Фэйзер Джейн. Венера

   — Конвэй, подобный тон недопустим, — спокойно прервал его лорд Кинкейд. — Полли сама изъявила желание помочь нам и будет делать это так, как сочтет нужным. И уж, само собой, она не обязана совершать что-либо такое, что было бы ей не по душе. Надеюсь, это ясно всем.
   В комнате стало тихо.
   — Я прекрасно поняла, что требуется, джентльмены, — нарушила неловкое молчание Полли. — И сделаю все, что смогу. — Девушка озорно улыбнулась, чем сразу же разрядила напряженную обстановку. И только она одна знала, каких усилий стоила ей ее показная веселость. Полли встала и поправила складки платья.
   — Кажется, уже пора?
   — Да, — ответил Николас. — Но прежде я хочу поговорить с тобой наедине… Надеюсь, вы извините нас, господа.
   Это было требование, высказанное в форме вежливой просьбы. Гости встали. Ричард задержался на минуту в дверях.
   — Ты сможешь запросто сыграть эту роль, Полли. Ведь ты актриса редкого дарования, — сказал он. Когда все наконец ушли, Полли улыбнулась:
   — Как это не похоже на Ричарда — баловать меня комплиментами!
   — Он сказал правду, — проговорил Ник и взял ее за плечи. — Слушай меня внимательно. Твое актерское дарование не вызывает сомнений. В твоих способностях слушать и запоминать я тоже вполне уверен. И все же неизвестно еще, сможешь ли ты провести такую хитрую бестию, как герцог Букингемский. Ты должна помнить, что он и его друзья люди неглупые и, кроме того, пользуются при дворе значительным влиянием. — Голос Ника звучал ровно, однако Полли знала, что стоит за этим видимым спокойствием.
   — Да, я буду помнить об этом.
   — И не забудь вот еще что. Если ты почувствуешь вдруг, что кто-то из этой публики смотрит на тебя с подозрением, немедленно уезжай. Поняла меня, Полли?
   — А если я решу, что лучше остаться, несмотря ни на что?
   — Думаю, не стоит зря рисковать.
   Полли покачала головой.
   — И все же, Николас, это мне решать, как действовать в конкретной обстановке. Вы предложили мне принять участие в вашем деле, и я добровольно, без нажима с чьей бы то ни было стороны, дала согласие. И определять, как именно следует мне играть свою роль, буду лишь я одна.
   — Тогда я отказываюсь от нашего плана!
   — Поздно, Ник, — спокойно ответила Полли и, обратив к нему взор, пообещала: — Я буду осторожна, любовь моя!
   Николас посмотрел на нее долгим, внимательным взглядом и, наконец, сдался. Полли была теперь главным участником игры, и казалось только справедливым, что она хочет установить свои собственные правила.
   — Я буду ждать тебя, — сказал на прощание Кинкейд. — Ты поедешь с Джоном Кучером, и он же привезет тебя обратно.
 
   Особняк герцога Букингемского на Стренд-стрит сиял многочисленными огнями. Лакей открыл дверцу кареты, и Полли вышла у ярко освещенного парадного подъезда. Поправив складки тяжелых парчовых юбок и длинный шлейф из белого шелка, она вошла в просторный холл, где с куполообразного потолка свисала огромная люстра, а стены и дверные проемы украшала золоченая лепнина. Здесь же находилась и ведущая наверх широкая парадная лестница с резными перилами.
   «Какая роскошь!» — подумала Полли. Своим великолепием этот особняк превосходил даже королевский дворец.
   Откуда-то сверху доносились мелодичные звуки лютни, смех и веселые голоса. Полли последовала за ливрейным лакеем на второй этаж и, пройдя через большие дубовые двери, оказалась в изысканно меблированном салоне, в одном конце которого играли музыканты. Четверо джентльменов переговаривались негромко, стоя у низкого ломберного стола, а дамы, густо накрашенные и напудренные, обмахиваясь веерами, прогуливались по залу.
