Флей Джин. Чумазая принцесса

   – Это у меня от злости две слезинки выкатились.
   – Ты их слизнула языком и бросила камень.
   – Только он мимо пролетел.
   – Жалеешь?
   – Теперь нет. Ты все-таки спас меня.
   – К сожалению, сейчас я должен уехать. Ты останешься здесь, по всем вопросам обращайся к Линде. Когда я вернусь, заберу тебя обедать.
   Фрэнк ушел.
   Я закончила осмотр своих апартаментов и перешла в соседние, откуда Линда повела меня к мистеру Макензи, ведавшему в числе других важных дел вопросами безопасности.
   Пятидесятилетний, похожий на Гарвардского профессора заместитель Фрэнка не мог скрыть своего удивления, когда Линда представила ему личного охранника Фрэнка, и недоверчиво оглядывал меня поверх своих очков.
   – Сэр, вы не смотрите, что я с виду не очень внушительна (я испугалась, что мистер Макензи меня забракует), испытайте меня – попробуйте напасть. Возьмите ту подставку из-под лампы и швырните в мою сторону. Смелее, сэр, представьте, что я лишь с виду безобидная дамочка, а на самом деле хорошо замаскированный крючкотвор из страховой компании, нагло отказывающийся
   выплатить вам ваше кровное из-за разных хитрых юридических уловок, о которых вы ни сном ни духом не ведали. Между тем у вас дом сгорел, на работе не ладится, жена сбежала и сына из престижного колледжа выгнали.
   Тут он, ясное дело, швырнул. Я поднырнула под летящую подставку, уронила бедного погорельца, перевернула его на живот, заломила ему руки за спину и громко клацнула зубами над его ухом, пояснив, что это будто бы наручники туго защелкиваются.
   Жалобно охая, он попросил их расстегнуть. Я согласно расклацнула, помогая ему подняться и поправить сухонькую фигуру в добротном костюме, как-никак человек почтенный, не привычный к таким встряскам.
   Линда принесла ему воды запить таблетки. Он сразу четыре штуки принял, после чего окончательно пришел в себя. Мы поговорили о компании, режиме работы, путях эвакуации, системе оповещения и прочих специальных вопросах. По завершении вводного инструктажа он повел меня знакомиться с людьми и обстановкой на местах. Мы не успели до приезда Фрэнка все обойти, и когда прибежала Линда, я отмахнулась, попросив передать, что сильно занята, подойду попозже, но по тому, как все вдруг замолчали, я поняла, что что-то не то делаю, и пошла с ней.
   – Наконец-то, – ворчливо проговорил Фрэнк, – переоденься, форма не для тебя.
   – А кобуру с пистолетом подо что я буду прятать?
   – О пушке забудь, обойдешься подручными средствами.
   – А если ничего под руку не попадется?
   – Рыжая, вопрос закрыт. Ступай переодеваться. Пора обедать.
   То, куда мы вскоре приехали, было самое шикарное заведение в нашем городе, я никогда в таком не была и не надеялась побывать и с превеликим интересом принялась ловить ворон по сторонам, чтобы Минни потом все подробно рассказать, но мне Фрэнк постоянно мешал, один раз под столом на мою ногу специально наступил и недовольно буркнул, что я сильно ошибаюсь: главная достопримечательность здесь он, не считая той, что я размазываю на своей тарелке.
   Я не ответила, продолжая скользить взглядом по потолку, стенам, драпировкам, по лицам, нарядам, по главному набриолиненному господину с цветком в петлице, потом была вынуждена признать:
   – Ты прав, Фрэнк, половина присутствующих свернули свои холеные шеи.
   – Завтра обедаем в отдельном кабинете, – сердито проговорил Фрэнк.
   – А почему ты дома не обедаешь?
   – Из соображений целесообразности: во-первых, мне нравится здешняя кухня; во-вторых, не хочу обременять лишними хлопотами жену; в-третьих, здесь бывают нужные мне люди…
   – В-четвертых, тут легко договориться о свидании.
   – Верно. Обычно, я так и поступал.
   – А теперь не будешь?
