Флей Джин. Чумазая принцесса

   Ходили мы весь оставшийся день, и, кажется, ни она, ни я не заметили, как он внезапно быстро закончился.
   Уже зажглись фонари, когда Зараза делала последние круги на карусельном тигре. Она наотрез отказывалась слезать, но я ей посулил гору шоколада, если она согласится. Мы направились ко мне домой, потому что не отыскали ее брата. Он сам нас нашел.
   Сид выхватил тебя из моих рук, ты уже крепко спала, передал своему пацану и врезал левой.Я, разумеется, ответил. Когда нас разняли, он пригрозил, что оторвет мне башку, если еще раз увидит. С тех пор я был вынужден доказывать, что не из пугливых и бываю там, где захочу.
   – А почему не сказал, что спас меня?
   – Он не спросил, предпочел сразу перейти к делу. Я его понимал, он пробегал весь день в напрасных поисках, отчаялся, у парня не хватило слов, на его месте я бы поступил точно так же. Я бы лишь ни при каких обстоятельствах не стал бы привязывать тебя, даже ради финала в Северо-Западной лиге.
   – Тебе легко говорить, Сид был один, отец на работе, он только потом женился на мачехе. Меня очень часто не на кого было оставить. И все-таки зря ты не рассказал Сиду. Вы бы с ним подружились.
   – Вряд ли, Сид разбил мой бинокль. Этого я ему при всем желании не мог простить.
   – Вот так всегда: все великие войны случаются из-за глупых пустяков и недоразумений-
   – Тогда это, знаешь ли, были не пустяки, но, впрочем, может быть ты и права. Должен признаться, до встречи с твоим братцем я думал уговорить родителей оставить тебя у нас, был уверен, что они согласятся, они мало в чем мне отказывали, и потом, хоть ты и была Зараза Непослушная, но я никогда не видел более занятной маленькой девчонки, которую каждый был бы рад получить в полную собственность.
   – И я бы сделалась твоей сестрой?!
   – Да, мне всегда хотелось иметь кого-нибудь помладше.
   – И жила бы в твоем Большом Доме, из которого ты меня недавно так подло вытурил?!
   – Конечно.
   – О, Фрэнк! Когда-то ты был прекрасным, добрым мальчиком, тобою можно было гордиться, правда, потом ты изменился не в лучшую сторону, но все равно – спасибо, раз ты спас меня!
   – Пожалуйста. А не кажется ли вам, леди, что это несчастье случилось с бедным мальчиком благодаря вам?
   – Как это?
   – А ты подумай: если бы ты не стащила ножницы, я бы не увидел рыжую девчонку и не спас ее, не отправился бы за мороженым и не встретил Сида, не подрался бы и бинокль был бы цел, а с ним бы уцелел прекрасный мальчик!
   – По твоим словам выходит, что я, правда, виновата.
   – Да, что есть, то есть. И коль мы установили и неопровержимо доказали сей прискорбный факт, то я вправе потребовать кое-какую компенсацию от вас, леди.
   – Можешь конечно, но на многое не рассчитывай, с нас взятки-то гладки. Мы уже давно не платим по векселям, объявив о банкротстве.
   – Неужели?
   – Именно! Это было широко оглашено среди разных народов и достигло отдаленных пределов.
   – Тех, где я скитался, не достигло, так что придется тебе вознаградить пострадавшего по твоей вине добровольным поцелуем.
   – А…а мы уже приехали. Я расплачусь потом, как-нибудь при случае.
   – О кей, пожалуй, за пару поцелуев я согласен предоставить тебе отсрочку.

Глава 9. Высокая драма

   Когда мы приехали, в доме уже кто-то был, Фрэнк сказал, что это Говард. Я спросила, не спустит ли он меня с лестницы? Фрэнк ответил, что очень может быть, у него служат хорошо вышколенные слуги, которые не забывают выполнять его распоряжения; мне лучше держаться к нему поближе, в случае чего он отменит свой предыдущий | приказ.
