Фэйзер Джейн. Случайная невеста

   Он не договорил и резко повернул коня влево. Фиби увидела перед собой плотную стену живой изгороди. Она казалась непроницаемой и такой и была на самом деле. Куда же они? Внезапно она все поняла: не сквозь нее, а над ней — вот куда!
   — О Господи! — прошептала она, вцепившись в Кейто, стремясь слиться с ним в единое целое и зажмуривая глаза.
   Их конь взмыл в воздух. Фиби до крови закусила губу. Если бы она на миг задумалась, то, наверное, поняла бы весь смысл выражения «душа ушла в пятки». Но ей было не до того.
   Колючий кустарник царапнул брюхо коня, затвердевшие от холода ветви сломались под его копытами, и они оказались по другую сторону изгороди, угодив прямо в ручей. Ледяная вода намочила подол ее платья, залилась в сапоги, когда конь, оступившись, упал на колени. Но он сразу же поднялся и выбрался из воды на берег.
   Кейто не сдержал возгласа досады, когда увидел, что их спаситель захромал. Из-за кустов раздались крики преследователей, однако они не решались ринуться сквозь колючие заросли.
   Кейто огляделся. Перед ними простиралось поле, а за ним — роща. Скорее бы добраться туда! Дезертиры-мародеры наверняка будут обходить живую изгородь, и в любом случае им с Фиби необходимо достичь рощи, где можно будет осмотреть коня и где лучше обороняться от нападающих.
   Он спешился, взял коня за уздечку, попробовал сдвинуть с места. К счастью, конь, несмотря на хромоту, шел довольно быстро.
   — Мне тоже сойти? — спросила Фиби, чувствуя себя неуютно на могучей спине животного.
   — Нет, — ответил Кейто. — Боюсь, ты куда-нибудь сбежишь.
   Еще и шутит!
   — Они опять будут гнаться за нами? — робко спросила она.
   — Как знать! — небрежно бросил он, словно речь шла о каком-нибудь не заслуживающем внимания бродяге, а не о банде убийц и грабителей, озверевших от схваток на полях битвы.
   Охромевший конь уже входил под защиту густого, разросшегося ельника. Подняв глаза на большие ветви разлапистого дерева, Кейто сказал:
   — Хорошо бы, Фиби, ты залезла на это дерево. Сумеешь?
   — Зачем? — спросила она. — Чтобы я вправду никуда не убежала?
   — Это само собой, но главным образом для того, чтобы взглянуть, не видно ли их на подходе. И потом, если начнется стрельба, ты будешь вне опасности.
   Он уже снимал ее с седла.
   — Я знала, что хоть чем-то смогу вам помочь, — произнесла она, тоже пытаясь шутить. — Только ужасно жаль новую одежду. Она и так намокла, а теперь еще испачкается в смоле, а может, и порвется.
   — Купим новую, — заверил он с улыбкой.
   Фиби сняла шляпу, плащ, аккуратно положила на землю и с некоторым сомнением оглядела дерево. Первый крупный сук был довольно высоко.
   — Придется вам меня подсадить. А дальше уж я полезу сама.
   — Становись мне на плечи, Фиби, — приказал Кейто, опускаясь на колени.
   — А вам не больно?
   — Делай, как тебе говорят!
   Он осторожно поднялся, выпрямился, и Фиби довольно легко перебралась с его плеч на дерево и полезла выше, раздвигая колючие еловые ветви.
   — Ну? Видишь что-нибудь? — нетерпеливо спросил Кейто.
   — Еще нет. А, вот. Двое идут по полю. Смотрят под ноги.
   Наверное, ищут следы.
   — В какую сторону сворачивают? Следи внимательнее.
   Он тем временем тщательно ощупывал передние ноги коня.
   Никаких видимых повреждений, ни ран, ни переломов. Так, теперь задние ноги. Щетка над правым копытом оказалась горячей на ощупь. Черт возьми! Явное растяжение. С такой ногой бедное животное не дойдет до дома. Если, конечно, им вообще суждено туда попасть.
