Страница:
Кошка перестала облизывать лапы и замерла, услышав, как под кустами дрока кто-то шевельнулся.
Пора было начинать охоту.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава ШЕСТНАДЦАТАЯ
Пора было начинать охоту.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава ШЕСТНАДЦАТАЯ
Стоя у гостиничной двери, Розамунда ждала, когда Генри завершит последние приготовления к отъезду. «До чего же он легкий и ладный, — с любовью подумала Розамунда, глядя, как он пересекает гостиничный двор. Неужто это действительно он, мой ненаглядный муж?» Она так долго с ним не виделась, что никак не могла привыкнуть к такому счастью — они снова вместе… А может, он ей просто снится? Розамунда украдкой себя ущипнула.
Вчера они узнали, что до рэвенкрэгского войска осталось всего день езды. Это означало, что их идиллии приходит конец: Генри должен будет присоединиться к своим солдатам, разбившим бивак у Тэдкастера. Последнюю ночь вдвоем они провели в этой хорошо знакомой им Йоркской гостиничке.. Розамунда вспомнила, как, подъезжая к ней, она невольно стала озираться по сторонам — боялась, что сейчас из мрака выскочит Стивен. Генри поднял ее на смех, но она не сомневалась, что он везде расставил часовых.
Фасонисто надвинув на бровь красную бархатную шапку с роскошным плюмажем и запахнув плащ, он с улыбкой спросил: — Ты готова, душенька?
Она тоже улыбнулась ему в ответ и потянулась к его губам, ледяным от ветра.
— Да, но так не хочется уезжать… и отпускать тебя.
Мы расстанемся ненадолго. Королева Маргарита остановилась в Гапсилском поместье — нынче она объезжает свои войска. Я попросил ее величество позволить тебе остановиться там же.
— У королевы? — с благоговейным ужасом спросила Розамунда, вцепляясь в рукав Генри.
Глянув на ее перепуганное лицо, Генри расхохотался:
— Ну, не совсем у нее. Впрочем, я думаю, она захочет с тобой познакомиться.
— И маленький принц тоже гам?
— Да. Королева боится оставлять его без своего присмотра.
Розамунда машинально забралась в седло, обдумывая то, что услышала… Нет, она еще не готова к встрече со столь знатными особами. За минувший год она, конечно, много чему выучилась, но ведь то сама королева… Розамунда рассмеялась, и чего она, глупая, раньше времени боится, надо сначала попасть в то поместье. И вдруг ее настигла внезапная и не менее будоражащая мысль. Она вспомнила предсказание старой цыганки: «…ты будешь близка к короне». И верно, куда уж ближе. Ведь не сегодня завтра она, может статься, увидит королеву Маргариту и принца Уэльского.
Когда они двинулись вдоль пустоши, Розамунда вспомнила и предостережение гадалки: «…будь начеку… чаще оглядывайся». Пока все сбывалось: Розамунда получила прекрасного возлюбленного, и обещанных старухой опасностей тоже успела хлебнуть вдосталь. Однако предчувствие подсказывало ей, что самое опасное еще впереди. А оглядывалась она то и дело — при виде леса и пустынных полей ей всегда теперь вспоминался Стивен и его шайка. Генри, напротив, был беспечен как никогда. Но ведь ему ничего такого не предсказывали…
Им все чаще встречались разрозненные отряды солдат, причем не только из армии ланкастерпев. Генри уверял, что по меньшей мере дважды видел знамена приверженцев Эдуарда.
Генри отправился в дорогу в обычном своем костюме, без доспехов, повесив на пояс лишь меч и кинжал, с коим не расставался ни при каких обстоятельствах. Он надеялся, что их мирная кавалькада не привлечет ничьего внимания. У них не было с собой даже флага с гербом. Конечно, если кто-нибудь додумается заглянуть под уложенные в повозку одеяла, вся маскировка пойдет насмарку: там припрятаны его доспехи и целый арсенал. Но Бог даст — обойдется.
День был на редкость пасмурным. По бескрайним пустошам разгуливали ветер да овцы. Редкие хижинки прятались в рощах или в укрытии валунов. Вдалеке виднелись смутные пятна, — видно, кто-то жег костры. Розамунда опасливо вглядывалась в угрюмые окрестности… А где же Гапсилское поместье, в котором ей был обещан приют? Лишь гигантские валуны темнели на фоне меркнущего неба.
— Как называется это место? — спросила Розамунда, когда их отряд въехал на грубый каменный мост, перекинутый через реку.
— Кажется, это пустошь Бингли. Видишь тот пригорок? Оттуда уже должен быть виден Тэдкастер. Впрочем, это не так уж важно, уверен, что мы встретим наших солдат гораздо раньше. С крутого берега узкая дорожка вильнула вниз, прячась в густых зарослях дрока. Теперь перед путниками расстилалась огромная, поросшая травой и вереском равнина, сплошь в огромных валунах, — казалось, их рассыпал здесь какой-то гигант. По преданию, великан Бингли расшвырял их, рассердившись на свою прекрасную пленницу, которая сбежала к своим родителям, не пожелав остаться с ним, с могущественным волшебником. Розамунду ничуть не удивляло, что местные жители искренне верят, что в этих диких местах обитают всякие ведьмы, великаны и прочая нечисть. А лес между тем подступал все ближе, тропка стала совсем узкой, и вскоре им пришлось ехать по одному. Чем больше они углублялись в низину, тем чаще попадались им рощи, тем они были гуще. На дорожке блеснула лужа, путники придержали коней, и в то же мгновение над их головами пронеслась стрела и вонзилась в вверх повозки. Всадники метнулись в сторону, но было поздно: с обеих сторон их окружили, основная же часть банды накинулась сзади. Их главарь держался в седле очень неуверенно, — видно, ездить верхом ему почти не доводилось.
Розамунде показалось, что ее снова настиг давний кошмар… ей сделалось нехорошо. Она пригляделась к главарю, который был на голову выше своих подчиненных, и, хоть он прикрывался мешковиной, Розамунда сразу узнала эти могучие плечи и кукурузно-желтые волосы.
— О Пресвятая Богородица, — с тихим стоном пролепетала она. Это был не кто иной, как Стивен.
— Сдавайся, Рэвенскрэг, крикнул Стивен, преграждая им тропу. Его головорезы — кто с топором, кто с дубиной — встали полукругом.
— Мы мирные путники. Как ты смеешь нас задерживать? — строго сказал Генри, надеясь, что этот мужлан не посмеет спорить с дворянином.
Он не узнал Стивена, полагая, что на них напала кучка отбившихся от вражеского войска дезертиров.
