— Кребс, — словно выстрелив, позвал Дракс. — Достань-ка свой нож.
Раздался резкий щелчок, и длинное узкое лезвие выскочило наружу. Ни к чему мешкать, когда приказывает хозяин.
— Я пристроюсь в хвост тягачу. Ты снимешь туфли и носки, вылезешь на капот, и, когда я достану прицеп, перепрыгнешь на него. Скорость тут черепашья, так что это не опасно. Перережешь веревки, которыми крепятся рулоны. Сперва с левой стороны, потом — с правой. Я поравняюсь с тягачом, и когда перережешь вторую партию, прыгай назад в машину. Смотри, чтобы тебя не унесло вместе с бумагой. Verstanden? Also. Hals und Beinbruch! [Понятно? Приготовься. Береги шею и ноги! (нем.)]
Дракс потушил огни и на скорости восемьдесят миль в час миновал первое колено зигзага. До тягача оставалось ярдов двадцать и, чтобы избежать столкновения, Драксу пришлось резко тормознуть. «Мерседес» прочертил на асфальте полоску. Его радиатор оказался чуть ли не под самой платформой прицепа.
Дракс переключился на вторую скорость.
— Пошел! — Он очень аккуратно вел машину, пока Кребс перелезал через лобовое стекло и босиком, в раскорячку, с ножом в руке полз по капоту.
Оказавшись одним прыжком на платформе, Кребс стал одну за одной перерезать крепежные веревки по левому борту. Дракс сместился вправо и тащился теперь вровень с задним мостом дизеля, жирные клубы выхлопного дыма били ему в глаза и нос.
Из-за поворота показались огни «бентли».
Рулоны с глухим стуком посыпались с левой стороны платформы и, шурша, исчезли во тьме. И снова удары — перерезаны веревки справа. Падая, один из рулонов порвался, и Дракс услышал, как разворачивающийся с сухим треском рулон, угрожая смести все на своем пути, покатился по 10-процентному уклону.
Облегченный тягач рванулся вперед, и Драксу пришлось немного поддать газу, чтобы поймать зависшего в воздухе Кребса, который приземлился не то на переднее сиденье, не то на спину Галы. Дракс вжал в пол педаль акселератора и устремился вверх по склону, оставляя без внимания крики водителя тягача, заглушавшие даже стук клапанов.
Минуя второй поворот зигзага. Дракс заметил, как над верхушками деревьев взметнулись два луча и застыли на несколько мгновений почти вертикально; затем, кружась, они озарили небо и погасли.
Оторвавшись на тысячную долю секунды от дороги, Дракс подставил свое торжествующее лицо звездам. Его чрево исторгло жуткий гогот.
Раздался резкий щелчок, и длинное узкое лезвие выскочило наружу. Ни к чему мешкать, когда приказывает хозяин.
— Я пристроюсь в хвост тягачу. Ты снимешь туфли и носки, вылезешь на капот, и, когда я достану прицеп, перепрыгнешь на него. Скорость тут черепашья, так что это не опасно. Перережешь веревки, которыми крепятся рулоны. Сперва с левой стороны, потом — с правой. Я поравняюсь с тягачом, и когда перережешь вторую партию, прыгай назад в машину. Смотри, чтобы тебя не унесло вместе с бумагой. Verstanden? Also. Hals und Beinbruch! [Понятно? Приготовься. Береги шею и ноги! (нем.)]
Дракс потушил огни и на скорости восемьдесят миль в час миновал первое колено зигзага. До тягача оставалось ярдов двадцать и, чтобы избежать столкновения, Драксу пришлось резко тормознуть. «Мерседес» прочертил на асфальте полоску. Его радиатор оказался чуть ли не под самой платформой прицепа.
Дракс переключился на вторую скорость.
— Пошел! — Он очень аккуратно вел машину, пока Кребс перелезал через лобовое стекло и босиком, в раскорячку, с ножом в руке полз по капоту.
Оказавшись одним прыжком на платформе, Кребс стал одну за одной перерезать крепежные веревки по левому борту. Дракс сместился вправо и тащился теперь вровень с задним мостом дизеля, жирные клубы выхлопного дыма били ему в глаза и нос.
Из-за поворота показались огни «бентли».
Рулоны с глухим стуком посыпались с левой стороны платформы и, шурша, исчезли во тьме. И снова удары — перерезаны веревки справа. Падая, один из рулонов порвался, и Дракс услышал, как разворачивающийся с сухим треском рулон, угрожая смести все на своем пути, покатился по 10-процентному уклону.
Облегченный тягач рванулся вперед, и Драксу пришлось немного поддать газу, чтобы поймать зависшего в воздухе Кребса, который приземлился не то на переднее сиденье, не то на спину Галы. Дракс вжал в пол педаль акселератора и устремился вверх по склону, оставляя без внимания крики водителя тягача, заглушавшие даже стук клапанов.
Минуя второй поворот зигзага. Дракс заметил, как над верхушками деревьев взметнулись два луча и застыли на несколько мгновений почти вертикально; затем, кружась, они озарили небо и погасли.
Оторвавшись на тысячную долю секунды от дороги, Дракс подставил свое торжествующее лицо звездам. Его чрево исторгло жуткий гогот.
21. «Аргументатор»
Подобострастные смешки Кребса вторили хохоту маньяка.
— Классный удар, Mein Kapitan! Видели бы вы, как они посыпались один за одним. И тот, что разорвался. Wunderschon! [Грандиозно! (нем.)] Словно рулон туалетной бумаги для гиганта. Он завернет его в славную бандерольку. Он как раз выезжал из-за поворота. И второй залп был не хуже первого. Вы видели физиономию шофера? Zum Kotzen! [Какая гадость! (нем.)] Фирма «Боуотер»! Пусть-ка поищут свою бумагу.
— Молодец, — коротко похвалил его Дракс, однако мысли его были уже далеко.
Он вдруг притормозил у обочины, скаты протестующе завизжали.
— Donnerwetter [черт возьми (нем.)], — сердито проговорил он, разворачивая машину. — Мы не можем его там оставить. — «Мерседес» уже мчался в обратном направлении. — Пистолет, — приказал Дракс.
На вершине холма они вновь повстречали тягач. Тот стоял, водителя поблизости не было. Наверное, связывается по телефону с компанией, подумал Дракс, гася скорость и минуя первый поворот зигзага. В двух или в трех домах уже горел свет, вокруг одного из рулонов, что лежал среди обломков чьих-то ворот, собралась кучка местных жителей. С правой стороны дороги, у бортика были еще рулоны. С левой — стоял телеграфный столб, накренившийся точно пьяный и надтреснутый посередине. Далее, от второго поворота, по всей длине склона тянулась сплошная бумажная полоса, оплетавшая ограждение и дорогу словно серпантин на карнавале великанов.
«Бентли» почти проломил ограждение, установленное вдоль правой кромки виража, под которым открывался крутой обрыв. Запутавшись в металлических прутьях, автомобиль висел радиатором вниз, колесо, каким-то чудом державшееся на поломанной задней оси, криво торчало вверх, словно какой-то сюрреалистический зонтик.
Подъехав ближе, Дракс и Кребс вылезли из машины и тихо стали, прислушиваясь.
Кругом была тишина, если не считать далекого монотонного шума мчавшихся по скоростному ашфордскому шоссе автомобилей, да стрекота неутомимых цикад.