   Кейто выпрямился. Темнеет, это им на пользу и хуже для преследователей.
   — А сейчас что видишь, Фиби? — негромко произнес он.
   — Ой, их уже стало… раз, два… целых шесть. И видимо, не знают, где нас искать. Нет, направляются прямо сюда. А вы один!
 
   — Не волнуйся. Я стою по крайней мере нескольких из этого отребья, уверяю тебя. Сиди на ветке спокойно, как птица, и не вздумай слезать.
   С этими словами он достал из ременной оплетки у седла два пистолета и зашагал в сторону опушки. Со своего наблюдательного поста Фиби смотрела прямо как из ложи театра на происходящее неподалеку. Она так была уверена в силе и умении Кейто, что почти не волновалась.
   Впрочем, самого Кейто она не видела, только услышала вдруг выстрел. Один из нападающих тотчас с криком упал на колени, прижимая руку к плечу. Еще один выстрел — и упал второй преследователь. Остальные, с ужасом оглядевшись по сторонам, помчались прочь, словно за ними гнался сам дьявол.
   От радости Фиби забыла, что ей не велено спускаться, и соскочила на землю как раз в тот момент, когда возле дерева появился Кейто с дымящимися пистолетами в руках.
   — Какие они трусы! — воскликнула она. — А вы чудесный стрелок!
   — Ты разве сомневалась? — В голосе Кейто было удивление, отнюдь не хвастовство.
   — О нет! Но я никогда раньше не видела вас в сражении.
   — Вряд ли это можно назвать сражением, — презрительно буркнул он, думая о другом. Потом тряхнул головой, словно принял важное решение, и добавил: — Уверен, тебя конь выдержит. Тут, пожалуй, не больше мили.
   — Не больше мили докуда?
   — До штаба Кромвеля. Ночь придется провести там. Другого выхода, к сожалению, нет. Нашему коню потребуется не меньше недели, чтобы залечить растяжение, а там, в лагере, я смогу взять другого.
   Он закрепил пистолеты в седельных ремнях.
   — А там есть женщины? — спросила Фиби.
   — Есть, но не думаю, что тебе следует с ними знакомиться. Садись в седло.
   Он сцепил руки в замок и подставил ей под ноги.
   — Женщины, которые там, — не без интереса спросила Фиби, — их называют продажными, да?
   — Они следуют за войском, — коротко объяснил Кейто, берясь за уздечку и осторожно выводя коня из чащи. — Однако тебе нужно держаться от них подальше и вообще разговаривать только с теми, кому я тебя представлю. А еще лучше, если без меня ты ни с кем не станешь вступать в беседу.
   — Но почему?
   — Потому, дорогая, что ты обладаешь, подозреваю, особой способностью впутываться в дела, из которых сама выпутываться не умеешь. И кроме того, так и норовишь вмешивать туда других.
   Фиби не стала спорить и опровергать это утверждение, поняла, что скорее всего он намекает сейчас на ее желание во что бы то ни стало помочь Мег. Кроме того, когда человек настолько не прав и никак не хочет этого признать, спорить с ним нет никакого смысла. Зачем?
   — Но я буду там рядом с вами, в этом лагере? — обеспокоенно спросила она.
   — Полагаю, что да. Правда, все мы живем в одном помещении. Личных апартаментов ни у кого нет.
   Они уже миновали рощу, так и оставив лежать на поле двух дезертиров.
   Стемнело, когда они приблизились к каменному строению, ферме Котсуолд, которая служила прибежищем для штаба Оливера Кромвеля. Вокруг стояли палатки, возле них между деревьями горели костры, масляные лампы, факелы. Звуки дудок и мерный барабанный бой разносились в морозном вечернем воздухе.
   Фиби с любопытством смотрела вокруг с высокого конского крупа. Все ее страхи окончательно исчезли, а бедный охромевший конь взбодрился, поднял голову и радостно заржал.
   Кейто похлопал его по шее.
   — Сейчас отдохнешь, дружок.