   Чтобы наглядно продемонстрировать Говарду, что я нынче у Фрэнка в фаворе и меня не нужно спускать с лестницы, я уцепилась за рукав Фрэнка, пока мы ходили по дому, Фрэнк мне его показывал.
   Ты часто сюда приезжаешь? – спросила я, устраиваясь на подоконнике музыкального салона.
   – Как когда.
   – С женой?
   – Нет, она не знает о существовании этого дома.
   – Значит, здесь ты ее обманываешь со своими девицами?
   – Скажем так: не только здесь.
   – Зря она за тебя вышла, она могла бы найти кого-нибудь более достойного. Она мне понравилась.
   – Она и мне нравится, не исключено, я люблю ее.
   – Любишь и заводишь девиц?
   – Одно другому не мешает. Я давным-давно погиб.
   – Да, Фрэнк, ты закоренелый грешник, тебе уже ничем нельзя помочь.
   – Это как сказать, может, просто рядом не было верного человека, который захотел бы помочь мне. Почему бы тебе. Рыжая, как главной причине моей гибели, не взяться за это благое дело?
   – У меня не получится.
   – Позволь узнать почему?
   – Ты меня не будешь слушаться, ты всегда был обо мне чрезвычайно низкого мнения, а поколотить тебя мне не по силам, у меня нет мер воздействия на тебя.
   – Напрасно скромничаешь, детка, если разобраться, то последние два дня я нахожусь у тебя под каблуком.
   – Но я же у тебя в гостях, и ты как гостеприимный хозяин стараешься показаться лучше, чем ты есть на самом деле.
   – Я гостеприимен не до такой степени. Должен признаться, у меня были совсем другие намерения, когда я увозил тебя в свое логово. Так что видишь, я успел кое в чем измениться. Принимайся, за дело, Рыжая, у тебя получится.
   – Но я никогда ничем подобным не занималась, я не знаю, что надо делать!
   – Я тебе подскажу.
   – Ну, если ты настаиваешь… я попробую, только не говори потом, что тебя не предупреждали, что ничего не получится. Ладно, говори, что мне надо делать.
   – Для начала ты должна убедить меня расстаться со всеми красотками, кроме жены, разумеется.
   – Прямо сейчас убеждать?
   – Ну, чем раньше начать, тем больше шансов на благополучное завершение.
   – Хорошо… Фрэнк Ловайс, ты должен расстаться со всеми красотками, кроме жены, разумеется.
   – Нет, Рыжая, – поморщился Фрэнк, – никуда не годится. Пораскинь мозгами, перед тобой запутавшийся человек, нестарый, в нем еще не все струны души оборваны, попытайся сыграть на них. Да и не мешает поближе подойти ко мне.
   Спрыгнув с подоконника, я подошла.
   – Так хорошо?
   – Нет.
   – А так?
   – Нет.
   – Нет, хорошо! И сам не приближайся!
   – Почему?
   – Потому что мне голову нужно высоко задирать, вот почему!
   – Детка, тебе в любом случае придется подойти, иначе ты не сможешь вручить мне свои руки.
   – А зачем их вручать?
   – Видишь ли, без этого невозможно достичь естественной достоверности, к тому же нарушается целостность восприятия, не говоря о том, что начинающим руки всегда мешают.
   – Не беспокойся, мне мои не помешают. Говорить? – Фрэнк кивнул. – Фрэнк Ловайс, ты должен расстаться…
   – Ну, вот видишь, руки твои повисли. Ты не знаешь, куда их деть.
   – Ничего не повисли. Я сейчас еще раз попробую. Фрэнк Ловайс, ты должен…
   – Стоп.
   – А если я их за спину спрячу?
   – Это не поможет. В данной мизансцене у них есть одно-единственное положение и никакого другого. Прошу не забывать – настоящее искусство требует жертв и не терпит приблизительности.
   – Ну, если уж требует и не терпит, – вздохнула я, придвигаясь к нему, как он хотел, и вручила ему свои руки; он их сразу пристроил у себя на груди. – Начинать?
   – Валяй, – кивнул Фрэнк.