С оружием в руках они осторожно приблизились к останкам «бентли», под ногами хрустело битое стекло. В поросшей травой обочине пролегли глубокие борозды. В воздухе носился запах бензина и горелой резины. Раскаленный металл издавал легкое потрескивание, из развороченного радиатора по-прежнему вырывался пар.
Бонд лежал на дне обрыва в футах двадцати от своей машины, уткнувшись лицом в землю. Кребс перевернул его. Лицо было окровавлено, но он дышал. Они тщательно обыскали его, и изящная «беретта» перекочевала в карман Дракса. Потом вдвоем они оттащили Бонда к шоссе и погрузили на заднее сиденье «мерседеса», едва не раздавив при этом Галу.
Когда Гала поняла, кто это, крик ужаса вырвался из ее горла.
— Halt's Maul! [заткни глотку (нем.)] — рявкнул Дракс. Он сел на переднее сиденье и стал разворачивать машину. Кребс перевесившись через спинку сиденья, производил какие-то манипуляции с электропроводом.
— Вяжи как следует, — приказал Дракс. — Мне не нужны лишние неприятности, — затем, секунду подумав, прибавил. — После вернись к машине и свинти номерные знаки. Живее. Я послежу за дорогой.
Накинув на два недвижимых тела тряпку, Кребс выскочил из машины. Пользуясь ножом как отверткой, он быстро отвернул номера, и как только на склоне холма появилась возбужденная группа людей, освещавших фонарями сцену катастрофы, большая машина тронулась.
Мысль о том, что этим тупоголовым англичанам придется изрядно потрудиться, чтобы расчистить этот бардак, заставила Кребса самодовольно усмехнуться. Он снова сидел в машине, готовый насладиться оставшейся частью путешествия, которая всегда доставляла ему самое большое удовольствие — полный колокольчиков и чистотела весенний лес, не прерывавшийся до самого Чилэма.
Особую радость доставлял ему лес ночью. Вспыхивавший изумрудными факелами молодых деревцев, высвеченных яркими фарами «мерседеса», он вызывал в памяти чудесные леса Арденн, маленький сплоченный отряд, в котором проходила его служба, поездки в трофейных американских джипах вместе со своим обожаемым командиром. Теперь это все повторилось. Долго они ждали Der Tag [решающий день (нем.)], и вот он настал. И молодой Кребс был тут. А впереди — восторженные толпы, награды, женщины, цветы. Он посмотрел в окно. За окном проплывали широкие поля колокольчиков. Ему было тепло и радостно.
Гала ощутила вкус крови Бонда. Его лицо было рядом с ее лицом на кожаной обивке. Чтобы дать ему больше места, она подвинулась. Бонд дышал тяжело и прерывисто. Насколько опасны были его повреждения, Гала не знала. Она попробовала заговорить с ним, шепча ему прямо в ухо. Он застонал, и дыхание его участилось.
— Джеймс, — позвала она тихо. — Джеймс.
Он что-то пробормотал, и она прижалась к нему плотнее.
Из него выплеснулся целый поток ругательств, тело зашевелилось.
Затем он снова затих. Она почти физически ощущала, как чувства вновь возвращались к нему.
— Это я — Гала. — Она почувствовала, как напряглось его тело.
— Боже, — застонал он. — Какой ад.
— С тобой все в порядке? Ничего не сломано?
Бонд напряг конечности.
— Кажется, кости целы, — сказал он. — Только шишка на голове. Я говорю глупости?
— Все нормально, — успокоила его Гала. — Теперь слушай.
И она торопливо рассказала ему все, что узнала, начиная с истории с записной книжкой.
Его тело давило на нее точно доска. Слушая ее невероятный рассказ, он едва дышал.
Наконец, они въехали в Кентербери. Бонд приблизил лицо к ее уху.
— Я должен попробовать выпрыгнуть из машины, — прошептал он. — Нужно найти телефон. Это единственная надежда.
Он попытался привстать на коленях, при этом едва было не задавив девушку своей массой.
Последовал резкий удар, и Бонд рухнул на Галу.
— Еще раз шевельнешься, и ты труп, — негромко проговорил Кребс, просунувшись между сиденьями.
Стало быть, до площадки осталось лишь двадцать минут езды! Со скрежетом стиснув зубы, Гала вновь ринулась приводить Бонда в чувство.
Однако это ей удалось только тогда, когда машина подкатила к двери купола шахты и Кребс, сжимая в руке пистолет, развязал путы на их ногах.
Прежде чем их втолкнули внутрь, они краем глаза увидели знакомое бетонное пространство и застывший в отдалении полукруг охранников. Затем Кребс сорвал с них обувь, и они оказались на узкой стальной площадке трапа.
Сверкавшая бликами ракета — прекрасная и нетронутая — напоминала какую-то циклопическую игрушку.
Но воздух был пропитан тошнотворными испарениями химических реактивов, и оттого Бонду «Мунрейкер» представлялся иглой гигантского шприца, которая вот-вот будет введена в самое сердце Англии. Оставляя окрики Кребса без внимания. Бонд медлил на трапе, его взгляд был прикован к носу ракеты. Миллионы жизней. Миллионы. Миллионы. Миллионы.
В его руках? В его руках?
Подталкиваемый пистолетом Кребса, Бонд, стараясь не отставать от Галы, медленно спускался по ступенькам.
Когда он, миновав двойные двери, вошел в кабинет Дракса, он уже полностью владел собой. Сознание его вдруг просветлело, боль и усталость покинули тело. Что-то — все равно что — необходимо предпринять. Он обязательно найдет способ. Он вновь ощущал прежнюю силу в мышцах и ясность в голове. Горечь поражения, словно змеиная шкура сползла с него.
Дракс обогнал их и уселся за стол. В руке он сжимал «люгер», который был нацелен куда-то между Бондом и Галой.
У себя за спиной Бонд услышал шум запираемых дверей.
— Я был одним из лучших снайперов в дивизии «Бранденбург», — предупредил Дракс без всякой угрозы. — Кребс, привяжи ее к стулу. Потом его.
Гала бросила отчаянный взгляд на Бонда.
— Вы не посмеете стрелять, — сказал Бонд. — Побоитесь прострелить баки. — Он сделал несколько шагов в направлении стола.
Дракс весело улыбнулся и направил ствол пистолета в живот Бонда.
— У тебя скверная память, англичанин, — безразлично сказал он. — Я уже говорил, что данный кабинет изолирован от шахты двойными дверями. Еще один шаг, и я разворочу тебе брюхо.
Глянув в уверенно сощуренные глаза, Бонд остановился.
— Продолжай, Кребс.
Когда оба были надежно, до боли, прикручены к ножкам и подлокотникам стальных трубчатых стульев, что стояли в нескольких футах друг от друга под стеклянной картой, Кребс вышел из комнаты, однако через мгновение вернулся снова, неся в руках слесарную паяльную лампу.
Поместив страшный прибор на стол, он несколькими энергичными движениями плунжера накачал воздух и поднес зажженную спичку. Шипя, наружу вырвалось голубое двухдюймовое пламя. Кребс взял инструмент и шагнул к Гале. Не доходя до нее, он остановился.
— Итак, — угрюмо произнес Дракс. — Покончим со всем этим без лишнего шума. Наш дорогой Кребс в этом ремесле мастер. Мы даже придумали для него прозвище — «Аргументатор». Никогда не забуду, как он обработал последнего пойманного нами шпиона. Это было к югу от Рейна, не так ли, Кребс?
Бонд весь превратился в слух.