— А так и смею, ибо на то воля самого Господа. Божий посланник явился мне и открыл, что ты поедешь этой дорогой, — ответил Стивен, пытаясь вырвать из рук Генри поводья.
Генри продолжал увещевать их, разыгрывая из себя простого странника. Оборванцы не тронулись с места. И тогда Генри потянул вожжи назад — вся свора тут же на него накинулась, стаскивая его с седла… послышались вопли и проклятия — это Генри наконец пустил в ход свой кинжал.
Розамунда, не дожидаясь, когда и ее начнут стаскивать, спрыгнула на землю сама, колени ее дрожали. Она осмелилась посмотреть на Стивена. Вид у него стал еще более диким, чем прежде. Отросшие волосы спутаны, на щеках щетина. Несколько передних зубов было выбито — вероятно, при последних дорожных набегах. Однако он будто и не замечал, как он отвратителен, и одарил ее своей по-детски доверчивой улыбкой.
— Розамунда, любовь моя, я знал, что ты вернешься ко мне, — нежно пробормотал он, погладив грязной ручищей прядку ее волос, выбившуюся из-под капюшона. — Я всегда знал, что мы предназначены друг дружке. Сам Господь вел меня к тебе.
Необычайная набожность Стивена, ранее совершенно ему не свойственная, говорила о том, что разум его еще более помутился. Розамунда увидела, что Генри наконец узнал ее бывшего жениха. Она хотела подойти к Генри, но бандиты не пустили ее.
— И что же ты хочешь с нами сделать? — спросил Генри, отчаянно пытаясь удержаться на ногах, — его со всех сторон толкали, заставляя его войти в лес. — У нас нет ни денег, ни драгоценностей. — На самом деле он знал, что самое ценное его сокровище снова в руках Стивена.
Головорезы попытались ухватить под уздцы Диабло, но тот взвился на дыбы, дико поводя глазами и сотрясая воздух громким ржанием. Стивен бешеным голосом кричал, чтобы жеребца успокоили, но его подручные слишком боялись угодить под мощные копыта.
— Дайте я сам его поведу, — предложил Генри, опасаясь, что его любимого коня изувечат.
Стивену очень не хотелось подпускать его светлость к коню — боялся, что Генри ускачет, но еще больше он опасался испортить такого дорогого жеребца.
— Так и быть, но она поедет со мной, — сказал он, спрыгнув с лошади и помогая Розамунде сесть в его седло.
Розамунда вся задрожала — будто к ее горлу притронулись холодным острием ножа. Так ли все еще сильна любовь Стивена, чтобы удержать его от насилия?
Генри тоже не знал, что на уме у этого детины. Во всяком случае, сам он не должен рисковать безопасностью Розамунды… Оставив вес мысли о том, чтобы вырваться из лап этих оборванцев, Генри успокоил Диабло и повел его к разбойничьему лагерю, все время тайком наблюдая за Розамундой. Пока ее никто не обижал.
— Долго же я ждал этого часа, Генри Рэвенскрэг, — сказал Стивен, спрыгивая наземь, прямо на молоденькую древесную поросль. Тут же неподалеку располагались незатейливые грубые шалаши и кострище, где разводили огонь и готовили еду.
— Ну так что же ты намерен с нами сделать? — снова спросил Генри.
Стивен ухмыльнулся такому простодушию и, отхлебнув из кружки порядочный глоток эля, решил уточнить вопрос пленника:
— Это с тобой что ли? Тебя, ясное дело, прикончу, а с нею лягу спать.
Его дружки одобрительно захохотали над столь кратким и исчерпывающим ответом.
— Тогда тебе придется начинать с меня, — сказал Генри.
— Я так и собирался. Слышали вы все? Чтобы никто его не трогал — я сам с ним расправлюсь, — угрожающе рявкнул подчиненным Стивен, при этом лицо его исказилось зверской гримасой. — Если кто ослушается — сразу перережу тому глотку.
Все замычали, соглашаясь, совершенно не понимая, что за очередная блажь пришла в голову их вожаку. Те, кто кочевал со Стивеном довольно долгое время, сразу признали пленников и были весьма озадачены тем, что он преследует этого дворянина и его леди. Им, конечно, было невдомек, что кроется за этим долгим преследованием.
— Ты собирался биться со мной до смерти? — спросил Генри, одновременно мелкими незаметными шажками подбираясь к повозке с оружием и предостерегающе махнув своему юному оруженосцу — чтобы тот не вздумал проявлять какое-нибудь роковое геройство.
— Можно и побиться, коли желаешь. А могу и сразу перерезать тебе горло — и тебе, и мне меньше тогда будет хлопот, — осклабился Стивен, с удовольствием слыша одобрительные возгласы зрителей, и не подозревавших, что у их главаря так здорово подвешен язык. — Конец-то все равно будет один: ты помрешь. Для того меня и направил к тебе небесный посланник. Он благословил меня, ты понял. Генри Рэвенскрэг? Я, Стивен из Форджа, избран Господом для того, чтобы покончить со злом, коим полна твоя жизнь.
Его последние слова были встречены дружным молчанием, а только что гоготавшие оборванцы с опаской отступили в тень деревьев. Посланник, о котором толковал Стивен, скорее смахивал на мертвеца, но никак не на Божьего ангела… И с того дня, как этот самый посланник попался им на пути — этак с недельку назад, — они только и знали, что рыскали по всем дорогам, ведущим от Йорка к Тэдкастеру, — подстерегали жертву. Стивен, тот вообще забывал и про еду, и про питье, все думал о своем высоком предназначении.
— Оно, конечно, неплохо было бы тебя помучить, — продолжал витийствовать Стивен, помешивая палкой костер, — к примеру, сжечь — чтобы ты понял, чья теперь взяла.
Розамунда в ужасе вскрикнула, но ее ударом заставили умолкнуть. Стивен тут же с проклятиями накинулся на грубияна, посмевшего это сделать, и свирепым голосом напомнил: «Тот, кто посмеет хоть пальцем прикоснуться к этой женщине, будет иметь дело со мной, со Стивеном».
— Ты, конечно, можешь меня сжечь, но это не самый удачный способ доказать ей, что ты лучше меня, — сказал Генри. — А ведь ты хочешь убедить меня, что ты сильнее и более достоин любви Розамунды, я верно тебя понял?
Сбитый с толку этим витиеватым вопросом, Стивен пристально посмотрел на своего пленника:
— Ну да, само собой хочу. А нынче мне само небо помогает — совсем как это было с Давидом, когда он сразился с Голиафом.
Генри саркастически усмехнулся:
— Ты забыл одну подробность: Давид выиграл в честном бою. Дай и мне шанс. Сразимся как подобает — оружием. Если тебе самим небом предназначено победить меня, тебе вообще нечего бояться, — увещевал его Генри, хотя противник был много его сильнее и выше. Однако Генри точно знал, что мечом он владеет несравнимо лучше, чем этот мужлан.
