Флевелинг Линн. Луна предателя

   «Явился узнать, куда ветер дует теперь, когда ты лишился своего главного помощника?» — подумал Серегил.
   — Постойте, пожалуйста, здесь, — сказал он Адриэль и Теро. — И так уже слишком много людей топталось на берегу.
   Ориентируясь на колонну с Чашей и дом Юлана, Серегил медленно обошел пространство, где скорее всего могли остаться следы Торсина.
   Накануне ночью выпала обильная роса, и трава все еще была мокрой. В нескольких местах Серегил обнаружил следы скаланских башмаков — их каблуки оставляли более глубокие вмятины, чем мягкие сапоги ауренфэйе. Неравное расстояние между следами и взрытый кое-где дерн говорили о том, что тут прошел человек, нетвердо держащийся на ногах.
   Серегил мог бы найти более отчетливые следы у края воды, но его добросовестные предшественники в своих стараниях затоптали все вокруг. Даже Микаму не удалось бы разобраться в этой путанице, молча кипел раздражением Серегил.
   Впрочем, его старания были частично вознаграждены. На самом краю берега он нашел отпечатки четырех впившихся в землю пальцев. Участок примятой травы показывал, где лежало тело. К нему вели отпечатки неровных шагов — последних, сделанных Торсином. Параллельно тянулись следы ауренфэйских сапог
   — должно быть, тех молодых людей, которые унесли тело. Когда брикхийцы прошли полпути, кто-то опустился перед мертвецом на колени. В обратном направлении шли другие следы ауренфэйе, и все они накладывались на отпечатки ног Торсина.
   Выпрямившись, Серегил помахал Теро и своей сестре, подзывая их поближе.
   — Мы скорбим по твоей потере, — сказал ему Бритир, морщинистое лицо которого было мрачно. — Никто не прикасался к Чаше с тех пор, как я сюда прибыл.
   — Ты решил, будто вода в Чаше была отравлена, — ядовито заметила Лхаар.
   — Ты слишком долго прожил среди тирфэйе. Ни один ауренфэйе никогда не отравит Чаши Ауры.
   — Мои слова были излишне поспешны, кирнари, — ответил Серегил с поклоном. — Когда мне сказали, что Чаша была найдена рядом с телом, я решил принять все предосторожности. Теперь же, осмотрев землю вокруг, я уверен, что Торсин встретил свою смерть в одиночестве и что он уже умирал, когда добрался до воды.
   — Могу я обследовать Чашу, кирнари? — спросил Теро. — Может быть, мне удастся узнать что-нибудь о состоянии духа Торсина, если он касался Чаши перед смертью.
   — Ауренфэйский закон запрещает касаться рассудка человека, — резко ответила Лхаар.
   Бритир положил руку ей на плечо.
   — Умер гость, находившийся под нашей защитой, Лхаар-аИриэль. Будет только правильно, если его соотечественники своими собственными методами убедятся в обстоятельствах его смерти. Кроме того, рассудок Торсина покинул тело вместе с его кхи. Теро-и-Процепиос ищет только память, сохранившуюся в камне. Берись за дело, молодой маг. Что ты сможешь узнать у этого немого свидетеля?
   Теро медленно осмотрел алебастровый сосуд, зачерпнул немного воды и отхлебнул.
   — Ты позволяешь ему позорить нас своими подозрениями, — пробормотала катмийка.
   — Правда никого не позорит, — ответил ей Юлан-и-Сатхил. Не обращая внимания на перепалку, Теро прижал Чашу ко лбу и беззвучно прошептал заклинание. Через несколько минут он вернул сосуд на его пьедестал и покачал головой.
   — Чаша знала только поклонение, пока сюда не пришел Торсин. Только он касался ее с помутненным разумом, и это объяснялось тяжестью его болезни.
   — Ты можешь ощутить его болезнь? — спросила Адриэль. Теро прижал руку к груди.
   — Я ощутил кое-что из того, что чувствовал Торсин, когда коснулся Чаши,
   — пылающую боль вот здесь, за грудиной.