   Тот благодарно ткнулся мордой ему в плечо.
   Штаб располагался в двухэтажном здании из желтого котсуолдского камня с двумя флигелями по бокам. Посреди двора, образованного этими строениями, суетились в свете факелов солдаты, нагружая и разгружая повозки. Кейто подозвал одного из них.
   — Слушаю, милорд, — отозвался тот, глядя при этом на сидящую в седле Фиби.
   — Мой конь захромал, — сказал ему Кейто. — Отведи его на конюшню и скажи, чтобы осмотрели заднюю правую ногу.
   У него растяжение щетки. Пусть поставят припарки и меняют каждый час. Ты понял?
   — Так точно, милорд.
   Солдат отдал честь и увел коня. Однако не забыл опять с явным одобрением окинуть взглядом Фиби, на что та ответила обычной для нее приветливой улыбкой.
   — Пойдем, — строго произнес Кейто, беря ее за локоть и направляясь вместе с ней к главному входу в дом. — И пожалуйста, помни, что повсюду здесь тебя будут сопровождать любопытные, чтобы не сказать больше, мужские взгляды, и вовсе не обязательно отвечать улыбкой или еще как-либо на каждый из них.
   — Но ведь я просто из вежливости, — удивленно возразила она. — Он даже ни слова не сказал мне, и я ему тоже. Не понимаю, о чем вы говорите, милорд?
   — Ты еще многого не понимаешь, и в этом твое счастье, девочка.
   Они подошли к выходу, возле которого стоял часовой. Тот приветствовал их и распахнул дверь. Фиби очутилась в огромном помещении с бревенчатым потолком и каменными стенами. Там было полно людей, большинство из них сидели на скамьях вокруг длинного стола в центре зала. На столе дымились блюда с горячим мясом, стояли кожаные фляги с вином.
   — Кейто! — раздался возглас с дальнего конца стола. — Приветствуем вас! Не ожидали увидеть сегодня.
   Высокий мужчина поднялся со своего места и направился к ним, держа в руке кружку с пивом.
   — Я и не собирался, — отозвался Кейто, — да мой конь охромел после встречи с бандой дезертиров. Вот и приходится просить у вас ночлега, Оливер. — Они обменялись рукопожатиями. — Это генерал Кромвель, — добавил он, обернувшись к Фиби. — Познакомьтесь с моей женой, Оливер.
   Фиби присела в поклоне. Так вот он какой, Оливер Кромвель, — в одежде простого покроя из дешевого сукна и к тому же перепачканной чуть ли не кровью.
   — Рад познакомиться с вами, леди Гренвилл.
   Он коротко поклонился. У него были резкий голос и красноватое лицо, показавшееся Фиби опухшим. «Уж не от пьянства ли?» — подумала она. В сравнении с Кейто он проигрывал во всех отношениях. Она сняла шляпу и продолжала молча стоять, не зная, что говорить и делать дальше.
   — Здесь не совсем подходящая обстановка для женщин, — сказал Кромвель. — Тем не менее прошу вас к столу.
   — Да, мы умираем с голоду, — признался Кейто, помогая Фиби снять плащ и вешая его на решетку камина.
   Затем Кейто представил Фиби еще нескольким мужчинам, поднявшимся со своих мест с поклонами.
   — Садитесь, леди Гренвилл, — с улыбкой сказал человек аскетического вида, выглядевший старше остальных и одетый, насколько Фиби могла судить об этом, по последней моде.
   — Это лорд Ферфакс, — представил его Кейто. — Поешь хорошенько, Фиби, а потом я определю тебя на ночлег.
   Он принес ей тарелку с жареной свининой и картофелем, кусок пшеничного хлеба и вина в кружке. Ее удивило, с какой простотой он исполняет обязанности обыкновенного слуги. Последующие его действия, когда он оставил ее совершенно одну и пересел на дальнюю скамью, вызвали у нее некоторое беспокойство. Однако никто больше не заговаривал с ней, ее вообще как бы перестали замечать.