Озадаченный, Стивен все силился понять своим затуманенным умом, как ему следует отнестись к предложению этого дворянчика. Его подчиненные призывали его поторапливаться, поскольку их разведчик принес весть, что сюда движутся вооруженные отряды. Если это войско ланкастерцев, то оно наверняка отрежет отряд Стивена от главных сил Йорка, собранных у моста Феррибридж.
В нетвердом сознании Стивена Розамунда все еще пребывала в образе непорочного прекрасного ангела, которого этот злодей заполучил в рабство исключительно благодаря своим грязным деньгам. Вот он стоит перед ним, насмешничает, волосы что сажа и лицо тоже темное… Стивен уже не сомневался, что перед ним ожившее исчадие ада. Он провел рукой по глазам — в голове его зазвучала небесная музыка… вроде бы арфы, впрочем, он не знал, как именно звучат арфы. К этим нежным звукам присоединился рев труб, явно возвещавший приближение еще одного небесного посланника.
Розамунда как будто читала мысли, роившиеся в больной голове Стивена, она рванулась вперед, чтобы предостеречь Генри, но ее оттащили назад и, притиснув к повозке, спутали ей веревкой ноги — чтобы не вздумала убежать. А противники уже готовились к схватке.
Стивен медленно вытащил из-за пояса огромный, с широким лезвием нож, и оценивающе пригляделся к лорду. Потом мельком взглянул на его перепуганных спутников — похоже, это всего-навсего слуги, причем безоружные. Стивен решил, что непременно их отпустит, — вот только прикончит быстренько их хозяина. Статус небесного избранника обязывал: Стивен готов был проявить столь несвойственное ему великодушие, чувствуя себя истинным христианином. Как только его осенило это благое решение, небесные трубы зазвучали громче, как бы поощряя его. Стивен видел, как его товарищи трусливо переглядываются и все чаще всматриваются в пустошь, лежащую над поросшей лесом. низиной, проверяя, не показалось ли уже неведомое войско. Жалкие людишки, глупцы. Им Стивена не понять, и уж тем более нипочем не увидеть никогда Божьих вестников. Стивен улыбнулся, явственно ощущая, как над ним простерлась Божья десница. Он приказал своим головорезам вернуть дворянчику его меч и кинжал.
Противники, пружинисто пригнувшись, принялись кругами ходить друг возле друга, выискивая, куда вонзить кинжал. Генри был более ловким, его меч много раз уже почти настигал Стивена, но этот детина был чудовищно силен и весьма сноровисто отражал выпады Генри своим тесаком. И вдруг Рэвенскрэгу все же удалось кольнуть Стивена в плечо — бой был начат.
Стивен тут же со звериным рыком подскочил к нему, Генри стал отступать назад, не ведая, что сзади лежит груда булыжников, и, когда Стивен оттеснил его еще дальше к деревьям, он споткнулся и выронил меч. В мгновение ока великан повалил его на землю, и они сплелись в яростной драке, барахтаясь в грязи. Биться врукопашную, конечно, намного легче было Стивену, с его кулачищами. Однако Генри все-таки сумел перекатить противника на спину и оказаться наверху, и одновременно выхватить кинжал, резким ударом отбросив в сторону огромную ручищу Стивена. Генри нацелил острие прямо ему в живот. От испуга Стивен ослабил хватку, Генри тут же этим воспользовался и вскочил на ноги. Меч его валялся совсем рядом, ибо устрашенные угрозами своего главаря бандиты не смели прикасаться ни к Генри, ни к его оружию.
Почувствовав в руке привычную тяжесть верного своего защитника, Генри воспрял духом. Молниеносным взмахом он ранил Стивена в плечо — тот выронил тесак, отлетевший далеко в сторону. Зарычав от ярости, Стивен ринулся к Генри, не обращая внимания на кровь, хлынувшую из раны. Радость переполнила его, когда он увидел, что бархатный рукав лорда тоже насквозь пропитан кровью. Это зрелище удвоило его силы…
«Скоро от проклятого Рэвенскрэга останется одно мокрое место», — подумал Стивен.
— Ну вот, милашка, если эти двое прикончат друг друга, я заберу тебя себе, — сказал один из мучителей Розамунды, с азартом глядя, как сражающиеся, снова сцепившись, катаются по земле.
Розамунда вся затрепетала, в ужасе отворачиваясь, чтобы не видеть щербатой бандитской ухмылки, моля Господа избавить ее от этой участи.
За деревьями послышался звук боевых рожков и конский топот. Разбойники сразу всполошились и бросились к лошадям — кто к своим, кто к лошадям слуг Генри, и были таковы. Те же, кому не хватило лошадей, бросились, сверкая пятками, в чашу. Обернувшись, Розамунда увидела большой отряд конников. На знаменах была вышита… решетка ворот. Она зажмурилась, решив, что ей просто показалось. Но нет, на реющих шелковых знаменах был вышит герб лорда Аэртона. Благодарение Господу! Им и на этот раз сопутствовала удача!
За спиной ее раздавались стоны и крики боли, слышалось тяжкое дыхание дерущихся. Розамунда, вся побледнев, следила за схваткой. Всадники Аэртона тем временем разгоняли не успевших убежать бандитов, но, когда те скрылись в зарослях, преследовать их не стали.
Розамунда заметила, что Генри пытается встать. На раненой руке зеленый рукав от крови стал багровым, лицо тоже было в крови. Стивен, странно обмякнув, не шевелился, в груди ею торчала усыпанная драгоценными камнями рукоятка кинжала. Похититель Розамунды был мертв.
Розамунда рванулась вперед, чтобы скорее помочь Генри, и тут же упала. О Господи, она совершенно забыла, что ее стреножили, точно лошадь. Она стала поспешно развязывать веревочные путы. Несмотря на paнy, Генри сиял торжествующей улыбкой — он навсегда покончил со Стивеном из Форджа! Розамунда плакала от счастья, судьба опять была милостива к ним с Генри. Даже небо стало светлее, лучи, пробившись сквозь облака, падали на шлемы аэртонцсв, словно осеняя спасителей четы Рэвенскрэгов ореолом.
Розамунда опустилась на землю рядом с Генри, помогая слугам стащить с него дублет. Увидев страшную рану, она вскрикнула от ужаса, но солдаты уверили ее, что все заживет. Аэртонцы были немало удивлены, обнаружив, что совершенно случайно вызволили из лап разбойников ближайшего своего соседа. Генри тут же протянули бурдюк с вином, и, пока он пил, слуги успели перевязать косынкой Розамунды его руку.
