Фэйзер Джейн. Венера

   Он огляделся. Здесь его легко могли найти. Надо было бежать.
   — Ой, держите меня! — послышался вдруг знакомый голосок.
   Николас посмотрел вверх и увидел стоявшую на подоконнике Полли. Он вытянул руки, и девушка с отчаянным воплем бросилась вниз. Лорд подхватил ее, но, не удержав равновесия, упал, увлекая за собой и свою ношу. И как следствие этого несколько бесценных минут было потрачено им на то, чтобы освободиться из оборок ее широкого платья.
   — Быстрее, — скомандовала Полли. — Джош уже на лестнице!
   Схватив Николаса за руку, она потащила его в кромешную тьму, подальше от освещенного окна.
   — За мной, скорее!
   Николас хотел, было возразить ей, но передумал. Что ж, видать, ему предстояло этой туманной холодной ночью бежать по улицам Лондона в компании с девчонкой из грязной таверны!
   Достойное и вполне заслуженное завершение сегодняшнего дня!

Глава 2

   Николас, не имея ни малейшего представления о том, куда они направляются, послушно следовал за девушкой, бежавшей со скоростью, на какую только была способна.
   Мало-помалу шаги преследователей затихли вдали. Свернув еще в один переулок, беглецы, часто и тяжело дыша, наконец, остановились.
   — Теперь уж точно им не найти нас, — сказала Полли прерывистым голосом и поежилась от ледяного ветра, насквозь продувавшего ее легкое платье.
   — Боже мой! — ужаснулся вдруг ее спутник. — Ты, должно быть, просто сумасшедшая! Выходить зимой на улицу в таком виде!
   — Но если бы я начала одеваться, то не смогла бы удрать! — ответила девушка. — Не спрыгни я вовремя, так они без труда схватили бы вас! Ведь из сада всего лишь один выход, и найти его не так-то просто.
   Полли переступала с ноги на ногу. Было холодно, грязь на мостовой замерзла, и босые ноги девушки совсем окоченели.
   — И что ты собираешься делать теперь? — спросил Николас, снимая камзол. — Вот, возьми, согрейся.
   — Как «что делать»? Пойду с вами! — проговорила весело Полли.
   Мысль эта, по правде говоря, пришла к ней неожиданно. Вот она, та самая возможность, о которой Полли так долго мечтала! Конечно, ей придется пойти на кое-какие жертвы. Ну а уж он-то наверняка будет рад получить то, что предложит ему Полли в обмен на покровительство.
   Мужчины всегда были неравнодушны к ее красоте, и Полли воспринимала это как должное, хотя порой чрезмерное внимание и тяготило ее. И вот теперь из этого обстоятельства можно будет извлечь определенную выгоду.
   Завернувшись в камзол, она провела рукой по мягкой ткани.
   — Я никогда еще не носила бархат…
   — Что ты имела в виду, говоря, что пойдешь со мной? — нетерпеливо произнес Николас.
   — Ну… Не могу же я вернуться назад, не так ли? Джош сразу же убьет меня, если только, конечно, Пруэ не сделает этого раньше. — Девушка потерла озябшие руки. — И, кроме того, я спасла вам жизнь, и теперь вы мой… мой… — Полли запнулась, подыскивая подходящее слово, и, наконец, выпалила: — Мой защитник… Или — как это там? — покровитель. Ведь у актрис всегда бывают покровители, правда? Вот вы и станете одновременно и моим покровителем, и защитником. Другие-то джентльмены делают так.
   — Скажите, пожалуйста! — воскликнул ошеломленный Николас, глядя на пританцовывавшую от холода фигурку девушки, закутанную в бархат. — Позволь тебе напомнить, по чьей вине я попал в эту передрягу!
   — Ах да! — Полли закусила губы. — Все так. Но что же мне делать? Не быть мне актрисой, если у меня не найдется покровителя. Я так устала ждать, а тут как раз вы. Это большая удача!..
