Страница:
Через несколько минут сэр Ральф снова подъехал к замку, остановившись возле рва с водой.
— Валлиец! — крикнул он, и Рис подошел к краю крепостной стены. — Мы захватили одного из твоих людей.
По его сигналу один из воинов выехал вперед. Поперек его седла болтался какой-то бесформенный сверток. Всадник медленно двинулся вперед, чтобы дать возможность защитникам Кэрли полюбоваться его окровавленным трофеем.
— Либо ты освободишь Кэрли, либо мы будем пытать пленника! И он расскажет нам все, что знает. Так что у тебя есть выбор. Убирайся из замка — и ты сохранишь ему жизнь! А если откажешься, то убьешь его так же верно, как если бы сам перерезал ему глотку!
Рис задумался, он слышал глухой ропот за спиной. Теперь он знал, кто попал в плен, без труда опознав бесчувственное тело. Это был Даффидд, молодой пастух из соседней долины. Острая боль пронзила его сердце — Рис представил себе, каково ему будет, когда придется сообщить давно овдовевшей матери паренька о смерти единственного сына.
Помолившись про себя, чтобы замысел его удался, Рис решился на опасную игру:
— Ты меня за идиота принимаешь, что ли? А, Уоррен? Любому видно, что парень давным-давно мертв!
— Нет, он жив. Его просто слегка стукнули по голове.
— Если бы он дышал, вы бы давно взялись пытать его. Стали бы вы ждать так долго? Так что мы опять вернулись к тому, с чего начали, только теперь ты лишился своих повозок с продовольствием.
С потемневшим лицом сэр Ральф махнул рукой своему человеку, чтобы тот убрал тело.
— Ты слишком умен, валлиец, и это не к добру! — прорычал он напоследок.
Будь проклят этот валлийский пес! Он и не подозревал, что придется столкнуться с таким противником. Оставался только один шанс перехитрить его, хотя при мысли об этом у сэра Ральфа вес внутри переворачивалось.
— Что, просчитались, сэр Ральф? — презрительно хмыкнул Рис. Опершись на зубчатый парапет ногой, обутой в высокий сапог, он перегнулся через край. — Признаться, вы меня разочаровали.
— Я намерен разорвать тебя на куски и скормить на обед воронам! — зарычал тот. Краем глаза он заметил, как стоявшие за спиной валлийца лучники слегка натянули тетивы, и горло его перехватило судорогой. — Благодари Создателя, что сейчас у меня нет времени возиться с тобой. Можешь праздновать победу — пока! Сегодня ты выиграл — но будет еще завтра! А там посмотрим. И к удивлению Риса, с этими словами сэр Ральф повернул коня и стремглав поскакал к своему отряду. Подъехав поближе, он поднял руку, отдавая приказ сниматься с места. Рис следил, как они швырнули на землю тело несчастного Даффидда, После этого отряд развернулся и двинулся к реке. Вначале он ожидал, что из леса появится другой отряд, чтобы занять их место, но, сколько ни вглядывался, не заметил ничего, кроме тонких стволов деревьев, чернеющих на фоне бледного зимнего неба.
— Я не верю… просто не могу поверить в это! — воскликнул Уолтер. По-видимому, ему наконец удалось набраться мужества и вскарабкаться по винтовой лестнице на башню. — Великий сэр Ральф убрался без боя, поджав хвост?! Ну и трус! А еще считает себя великим воином!
— Не торопись. Он ушел… на сегодня. Не сомневаюсь, что он что-то задумал.
Рис следил, как цепочка всадников медленно переправляется через реку. Судя по направлению, они врядли вернутся в Шрусбери. И поскольку сэр Ральф явно не готов «и к долгой осаде замка, ни к тому, чтобы просто убраться восвояси, то все это выглядело довольно странно. И это очень не понравилось Рису.
Сэр Ральф не вернулся ни ночью, ни на рассвете. Рис выслал разведчиков, но они не обнаружили никаких следов англичан. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— О, Рис, ты сделал это! — воскликнула Джессамин. — Он ушел, ушел! — Девушка в восторге закружилась вокруг пего. Схватив Риса за руки, Джессамин заставила его присоединиться к ней.
Вдруг Рис остановился и, схватив ее в объятия, приник поцелуем к ее губам. Он разделял радость Джессамин, но чувствовал, как в душе его шевелится страх. Все не так просто и хорошо, как она думает. Он не мог больше оставаться в Кэрли. Разрываясь между любовью к Джессамин, страхом за нее и клятвой верности, которую он принес Глендоверу, Рис чувствовал, что ведет неравную борьбу. И хотя он безумно желал остаться с ней, но понимал, что должен в назначенное время присоединиться к своему сеньору. Был, конечно, шанс, что сэр Ральф внезапно потерял интерес к замку, который вначале решил добыть любой ценой. Может, он получил приказ от Болингброка, и это помешало ему осуществить свой план. Как бы то ни было, но он предпочел уйти. Однако человек, особенно такой могущественный, как Уоррен, пережив поражение, обязательно отомстит. И сейчас, при мысли о том, какой может быть его месть, Рис потерял покой.
Глава 16
— Валлиец! — крикнул он, и Рис подошел к краю крепостной стены. — Мы захватили одного из твоих людей.
По его сигналу один из воинов выехал вперед. Поперек его седла болтался какой-то бесформенный сверток. Всадник медленно двинулся вперед, чтобы дать возможность защитникам Кэрли полюбоваться его окровавленным трофеем.
— Либо ты освободишь Кэрли, либо мы будем пытать пленника! И он расскажет нам все, что знает. Так что у тебя есть выбор. Убирайся из замка — и ты сохранишь ему жизнь! А если откажешься, то убьешь его так же верно, как если бы сам перерезал ему глотку!
Рис задумался, он слышал глухой ропот за спиной. Теперь он знал, кто попал в плен, без труда опознав бесчувственное тело. Это был Даффидд, молодой пастух из соседней долины. Острая боль пронзила его сердце — Рис представил себе, каково ему будет, когда придется сообщить давно овдовевшей матери паренька о смерти единственного сына.
Помолившись про себя, чтобы замысел его удался, Рис решился на опасную игру:
— Ты меня за идиота принимаешь, что ли? А, Уоррен? Любому видно, что парень давным-давно мертв!
— Нет, он жив. Его просто слегка стукнули по голове.
— Если бы он дышал, вы бы давно взялись пытать его. Стали бы вы ждать так долго? Так что мы опять вернулись к тому, с чего начали, только теперь ты лишился своих повозок с продовольствием.
С потемневшим лицом сэр Ральф махнул рукой своему человеку, чтобы тот убрал тело.
— Ты слишком умен, валлиец, и это не к добру! — прорычал он напоследок.