— Так точно, Mein Kapitan, — вспоминая, Кребс захихикал. — Тот ублюдок был бельгийцем.
— Тогда начнем, — сказал Дракс. — И запомните оба. Здесь не будет никаких правил, никаких гарантий и всякой такой чепухи. Это дело. — Слова сыпались словно удары хлыста. — Ты, — он посмотрел на Галу Бранд, — на кого ты работаешь?
Гала молчала.
— Действуй по своему усмотрению. Кребс.
Челюсть Кребса отвисла. Он облизал нижнюю губу. Когда он сделал шаг к девушке, казалось, что дышать ему стало труднее.
Крошечный язычок пламени алчно гудел.
— Стойте, — спокойно сказал Бонд. — Она работает на Скотленд-Ярд. И я тоже. — Утаивать это теперь не имело смысла. К тому же, из этой информации Дракс все равно не мог извлечь никакой пользы. Да и никакого Скотленд-Ярда к завтрашнему полудню может уже не быть.
— Так-то лучше, — сказал Дракс. — Кто-нибудь знает о том, что вы захвачены? Вы звонили кому-нибудь по дороге?
Бонд размышлял: если сказать «да», он пристрелит нас обоих, уничтожит тела, и тогда все шансы остановить «Мунрейкер» пропали. И если Скотленд-Ярд в курсе всего, то почему их еще нет? «Нет». Вот наш шанс. «Бентли» будет обнаружен. Вэлланс встревожится, когда я не выйду на связь.
— Нет, — сказал он. — Иначе они давно были бы уже здесь.
— Верно, — задумчиво проговорил Дракс. — В противном случае вы мне больше не интересны, посему поздравляю вас с тем, что наша беседа протекает столь гармонично. Было бы гораздо труднее: если бы вы были один. В таких делах девушка всегда большое подспорье. Кребс, оставь. Можешь идти. Скажи всем, сам знаешь что. А то они еще не в курсе. Я еще некоторое время займу наших гостей, а затем приду в дом. Проследи, чтобы как следует вымыли машину. Особенно заднее сиденье. И пусть удалят царапины на правом крыле. Если нужно, пусть поставят новое крыло. Или пусть даже сожгут ее к черту. Больше она нам не понадобится, — он вдруг захохотал. — Verstanden?
— Так точно, Mein Kapitan. — Кребс с явной неохотой поставил мирно жужжавший прибор на стол возле Дракса. — На случай если вам понадобится, — сказал он, с надеждой глядя на Галу и Бонда, и вышел через двойные двери.
Дракс положил перед собой «люгер». Открыв ящик стола, он достал сигару и прикурил ее от настольной зажигалки «ронсон». Затем сел поудобнее. Пока Дракс с явным удовольствием курил, в комнате стояла тишина. Наконец, он как будто что-то решил и благодушно взглянул на Бонда.
— Вы не представляете себе, как давно я мечтал выступить перед английской аудиторией, — начал он словно на пресс-конференции. — Вы не представляете, как мне хотелось поделиться своей историей. Собственно говоря, полный отчет о моих деяниях находится в данный момент в руках одной очень уважаемой нотариальной фирмы в Эдинбурге. Да простят они меня, это фирма — «Райтерс ту зе Сигнет». Вам это можно знать. — Он сверкнул в них улыбкой. — Эти люди имеют инструкции вскрыть конверт по завершению первого успешного запуска «Мунрейкера». Но вам повезло, и вы узнаете то, что я написал, раньше других. А потом, когда завтра в полдень вы увидите сквозь эти открытые двери, — он сделал жест вправо, — первую струю пара из турбин и поймете, что через полсекунды сгорите заживо, до вас наконец дойдет, о чем пела пташка, как говорим мы, — он по-звериному оскалился, — англичане.
— Оставь свои шуточки при себе, — грубо оборвал его Бонд. — Валяй дальше, бош.
— Бош. Да, я действительно Reichsdeutscher [природный немец (нем.)], — губы под огненно-рыжими усами смаковали это аппетитное словцо, — но скоро Англия вынуждена будет признать, что ее обвел вокруг пальца всего один-единственный немец. И, может быть, тогда нас перестанут называть бошами — ПО ПРИКАЗУ! — Эти последние слова он проревел, и в реве этом слышался голос марширующего по плацу пруссака.
Дракс сердито посмотрел на Бонда, его крупные выпяченные зубы под рыжими усами нервно вгрызлись в ногти. Затем, пересилив себя, он сунул правую руку в карман брюк, словно желая лишить себя соблазна, левой взял сигару. Он сделал затяжку, и после этого — голос его был по-прежнему скован — начал.
— Классный удар, Mein Kapitan! Видели бы вы, как они посыпались один за одним. И тот, что разорвался. Wunderschon! [Грандиозно! (нем.)] Словно рулон туалетной бумаги для гиганта. Он завернет его в славную бандерольку. Он как раз выезжал из-за поворота. И второй залп был не хуже первого. Вы видели физиономию шофера? Zum Kotzen! [Какая гадость! (нем.)] Фирма «Боуотер»! Пусть-ка поищут свою бумагу.
— Молодец, — коротко похвалил его Дракс, однако мысли его были уже далеко.
Он вдруг притормозил у обочины, скаты протестующе завизжали.
— Donnerwetter [черт возьми (нем.)], — сердито проговорил он, разворачивая машину. — Мы не можем его там оставить. — «Мерседес» уже мчался в обратном направлении. — Пистолет, — приказал Дракс.
На вершине холма они вновь повстречали тягач. Тот стоял, водителя поблизости не было. Наверное, связывается по телефону с компанией, подумал Дракс, гася скорость и минуя первый поворот зигзага. В двух или в трех домах уже горел свет, вокруг одного из рулонов, что лежал среди обломков чьих-то ворот, собралась кучка местных жителей. С правой стороны дороги, у бортика были еще рулоны. С левой — стоял телеграфный столб, накренившийся точно пьяный и надтреснутый посередине. Далее, от второго поворота, по всей длине склона тянулась сплошная бумажная полоса, оплетавшая ограждение и дорогу словно серпантин на карнавале великанов.
«Бентли» почти проломил ограждение, установленное вдоль правой кромки виража, под которым открывался крутой обрыв. Запутавшись в металлических прутьях, автомобиль висел радиатором вниз, колесо, каким-то чудом державшееся на поломанной задней оси, криво торчало вверх, словно какой-то сюрреалистический зонтик.
Подъехав ближе, Дракс и Кребс вылезли из машины и тихо стали, прислушиваясь.
Кругом была тишина, если не считать далекого монотонного шума мчавшихся по скоростному ашфордскому шоссе автомобилей, да стрекота неутомимых цикад.
С оружием в руках они осторожно приблизились к останкам «бентли», под ногами хрустело битое стекло. В поросшей травой обочине пролегли глубокие борозды. В воздухе носился запах бензина и горелой резины. Раскаленный металл издавал легкое потрескивание, из развороченного радиатора по-прежнему вырывался пар.
Бонд лежал на дне обрыва в футах двадцати от своей машины, уткнувшись лицом в землю. Кребс перевернул его. Лицо было окровавлено, но он дышал. Они тщательно обыскали его, и изящная «беретта» перекочевала в карман Дракса. Потом вдвоем они оттащили Бонда к шоссе и погрузили на заднее сиденье «мерседеса», едва не раздавив при этом Галу.
Когда Гала поняла, кто это, крик ужаса вырвался из ее горла.