   Полли сразу же заметила среди них леди Кастлмейн. Узнала она и остальных дам, которых видела в королевском дворце Уайтхолла.
   — Госпожа Полли Уайт! — громко объявил дворецкий, и четверо мужчин разом обернулись.
   Герцог Букингемский был в светло-зеленом атласном камзоле, богато украшенном кружевами, и напудренном парике с буклями до плеч. На тонких губах его играла самодовольная улыбка.
   — Госпожа Уайт, я уж начал было впадать в отчаяние, — сказал он, делая изящный поклон.
   — Неужели я опоздала, милорд? — спросила Полли, сопроводив свои слова ответным реверансом. — Мне очень жаль, однако в записке не было указано время.
   — Ах, это моя ошибка! — пробормотал герцог, целуя ей руку. — Торопясь послать приглашение, я, вероятно, забыл проставить час! — Он прищурился. — Я так огорчен, мадам: мой скромный подарок был отвергнут вами! Вероятно, он не пришелся вам по вкусу.
   — О, ваша светлость, вовсе нет! Это чудная, изысканная вещица, но, увы, слишком дорогая, чтобы я могла принять ее.
   Герцог улыбнулся:
   — Но это всего лишь пустяк, мадам. Безделушка, так сказать. Я думал, она обрадует вас.
   — Я не привыкла принимать в подарок «безделушки», как вы изволили выразиться, от людей, с которыми едва знакома, — промолвила Полли и любезно улыбнулась.
   Герцог Букингемский обиженно поджал губы.
   — Тогда я спрячу брошь до тех времен, когда мы узнаем друг друга получше, госпожа Уайт.
   — Отличное решение, сэр, — произнесла одобрительно Полли, чувствуя, как у нее от напряжения слегка закружилась голова. И затем посмотрела вокруг себя, как бы напоминая герцогу, что в зале присутствуют и другие гости, которых он как хозяин обязан развлекать.
   — Я рад, что вы почтили своим присутствием мою скромную вечеринку. Надеюсь, вы познакомитесь поближе с моими гостями. — Он прищурился, наблюдая за ней, и осторожно добавил: — Хотя и не со всеми.
   Полли только теперь поняла, что занимало внимание джентльменов, стоявших у ломберного стола: на нем лежала обнаженная девушка.
   — Разве ей не холодно? — спросила опрометчиво юная актриса.
   — Несколько гиней прекрасно согреют ее потом, моя дорогая.
   «Презренные шлюшки из Ковент-Гардена», — вспомнила с грустью Полли. Если бы лорд Кинкейд не встретился ей на пути, она, вероятно, могла бы сейчас быть на месте этой несчастной. Возлюбленная Ника, содрогаясь в душе, постаралась отогнать от себя непрошеные мысли.
   — Я вижу, здесь милорд Эрлингтон, — заметила Полли, как если бы обнаженная девушка уже перестала ее занимать. — И он беседует с леди Кастлмейн. Мне бы хотелось поговорить с ним, сэр. Он был так добр, что прислал мне записку с поздравлениями после спектакля. Я должна поблагодарить его за это.
   Герцог поклонился и проводил ее в другой конец салона.
   В продолжение целого вечера Джордж Виллерс почти не отходил от Полли, и ей стало казаться, что вроде бы подтверждалось и обращенными к ней любопытными взорами гостей, будто прием устроен исключительно в ее честь.
   — Джордж, не желаете сыграть в карты? — предложил Джон Мейтленд, он же граф Лодердейл, один из членов «Кабального» совета.
   — Да, Джордж, — вступил в разговор Эрлингтон, — вам всегда чертовски везет в игре. В прошлый раз вы выставили меня на тысячу гиней!
   Герцог Букингемский засмеялся и, открыв табакерку, взял щепотку табака.
   — Что ж, если вы снова хотите испытать судьбу, пойдемте за карточный стол, — сказал он и повернулся к Полли: — Мне хотелось бы, чтобы вы были рядом, дорогая: такая красота не может не принести удачу!