   — А как насчет его последних мыслей? — с вызовом спросила Лхаар.
   — Я не знаю заклинаний, благодаря которым их можно было бы узнать, — ответил Теро.
   — Благодарю вас за ваше терпение, кирнари, — сказал Серегил. — Теперь ничего не остается, как только ждать возвращения Клиа.
   Бритир печально покачал головой.
   — Какая жалость портить ей удовольствие от охоты такой новостью…

Глава 30. Охота

   Опасения Алека несколько рассеялись, когда кавалькада пересекла вброд еле видную в тумане реку и углубилась в холмы. Молодые хаманцы находились в приподнятом настроении, их возбуждение вскоре передалось и скаланцам. Как и прочие тирфэйе, Алек был рад вырваться из мрачных стен Сарикали хотя бы на день — особенно если учесть, что день обещал быть погожим. Восходящее солнце окрасило золотом тонкие облака на небе цвета цириской бирюзы.
   Даже здесь, совсем близко от города, мягкий мох был испещрен множеством следов: оленей, ланей, кабанов, каких-то крупных птиц. Похоже, на всю эту разнообразную живность охотились не только люди, — следы выдавали присутствие волков, медведей и лис.
   Однако провожатые не стали задерживаться на опушке, а поскакали дальше в лес — туда, где кроны елей и дубов смыкались, заслоняя поднимающееся солнце.
   Ауренфэйе не охотились с гончими. Когда дичь бывала обнаружена, охотники спешивались, несколько человек пешком отправлялись выслеживать зверя, остальные ждали их возвращения. Это был лучше всего известный Алеку способ охоты, и он быстро заслужил одобрение хозяев, одним выстрелом свалив жирную олениху. Как ни странно, успехи Клиа были гораздо скромнее.
   — Надеюсь, наш ужин не будет зависеть от моей добычи, — уныло сказала принцесса: она слишком рано отпустила тетиву и промахнулась по ясно видной цели.
   Несмотря на это, многие молодые хаманцы, державшиеся вначале надменно, теперь стали приветливы с ней, хоть и не с ее свитой. Особенно много внимания Клиа уделял Эмиэль, который даже предложил принцессе собственный лук, когда ее оружие вновь подвело ее при очередном выстреле.
   — Похоже, теперь она решила прикинуться неумехой, — проворчала Бека, поджидая, когда Клиа и Эмиэль вернутся из погони за оленем. — В сумерках под проливным дождем она стреляла лучше, чем сейчас!
   Утренний туман растаял, становилось жарко. В гуще леса воздух стал душным и влажным. Птицы умолкли, тучи мелкой мошкары вились над всадниками и лошадьми, жужжание наполняло воздух, все открытые участки кожи зудели от укусов. Особенно привлекали насекомых уши и носы их жертв.
   Незадолго до полудня охотники выехали на большую заросшую травой поляну на вершине холма. Назиен объявил привал. Лужайку окружали тополя, ветерок слегка шевелил их глянцевитые листья. Через поляну бежал прозрачный ручей, а свежий ветер уносил прочь и жару, и мух. Судя по кучам хвороста, следам кострищ и нескольким тропам, пересекавшим луг, выбранное хаманцами место пользовалось популярностью.
   — Звери спят, пережидая полуденную жару, — обратился Назиен к Клиа, — последуем и мы их примеру.
   Из седельных сумок появились фрукты, хлеб и вино. Конники Беки помогли ощипать и насадить на вертел кутку. Алек остался в стороне и исподтишка наблюдал за Эмиэлем и кирнари, которые вместе с Клиа уселись в тени.
   После еды большая часть охотников улеглась спать. Удобно устроившись, прислонившись спиной к дереву, Алек тоже уже начал дремать, как вдруг почувствовал, что над ним кто-то стоит. С настороженной улыбкой на него смотрела женщина. Ориллиа-кто-то-там… — юноше не удалось вспомнить ее имя полностью. За спиной женщины толпились ее соплеменники.
   — Ты удивительно хорошо для тирфэйе стреляешь, — сказала женщина.