Будь проклят этот валлийский пес! Он и не подозревал, что придется столкнуться с таким противником. Оставался только один шанс перехитрить его, хотя при мысли об этом у сэра Ральфа вес внутри переворачивалось.
— Что, просчитались, сэр Ральф? — презрительно хмыкнул Рис. Опершись на зубчатый парапет ногой, обутой в высокий сапог, он перегнулся через край. — Признаться, вы меня разочаровали.
— Я намерен разорвать тебя на куски и скормить на обед воронам! — зарычал тот. Краем глаза он заметил, как стоявшие за спиной валлийца лучники слегка натянули тетивы, и горло его перехватило судорогой. — Благодари Создателя, что сейчас у меня нет времени возиться с тобой. Можешь праздновать победу — пока! Сегодня ты выиграл — но будет еще завтра! А там посмотрим. И к удивлению Риса, с этими словами сэр Ральф повернул коня и стремглав поскакал к своему отряду. Подъехав поближе, он поднял руку, отдавая приказ сниматься с места. Рис следил, как они швырнули на землю тело несчастного Даффидда, После этого отряд развернулся и двинулся к реке. Вначале он ожидал, что из леса появится другой отряд, чтобы занять их место, но, сколько ни вглядывался, не заметил ничего, кроме тонких стволов деревьев, чернеющих на фоне бледного зимнего неба.
— Я не верю… просто не могу поверить в это! — воскликнул Уолтер. По-видимому, ему наконец удалось набраться мужества и вскарабкаться по винтовой лестнице на башню. — Великий сэр Ральф убрался без боя, поджав хвост?! Ну и трус! А еще считает себя великим воином!
— Не торопись. Он ушел… на сегодня. Не сомневаюсь, что он что-то задумал.
Рис следил, как цепочка всадников медленно переправляется через реку. Судя по направлению, они врядли вернутся в Шрусбери. И поскольку сэр Ральф явно не готов «и к долгой осаде замка, ни к тому, чтобы просто убраться восвояси, то все это выглядело довольно странно. И это очень не понравилось Рису.
Сэр Ральф не вернулся ни ночью, ни на рассвете. Рис выслал разведчиков, но они не обнаружили никаких следов англичан. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— О, Рис, ты сделал это! — воскликнула Джессамин. — Он ушел, ушел! — Девушка в восторге закружилась вокруг пего. Схватив Риса за руки, Джессамин заставила его присоединиться к ней.
Вдруг Рис остановился и, схватив ее в объятия, приник поцелуем к ее губам. Он разделял радость Джессамин, но чувствовал, как в душе его шевелится страх. Все не так просто и хорошо, как она думает. Он не мог больше оставаться в Кэрли. Разрываясь между любовью к Джессамин, страхом за нее и клятвой верности, которую он принес Глендоверу, Рис чувствовал, что ведет неравную борьбу. И хотя он безумно желал остаться с ней, но понимал, что должен в назначенное время присоединиться к своему сеньору. Был, конечно, шанс, что сэр Ральф внезапно потерял интерес к замку, который вначале решил добыть любой ценой. Может, он получил приказ от Болингброка, и это помешало ему осуществить свой план. Как бы то ни было, но он предпочел уйти. Однако человек, особенно такой могущественный, как Уоррен, пережив поражение, обязательно отомстит. И сейчас, при мысли о том, какой может быть его месть, Рис потерял покой.
Глава 16
Джессамин сонно приоткрыла глаза и прижалась к Рису. Сейчас она чувствовала себя восхитительно счастливой. Трудно было даже представить себе, что на долю женщины может выпасть такое счастье, каким она наслаждалась вот уже целую неделю. Дни и ночи их были полны блаженства. И тут она вспомнила, что как раз сегодня он должен присоединиться к Глендоверу в его крепости на холме!
Сердце Джессамин сжалось от отчаяния. С тяжелым вздохом она повернулась, чтобы взглянуть на Риса. Возле постели на маленьком столике все еще горела свеча. Надо было погасить ее, но они оба позабыли об этом. Да и как они могли, когда уснули почти мгновенно, заключив друг друга в объятия после нескольких часов страстной любви?
Слезинка скатилась у нее по щеке. Джессамин недовольно вытерла глаза. Что за глупости — в конце концов, она с самого начала знала, что Рис уедет. Теперь ему придется скакать без отдыха, чтобы не опоздать на назначенную встречу. И так он очень рисковал — ведь Глендоверу вся эта история могла не слишком-то понравиться.
Джессамин с улыбкой повернулась к Рису — одинокая свеча бросала янтарные блики на смуглое спокойное лицо. Темные ресницы густыми полукружьями лежали на щеках — он крепко спал и во сне казался таким юным, безмятежным. Вдруг Рис заворочался, и Джессамин залюбовалась густыми кольцами черных, как вороново крыло, волос, разметавшихся поверх сильной шеи, — они казались особенно темными на фоне ослепительно белой подушки. Она опустила глаза, но при виде широких, красиво развернутых плеч и литых мышц Джессамин почувствовала, как у нее перехватывает дыхание. Воспоминания прошлой ночи были еще слишком свежи. Рис заворочался во сне, беспокойно откинул в сторону одеяло и одной рукой прижал ее к себе.
Джессамин нежно поцеловала жесткие губы. Как она будет скучать без него! С тех пор как они уехали из Честера, их любовь крепла с каждым днем, и она не представляла, как будет жить без него. Рис обещал вернуться. И еще он поклялся разорвать помолвку с Элинед Глинн. Он дал ей слово, и Джессамин верила, что Рис сдержит клятву, хотя и не могла без ревности вспоминать прелестную Элинед.
— По какому поводу слезы? — шепнул Рис. Приподнявшись на локте, он нежно коснулся се щеки и почувствовал, что она мокрая.
— Зачем ты спрашиваешь? Тебе ведь и так все известно. Сегодня ты уезжаешь…
Рис с улыбкой легонько толкнул Джессамин и опрокинул на подушки.
— Я скоро вернусь, обещаю! Ты же знаешь, что я не смогу без тебя…
Вдруг кто-то оглушительно забарабанил в дверь. Оба от неожиданности подскочили и тревожно переглянулись.
Это оказался один из воинов Риса. Он пришел сказать, что все собрались и ждут. Солнце уже час как встало.
Удивленный Рис соскочил с постели и распахнул тяжелые ставни. Было совсем светло, и хотя небо затянуло тучами, редкие лучи солнца нет-нет да и пробивались наружу.
— Солнца нет, но ведь нельзя забывать, что уже январь, — сказал он, прижав к себе Джессамин, которая тихонько подошла сзади и сейчас стояла босыми ногами на тростниковой циновке. — Не печалься, любимая. Я вернусь, как только смогу. И уж тогда ты всегда будешь со мной, понравится это Уолтеру или нет.