   – Думаю, с тобой, детка, я в полной безопасности.
   – Ну, это-то само собой, только завтра тебе придется отбиваться одному, мой кошелек не выдержит подобного мотовства.
   – На этот счет можешь быть спокойна: ты здесь при исполнении своих обязанностей, компания оплачивает сотрудникам все служебные расходы. Должен сказать, сегодня вечером ты сопровождаешь меня на деловую встречу.
   – А разве я и по вечерам на тебя буду работать?
   – Иногда придется, так что вставай, детка, нам необходимо прокатиться кое-куда.
   Мы поехали в очень дорогие, дамские магазины, в которые в прежней жизни я не заглядывала, чтобы не расстраиваться. Когда мы зашли в первый, Фрэнк напомнил о служебных расходах, присовокупив, что к этому надо относиться с должным пониманием: как к своеобразной униформе – в случае увольнения мне ее предстоит вернуть. Это меня успокоило. После чего Фрэнк принялся собственноручно выбирать разные инвентарные, шикарные туалеты и дополнительные принадлежности к ним, мотивируя это тем, что никто из семейства Киган не отличался достаточно безупречным вкусом, и, дабы не осрамить компанию, он обязан все взять под личный контроль.
   Я не протестовала – пусть ему, тем более, он и правда в этом деле кое-что смыслил, да и рад был он как-то чрезвычайно, мне тоже было очень весело легкомысленно красоваться в тугих, шуршащих шелках.

Глава 13. Королевское ожерелье

   В контору мы, конечно, не вернулись. Было поздно. Фрэнк отвез меня домой и приехал уже одетый в парадный костюм.
   – Неплохо смотримся, а, Рыжая? – сказал он моему отражению, оглядывая нас в зеркале. – Однако кое-чего не достает. Закрой глаза.
   – Зачем?
   – Не бойся. Стой смирно, не съем я тебя, останешься целой.
   Я закрыла глаза, и когда открыла, то на моей шее сверкала такая немыслимая, королевская штучка, что ахнув, я впала в сильное оцепенение. Опомнившись, я полезла под кровать. То, что я искала, должно находиться в последней коробке, которую я распотрошила, освободив его от тряпок, вылезая уже с ним наготове.
   – И на кой черт это тебе понадобилось?! – недовольно произнес Фрэнк.
   – Возьму с собой. Не думаешь же ты, что я стану легкомысленно рисковать, когда на меня твоя баснословная красота понавешана? Если тебя прихлопнут, меня, в таком случае только уволят без выходного пособия, а если ограбят, то так легко не отделаешься, должна буду всю оставшуюся жизнь из сил выбиваться, оплачивая украденное.
   Фрэнк хотел что-то возразить по своей вредной привычке, но я решительно оборвала:
   – Даже не начинай! Иначе сам свои камни на шее будешь таскать! Фрэнк пожал плечами.
   Я зарядила папиной бабушки пистолет, с трудом запихнула его в сумочку и вернулась к зеркалу, где, склонив голову набок, полюбовалась еще немного на самоцветные переливы королевского ожерелья, напоследок провела по ним же пальцем, удовлетворенно вздохнула, ощутив успокоительную тяжесть груза сумочки и повернувшись, бодро объявила:
   – Можем двигаться, босс!
   Фрэнк на этот раз ничего не сказал, только ухмыльнулся и открыл дверь.
   На мое счастье все обошлось без чрезвычайных происшествий и посягательств. И это, несмотря на внушительную толпу, поглотившую нас. Никогда бы не подумала, что столько народа вынуждено заниматься делами в то время, как остальное праздное человечество уже давным-давно благополучно сморилось у телевизора. Правда, про нас, деятельных, сразу-то ни за что не скажешь, что мы чем-то сильно озабочены, даже я вскоре справилась с собой и согнала с лица встревоженное выражение, проступившее на нем, когда мы вошли.
   Между тем для паники были все основания. В этой толпе злоумышленникам не только ничего не стоило успешно провернуть рискованное дельце, но и спрятаться, а потом незаметно отступить, прихватив по пути парочку ротозеев. Поэтому сразу предупредила Фрэнка, чтобы он не пытался отойти от меня дальше, чем на два шага, иначе я за его безопасность не отвечаю, и вообще мне и без него здесь забот хватает.