— Halt's Maul! [заткни глотку (нем.)] — рявкнул Дракс. Он сел на переднее сиденье и стал разворачивать машину. Кребс перевесившись через спинку сиденья, производил какие-то манипуляции с электропроводом.
— Вяжи как следует, — приказал Дракс. — Мне не нужны лишние неприятности, — затем, секунду подумав, прибавил. — После вернись к машине и свинти номерные знаки. Живее. Я послежу за дорогой.
Накинув на два недвижимых тела тряпку, Кребс выскочил из машины. Пользуясь ножом как отверткой, он быстро отвернул номера, и как только на склоне холма появилась возбужденная группа людей, освещавших фонарями сцену катастрофы, большая машина тронулась.
Мысль о том, что этим тупоголовым англичанам придется изрядно потрудиться, чтобы расчистить этот бардак, заставила Кребса самодовольно усмехнуться. Он снова сидел в машине, готовый насладиться оставшейся частью путешествия, которая всегда доставляла ему самое большое удовольствие — полный колокольчиков и чистотела весенний лес, не прерывавшийся до самого Чилэма.
Особую радость доставлял ему лес ночью. Вспыхивавший изумрудными факелами молодых деревцев, высвеченных яркими фарами «мерседеса», он вызывал в памяти чудесные леса Арденн, маленький сплоченный отряд, в котором проходила его служба, поездки в трофейных американских джипах вместе со своим обожаемым командиром. Теперь это все повторилось. Долго они ждали Der Tag [решающий день (нем.)], и вот он настал. И молодой Кребс был тут. А впереди — восторженные толпы, награды, женщины, цветы. Он посмотрел в окно. За окном проплывали широкие поля колокольчиков. Ему было тепло и радостно.
Гала ощутила вкус крови Бонда. Его лицо было рядом с ее лицом на кожаной обивке. Чтобы дать ему больше места, она подвинулась. Бонд дышал тяжело и прерывисто. Насколько опасны были его повреждения, Гала не знала. Она попробовала заговорить с ним, шепча ему прямо в ухо. Он застонал, и дыхание его участилось.
— Джеймс, — позвала она тихо. — Джеймс.
Он что-то пробормотал, и она прижалась к нему плотнее.
Из него выплеснулся целый поток ругательств, тело зашевелилось.
Затем он снова затих. Она почти физически ощущала, как чувства вновь возвращались к нему.
— Это я — Гала. — Она почувствовала, как напряглось его тело.
— Боже, — застонал он. — Какой ад.
— С тобой все в порядке? Ничего не сломано?
Бонд напряг конечности.
— Кажется, кости целы, — сказал он. — Только шишка на голове. Я говорю глупости?
— Все нормально, — успокоила его Гала. — Теперь слушай.
И она торопливо рассказала ему все, что узнала, начиная с истории с записной книжкой.
Его тело давило на нее точно доска. Слушая ее невероятный рассказ, он едва дышал.
Наконец, они въехали в Кентербери. Бонд приблизил лицо к ее уху.
— Я должен попробовать выпрыгнуть из машины, — прошептал он. — Нужно найти телефон. Это единственная надежда.
Он попытался привстать на коленях, при этом едва было не задавив девушку своей массой.
Последовал резкий удар, и Бонд рухнул на Галу.
— Еще раз шевельнешься, и ты труп, — негромко проговорил Кребс, просунувшись между сиденьями.
Стало быть, до площадки осталось лишь двадцать минут езды! Со скрежетом стиснув зубы, Гала вновь ринулась приводить Бонда в чувство.
Однако это ей удалось только тогда, когда машина подкатила к двери купола шахты и Кребс, сжимая в руке пистолет, развязал путы на их ногах.
Прежде чем их втолкнули внутрь, они краем глаза увидели знакомое бетонное пространство и застывший в отдалении полукруг охранников. Затем Кребс сорвал с них обувь, и они оказались на узкой стальной площадке трапа.
Сверкавшая бликами ракета — прекрасная и нетронутая — напоминала какую-то циклопическую игрушку.
Но воздух был пропитан тошнотворными испарениями химических реактивов, и оттого Бонду «Мунрейкер» представлялся иглой гигантского шприца, которая вот-вот будет введена в самое сердце Англии. Оставляя окрики Кребса без внимания. Бонд медлил на трапе, его взгляд был прикован к носу ракеты. Миллионы жизней. Миллионы. Миллионы. Миллионы.
В его руках? В его руках?
Подталкиваемый пистолетом Кребса, Бонд, стараясь не отставать от Галы, медленно спускался по ступенькам.
Когда он, миновав двойные двери, вошел в кабинет Дракса, он уже полностью владел собой. Сознание его вдруг просветлело, боль и усталость покинули тело. Что-то — все равно что — необходимо предпринять. Он обязательно найдет способ. Он вновь ощущал прежнюю силу в мышцах и ясность в голове. Горечь поражения, словно змеиная шкура сползла с него.
Дракс обогнал их и уселся за стол. В руке он сжимал «люгер», который был нацелен куда-то между Бондом и Галой.
У себя за спиной Бонд услышал шум запираемых дверей.
— Я был одним из лучших снайперов в дивизии «Бранденбург», — предупредил Дракс без всякой угрозы. — Кребс, привяжи ее к стулу. Потом его.
Гала бросила отчаянный взгляд на Бонда.
— Вы не посмеете стрелять, — сказал Бонд. — Побоитесь прострелить баки. — Он сделал несколько шагов в направлении стола.
Дракс весело улыбнулся и направил ствол пистолета в живот Бонда.
— У тебя скверная память, англичанин, — безразлично сказал он. — Я уже говорил, что данный кабинет изолирован от шахты двойными дверями. Еще один шаг, и я разворочу тебе брюхо.
Глянув в уверенно сощуренные глаза, Бонд остановился.
— Продолжай, Кребс.
Когда оба были надежно, до боли, прикручены к ножкам и подлокотникам стальных трубчатых стульев, что стояли в нескольких футах друг от друга под стеклянной картой, Кребс вышел из комнаты, однако через мгновение вернулся снова, неся в руках слесарную паяльную лампу.
Поместив страшный прибор на стол, он несколькими энергичными движениями плунжера накачал воздух и поднес зажженную спичку. Шипя, наружу вырвалось голубое двухдюймовое пламя. Кребс взял инструмент и шагнул к Гале. Не доходя до нее, он остановился.
— Итак, — угрюмо произнес Дракс. — Покончим со всем этим без лишнего шума. Наш дорогой Кребс в этом ремесле мастер. Мы даже придумали для него прозвище — «Аргументатор». Никогда не забуду, как он обработал последнего пойманного нами шпиона. Это было к югу от Рейна, не так ли, Кребс?
Бонд весь превратился в слух.
— Так точно, Mein Kapitan, — вспоминая, Кребс захихикал. — Тот ублюдок был бельгийцем.
— Тогда начнем, — сказал Дракс. — И запомните оба. Здесь не будет никаких правил, никаких гарантий и всякой такой чепухи. Это дело. — Слова сыпались словно удары хлыста. — Ты, — он посмотрел на Галу Бранд, — на кого ты работаешь?
Гала молчала.
— Действуй по своему усмотрению. Кребс.
Челюсть Кребса отвисла. Он облизал нижнюю губу. Когда он сделал шаг к девушке, казалось, что дышать ему стало труднее.
Крошечный язычок пламени алчно гудел.
