Фокс Элайна. Упрямая девчонка

   Нина оживленно болтала в обществе мужчин, ни с одним из которых Флинн знаком не был. Все они вели себя так, будто были приглашены на секс-шоу: пока Нина обращалась к одному, другой откровенно раздевал ее глазами. Ему подумалось, что отсюда она похожа на снежинку, опустившуюся на угли: особенно когда повисла на локте у одного из своих собеседников, лаская его своими кошачьими глазами. Наверное, просит принести ей выпить. Флинн мрачно ухмыльнулся своей догадливости при виде того, как мужчина покинул теплую компанию и отправился к буфету.
   Она красива, она умна, и она до смерти хочет выйти замуж. От этой мысли на него снова навалилась жуткая усталость. Вот бы остаться здесь на всю жизнь! Пусть дождь и ветер превратят его в немую скульптуру, в уродливое подобие тех камней, на которых он сейчас сидит. Флинн прикрыл глаза и представил себя скульптурой — одним из тех голых писающих мальчишек, что так часто встречаются посреди фонтанов.
   Эта мысль немного позабавила его, он засмеялся, и собственный смех эхом отдался у него в ушах. От неожиданности Флинн широко распахнул глаза и даже покачнулся на своем невысоком насесте. Вся терраса ходила ходуном, как палуба корабля по время шторма. Он схватился за край бордюра, но пальцы беспомощно соскользнули с предательских мокрых камней, и Флинн потерял равновесие.
   Он опрокинулся спиной в бассейн, и его плечи с громким плеском разбили поверхность ледяной воды, прежде чем его накрыло с головой.
   В мозгу промелькнула короткая мысль, что со стороны это должно выглядеть чертовски глупо, но в следующее мгновение осклизлые плети водяных растений крепко опутали его и поволокли в глубину. Флинн напрягся, ожидая, что вот-вот ударится спиной о каменную кладку на дне бассейна, но ничего подобного не случилось. Вокруг него и под ним были одна вода и множество водорослей. Их длинные гибкие листья тянулись к нему и норовили вцепиться в руки, как жуткие пальцы скелетов.
   Флинн сжал губы, зажмурился и выбросил ноги вперед, туда, где осталась низкая стенка, с которой он свалился, но ничего не почувствовал. Его окружала вода, и нигде не было никакой опоры. Что за безумие? Этот проклятый бассейн не мог оказаться таким огромным!
   Водоросли держали его на удивление крепко и не позволяли вернуться. Тогда Флинн стал тянуть их на себя в надежде добраться до дна, оттолкнуться и выскочить наверх. Но они поддались без усилий и только сильнее запутали ему руки, подобно гигантской липкой паутине.
   Флинн попытался плыть, но водоросли сковывали каждое движение. Их холодные пальцы осторожно гладили его по лицу.
   Подчиняясь приказу горящих легких, Флинн разинул рот, и туда хлынула отвратительная мутная жижа. Он закашлялся, вода пошла в горло и в нос. Его охватила паника.
   Он тонул!

Глава 3

   Мелисанда потупилась и коротко взмолилась про себя: «Господи, пусть он хотя бы будет умным!» Еще раз перевела дух и отворила дверь.
   — А вот и наша дочь! — воскликнул отец. Он двинулся к Мелисанде, простирая руки и торжествующе улыбаясь. — Ты сегодня прекрасно выглядишь, дорогая! Скажи, Элинор, разве она не красавица?
   — Конечно, красавица, — согласилась мать.
   — Спасибо, папа. — Мелисанда почтительно пожала отцу руки и благодарно улыбнулась, ободренная его похвалой и гордостью за нее. — Здравствуй, мама!
   Девушка обернулась и встретилась глазами с матерью — та тоже сияла от счастья. Мелисанда подумала, что впервые в жизни видит родителей такими довольными. Ловушка захлопнулась, она чувствовала, как ее душит незримая паутина.
   Всем своим существом она ощущала присутствие человека, стоявшего у камина. Трудно было сказать, подавляет он ее своим огромным ростом или исходившей от него смутной угрозой, но Мелисанде казалось, что она ослепнет от ужаса, если взглянет на него. Он действительно был очень высок, и при виде его странной неподвижной позы у бедняжки подкосились ноги.
   Кажется, мать догадалась, что она сейчас чувствует, и двинулась на выручку, тогда как отец отступил назад, ближе к Беллингему. Холодные руки Элинор крепко стиснули влажные ладони дочери. Она поцеловала Мелисанду в щеку и негромко сказала:
   — Иди познакомься с лордом Беллингемом. — Судя по тону, мать действительно понимала ее и сочувствовала. Ведь она тоже познакомилась с отцом в день свадьбы.