   Плохо, что не знаю я еще здешних воровских привычек. На прежней-то работе стоило только какому-нибудь нуждающемуся налетчику прислониться к забору, чиркнуть спичкой и ненароком оглядеться, как я точно знала, что дальше последует, поэтому могла не беспокоиться и еще пять минут шелестеть страницами, а тут подходит солидный незнакомец, и что у него в голове засело, сразу не догадаешься.
   Ну что этот мистер заладил, как попугай, плохо обученный: «Красавица, да красавица, и откуда Фрэнк такую достал?» – а тот молчит и довольно жмурится.
   Мне надоело их занудство, я и брякнула вместо Фрэнка:
   – Прямо со складов! – а незнакомец и покатился. Чудик, наверное, но, кажется, безвредный, потому что сильно пьющий. Такого на серьезное дело не возьмут, разве только, как отвлекающую фигуру решили подставить? Если это правда, то нам лучше сматываться, пока не поздно.
   – Отваливаем! – молча просигналила Фрэнку губами.
   – Что случилось? – спросил Фрэнк, когда мы отошли на несколько шагов.
   – Мне он не нравится, – приподняв брови, значительно проговорила я.
   – Старина Брайан?
   – Да.
   – Очень жаль, я собираюсь привлечь его к весьма выгодному предприятию.
   – Не хочешь ли ты сказать, что у него деньги водятся?
   Фрэнк кивнул.
   – А у этих? – мотнула я головой.
   – Можешь поверить мне, никто здесь ни в чем не нуждается.
   – И даже в такой заманчивой штуке, как у меня на шее?
   – Конечно.
   – Уф! Что же ты мне раньше не сказал?!
   – Ты из-за этого нервничала?
   – Ага! Незнакомая толпа, а в ней подозрительные личности так и шныряют, а кто и прямо подваливает, и нет, чтобы о деле потолковать, несут какой-то вздор и пялятся без всякого стеснения. Поневоле забеспокоишься. Но больше ты мне это (указала я на камни) не подсунешь! И что смешного я сказала? Немедленно прекрати загибаться! На нас и без того все смотрят! Фрэнк Ловайс, если ты сейчас же не разогнешься, то погубишь свою репутацию серьезного человека, и не только в моих глазах!
   Как ни странно, но последнее действовало. Фрэнк выпрямился и, блестя глазами сказал:
   – Рыжая, ты – чудо!
   – Сам чудо! И вообще забери ты от меня свои фамильные камни! – сказала я, расстегивая ожерелье и передавая его Фрэнку. – Нет, не в наружный карман спрячь, а во внутренний. Теперь сам волнуйся! – я довольно потерла руки.
   Фрэнк покачал головой.
   – Бьюсь об заклад, что ты Рыжая самая…
   – Стоп, Фрэнк Ловайс! Станешь опять обзываться, и я в долгу не останусь!
   – Я хотел сказать, что такой, как ты Рыжая, нет и вряд ли когда будет!
   – Это ты правильно заметил, ты тоже ни на кого не похожий, правда, когда не хохочешь ни с того ни с сего, тогда ты вылитый ярмарочный клоун, так что учти это и не теряй индивидуальности!
   – Постараюсь, мэм!
   – Вот, вот! Постарайся!
   После этого вид мой сделался вполне беспечным и где-то легкомысленным до такой степени, что неожиданно вынырнувший новый подозрительный незнакомец решился пригласить меня потанцевать с ним. Я хотела сгоряча согласиться, но, уловив неудовольствие, мелькнувшее во вдруг сузившихся глазах Фрэнка, вспомнила, что хоть от главной своей заботы успешно отделалась, но есть же еще и второстепенная, о которой мне не следует забывать, поэтому ответила, что сожалею, но никак не могу. Я хотела сказать, что здесь на работе, но Фрэнк меня опередил:
   – Леди уже танцует. Я спросила:
   – С кем? Фрэнк ответил:
   – Со мной.