   — Спасибо, — ответил Алек и многозначительно добавил: — Руиауро сказал мне, что умение стрелять даровано мне Аурой с кровью моей матери.
   Женщина вежливо кивнула.
   — Приношу тебе извинения, яшел. Мои друзья и я хотели бы посмотреть, чего стоит твой странный черный лук против нашего оружия.
   — Хорошо, — согласился Алек; может быть, Клиа была права относительно дипломатического значения этой поездки.
   В качестве первой мишени ауренфэйе выбрали ствол дерева на противоположном конце поляны. Задача была несложной, и Алек легко одолел большинство хаманских лучников. К концу соревнования колчан юноши украсили пять новых шатта.
   — Может быть, выберем что-нибудь посложнее? — предложил Алек.
   Хаманцы обменялись насмешливыми взглядами, наблюдая, как скаланец срезал дюжину прямых молодых побегов и очистил их от ветвей. Затем Алек воткнул прутья в землю, отсчитал двадцать шагов и прочертил каблуком во мху линию для стрелков.
   — И что мы должны с ними делать? Расщепить пополам? — фыркнул кто-то из молодежи.
   — Можно и так, — ответил Алек, забрасывая колчан за плечо, — но меня учили вот чему.
   И он послал одну за другой четыре стрелы; четыре прута оказались срезаны через один — два высоко, два низко.
   Обернувшись, юноша увидел на лицах соперников смесь восхищения и беспокойства.
   — Мастер Рэдли из Вольда, который делает такие луки, не продает их тем, кто не умеет выполнять это упражнение.
   Хаманец по имени Ура поднял над головой шатта, вырезанный из кабаньего клыка.
   — Готов поспорить — ты не сможешь повторить этот номер! Зрители начали заключать пари. Алек не спеша положил стрелу на тетиву и дождался, пока утихнет ветер. Он чувствовал себя необыкновенно умиротворенно — так бывало всегда, когда он забывал о себе, полностью сосредоточившись на луке. Алек медленно поднял левую руку, плавным движением натянул и отпустил тетиву. Выбранный прутик задрожал — стрела отсекла у него вершину. Юноша послал вторую стрелу, третью, четвертую, каждый раз безошибочно попадая в цель. Послышался удивленный смех и ворчание проигравших.
   — Клянусь очами Светоносного, ты и вправду мастер, как и говорили, — воскликнула Орилли. — Эй, Ура, ты проиграл спор.
   Алек принял награду со скромной улыбкой, но не смог отказать себе в удовольствии — оглянулся посмотреть, видит ли Клиа его победу.
   Среди наблюдавших за соревнованием принцессы не было. Назиен дремал, растянувшись на мху, а Клиа исчезла. Как и Эмиэль, внезапно с тревогой осознал Алек.
   «Спокойно, — сказал он себе, извинился, что вынужден прекратить состязание, и двинулся к Беке, которая беседовала с Ниалом. — Конь принцессы здесь, значит, она где-то недалеко».
   — О, она пошла прогуляться с Эмиэлем вон туда. — Бека указала на тропу, исчезающую меж деревьев. — Клиа жаловалась на жару, Эмиэль вызвался показать ей несколько тенистых прудов ниже по течению. Я хотела сопровождать ее, но принцесса приказала мне оставаться здесь. — Взглянув в глаза Беке, Алек понял, что девушка далеко не так спокойна, как ему показалось вначале.
   — Давно они ушли?
   — Почти сразу, как вы начали упражняться в стрельбе, — ответил Ниал. — Полчаса назад, может быть, чуть больше. Беспокойство Алека усилилось.
   — Понятно. Пойду посмотрю — вдруг и мне понравятся те пруды.
   — Думаю, это стоит сделать. — Бека понизила голос. — Постарайся, чтобы тебя не заметили.
   Тропа спускалась вниз по крутому склону между редко стоящими деревьями. Ручей, пересекавший поляну, сбегал по косогору, а затем образовывал несколько заводей. Следы двух сапог были хорошо заметны на мягкой почве, и Алек легко читал их. Два человека брели вдоль края воды, несколько раз там, где ручей сужался, перепрыгивали с берега на берег, а там, где поток становился шире, разливался озерками, останавливались, возможно, высматривая рыбу.