— А с чего бы ему возражать? Хотя, насколько я помню, он долго носился с мыслью выдать меня за сэра Ральфа, но сейчас, слава Богу, об этом не может быть и речи.
Нехорошее предчувствие заставило сердце Риса тоскливо сжаться. А что, если сэр Ральф хотел захватить не только замок? Ведь Джессамин так прекрасна; любой мужчина потеряет голову. Рис сам не заметил, как вдруг стиснул ее с такой силой, что у Джессамин вырвался сдавленный стон, а он, забыв обо всем, хрипло прошептал:
— Не бойся ничего. И сэра Ральфа тоже. Если только этот мерзавец посмеет прикоснуться к тебе, клянусь, я убью его на месте!
В его голосе прозвучала такая мрачная угроза, что Джессамин стало не по себе.
Но вот Рис уже полностью одет и готов к путешествию. Больше нельзя откладывать неизбежное.
— Господь да хранит тебя, — прошептала Джессамин, голос ее дрогнул и сорвался.
— И тебя!
С потемневшим лицом Рис смотрел на нее. Всего несколько минут… а там Бог знает, сколько времени пройдет, прежде чем они свидятся. Он так и не решился сказать Джессамин, что Глендовер скорее всего будет сражаться до самой осени. Ему не хотелось ее расстраивать. К тому же Рис знал, что Джессамин и так волнуется за его жизнь, так для чего печалить ее еще больше?! Только вот неприятно было обманывать ее. И сейчас, когда она подняла к нему лицо, такое нежное, такое доверчивое, Рис почувствовал угрызения совести.
Рука об руку они вышли из ее крохотной спальни, оставив позади волшебные воспоминания, спустились по винтовой лесенке и вышли во двор. Воины Риса уже сидели в седлах, нетерпеливые кони били копытами, то и дело фыркая, и крохотные облачка пара вырывались из их ноздрей. Небо угрюмо хмурилось, тучи, будто полные непролитых слез, низко нависли над замком, почти цепляясь за его зубчатые башни. День выдался серый, даже солнце скрылось, и от этого все вокруг стало еще мрачнее. Рис потоптался возле коня, уже оседланного и нетерпеливо дергавшего повод, потом обернулся к Джессамин и коротко бросил:
— Не доверяй никому, любимая! Я уверен, сэр Ральф задумал недоброе. Так что обещай быть осторожной!
— Хорошо. Клянусь, если наш милый родственник вернется, пусть не рассчитывает, что его примут с распростертыми объятиями! — весело рассмеялась она, хотя сердце ее разрывалось на части.
Джессамин поклялась, что не проронит ни слезинки. Позже, когда Рис уедет, у нее еще будет время наплакаться. Лишь только он вскочил в седло, как неизвестно откуда выглянуло солнце, в его лучах ослепительно сверкнули серебряные колесики шпор. Словно расхрабрившись, солнце выбралось из-за облаков и сейчас заливало холодными лучами и двор замка, и вооруженных всадников, нетерпеливо поглядывавших на своего командира.
— Будем считать, что это счастливое предзнаменование для нас обоих и все пойдет хорошо, — с надеждой произнес Рис, посмотрев вокруг. Он ничего так не хотел, как остаться в Кэрли. Наконец, сделав над собой усилие, он наклонился к Джессамин и поцеловал ее в последний раз.
Она поднялась на цыпочки и обвила его шею руками. — Прощай, любимый! Возвращайся поскорее, — прошептала девушка, чувствуя, как к глазам подступают непрошеные слезы.
— Буду мчаться, словно ад и все дьяволы гонятся за мной по пятам, — с кривой ухмылкой поклялся Рис. Судя по всему, сравнение показалось ему не слишком удачным.
В последний раз заглянув ему в глаза, Джессамин стиснула до боли руки и отступила в сторону. Рис надел на голову шлем, натянул тяжелые перчатки и поднял руку, давая команду построиться. Звонко застучали копыта лошадей по промерзшей за ночь земле, отряд ринулся к подъемному мосту, а среди служанок, которые за эти дни смогли по достоинству оценить смуглых валлийцев, поднялся горестный плач. Заскрипели цели, опустили деревянный мост, и отряд вихрем промчался по нему, вырвавшись из стен замка.
Джессамин, задыхаясь, взлетела вверх на башню и выбежала на крепостную стену. Ухватившись за парапет, она долго махала платком вслед удалявшемуся отряду.
— Ну а теперь, когда он уехал, может, снять это проклятое знамя? — угрюмо прошептал за ее спиной Уолтер.
Вздрогнув от неожиданности, Джессамин обернулась и, увидев брата, сердито смахнула слезы. Уолтер стоял рядом, так же, как и она, перегнувшись через парапет.
— Неужели нельзя подождать, пока он выедет хотя бы из Морфа Бэч?!
— Не рычи на меня! Если помнишь, я никогда не соглашался на то, чтобы эта штука торчала над Кэрли. Впрочем, насколько мне помнится, тебе вообще не пришло в голову спросить моего согласия.
Взбешенная при виде такой черной неблагодарности по отношению к Рису, тем более после того, что он для них сделал, Джессамин яростно набросилась на брата:
— А как прикажешь это сделать, когда ты упился до полусмерти?! Да я и трезвым-то ни разу тебя не видела с тех пор, как вернулась в замок! Когда ж я могла спросить, интересно знать?! Сейчас уже поздно об этом говорить. Знамя повесили без тебя, но свою роль оно сыграло. А теперь можешь приказать спустить его, если тебе так хочется.
— Очень хочется, можешь не сомневаться.
Повернувшись, Уолтер заковылял прочь. Через пару минут снизу донесся его хриплый голос.
И сразу же бело-алый валлийский дракон вздрогнул и медленно пополз вниз. И хотя Джессамин понимала, что это делалось ради их же безопасности, но сердце ее заныло, потому что исчезло еще одно звено цепи, связывавшей их с Рисом. Ей как будто снова напомнили, что Рис и его отряд уже перестали быть частью Кэрли.
Ладить с Уолтером становилось все труднее. Он и прежде не испытывал особой благодарности к Рису, но сейчас громогласно повторял всякому, кто соглашался слушать, как он рад наконец избавиться от проклятых валлийцев. Теперь, когда опасность миновала, Уолтером опять овладела навязчивая идея единолично править замком…
Сколько бы Джессамин ни повторяла ему, что если бы не великодушная помощь Риса, сейчас они оба, вероятно, были бы пленниками сэра Ральфа, Уолтер только отмахивался. На губах его играла презрительная ухмылка. Он обвинил Джессамин, будто та сама спровоцировала всю эту историю, чтобы вновь заманить в Кэрли очаровавшего ее валлийца. Он позабыл о подлом предательстве сэра Ральфа, больше того — Уолтер убедил себя, что Джессамин намеренно исказила смысл письма Джексона, и все для того, чтобы завоевать Риса Трейверона.