Розамунда, запрокинув голову, взглянула на предвещавшее добрые перемены небо. Страшное испытание осталось позади. Безумство Стивена, обрекавшее ее на бесконечный страх и страдания, исчезло вместе с ним… навсегда. Наконец-то она могла вздохнуть свободно! Слезы облегчения хлынули из ее глаз. Розамунда, всхлипывая, опустилась на колени. Генри тихонько гладил ее плечи, не зная толком, почему она плачет — от радости или от страха.
— Едемте с нами, милорд. Наш господин скоро будет здесь, — сказал главный офицер. — А куда дальше направится леди?
— В резиденцию ее величества, — сказал Генри, любовно потрепав гриву Диабло. Он был очень благодарен своему любимцу за то, что тот не дался в чужие руки, оборванцы Стивена даже не посмели его украсть.
— Гапсилское поместье нам по пути, мы проводим госпожу.
Розамунда села впереди Генри, ощутив плечом тепло его тела, и тут же отстранилась — боялась потревожить его рану.
Прежде чем тронуться в путь, Генри попросил похоронить мертвеца, однако солдаты не пожелали на ночь глядя возиться в грязи, предпочли оставить Стивена на обед воронам.
Розамунда не стала оглядываться. Она смотрела вперед, где в туманной дымке ее ждала новая страница ее жизни.
После полудня туман неожиданно рассеялся, и щедрые лучи залили стены и башни замка. Кристи Дейн даже протер глаза, не веря столь приятной перемене. Промозглое холодное утро не предвещало подобной милости небес, уже несколько дней напролет все вокруг было окутано тучами и отвратительной пеленой тумана, что, впрочем, вполне соответствовало царящему в замке настроению.
А радости там было и вправду мало. И часа не прошло после отъезда хозяина, как на них посыпались несчастья. Началось с того, что одну служанку придавило бочонком, потом нескольких гвардейцев Дейна одолела хворь. Затем дотла сгорела кузница, а по стенам расползлись какие-то гнусные черные черви. Столько бед навалилось разом, что все решили: не иначе как на замок кто-то напустил порчу.
Кристи сразу подумал про ту белую кошку, наверняка это ее проделки. Эта тварь ухитрялась пролезть куда угодно. Ее видели и на стенах, и во дворе, и даже в хозяйской спальне. Дейн до того уверовал в то, что кошка повинна во всех их пагубах, что посулил денег тому, кто изничтожит проклятую. Вдохновленные его посулами солдаты тут же начали без устали стрелять по всем углам — едва только им мерещилось, что там кто-то шевелится. Пришлось Дейну охладить их пыл соответствующими понятными солдатскому уху, словами… Однако тучи стрел были выпущены даром — кошка оставалась целехонькой. Взять хотя бы вчерашний вечер. Дейн самолично подстрелил эту тварь, ибо собственными ушами слышал истошный кошачий вопль. Он послал солдат подобрать труп, но они не нашли ни кошки, ни его стрелы.
— Капитан, скорее идите сюда, — вдруг донесся от ворот голос одного из стражников.
Отвлекшись от мрачных мыслей, Кристи Дейн вышел во дворик.
— В чем дело?
— Леди Бланш, — сказал стражник, сильно понизив голос; лицо его было чрезвычайно взволнованным. Он кивнул на стоявшую у ворот повозку.
— Она в повозке? Ранена?
— Мертва. Убита стрелой, — пробормотал стражник.
— Пресвятая Матерь! Час от часу не легче! Что еще свалится на нашу голову, а? Нам всем теперь не поздоровится. Говорил же этим ослам, чтобы прекратили стрелять во все подряд. Где они ее подобрали?
— Снаружи, лежала у подножия стены.
Кристи Дейн, забравшись в повозку, осторожно перевернул мертвую и посмотрел на ее лицо. Она была бледной, как привидение, рыжие, чуть влажные волосы слиплись, схваченные морозом. Бланш Помрой была похожа на мраморную статую — само совершенство. Она и впрямь была мертва — мертвее не бывает. Из груди ее торчал хвост стрелы, а между лопатками поблескивало острие — стрела пронзила ее насквозь.
— Отправьте посыльного в Эндерли. А Хоук пусть отнесет ее в часовню и доложит о случившемся отцу Джону.
Что еще на них свалится? Дейн, обхватив голову руками, погрузился в мрачные раздумья. Его светлость, конечно, жестоко их накажет. Хоть положение леди Бланш было не то, что прежде, она все равно оставалась дворянкой… Лорд Генри, конечно, станет искать виновника, но едва ли ему удастся его найти.
Обдумывая печальную кончину леди Бланш, он не мог не вспомнить ходившие слухи о ней и очень бы хотел знать, насколько они были верны. Местные крестьяне прозвали ее Рыжей Ведьмой. Некоторые дурехи из замка даже покупали у нее приворотные зелья да всякие мази, чтобы наводить красоту. Нет, все-таки она не ведьма. Настоящие ведьмы не умирают. Они умеют в момент опасности обернуться какой-нибудь зверушкой и убежать, а потом спрятаться. В кустах, или за валуном, и того, и другого сколько угодно на пустошах. Дейн слыхал, что ведьмы в одну секунду могут превратиться в горностая, или в кролика, или еще… ну да, в кошку!
Леденящая мысль вдруг заставила Дейна судорожно выпрямиться. Он вспомнил, что роковая стрела показалась ему подозрительно знакомой. Рэвенскрэгский стреловщик для каждого делал стрелы с особой пометкой. Сердце капитана забилось быстрее. А что, если это он убил ее? Ведь в тот момент, когда он выстрелил в эту поганую тварь, леди Бланш могла проходить по стене. Милостивый Боже, нет, только не это! Иначе ему грозит двойное наказание: от земного его господина, а после смерти — от небесного.
Кристи заметался по двору, заново перебирая в голове события вчерашнего промозглого и туманного вечера. А ведь чудно: такой был туманище, а кошку было видно ясно-ясно, будто в солнечный день. Он выстрелил и услышал вой, точно услышал, но никакой подбитой кошки его парни не нашли.
Зато нашли мертвую женщину! Страшное подозрение закралось в душу капитана. Он тяжело опустился на скамейку, стоявшую сразу же за дверью. Может, он и впрямь укокошил эту тварь, а трупа ее оттого не нашли, что кошка была непростая… У несчастного капитана волосы дыбом встали, а по спине пробежал холодок ужаса. Неужто эта чудная кошка на самом деле была Рыжей Ведьмой?
И погода вдруг переменилась — ни с того ни с сего. Туман развеялся, и замок просто купался в золотых лучах — будто с него спали злые чары. Солнце показалось только сейчас — не потому ли, что кошка так долго не могла подохнуть? А как только ведьма померла, туман и разнесло. Что, если все это правда?