— Стойте, — спокойно сказал Бонд. — Она работает на Скотленд-Ярд. И я тоже. — Утаивать это теперь не имело смысла. К тому же, из этой информации Дракс все равно не мог извлечь никакой пользы. Да и никакого Скотленд-Ярда к завтрашнему полудню может уже не быть.
— Так-то лучше, — сказал Дракс. — Кто-нибудь знает о том, что вы захвачены? Вы звонили кому-нибудь по дороге?
Бонд размышлял: если сказать «да», он пристрелит нас обоих, уничтожит тела, и тогда все шансы остановить «Мунрейкер» пропали. И если Скотленд-Ярд в курсе всего, то почему их еще нет? «Нет». Вот наш шанс. «Бентли» будет обнаружен. Вэлланс встревожится, когда я не выйду на связь.
— Нет, — сказал он. — Иначе они давно были бы уже здесь.
— Верно, — задумчиво проговорил Дракс. — В противном случае вы мне больше не интересны, посему поздравляю вас с тем, что наша беседа протекает столь гармонично. Было бы гораздо труднее: если бы вы были один. В таких делах девушка всегда большое подспорье. Кребс, оставь. Можешь идти. Скажи всем, сам знаешь что. А то они еще не в курсе. Я еще некоторое время займу наших гостей, а затем приду в дом. Проследи, чтобы как следует вымыли машину. Особенно заднее сиденье. И пусть удалят царапины на правом крыле. Если нужно, пусть поставят новое крыло. Или пусть даже сожгут ее к черту. Больше она нам не понадобится, — он вдруг захохотал. — Verstanden?
— Так точно, Mein Kapitan. — Кребс с явной неохотой поставил мирно жужжавший прибор на стол возле Дракса. — На случай если вам понадобится, — сказал он, с надеждой глядя на Галу и Бонда, и вышел через двойные двери.
Дракс положил перед собой «люгер». Открыв ящик стола, он достал сигару и прикурил ее от настольной зажигалки «ронсон». Затем сел поудобнее. Пока Дракс с явным удовольствием курил, в комнате стояла тишина. Наконец, он как будто что-то решил и благодушно взглянул на Бонда.
— Вы не представляете себе, как давно я мечтал выступить перед английской аудиторией, — начал он словно на пресс-конференции. — Вы не представляете, как мне хотелось поделиться своей историей. Собственно говоря, полный отчет о моих деяниях находится в данный момент в руках одной очень уважаемой нотариальной фирмы в Эдинбурге. Да простят они меня, это фирма — «Райтерс ту зе Сигнет». Вам это можно знать. — Он сверкнул в них улыбкой. — Эти люди имеют инструкции вскрыть конверт по завершению первого успешного запуска «Мунрейкера». Но вам повезло, и вы узнаете то, что я написал, раньше других. А потом, когда завтра в полдень вы увидите сквозь эти открытые двери, — он сделал жест вправо, — первую струю пара из турбин и поймете, что через полсекунды сгорите заживо, до вас наконец дойдет, о чем пела пташка, как говорим мы, — он по-звериному оскалился, — англичане.
— Оставь свои шуточки при себе, — грубо оборвал его Бонд. — Валяй дальше, бош.
— Бош. Да, я действительно Reichsdeutscher [природный немец (нем.)], — губы под огненно-рыжими усами смаковали это аппетитное словцо, — но скоро Англия вынуждена будет признать, что ее обвел вокруг пальца всего один-единственный немец. И, может быть, тогда нас перестанут называть бошами — ПО ПРИКАЗУ! — Эти последние слова он проревел, и в реве этом слышался голос марширующего по плацу пруссака.
Дракс сердито посмотрел на Бонда, его крупные выпяченные зубы под рыжими усами нервно вгрызлись в ногти. Затем, пересилив себя, он сунул правую руку в карман брюк, словно желая лишить себя соблазна, левой взял сигару. Он сделал затяжку, и после этого — голос его был по-прежнему скован — начал.
22. Ящик Пандоры
— Мое настоящее имя, — обращаясь главным образом к Бонду, произнес Дракс, — граф Гуго фон дер Драхе. Мать моя была англичанка, и именно по ее настоянию я до двенадцати лет воспитывался в Англии. Затем жизнь в вашей паршивой стране стала для меня невыносимой, и я завершил свое образование в Берлине и Лейпциге.
Бонд вполне себе представлял, что в английской частной школе этот неуклюжий грубиян с лошадиными зубами особого к себе сочувствия не внушал. И то, что он был заморским графом с цепочкой труднопроизносимых имен, едва ли спасало положение.
— Когда мне исполнилось двадцать, — глаза Дракса загорелись блеском воспоминаний, — я стал принимать участие в нашем семейном деле. Это была дочерняя компания мощного стального концерна «Рейнметал Борзиг». Вы-то, наверное, о нем не слыхали, но если бы на войне в вас угодил 88-миллиметровый снаряд, то он вполне мог бы оказаться нашим. Компания специализировалась на производстве особых видов сталей, и я изучил дело до тонкостей. Много я знал и о самолетостроении, где были самые требовательные наши заказчики. Тогда-то я впервые и услышал о колумбите. В те дни он шел буквально на вес золота. Потом я вступил в НСДАП и почти сразу же оказался в гуще войны. Чудесное было время. Мне исполнилось двадцать восемь, я был лейтенантом в 140-м бронетанковом полку. Мы словно нож масло кромсали британскую армию во Франции. То было упоительно.
Прервавшись, Дракс сделал смачную затяжку, и Бонд догадался, что сейчас перед глазами безумца стоят объятые пламенем и клубами дыма бельгийские села.
— То были замечательные деньки, мой дорогой Бонд. — Дракс вытянул свою длинную руку и стряхнул пепел с сигары прямо на пол. — Но потом меня перевели в дивизию «Бранденбург», и мне пришлось распрощаться с девушками и с шампанским и вернуться в Германию, чтобы готовиться к заброске через пролив в Англию. Мой английский пригодился в дивизии. Нас снабдили английским обмундированием. Все могло бы выйти очень забавно, однако вдруг эти паршивые генералы заявили, что подобная операция-де невозможна, и меня перевели в подразделение иностранной разведки службы СС. Оно называлось РСХА, и во главе его стоял обергруппенфюрер СС Кальтенбрунер, сменивший на этом посту погибшего в сорок втором году Гейдриха. Это был достойный человек, но я находился под непосредственным началом еще более достойного — оберштурмбаннфюрера СС, — это слово он произнес, едва не обсасывая вожделенно каждый звук, — Отто Скорцени. В РСХА он руководил акциями террора и саботажа. Это было приятной интерлюдией, за время которой мне удалось призвать к ответу многих англичан, что, — Дракс обдал Бонда холодным взглядом, — доставляло мне неописуемое на стол, — эти свиньи, генералы, предали Гитлера и позволили англичанам и американцам высадиться во Франции.
— Какая жалость, — сухо заметил Бонд.