   Она принялась за еду, бросая время от времени быстрые взгляды по сторонам и начиная уже привыкать к несмолкаемому гулу голосов, который ее странным образом успокаивал.
   Кейто иногда поглядывал в ее сторону, но в большей степени уделял внимание разговору со своими сподвижниками. Однако не забывал и о еде и, когда принесли суп, щедро плеснул себе в миску.
   Фиби уже расправилась с поросенком, но аппетитный запах супа, распространившийся по залу, так и дразнил ее. Почему же никто, и Кейто в том числе, не обращает на нее внимания, не интересуется, насытилась ли она, не хочет ли горячего? Выразительные взгляды, которые она бросала на мужа, оказались тщетными, он на них не отвечал.
   Поколебавшись немного, она вздернула подбородок и поднялась с места, сразу же поймав удивленные взгляды соседей. Глядя прямо перед собой, она направилась туда, где возвышалась большая супница.
   — В чем дело? — недовольным тоном окликнул ее Кейто.
   — Можно мне тоже супа? — спросила она, задирая подбородок еще выше.
   Теперь, наверно, решительно все, сидевшие в зале, так и ели ее взглядами, что вызвало еще большее недовольство Кейто.
   — Сядь на место! — сурово прикрикнул он.
   — Но я не наелась…
   — Хорошо, тогда садись сюда. — Он подвинулся на скамье и вновь наполнил до краев супом свою полупустую миску. — Тут не хватает посуды, — пояснил он все так же сурово. — Ешь, сколько хочешь, я доем, если оставишь. — Но она не оставила. — Прекрасно. — Кейто встал из-за стола. — Теперь пойдем наверх.
   — Доброй ночи, леди Гренвилл, — напутствовал ее Кромвель. — Надеюсь, вас не очень потревожат. Правда, у нас тут ночи редко бывают спокойными, заранее прощу прощения.
   — Всего хорошего, джентльмены, — сказала Фиби, уже следуя за подгоняющим ее мужем.
   По узкой лесенке в самом конце комнаты они поднялись на второй этаж, и Фиби сразу поняла смысл предупреждения Кромвеля. Перед ней простиралась еще одна огромная комната, расположенная под скатом крыши, вся уставленная походными койками и кожаными сундучками. Сколько мест уже занято, она в темноте не разобрала, но люди здесь были.
   — Они все спят здесь? — спросила она с ужасом. — Все вместе?
   — Я говорил тебе, что удобств тут маловато, — ответил Кейто, поднимая повыше лампу, взятую с собой снизу.
   — Но я не так себе все представляла. Лучше уж я пойду спать в конюшню.
   Кейто не одобрил ее юмора.
   — Сейчас не время шутить. — Он двинулся вдоль ряда коек и остановился в глубине. — Пожалуй, здесь будет удобнее. Впрочем, как и в любом другом месте.
   — Но разве у них нет хозяев? — спросила она. — У этих кроватей?
   Он покачал головой:
   — Люди приходят и уходят, беспрерывно сменяются. Отправляются на дежурство, в дозор. Возвращаются… Или нет.
   — О! — только и могла сказать Фиби.
   — Вот, ложись здесь, у стены. Так у тебя будет только один сосед.
   — Как?! А вы? — спросила она.
   — У меня еще дела. Приду позднее. — Он поставил масляную лампу на кожаный сундук возле койки. — Потуши, когда ляжешь.
   — Но мне надо…
   Он не сдержал проклятия:
   — О черт!
   Однако Фиби не собиралась сдаваться.
   — Даже солдаты не обходятся без этого, — сказала она укоризненно.
   Губы Кейто дрогнули в улыбке.
   — Ты меня убедила. В глубине огорода есть небольшое сооружение. Им, насколько я знаю, никто не пользуется. Возьми лампу и иди. Я тебе покажу…
   Вернувшись, она сняла с себя верхнюю одежду, аккуратно сложила на сундучке, потом легла, накрылась тонким одеялом и погасила лампу. Матрас и подушка, набитые соломой, шуршали при каждом движении. Когда она устроилась и затихла, стали слышны голоса внизу. Сначала сопровождаемые смехом, потом ставшие серьезными. Фиби различала мелодичный и глубокий голос Кейто, грубоватый и низкий — Оливера Кромвеля, высокий — генерала Ферфакса. Кажется, мужчины о чем-то спорили.