Слуги, конечно, не преминули доложить, что Рис проводил все ночи в спальне Джессамин, и хотя она постаралась проигнорировать все его вопли по поводу ее бесстыдного поведения, но так и не смогла скрыть, что слова брата жестоко обидели ее.
Он вел себя так, словно план захвата замка, который предательски замышлял сэр Ральф, существовал лишь в ее воображении, что единственная цель, которую она преследовала, — не стремление уберечь Кэрли от опасности, а лишь сластолюбивое желание заманить Риса в постель. Вскоре Джессамин стала серьезно задумываться, а не перекинулась ли болезнь Уолтера на мозг, лишив его возможности мыслить здраво.
За дверью послышались торопливые шаги, Старый Нед, дремавший у се ног, поднял лохматую голову и, потянув носом, снова уронил ее па лапы и прикрыл глаза, уверенный, что все в порядке.
— Миледи! — В дверях с ноги на ногу переминалась Мери, комкая в руках фартук. — Ох, госпожа, давеча прибежал мальчишка с верхней фермы. Не съездите ли вы взглянуть на Мэгги? Она все никак не разродится.
— А что говорит повивальная бабка? — спросила Джессамин поеживаясь. Она не любила принимать роды, и хотя ей уже не раз приходилось помогать в подобных случаях, но, как правило, она предпочитала доверяться умелым рукам старой Бет, повитухи из Холли-Ридж.
— А ее нет — бедняга поскользнулась на льду, когда переходила ручей, так что теперь сама не может встать с постели. Это она и предложила послать за вами, миледи.
Джессамин тяжело вздохнула. Может, и удастся помочь бедной Мэгги Хьюз.
— Хорошо, Мери. Собери мою корзинку. Я поеду. Налицо Мери отразилось явное облегчение. Мэгги приходилась ей родственницей.
— Спасибо, миледи. Так передать парню, что вы приедете?
Отослав Мери, Джессамин принялась одеваться, с огорчением подумав о том, что местные жители, похоже, непоколебимо уверены в том, что ей все под силу. Хотела бы она сама обладать хоть малой толикой той уверенности, мрачно вздыхала она, натягивая толстую шерстяную юбку и заворачиваясь в свой самый теплый плащ на меху. Верхняя ферма была неподалеку от Холли-Ридж. Должно быть, сейчас, в предрассветный час, на улице жуткий холод. Поморщившись, она натянула отороченный мехом капюшон и толстые перчатки.
Взяв свечу, Джессамин медленно спустилась по крутой лестнице. Она торопливо шла к лазарету. Войдя туда, Джессамин придирчиво осмотрела содержимое корзинки, которую собрала для нее Мери, порадовавшись, что та не забыла положить бутылочку с обезболивающим настоем. Рецепт придумала сама Джессамин и очень этим гордилась, туда входили майоран и кора ивы. Она даже успела раз опробовать его на раненых воинах Риса и осталась довольна.
Ну вот наконец она готова. Джессамин вышла во двор, где уже стояла оседланная лошадь. До рассвета было еще далеко. Молоденький грум, подсаживая се в седло, клацал зубами от холода. Вместе с ней должен был ехать Бен, муж Элис, той самой служанки, что ухаживала за ранеными в лазарете. Рис перед отъездом строго-настрого наказал слугам никуда не отпускать Джессамин одну. И хотя вряд ли старого Бена можно было считать надежной защитой, но Джессамин решила, что не стоит ждать, пока разбудят кого-то еще.
Они выбрались из замка через подземный ход и очень скоро уже карабкались вверх по крутой извилистой тропинке, которая вела по холму к самым воротам верхней фермы.
Вдруг что-то мокрое и холодное ткнулось ей в руку. Старый Нед жалобно заскулил. Он все-таки увязался за ней, но такой крутой подъем оказался тяжеловат для старого пса. Джессамин честно пыталась отговорить его от этой прогулки. Но верный пес еще не забыл, как она оставила его одного во время поездки в Честер. Оставшись без хозяйки, Нед испытал такое потрясение, что теперь отказывался отходить от нее.
— Ну-ка, старина, беги в дом. Тебе надо согреться, — подтолкнула она его, заметив приветливо распахнувшуюся дверь. Второго приглашения не потребовалось. Нед стремглав влетел в дом и направился к очагу, где его ворчливо приветствовали хозяйские собаки.
— Миледи! — Олден Хьюз, чье выдубленное солнцем и ветрами морщинистое лицо напоминало кору старого дуба, склонился перед ней в низком поклоне. В глазах его метался страх. — Мэгги, бедняжка, мается уже второй день. Старуха Бет уверена, что у нее двойня, но ни один пока не показался. Она вон там.
Услышав это, Джессамин на мгновение оцепенела. Придя в себя, девушка поспешно направилась в ту часть дома, где спала вся семья. В другой части фермы всю зиму держали скотину. Вот и сейчас Олден, смущенно извинившись, сказал, что ему нужно подоить коров.
Джессамин вздрогнула, когда до нее донесся чуть слышный стон.
Повинуясь ее приказу, Бен поставил корзинку на стол и отступил в угол, дожидаясь, пока его позовут.
Джессамин склонилась над постелью.
— Мэгги… ты меня слышишь? Это я, леди Джессамин. Женщина повернула голову, и Джессамин увидела мокрое от пота, залитое восковой бледностью лицо. Она чуть в обморок не упала, заметив, как страшно изменилась за несколько дней молоденькая жена Олдена Хьюза — ведь еще совсем недавно Мэгги была жизнерадостной, энергичной женщиной, в которой жизнь била ключом. И Джессамин не раз думала, что она, можно сказать, просто-таки создана для материнства.
— Леди Джессамин… как мне благодарить вас… вы так добры ко мне… — жалобно прохрипела Мэгги. Ее скрюченные пальцы вцепились в руку девушки. — Дайте мне что-нибудь… чтоб полегчало!
— Сейчас, милая, но сначала надо взглянуть, как идут дела.
При виде того, сколько крови потеряла бедная женщина, Джессамин стало дурно. Сам воздух в комнате был пропитан ее солоноватым запахом, матрас, простыни и одеяла промокли насквозь. Так, значит, старуха Бет была уверена, что у Мэгги двойня? Очень осторожно Джессамин ощупывала огромный живот Мэгги. Вот это, похоже, ножки, а вот это… она отчетливо почувствовала два крошечных тельца.
Что-то, скорее всего колено одного из близнецов, перегородило родовой канал. Тело Мэри даже на ощупь было холодным липким. Схваток Джессамин не почувствовала.