Он уже почти не сомневался, что отправленные вчера в лазарет солдаты уже исцелились. А если пойти посмотреть на стены, на них не увидишь теперь ни одного гада, ни червяков, ни прочей такой же мерзости.
Вчера они узнали, что до рэвенкрэгского войска осталось всего день езды. Это означало, что их идиллии приходит конец: Генри должен будет присоединиться к своим солдатам, разбившим бивак у Тэдкастера. Последнюю ночь вдвоем они провели в этой хорошо знакомой им Йоркской гостиничке.. Розамунда вспомнила, как, подъезжая к ней, она невольно стала озираться по сторонам — боялась, что сейчас из мрака выскочит Стивен. Генри поднял ее на смех, но она не сомневалась, что он везде расставил часовых.
Фасонисто надвинув на бровь красную бархатную шапку с роскошным плюмажем и запахнув плащ, он с улыбкой спросил: — Ты готова, душенька?
Она тоже улыбнулась ему в ответ и потянулась к его губам, ледяным от ветра.
— Да, но так не хочется уезжать… и отпускать тебя.
Мы расстанемся ненадолго. Королева Маргарита остановилась в Гапсилском поместье — нынче она объезжает свои войска. Я попросил ее величество позволить тебе остановиться там же.
— У королевы? — с благоговейным ужасом спросила Розамунда, вцепляясь в рукав Генри.
Глянув на ее перепуганное лицо, Генри расхохотался:
— Ну, не совсем у нее. Впрочем, я думаю, она захочет с тобой познакомиться.
— И маленький принц тоже гам?
— Да. Королева боится оставлять его без своего присмотра.
Розамунда машинально забралась в седло, обдумывая то, что услышала… Нет, она еще не готова к встрече со столь знатными особами. За минувший год она, конечно, много чему выучилась, но ведь то сама королева… Розамунда рассмеялась, и чего она, глупая, раньше времени боится, надо сначала попасть в то поместье. И вдруг ее настигла внезапная и не менее будоражащая мысль. Она вспомнила предсказание старой цыганки: «…ты будешь близка к короне». И верно, куда уж ближе. Ведь не сегодня завтра она, может статься, увидит королеву Маргариту и принца Уэльского.
Когда они двинулись вдоль пустоши, Розамунда вспомнила и предостережение гадалки: «…будь начеку… чаще оглядывайся». Пока все сбывалось: Розамунда получила прекрасного возлюбленного, и обещанных старухой опасностей тоже успела хлебнуть вдосталь. Однако предчувствие подсказывало ей, что самое опасное еще впереди. А оглядывалась она то и дело — при виде леса и пустынных полей ей всегда теперь вспоминался Стивен и его шайка. Генри, напротив, был беспечен как никогда. Но ведь ему ничего такого не предсказывали…
Им все чаще встречались разрозненные отряды солдат, причем не только из армии ланкастерпев. Генри уверял, что по меньшей мере дважды видел знамена приверженцев Эдуарда.
Генри отправился в дорогу в обычном своем костюме, без доспехов, повесив на пояс лишь меч и кинжал, с коим не расставался ни при каких обстоятельствах. Он надеялся, что их мирная кавалькада не привлечет ничьего внимания. У них не было с собой даже флага с гербом. Конечно, если кто-нибудь додумается заглянуть под уложенные в повозку одеяла, вся маскировка пойдет насмарку: там припрятаны его доспехи и целый арсенал. Но Бог даст — обойдется.
День был на редкость пасмурным. По бескрайним пустошам разгуливали ветер да овцы. Редкие хижинки прятались в рощах или в укрытии валунов. Вдалеке виднелись смутные пятна, — видно, кто-то жег костры. Розамунда опасливо вглядывалась в угрюмые окрестности… А где же Гапсилское поместье, в котором ей был обещан приют? Лишь гигантские валуны темнели на фоне меркнущего неба.
— Как называется это место? — спросила Розамунда, когда их отряд въехал на грубый каменный мост, перекинутый через реку.
— Кажется, это пустошь Бингли. Видишь тот пригорок? Оттуда уже должен быть виден Тэдкастер. Впрочем, это не так уж важно, уверен, что мы встретим наших солдат гораздо раньше. С крутого берега узкая дорожка вильнула вниз, прячась в густых зарослях дрока. Теперь перед путниками расстилалась огромная, поросшая травой и вереском равнина, сплошь в огромных валунах, — казалось, их рассыпал здесь какой-то гигант. По преданию, великан Бингли расшвырял их, рассердившись на свою прекрасную пленницу, которая сбежала к своим родителям, не пожелав остаться с ним, с могущественным волшебником. Розамунду ничуть не удивляло, что местные жители искренне верят, что в этих диких местах обитают всякие ведьмы, великаны и прочая нечисть. А лес между тем подступал все ближе, тропка стала совсем узкой, и вскоре им пришлось ехать по одному. Чем больше они углублялись в низину, тем чаще попадались им рощи, тем они были гуще. На дорожке блеснула лужа, путники придержали коней, и в то же мгновение над их головами пронеслась стрела и вонзилась в вверх повозки. Всадники метнулись в сторону, но было поздно: с обеих сторон их окружили, основная же часть банды накинулась сзади. Их главарь держался в седле очень неуверенно, — видно, ездить верхом ему почти не доводилось.
Розамунде показалось, что ее снова настиг давний кошмар… ей сделалось нехорошо. Она пригляделась к главарю, который был на голову выше своих подчиненных, и, хоть он прикрывался мешковиной, Розамунда сразу узнала эти могучие плечи и кукурузно-желтые волосы.
— О Пресвятая Богородица, — с тихим стоном пролепетала она. Это был не кто иной, как Стивен.
— Сдавайся, Рэвенскрэг, крикнул Стивен, преграждая им тропу. Его головорезы — кто с топором, кто с дубиной — встали полукругом.
— Мы мирные путники. Как ты смеешь нас задерживать? — строго сказал Генри, надеясь, что этот мужлан не посмеет спорить с дворянином.
Он не узнал Стивена, полагая, что на них напала кучка отбившихся от вражеского войска дезертиров.
— А так и смею, ибо на то воля самого Господа. Божий посланник явился мне и открыл, что ты поедешь этой дорогой, — ответил Стивен, пытаясь вырвать из рук Генри поводья.
Генри продолжал увещевать их, разыгрывая из себя простого странника. Оборванцы не тронулись с места. И тогда Генри потянул вожжи назад — вся свора тут же на него накинулась, стаскивая его с седла… послышались вопли и проклятия — это Генри наконец пустил в ход свой кинжал.