   Резкий порыв студеного ветра прервал смущенный лепет девушки. Николас озадаченно посмотрел на нее. Что же делать? Она замерзнет, если он оставит ее здесь. Надо что-то придумать.
   — Где мы? — Он вглядывался в кромешную тьму, тщетно пытаясь хоть что-нибудь увидеть.
   — Неподалеку от церкви Благодарения, — ответила Полли. — А в той вон стороне — Корнхилл.
   Она вытянула руку, указывая направление.
   — Надо поискать карету, если, конечно, повезет, — сказал Николас и посмотрел на голые ступни девушки. — Ты можешь идти?
   Полли пожала плечами.
   — А разве у меня есть выбор? — заметила она и побежала вверх по улице. Полураздетая, в
   мужском камзоле, с развевающимися по ветру золотистыми, словно мед, волосами, она являла собой престранное зрелище.
   Вероятно, найти карету будет нелегко: не каждый извозчик захочет иметь с ними дело.
   «Черт, она выглядит так, словно сбежала из сумасшедшего дома!» — мрачно подумал Николас, ускоряя шаг.
   Редкие прохожие с удивлением провожали взглядом занятную пару. Николас на всякий случай держал руку на эфесе шпаги. Что скажет он стражам порядка, если вдруг встретит их по дороге? Как объяснит им, что с ним приключилось?
   Дойдя до Корнхилла, Полли остановилась и, закрыв лицо руками, устало вздохнула. От ее былой беспечности и бойкости не осталось и следа.
   Николас огляделся по сторонам. Вокруг — никого. Даже привычная фигура мальчишки-факельщика с маленьким фонарем в руках не маячила, как обычно, в ночном тумане.
   — Черт побери! — раздраженно произнес лорд. — Ты могла бы хоть надеть туфли!
   Полли пробормотала что-то неразборчивое в ответ. И тут в темноте послышался стук колес.
   Николас шагнул навстречу экипажу, надеясь, что это муниципальная карета и, следовательно, ему не придется уламывать частного извозчика, который с обоснованным подозрением отнесется к такому, как он, ночному прохожему и его полураздетой спутнице.
   — Чего изволите, сэр? — глухо спросил кучер, качнувшись на высоком сиденье. — Прескверная погода для прогулок, согласны?
   Он поднес ко рту бутыль, сделал несколько больших глотков и громко икнул.
   — Надеюсь, ты не откажешь мне в услуге, милейший, — произнес Николас и открыл дверцу экипажа. Обернувшись, он хотел было позвать Полли, но та уже стояла рядом. И лорд, не теряя зря времени, втолкнул девушку внутрь кареты. — Даю тебе гинею, любезный, если доставишь нас на Черинг-кросс.
   — Не-е-т! — заартачился возница, не соблазнившись на щедрые посулы. — Это мне не по пути, я еду совсем в другую сторону!
   — Хочешь ты или нет, но мы поедем туда, куда я сказал! — твердо заявил Николас и, прыгнув, взобрался на облучок. Слова его произвели должное действие, и кучер, чертыхаясь, развернул лошадей.
   Полли сидела в кромешной тьме. Запахи лука, немытых тел, пива и старой кожи смешались в один смердящий букет. Экипаж, управляемый подвыпившим возницей, швыряло из стороны в сторону. На одном из поворотов карета резко накренилась, и Полли, не удержавшись скатилась со скамьи на пол.
   Снаружи послышался глухой удар и вслед за тем — грубая брань.
   Поднявшись, Полли отодвинула тяжелую занавеску, закрывавшую незастекленное отверстие, служившее окном.
   — Сэр, — дрожащим голосом проговорила она, вглядываясь в темноту, — что случилось? Надеюсь, все в порядке?
   — Это зависит от того, что подразумевать под этим словом, — иронически заметил Николас. — Скажу лишь, что наш друг в конце концов поддался на уговоры и передал мне поводья.
   Голос его звучал ровно и, успокоившись, Полли снова уселась на скамью.