   Наконец Мелисанда заставила себя обернуться и взглянуть на человека, с которым ей предстояло провести остаток жизни. Из-под седых кустистых бровей на нее холодно смотрели пронзительные черные глаза. Он был высок и строен, его длинные седые волосы слегка завивались возле самых плеч. На суровом аскетическом лице выделялся хрящеватый нос с хищной горбинкой и высоко приподнятые скулы.
   Достаточно было одного краткого взгляда, чтобы убедиться в том, что этот человек не урод и не тупица. Однако в его внешности невозможно было отыскать ни малейших признаков доброты и душевного тепла.
   На какой-то миг Мелисанда пожалела о том, что неправильно составила свою молитву: наличие ума у будущего жениха больше не казалось ей таким уж важным. Потому что этот тип выглядел как человек, предпочитающий на завтрак живых христианских младенцев.
   — Мисс Сент-Клер, — промолвил он. Его голос не был ни особенно низким, ни особенно высоким, но от одних его звуков ее пробрала нервная дрожь. — Вы еще прекраснее, чем я мог позволить себе надеяться!
   Почему-то эти слова прозвучали не как комплимент. Он подошел и склонился над ее рукой.
   — Добрый вечер, лорд Беллингем. — Мелисанда заставила себя сделать реверанс. Слава Богу, ее голос не дрожал от страха, хотя прозвучал неожиданно низко.
   Они выпрямились. Беллингем не спешил отпускать ее руку, хищно сверкая глазами. А от его улыбки душа у Мелисанды моментально ушла в пятки.
   — Дорогая, вы выглядите сегодня как настоящая герцогиня, — заявил он, по-прежнему сжимая ее руку и медленно лаская большим пальцем ее ладонь. — Уверен, что его милость останется доволен!
   При этом он так жадно разглядывал ее декольте, что Мелисанде стоило большого труда оставаться спокойной и не заслониться от него свободной рукой.
   — Надеюсь, милорд. Я с нетерпением жду встречи с сиятельным герцогом Мерстаном!
   — Да… я уверен, что ваша красота никого не оставит равнодушным. — Он наконец-то отпустил ее руку и обратился к родителям: — Итак, все в порядке. Что касается меня — то я полностью удовлетворен.
   Отец снова просиял, однако его улыбка застыла, стоило графу предостерегающе поднять палец.
   — Разве что… — Беллингем выдержал театральную паузу и выразительно задрал бровь.
   Отец замер на месте, как оловянный солдатик, а на лице его все еще оставалось жалкое подобие самодовольной гримасы.
   — Я бы желал, — продолжал граф, — провести несколько минут наедине с моей суженой. — Он отвесил Мелисанде надменный полупоклон. — Если, конечно, это не вызовет у вас возражений, сэр. Мне кажется, что нам очень важно как можно ближе сойтись друг с другом за этот вечер. Чтобы, как вы понимаете, произвести на всех незабываемое впечатление безоблачного счастья и согласия.
   Кровь оглушительно стучала у Мелисанды в ушах, когда она смотрела на родителей, беззвучно умоляя их отвергнуть это возмутительное требование.
   Однако ее отец с явным облегчением перевел дух и закивал:
   — Конечно, конечно. Вам ведь и так очень скоро предстоит остаться наедине, и не на несколько минут, а на всю жизнь!
   — Корнелиус, — осторожно вмешалась мать, — возможно, это не самое лучшее…
   — Глупости! — выкрикнул тот, краснея от возбуждения. — Итак, Беллингем, до встречи за обедом!
   Беллингем поклонился и посмотрел, как отец с грозным лицом берет мать под локоть и выводит из комнаты. Мелисанда тоже присела в реверансе, когда родители проходили мимо, и беспомощно уставилась на захлопнувшуюся за ними дверь. Задвижка щелкнула, и этот звук показался ей оглушительным.
   Она оглянулась. Граф стоял неподвижно, рассматривая ее сверху вниз, как ястреб со своего насеста. Его неподвижность начинала действовать ей на нервы. Мелисанда снова почувствовала себя мышкой в мышеловке.
   — Дорогая! — Граф величественно простер к ней руку. — Подойди поближе, дай мне как следует тебя разглядеть!