Розамунда, не дожидаясь, когда и ее начнут стаскивать, спрыгнула на землю сама, колени ее дрожали. Она осмелилась посмотреть на Стивена. Вид у него стал еще более диким, чем прежде. Отросшие волосы спутаны, на щеках щетина. Несколько передних зубов было выбито — вероятно, при последних дорожных набегах. Однако он будто и не замечал, как он отвратителен, и одарил ее своей по-детски доверчивой улыбкой.
— Розамунда, любовь моя, я знал, что ты вернешься ко мне, — нежно пробормотал он, погладив грязной ручищей прядку ее волос, выбившуюся из-под капюшона. — Я всегда знал, что мы предназначены друг дружке. Сам Господь вел меня к тебе.
Необычайная набожность Стивена, ранее совершенно ему не свойственная, говорила о том, что разум его еще более помутился. Розамунда увидела, что Генри наконец узнал ее бывшего жениха. Она хотела подойти к Генри, но бандиты не пустили ее.
— И что же ты хочешь с нами сделать? — спросил Генри, отчаянно пытаясь удержаться на ногах, — его со всех сторон толкали, заставляя его войти в лес. — У нас нет ни денег, ни драгоценностей. — На самом деле он знал, что самое ценное его сокровище снова в руках Стивена.
Головорезы попытались ухватить под уздцы Диабло, но тот взвился на дыбы, дико поводя глазами и сотрясая воздух громким ржанием. Стивен бешеным голосом кричал, чтобы жеребца успокоили, но его подручные слишком боялись угодить под мощные копыта.
— Дайте я сам его поведу, — предложил Генри, опасаясь, что его любимого коня изувечат.
Стивену очень не хотелось подпускать его светлость к коню — боялся, что Генри ускачет, но еще больше он опасался испортить такого дорогого жеребца.
— Так и быть, но она поедет со мной, — сказал он, спрыгнув с лошади и помогая Розамунде сесть в его седло.
Розамунда вся задрожала — будто к ее горлу притронулись холодным острием ножа. Так ли все еще сильна любовь Стивена, чтобы удержать его от насилия?
Генри тоже не знал, что на уме у этого детины. Во всяком случае, сам он не должен рисковать безопасностью Розамунды… Оставив вес мысли о том, чтобы вырваться из лап этих оборванцев, Генри успокоил Диабло и повел его к разбойничьему лагерю, все время тайком наблюдая за Розамундой. Пока ее никто не обижал.
— Долго же я ждал этого часа, Генри Рэвенскрэг, — сказал Стивен, спрыгивая наземь, прямо на молоденькую древесную поросль. Тут же неподалеку располагались незатейливые грубые шалаши и кострище, где разводили огонь и готовили еду.
— Ну так что же ты намерен с нами сделать? — снова спросил Генри.
Стивен ухмыльнулся такому простодушию и, отхлебнув из кружки порядочный глоток эля, решил уточнить вопрос пленника:
— Это с тобой что ли? Тебя, ясное дело, прикончу, а с нею лягу спать.
Его дружки одобрительно захохотали над столь кратким и исчерпывающим ответом.
— Тогда тебе придется начинать с меня, — сказал Генри.
— Я так и собирался. Слышали вы все? Чтобы никто его не трогал — я сам с ним расправлюсь, — угрожающе рявкнул подчиненным Стивен, при этом лицо его исказилось зверской гримасой. — Если кто ослушается — сразу перережу тому глотку.
Все замычали, соглашаясь, совершенно не понимая, что за очередная блажь пришла в голову их вожаку. Те, кто кочевал со Стивеном довольно долгое время, сразу признали пленников и были весьма озадачены тем, что он преследует этого дворянина и его леди. Им, конечно, было невдомек, что кроется за этим долгим преследованием.
— Ты собирался биться со мной до смерти? — спросил Генри, одновременно мелкими незаметными шажками подбираясь к повозке с оружием и предостерегающе махнув своему юному оруженосцу — чтобы тот не вздумал проявлять какое-нибудь роковое геройство.
— Можно и побиться, коли желаешь. А могу и сразу перерезать тебе горло — и тебе, и мне меньше тогда будет хлопот, — осклабился Стивен, с удовольствием слыша одобрительные возгласы зрителей, и не подозревавших, что у их главаря так здорово подвешен язык. — Конец-то все равно будет один: ты помрешь. Для того меня и направил к тебе небесный посланник. Он благословил меня, ты понял. Генри Рэвенскрэг? Я, Стивен из Форджа, избран Господом для того, чтобы покончить со злом, коим полна твоя жизнь.
Его последние слова были встречены дружным молчанием, а только что гоготавшие оборванцы с опаской отступили в тень деревьев. Посланник, о котором толковал Стивен, скорее смахивал на мертвеца, но никак не на Божьего ангела… И с того дня, как этот самый посланник попался им на пути — этак с недельку назад, — они только и знали, что рыскали по всем дорогам, ведущим от Йорка к Тэдкастеру, — подстерегали жертву. Стивен, тот вообще забывал и про еду, и про питье, все думал о своем высоком предназначении.
— Оно, конечно, неплохо было бы тебя помучить, — продолжал витийствовать Стивен, помешивая палкой костер, — к примеру, сжечь — чтобы ты понял, чья теперь взяла.
Розамунда в ужасе вскрикнула, но ее ударом заставили умолкнуть. Стивен тут же с проклятиями накинулся на грубияна, посмевшего это сделать, и свирепым голосом напомнил: «Тот, кто посмеет хоть пальцем прикоснуться к этой женщине, будет иметь дело со мной, со Стивеном».
— Ты, конечно, можешь меня сжечь, но это не самый удачный способ доказать ей, что ты лучше меня, — сказал Генри. — А ведь ты хочешь убедить меня, что ты сильнее и более достоин любви Розамунды, я верно тебя понял?
Сбитый с толку этим витиеватым вопросом, Стивен пристально посмотрел на своего пленника:
— Ну да, само собой хочу. А нынче мне само небо помогает — совсем как это было с Давидом, когда он сразился с Голиафом.
Генри саркастически усмехнулся:
— Ты забыл одну подробность: Давид выиграл в честном бою. Дай и мне шанс. Сразимся как подобает — оружием. Если тебе самим небом предназначено победить меня, тебе вообще нечего бояться, — увещевал его Генри, хотя противник был много его сильнее и выше. Однако Генри точно знал, что мечом он владеет несравнимо лучше, чем этот мужлан.