   – Фрэнк Ловайс, ты должен расстаться со всеми красотками, кроме жены, разумеется.
   – Это много лучше, осталось подправить текст. Постарайся сделать его максимально выразительным и не стоит прямо упоминать мою жену.
   – То есть я могу говорить, как мне хочется?
   – Конечно.
   – Тогда… тогда. Фрэнк Ловайс… я хочу, чтобы ты немедленно покончил со своими лощеными красотками! На черта эти липучие сквалыги тебе сдались? У тебя есть кое-кто получше! И если ты будешь дальше упорствовать и погрязать, то кое-кто тебя обязательно бросит и будет, безусловно, права. Потому что как же иначе? Никакая женщина этого долго не вынесет. Я, например, тоже не вынесу, у меня уже сейчас все терпение на исходе, и забуду, что ты два раза меня спасал, и вообще тогда проваливай к чертям собачьим и даже навсегда! Точка! Я все сказала, лучше не смогу.
   – Гм… убедительно. Должен сказать, пока ты спала, я отдал приказ отменить назначенные свидания.
   Как отдал? Ты, разве, комедию сейчас разыгрывал?
   – Я бы не назвал это комедией, высокая драма будет точнее. Я приказал сообщить, что меня запрещено тревожить эту неделю. Если бы ты меня не убедила, то я бы наверняка не удержался и пустился бы во все тяжкие, несмотря на благие намерения. От тебя одной зависит остальной срок.
   – Фрэнк, я, конечно, присмотрю за тобой, если взялась, но от тебя тоже многое зависит, и ты на меня сразу все не сваливай, я еще не привыкла и устала. Я пойду к себе.
   – Надеюсь, ты спустишься к ужину?
   – Не знаю. Этот дом с лесом на меня как-то усыпляюще действуют, мне здесь спится как в детстве.
   – Тебе повезло, а у меня жестокая бессонница. Не привык, знаешь ли, один засыпать.
   – Ничего удивительного, ты начинаешь новую жизнь, это всегда нелегко, но в конце концов ты откажешься от вредных привычек и будешь возить с собой жену.
   – Да, похоже, придется, однако что мне, по-твоему, сейчас делать? – Прими снотворное или прогуляйся.
   – Рад бы…– начал было Фрэнк, но я не стала ждать, что он еще придумает и, хлопнув дверью, откланялась.

Глава 10. Возвращение

   Не знаю, какая у него была бессонница, только когда утром я зашла в его комнату, он спал беспробудным, богатырским сном.
   Я стояла и прикидывала: будить его или не будить? Но я же обещала, и кукушка опять принимается за свое.
   Нерешительно тронув его за плечо, я пожалела, что вообще вчера не уехала. Бандитским приемом он дернул меня на себя и навалился всем телом.
   Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Первым опомнился Фрэнк.
   – Рыжая, поправь меня, если я ошибаюсь: ты все-таки пришла ко мне или нет?
   – Не пришла!
   – Но ты здесь?
   – Ничего подобного! Ты забыл, что вчера сам напросился?
   – Прости, дорогая, совсем забыл, – Фрэнк отпустил меня, перекатываясь на спину, хотел что-то еще сказать, но я уже села и в раздражении закрыла его рот рукой, потому что кукушка, несмотря ни на что, опять начала свою выходную сольную партию.
   И опять это было черт знает что такое замечательно бездонное! Я видела по смягчившимся глазам Фрэнка, что даже на него подействовало.
   Когда она замолчала, я не стала его ждать, скатилась вниз и затерялась среди моих великанов. Фрэнк замешкался, потому что одевался, и не нашел меня, я его первая отыскала.
   Он стоял спиной. Это мне было на руку.
   – Не оборачивайся, – сказала я, – ты меня не нашел. Даю тебе последний шанс: ты пустишься за мной на двадцатый счет. Считай вслух, чтобы не жульничать. Ну! Начали!
   Я понеслась к дому. Была уверена, что он меня не догонит, но он таки схватил меня в последнем сумасшедшем броске. И мы покатились по траве.