   Они прошли в другую комнату. Герцог приказал поставить еще одно кресло около овального стола из красного дерева.
   — Что вы думаете о намерении короля жениться на Люси Уолтер, Джордж? — спросил Эрлингтон.
   Полли насторожилась. Она знала, что Люси была матерью шестнадцатилетнего герцога Монмаута, незаконнорожденного отпрыска его королевского величества. Герцог пожал плечами и дал знак мальчику, стоявшему по другую сторону от кресла с внушительным кожаным кошельком в руке. Тот вынул сто гиней и положил их на карточный стол.
   — Ваша очередь, Генри.
   Эрлингтон открыл карты. Герцог с коротким смешком показал свои.
   — Двадцать против девятнадцати… Нет, я не думаю, чтобы король решился на подобный шаг. Ведь ему придется представить соответствующие документы, свидетелей… Доказательства, в конце концов… Если бы они были у него, он давно бы уже сделал это.
   — Раздобыть бумаги и все прочее не столь уж и хитрая задача, — заявил Лодердейл, потягивая красное вино и хмуро глядя в свои карты.
   Полли сидела не двигаясь. Ей приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы внезапное напряжение ее не было замечено сидевшими за карточным столом.
   — Видите ли, никогда нельзя быть уверенным, что подкупленных вами свидетелей не перекупит кто-нибудь еще, — лениво заметил герцог Букингемский и махнул изящной рукой, унизанной перстнями. Что же касается документов, то они всегда могут быть подвергнуты самой тщательной проверке.
   — Значит, вы не поддерживаете его величество? — не унимался Эрлингтон.
   Джордж Виллерс пожал плечами:
   — Я не стал бы возражать, если бы на троне оказался герцог Йоркский. Монмаут еще слишком молод, к тому же азартен, а порой и просто глуп.
   — Тщеславен и амбициозен, хотите вы сказать, — усмехнулся Лодердейл. — Да, признаюсь, такая кандидатура не очень-то нам подходит!
   Герцог улыбнулся:
   — Не понимаю, что вы имеете в виду, Джон? Почему меня должно волновать, кто придет на смену его величеству?
   Он засмеялся, и разговор принял иное направление.
   Полли вынула кружевной платок и украдкой вытерла вспотевшие ладони. Миссия ее была выполнена. Она услышала разговор, важный для Ника и его друзей. Теперь можно было и уходить, но так, чтобы не вызвать ни у кого недоумения и тем более подозрения.
   — Милорд, — выбрала она подходящий момент, — прошу вас простить меня, но я немного устала. Надеюсь, я принесла вам желанную удачу.
   Она улыбнулась.
   Герцог с удивлением посмотрел на нее:
   — Вы хотите покинуть нас? Но почему, дорогая, еще так рано!
   — Вы забыли, сэр, что я работаю, и поэтому мне приходится вставать довольно рано.
   Полли поклонилась сидящим за столом.
   — Желаю спокойной ночи, господа, — сказала она и направилась к выходу.
   Герцог последовал за ней.
   — Не будьте столь жестоки, не убегайте так скоро, мадам! — пытался удержать ее Джордж Виллерс.
   — Убегать? Но от чего, герцог? Я и не думала. Я была счастлива провести вечер в вашем обществе, однако сейчас должна все же ехать домой, чтобы не навлечь на себя гнев господина Киллигрэ на завтрашней репетиции… Ведь вы не захотите, чтобы публика была разочарована?
   — Право, не знаю, что и сказать! Вы так огорчили меня, дорогая! — произнес мягко Джордж Виллерс.
   — Мне очень жаль, однако я и не подозревала, что должна совершать насилие над собой.
   Они встретились взглядами, и Полли заметила удивление на обычно бесстрастном лице герцога. Джордж Виллерс предполагал, что ей известны правила игры, однако теперь засомневался в этом.
   Он поклонился.