Это встревожило девушку больше всего. Похоже, долгие роды оказались для малышей и их матери роковыми.
— Госпожа, сдается мне, их требуется повернуть, — послышался откуда-то из темного угла хриплый шепот Бена. — Я такое не раз видел. Ножками спутались — вот и ни туда ни сюда.
У Джессамин внутри от страха все перевернулось — Господи Боже, только этого не хватало!
— Как это? — испуганным шепотом спросила она Бена так, чтобы Мэгги ничего не слышала.
— Сначала дайте ей ваше питье. Знаете, миледи, по-моему, если просто тянуть, толку не будет, один вред. Вам нужно просунуть руку и, значит, аккуратненько повернуть их к выходу. Иногда это помогает. Ну… а бывает, что и нет.
С этими «обнадеживающими» словами Бен снова убрался к себе в угол. А Джессамин, засучив рукава, тоскливо мыла руки, собираясь последовать его совету.
Несколько долгих часов прошли в непрерывной борьбе за жизнь близнецов и их матери. С помощью обоих мужчин — Олден, подоив коров, немедленно вернулся к жене — Джессамин в конце концов умудрилась кое-как повернуть малышей. Первый, которого им удалось извлечь, уже, к сожалению, не дышал. Именно его похолодевшее тельце не давало его маленькому брату появиться на свет. Очень осторожно, едва дыша, Джессамин потянула на себя крохотное существо. Передав его Олдену, она склонилась над роженицей. А отец в это время мягко обтер сморщенное багровое личико и принялся вдувать воздух в маленькие легкие. К счастью, тот еще дышал, но вот для второго малыша все было кончено.
В комнате раздался пронзительный крик новорожденного, и слезы облегчения хлынули из глаз Джессамин. От счастья она бросилась обнимать и Олдена, и Бена. Подоспевшая на помощь служанка занялась малышом: хорошенько обмыла его, потом завернула в теплые пеленки и сунула ему в рот туго свернутую тряпочку, которую обмакнула в теплое молоко, чтобы он учился сосать. \ Джессамин вернулась к роженице. С ней дела обстояли куда хуже. Мэгги ненадолго задремала, но вид у нее был не лучше, чем у ее умершего младенца.
Знаком подозвав Олдена, Джессамин велела ему вынести крохотное тельце, не желая, чтобы Мэгги увидела его, когда придет в сознание. С помощью служанки девушка обмыла несчастную женщину и уложила на чистые простыни. Она даже постаралась зашить страшные разрывы — плоть Мэгги не выдержала, когда несчастная женщина, пытаясь родить, отчаянно тужилась. Наконец все необходимое в таких случаях было сделано.
И вот Мэгги очнулась, с трудом приоткрыла глаза и едва слышно пробормотала слова благодарности. Ее пальцы все еще сжимали ладонь Джессамин. Конечно, она была слаба, как котенок, измучена донельзя, но все-таки жива и даже смогла спросить про своего ребенка. Отбросив с глаз Мэгги слипшиеся от пота волосы, Джессамин сообщила молодой матери, что у нее здоровый, крепкий малыш. И та сразу же провалилась в сон. Джессамин тоже рухнула на стул, почувствовав, что ноги се не держат.
— Я сделала все, что могла, — сказала она Олдену, который удивленно уставился на нее. — Все будет в порядке — просто я смертельно устала.
— Вы — святая, леди Джессамин, — благоговейно прошептал он, и Джессамин досадливо поморщилась. — Все, что хотите… если я что-то могу для вас сделать… только скажите!
Джессамин, улыбнувшись, похлопала его по руке и обещала непременно вспомнить о нем, если потребуется помощь. Оставалось надеяться только на то, что сам Олден не забудет о ее трудах по крайней мере до вечера. Склонив голову, они вслух читали молитву, пока Джессамин начертала на лбу Мэгги крест — она позаботилась прихватить из замка бутылочку со святой водой.
— Теперь се жизнь в руках Господа, Олден, — устало прошептала девушка, пока фермер покрывал ее руку поцелуями.
Свистнув Неда, она вышла из дома. И с удивлением остановилась на пороге: наступил день, и яркие лучи солнца заливали ослепительным светом пожухлую коричневую траву, пробиваясь сквозь плотную изгородь, сбегавшую вниз по склону холма. А ей-то казалось, что до рассвета еще далеко. И тут только она поняла, сколько времени провела у постели Мэгги.
Сначала Джессамин ехала, ничего не замечая от усталости. Но по мере приближения к замку сердце ее начало болезненно сжиматься.
Вдалеке, в тени тяжелых туч, тянувшихся длинной чередой, лежал замок. Вдруг что-то заставило Джессамин поднять голову, какое-то неясное предчувствие, потому что она не слышала ничего необычного. Все вокруг выглядело таким мирным, будто дремало. Но, взглянув на Неда, Джессамин заметила, что старый пес тоже насторожился. Уши у него встали торчком, и шерсть на загривке зловеще топорщилась. Что-то было не так. Ветер разогнал тучи, и выглянувшее солнце озарило замок, в его лучах ослепительно сияла вода во рву.
Бен трусил позади нее, улыбаясь довольной улыбкой, и, по-видимому, ничего не чувствовал.
И тут Джессамин резко натянула поводья. Подъемный мост был опущен!
Сердце Джессамин сжалось от отчаяния. С тяжелым вздохом она повернулась, чтобы взглянуть на Риса. Возле постели на маленьком столике все еще горела свеча. Надо было погасить ее, но они оба позабыли об этом. Да и как они могли, когда уснули почти мгновенно, заключив друг друга в объятия после нескольких часов страстной любви?
Слезинка скатилась у нее по щеке. Джессамин недовольно вытерла глаза. Что за глупости — в конце концов, она с самого начала знала, что Рис уедет. Теперь ему придется скакать без отдыха, чтобы не опоздать на назначенную встречу. И так он очень рисковал — ведь Глендоверу вся эта история могла не слишком-то понравиться.
Джессамин с улыбкой повернулась к Рису — одинокая свеча бросала янтарные блики на смуглое спокойное лицо. Темные ресницы густыми полукружьями лежали на щеках — он крепко спал и во сне казался таким юным, безмятежным. Вдруг Рис заворочался, и Джессамин залюбовалась густыми кольцами черных, как вороново крыло, волос, разметавшихся поверх сильной шеи, — они казались особенно темными на фоне ослепительно белой подушки. Она опустила глаза, но при виде широких, красиво развернутых плеч и литых мышц Джессамин почувствовала, как у нее перехватывает дыхание. Воспоминания прошлой ночи были еще слишком свежи. Рис заворочался во сне, беспокойно откинул в сторону одеяло и одной рукой прижал ее к себе.