   – Я поймал тебя, детка! – прохрипел он.
   – По-поздравляю! – тяжело дыша, еле выговорила я.
   – Давай выкуп.
   – Мы не договаривались!
   – Это само собой разумеется.
   – Я тебя похвалю.
   – Мало.
   – А я как следует похвалю.
   – Все равно мало.
   – Ну и что, что мало! Ты исправляешься, Фрэнк Ловайс.
   – Тогда с тебя, Рыжая, три добровольных поцелуя. Не советую отказываться!
   – Два!
   – О кей, но не откладывая. Восстановишь дыхание и приступай! Я готов.
   – А я нет!
   – И кто сейчас жульничает?
   – Фрэнк, всем известно, что ты не джентльмен, но ты, конечно же, хочешь теперь им стать?
   – Нет!
   – То есть как это нет?!
   – Я неточно выразился. Цель я такую поставил, однако сейчас, черт побери, я не джентльмен.
   – И очень плохо! Но, может быть, ты руки за спину спрячешь?
   – Нет.
   – Тогда, может, хоть глаза закроешь?
   – Чего ради я должен это делать?
   – Вредный ты все-таки тип, Фрэнк Ловайс, и мало поддающийся.
   – Какой есть. Приступай, Рыжая! Делать нечего, я зажмурилась и поцеловала. Он не сделал ни одного удерживающего движения, хотя это был очень короткий поцелуй, а только усмехнулся и спросил:
   – Ну что, детка, не слишком страшно было? Не струсишь во второй раз?
   В ответ я решительно потянулась к его губам. И видела, как в его глазах загораются хищные огоньки. Он меня прижал к себе до хруста костей. Так, наверное, целовался галерный раб перед тем, как его навечно закуют в цепи и кандалы.
   Когда он оторвался от меня, то одно тягучее мгновение он настойчиво всматривался в мои глаза, что-то там выискивая и, кажется, отыскал, потому что неожиданно просиял такой откровенной, мальчишеской, победной радостью, что я почти перестала сердиться.
   – Я могу поймать тебя. Рыжая, – самодовольно заявил он, откидываясь на спину и закладывая руки за голову.
   – А я возьму себе фору побольше!
   – Это не поможет.
   – Ты слишком самоуверен, Фрэнк Ловайс!
   – Не буду скрывать, девочка, я всегда получаю то, что хочу.
   – Но в этот раз у тебя ничего не выйдет. Я уезжаю. Я выздоровела, нет никаких оснований для моего дальнейшего пребывания здесь.
   – Позволь заметить, ты не все осмотрела.
   – Я не умру от этого. Я хочу уехать.
   – Ну, что же, я отвезу тебя.
   Через три часа, обнаружив меня на пороге своего дома, Минни с криком:
   «Живая!», – не помня себя от радости, ринулась ко мне через гостиную, натыкаясь на мебель и опрокидывая, что было не очень устойчивым. На поднятый ею шум появился Миннин муж и тоже чрезвычайно обрадовался и кое-что по пути опрокинул.
   Выхватив из его рук свою лучшую, еще живую подругу, Минни выпроводила мужа из гостиной и стала подробно расспрашивать меня, где я пропадала столько времени, а я подробно расспрашивать ее, как я там оказалась.
   Со слов Минни выходило, что Фрэнк в тот вечер вел себя крайне разнузданно; и неизвестно сколько бы человек он отколошматил, если бы ей не пришло в голову воспользоваться благоприятной ситуацией и, пока не нагрянула полиция, потихоньку смотаться. Но только ее муж приблизился к моему неподвижному телу, как Фрэнк грозно гаркнул: «Назад!» – раздал последние тумаки еще стоявшим на ногах, драчливым молодчикам, забрал меня и уехал.
   Помолчав двадцать секунд и сложив руки под объемистой грудью, Минни глубокомысленным, загробным голосом проговорила, возведя глаза к потолку:
   – Катерина, не хочу тебя пугать, но та бойня в «Подкове» будет иметь далеко идущие последствия… Опасайся его!