Озадаченный, Стивен все силился понять своим затуманенным умом, как ему следует отнестись к предложению этого дворянчика. Его подчиненные призывали его поторапливаться, поскольку их разведчик принес весть, что сюда движутся вооруженные отряды. Если это войско ланкастерцев, то оно наверняка отрежет отряд Стивена от главных сил Йорка, собранных у моста Феррибридж.
В нетвердом сознании Стивена Розамунда все еще пребывала в образе непорочного прекрасного ангела, которого этот злодей заполучил в рабство исключительно благодаря своим грязным деньгам. Вот он стоит перед ним, насмешничает, волосы что сажа и лицо тоже темное… Стивен уже не сомневался, что перед ним ожившее исчадие ада. Он провел рукой по глазам — в голове его зазвучала небесная музыка… вроде бы арфы, впрочем, он не знал, как именно звучат арфы. К этим нежным звукам присоединился рев труб, явно возвещавший приближение еще одного небесного посланника.
Розамунда как будто читала мысли, роившиеся в больной голове Стивена, она рванулась вперед, чтобы предостеречь Генри, но ее оттащили назад и, притиснув к повозке, спутали ей веревкой ноги — чтобы не вздумала убежать. А противники уже готовились к схватке.
Стивен медленно вытащил из-за пояса огромный, с широким лезвием нож, и оценивающе пригляделся к лорду. Потом мельком взглянул на его перепуганных спутников — похоже, это всего-навсего слуги, причем безоружные. Стивен решил, что непременно их отпустит, — вот только прикончит быстренько их хозяина. Статус небесного избранника обязывал: Стивен готов был проявить столь несвойственное ему великодушие, чувствуя себя истинным христианином. Как только его осенило это благое решение, небесные трубы зазвучали громче, как бы поощряя его. Стивен видел, как его товарищи трусливо переглядываются и все чаще всматриваются в пустошь, лежащую над поросшей лесом. низиной, проверяя, не показалось ли уже неведомое войско. Жалкие людишки, глупцы. Им Стивена не понять, и уж тем более нипочем не увидеть никогда Божьих вестников. Стивен улыбнулся, явственно ощущая, как над ним простерлась Божья десница. Он приказал своим головорезам вернуть дворянчику его меч и кинжал.
Противники, пружинисто пригнувшись, принялись кругами ходить друг возле друга, выискивая, куда вонзить кинжал. Генри был более ловким, его меч много раз уже почти настигал Стивена, но этот детина был чудовищно силен и весьма сноровисто отражал выпады Генри своим тесаком. И вдруг Рэвенскрэгу все же удалось кольнуть Стивена в плечо — бой был начат.
Стивен тут же со звериным рыком подскочил к нему, Генри стал отступать назад, не ведая, что сзади лежит груда булыжников, и, когда Стивен оттеснил его еще дальше к деревьям, он споткнулся и выронил меч. В мгновение ока великан повалил его на землю, и они сплелись в яростной драке, барахтаясь в грязи. Биться врукопашную, конечно, намного легче было Стивену, с его кулачищами. Однако Генри все-таки сумел перекатить противника на спину и оказаться наверху, и одновременно выхватить кинжал, резким ударом отбросив в сторону огромную ручищу Стивена. Генри нацелил острие прямо ему в живот. От испуга Стивен ослабил хватку, Генри тут же этим воспользовался и вскочил на ноги. Меч его валялся совсем рядом, ибо устрашенные угрозами своего главаря бандиты не смели прикасаться ни к Генри, ни к его оружию.
Почувствовав в руке привычную тяжесть верного своего защитника, Генри воспрял духом. Молниеносным взмахом он ранил Стивена в плечо — тот выронил тесак, отлетевший далеко в сторону. Зарычав от ярости, Стивен ринулся к Генри, не обращая внимания на кровь, хлынувшую из раны. Радость переполнила его, когда он увидел, что бархатный рукав лорда тоже насквозь пропитан кровью. Это зрелище удвоило его силы…
«Скоро от проклятого Рэвенскрэга останется одно мокрое место», — подумал Стивен.
— Ну вот, милашка, если эти двое прикончат друг друга, я заберу тебя себе, — сказал один из мучителей Розамунды, с азартом глядя, как сражающиеся, снова сцепившись, катаются по земле.
Розамунда вся затрепетала, в ужасе отворачиваясь, чтобы не видеть щербатой бандитской ухмылки, моля Господа избавить ее от этой участи.
За деревьями послышался звук боевых рожков и конский топот. Разбойники сразу всполошились и бросились к лошадям — кто к своим, кто к лошадям слуг Генри, и были таковы. Те же, кому не хватило лошадей, бросились, сверкая пятками, в чашу. Обернувшись, Розамунда увидела большой отряд конников. На знаменах была вышита… решетка ворот. Она зажмурилась, решив, что ей просто показалось. Но нет, на реющих шелковых знаменах был вышит герб лорда Аэртона. Благодарение Господу! Им и на этот раз сопутствовала удача!
За спиной ее раздавались стоны и крики боли, слышалось тяжкое дыхание дерущихся. Розамунда, вся побледнев, следила за схваткой. Всадники Аэртона тем временем разгоняли не успевших убежать бандитов, но, когда те скрылись в зарослях, преследовать их не стали.
Розамунда заметила, что Генри пытается встать. На раненой руке зеленый рукав от крови стал багровым, лицо тоже было в крови. Стивен, странно обмякнув, не шевелился, в груди ею торчала усыпанная драгоценными камнями рукоятка кинжала. Похититель Розамунды был мертв.
Розамунда рванулась вперед, чтобы скорее помочь Генри, и тут же упала. О Господи, она совершенно забыла, что ее стреножили, точно лошадь. Она стала поспешно развязывать веревочные путы. Несмотря на paнy, Генри сиял торжествующей улыбкой — он навсегда покончил со Стивеном из Форджа! Розамунда плакала от счастья, судьба опять была милостива к ним с Генри. Даже небо стало светлее, лучи, пробившись сквозь облака, падали на шлемы аэртонцсв, словно осеняя спасителей четы Рэвенскрэгов ореолом.
Розамунда опустилась на землю рядом с Генри, помогая слугам стащить с него дублет. Увидев страшную рану, она вскрикнула от ужаса, но солдаты уверили ее, что все заживет. Аэртонцы были немало удивлены, обнаружив, что совершенно случайно вызволили из лап разбойников ближайшего своего соседа. Генри тут же протянули бурдюк с вином, и, пока он пил, слуги успели перевязать косынкой Розамунды его руку.
Розамунда, запрокинув голову, взглянула на предвещавшее добрые перемены небо. Страшное испытание осталось позади. Безумство Стивена, обрекавшее ее на бесконечный страх и страдания, исчезло вместе с ним… навсегда. Наконец-то она могла вздохнуть свободно! Слезы облегчения хлынули из ее глаз. Розамунда, всхлипывая, опустилась на колени. Генри тихонько гладил ее плечи, не зная толком, почему она плачет — от радости или от страха.