   Я повернулась к его знакомому и подтвердила:
   – Раз он это говорит, то не сомневайтесь, сэр, так оно и есть.

Глава 14. Голубой конверт

   Так, в общем, потом и случилось, продолжаясь с небольшими перерывами все оставшееся время.
   И лишь в самом начале мне было чудно. Я не удержалась и сказала Фрэнку под красивую, меланхолическую мелодию:
   – Знаешь, Фрэнк, переменчивая все-таки наша жизнь оказывается!
   – Неужели?
   – Да, я тебе это точно скажу, но ты все равно ничего не поймешь!
   – Что тебя навело на эту интересную мысль?
   – Потому что у тебя слишком умное лицо и, что хуже всего, чрезмерно самоуверенное, поэтому я ничего тебе не скажу.
   – Не говори, Рыжая, я догадываюсь.
   – Но ведь ты всю жизнь был таким невыносимым! Я была уверена, что хуже тебя нет никого на свете, и несмотря на это, я танцую с тобой и, мало того, охраняю! Что ни говори, это неестественно!
   – Но приятно!
   – Допустим, я только не знаю, надолго ли?
   – Надолго.
   – Откуда ты знаешь?
   – Видишь ли, детка, я не собираюсь быть с тобой невыносимым.
   – Но ты говорил, что когда я вырасту, ты меня поколотишь!
   – Похоже. У меня пропало желание применять к тебе силу.
   – Странно. Без сомнения, это твоя жена на тебя так хорошо повлияла, тебе с ней крупно повезло.
   – Что есть, то есть. Ловайсам везет всегда.
   – А нам нет, – вздохнула я, замолкая на пару минут, пока Фрэнк не спросил:
   – О чем задумалась?
   – Что-то вдруг Сид вспомнился. Не верю я, что он погиб! Он не мог этого сделать! Я это чувствую. Полтора года прошло, а я все равно уверена: он однажды вернется.
   – Тебе очень плохо было?
   –Да.
   – А сейчас?
   – Сейчас получше. Ты ведь тоже пропадал пять лет, но вернулся же. Вот и он вернется.
   – Может быть.
   – Не может быть, а так оно и случится. Поверь моему слову, он скоро даст о себе знать!
   – Чего ради он решил отправиться в эту экспедицию?
   – Сида один фанатик-специалист уговорил что-то неслыханное раскопать. Только в те широты ураган закатился и устроил жуткую свистопляску, а они почему-то не успели вовремя укрыться. Но будь спокоен, Сид тому урагану не по зубам пришелся, его вообще никто не мог одолеть, ты это знаешь не хуже меня.
   – Да, твой братец крепкий орешек. Искали их хорошо?
   – Боюсь, недостаточно, хотя отец и летал туда, но у него было не очень много денег. Когда они все закончились, он вернулся домой, чтобы собрать нужную сумму. Продал акции, мастерскую, еще кое-что, но этого не хватало. И он по наущению одного мошенника пустился в биржевую аферу и погорел. Он как узнал об этом, так ахнул и на пол осел. В клинике сказали, что сердце не выдержало. А ведь он никогда на него не жаловался. Страшно! Такая вдруг пустота и безнадежность! И ничего нельзя поправить! Я потом все вспоминала и каялась, что часто не соглашалась с ним. А тут еще Сид, оказывается, мне вовсе не родной брат, поэтому мы с ним нисколько не похожи: он красивый и замечательный, а я только рыжая. Я у родителей долго не получалась. Они потеряли терпение и усыновили Сида, когда ему полгода было, так в официальных бумагах написано. К счастью, Сид их не видел и не увидит, я их опять спрятала. Не вздумай об этом проболтаться, когда Сид вернется!
   – Кто, кроме нас двоих, посвящен в это дело?
   – Никто.
   – Уверена?
   – Абсолютно, мне и тебе не следовало говорить.
   – Где хранятся документы?
   – За картиной скотчем приклеены. По-твоему (меня встревожило презрительное выражение на лице Фрэнка), это не слишком надежное место? Тогда я их еще ненадежнее спрячу.