   «Однако как же ему удалось уговорить возницу?» — недоумевала девушка. Усталость и испытываемое ею нервное напряжение были так велики, что Полли вдруг заплакала. Она была одна, а потому и не пыталась скрыть слез, безудержно струившихся по щекам.
   Николас, сидя на облучке рядом с недвижной фигурой строптивого кучера, решительно повернул лошадей на Стренд-стрит. Потребовался всего лишь один удар, чтобы привести упрямца в бессознательное состояние. Но как только карета прибудет к месту назначения — к дому лорда Кинкейда, где он, Николас, сможет вновь почувствовать себя комфортно и в безопасности, этот несговорчивый тип будет щедро вознагражден.
   У большого особняка на тихой улице Черинг-кросс лорд Кинкейд остановил лошадей. В окнах не было света. Горел лишь фонарь над парадной дверью. Должно быть, Маргарет, невестка Николаса, уже спала. Оно и к лучшему: ему не хотелось, чтобы кто-то увидел сейчас его необычную спутницу.
   Спрыгнув на землю, лорд открыл дверцу кареты и заглянул внутрь.
   — Ты все еще здесь?
   — А где же мне быть? — сквозь слезы ответила Полли. — Куда мы приехали?
   — К моему дому, — сказал Николас. — Ну, давай выходи!
   Она сошла на землю и, забыв на мгновение о боли в ногах, удивленно огляделась по сторонам. Это был Лондон, которого она не знала: ей ведь были знакомы лишь бедные домишки на узких кривых улочках, а здесь перед ней — шикарный особняк из кирпича и белого камня. Полли никогда не видела столько окон в одном здании. Незнакомец, должно быть, человек весьма богатый и влиятельный! Наконец-то ей улыбнулась долгожданная удача! Только бы не упустить такую чудесную возможность! Нужно сделать все, чтобы этот могущественный господин помог ей добиться успеха!
   Лорд Кинкейд не заметил перемены в настроении Полли, поскольку был занят кучером, все еще находившимся без сознания. Встряхнув его как следует, Николас привел возницу в чувство, хотя было видно, что бедный малый так и не вспомнил событий последнего часа и не осознал, что привело его в столь плачевное состояние.
   Взяв из рук Николаса две гинеи и положив их в карман, он прищелкнул языком, дернул поводья и поехал, покачиваясь на высоком сиденье. Посчитав свой долг выполненным и надеясь, что в случае чего лошади сами найдут дорогу домой, Николас вернулся к собственным проблемам. Полли, кутаясь в длинный камзол и переступая с ноги на ногу в тщетной попытке хоть как-то согреться, молча и смиренно ожидала решения своей участи. Лицо ее было бледным и мокрым от слез, что, между прочим, совершенно не портило его. Странно, но лорду Кинкейду захотелось вдруг подойти к ней и просто взять ее на руки. И он тут же, отважившись, поднял девушку, убеждая себя, что это наилучший выход из создавшегося положения.
   — Ой! — удивленно воскликнула Полли. То, что ощутила она, вовсе не было чем-то неприятным для семнадцатилетнего создания, за всю свою короткую жизнь не испытавшего ничего подобного. — Я не очень тяжелая?
   — Нет-нет! — заверил он ее беззаботным тоном. — Постучи-ка, пожалуйста, в дверь.
   Полли взяла в руки медный дверной молоток и громко ударила им в металлическую пластину. В ту же секунду раздался грохот отодвигаемого засова, дверь распахнулась, и перед ними предстал молодой лакей с заспанными глазами и в помятой ливрейной паре.
   — Ты свободен, Том. Можешь идти спать, — сказал Николас, невозмутимо проходя мимо озадаченного слуги.
   — Слушаюсь, лорд, — пробормотал тот вслед своему господину.