   Она послушно подала руку, и граф отвел ее в сторону, заставляя Мелисанду крутиться то одним боком, то другим. Она нервно стиснула свободной рукой подол платья, не зная, как вести себя в подобной ситуации.
   Пока продолжался этот оскорбительный осмотр, Мелисанда успела заметить и роскошный, хотя и несколько устаревший, покрой его костюма, и золотой монокль на шнурке, и тяжелую трость с набалдашником из слоновой кости, прислоненную к камину у него за спиной. Ей так и не хватило смелости прямо ответить на его взгляд. Казалось, эти надменные черные глаза прожигают ее насквозь.
   — Прелестно, — буркнул он. — Твоя чистота ласкает взор. — Граф потрогал шелковистый локон, лежавший у нее на плече, и не без издевки спросил: — Хотел бы я знать, так ли ты невинна на деле, как выглядишь?
   У Мелисанды перехватило дыхание. Она что, ослышалась?
   — Милорд?
   — Х-м… да… — Он ухватил ее двумя пальцами за подбородок и снова принялся вертеть так и этак, как будто собирался писать с нее портрет. — Ты наделена классической красотой, как я и ожидал. Классической.
   Мелисанда невольно приоткрыла губы, и он как ни в чем не бывало провел по ним пальцем.
   — Милорд! — Она отшатнулась, но граф не отпускал ее. Его прикосновение обжигало, а взгляд сделался попросту оскорбительным. Мелисанде стало страшно, хотя она и сама не могла сказать почему.
   Содрогаясь от ужаса и отвращения, она постаралась выпрямиться и твердо ответить на его взгляд.
   — Прости, — небрежно улыбнулся он. — Я так долго вращался в высшем свете, что напрочь забыл, как уязвимы бывают юные девы, выращенные в тепличных условиях. Отец сказал, что ты провела в Лондоне всего один сезон…
   — Это правда, сэр, — ответила Мелисанда и тут же сжала губы. Ей стало не по себе оттого, что он снова ласкал ее ладонь. — Не могу сказать, что Лондон произвел на меня слишком большое впечатление.
   — Вот как? И почему же?
   Его пальцы медленно заскользили все выше по ее руке. По спине у Мелисанды побежали мурашки. Она вздрогнула всем телом, когда граф поймал ее за локоть.
   — Потому что… — Она громко вздохнула и призналась: — Потому что я не люблю, когда меня выставляют, как породистую лошадь на аукцион!
   Мрачное пламя его темных глаз прожигало ее насквозь. Он крепко сжимал ее локоть.
   — Но теперь у тебя есть хозяин, Мелисанда, — вполголоса произнес граф.
   Она открыла рот, чтобы опровергнуть это, и хотела вырваться, но остатки здравого смысла велели ей проявить терпение. Мелисанда застыла. Она не посмеет ему перечить. Даже если ей хватит отваги обратиться к отцу с просьбой расторгнуть помолвку, ей не следует устраивать скандал сейчас.
   Мелисанда напомнила себе, что в качестве будущего мужа он может рассчитывать на определенные вольности.
   И потому позволил себе некоторые речи и действия, с которыми ей не приходилось сталкиваться ни разу в жизни. Вряд ли это можно считать серьезным поводом для расторжения брачного контракта. И она будет последней дурой, если попытается упорствовать в своем безумии. Вот и сейчас у нее в ушах звенит возмущенный отцовский голос: «Ведь он без пяти минут герцог!» Ей никогда в жизни не найти себе лучшего жениха — никогда! Отец попросту откажется от нее, если она не захочет стать женой Беллингема!
   Тем временем лорд Беллингем уже добрался до ее плеча и шеи.
   — Кожа мягкая, как соболиный мех, — шептал он, — и нежная, как у ребенка. — Его горячие пальцы и не менее распаленный взор остановились у края низкого декольте.
   — Лорд Беллингем, я вас умоляю! — воскликнула Мелисанда, из последних сил сдерживаясь, чтобы не обратиться в бегство. Каким-то чудом ей удалось говорить медленно и внятно. — Мне кажется, вы слишком рано…
   — Дорогая, мы скоро станем мужем и женой. — Он больно сжал ее локоть. — И нам предстоит вступить в чрезвычайно… откровенную близость. Надеюсь, ты к этому уже готова. — Он провел пальцем по краю выреза на платье. — Хотя я готов поклясться чем угодно: у тебя очень милый румянец!
   — Но пока мы еще не женаты, сэр! — Не в силах больше терпеть эти издевательства, Мелисанда оттолкнула его руку.