   — …Если человеку не хватает смелости сделать решительный шаг… — раздался голос Кромвеля, — я начинаю сомневаться в его преданности.
   — Полагаю, ваши слова ко мне не относятся, — отозвался Кейто спокойно и как-то даже удивленно.
   — Вы поддерживаете решение низложить короля? — вновь зазвучал требовательный голос Кромвеля.
   Фиби, начавшая улавливать суть разговора, затаила дыхание.
   — Это нелегкий вопрос, — ответил после недолгого молчания Кейто. — Если мы принудим его к миру на наших условиях, я не вижу необходимости в дальнейших шагах.
   — Думаете, король выполнит условия соглашения? — фальцетом спросил Ферфакс.
   Последовал гул голосов, собеседники говорили почти одновременно, затем прогремел голос Кейто:
   — Считаю, он должен выполнить. Под нашим наблюдением. Я вступил в эту войну не для того, чтобы Англия сделалась республикой.
   — Тогда, боюсь, эта война переборет и вас, Кейто, — с оттенком горькой иронии произнес Кромвель. — Пора уже перестать уговаривать его величество уделять внимание нуждам своих смиренных подданных. Мы сражаемся за право самим управлять страной. И по моему убеждению, вся власть должна принадлежать народу. И парламенту в его лице.
   — Мне кажется, вы заходите чересчур далеко, Оливер, — возразил Кейто так же спокойно и решительно, как и раньше. — Но об этом мы могли бы поговорить не сейчас, а на последнем этапе. Когда военные действия уже остановятся. И конечно, хладнокровно и сдержанно, не обвиняя друг друга в измене или вероломстве.
   — Вы совершенно правы, Кейто, — сказал Ферфакс. — Неразумно отталкивать друзей раньше времени, Оливер.
   — Я никого не обвиняю в предательстве, — громко заявил Кромвель, — а лишь в отсутствии решительности. Но вообще вполне согласен с вами. Сначала нужно добиться победы.
   Окончание его слов потонуло в одобрительных возгласах и звоне кубков.
   Под эти звуки Фиби уснула.
   Она пробудилась в полной темноте, не сразу сообразив, где находится, и потому сначала испугалась непривычных звуков: бормотания, храпа, скрипа коек. Еще страшнее ей стало, когда она ощутила чью-то руку у себя на талии. Впрочем, она быстро поняла, чья эта рука.
   — Кейто, — прошептала она.
   Вместо ответа он поцеловал ее в затылок, еще теснее прижался к ней, иначе было бы вообще невозможно уместиться на узкой солдатской койке. Одной рукой он гладил ее по голове, другая опустилась к ногам, проникая между ними.
   Она замерла, но, не в силах противиться, подалась к нему, слегка выгнулась, и он почти мгновенно проник в ее лоно, уже горячее и влажное, готовое его принять. Губы его продолжали целовать ее затылок, одна рука ласкала грудь, другую он подложил ей под бедро.
   Фиби зарыла лицо в шуршащую соломенную подушку и кусала ее, с трудом сдерживая стоны наслаждения, рвущиеся из горла. Сознание того, что кругом невидимые в темноте люди, увеличивало остроту чувств. Ей временами чудилось: то, что они с Кейто делают сейчас на узкой солдатской постели, строго возбраняется, и им приходится превозмогать опасность и проявлять чудеса смелости.
   Из-за тесноты, боясь упасть с койки, она не могла пошевелиться, чтобы доставить себе и Кейто еще большее удовлетворение, но постепенно сама неподвижность стала содействовать нарастанию блаженства, которое зрело в глубинах тела и вот-вот готово было взорвать его и раствориться в криках и содроганиях.