   — Вы… вы — лорд?! — спросила Полли, и только тут до нее дошло, что, несмотря на их довольно долгое знакомство, она не знает даже, как зовут ее спутника. Если он в самом деле дворянин, титулованная особа, то, без сомнения, сможет помочь ей даже больше, чем она могла предполагать.
   — Да, так уж случилось. Позвольте представиться; лорд Николас Кинкейд к вашим услугам!
   Он произнес эти слова столь торжественно, что Полли стало смешно. Николас, взглянув на нее, был очарован тонкой загадочной улыбкой, заигравшей на ее устах.
   Сначала он хотел было отправить девушку в мансарду, где спали слуги, но передумал и, пожав плечами, прошел с ней в свою опочивальню, где в камине жарко горел огонь и мерцал мягкий свет восковых свечей.
   Полли в каком-то благоговейном ужасе взглянула на огромную кровать с резной спинкой, пуховыми перинами и роскошным, украшенным богатым шитьем балдахином.
   Ступая по гладко навощенному дубовому паркету, она с восторгом рассматривала тонкие позолоченные деревянные панно на стенах.
   — Как здесь чудесно! — прошептала она и тут же вспомнила свой соломенный тюфяк в душной конуре под лестницей в таверне Пса. Как возможно такое, чтобы в одном и том же городе существовали одновременно и ужасающая бедность, и столь немыслимая роскошь!
   Восторг ее при этой мысли поутих, и Полли вновь охватила зябкая горестная дрожь, вызванная усталостью и страхом.
   От Николаса не ускользнули ни перемена в настроении девушки, ни ее смущенно потупленный взор. Отодвинув ширму, он кивнул на низенькую узкую кровать для прислуги.
   — Сегодня ты будешь спать здесь, а завтра утром Маргарет решит, что с тобой делать, — сказал он.
   — А кто это — Маргарет? — с тревогой в голосе спросила Полли.
   — Хозяйка дома, — коротко ответил он.
   — Она — ваша… ваша жена?
   — Нет, супруга моего покойного брата. Она смотрит за домом.
   Полли облегченно вздохнула.
   — Но я не хочу, чтобы Маргарет решала что-то относительно меня завтра утром, — заявила девушка. — Я намерена пойти вместе с вами как со своим покровителем в королевский театр, где смогу убедить господина Киллигрэ, что перед ним — блестящая актриса! — Полли присела на край кровати. — И если вы не захотите больше оказывать мне помощь, то я, устроившись в театре, найду себе другого благодетеля. Ведь такое случается сплошь и рядом…
   Николас удивленно поднял брови. Не то чтобы в планах ее было что-то необычное, но…
   С тех пор как король Карл издал три года назад указ, что в театре могут работать только молоденькие красивые девушки, талантливые и не очень, ищущие выгодного замужества или знатного покровителя, появилось множество богатых и благородных мужчин, не скупящихся в средствах и даже готовых на брак, лишь бы завоевать расположение этих милых воздушных созданий.
   Николас нисколько не сомневался, что при первом же взгляде на эту изумительной красоты девушку Томас Киллигрэ, управляющий королевским театром, захочет взять ее в свою труппу. И вполне вероятно, что бывшая подавальщица из таверны на пристани Ботэлф, вступив в интимную связь с какой-нибудь именитой особой, проникнет однажды в самое близкое окружение короля…
   Внезапно ему в голову пришла простая и вместе с тем гениальная мысль: а что, если ввести ее в общество — скажем, в круг приближенных герцога Букингемского, — где она сможет узнавать особой важности секреты, а потом сообщать о них ему, Нику?
   Действовать, однако, придется крайне осмотрительно. Сначала ее нужно будет подготовить соответствующим образом к выполнению подобного задания — обучить манерам и так далее, а уж потом… Во всяком случае, сейчас не стоит еще позволять ей самой, по собственному почину, заводить знакомства.
   — Не исключено, что мы оба можем быть полезны друг другу, — осторожно заметил Николас. — Если ты действительно хочешь, чтобы я помогал тебе, то должна полностью положиться на меня. От тебя, вероятно, потребуется нечто такое, что поначалу покажется тебе неприглядным. А поэтому очень важно, чтобы ты верила мне и повиновалась буквально во всем.
