилл.
Через несколько недель пришел еще один корабль, который привез заказанную провизию… и нового повара. Зирга вышел на причал и, поняв, что Ког в кухне больше не нужен, заметно расстроился.
Ког хлопотал на кухне, когда новый повар вошел туда, огляделся и объявил:
— Ну что ж, пойдет.
Ког посмотрел на Уилла и направился к выходу.
— Куда ты? — спросил Зирга.
— Назад, в камеру, комендант.
— Погоди-ка. — Зирга повернулся к новому повару. — Как тебя зовут?
— Ройс.
Это был плотный мужчина средних лет, похоже, пьяница. Лицо у него обрюзгло, щеки обвисли, под глазами залегли темные круги.
— Почему ты сюда приехал?
Повар заморгал, как сова, на которую внезапно упал свет фонаря.
— Что?
— Почему ты сюда приехал? Что ты такого натворил, что тебя уволили с предыдущего места?
Ройс помолчал. Ну… я…
— Не лги мне! — заорал Зирга. — Пил на работе? Повар опустил взгляд и кивнул.
На окне сидела птица. Он осторожно приподнялся, чтобы не спугнуть ее, и попытался определить, что это за вид, но не смог. Птица походила на горного зяблика из его родных краев, но клюв был более узкий и длинный, и такой белой полоски на крыльях у горных зябликов не было. Ког попробовал подобраться поближе, но едва подошел к стене, как птичка улетела.
Тогда Ког подпрыгнул, схватился за прут и подтянулся. Посмотрев за окно, он увидел, что последний снег растаял.
Пришла еще одна весна.
Он провел в Крепости Отчаяния больше года и смирился с тем, что ему придется просто ждать, а сколько ждать — неизвестно.
Ког разработал ритуал, который помогал ему удержаться в здравом уме. В основу были положены три принципа: что отчаяние убивает быстрее всего; что его жизненная цель — отомстить за свой народ — не будет выполнена, если он умрет, и что он должен всегда быть настороже, чтобы ни один удобный случай, даже самый призрачный, но могущий привести к освобождению, не остался незамеченным.
Чтобы заполнить время, он делал в уме разные упражнения, которым научился на острове Колдуна. Он вспоминал книги, которые читал, шахматные партии, которые ему приходилось играть, разговоры со студентами, лекции преподавателей. Он вспоминал все это так, словно заново переживал, и часами сидел, смакуя впечатления, которые получал прежде.
Однако он избегал ловушки с головой уйти в прошлое, стараясь не вспоминать руки любивших его женщин, возбуждение от охоты, удовольствие от выигрыша в карты. Такое погружение в прошлое могло стать западней, оно унесло бы его от тягот жизни в крепости и ничем не помогло в подготовке к решительным действиям.
И чтобы избежать соблазна бессмысленных переживаний, он заставлял себя проводить один час в день в созерцании мрачной действительности — или каменной кладки стен и пола в своей камере, или вида из окна.
Он, как мог, игнорировал грязь, в которой ему пришлось жить. Правда, он все-таки уговорил Уилла приносить ему немного больше воды, когда было можно, и пытался наводить хоть какую-то чистоту, пусть весьма условную. Главной его целью было всеми доступными средствами смягчить унылую тяжесть существования. Однажды Накор сказал ему, что радость в жизни часто приходит с маленькими победами, крошечными триумфами, и, хотя нелегко было получить удовольствие от холодной воды и сырой одежды, Ког все же его получал.
Еще он старался поддерживать себя в форме. Это было не так-то легко при скудной пище и в постоянном холоде. Он знал, что изрядно отощал, но сейчас, когда на улице становилось теплее, ощущал себя обновленным. Он занимался упражнениями в своей камере — ходил, бегал, подтягивался на одной руке, держась за прут в окне. Он нашел способ делать упражнения, которым научился на острове Колдуна у Накора, и приспособил их к своей ситуации.
Ког соблюдал установленный им самим режим и поддерживал ум в работоспособном состоянии. Он старался приучить себя к терпению, он ждал. В конце концов, он был в этом уверен — через месяц, год или десять лет, — что-нибудь произойдет. Что-нибудь изменится. И когда перемены наступят, он будет к ним готов.
В конце второй зимы в крепости Ког научился пользоваться искалеченной рукой. Теперь он был в состоянии не просто поддерживать равновесие во время упражнений, но придумал, как можно толкать, тянуть и даже переносить кое-что. Однажды после обеда он сидел на своем соломенном матрасе, когда дверь в камеру открылась и вошел Уилл.
В руках у него ничего не было, и Ког удивился:
— Ужинать еще не время, и ты ничего не принес. Просто в гости пришел?