   – Куда? В жестянку из-под муки?
   – Ну да.
   – Черт побери, Рыжая! Ты когда-нибудь слышала о сейфах?
   – У меня нет денег на их оплату.
   – Ладно, завтра поедем в банк, положим документы в мой сейф. Между прочим, крошка, должен напомнить, истекает срок твоего долга, надеюсь, ты догадываешься, о чем я толкую.
   – Догадываюсь.
   Назавтра конверт был, действительно, привезен в банк и оставлен в сейфе Фрэнка.
   Когда щелкнул швейцарский замок на бронированной дверце, я была вынуждена взглянуть на Фрэнка, но сказать, что здесь не самое подходящее место для долгов и сюда вот-вот кто-нибудь непременно нагрянет, не успела.
   Потом, когда мы наконец перестали целоваться, я понеслась к выходу. На лестнице приостановилась и, переведя дух, поглядела на Фрэнка, и облегченно выпалила:
   – Я с тобой теперь рассчиталась!
   – Рано радуешься, ты мне еще будешь должна.
   – А я не стану больше делать глупостей!
   – Дорогуша, ты для них создана.
   – Сам ты создан!
   – Возможно, я создан для того, чтобы тебя из них вытаскивать.
   – Я не нуждаюсь в твоих услугах.
   – Ты этого не знаешь.
   – Но ты все знаешь!
   – Знаю.
   – Фрэнк Ловайс, ты самоуверенный болван!
   – А ты дерзкая чумазая дурочка, и когда-нибудь…
   – Ты меня поколотишь? – ехидно спросила я.
   – Нет, к сожалению, не придется, но, возможно, ты изменишься.
   – Не дождешься! – пропела я.
   – Дождусь, терпения у меня для тебя хватит!

Глава 15. Доказательства для моих потомков

   Не зная, что он имел в виду, но с тех пор прошло три месяца, а мы ни разу сколько-нибудь запоминающе не ругались, не говоря уже о том, чтобы подраться. И что самое удивительное, мой брат Денни прилип к нему, как слепой к тесту.
   Это началось с того самого родительского дня, на который я не приехала из-за спустившегося колеса. Оно продырявилось посредине заброшенной дороги, выбранной мною за ее исключительную прямоездкость к лагерю Денни по сравнению с остальными, указанными на карте.
   Запасного колеса у меня не было, ближайшие населенные пункты тоже отсутствовали, поэтому я не стала ничего предпринимать, а устроилась на обочине в надежде, что кто-нибудь еще заманится прямоездкостью и будет настолько великодушен, что подберет меня.
   Первые два часа пронеслись незаметно, благодаря интересному роману, который я прихватила с собой; вторые два – благодаря хорошей погоде и живописным окрестностям; на третьих двух ход времени существенно замедлился, заронив смутное опасение; на четвертых двух ход окончательно застопорился. Опасение перешло в твердую уверенность, и даже составился предварительный план действий, по которому мне предстояло, не мешкая, углубиться в ближайшие леса в поисках источника пресной воды и топлива для костра.
   Охапка насобиралась приличная, когда послышалось долгожданное завывание форсированного двигателя при подскоках на ухабах грунтовки.
   Бросившись к дороге, я выбежала к красной спортивной машине, которая остановилась неподалеку от моей.
   – Как… как, – начала было я, но тут на меня что-то набросилось сзади, чмокнуло куда-то в ухо и оглушительно закричало родным голосом:
   – Нашлась! Нашлась! Говорил я тебе, что с нею все в порядке!
   Из-за моей спины выскочил Денни и, тыча одной рукой в сторону Фрэнка и дергая другой меня за рукав, продолжал восторженно орать:
   – Это знаешь кто?! Знаешь?! Провалиться мне на этом месте, но это тот самый Фрэнк Ловайс! Вспомнила7 ! Нет, ты вспомнила?!