— Едемте с нами, милорд. Наш господин скоро будет здесь, — сказал главный офицер. — А куда дальше направится леди?
— В резиденцию ее величества, — сказал Генри, любовно потрепав гриву Диабло. Он был очень благодарен своему любимцу за то, что тот не дался в чужие руки, оборванцы Стивена даже не посмели его украсть.
— Гапсилское поместье нам по пути, мы проводим госпожу.
Розамунда села впереди Генри, ощутив плечом тепло его тела, и тут же отстранилась — боялась потревожить его рану.
Прежде чем тронуться в путь, Генри попросил похоронить мертвеца, однако солдаты не пожелали на ночь глядя возиться в грязи, предпочли оставить Стивена на обед воронам.
Розамунда не стала оглядываться. Она смотрела вперед, где в туманной дымке ее ждала новая страница ее жизни.
После полудня туман неожиданно рассеялся, и щедрые лучи залили стены и башни замка. Кристи Дейн даже протер глаза, не веря столь приятной перемене. Промозглое холодное утро не предвещало подобной милости небес, уже несколько дней напролет все вокруг было окутано тучами и отвратительной пеленой тумана, что, впрочем, вполне соответствовало царящему в замке настроению.
А радости там было и вправду мало. И часа не прошло после отъезда хозяина, как на них посыпались несчастья. Началось с того, что одну служанку придавило бочонком, потом нескольких гвардейцев Дейна одолела хворь. Затем дотла сгорела кузница, а по стенам расползлись какие-то гнусные черные черви. Столько бед навалилось разом, что все решили: не иначе как на замок кто-то напустил порчу.
Кристи сразу подумал про ту белую кошку, наверняка это ее проделки. Эта тварь ухитрялась пролезть куда угодно. Ее видели и на стенах, и во дворе, и даже в хозяйской спальне. Дейн до того уверовал в то, что кошка повинна во всех их пагубах, что посулил денег тому, кто изничтожит проклятую. Вдохновленные его посулами солдаты тут же начали без устали стрелять по всем углам — едва только им мерещилось, что там кто-то шевелится. Пришлось Дейну охладить их пыл соответствующими понятными солдатскому уху, словами… Однако тучи стрел были выпущены даром — кошка оставалась целехонькой. Взять хотя бы вчерашний вечер. Дейн самолично подстрелил эту тварь, ибо собственными ушами слышал истошный кошачий вопль. Он послал солдат подобрать труп, но они не нашли ни кошки, ни его стрелы.
— Капитан, скорее идите сюда, — вдруг донесся от ворот голос одного из стражников.
Отвлекшись от мрачных мыслей, Кристи Дейн вышел во дворик.
— В чем дело?
— Леди Бланш, — сказал стражник, сильно понизив голос; лицо его было чрезвычайно взволнованным. Он кивнул на стоявшую у ворот повозку.
— Она в повозке? Ранена?
— Мертва. Убита стрелой, — пробормотал стражник.
— Пресвятая Матерь! Час от часу не легче! Что еще свалится на нашу голову, а? Нам всем теперь не поздоровится. Говорил же этим ослам, чтобы прекратили стрелять во все подряд. Где они ее подобрали?
— Снаружи, лежала у подножия стены.
Кристи Дейн, забравшись в повозку, осторожно перевернул мертвую и посмотрел на ее лицо. Она была бледной, как привидение, рыжие, чуть влажные волосы слиплись, схваченные морозом. Бланш Помрой была похожа на мраморную статую — само совершенство. Она и впрямь была мертва — мертвее не бывает. Из груди ее торчал хвост стрелы, а между лопатками поблескивало острие — стрела пронзила ее насквозь.
— Отправьте посыльного в Эндерли. А Хоук пусть отнесет ее в часовню и доложит о случившемся отцу Джону.
Что еще на них свалится? Дейн, обхватив голову руками, погрузился в мрачные раздумья. Его светлость, конечно, жестоко их накажет. Хоть положение леди Бланш было не то, что прежде, она все равно оставалась дворянкой… Лорд Генри, конечно, станет искать виновника, но едва ли ему удастся его найти.
Обдумывая печальную кончину леди Бланш, он не мог не вспомнить ходившие слухи о ней и очень бы хотел знать, насколько они были верны. Местные крестьяне прозвали ее Рыжей Ведьмой. Некоторые дурехи из замка даже покупали у нее приворотные зелья да всякие мази, чтобы наводить красоту. Нет, все-таки она не ведьма. Настоящие ведьмы не умирают. Они умеют в момент опасности обернуться какой-нибудь зверушкой и убежать, а потом спрятаться. В кустах, или за валуном, и того, и другого сколько угодно на пустошах. Дейн слыхал, что ведьмы в одну секунду могут превратиться в горностая, или в кролика, или еще… ну да, в кошку!
Леденящая мысль вдруг заставила Дейна судорожно выпрямиться. Он вспомнил, что роковая стрела показалась ему подозрительно знакомой. Рэвенскрэгский стреловщик для каждого делал стрелы с особой пометкой. Сердце капитана забилось быстрее. А что, если это он убил ее? Ведь в тот момент, когда он выстрелил в эту поганую тварь, леди Бланш могла проходить по стене. Милостивый Боже, нет, только не это! Иначе ему грозит двойное наказание: от земного его господина, а после смерти — от небесного.
Кристи заметался по двору, заново перебирая в голове события вчерашнего промозглого и туманного вечера. А ведь чудно: такой был туманище, а кошку было видно ясно-ясно, будто в солнечный день. Он выстрелил и услышал вой, точно услышал, но никакой подбитой кошки его парни не нашли.
Зато нашли мертвую женщину! Страшное подозрение закралось в душу капитана. Он тяжело опустился на скамейку, стоявшую сразу же за дверью. Может, он и впрямь укокошил эту тварь, а трупа ее оттого не нашли, что кошка была непростая… У несчастного капитана волосы дыбом встали, а по спине пробежал холодок ужаса. Неужто эта чудная кошка на самом деле была Рыжей Ведьмой?
И погода вдруг переменилась — ни с того ни с сего. Туман развеялся, и замок просто купался в золотых лучах — будто с него спали злые чары. Солнце показалось только сейчас — не потому ли, что кошка так долго не могла подохнуть? А как только ведьма померла, туман и разнесло. Что, если все это правда?
Он уже почти не сомневался, что отправленные вчера в лазарет солдаты уже исцелились. А если пойти посмотреть на стены, на них не увидишь теперь ни одного гада, ни червяков, ни прочей такой же мерзости.