— Я пришел сказать, что ужин сегодня запоздает.
— Почему?
— Повар Чарльз умер.
— Что случилось? — спросил Ког, как обычно интересуясь всем, что так или иначе нарушало монотонность существования.
— Да не знаю, — отвечал Уилл, усаживаясь на пол. — Утром я, как всегда, разнес кашу, а когда вернулся в кухню, старый Чарльз лежал на полу лицом вниз. Я перевернул его, глаза у него были широко раскрыты, как будто его что-то сильно испугало. Лицо у него было бледным, а губы посинели. Просто страх.
— И кто будет вместо него?
— Не знаю. Но, думаю, пока Зирга решит, кому готовить, пройдет гораздо больше времени, чем нужно для приготовления ужина. А то и еще больше если тому, кто будет готовить, сначала придется сжигать тело Чарльза.
— Спасибо, что рассказал.
— Да пожалуйста.
Уилл собирался уходить, когда Ког окликнул его.
— Уилл…
— Да, — ответил тот через плечо.
— Если случится, напомни Зирге, что я умею готовить.
Уилл кивнул.
— Если придется — да, — сказал он, выходя. Ког прислонился к стене. Он спрашивал себя — не это ли шанс, которого он ждет. Стараясь сдержать нетерпение, он вернулся к медитациям, но заодно стал вспоминать, чему его учил Лео у Кендрика.
Ужина в тот день так и не было.
Заключенных в замке явно было немного, потому что на следующее утро, когда завтрак тоже не принесли, Ког услышал лишь несколько возмущенных голосов. Он стал ждать.
Где-то ближе к полудню он услышал, как отодвинули запор на его двери. Затем и дверь открылась. Вошел Уилл, за ним — Анатоль, один из двух стражников, встретивших его на причале, а последним шел Зирга.
Ког встал.
— Умеешь стряпать? — спросил Зирга.
— Да, — ответил Ког.
— Тогда пошли.
И вот Ког вышел из камеры, в которой провел больше года. Он спустился по длинной лестнице, которая вела на первый этаж крепости, вслед за Зиргой и остальными пересек главный зал и вошел в кухню.
Там царил полный хаос и все было в дыму: кто-то пытался сварить кашу и сжег ее. Зирга повернулся к Когу.
— У нас беда.
— Вижу, — отвечал Ког. — У вас нет повара.
— Да, а кормить надо четырнадцать заключенных, трех стражников и меня самого.
— Накормить восемнадцать человек нетрудно, — заявил Ког.
— Может, для тебя это и так, если ты правду говоришь. Но у Анатоля ничего не получилось.
Стражник вроде смутился, но ничего не сказал.
— Он заявил, что помнит, как его матушка варила кашу, и вот результат. Нечего и говорить, что я не хочу поручать ему готовить похлебку для заключенных или ужин для стражи. Ты сможешь все это сделать?
— Могу, но мне нужна помощь, — ответил Ког.
— Почему?
Ког вытянул культю.
— Если бы я готовил только для себя, я бы справился и одной рукой. Но чтобы варить на восемнадцать человек, мне понадобятся подсобники.
Зирга немного подумал и сказал:
— Я нарушаю правила, позволив тебе выйти из камеры. Особых никогда не выпускают.
— Но есть-то надо, — отвечал Ког. — Да и кто об этом узнает?
— Да, это так. Очень хорошо. Пусть эти двое тебе помогают. — Он показал на Уилла и Анатоля. — Что ты сможешь состряпать?
— Минутку, — ответил Ког и поспешил в кладовку. Он быстро проверил запасы и сообщил: — Могу сделать похлебку. Мясо есть?
— В летнем амбаре, — ответил Зирга. — Уилл покажет.
Комендант собрался уходить.
— Но сначала мне надо принять ванну, — сказал ему в спину Ког.
Зирга обернулся.
— Ванну? Это еще зачем?
Ког вытянул левую руку, сунув пальцы с грязными ногтями прямо под нос коменданту.
— Вам такое в миске надо?
Зирга уставился на Кога — как будто впервые увидел. Потом перевел взгляд на Уилла и Анатоля.
— Помойтесь все.
— Нам нужна будет чистая одежда, — сказал Ког.
— В оружейной есть одежда. Анатоль отведет вас.