   Полли с любопытством посмотрела на него.
   — К чему все так усложнять? — возразила она. — Я прошу вас только представить меня мистеру Киллигрэ, а дальше я сама обо всем позабочусь!
   — Нет, — твердо заявил Николас. — Все это не так просто, как представляется тебе.
   Полли упрямо сжала губы.
   — Скажи, ты умеешь читать и писать?
   Девушка, покраснев, отрицательно покачала головой.
   — В моей жизни, сэр, не было никогда ни книг, ни учителей, — грустно ответила она.
   — Что ж, неудивительно, — сухо заметил Николас.
   Науки вообще считались не женским делом, а уж в мире, где до сих пор обитала Полли, о них и вовсе мало кто имел представление.
   — Но как же ты собираешься стать актрисой, если даже роли своей не сможешь прочесть?
   — У меня хорошая память, — произнесла она взволнованно. — Если кто-нибудь прочитает мне роль, я сразу же запомню ее.
   — Какая самонадеянность! Неужто ты вообразила, будто кто-то захочет терять зря время из-за какой-то неграмотной девчонки?
   В его голосе явственно слышалась ирония. Полли покраснела еще сильнее.
   — Ну, тогда я постараюсь выучиться. Дайте мне только книгу, и я уверена, что одолею все.
   В голосе девушки звучала невероятная решимость.
   «Что это, — недоумевал Николас, — актерские штучки или девчонка и впрямь верит в то, о чем говорит?»
   — Думаю, с преподавателем дело пойдет быстрее, — проговорил он мягко. — Я сам позабочусь обо всем этом, ты же должна обещать беспрекословно слушаться меня.
   «Скоро я увижу, действительно ли она так способна, как говорит, — размышлял он. — Если девушка и в самом деле окажется человеком сообразительным, моя задача значительно облегчится».
   — А чего вам самому-то нужно от меня? — наивно спросила Полли. — Вы сказали, что мы сможем быть полезны друг другу… — Девушка сбросила с плеч камзол и начала расстегивать платье. Пальцы ее слегка дрожали. — Полагаю, вы решили переспать со мной?
   Полли ничуть не сомневалась в том, что должна будет отдать этому господину свою невинность в уплату за покровительство и предстоящий успех.
   Николас молчал. Да, здесь, в его собственном доме, никто не мешал ему овладеть ею, однако задача, которую он поставил перед собой, была слишком сложна и серьезна, чтобы создавать дополнительные трудности.
   — Нет, — сказал он резко спустя какое-то время. — Сейчас не до этого. Тебе пора спать.
   С усилием отведя взгляд в сторону, Николас подошел к низкому столику, где стоял графин с бренди.
   — Я что, не нравлюсь вам? — разочарованно произнесла Полли.
   — Ну, дело вовсе не в этом, — уклончиво ответил Николас. — Помнится, я слышал от тебя, будто ты — девственница?
   Она кивнула, и по ее теплым медовым волосам, ниспадавшим на плечи, словно прокатилась легкая волна.
   — Да… Хотя многие мужчины хотели… добивались меня… — Помолчав немного, девушка продолжала: — Пруэ всегда брала меня под свою защиту, когда дело касалось этого. Не давала меня в обиду: мне надо было только завлекать этих простаков наверх…
   Простаков! Николас поморщился, услышав столь откровенное определение. И он — один из них! Клюнул на хорошенькое личико и пошлый спектакль!
   Лорд Кинкейд хотел было холодно и бесстрастно взирать на стоявшую рядом с ним девушку, но это не удавалось ему. Она не вызывала в нем ни гнева, ни раздражения. Эта прелестная крошка, мило щебетавшая о том, как она одурачивала посетителей, сама с лихвой испытала людскую подлость и низость.
   Николас налил бренди.