— Именно, мой дорогой Бонд, какая жалость, — казалось, Дракс не заметил иронии. — Однако для меня настал звездный час на той войне. Скорцени сформировал из террористов и диверсантов особые Jagdverbande [соединения истребителей (нем.)] для борьбы в тылу врага. Каждая Jagdverband делилась на Streifkorps [партизанские отряды (нем.)], а те в свою очередь на команды, каждая из которых носила имя своего командира. В декабре сорок четвертого в ходе арденнского наступления я в чине обер-лейтенанта во главе команды «Драхе», — Дракс заметно приосанился, — и в составе прославленной 150-й панцербригады проник сквозь боевые порядки американцев. Уверен, у вас надолго запомнят рейд той бригады, одетой в американскую форму и воевавшей на американских танках и машинах. Kolossal! [Колоссально! (нем.)] Когда бригада вынуждена была отступить, мы затаились в арденнских лесах в пятидесяти милях от линии фронта. Нас было двадцать: десять здоровых мужчин и десять молодых «вервольфов» из гитлерюгенда. Им не было еще и двадцати, но это были славные ребята. Случилось так, что ими руководил некий молодой человек по имени Кребс, который обладал определенными качествами, позволившими ему стать экзекутором в нашей маленькой веселой компании, — Дракс довольно хихикнул.
Вспомнив стук, который издала голова Кребса, ударившись о туалетный столик, Бонд облизал губу. Бил ли он тогда изо всей силы? Да, подсказала память, в тот момент он вложил в носок ботинка всю силу.
— Мы прожили в лесу шесть месяцев, — с гордостью продолжал Дракс, — и все это время слали по радио донесения в Фатерланд. Местные пеленгаторы не могли напасть на наш след. Но однажды пришла беда. — Вспоминая, Дракс даже затряс головой. — В миле от нашего лесного убежища находилась ферма. Вокруг нее настроили множество домиков Ниссена и разместили там тыловой штаб связи какого-то подразделения. Англичане и американцы. Безнадежное место. Ни дисциплины, ни охраны, а сколько там сшивалось всякого сброда? Некоторое время мы следили за объектом и, наконец, решили его взорвать. Наш план был прост. Двое моих людей — один в американской форме, другой в британской — должны были пригнать туда трофейный «виллис», начиненный двумя тоннами взрывчатки. Автомобильный парк, разумеется, неохраняемый, располагался возле столовой, и мои люди должны были поставить машину как можно ближе к ней. Взрыв был назначен на семь вечера — время ужина. После этого мои люди должны были скрыться. Все очень просто. В то утро, поручив операцию своему заместителю, я отправился по делам. Нарядившись в мундир британского сигнальщика и сев на трофейный, британский же, мотоцикл, я отправился на охоту за курьером из части, который ежедневно курсировал по близлежащей дороге. Курьер, разумеется, появился вовремя. Я выехал из леса и сел ему на хвост, потом догнал, — по-прежнему как ни в чем не бывало рассказывал Дракс, — выстрелил в спину и, усадив на его же мотоцикл, сжег в лесу.
Заметив засверкавшие в глазах Бонда искры гнева, Дракс поднял руку.
— Что, не нравится? Но, друг мой, ведь он был уже мертв. Однако, продолжаю. Я отправился дальше, и что же произошло потом? За мной цепляется один из наших же самолетов, возвращавшихся с разведки, и расстреливает меня из пушки. Свои же самолет! Взрывом меня отбросило от дороги. Как долго я провалялся в канаве, не знаю. Днем я ненадолго пришел в себя и сообразил спрятать пилотку, мундир и депеши. Под камень. Возможно, они до сих пор там. Когда-нибудь заберу. Забавные сувениры. Затем я поджег разбитый мотоцикл и, видимо, вновь потерял сознание, потому что следующее, что я запомнил, было то, как меня подбирает британский автомобиль и везет прямиком в тот самый чертов штаб связи! Хотите верьте, хотите нет! А там прямо у самой столовой стоит наш «виллис»! Это было уже слишком. Меня всего изрешетило осколками, переломало ноги. Я потерял сознание, и когда вновь очнулся, надо мной уже колдовал весь госпиталь, я лишился половины лица. — Он поднял руку и провел ею по лоснившейся коже левого виска и щеки. — После этого мне просто оставалось играть роль. Они совершенно не догадывались, кто я на самом деле. Машина, доставившая меня, уже укатила или же была разнесена на куски. Я был простым англичанином в английской рубашке и английских брюках, одной ногой стоящий на том свете.
Дракс смолк, достал новую сигару и закурил. В комнате воцарилась тишина, если не считать мягкого, затухающего гула паяльной лампы. Ее угрожающий зов стал тише. Падает давление, догадался Бонд.
Он повернул голову и посмотрел на Галу. Только теперь он заметил у нее за ухом уродливый синяк. Он послал ей ободряющую улыбку, и она искривилась в ответ.
Голос Дракса доносился сквозь завесу сигарного дыма.
— Мне почти больше нечего добавить, — сказал он. — За тот год, что меня таскали по госпиталям, я до мельчайших подробностей разрабатывал различные планы. Суть их была в одном — попросту отомстить Англии за то, что она сделала со мной и с моей страной. Согласен, со временем все это переросло в одержимость. Каждый день того года, года разорения и насилия над моей страной, увеличивал мою ненависть и презрение к Англии. — Вены на лице Дракса стали пухнуть, внезапно он заколотил кулаками по столу, его выпученные глаза перескакивали с Бонда на Галу и обратно, голос сорвался на крик. — Я ненавижу, я презираю вас всех! Свиньи! Бестолочь, ленивые, заплывшие жиром скоты, вы прятались за вашими проклятыми белыми скалами, пока другие проливали за вас кровь. Вы даже были не в силах защитить собственные колонии, пошли с протянутой рукой на поклон к Америке. Вонючие снобы, за деньги готовые на все. Ха! — он торжествовал. — Я знал, что мне понадобятся лишь деньги и личина джентльмена. Джентльмен! Pfui Teufel! [Тьфу, дьявол! (нем.)] Для меня — джентльмен это дурак, которого можно облапошить. Взять к примеру, этих идиотов из «Блейдса». Карлики на сундуках с золотом. Сколько месяцев я обирал их на тысячи фунтов, надувал их прямо у них же под носом, пока не появились вы и не опрокинули мою тележку.
Дракс сощурился.
— Что навело вас на мысль о портсигаре? — вдруг спросил он.
Бонд пожал плечами.
— У меня есть глаза, — сказал он безразлично.