   — Я в отчаянии, что вы покидаете нас, мадам! И, тем не менее, вынужден вам уступить, поскольку не имею права задерживать вас. Не скрою, я очень хотел бы иметь такие права.
   — Их надо заслужить, сэр, — заметила Полли.
   Герцог снова поклонился.
   — Я постараюсь, — заверил он ее и обратился к лакею: — Прикажи закладывать экипаж!
   — Не беспокойтесь, сэр, мой кучер ждет меня.
   — Тогда позвольте мне проводить вас.
   Виллерс помог Полли сесть в изящную карету лорда Кинкейда и, попрощавшись с юной актрисой, стоял еще какое-то время у парадного подъезда, глядя вслед отъезжающему экипажу.
   Эта леди знает себе цену, подумал он. Но это не тревожило вельможу: его светлость герцог Букингемский с уважением относился к таким женщинам и был к тому же уверен, что все равно добьется ее расположения. В общем, все весьма романтично, и никаких причин для волнений…
   Улыбнувшись, он отправился к своим гостям.
   — От того, что ты будешь стоять вот так, глядя в окно, она не вернется быстрее, Ник, — молвил Де Винтер.
   — Да-да, — проговорил рассеянно Николас и, подойдя к буфету, налил себе бокал красного вина.
   — Ничего плохого с ней не случится, — убеждал друга Ричард. — Это всего лишь вечеринка. Герцог не сможет принудить ее к чему-то в такой обстановке. Если она увидит, что что-то идет не так, то в любой момент сможет покинуть его дом.
   — Боюсь, она выдаст себя, Ричард, — признался Николас и в волнении прошелся по комнате. — Слышишь, кажется, едет карета!
   Ричард подошел к окну и, открыв его, стал всматриваться в ночную тьму.
   — У тебя отличный слух, друг мой! — произнес он. — Действительно, из-за угла выкатил экипаж!
   Выйдя из кареты, Полли сказала кучеру:
   — Спасибо, Джон. Надеюсь, ожидание было не слишком утомительно для тебя. — Она взглянула вверх на освещенное окно. — О, вы еще не спите, милорд? — В голосе ее звучала легкая ирония. — Я была уверена, что вы по крайней мере, час как в постели… Ах, лорд Де Винтер тоже здесь!
   — Поднимайся! — скомандовал Николас, удивляясь, как она может шутить в такой неподходящий момент.
   Войдя в гостиную, Полли буквально упала на руки Ника. Ее трясло словно в лихорадке. Николас прижал ее к себе, чувствуя, как она хрупка под своим замысловатым нарядом.
   — Что случилось, дорогая? Он обидел тебя? — спросил встревожено Николас.
   — Нет… нет… Ничего страшного, — ответила Полли, собравшись с силами. — Все хорошо, я думаю. Просто я не знала, как это будет трудно, Ник. В тысячу раз труднее, чем на сцене!
   — И это все? Тебя вывело из равновесия только то, что пришлось играть трудную роль?
   — Если бы это было всего-навсего исполнение роли, я бы не чувствовала себя сейчас такой разбитой, — проговорила девушка дрожащим голосом и приняла от Де Винтера бокал вина. — Спасибо, Ричард! Ты не учитываешь, Ник, что я должна была еще и придумывать слова этой роли.
   Кинкейд и Де Винтер переглянулись. Они даже не предполагали, что Полли придется столь тяжко.
   — Однако ты справилась со всем? — осведомился Ричард.
   Полли кивнула и отпила большой глоток вина.
   — Надеюсь, мне удалось кое-что… Я слышала разговор о герцоге Монмауте… — И Полли, нервно прохаживаясь по комнате, рассказала им все, что смогла узнать, и снова наполнила бокал. Николас нахмурился, увидев, с какой торопливостью выпила она вино, но ничего не сказал.
   — И на чем вы с ним расстались? — продолжал расспрашивать девушку Ричард.
   — Он решил посчитать, сколько я стою, — грубовато ответила Полли и снова потянулась к графину с вином.