   — Ну хорошо, а теперь отправляйся спать, — сказал он, поворачиваясь к Полли спиной. Потом, услышав, как она улеглась, подошел к ней и протянул вино: — Выпей, это согреет тебя.
   Девушка взяла протянутый ей стакан из венецианского хрусталя. Никогда прежде не держала она в руках столь изящной и дорогой вещи.
   — От кого ты научилась правильно говорить? — спросил Николас, чтобы нарушить неловкое молчание.
   Полли улыбнулась:
   — Когда-то Пруэ служила в доме приходского священника. Это было давно, еще до того, как она повстречалась с Джошем. Ей разрешали брать меня с собой, хотя я была тогда еще слишком маленькой, чтобы работать. Никто не обращал на меня внимания, и я частенько, спрятавшись где-нибудь, слушала, как говорят господа и их гости. А затем, оставшись одна, повторяла услышанное. — На ее губах вновь появилась улыбка. — На кухне все хохотали, слушая, как я передразниваю хозяина и его жену. Мне даже перепадал в награду за это кусочек пирога или еще какое-нибудь лакомство. Вскоре это стало моим повседневным занятием — подслушивать, как говорят благородные люди, а потом в совершенстве воспроизводить услышанное. — Полли пожала плечами. — Ну а когда Пруэ вышла замуж за Джоша и мы вернулись в Лондон, то уже никто больше не находил забавным, что я говорю не так, как остальная прислуга. А Джош и вовсе приходил в бешенство, слыша правильную речь, и я стала разговаривать так же, как все.
   «Какое простое и ясное объяснение», — подумал Николас, представляя себе маленькую одинокую девочку. Ее никто не замечал, она же между тем училась, как надо говорить, старательно запоминая все, что слышала, и, давая, когда представлялась возможность, веселые представления, радовалась вниманию людей и куску пирога. Картина, в общем, не из веселых.
   — Скажи, Пруэ — твоя родственница?
   — Она моя тетка. — Полли допила бренди и отдала стакан Николасу. Потом сказала, плотнее закутавшись в одеяло: — Кажется, я засыпаю… Да, вот еще, вам надобно знать, что родилась я в Ньюгейте — долговой тюрьме в Лондоне. Мою мать собирались повесить, но, поскольку она была беременна, смертную казнь отменили. Пруэ сразу же взяла меня к себе, как только я появилась на свет, мать же отправили в колонию.
   Она замолчала. В комнате стало тихо, и только в камине весело потрескивало пламя.
   Лорду Кинкейду казалось, что прошла целая вечность, с тех пор как он отправился в таверну Пса на встречу с Ричардом Де Винтером. Через час начнет светать, а до этого ему необходимо придумать, как бы поудачнее объяснить невестке, почему в его спальне находится прелестная незнакомка. Задача, прямо скажем, не из легких, ибо супруга его покойного брата была истинной пуританкой.
 
   Впервые леди Маргарет услышала о странном ночном происшествии от своей горничной, когда та принесла ей утром чашку горячего шоколада.
   — Какая-то девушка? — переспросила она. — Лорд Кинкейд привел в дом девицу?
   — Так по крайней мере сказал Том, леди, — ответила Сьюзан и сделала реверанс, скрывая за показной скромностью веселое возбуждение.
   Неожиданное появление в доме таинственной незнакомки стало настоящей сенсацией. Прислуга затаив дыхание ждала дальнейшего развития событий. Все знали, что лорд Кинкейд, не разделяя пуританских взглядов госпожи, ставил удовольствия превыше всего. И все же из уважения к леди Маргарет он развлекался лишь на стороне.
   Николасу принадлежал и этот особняк, и все, что находилось в нем. Однако заправляла всем его невестка, что вполне устраивало лорда. Оно и понятно: в доме неукоснительно поддерживался строгий порядок, а стол отличался таким обилием, что не стыдно было приглашать гостей.