Джессамин нежно поцеловала жесткие губы. Как она будет скучать без него! С тех пор как они уехали из Честера, их любовь крепла с каждым днем, и она не представляла, как будет жить без него. Рис обещал вернуться. И еще он поклялся разорвать помолвку с Элинед Глинн. Он дал ей слово, и Джессамин верила, что Рис сдержит клятву, хотя и не могла без ревности вспоминать прелестную Элинед.
— По какому поводу слезы? — шепнул Рис. Приподнявшись на локте, он нежно коснулся се щеки и почувствовал, что она мокрая.
— Зачем ты спрашиваешь? Тебе ведь и так все известно. Сегодня ты уезжаешь…
Рис с улыбкой легонько толкнул Джессамин и опрокинул на подушки.
— Я скоро вернусь, обещаю! Ты же знаешь, что я не смогу без тебя…
Вдруг кто-то оглушительно забарабанил в дверь. Оба от неожиданности подскочили и тревожно переглянулись.
Это оказался один из воинов Риса. Он пришел сказать, что все собрались и ждут. Солнце уже час как встало.
Удивленный Рис соскочил с постели и распахнул тяжелые ставни. Было совсем светло, и хотя небо затянуло тучами, редкие лучи солнца нет-нет да и пробивались наружу.
— Солнца нет, но ведь нельзя забывать, что уже январь, — сказал он, прижав к себе Джессамин, которая тихонько подошла сзади и сейчас стояла босыми ногами на тростниковой циновке. — Не печалься, любимая. Я вернусь, как только смогу. И уж тогда ты всегда будешь со мной, понравится это Уолтеру или нет.
— А с чего бы ему возражать? Хотя, насколько я помню, он долго носился с мыслью выдать меня за сэра Ральфа, но сейчас, слава Богу, об этом не может быть и речи.
Нехорошее предчувствие заставило сердце Риса тоскливо сжаться. А что, если сэр Ральф хотел захватить не только замок? Ведь Джессамин так прекрасна; любой мужчина потеряет голову. Рис сам не заметил, как вдруг стиснул ее с такой силой, что у Джессамин вырвался сдавленный стон, а он, забыв обо всем, хрипло прошептал:
— Не бойся ничего. И сэра Ральфа тоже. Если только этот мерзавец посмеет прикоснуться к тебе, клянусь, я убью его на месте!
В его голосе прозвучала такая мрачная угроза, что Джессамин стало не по себе.
Но вот Рис уже полностью одет и готов к путешествию. Больше нельзя откладывать неизбежное.
— Господь да хранит тебя, — прошептала Джессамин, голос ее дрогнул и сорвался.
— И тебя!
С потемневшим лицом Рис смотрел на нее. Всего несколько минут… а там Бог знает, сколько времени пройдет, прежде чем они свидятся. Он так и не решился сказать Джессамин, что Глендовер скорее всего будет сражаться до самой осени. Ему не хотелось ее расстраивать. К тому же Рис знал, что Джессамин и так волнуется за его жизнь, так для чего печалить ее еще больше?! Только вот неприятно было обманывать ее. И сейчас, когда она подняла к нему лицо, такое нежное, такое доверчивое, Рис почувствовал угрызения совести.
Рука об руку они вышли из ее крохотной спальни, оставив позади волшебные воспоминания, спустились по винтовой лесенке и вышли во двор. Воины Риса уже сидели в седлах, нетерпеливые кони били копытами, то и дело фыркая, и крохотные облачка пара вырывались из их ноздрей. Небо угрюмо хмурилось, тучи, будто полные непролитых слез, низко нависли над замком, почти цепляясь за его зубчатые башни. День выдался серый, даже солнце скрылось, и от этого все вокруг стало еще мрачнее. Рис потоптался возле коня, уже оседланного и нетерпеливо дергавшего повод, потом обернулся к Джессамин и коротко бросил:
— Не доверяй никому, любимая! Я уверен, сэр Ральф задумал недоброе. Так что обещай быть осторожной!
— Хорошо. Клянусь, если наш милый родственник вернется, пусть не рассчитывает, что его примут с распростертыми объятиями! — весело рассмеялась она, хотя сердце ее разрывалось на части.
Джессамин поклялась, что не проронит ни слезинки. Позже, когда Рис уедет, у нее еще будет время наплакаться. Лишь только он вскочил в седло, как неизвестно откуда выглянуло солнце, в его лучах ослепительно сверкнули серебряные колесики шпор. Словно расхрабрившись, солнце выбралось из-за облаков и сейчас заливало холодными лучами и двор замка, и вооруженных всадников, нетерпеливо поглядывавших на своего командира.
— Будем считать, что это счастливое предзнаменование для нас обоих и все пойдет хорошо, — с надеждой произнес Рис, посмотрев вокруг. Он ничего так не хотел, как остаться в Кэрли. Наконец, сделав над собой усилие, он наклонился к Джессамин и поцеловал ее в последний раз.
Она поднялась на цыпочки и обвила его шею руками. — Прощай, любимый! Возвращайся поскорее, — прошептала девушка, чувствуя, как к глазам подступают непрошеные слезы.
— Буду мчаться, словно ад и все дьяволы гонятся за мной по пятам, — с кривой ухмылкой поклялся Рис. Судя по всему, сравнение показалось ему не слишком удачным.
В последний раз заглянув ему в глаза, Джессамин стиснула до боли руки и отступила в сторону. Рис надел на голову шлем, натянул тяжелые перчатки и поднял руку, давая команду построиться. Звонко застучали копыта лошадей по промерзшей за ночь земле, отряд ринулся к подъемному мосту, а среди служанок, которые за эти дни смогли по достоинству оценить смуглых валлийцев, поднялся горестный плач. Заскрипели цели, опустили деревянный мост, и отряд вихрем промчался по нему, вырвавшись из стен замка.
Джессамин, задыхаясь, взлетела вверх на башню и выбежала на крепостную стену. Ухватившись за парапет, она долго махала платком вслед удалявшемуся отряду.
— Ну а теперь, когда он уехал, может, снять это проклятое знамя? — угрюмо прошептал за ее спиной Уолтер.
Вздрогнув от неожиданности, Джессамин обернулась и, увидев брата, сердито смахнула слезы. Уолтер стоял рядом, так же, как и она, перегнувшись через парапет.
— Неужели нельзя подождать, пока он выедет хотя бы из Морфа Бэч?!
— Не рычи на меня! Если помнишь, я никогда не соглашался на то, чтобы эта штука торчала над Кэрли. Впрочем, насколько мне помнится, тебе вообще не пришло в голову спросить моего согласия.