   Когда Алек добрался до излучины, между деревьями мелькнул желтый хаманский сенгаи. Юноша осторожно приблизился; он собирался выяснить, где Клиа, и незаметно вернуться назад.
   То, что он увидел, подойдя поближе, заставило его отбросить всякую осторожность. Клиа билась на земле, сверху на ней, сжав руки на горле принцессы, лежал Эмиэль. Девушка вырывалась, в попытке освободиться изрыла каблуками мох. Вода струилась с волос принцессы, верхняя часть туники была мокра.
   Подбежав к ним, Алек одним ударом отшвырнул хаманца в сторону. Эмиэль тяжело рухнул на спину.
   — И каков же был твой план? — прорычал Алек; сжав в руке рукоять кинжала, он склонился над хаманцем. — Ты собирался утопить ее, а потом сказать, что она потерялась? Или что на нее напал дикий зверь? У вас тут водятся звери, которые душат свою добычу?
   Схватив одной рукой хаманца за тунику, он рывком поставил того на ноги, размахнулся и ударил кулаком в лицо; скоро он потерял счет ударам, давая выход ярости, ненависти, которая копилась в нем из-за унижений и оскорблений, наносимых ему и Серегилу. У Эмиэля кровь хлынула носом, заструилась из царапины над правым глазом. Извернувшись, хаманец размахнулся и отвесил Алеку оплеуху. Но боль лишь разозлила юношу. Он стиснул Эмиэля обеими руками и ударил о ближайшее дерево. Оглушенный ударом, хаманец скрючился в неестественной позе.
   — Вот чего стоит честь хаманца! — воскликнул Алек, срывая с Эмиэля сенгаи. Развернув полосу материи, он связал противнику руки за спиной и стал звать Беку.
   Эмиэль застонал и попытался подняться, но Алек снова сбил его с ног. Он уже занес кулак, радуясь поводу ударить, как вдруг услышал у себя за спиной судорожное хрипение.
   Клиа стояла на коленях, одну руку она прижимала к горлу, другую протягивала к Алеку.
   — Все хорошо, госпожа, я его держу, — заверил принцессу Алек.
   Клиа покачала головой и медленно осела на землю. Новая волна страха сжала ледяными пальцами сердце юноши. Забыв об Эмиэле, он бросился к принцессе и подхватил ее на руки. Слабая судорога пробежала по телу девушки; она была на грани потери сознания и дышала с трудом. На ее горле Алек обнаружил страшные багровые следы.
   — Клиа, ты меня слышишь? Открой глаза! — Теперь Алек придерживал голову принцессы. Лицо ее было бледным, кожа — холодной и влажной. — Что с тобой? Что он с тобой сделал?
   Клиа посмотрела на него мутными глазами и еле слышно прошептала:
   — Как холодно!
   Алек перевернув Клиа на живот и с силой нажал ей на спину, рассчитывая удалить воду из легких. Попытка не увенчалась успехом; из груди принцессы вырвался сухой отрывистый кашель. Когда Алек вновь перевернул ее на спину, Клиа была без сознания.
   — Ты где? — услышал Алек голос Беки. Она вместе с Ниалом бежала по тропе во главе нескольких вооруженных солдат турмы Ургажи.
   — Он напал на нее! — бросил Алек. — Он хотел ее задушить или утопить, не знаю точно — что. Она еле дышит! Мы должны доставить ее в Сарикали.
   — Солдаты, никого сюда не подпускайте, — мгновенно оценил ситуацию Бракнил. — Нам надо пробиться к лошадям.
   — Кого не подпускать? — На тропе появился Назиен в сопровождении нескольких родичей. — Что случилось?
   Кирнари остановился, недоуменно переводя взгляд со своего окровавленного племянника, связанного собственным головным убором, на Клиа, задыхающуюся на руках у Алека.