   Кейто продолжал яростно прижиматься к ней, ощущая губами солоноватость кожи, вдыхая ставший таким необходимым для него запах ее любви. Ему казалось, что никогда раньше не появлялось у него чувство такого полного обладания женщиной, как сейчас. Это была его Фиби. Юная Фиби в солдатской казарме, среди спящих — а возможно, и не спящих, но прислушивающихся к ним — мужчин. Эта мысль, как ни странно, усиливала возбуждение и порождала одновременно вопрос: как это он — человек, всегда считавший, что умеет держать себя в руках при всех обстоятельствах, и нередко доказывавший это в отношениях с различными людьми, а также на полях сражений, — как мог он так безрассудно поддаться страсти в таком неподходящем месте, рискуя вызвать ненужные пересуды или даже подвергнуть осуждению, если не насмешкам, свою жену и себя самого? Неужели эта неловкая, неуклюжая девушка, к тому же до смерти боящаяся лошадей и заводящая раздражающие его знакомства с неподобающими людьми… неужели она так сильно, так неудержимо влечет его?..
   Взрыв произошел. Но он был вынужденно тихим, почти беззвучным. Кейто лишь слегка отстранился от Фиби, и они долго еще лежали, боясь пошевелиться.
   Только когда стало ясно, что она уснула, он встал и перешел на свободную койку.

Глава 13

   — Ты ничего больше не слышала про Мег? — спросила Фиби у Оливии, когда вернулась домой на следующее утро.
   — Я никуда не выходила, — ответила та. — И в доме тоже ничего не знают. Хотя кто-то, кажется, говорил кому-то, что дела у нее плохи.
   — Что ж, значит, я должна немедленно пойти к ней, — решила Фиби. — Пойдешь со мной?
   — Ох, я занялась одним переводом с латыни и сейчас остановилась на самом интересном месте. Может, я приду позднее и мы там встретимся?
   — Как хочешь. Я думала, ты не прочь прогуляться.
   — Немного погодя, ладно? Не сердись.
   Оливия коротко поцеловала — как клюнула — подругу.
   Поднявшись на цыпочки, чтобы увидеть себя в зеркале и приладить новую шляпку, Фиби не узнала собственных глаз: в них еще словно горел отсвет вчерашней ночи, проведенной на узкой солдатской койке по соседству с десятком, если не больше, посторонних мужчин. И в самых безумных мечтах не могла она вообразить, что такое может случиться с ней. Что Кейто решится на это.
   Улыбнувшись самой себе, она вышла из комнаты, спустилась в холл. Ноги невольно привели ее к дверям кабинета мужа, у нее не было к нему никакого дела, ей просто хотелось его увидеть. Она подняла уже руку, чтобы постучать, но тут до нее донеслись голоса. Никогда в жизни, насколько помнила, она не подслушивала у дверей, но сейчас… будто что-то толкнуло ее к замочной скважине, откуда в полутемный коридор проникал лучик света.
   — Вчера вечером, — сказал Кейто, — мы в штабе обсуждали положение на западе страны. Твои сведения о том, что поэтому поводу говорилось на королевском совете, были бы весьма кстати. Даже если они не слишком точны.
   В ответ она услышала голос:
   — Насколько я знаю, их тревожит то, что западные графства готовы выступить на стороне парламента. Поведение командующего королевским войском наносит там больший ущерб, чем тысячи солдат противника. Сэр Ричард самоуверен, деспотичен и никого не хочет слушать.
   — Да, мы знаем об этом. И что же король собирается предпринять?
   — Полагаю, отзовет сэра Ричарда.
   — И заменит его на…
   — Думаю, на Хоптона, — ответил Брайан после недолгого молчания.
   — Вот как…
   — Мой ответ удовлетворил вас, сэр? — снова помолчав, спросил Брайан. В его голосе была чуть заметная ирония.
   — Ты должен понять наши колебания, — произнес Кейто. — Требуется некоторое время, чтобы переварить все, что ты сообщил.