   Я неуверенно кивнула,но Денни не унимался:
   – Какого?! Главный дьявол! Он когда приехал к нам, то старик Бингли прямо остолбенел от неслыханной чести и ну водить его по лагерю, а я как раз на кухне отбывал за кое-что, потом расскажу. Фрэнк увидал меня с Джейком, скосил один глаз на старика и говорит: «Сдается мне, мистер Бингли, эти ребята уже все осознали и с вашей стороны не будет большим попустительством досрочно освободить их». Старик, ясное дело, не посмел не согласиться. И в самый раз он это сделал. Игра-то вот-вот начнется! Однако успели! Протаранили и раскидали их оборону. Классно сыграли! А тебя нет! Фрэнк уже приз мне вручил, а ты продолжаешь опаздывать. Нас начало разбирать беспокойство, Фрэнк как в воду глядел, когда свернул на эту пыльную стиральную доску. Интересно, что тебе здесь понадобилось? Кстати, можешь пожать догадливому мистеру руку, он не кусается.
   Руки у меня были все заняты, поэтому, скромно присев, я сказала:»Мерси!».
   Фрэнк открыл мне дверцу своего автомобиля. Я хотела садиться, поскольку все мои вещи были уже там, когда Денни заверил, что в дровах у них в лагере недостатка нет, почти всю охапку можно оставить здесь на тот случай, если кого еще сюда занесет.
   Я ее оставила рядом с моей машиной. Место надо было пометить, чтобы потом не сомневаться, если машину украдут, хотя это маловероятно, слишком непрельстительна. А все-таки жаль, если украдут.
   – Погоди вздыхать, Катерина. Пока я на отдыхе, Фрэнк обещал мне позаботиться о тебе. Он пристроит тебя в свою контору на хорошую должность, я договорился, и за нашей машиной пришлет, кого надо. Ты бы уж лучше воспитывала сейчас, а то в лагере некогда будет.
   В лагерь мы добрались под вечер, Денни выбрался из машины, махнул нам рукой и скрылся в густых зарослях, он не любил долгих прощаний.
   – А как ты в лагере очутился? – спросила я Фрэнка.
   – Замещал жену от ее фонда в благотворительной акции.
   – А про меня как догадался?
   – Рыжая, у меня в отношении тебя есть что-то вроде внутреннего радара.
   – Да, Фрэнк, у тебя это не отнять, ты умный и далеко пойдешь. Когда-нибудь я буду хвалиться своим внукам, что была с тобой знакома.
   – Надеюсь, в этом их не надо будет убеждать.
   – Нет, придется попотеть, они мне сразу не поверят.
   – Ну, если есть сомнения, почему бы не запастись доказательствами? Я говорю о фотографиях.
   – Хорошо бы.
   – Пожалуй, в следующий уик-энд я смогу уделить тебе пару часов.
   – Но вы с Лорейн собираетесь к ее родителям.
   – Это отменяется, жена вылетела в Принстон читать лекции на две недели.
   – Твоя жена тоже умница, когда вернется, я и ее попрошу со мной сфотографироваться.
   – Вряд ли тебе удастся уговорить Лорейн, жена считает себя не фотогеничной.
   – Это она зря. Она самая красивая леди в нашем городе.
   – Ты права, к сожалению, мне не удалось переубедить ее.
   В следующий уик-энд Фрэнк явился ни свет, ни заря, застав меня врасплох с неполностью раскрывшимися глазами, которые я загородила одной рукой от вспыхнувшей вспышки, когда вторая открыла дверь.
   – Не надо! – вяло запротестовала я, но он продолжал щелкать затвором. У дверей моей комнаты только и приостановился, потому что она захлопнулась перед самым его носом и чертовым фотоаппаратом.
   – Послушай, Рыжая, – забарабанил он, – не вздумай прихорашиваться. Как старый друг семьи, с которым не церемонятся, ты имеешь право увековечиться со мной в этом своем утреннем, неприбранном виде.
   – Хорошо, а только зубы почищу и другой халат со всеми пуговицами надену.
   – Никаких пуговиц! Этот то, что нужно.
   – Ты хочешь, чтобы мои внуки считали меня неряхой?
   – Нет, твое одеяние весьма живописно, тебе очень идет.
   – Ты правда так думаешь?
   –Да.