   – Ты имеешь в виду здоровяка с моим рукавом? – заинтересовано спросила я, придвигаясь к Минни поближе. На нее иногда находило, она предвидела будущее, которое часто сбывалось.
   – Нет.
   – Того громилу с золотым зубом?
   – Нет.
   – С татуировкой черепа кролика на плече?
   Минни отрицательно покачала головой.
   – А других я не запомнила, – разочаровано протянула я.
   – Катерина, опасайся Ловайса!
   – А его-то за что? Он меня спас и потом ничего плохого не сделал. Нет, наверное, мне надо или здоровяка или тех двоих опасаться, они там были самые отъявленные – настоящие гангстеры.
   Но Минни продолжала упорно бубнить свое, что мне надо именно Фрэнка опасаться. Я сказала: «Ладно, буду!», чтобы ее успокоить, не собираясь на самом деле никого опасаться, тем более Фрэнка. Вот еще! Он теперь не посмеет грубо со мной обращаться, я уже совершеннолетняя и могу делать, что хочу.

Глава 11. Неожиданное предложение

   На следующий день на работе меня ждал приятный сюрприз: мы, кого вместе со мной освободили от дежурства, сплоченной компанией отправились отметить мое возвращение.
   Отмечали как положено, с исключительной основательностью: под утро у меня ключ от входной двери в замочную скважину очень долго не попадал, пока входная дверь не пожелала самостоятельно отвориться. Это было мило с ее стороны. Но когда также самостоятельно вспыхнул свет, ослепивший меня, я, болезненно поморщившись, велела ему немедленно прекратить ненужное баловство, мне и так все видно, только он почему-то не урезонился и вступил в пререкания низким, рычащим голосом.
   – Эт ты, Фрэнк? – хихикнув, спросила я на всякий случай. Ну да, он. Ни у кого еще из моих знакомых нет ручной работы ботинок из крокодиловой кожи, взбешенных лиц и дурацких, крокодильских манер талдычить один и тот же глупый вопрос: «Где ты шлялась!» — и трясти человека как грушу. Последнее мне решительно не понравилось. Икнув, я выразила протест:
   – Пусти!
   Фрэнк меня отпустил, но я тут же была вынуждена сама за него ухватиться, потому что ближняя стена, чертовка коварная, неожиданно покачнулась и повалилась прямо на меня. – Хи-хи! Ну, ты подумай какая! Хотела придавить!
   Погрозив пальцем, я пообещала разобраться с нею после полудня.
   – Где шлялась! – в который раз с надоедливым занудством прогрохотало над моей головой, пытавшейся сориентироваться в окружающей ее зыбкой действительности: как без больших потерь добраться до ванной комнаты.
   Зыбкая действительность сделалась еще более зыбкой и неопределенной, когда меня закинули на что-то твердое и куда-то понесли вниз головою, а потом засунули под ледяной водопад и держали там до тех пор, пока я, не вспомнив Миннины загробные предсказания, испугалась и в панике завопила:
   – Я скажу! Скажу! Не надо!
   – Отвечай! – свирепо прорычал Фрэнк, выдергивая мою голову из-под ледяного водопада.
   – У Папаши Макгилиса!
   – С кем?
   – С ребятами отмечали мое возвращение. Ой! Не тряси так! Что ты здесь делаешь?! Ты чуть не утопил меня!
   – Будь я проклят, если я не сделаю это в следующий раз!
   – Что?! – взвилась я и угодила в полотенце, которое он накинул на мою голову и так замотал, что я не смогла сразу распутаться. Когда мне это удалось, изверга рода человеческого уже нигде не было.
   Появился он через два дня во время моего дежурства, когда, проверив мониторы, я, с привычной лихостью крутнувшись на вертящемся стуле, решетила входную дверь из тридцать восьмого калибра, который с большим удовольствием наставила на Фрэнка и радостно скомандовала:
   – Руки вверх!
   Фрэнк, переступив порог, с противной, надменной невозмутимостью их не поднял.