   — Я наберусь терпения, сэр, и буду жить надеждой, что вскоре вы окончательно убедитесь в моей искренности и сумеете уверить в ней других.
   К ужасу Фиби, дверь подалась, и она еле успела отскочить. В коридор вошел Брайан, взгляд его упал на Фиби, замеревшую в неловкой позе у стены.
   — Так-так… — проговорил он. — Ушки на макушке. Услышали что-нибудь интересное для себя?
   Больше всего Фиби боялась, что сейчас выйдет Кейто, и потому быстро пошла к лестнице, увлекая за собой Брайана. Остановившись там и положив руку на перила, она перевела дух и спросила, не считая нужным отвечать на его насмешливый вопрос:
   — У вас серьезные дела с моим мужем, сэр?
   Брайан ухмыльнулся:
   — Похвальное любопытство. Хотите все узнать о своем супруге? Но понравится ли ему это? Однако нет нужды слушать у двери. Я готов поделиться с вами всем, что вас интересует.
   — Я хочу знать лишь о том, что может угрожать Кейто. Причинить ему вред.
   — О, вы правы, Фиби. От него самого вам никогда этого не узнать. Он из тех, кто полагается только на себя. Ну, может, самую малость на своего помощника Джайлса.
   — Похоже, вы очень хорошо узнали Кейто.
   — А как же иначе, дорогая! С той поры, когда ходил еще в коротких штанишках.
   — Хотела бы я знать его так же хорошо, — вздохнула она.
   Он взглянул на нее серьезно и внимательно:
   — А вдруг вам не понравится то, что узнаете?
   — Не говорите так, Брайан! Быть этого не может. — Ее глаза сверкнули гневом. — Прошу вас никогда такого не говорить!
   — Ну, ну. Счастлив тот человек, кто может внушить подобную веру в себя, — благодушно проговорил Брайан и совсем иным тоном добавил: — Мой собственный опыт общения с лордом Гренвиллом позволяет мне видеть его не в одном только розовом свете.
   Фиби постаралась вдуматься в его слова. Что ж, наверное, ее суждения о Кейто, окрашенные любовью и интимной близостью, не во всем справедливы. Это естественно. Однако если у него и есть недостатки, то, безусловно, настолько незначительные, что их вообще трудно заметить. Ну, быть может, излишнее упрямство, нежелание считаться с доводами других. Она уже испытала это на себе. Но больше ничего плохого.
   Брайан тем временем продолжал:
   — Я ведь пока еще его наследник, Фиби, и мне больно и обидно, что он не до конца доверяет мне. Хотя его можно понять: ведь я принял другую сторону в этом проклятом противостоянии. Но теперь… когда я признал свои заблуждения и решил служить парламенту… Когда снабдил его сторонников кое-какими полезными сведениями… и все равно, Кейто колеблется, доверять мне или нет.
   — Наверное, ему нелегко, — сказала Фиби. — Но уверена, вскоре все разрешится ко всеобщему благополучию. Он поймет, что вы искренни с ним — так же, как сейчас со мной.
   — Будем надеяться. Ох, чуть не забыл! — Брайан вынул из кармана небольшую книжку. — Вчера я был в одном городке и там в книжной лавке наткнулся на томик стихов. По-моему, вам понравится.
   — Стихи Томаса Кэрью! — воскликнула Фиби. — Я их очень люблю. Особенно элегию, посвященную Джону Донну.
   — А ничего, что она немного фривольная? — спросил Брайан. — Не для невинных душ.
   — У меня достаточно широкие взгляды, сэр, — с достоинством произнесла Фиби. — И поверьте, я могу отличить подделку от истинной поэзии.
   — О, простите. Вовсе не хотел обидеть вас. К тому же вы и сами не чужды поэзии и, кто знает, возможно, тоже допускаете фривольности.
   — Не знаю, не насмехаетесь ли вы надо мной, — она поклонилась, — но я все равно благодарю вас за книгу.
   Он поймал ее руку и поднес к губам.
   — Простите еще раз. Я осмелился немного поддразнить вас, но вы так прелестны в своем возмущении.