   – Мне оно тоже нравится, и Сид его любит, только пуговицы отрываются и теряются, где попало. Я все собираюсь пришить их как следует, вот сейчас и пришью, если тебе нравится. Не вздыхай напрасно. Пока все до одной не пришью, не открою, лучше спускайся вниз и подожди. Можешь налить себе там, что найдешь.
   Прошло около пятнадцати минут.
   – Рыжая, ты часом не заснула?
   – Нет.
   – Что делаешь?
   – Пуговицы пришиваю.
   – И дались же тебе эти пуговицы!
   – Сам захотел.
   – Мне уже все равно, черт побери, лишь бы вышла.
   – Выйду, не беспокойся, мне последняя осталась… Ну вот, готово!
   Я открыла дверь. Фрэнк критически оглядел все пришитые пуговицы. И мы стали спускаться, но не дошли до самого низа, потому что он велел мне подождать, пока он поставит затвор и вспышку.
   Они сработали, когда мы были на последних ступеньках, при этом одна рука его неожиданно оказалась на моей талии, но он утверждал, что это вполне законно для старого друга. Я не стала разводить лишних церемоний. В конце концов не для себя же он старается, а для моего тщеславия, когда я состарюсь, а он прославится.
   Потом мы завтракали, разгуливали, позировали у окна над фиалками, теснились в пустой раме из-под «Окрестностей Рима», рассиживали на диване, на полу, на ступеньках и даже на крыше. И все это художественно запечатлевалось для моих потомков.
   Когда мне показалось достаточно, я сказала, что пора заканчивать, уже наснимался пухлый альбом.
   Но Фрэнк не согласился; по его мнению, мы должны еще сняться в лесу, на море и еще в других местах, потому что, если он за что берется, то доводит дело до блестящего завершения.
   В общем, мотались мы, меняя декорации, целый день, на исходе которого я порядком устала, разозлилась и заявила, что я не какая-нибудь фотомодель каторжная. Если он будет продолжать в том же духе, то мои недоверчивые внуки как-нибудь обойдутся не только без этих дурацких доказательств, но также и без какого-либо упоминания о моем с ним знакомстве. Это отрезвляюще подействовало на Фрэнка, он отвез меня домой, объявив, что на работу завтра я могу не выходить, он дает мне отгул, потому что и сам вряд ли появится, если только во второй половине дня, в первой будет отсыпаться, так как намерен, не откладывая, проявить и напечатать весь отснятый материал.
   Я сказала, что хоть и мне чрезвычайно любопытно, что получилось, но он может особенно не рваться, спешить некуда, у нас еще тридцать лет в запасе.
   – Нет, Рыжая, я привезу их завтра, – пообещал Фрэнк.
   Привез же он одну-единственную смешную фотографию, где мы оба выныриваем из воды словно два заправских дельфина.
   – И это все?! – озадаченно спросила я.
   Он развел руками.
   – Остальные был вынужден уничтожить.
   – Так плохо?!
   – Увы, но если позволишь, мы можем еще раз попытаться.
   – Ладно, только чтобы проявить потом немедленно.
   Фрэнк принялся устанавливать треногу.
   В этот раз мы наснимали значительно меньше, чтобы не было жалко, если опять не выйдет. Но все получилось на редкость прекрасно, особенно Фрэнк вышел как живой и даже лучше. Это, наверно, из-за глаз получилось, они сияли чудесным, славным блеском.
   Потом, когда он ушел, я все приглядывалась к ним, пока не заснула.
   Из-за этого-то он мне и приснился. Будто иду я, маленькая, с палкой, а палка по прутьям чугунной ограды скользит и звякает, до тех пор звякает, пока не натыкается на воротный столб. Ворота открыты, а в них Фрэнк стоит, но не нынешний, а тот, который с Сидом дрался, и протягивает мне руку, я уже хочу схватиться за нее. И не успеваю, потому что как раз в тот миг огромные ворота с шумом захлопываются. Я пытаюсь открыть их, но не могу, и Фрэнк мне не помогает, а напротив, поворачиваясь, уходит. Мне это ужасно не нравится. Я ему что-то отчаянно кричу, но он как бы не слышит или не хочет слышать.