— Ладно, — проговорил Дракс, — возможно, я несколько потерял голову в тот вечер. Однако, на чем я остановился? Ах да, госпиталь. Эти добрые доктора так хотели помочь мне узнать себя. — Его потряс взрыв хохота. — Это было просто. Очень просто. — Глаза его приобрели лукавое выражение. — В числе тех образов, что они так любезно предложили мне, я наткнулся на имя некоего Хьюго Дракса. Какое совпадение! Из Драхе я превратился в Дракса! Осторожно я намекнул, что не возражаю быть им. Врачи очень обрадовались. Да, сказали они, это действительно ты. Сунув меня в чужие башмаки, медицина торжествовала. Я надел их, покинул госпиталь и пошел гулять по Лондону, ища кого бы убить и ограбить. И вот однажды в районе Пиккадилли я забрел в маленькую конторку еврея-ростовщика. (Теперь Дракс говорил быстрее. Слова лились из него бурным потоком. В углу рта, заметил Бонд, скопилась и все росла пена). Ха. Это было легко. Один удар по лысому черепу. В сейфе пятнадцать тысяч, и прочь из страны, в Танжер, а там делай что хочешь, покупай что хочешь, организуй. Колумбит. Встречается реже, чем платина, и нужен всем. Век реактивной авиации. Уж я-то в этом разбираюсь. Профессию не забыл. И тогда, честное слово, я стал вкалывать. Пять лет я занимался лишь тем, что делал деньги. Был смел как лев. Рисковал страшно. И вдруг у меня появился первый миллион. За ним другой. Потом пятый. Потом двадцатый. Я вернулся в Англию. Швырнул один миллион, и Лондон был у меня в кармане. Затем я вернулся в Германию. Разыскал Кребса. И еще пятьдесят таких же, как он, настоящих немцев. Отличных специалистов. Все они скрывались под вымышленными именами, как и многие старые мои камрады. Я отдал приказ, и они стали спокойно и тихо ждать. А где же был я? — широко раскрыв глаза, он уставился на Бонда. — А я был в Москве. В Москве! Человек, торгующий колумбитом, вправе бывать повсюду. Я попал к нужным людям. Они выслушали меня. Дали мне Вальтера, нового гения из их центра управляемых ракет в Пенемюнде, а сами русские приступили к строительству атомной боеголовки, которая, — он махнул в потолок, — теперь ждет наверху. Потом я снова вернулся в Лондон. — Пауза. — Коронация. Письмо во дворец. Триумф. Слава Драксу, — он разразился хохотом. — Англия у моих ног. До последней шавки! Потом приехали мои люди, и мы начали. Прямо в сердце Британии. В толще знаменитых скал. Мы трудились как проклятые. Мы построили у берега Англии причал. Для снабжения! Чтобы нас снабжали наши добрые русские друзья, которые в ночь на прошлый понедельник успели как раз вовремя. Но Тэллон что-то прослышал. Старый дурак. Доложил в министерство. Однако у Кребса тоже есть уши. Совершить акт возмездия вызвались пятьдесят добровольцев. Был брошен жребий, и Бартш умер смертью героя. — Дракс помолчал. — Память о нем будет жива. — Затем он продолжал. — Новая боеголовка сейчас устанавливается. Она подошла как раз по размеру. Отличная работа. И даже тот же вес. Все в полном порядке, а старая боеголовка — пустая жестянка, набитая столь милыми сердцу министерства ассигнований приборами, находится уже в Штеттине — по ту сторону «Железного занавеса». А верная субмарина скоро вновь возвратится сюда, — он посмотрел на часы, — чтобы, пройдя водами Ла-Манша, забрать всех нас отсюда завтра ровно в одну минуту пополудни.
Бонд вполне себе представлял, что в английской частной школе этот неуклюжий грубиян с лошадиными зубами особого к себе сочувствия не внушал. И то, что он был заморским графом с цепочкой труднопроизносимых имен, едва ли спасало положение.
— Когда мне исполнилось двадцать, — глаза Дракса загорелись блеском воспоминаний, — я стал принимать участие в нашем семейном деле. Это была дочерняя компания мощного стального концерна «Рейнметал Борзиг». Вы-то, наверное, о нем не слыхали, но если бы на войне в вас угодил 88-миллиметровый снаряд, то он вполне мог бы оказаться нашим. Компания специализировалась на производстве особых видов сталей, и я изучил дело до тонкостей. Много я знал и о самолетостроении, где были самые требовательные наши заказчики. Тогда-то я впервые и услышал о колумбите. В те дни он шел буквально на вес золота. Потом я вступил в НСДАП и почти сразу же оказался в гуще войны. Чудесное было время. Мне исполнилось двадцать восемь, я был лейтенантом в 140-м бронетанковом полку. Мы словно нож масло кромсали британскую армию во Франции. То было упоительно.
Прервавшись, Дракс сделал смачную затяжку, и Бонд догадался, что сейчас перед глазами безумца стоят объятые пламенем и клубами дыма бельгийские села.
— То были замечательные деньки, мой дорогой Бонд. — Дракс вытянул свою длинную руку и стряхнул пепел с сигары прямо на пол. — Но потом меня перевели в дивизию «Бранденбург», и мне пришлось распрощаться с девушками и с шампанским и вернуться в Германию, чтобы готовиться к заброске через пролив в Англию. Мой английский пригодился в дивизии. Нас снабдили английским обмундированием. Все могло бы выйти очень забавно, однако вдруг эти паршивые генералы заявили, что подобная операция-де невозможна, и меня перевели в подразделение иностранной разведки службы СС. Оно называлось РСХА, и во главе его стоял обергруппенфюрер СС Кальтенбрунер, сменивший на этом посту погибшего в сорок втором году Гейдриха. Это был достойный человек, но я находился под непосредственным началом еще более достойного — оберштурмбаннфюрера СС, — это слово он произнес, едва не обсасывая вожделенно каждый звук, — Отто Скорцени. В РСХА он руководил акциями террора и саботажа. Это было приятной интерлюдией, за время которой мне удалось призвать к ответу многих англичан, что, — Дракс обдал Бонда холодным взглядом, — доставляло мне неописуемое на стол, — эти свиньи, генералы, предали Гитлера и позволили англичанам и американцам высадиться во Франции.
— Какая жалость, — сухо заметил Бонд.
— Именно, мой дорогой Бонд, какая жалость, — казалось, Дракс не заметил иронии. — Однако для меня настал звездный час на той войне. Скорцени сформировал из террористов и диверсантов особые Jagdverbande [соединения истребителей (нем.)] для борьбы в тылу врага. Каждая Jagdverband делилась на Streifkorps [партизанские отряды (нем.)], а те в свою очередь на команды, каждая из которых носила имя своего командира. В декабре сорок четвертого в ходе арденнского наступления я в чине обер-лейтенанта во главе команды «Драхе», — Дракс заметно приосанился, — и в составе прославленной 150-й панцербригады проник сквозь боевые порядки американцев. Уверен, у вас надолго запомнят рейд той бригады, одетой в американскую форму и воевавшей на американских танках и машинах. Kolossal! [Колоссально! (нем.)] Когда бригада вынуждена была отступить, мы затаились в арденнских лесах в пятидесяти милях от линии фронта. Нас было двадцать: десять здоровых мужчин и десять молодых «вервольфов» из гитлерюгенда. Им не было еще и двадцати, но это были славные ребята. Случилось так, что ими руководил некий молодой человек по имени Кребс, который обладал определенными качествами, позволившими ему стать экзекутором в нашей маленькой веселой компании, — Дракс довольно хихикнул.
Вспомнив стук, который издала голова Кребса, ударившись о туалетный столик, Бонд облизал губу. Бил ли он тогда изо всей силы? Да, подсказала память, в тот момент он вложил в носок ботинка всю силу.
— Мы прожили в лесу шесть месяцев, — с гордостью продолжал Дракс, — и все это время слали по радио донесения в Фатерланд. Местные пеленгаторы не могли напасть на наш след. Но однажды пришла беда. — Вспоминая, Дракс даже затряс головой. — В миле от нашего лесного убежища находилась ферма. Вокруг нее настроили множество домиков Ниссена и разместили там тыловой штаб связи какого-то подразделения. Англичане и американцы. Безнадежное место. Ни дисциплины, ни охраны, а сколько там сшивалось всякого сброда? Некоторое время мы следили за объектом и, наконец, решили его взорвать. Наш план был прост. Двое моих людей — один в американской форме, другой в британской — должны были пригнать туда трофейный «виллис», начиненный двумя тоннами взрывчатки. Автомобильный парк, разумеется, неохраняемый, располагался возле столовой, и мои люди должны были поставить машину как можно ближе к ней. Взрыв был назначен на семь вечера — время ужина. После этого мои люди должны были скрыться. Все очень просто. В то утро, поручив операцию своему заместителю, я отправился по делам. Нарядившись в мундир британского сигнальщика и сев на трофейный, британский же, мотоцикл, я отправился на охоту за курьером из части, который ежедневно курсировал по близлежащей дороге. Курьер, разумеется, появился вовремя. Я выехал из леса и сел ему на хвост, потом догнал, — по-прежнему как ни в чем не бывало рассказывал Дракс, — выстрелил в спину и, усадив на его же мотоцикл, сжег в лесу.