Взбешенная при виде такой черной неблагодарности по отношению к Рису, тем более после того, что он для них сделал, Джессамин яростно набросилась на брата:
— А как прикажешь это сделать, когда ты упился до полусмерти?! Да я и трезвым-то ни разу тебя не видела с тех пор, как вернулась в замок! Когда ж я могла спросить, интересно знать?! Сейчас уже поздно об этом говорить. Знамя повесили без тебя, но свою роль оно сыграло. А теперь можешь приказать спустить его, если тебе так хочется.
— Очень хочется, можешь не сомневаться.
Повернувшись, Уолтер заковылял прочь. Через пару минут снизу донесся его хриплый голос.
И сразу же бело-алый валлийский дракон вздрогнул и медленно пополз вниз. И хотя Джессамин понимала, что это делалось ради их же безопасности, но сердце ее заныло, потому что исчезло еще одно звено цепи, связывавшей их с Рисом. Ей как будто снова напомнили, что Рис и его отряд уже перестали быть частью Кэрли.
Ладить с Уолтером становилось все труднее. Он и прежде не испытывал особой благодарности к Рису, но сейчас громогласно повторял всякому, кто соглашался слушать, как он рад наконец избавиться от проклятых валлийцев. Теперь, когда опасность миновала, Уолтером опять овладела навязчивая идея единолично править замком…
Сколько бы Джессамин ни повторяла ему, что если бы не великодушная помощь Риса, сейчас они оба, вероятно, были бы пленниками сэра Ральфа, Уолтер только отмахивался. На губах его играла презрительная ухмылка. Он обвинил Джессамин, будто та сама спровоцировала всю эту историю, чтобы вновь заманить в Кэрли очаровавшего ее валлийца. Он позабыл о подлом предательстве сэра Ральфа, больше того — Уолтер убедил себя, что Джессамин намеренно исказила смысл письма Джексона, и все для того, чтобы завоевать Риса Трейверона.
Слуги, конечно, не преминули доложить, что Рис проводил все ночи в спальне Джессамин, и хотя она постаралась проигнорировать все его вопли по поводу ее бесстыдного поведения, но так и не смогла скрыть, что слова брата жестоко обидели ее.
Он вел себя так, словно план захвата замка, который предательски замышлял сэр Ральф, существовал лишь в ее воображении, что единственная цель, которую она преследовала, — не стремление уберечь Кэрли от опасности, а лишь сластолюбивое желание заманить Риса в постель. Вскоре Джессамин стала серьезно задумываться, а не перекинулась ли болезнь Уолтера на мозг, лишив его возможности мыслить здраво.
За дверью послышались торопливые шаги, Старый Нед, дремавший у се ног, поднял лохматую голову и, потянув носом, снова уронил ее па лапы и прикрыл глаза, уверенный, что все в порядке.
— Миледи! — В дверях с ноги на ногу переминалась Мери, комкая в руках фартук. — Ох, госпожа, давеча прибежал мальчишка с верхней фермы. Не съездите ли вы взглянуть на Мэгги? Она все никак не разродится.
— А что говорит повивальная бабка? — спросила Джессамин поеживаясь. Она не любила принимать роды, и хотя ей уже не раз приходилось помогать в подобных случаях, но, как правило, она предпочитала доверяться умелым рукам старой Бет, повитухи из Холли-Ридж.
— А ее нет — бедняга поскользнулась на льду, когда переходила ручей, так что теперь сама не может встать с постели. Это она и предложила послать за вами, миледи.
Джессамин тяжело вздохнула. Может, и удастся помочь бедной Мэгги Хьюз.
— Хорошо, Мери. Собери мою корзинку. Я поеду. Налицо Мери отразилось явное облегчение. Мэгги приходилась ей родственницей.
— Спасибо, миледи. Так передать парню, что вы приедете?
Отослав Мери, Джессамин принялась одеваться, с огорчением подумав о том, что местные жители, похоже, непоколебимо уверены в том, что ей все под силу. Хотела бы она сама обладать хоть малой толикой той уверенности, мрачно вздыхала она, натягивая толстую шерстяную юбку и заворачиваясь в свой самый теплый плащ на меху. Верхняя ферма была неподалеку от Холли-Ридж. Должно быть, сейчас, в предрассветный час, на улице жуткий холод. Поморщившись, она натянула отороченный мехом капюшон и толстые перчатки.
Взяв свечу, Джессамин медленно спустилась по крутой лестнице. Она торопливо шла к лазарету. Войдя туда, Джессамин придирчиво осмотрела содержимое корзинки, которую собрала для нее Мери, порадовавшись, что та не забыла положить бутылочку с обезболивающим настоем. Рецепт придумала сама Джессамин и очень этим гордилась, туда входили майоран и кора ивы. Она даже успела раз опробовать его на раненых воинах Риса и осталась довольна.
Ну вот наконец она готова. Джессамин вышла во двор, где уже стояла оседланная лошадь. До рассвета было еще далеко. Молоденький грум, подсаживая се в седло, клацал зубами от холода. Вместе с ней должен был ехать Бен, муж Элис, той самой служанки, что ухаживала за ранеными в лазарете. Рис перед отъездом строго-настрого наказал слугам никуда не отпускать Джессамин одну. И хотя вряд ли старого Бена можно было считать надежной защитой, но Джессамин решила, что не стоит ждать, пока разбудят кого-то еще.
Они выбрались из замка через подземный ход и очень скоро уже карабкались вверх по крутой извилистой тропинке, которая вела по холму к самым воротам верхней фермы.
Вдруг что-то мокрое и холодное ткнулось ей в руку. Старый Нед жалобно заскулил. Он все-таки увязался за ней, но такой крутой подъем оказался тяжеловат для старого пса. Джессамин честно пыталась отговорить его от этой прогулки. Но верный пес еще не забыл, как она оставила его одного во время поездки в Честер. Оставшись без хозяйки, Нед испытал такое потрясение, что теперь отказывался отходить от нее.
— Ну-ка, старина, беги в дом. Тебе надо согреться, — подтолкнула она его, заметив приветливо распахнувшуюся дверь. Второго приглашения не потребовалось. Нед стремглав влетел в дом и направился к очагу, где его ворчливо приветствовали хозяйские собаки.
— Миледи! — Олден Хьюз, чье выдубленное солнцем и ветрами морщинистое лицо напоминало кору старого дуба, склонился перед ней в низком поклоне. В глазах его метался страх. — Мэгги, бедняжка, мается уже второй день. Старуха Бет уверена, что у нее двойня, но ни один пока не показался. Она вон там.
Услышав это, Джессамин на мгновение оцепенела. Придя в себя, девушка поспешно направилась в ту часть дома, где спала вся семья. В другой части фермы всю зиму держали скотину. Вот и сейчас Олден, смущенно извинившись, сказал, что ему нужно подоить коров.
Джессамин вздрогнула, когда до нее донесся чуть слышный стон.