   — Эмиэль-и-Моранти, что ты сделал?
   — Ничего, дядя. Клянусь луком Ауры! — Эмиэль неловко перекатился и встал на колени. Кровь струилась из разбитого носа, один глаз заплыл и уже почти не открывался. — Принцесса остановилась попить, потом упала. Я оттащил ее от воды, но она начала задыхаться. Я пытался помочь ей, как вдруг этот, — он бросил уничтожающий взгляд на Алека, — этот сопляк выскочил и набросился на меня.
   — Лжец! — Алек приподнял голову Клиа, лежащую у него на плече. — Я видел его руки у нее на горле. Посмотрите сами — следы все еще видны. От падения она не стала бы дышать так тяжело.
   Назиен попробовал подойти ближе, чтобы осмотреть Клиа, но на его пути встали Бека и Бракнил. Остальные воины, обнажив клинки, заслонили принцессу.
   На мгновение на лице старика отразилась борьба уязвленной гордости и беспокойства за гостью, затем плечи его опустились.
   — Прошу вас, друзья мои, поверьте мне. Я не имею отношения к этому несчастью, никто не будет препятствовать вашему возвращению в город. Вы быстрее доберетесь с проводником. Разрешите мне сопровождать вас.
   — После этого? — воскликнула Бека, по-прежнему заслоняя от Назиена принцессу. В ее голосе звучала угроза, веснушки ярко выделялись на внезапно побелевшем лице.
   Клиа пошевелилась, открыла глаза и прошептала:
   — Позвольте ему.
   — Позволить кирнари вести нас? — в растерянности спросила Бека.
   Взгляд принцессы делал невозможными дальнейшие вопросы.
   — Моя госпожа принимает твое предложение, — неохотно сообщила Бека Назиену.
   — Мы теряем время! Кто-нибудь, помогите мне! — резко бросил Алек.
   — Сержант, иди за лошадьми. Капрал Каллас, вы с Арбелусом присмотрите за пленником, — приказала Бека. — Мирн, Стеб, вы поможете Алеку отнести Клиа обратно на поляну. Кому-нибудь придется ехать вместе с ней.
   — Я поеду, — откликнулся Алек, — только пусть охрана не отстает.
   Позже Алек почти ничего не мог вспомнить о той бесконечной безумной скачке, только мелькание сенгаи Ниала между деревьев да ощущение того, как Клиа у него в руках борется за каждый вдох.
   Где-то там, позади, везли под охраной пленника, но сейчас Алеку было все равно, увидит ли он Эмиэля еще когда-нибудь, главное — довести Клиа до Сарикали, пока не слишком поздно.
   Алек прижимал к себе принцессу и в то же время старался держать ее так, чтобы не стеснять и без того затрудненного дыхания. Ее коса расплелась, и волосы падали юноше на лицо. Перехватив Клиа поудобнее, Алек прижал голову девушки в своей щеке.
   Если Клиа умрет, все, за что они боролись, окажется потеряно. Скала падет, ее бравые защитники будут сметены черным потоком пленимарских солдат и некромантов. Римини, Уотермид — те немногие места, которые он научился называть своим домом, — все будет разрушено непобедимым Пленимаром. Слова из его видения обрели для Алека новый смысл.
   Ты — птица, вьющая гнездо на волнах.
   Было ли это предсказанием их провала? А Серегил? Посланный быть проводником и защитником, найдет ли он теперь оправдание на том берегу Осиатского моря?
   К моменту, когда показалась река, мышцы Алека уже сводила судорога, одежда была мокра от пота. Он безжалостно гнал лошадь; все его спутники, за исключением Ариани, остались позади. Лучшая наездница турмы, разведчица подняла взмыленную лошадь в галоп и помчалась вперед, чтобы предупредить своих.
   После полудня Серегил на конюшенном дворе помогал сержанту Меркаль лечить захромавшую лошадь, когда издалека донесся боевой клич Ургажи, повергавший врагов в трепет.
   Сержант повернулась на крик.
   — Это Ариани. Тревога! Случилась какая-то беда! — рявкнула она на расположившихся перед казармой солдат.