   Маргарет пила шоколад маленькими глотками. Она оказалась в сложном положении: с одной стороны, ей хотелось послушать, что еще знает Сьюзан о случившемся, а с другой — не в ее правилах было интересоваться сплетнями прислуги.
   — А где сейчас эта девушка? — как бы невзначай все же спросила хозяйка.
   Служанка молча помешивала золу в камине, не зная, что и сказать.
   — Никто не видел ее, леди, — произнесла она наконец и, запнувшись на какое-то мгновение, добавила: — Но Том говорил, что лорд Кинкейд привел ее в свою спальню.
   Украдкой взглянув на госпожу, Сьюзан боязливо попятилась. А вдруг слова ее покажутся леди Маргарет оскорбительными и та опять пустит в ход свою гибкую ореховую трость?
   — Я хочу встать, — решительно заявила хозяйка.
   Так как леди Маргарет не могла и мысли допустить о том, чтобы выйти из спальной комнаты, не одевшись предварительно самым тщательным образом, прошло никак не меньше часа, прежде чем она была готова.
   В строгом чепце на аккуратно зачесанных седеющих волосах и в унылом сером платье, украшенном лишь широким кружевным воротником, она направилась неспешной, степенной поступью под взглядом любопытных глаз в опочивальню лорда Кинкейда. Весь дом, казалось, с замиранием сердца следил за ней. Остановившись у двери спальни, леди Маргарет громко постучала.
   Стук разбудил Полли. Проснулся и Николас. И тотчас одним движением откинул тяжелый полог над своей постелью.
   Когда в комнату, шурша накрахмаленными юбками, вошла леди Маргарет, сердце его похолодело. Он так и не успел придумать ничего правдоподобного в объяснение своего поступка.
   — Что здесь происходит?! — воскликнула леди Маргарет, сердито сверкая глазами. — Вы привели в дом проститутку!
   — Я не проститутка! — возмутилась Полли. — Вы не имеете права говорить так!
   — Тихо! — прикрикнул на нее Николас, прижимая руку к виску: действие белого вина со снотворным и слишком короткий сон сказывались теперь сухостью во рту и невыносимой головной болью. — Прежде чем осуждать меня, выслушайте мое объяснение. Вы же не застали девушку в моей постели, не так ли?
   Маргарет сосредоточила все свое внимание на Полли и, приглядевшись, открыла рот от удивления. Поразительную красоту девушки не портили ни спутавшиеся волосы, ни сонный взгляд, ни сердитое выражение лица, на котором ясно читалась обида. Столь чарующая внешность, по мнению Маргарет, могла быть даром только самого дьявола. У девчонки был наглый, самоуверенный взгляд, и она даже не подумала потупить взор при появлении хозяйки дома. Леди Маргарет не привыкла к подобному проявлению своеволия. И ко всему прочему эта девка, судя по ее немытым рукам и потемневшим от грязи волосам, не отличалась особой чистоплотностью.
   Поразмыслив с минуту, леди Маргарет решила, что, независимо от того, потаскушка сия девчонка или нет, лорд Кинкейд вроде бы не успел еще воспользоваться ее услугами.
   — Она почти ребенок, Маргарет, — мягко заметил Николас. — Сирота… И попала в ужасную передрягу, угрожавшую ее жизни… Помнится, вы говорили, что Бриджит нужна помощница на кухне. Не думаю, что вы проявите в данном случае немилосердие и откажетесь предложить девушке это место!
   Блестящий ход! Пуритане, ограниченные, суровые по натуре своей люди, не могли допустить, чтобы кто-то считал их людьми жестокосердными.
   — Но я не желаю быть помощницей на кухне! — заявила Полли. — Я хочу, чтобы меня представили…
   — Ты что, забыла о нашем уговоре? — прервал ее Николас. Он понимал, что стоит только Маргарет узнать о мечтах девушки, как она тотчас же вышвырнет ее безжалостно на улицу, не испытывая при этом никаких угрызений совести: ведь театр в представлении этой леди был порождением сатаны.