Заметив засверкавшие в глазах Бонда искры гнева, Дракс поднял руку.
— Что, не нравится? Но, друг мой, ведь он был уже мертв. Однако, продолжаю. Я отправился дальше, и что же произошло потом? За мной цепляется один из наших же самолетов, возвращавшихся с разведки, и расстреливает меня из пушки. Свои же самолет! Взрывом меня отбросило от дороги. Как долго я провалялся в канаве, не знаю. Днем я ненадолго пришел в себя и сообразил спрятать пилотку, мундир и депеши. Под камень. Возможно, они до сих пор там. Когда-нибудь заберу. Забавные сувениры. Затем я поджег разбитый мотоцикл и, видимо, вновь потерял сознание, потому что следующее, что я запомнил, было то, как меня подбирает британский автомобиль и везет прямиком в тот самый чертов штаб связи! Хотите верьте, хотите нет! А там прямо у самой столовой стоит наш «виллис»! Это было уже слишком. Меня всего изрешетило осколками, переломало ноги. Я потерял сознание, и когда вновь очнулся, надо мной уже колдовал весь госпиталь, я лишился половины лица. — Он поднял руку и провел ею по лоснившейся коже левого виска и щеки. — После этого мне просто оставалось играть роль. Они совершенно не догадывались, кто я на самом деле. Машина, доставившая меня, уже укатила или же была разнесена на куски. Я был простым англичанином в английской рубашке и английских брюках, одной ногой стоящий на том свете.
Дракс смолк, достал новую сигару и закурил. В комнате воцарилась тишина, если не считать мягкого, затухающего гула паяльной лампы. Ее угрожающий зов стал тише. Падает давление, догадался Бонд.
Он повернул голову и посмотрел на Галу. Только теперь он заметил у нее за ухом уродливый синяк. Он послал ей ободряющую улыбку, и она искривилась в ответ.
Голос Дракса доносился сквозь завесу сигарного дыма.
— Мне почти больше нечего добавить, — сказал он. — За тот год, что меня таскали по госпиталям, я до мельчайших подробностей разрабатывал различные планы. Суть их была в одном — попросту отомстить Англии за то, что она сделала со мной и с моей страной. Согласен, со временем все это переросло в одержимость. Каждый день того года, года разорения и насилия над моей страной, увеличивал мою ненависть и презрение к Англии. — Вены на лице Дракса стали пухнуть, внезапно он заколотил кулаками по столу, его выпученные глаза перескакивали с Бонда на Галу и обратно, голос сорвался на крик. — Я ненавижу, я презираю вас всех! Свиньи! Бестолочь, ленивые, заплывшие жиром скоты, вы прятались за вашими проклятыми белыми скалами, пока другие проливали за вас кровь. Вы даже были не в силах защитить собственные колонии, пошли с протянутой рукой на поклон к Америке. Вонючие снобы, за деньги готовые на все. Ха! — он торжествовал. — Я знал, что мне понадобятся лишь деньги и личина джентльмена. Джентльмен! Pfui Teufel! [Тьфу, дьявол! (нем.)] Для меня — джентльмен это дурак, которого можно облапошить. Взять к примеру, этих идиотов из «Блейдса». Карлики на сундуках с золотом. Сколько месяцев я обирал их на тысячи фунтов, надувал их прямо у них же под носом, пока не появились вы и не опрокинули мою тележку.
Дракс сощурился.
— Что навело вас на мысль о портсигаре? — вдруг спросил он.
Бонд пожал плечами.
— У меня есть глаза, — сказал он безразлично.
— Ладно, — проговорил Дракс, — возможно, я несколько потерял голову в тот вечер. Однако, на чем я остановился? Ах да, госпиталь. Эти добрые доктора так хотели помочь мне узнать себя. — Его потряс взрыв хохота. — Это было просто. Очень просто. — Глаза его приобрели лукавое выражение. — В числе тех образов, что они так любезно предложили мне, я наткнулся на имя некоего Хьюго Дракса. Какое совпадение! Из Драхе я превратился в Дракса! Осторожно я намекнул, что не возражаю быть им. Врачи очень обрадовались. Да, сказали они, это действительно ты. Сунув меня в чужие башмаки, медицина торжествовала. Я надел их, покинул госпиталь и пошел гулять по Лондону, ища кого бы убить и ограбить. И вот однажды в районе Пиккадилли я забрел в маленькую конторку еврея-ростовщика. (Теперь Дракс говорил быстрее. Слова лились из него бурным потоком. В углу рта, заметил Бонд, скопилась и все росла пена). Ха. Это было легко. Один удар по лысому черепу. В сейфе пятнадцать тысяч, и прочь из страны, в Танжер, а там делай что хочешь, покупай что хочешь, организуй. Колумбит. Встречается реже, чем платина, и нужен всем. Век реактивной авиации. Уж я-то в этом разбираюсь. Профессию не забыл. И тогда, честное слово, я стал вкалывать. Пять лет я занимался лишь тем, что делал деньги. Был смел как лев. Рисковал страшно. И вдруг у меня появился первый миллион. За ним другой. Потом пятый. Потом двадцатый. Я вернулся в Англию. Швырнул один миллион, и Лондон был у меня в кармане. Затем я вернулся в Германию. Разыскал Кребса. И еще пятьдесят таких же, как он, настоящих немцев. Отличных специалистов. Все они скрывались под вымышленными именами, как и многие старые мои камрады. Я отдал приказ, и они стали спокойно и тихо ждать. А где же был я? — широко раскрыв глаза, он уставился на Бонда. — А я был в Москве. В Москве! Человек, торгующий колумбитом, вправе бывать повсюду. Я попал к нужным людям. Они выслушали меня. Дали мне Вальтера, нового гения из их центра управляемых ракет в Пенемюнде, а сами русские приступили к строительству атомной боеголовки, которая, — он махнул в потолок, — теперь ждет наверху. Потом я снова вернулся в Лондон. — Пауза. — Коронация. Письмо во дворец. Триумф. Слава Драксу, — он разразился хохотом. — Англия у моих ног. До последней шавки! Потом приехали мои люди, и мы начали. Прямо в сердце Британии. В толще знаменитых скал. Мы трудились как проклятые. Мы построили у берега Англии причал. Для снабжения! Чтобы нас снабжали наши добрые русские друзья, которые в ночь на прошлый понедельник успели как раз вовремя. Но Тэллон что-то прослышал. Старый дурак. Доложил в министерство. Однако у Кребса тоже есть уши. Совершить акт возмездия вызвались пятьдесят добровольцев. Был брошен жребий, и Бартш умер смертью героя. — Дракс помолчал. — Память о нем будет жива. — Затем он продолжал. — Новая боеголовка сейчас устанавливается. Она подошла как раз по размеру. Отличная работа. И даже тот же вес. Все в полном порядке, а старая боеголовка — пустая жестянка, набитая столь милыми сердцу министерства ассигнований приборами, находится уже в Штеттине — по ту сторону «Железного занавеса». А верная субмарина скоро вновь возвратится сюда, — он посмотрел на часы, — чтобы, пройдя водами Ла-Манша, забрать всех нас отсюда завтра ровно в одну минуту пополудни.