   — Нет, детка, с тебя уже хватит, — остановил ее Николас.
   — Какое вы имеете право указывать мне, что делать, а что — нет? — возмутилась Полли. — Я ни капли не выпила за весь вечер, так как боялась потерять бдительность и допустить в результате какую-нибудь оплошность. Неужели же и теперь мне нельзя немного расслабиться?
   — Почему нельзя? — произнес Николас. — Просто ты пьешь слишком быстро…
   Ричард встал и надел плащ.
   — Ну, мне пора, — сказал он. — Прими мои поздравления, Полли. Я ничуть не сомневался в тебе. — Наклонившись, он поцеловал ее в лоб. — И слушайся Ника: у него богатый опыт по части спиртного.
   — Да, — согласился Николас. — В юности я был изрядным гулякой.
   Проводив Де Винтера, он вернулся в гостиную.
   — Простите мне мою резкость, — молвила Полли. — Я не хотела вас обидеть.
   — Не извиняйся, — сказал Николас. — Пойдем-ка лучше в спальню. И позволь мне успокоить тебя более приятным способом, чем принятие спиртного.
 
   -Что, черт возьми, происходит?! — воскликнул Николас, стоя посреди гостиной вечером следующего дня.
   — Это от его светлости герцога Букингемского, — ответила Полли.
   Вернувшись из театра, она увидела, что гостиная напоминает оранжерею. В каждом углу стояли букеты экзотических цветов, а Сью и миссис Бенсон были расстроены тем, что для них не хватало ваз.
   — Где он все это раздобыл? — Полли беспомощно развела руками. — Здесь хватит цветов на целое Вестминстерское аббатство!
   — Оранжереи герцога Букингемского славятся на всю Англию, — объяснил Николас. — Здесь есть записка?
   — Да. — Полли взяла конверт и протянула Нику. — Он хочет, чтобы я, когда поеду на прием во дворец, украсила орхидеями платье в знак того, что его подарок принят.
   — И ты сделаешь это?
   Она покачала головой:
   — Нет. Вместо этого я возьму цветок фризии и вколю его в кружево на рукаве. Это и будет моим ответом.
   — Ну и проказница же ты, Полли, — засмеялся Николас. — Мне начинает казаться, что эта игра со всемогущим герцогом доставляет тебе удовольствие!
   — В какой-то степени да, — призналась она. — Сегодня вечером я буду изображать на приеме кокетливую ветреницу.
   — В таком случае мне лучше оставаться дома. Пусть герцог решит, что меня мало волнует, чем ты там занимаешься. Впрочем, если хочешь, я тоже отправлюсь с тобой во дворец.
   Полли, молча наполняя вазу с тюльпанами свежей водой, думала о том, что Николас втянул ее в опасное дело, а теперь оставляет одну. А вдруг он замыслил использовать ее в качестве шпиона в первый же день их встречи? Если это действительно так, то в его предательстве по отношению к ней нет ничего удивительного. Просто деловые отношения одержали верх над любовными.
   — Нет-нет, конечно, вы можете остаться дома, — заторопилась она с ответом. — Я подумала было, что и вы будете там, но теперь поняла, вам не стоит этого делать.
   Она словно со стороны слышала свой голос, холодный и ровный, негромко звучавший в маленькой гостиной, где экзотические ароматы оранжерейных цветов смешивались в один тяжелый, удушливый запах. Странно, вместо весенней свежести в комнате царил дух некоего разрушения.
   Николас нахмурился. Он ощутил в голосе Полли внутреннее напряжение, которое она пыталась всячески скрыть.
   — Что случилось, дорогая? — спросил он, подходя к Полли. — Тебе страшно?
   — Вовсе нет, — ответила девушка. — Да и чего мне страшиться? Я ведь еду во дворец, где мне отведена роль ветреной кокетки. — Она улыбнулась. — Надеюсь застать вас здесь, когда я вернусь. Или, может, у вашей светлости иные планы?