   Следом за Фрэнком вошел Уил и неожиданно раздосадованно объявил отбой:
   – Отставить! – а потом каким-то не своим, заискивающим голосом обратился к Фрэнку. – Сэр, это мой недосмотр, мисс Киган не в курсе дела. Кэти, подожди меня в кабинете. Разрешите, сэр?
   Фрэнк кивнул.
   – Что случилось? – спросила я, когда Уил закрыл дверь своего кабинета.
   – У нас новый хозяин, Кэти.
   – Иди ты! – изумленно ахнула я, хлопая себя повыше колен.
   – Да, этот малый – наш босс. По его личному распоряжению ты с этого дня здесь не работаешь. Мне очень жаль, Кэти…
   Мне было тоже, но спорить уже было не с кем, Фрэнк опять успел смыться. Мне ничего не оставалось, кроме как собрать свои вещи и поехать домой.
   Возле дома уже стояла знакомая приземистая машина и входная дверь моего дома оказалась не запертой. Распахнув ее настежь, указывая на улицу, я сказала:
   – Проваливай!
   – Рыжая, я был более гостеприимен, – спокойно ответил Фрэнк, даже не делая вида, что пытается приподняться с чужого дивана, на котором расположился.
   – А я не вламывалась в твой дом и не топила там без спроса хозяина дома.
   – Меня можно извинить, детка. Я боялся.
   – Что? – мне показалось – я ослышалась.
   – Видишь ли, тебя долго не было, я боялся, что ты по новой влипла, куда не следует.
   – Как же! Так боялся, что решил на радостях утопить, когда я объявилась. Ты просто мерзкий угнетатель невинных! Тебе нравится издеваться над людьми! И теперь по твоей милости я лишилась сказочной работы!
   – Нет. Я отдал приказ перевести тебя в главную контору. Там ты будешь получать на порядок больше.
   – Мне не только это нужно. Мне нужно время!
   – Будь добра, поясни.
   – Я учусь. У Уила мне было как раз – я успевала листать учебники и следить за воротами.
   – Когда ты будешь охранять меня, свободного времени у тебя будет не меньше. Человеку моего ранга положена охрана. Рядом с моим кабинетом есть комната для личного охранника. Я подыскивал подходящего человека, но если Донован за тобой как за каменной стеной, почему бы мне не нанять тебя? Донован производит впечатление профессионала, к его мнению, думаю, следует прислушаться.
   Нет, это невозможно! Не будем скрывать, Фрэнк, ты не просто злодей, а выдающийся злодей, у тебя должно быть пропасть врагов, не считая меня.
   – Да, кое-кто есть.
   – Ну, вот, а у меня нет для вас для всех бдительности. На складах-то просто было, там объекты неживые и сигнализация проведена, вот у меня и оставалось время для занятий.
   – Сигнализация – не проблема.
   – Дело не только в ней, мне еще жалко.
   – Кого жалко?
   – Ну, того, кто станет прорываться, чтобы свести счеты с тобой. Боюсь, я не поспею, а ты этим воспользуешься и убьешь его наповал.
   – Я постараюсь не наносить несовместимых с жизнью увечий. Могу дать слово Ловайса.
   – Нет, не надо, я все равно не смогу у тебя работать, потому что ты станешь мною помыкать.
   – Нет.
   – Да. Ты – босс, а я – твоя подчиненная.
   – Детка, я буду помыкать, как Донован – самую малость.
   – У тебя не получится! Ты всю жизнь этим занимаешься.
   – А как насчет тех дней, что ты провела у меня?
   Я подумала, вздохнула и была вынуждена согласиться:
   – Да, ты был почти приличным человеком.
   – То-то! Так что завтра утром будь готова, я заеду за тобой.
   Фрэнк ушел, но меня продолжали мучить сомнения, я долго ворочалась и только после того, как решила отказаться от этой сомнительной затеи, уснула мирно и крепко.

Глава 12. Сомнительная затея

   Утром меня разбудил страшный грохот во входную дверь.