Повинуясь ее приказу, Бен поставил корзинку на стол и отступил в угол, дожидаясь, пока его позовут.
Джессамин склонилась над постелью.
— Мэгги… ты меня слышишь? Это я, леди Джессамин. Женщина повернула голову, и Джессамин увидела мокрое от пота, залитое восковой бледностью лицо. Она чуть в обморок не упала, заметив, как страшно изменилась за несколько дней молоденькая жена Олдена Хьюза — ведь еще совсем недавно Мэгги была жизнерадостной, энергичной женщиной, в которой жизнь била ключом. И Джессамин не раз думала, что она, можно сказать, просто-таки создана для материнства.
— Леди Джессамин… как мне благодарить вас… вы так добры ко мне… — жалобно прохрипела Мэгги. Ее скрюченные пальцы вцепились в руку девушки. — Дайте мне что-нибудь… чтоб полегчало!
— Сейчас, милая, но сначала надо взглянуть, как идут дела.
При виде того, сколько крови потеряла бедная женщина, Джессамин стало дурно. Сам воздух в комнате был пропитан ее солоноватым запахом, матрас, простыни и одеяла промокли насквозь. Так, значит, старуха Бет была уверена, что у Мэгги двойня? Очень осторожно Джессамин ощупывала огромный живот Мэгги. Вот это, похоже, ножки, а вот это… она отчетливо почувствовала два крошечных тельца.
Что-то, скорее всего колено одного из близнецов, перегородило родовой канал. Тело Мэри даже на ощупь было холодным липким. Схваток Джессамин не почувствовала.
Это встревожило девушку больше всего. Похоже, долгие роды оказались для малышей и их матери роковыми.
— Госпожа, сдается мне, их требуется повернуть, — послышался откуда-то из темного угла хриплый шепот Бена. — Я такое не раз видел. Ножками спутались — вот и ни туда ни сюда.
У Джессамин внутри от страха все перевернулось — Господи Боже, только этого не хватало!
— Как это? — испуганным шепотом спросила она Бена так, чтобы Мэгги ничего не слышала.
— Сначала дайте ей ваше питье. Знаете, миледи, по-моему, если просто тянуть, толку не будет, один вред. Вам нужно просунуть руку и, значит, аккуратненько повернуть их к выходу. Иногда это помогает. Ну… а бывает, что и нет.
С этими «обнадеживающими» словами Бен снова убрался к себе в угол. А Джессамин, засучив рукава, тоскливо мыла руки, собираясь последовать его совету.
Несколько долгих часов прошли в непрерывной борьбе за жизнь близнецов и их матери. С помощью обоих мужчин — Олден, подоив коров, немедленно вернулся к жене — Джессамин в конце концов умудрилась кое-как повернуть малышей. Первый, которого им удалось извлечь, уже, к сожалению, не дышал. Именно его похолодевшее тельце не давало его маленькому брату появиться на свет. Очень осторожно, едва дыша, Джессамин потянула на себя крохотное существо. Передав его Олдену, она склонилась над роженицей. А отец в это время мягко обтер сморщенное багровое личико и принялся вдувать воздух в маленькие легкие. К счастью, тот еще дышал, но вот для второго малыша все было кончено.
В комнате раздался пронзительный крик новорожденного, и слезы облегчения хлынули из глаз Джессамин. От счастья она бросилась обнимать и Олдена, и Бена. Подоспевшая на помощь служанка занялась малышом: хорошенько обмыла его, потом завернула в теплые пеленки и сунула ему в рот туго свернутую тряпочку, которую обмакнула в теплое молоко, чтобы он учился сосать. \ Джессамин вернулась к роженице. С ней дела обстояли куда хуже. Мэгги ненадолго задремала, но вид у нее был не лучше, чем у ее умершего младенца.
Знаком подозвав Олдена, Джессамин велела ему вынести крохотное тельце, не желая, чтобы Мэгги увидела его, когда придет в сознание. С помощью служанки девушка обмыла несчастную женщину и уложила на чистые простыни. Она даже постаралась зашить страшные разрывы — плоть Мэгги не выдержала, когда несчастная женщина, пытаясь родить, отчаянно тужилась. Наконец все необходимое в таких случаях было сделано.
И вот Мэгги очнулась, с трудом приоткрыла глаза и едва слышно пробормотала слова благодарности. Ее пальцы все еще сжимали ладонь Джессамин. Конечно, она была слаба, как котенок, измучена донельзя, но все-таки жива и даже смогла спросить про своего ребенка. Отбросив с глаз Мэгги слипшиеся от пота волосы, Джессамин сообщила молодой матери, что у нее здоровый, крепкий малыш. И та сразу же провалилась в сон. Джессамин тоже рухнула на стул, почувствовав, что ноги се не держат.
— Я сделала все, что могла, — сказала она Олдену, который удивленно уставился на нее. — Все будет в порядке — просто я смертельно устала.
— Вы — святая, леди Джессамин, — благоговейно прошептал он, и Джессамин досадливо поморщилась. — Все, что хотите… если я что-то могу для вас сделать… только скажите!
Джессамин, улыбнувшись, похлопала его по руке и обещала непременно вспомнить о нем, если потребуется помощь. Оставалось надеяться только на то, что сам Олден не забудет о ее трудах по крайней мере до вечера. Склонив голову, они вслух читали молитву, пока Джессамин начертала на лбу Мэгги крест — она позаботилась прихватить из замка бутылочку со святой водой.
— Теперь се жизнь в руках Господа, Олден, — устало прошептала девушка, пока фермер покрывал ее руку поцелуями.
Свистнув Неда, она вышла из дома. И с удивлением остановилась на пороге: наступил день, и яркие лучи солнца заливали ослепительным светом пожухлую коричневую траву, пробиваясь сквозь плотную изгородь, сбегавшую вниз по склону холма. А ей-то казалось, что до рассвета еще далеко. И тут только она поняла, сколько времени провела у постели Мэгги.
Сначала Джессамин ехала, ничего не замечая от усталости. Но по мере приближения к замку сердце ее начало болезненно сжиматься.
Вдалеке, в тени тяжелых туч, тянувшихся длинной чередой, лежал замок. Вдруг что-то заставило Джессамин поднять голову, какое-то неясное предчувствие, потому что она не слышала ничего необычного. Все вокруг выглядело таким мирным, будто дремало. Но, взглянув на Неда, Джессамин заметила, что старый пес тоже насторожился. Уши у него встали торчком, и шерсть на загривке зловеще топорщилась. Что-то было не так. Ветер разогнал тучи, и выглянувшее солнце озарило замок, в его лучах ослепительно сияла вода во рву.
Бен трусил позади нее, улыбаясь довольной улыбкой, и, по-видимому, ничего не чувствовал.
И тут Джессамин резко натянула поводья. Подъемный мост был опущен!