   — Я пригласил к себе друзей поужинать и поиграть в карты, но после этого я приеду сюда, на Друри-лейн.
   — Не надо, — пожала плечами Полли. — Когда друзья разойдутся, будет уже поздно…
   — Полли, я чувствую, что тебе стало вдруг не по себе. Когда я приехал, ты была в добром расположении духа, а сейчас словно что-то гложет тебя.
   — Глупости, у меня все в порядке, — возразила Полли и позвонила в колокольчик. — Миссис Бенсон подаст сию минуту обед. Она специально для вас приготовила жаркое из говядины.
   Во время трапезы Полли весело болтала, словно ничего не произошло, и Николас забыл о своей тревоге, решив, что во внезапной перемене ее настроения нет ничего необычного.
 
   Герцог Букингемский ждал с нетерпением, когда же, наконец прибудет госпожа Уайт. Однако появление ее в Большой Галерее Уайтхолла вызвало у него лишь досаду и разочарование. Орхидей, которые он так самонадеянно предполагал увидеть в качестве украшения на ее платье, к его огорчению, не было. Пройдя сквозь толпу придворных, он медленно подошел к ней и поклонился.
   — Госпожа Уайт, мы бесконечно счастливы, что вы удостоили нас своим присутствием! — В голосе Виллерса звучала ирония, а поклон его был слишком глубоким, чтобы считаться почтительным.
   Полли вспомнила, что Николас говорил о комплиментах и прочих знаках внимания, которые могут восприниматься как оскорбление. Она улыбнулась и сделала реверанс точно с такой же подчеркнутой вежливостью.
   — Милорд, вы слишком добры ко мне! — сказала она, взмахнув веером и с сильным треском сложив его.
   Сощурившись, герцог внимательно наблюдал за ней. Люди обычно боялись ссориться с ним и, уж конечно, не делали ответных жестов, когда он выражал недовольство.
   Но тут Полли улыбнулась такой очаровательной и открытой улыбкой, что сердце сановной особы вновь дрогнуло.
   — Ваша светлость, я хотела бы поблагодарить вас за столь щедрый подарок! — Она приподняла руку, где к кружеву была прикреплена веточка фризии.
   — Это честь для меня, мадам! — произнес герцог, поднося руку Полли к губам и вдыхая тонкий аромат цветка. — Однако я надеялся…
   — Но, сэр, — перебила его Полли, — не могли же вы ожидать, что я украшу орхидеями это платье! Они просто не идут к нему!
   Герцогу ничего не оставалось, как признать, что орхидеи действительно не подходили к алому атласу.
   Конечно, она могла бы надеть другой наряд, подумал внезапно герцог, начиная подозревать, что леди затеяла с ним некую чертовски хитрую игру.
   — Вы одна? Лорд Кинкейд не сопровождает вас сегодня? — поинтересовался Джордж Виллерс, не сводя с нее взора.
   — Как видите, ваша светлость, — беззаботно ответила Полли. — У него сегодня какие-то важные дела.
   — Не представляю себе, чтобы можно было иметь иные обязанности, кроме счастья угождать вам во всем, мадам!
   Полли улыбнулась.
   — Не хотите ли послушать музыку? — спросил герцог. — Королевские музыканты — настоящие виртуозы!
   Он предложил ей руку, и они прошли в музыкальный салон, где находились уже друзья его светлости, сам король и леди Кастлмейн.
   Его величество поприветствовал Полли с особой сердечностью, зато любовница его, окинув госпожу Уайт холодным взглядом, едва кивнула ей и тотчас обратилась к герцогу.
   «Чем могла я обидеть ее?» — недоумевала Полли, делая вид, что увлеченно слушает музыку.
   В этот самый момент в салон вошел лорд Кларендон и, приблизившись к повелителю, отвесил поклон.
   — Что случилось? — проговорил раздраженно король. — Я надеялся, что хотя бы сегодня вечером мы сможем, наконец отдохнуть от государственных дел. Но, судя по выражению вашего лица, опять что-то стряслось!