   – Как, черт побери?! Ты еще не готова?! – прорычал Фрэнк.
   – Фрэнк, я тут еще раз хорошенько все обдумала: я не смогу!
   – Рыжая, через двадцать минут у меня заседание совета директоров. Если не успеешь одеться, поедешь в чем стоишь!
   Он так зловеще сверкнул глазами, что я влетела в свою комнату и принялась в страшной спешке собираться, но не успела воткнуть все шпильки в свои волосы и в его воображаемое чучело, когда он ворвался в комнату, схватил меня за руку и потащил за собой. Внизу втолкнул в машину, приказав шоферу поднажать на газ. И это, когда я пыталась закончить свою прическу!
   Естественно, у меня она развалилась, но ему хоть бы что! Вытолкнул из машины и тащит, точно свою добычу! А у меня мало того, что шпильки вываливаются, которые он не дает мне собрать, так еще и ноги на каблуках заплетаются, не поспевая за его великанскими шажищами! Хорошо хоть по пути не много народа встретилось, да и те, кто попадались, благоразумно куда-нибудь на сторону сворачивали.
   Приемная, через которую он меня протащил, была уже заполнена солидными джентльменами, которые удивленно воззрились на нас. Чтобы сгладить неблагоприятное впечатление, я принялась кивать и успокаивающе улыбаться: дескать, не берите в голову, господа, это не взаправду.
   Мы пронеслись через кабинет. Фрэнк открыл еще одну дверь, и, пропихнув меня за нее, приказал:
   – Сиди здесь! – поворачивая ключ на два оборота.
   Некоторое время я тупо смотрела на дверь, пока не восстановилось дыхание, чуть-чуть подергала ее, так и есть – запер, бандит! В замочную скважину был виден один Фрэнк, а он мне уже и без этого сильно поднадоел. Выпрямившись, я огляделась.
   Комната была просторная и шикарно обставленная. Больше всего мне понравились: диван, пружины которого пару раз высоко подбросили меня; расписная ваза с целым кустом живых цветов (я плохо в них разбираюсь) и фантастический вид на город с высоты птичьего полета. Город я знала гораздо лучше, поэтому продолжала с большим интересом разглядывать его, когда через сорок минут Фрэнк открыл дверь.
   Я спросила ключ от запасного выхода из моей комнаты, но Фрэнк ответил, что не даст мне ключ; если ключ будет находиться у него, он будет уверен, что я не сбежала.
   – От тебя не очень-то сбежишь, – поежившись, сказала я.
   – Рад, Рыжая, что ты начинаешь это понимать. Есть хочешь?
   – Хочу.
   – Линда сейчас принесет.
   – Твоя секретарша?
   Фрэнк кивнул. Дверь вскоре отворилась, пропуская эффектную блондинку с подносом.
   – Мисс Киган, – Линда. С сегодняшнего дня мисс Киган – мой личный охранник, обоснуется здесь. Твоя обязанность – оказывать ей максимальное содействие.
   Линда любезно, официально улыбнулась прежде, чем удалилась.
   На кофе и три пирожных у меня ушло меньше минуты.
   – Я готова, босс! – проговорила я битком набитым ртом, стряхивая крошки и деловито вставая, но Фрэнк толкнул меня обратно в кресло.
   Некоторое время мы молча сидели друг против друга, пока я подозрительно не спросила:
   – Почему ты опять улыбаешься?
   – Сегодня выдался отличный денек, детка.
   – Утром, когда ты ворвался, он тебе что-то таким не показался, – припомнила я.
   – Да, ты заставила меня поволноваться.
   – А я из-за тебя шпильки все растеряла и должна теперь целый день проходить лохматой!
   – Рыжая, сколько я тебя знаю, ты всегда была лохматой.
   – Вот уж нет, я давно исправилась.
   – Жаль, должен признаться, мне нравился беспорядок на твоей макушке.
   – Еще бы, так гораздо сподручнее вцепляться-то.
   – Больно было?
   – Нет.
   – Но ты заплакала тогда.