   — Нет. — Его черные глаза так и впились в ее лицо, пригвоздив к месту. Через минуту он» овладел собой. — Ты совершенно права. И я доволен тем, что твоя невинность оказалась не напускной. Видишь ли, в наши дни следует быть особенно осторожным, — его тонкие губы скривились в холодной усмешке, а голос стал угрожающим, — и я не потерплю, чтобы мне подсунули ведьму, уже познавшую мужчину!
   — Ваши подозрения оскорбительны, сэр! — воскликнула Мелисанда, не желая больше думать о последствиях. — Уж не обвиняете ли вы меня?
   — Конечно, нет. — Он отряхнул руки с таким видом, как будто хотел избавиться от прилипших к ним следов ее гнева. — Твое возмущение говорит само за себя, дорогая. Можно с уверенностью сказать, что ты прошла неплохую выучку. Ну а теперь хватит обсуждать эти неприятные вещи. Не пора ли нам спуститься в столовую к твоим родителям?
   Мелисанда, все еще содрогаясь от возмущения, окинула его оскорбленным взором. Граф повернулся и направился было к двери, но внезапно оглянулся на неподвижно застывшую невесту. Судя по его безмятежному виду, он ни в чем не раскаивался. Он даже не заметил, что оскорбил ее до глубины души. Его совершенно не интересовали ее чувства.
   Она заставила себя кивнуть в ответ и поспешила следом за графом. Когда Мелисанда собралась открыть дверь, он неожиданно поймал ее руку, обхватившую дверную ручку, и напугал до полусмерти. Девушка отскочила назад как ошпаренная.
   Граф поклонился ей с холодной улыбкой. Однако Мелисанда была уверена, что в глазах у него промелькнуло злорадство.
   Она потупилась и переступила через порог. Но стоило ей оказаться в коридоре, как в ушах снова раздался загадочный звук. Она сама с трудом могла описать необычное ощущение. Застыв на месте, Мелисанда прислушалась. Лорд Беллингем остановился рядом.
   — Мисс Сент-Клер! Что с вами?
   Она предостерегающе взмахнула рукой. Ну вот, опять! Откуда-то издалека снова донесся голос ее принца. Только теперь он не смеялся.
 
   Череда видений мелькала у Флинна перед глазами подобно набору ярких цветных слайдов. Побагровевшая от ярости физиономия его отца. С презрительно кривящихся губ слетают жестокие, оскорбительные слова. Его мать, бледная и безразличная ко всему, неподвижно застывшая на краю отцовской могилы. Он увидел Нину, холодную и недоступную, и своего приятеля Билла, какого-то измученного, с тоскливыми глазами. Он увидел свою квартиру, как будто он идет по комнатам ночью, в полной темноте, нарушаемой только тусклыми бликами света на хромированных поверхностях и стекле.
   А еще он почувствовал холод.
   Флинн вдруг осознал, что происходит, и отчаянно дернулся. Он и сам не заметил, как сдался! Боже милостивый, неужели он обречен на такую глупую гибель? Стараясь собрать в кулак все оставшиеся силы, он рванулся и понял, что жуткие щупальца водорослей ослабили свою хватку. Медленно, как будто нехотя, липкие плети отпустили его тело, и Флинн оказался на свободе. Он моментально сгруппировался и оттолкнулся ногами.
   От удара о дно бассейна у него лязгнули зубы, и в тот же миг он оказался на поверхности. Брызги полетели во все стороны, с плеском падая на плоские плиты двора. Флинн набрал полную грудь воздуха, закашлялся и снова вздохнул, уже более спокойно. Потревоженная вода плескалась у его ног.
   Флинн долго кашлял и отплевывался, избавляясь от остатков воды в легких. Наконец он поднял голову и сделал долгий, прерывистый вдох. От этого усилия легкие снова содрогнулись от кашля, и громкое эхо пошло гулять по пустому внутреннему дворику. Флинн хотел осмотреться и встряхнул головой, чтобы откинуть волосы со лба, но сделал это так неловко, что потерял равновесие и стал падать лицом вперед.
   Стоило подумать о том, чтобы снова оказаться пленником этих мутных стылых вод, как сердце его болезненно сжалось от ужаса. Руки сами собой обхватили первое, что оказалось поблизости, — мраморную скульптуру в центре фонтана. Он приник к скульптуре всем телом и прижался щекой к холодному мрамору.