   Присутствующие засмеялись.
   — По-видимому, так оно и есть, сэр, — лениво заметил герцог Букингемский, обращаясь к королю. — В самый раз просить музыкантов исполнить похоронный марш: это будет вполне соответствовать физиономии канцлера.
   Злая шутка вызвала новый взрыв смеха.
   Кларендон снова поклонился.
   — Прошу вас, ваше величество, уделить мне минуту внимания. Я должен сообщить вам нечто важное.
   — Я не хочу портить себе настроение, выслушивая ваши наверняка пессимистические заявления, канцлер. — Король постукивал пальцами по подлокотнику кресла. — Ведь мы собрались здесь, чтобы наслаждаться музыкой и приятной беседой.
   Кларендону не оставалось ничего иного, как только смиренно признать свое позорное поражение.
   Когда он ушел, герцог Букингемский произнес с презрительной ухмылкой на тонких губах:
   — Не понимаю, почему ваше величество терпит подле себя подобного олуха? Единственно возможное объяснение этому — присущее вам бесконечное великодушие.
   Король вздохнул:
   — Я знаю все, Джордж. Но как я отстраню Кларендона от должности? Ведь парламент на его стороне.
   — И все же он состоит на службе у вас, сэр, а не у парламента, — мягко напомнил герцог.
   — Хватит об этом, — пожал плечами король и кивнул в сторону музыкантов. — Прикажите играть мазурку. Я хочу, чтобы все танцевали.
   Весь вечер Полли провела в компании короля и его приближенных. Герцог Букингемский танцевал с ней, потчевал, развлекал. Она же чувствовала, что идет по лезвию ножа, боясь все время оступиться и сделать неверный шаг.
   В конце вечера, когда она отказалась от предложения герцога проводить ее домой, Виллерс иронично заметил:
   — Вы, как мне кажется, пытаетесь заставить меня танцевать под какую-то слишком замысловатую мелодию, дорогая моя. А я постараюсь выучить эти предлагаемые вами сложные па.
   — Вы говорите загадками, сэр, — заметила Полли, садясь в карету. — Благодарю вас за столь приятно проведенный вечер!
   Когда экипаж отъехал, девушка в изнеможении откинулась на мягкую спинку сиденья. «Может быть, лучше уступить ухаживаниям герцога и покорно принять ту роль, что отводит он мне?» — подумала она и тут же содрогнулась от отвращения.
   Полли закрыла глаза. Хорошо бы оказаться сейчас в постели, вместо того чтобы ехать сквозь этот тихий качающийся мрак, подниматься затем по лестнице и раздеваться…
   — Госпожа Уайт! — послышался вдруг голос кучера, выведший ее из сонного забытья. Полли вздрогнула и, путаясь в тяжелых парчовых юбках и длинном шлейфе, кое-как выбралась из кареты.
   С трудом преодолев лестницу, она устало толкнула дверь в гостиную и, к своему немалому удивлению, застала там Ника, мирно дремавшего в кресле у камина. Значит, ей не удастся побыть одной, чтобы успокоить уставшее тело и измученную душу и набраться сил, необходимых для следующего дня.
   Николас проснулся, встал и, потянувшись, пошел ей навстречу.
   — Наконец-то, дорогая моя! Что-то ты сегодня поздно…
   — Я думала, вы не приедете, останетесь у себя дома, — сказала Полли и, отстранив его, направилась в спальню.
   — Признаюсь, я надеялся на более радушный прием, — пробормотал Николас, идя вслед за ней.
   — Простите, но я безумно устала, — произнесла она, вынимая заколки из прически. — Если я тотчас не лягу в постель, то засну прямо так, стоя.
   — Позволь, я помогу тебе раздеться. Николас подошел к ней сзади, обнял и поцеловал. Полли оттолкнула его руки резким нетерпеливым жестом, поразившим их обоих.