Меньше чем через два часа оживившийся Ког стоял над двумя большими котлами кипящей похлебки. Ему и остальным пришлось вытерпеть холодную ванну, потому что согреть воду времени не было, но Ког был рад и этому. В детстве ему приходилось купаться в горах, начиная с ранней весны, когда вода еще несла тающий лед. Уилл, в отличие от Кога, кажется, не пришел в восторг от мытья, но после ванны, одетый в чистое, стал не похож сам на себя. Под грязью у него обнаружилось не лишенное привлекательности узкое лицо, постоянно как будто ухмыляющееся — возможно, так казалось из-за сощуренных глаз. Анатоль напоминал большой мяч, к которому приставили руки, ноги и голову. Его мышцы все заплыли жиром, и Ког решил, что легко смог бы победить его в схватке на мечах, даже сражаясь одной левой рукой. Впрочем, Кайл и Бенсон, двое других стражников, явно тоже не отличались боевой выучкой. Здоровенные и, может быть, сильные, но уж никак не проворные. И не очень сообразительные, отметил про себя Ког после пяти минут разговора с Анатолем.
Ког быстренько осмотрел летний амбар — погреб, вырытый под землей позади главной башни, для хранения мяса и сыра. Там по-прежнему было очень холодно, чуть ли не морозно — земля под верхним слоем почвы сохраняла зимний холод почти до середины лета. Потом, когда запасы закончатся, они, по необходимости, смогут забить пару коров или овец из тех, что паслись на небольшом лугу на восточной стороне острова.
Ког, получивший помощников, почувствовал себя так, словно у него снова выросла вторая рука. Он обнаружил, что воришка — человек проворный и сообразительный, и они быстро привыкли к тому, что каждый из них составляет половину одной пары рук. Анатоль оказался хорош для несложных поручений — например, помыть овощи или почистить котлы.
В кладовке Ког обнаружил коробку, в которой хранились банки со специями, старыми, но еще годными к употреблению. Он знал, что никто их ни разу не использовал по назначению с тех пор, как он прибыл в крепость, значит, даже залежалым приправам все будут рады.
Он поставил воду на огонь, бросил туда говяжьи кости, чтобы сварить бульон, а потом добавил овощи и куски нарезанной говядины. Еще он поставил вариться репу — те корнеплоды, которые еще не слишком испортились, и поделил на порции сыр и фрукты. Он показал Уиллу и Анатолю, как, по его мнению, должен быть накрыт стол для Зирги, где тот обедал вместе со стражниками, и начал готовить еду для четырнадцати пленников.
Еда готовилась в спешке, но все же Ког был уверен, что это самая лучшая еда, которую в крепости видели на протяжении многих лет. Пока Зирга и стражники наслаждались трапезой, Ког с помощью Уилла начал раздавать похлебку заключенным. Он следил, чтобы в каждой миске был хороший кусок мяса, а также щедрая порция картофеля, лука, морковки и репы. Чуть ли не час потребовался, чтобы разнести тарелки двенадцати заключенным. В результате Когу удалось посетить все занятые камеры в крепости.
Теперь он имел представление о том, каковы истинные размеры крепости, как по ней передвигаться и где можно найти предметы, которые пригодятся для побега.
Зирга вошел в кухню, когда Ког и Уилл ужинали за маленьким столиком.
— Вкусно было, — признал комендант. — Думаю, надо оставить тебя поваром, пока мне не пришлют кого-нибудь взамен Чарльза. Ну, хватит тут сидеть, иди в свою камеру.
Подошел Анатоль — он собирался проводить Кога, но тот ответил:
— Не могу.
— Почему же? — спросил Зирга, с подозрением глядя на Кога. — Утром вернешься.
— Сегодня надо ставить хлеб. Это займет почти всю ночь. — Молодой человек указал на пол перед печами. — Я могу поспать здесь, пока хлеб поднимается, а потом поставить его в печь, чтобы к утру он был готов.
Зирга подумал и пожал плечами.
— Ну, бежать-то тебе все равно некуда, а? Ког кивнул, сохраняя непроницаемое лицо. Зирга повернулся, чтобы уходить, и Ког сказал ему вслед:
— Мне нужен Уилл, он будет помогать.
— Хорошо, пусть остается.
— И Анатоль — утром.
— Придет.
Если у стражника и было что сказать на это, он оставил свое мнение при себе. Зирга и Анатоль ушли, и Уилл в изумлении спросил:
— Как это тебе удалось?
Ког пожал плечами и указал на котлы, которые надо было вычистить прежде, чем ставить тесто.
— Зирга забыл вкус хорошей еды.
— Да и я тоже, — заметил Уилл. — В жизни не ел похлебки вкуснее.
Ког улыбнулся.
— Ты, наверное, просто не помнишь. Если бы Зирга заказал свежих приправ и еще кое-каких продуктов, я мог бы держать нас при кухне столько, сколько нам надо.
— Надо? — спросил Уилл, понижая голос — Что ты задумал?
— Много всего, друг мой.