   Клич раздался вновь, теперь уже ближе; от этого звука у Серегила волосы встали дыбом. Он выскочил на улицу. Кита, Рилин и часовой стояли на ступеньках; прикрыв глаза от солнца, они пытались разглядеть приближающихся всадников.
   — Вот она! — закричал Рилин.
   В конце улицы показалась Ариани, ее светлая коса развевалась на ветру. Подъехав к встречавшим, всадница резко натянула поводья.
   — Хаманец напал на Клиа! — прокричала Ариани; взмыленная лошадь под ней тяжело дышала и шла боком. Алек везет принцессу. Он едет прямо за мной. Во имя Четверки, пошлите за целителем!
   Кита бросился за Мидри.
   — Насколько она плоха? — спросил Серегил.
   — Один из хаманцев пытался задушить ее.
   — Кто?
   — Я не уверена, мой господин, но Алек поймал сукиного сына на месте преступления.
   — Где капитан? — спросила Меркаль.
   — Это не имеет сейчас значения! — рявкнул Серегил. — Там, в зале, есть ставень. Тащите его сюда, быстро.
   На улице показалась небольшая группа всадников. Впереди скакал Алек, одной рукой поддерживая обмякшее тело принцессы. За ним следовали Бека, Ниал и кирнари Хамана.
   У дверей дома Алек остановился, лицо его было бело то ли от ярости, то ли от изнеможения. Судя по окровавленной правой руке, ему пришлось драться за принцессу.
   — Она жива? — Серегил ухватил за узду Обгоняющего Ветер.
   — Думаю, да, — выдохнул Алек, все еще прижимая к себе Клиа. — Серегил, это был Эмиэль. Точно он.
   — Проклятый ублюдок! — Воспоминание о том, как он сам отдал себя в руки ненавистному хаманцу, обрушилось на Серегила, словно удар в живот. Он прогнал непрошеное воспоминание и помог Меркаль уложить Клиа на ставень, возблагодарив небеса, что вновь прибывшие не догадываются о том, как уже использовалось в тот день это подобие носилок.
   Меркаль и Бека стояли за спиной Серегила, когда он наклонился к принцессе и отвел упавшие на лицо девушки волосы. Кожа ее была холодна, дыхание с трудом вырывалось из груди. Глаза провалились, их окружали темные круги. Осмотрев руки, Серегил обнаружил под ногтями Клиа засохшую кровь.
   «Молодец, — подумал он, — не сдалась без борьбы». Если повезет, на Эмиэле вскоре останутся и его отметины тоже.
   Клиа судорожно вздохнула и открыла глаза.
   — Все хорошо, — сказал Серегил, сжимая руку принцессы. Пальцы Клиа до боли стиснули руку Серегила. Губы девушки беззвучно зашевелились.
   — Что она говорит? — спросил Алек. Серегил наклонился совсем низко, почти прижавшись ухом к губам принцессы.
   — Никакой… никакой мести, — прошептала Клиа. — Никакого тет…
   — Никакого тетсага?
   Принцесса кивнула.
   — Это приказ. Договор… все, что имеет значение.
   — Мы поняли, командир, — хрипло пробормотала Бека.
   Я позабочусь об этом.
   — Я тоже, — просипела Меркаль. По ее морщинистым щекам катились слезы.
   Не в состоянии больше двигаться или говорить, принцесса обвела всех отчаянным взглядом, словно запечатлевая в каждом свой приказ.
   Когда-то спутник Серегила, с которым он вместе путешествовал, провалился зимой под лед. Ледяная корка была прозрачной, но очень толстой — пробить ее было невозможно. Все еще живой, несчастный смотрел в глаза Серегилу с таким же выражением тоскливой безнадежности; затем течение унесло его прочь.
   Тело Клиа обмякло, и Серегил в испуге пощупал у нее на горле пульс.
   — Сердце у нее все еще сильное, — сказал он окружающим, нехотя отпуская руку принцессы. — Где Эмиэль? Тетсаг или нет, он ответит за это.