   Господи, неужели никто в доме ничего не слышал? Вода все еще плескалась, то и дело переливаясь через низкий бортик бассейна. Подышав так несколько минут, Флинн подумал, что, может, оно и к лучшему, что никто из гостей не стал свидетелем этого дурацкого представления. По мере того как он приходил в себя, разрасталось и чувство уязвленной гордости. Каким же надо быть болваном, чтобы свалиться в этот фонтан! Он даже не мог толком припомнить, как это произошло. Чертова лужа наверняка подпитывается из какого-то источника — иначе как она могла оказаться такой глубокой? Между прочим, хозяева могли бы и предупредить об этом. Табличку, что ли, повесить! Раздражение и недовольство собой переполняли его.
   Однако Флинн не спешил расставаться с мраморной скульптурой, объясняя это тем, что все еще не отдышался. Тем временем музыка в зале зазвучала еще громче, окончательно перекрыв гул голосов. Можно подумать, у них там целый оркестр!
   Флинн заставил себя выпрямиться и дрожащей рукой отвел волосы со лба. Сделал один глубокий вдох, затем второй и взглянул на скульптуру, за которую держался. Кстати, откуда она тут взялась? Что-то он раньше не замечал никакой скульптуры! И Флинн во всех подробностях представил картину, увиденную несколько минут назад: ярко освещенная пустая терраса и пустой бассейн с подсветкой. Не было здесь никаких скульптур. Зато теперь не было света.
   Немного отодвинувшись, он рассмотрел изваяние, служившее ему опорой. Писающий мальчик! Ну и дела! Флинн обязательно посмеялся бы над собой, если бы не заметил в ту же минуту, что вода в фонтане едва доходит ему до колен. Испуганно всматриваясь в мутную воду, он осторожно стал нащупывать ногой то предательское место, где дно бассейна уходило на неведомую глубину. Наверное, прежде здесь был естественный водоем, и это объясняет столь странный рельеф дна. Но как он ни старался, так и не смог найти роковую дыру. Дно оказалось абсолютно ровным и прочным.
   Флинн заставил себя отвернуться от статуи и сделал робкий шажок к краю воды. Он весь подобрался, как перед прыжком, хотя колени предательски дрожали и подгибались. Стараясь не думать о том, что пару минут назад он чуть не утонул в луже глубиной в полтора фута, Флинн сосредоточился на приятном факте. Дождь все-таки кончился.
   Мало-помалу он продвигался вперед — медленно, коротенькими шажками, предварительно прощупывая дно перед собой и убеждаясь, что под водой не скрывается предательская щель. Наконец он оставил статую в покое и сделал последний рывок к бордюру. Оперся на него обеими руками и перекинул ногу на плиты двора. Оказавшись по другую сторону бортика, Флинн рухнул как подкошенный. Он с трудом заставил себя приподняться и привалился спиной к каменной кладке ограждения фонтана. Ему показалось, что воздух стал значительно теплее. Возможно, от того, что ледяной дождь больше не сеял с неба. Он откинул голову назад и закрыл глаза.
   Его вечерний костюм промок насквозь, вода с волос стекала на лицо, а лакированные ботинки противно стискивали ноги. И все же, несмотря на абсурдность своего положения, Флинн был безмерно счастлив только потому, что остался жив. Ведь на какое-то мгновение уже поверил, что погибает. Утонуть в луже глубиной восемнадцать дюймов. Пожалуй, больше всего его ужасала сама абсурдность подобной возможности.
   Неужели он так опьянел? Господи, еще ни разу в жизни он не напивался до того, чтобы нетвердо держаться на ногах. А вот сегодня и глазом моргнуть не успел, как свалился в фонтан и едва не утонул! От одной мысли об этом Флинна пробрала нервная дрожь. А если бы он и правда погиб?
   Флинн представил, как бесится Нина, недоумевая, куда он пропал. Кабби утешает ее, полагая, что Флинн подцепил какую-нибудь сговорчивую бабенку и утюжит ее где-то в гардеробной. Его репутация всегда оставляла желать лучшего, хотя была очень далека от реальности. Один из тех типов, с которыми Нина так самозабвенно флиртовала, непременно предложит ей разделить с ним комнату. Нина начнет ходить вокруг да около — она всегда была большой мастерицей не говорить ни «да», ни «нет»…
   Он зажмурился с болезненной гримасой. Может, она все-таки вспомнит, что Флинн собирался выйти на воздух? И даже встревожится настолько, что сама отправится на террасу? Вот она выходит через стеклянную дверь и видит, что в бассейне что-то плавает…
   Интересно, что бы она почувствовала, обнаружив его мертвым? Испугалась? Любой нормальный человек испугается, выловив из фонтана труп. Но по мере того как Флинн размышлял над подобной ситуацией, он все больше склонялся к мысли о том, что оплакивать его никто не будет.