Они взялись за мытье — Уилл скоблил котел, который держал одной рукой Ког. Потом Ког показывал Уиллу, что надо делать, чтобы помочь ему поставить тесто. Труднее всего было вымешивать, но после нескольких неудачных попыток они наконец приладились друг к другу. Ког развел огонь под печами, дал ему прогореть и сгреб угли в кучу. Потом убрал кочергу и вытащил потрепанный узел с постелью — достаточно большой, чтобы улечься двоим.
— А теперь поспим, пока хлеб поднимается. На рассвете поставим его в печь и начнем варить кашу.
Когда они оба улеглись, Ког попросил:
— Расскажи мне про других заключенных.
— А что ты хочешь знать?
— Кто они, что совершили. Что умеют делать.
— Ты планируешь побег! — прошептал Уилл.
— Даже больше, — отвечал Ког.
— Что же?
— Я собираю армию.
* * *
Недели шли одна за другой, и, когда привезли очередного заключенного, Зирга с лодкой, возвращавшейся на корабль, отправил список заказов, составленный Когом, а также просьбу прислать нового повара. Ког был уверен, что заказанное пришлют, но надеялся, что повар не приедет. В конце концов, Зирга уже просил прислать стражника, когда, как рассказывал Уилл Когу, некто Джаспер умер, но прошло четыре года, а на замену так никто и не прибыл.Для Кога кухня была просто раем. Он сумел так сорганизовать помощников, что работа по приготовлению еды стала нетрудной. Тогда он начал вносить в меню разнообразие и однажды утром поразил Зиргу, подав горку оладий с медом и ветчиной вместо обычной каши. В похлебку, которую он готовил по-разному, Ког добавлял то говядину, то свинину, а то и жареного цыпленка; потом стал готовить и рыбу — после того как уговорил Зиргу и стражников потратить денек и попробовать половить на удочку с причала.
Потихоньку он взял в свои руки управление крепостью, а Зирга, сам того не осознавая, постепенно вернулся к прежней роли сержанта, человека, который умеет давать указания, как только ему объяснят задачу. Часто идея от Кога поступала в виде вопроса, сформулированного так, что ответ был очевиден; Ког ни на минуту не давал старому служаке заподозрить, что тот выполняет чьи-то поручения. Зирга охотно соглашался с тем, что именно благодаря ему улучшился быт арестантов, а Ког ничуть не возражал.
Ког незаметно перевел двух узников из подземелья в камеры получше. Один из них был убийца, такой здоровый, что легко мог бы поднять Анатоля и бросить его через весь двор, если бы это пришло ему в голову. Его звали Мастерсон. Ког навещал его несколько раз и пришел к выводу, что этот человек не совсем нормален — примитивное создание, склонное к насилию.. Но когда Ког пообещал ему другую камеру и еды побольше, Мастерсон согласился делать все, что велит новый повар.
Другой человек, бывший барон Висней, оказался политическим заключенным и быстро согласился на любые условия, которые мог предложить ему Ког, — только бы получить шанс вырваться на свободу и отомстить герцогу Каспару.
Ког не надеялся, что эти люди будут верны ему до конца, но, когда придет время побега, понадобятся все, кто не служил Каспару. У него был план, но Ког держал его при себе, не посвящая в подробности даже Уилла.
Бывший вор стал верным, как пес. Уилл был благодарен Когу за то, что тот изменил его жизнь в лучшую сторону, и, кроме того, преисполнился уверенности в том, что Ког может добиться всего, чего пожелает. Но Ког на это только улыбался и отвечал:
— Думай о насущных делах, Уилл.
Через несколько недель пришел еще один корабль, который привез заказанную провизию… и нового повара. Зирга вышел на причал и, поняв, что Ког в кухне больше не нужен, заметно расстроился.
Ког хлопотал на кухне, когда новый повар вошел туда, огляделся и объявил:
— Ну что ж, пойдет.
Ког посмотрел на Уилла и направился к выходу.
— Куда ты? — спросил Зирга.
— Назад, в камеру, комендант.
— Погоди-ка. — Зирга повернулся к новому повару. — Как тебя зовут?
— Ройс.
Это был плотный мужчина средних лет, похоже, пьяница. Лицо у него обрюзгло, щеки обвисли, под глазами залегли темные круги.
— Почему ты сюда приехал?
Повар заморгал, как сова, на которую внезапно упал свет фонаря.
— Что?
— Почему ты сюда приехал? Что ты такого натворил, что тебя уволили с предыдущего места?
Ройс помолчал. Ну… я…
— Не лги мне! — заорал Зирга. — Пил на работе? Повар опустил взгляд и кивнул.