   — Его везут за нами, под стражей, — откликнулась Бека.
   Серегил достал из ножен кинжал Клиа.
   — Она не успела себя защитить.
   — Да, я заметил. — Алек спешился и без сил прислонился к лошадиному боку. — Должно быть, он застал ее врасплох. Бека повесила голову.
   — Я подвела принцессу.
   — Нет, капитан, вина целиком лежит на моем клане. — Голос Назиена был полон печали. — Твоя принцесса не должна была нуждаться в защите среди моих соплеменников.
   — Займемся этим позже, — резко прервал их Серегил. — Нужно внести ее внутрь.
   Теро встретил их в зале и взял на себя заботу о пострадавшей.
   — Так, кладите ее на стол. Нельзя терять времени. Все остальные отойдите. Ей нужен воздух. — Маг склонился над Клиа и прижал руки к вискам, горлу, груди девушки.
   Тем временем Серегил расстегнул тунику Клиа, чтобы лучше разглядеть следы на шее. Кожа от подбородка до повязки, стягивающей грудь под льняной сорочкой, была покрыта неглубокими царапинами.
   В дверь заглянул Бракнил, держа шлем в руках.
   — Как она?
   — Жива, — ответил Алек.
   — О, да будет благословенна Четверка! Хаманца под стражей мы доставили на конюшенный двор.
   — Я скоро приду, — сказал Серегил и вновь занялся принцессой.
   В зал быстро вошла Мидри, по пятам за ней следовал Кита.
   — Во имя Светоносного, что случилось?
   — Алек тебе все объяснит, — ответил Серегил; оставив Клиа на попечение тех, кто лучше мог ей помочь, он направился во двор.
   «Молодец Алек», — вновь подумал Серегил, увидев избитое лицо Эмиэля. Молодой хаманец сидел на низком табурете, высокомерно не замечая вооруженных солдат вокруг. Остальные охотники-хаманцы уныло толпились позади Эмиэля. Солдаты Бракнила стояли, обнажив мечи, всем своим видом показывая, что одного слова сержанта будет достаточно, чтобы они изрубили пленника на куски.
   Назиен держался в стороне.
   «Ты гордился ненавистью ко мне, как почетной наградой, — злорадно подумал Серегил. — Может быть, теперь ты будешь смаковать позор моей семьи с меньшей охотой».
   Эмиэль вел себя совсем иначе. Он бросил на Серегила, остановившегося перед ним, презрительный взгляд.
   — Алек-и-Амаса говорит, что видел, как ты напал на принцессу Клиа, — обратился к пленнику Серегил.
   — Должен ли я говорить с изгнанником, кирнари?
   — Да, и говорить правду, — бросил Назиен. Эмиэль с отвращением повернулся к Серегилу.
   — Алек-и-Амаса ошибается.
   — Сними тунику и сорочку.
   Хаманец встал, подчеркнуто медленно расстегнул пояс, затем стянул разом и тунику, и рубашку и швырнул одежду на табурет. Несмотря на всю браваду, Эмиэль вздрогнул, когда руки Серегила коснулись его тела. На тыльной стороне рук виднелось несколько свежих царапин. Мозоли и грязь на руках были вполне объяснимы после целого дня верховой езды. На груди, спине и горле никаких отметин не оказалось.
   — Его схватили сразу после нападения? — спросил Серегил.
   — Да, господин, — ответил Бракнил. — Алек говорил, этот человек как раз душил принцессу, когда он наткнулся на них.
   — Она упала. Я пытался помочь ей, — возразил Эмиэль. — Возможно, у принцессы начался припадок. Тирфэйе ведь так легко заболевают, как я слышал. Тебе это лучше знать.
   Серегил подавил в себе желание стереть ударом кулака презрительную усмешку с надменного лица. Его внимание отвлекли Алек и Кита, появившиеся на крыльце кухни.
   — И что он говорит в свою защиту? — спросил Алек, подходя поближе.
   — Что пытался помочь ей.
   Алек ринулся к хаманцу, но Серегил остановил его.