   Он снова вспомнил, как вела себя мать на похоронах отца — ту самую картину, что посетила его недавно в бассейне. Мертвенно-бледная, скованная, на первый взгляд она могла показаться опустошенной, однако Флинн отлично знал, какое облегчение заполняло ее изнутри.
   Он ошалело встряхнул головой. Нет, Нина, конечно, та еще стерва, но вряд ли воспримет его смерть как избавление. Скорее всего она просто слегка растеряется. Он даже улыбнулся. Ведь он сам считал независимость ее главной привлекательной чертой. Очень скоро она успокоится и найдет себе нового друга — состоятельного мужчину с хорошими манерами и полезными связями. И во что бы то ни стало добьется от него того, чего хочет, — ну а если не от него, то от следующего, точно такого же, как он. Флинн отдавал себе отчет в том, что является всего лишь типом мужчины, который ей требуется для обеспеченной жизни, но отнюдь не мужчиной, без которого она не сможет жить. Звучит довольно смешно, на свете нет такого человека, без которого кто-то не смог бы жить. Любовь — это всего лишь одна из функциональных разновидностей физического влечения, и при необходимости объектом такого влечения может стать любое лицо противоположного пола. А чрезмерная подверженность влечению к какому-то определенному индивидууму является не чем иным, как проявлением слабости.
   Флинн выпрямился и подумал о том, что пора подниматься. Нет, пожалуй, нужно передохнуть еще одну минуту. Флинна снова пробрала дрожь. И с чего это он взял, будто здесь потеплело? На самом деле, пока он тут сидел, стало совсем холодно. Он даже мог видеть пар от своего дыхания. Хочешь не хочешь, надо возвращаться. Он решительно встал и замер, не отрывая глаз от стеклянных дверей на террасу. Морозные узоры сделали стекло непрозрачным, мешая разглядеть, что творится внутри. Правда, музыка играла громче прежнего, и гости шумели вовсю. Только были они какие-то странные, выглядели необычно. Флинн шагнул вперед и снова замер. Они что, успели переодеться?
   Хлопая себя руками по плечам в тщетной попытке хоть немного согреться, Флинн двинулся вперед. Может быть, Кабби пригласил на праздник какую-нибудь танцевальную группу? Он старательно всматривался в толпу в надежде заметить белоснежный туалет Нины.
   Разглядев тех гостей, что оказались возле дверей, Флинн раздраженно выругался. И черт его дернул притащиться на эту проклятую свадьбу: теперь выяснялось, что хозяевам приспичило устроить настоящий карнавал!
   Он не успел добраться до дверей, когда у него над головой послышалась какая-то возня. Что-то твердое больно ударило его по лицу. Флинн охнул, схватился за щеку и посмотрел себе под ноги. Так и есть: там валялся сухой сучок, отломившийся от плетей дикого винограда, покрывавшего фасад. Он поднял голову, желая выяснить, что там происходит, да так и замер с разинутым ртом.
   Из окна второго этажа вылезала женщина в длинном пышном платье. Из-под множества нижних юбок выглядывали ножки в толстых черных чулках. Незнакомка медленно спустила с подоконника сначала одну ногу, нашла опору на ветке дикого винограда, а затем спустила вторую. Флинн следил за ней, не в силах двинуться с места. Она с минуту повисела на животе — видимо, набиралась духу для следующего шага, — затем задрала одну ногу и потянулась за чем-то внутрь комнаты. Через секунду дамочка спихнула с подоконника какой-то массивный предмет, и на землю шлепнулась тяжелая сумка, едва не угодившая Флинну на голову.
   Несмотря на то что ночь выдалась довольно темной, с того места, где стоял Флинн, можно было без помех наблюдать за тем, как женщина сползает с подоконника, постепенно перенося всю свою тяжесть на плети винограда. Руками она крепко держалась за край подоконника.
   Ради всего святого, что же она собирается делать? Флинну было ясно, что плети винограда являются слишком ненадежной опорой и не позволят ей спокойно добраться до земли.
   Женщина осторожно двинулась с места и тут же едва не сорвалась, но в последний миг успела опереться ногой на выбоину в стене. Одна ее рука оставалась на подоконнике, а вторая уцепилась за виноград. На плиты внутреннего дворика обрушился настоящий град из обломанных веток. Она застыла, дождалась, пока все стихнет, и продолжила спуск.