Фокс Элайна. Упрямая девчонка

   Она даже подумала о том, что этот поступок будет в точности походить на то, как граф обошелся со своей горничной. Ведь он тоже бросил ее умирать на морозе. А что, если сегодняшние события — выражение божественной справедливости, насланная на негодяя кара?
   Она долго переминалась с ноги на ногу, задумчиво кусая губы. Если она уйдет и не позаботится о том, кто стонет сейчас в лесу — не важно, кем бы он ни был, — этот человек может скончаться от ран. И тогда это уже случится не по воле Небес, а по ее воле, ведь это она примет решение оставить несчастного одного в глуши, даже не попытавшись ему помочь. В конце концов Мелисанда решила, что не может взять на себя ответственность за чужую жизнь. Она должна помочь, если это в ее силах.
   Девушка решила подобраться к раненому украдкой, чтобы незаметно для него оценить тяжесть его увечий. Это вполне мог оказаться простой конокрад — и тогда с ее стороны было бы довольно глупо хлопотать над каким-то воришкой и предлагать свою помощь. Вдобавок следовало выяснить, как сильно он пострадал — может быть, к утру он оправится настолько, что без посторонней помощи сумеет вернуться на дорогу.
   И Мелисанда неслышно шагнула с тропы.

Глава 5

   Флинн застонал, сжимая руками виски. Сухие листья кололи ему щеку, а холодная влага из лесной подстилки впиталась в одежду и добралась до тела. Если так пойдет и дальше, то в эту ночь он наверняка околеет от холода! Флинн вяло попытался припомнить, что должен чувствовать человек, умирающий от переохлаждения.
   — Так это ты?!
   Флинн едва не лишился чувств от испуга. Преодолевая головокружение, он тщетно пытался высмотреть, кому принадлежит голос. Да вот же она — стоит как ни в чем не бывало, под соседним деревом! Та самая женщина из окна. Но почему она прячется? И что это стало с ее волосами? Флинн ошалело уставился на нее.
   — Это ты украл коня у лорда Беллингема? Ты в своем уме? — Она смотрела на него так, будто не верила своим глазам и одновременно готова была прикончить на месте от возмущения.
   Флинн посмотрел ей за спину и увидел дьявольское животное из Мерстана совсем рядом, всего в нескольких шагах от себя.
   — Эй, не подпускай его ко мне слишком близко! — как можно строже предупредил он и снова чуть не упал от приступа головокружения. Ему пришлось прислониться к дереву, чтобы грозно уставиться на проклятую скотину. — Сатанинское отродье! Глаза бы мои тебя не видели! — К этому Флинн присовокупил несколько душевных выражений, на его взгляд, как нельзя лучше описывающих качества ужасной скотины и его предков до десятого колена.
   На физиономии безумной незнакомки появилось выражение высокомерной брезгливости.
   — Представь себе, что на самом деле не я украл эту тварь, а он меня похитил! — запальчиво пояснил Флинн. — А я всего лишь пытался удрать от толпы лунатиков из Мерстана. — Он задумался, поскольку внезапно понял, что по-прежнему пребывает в странном кошмаре, в котором очнулся возле фонтана.
   — Почему ты меня преследуешь? — с неподражаемым презрением и невозмутимостью осведомилась женщина, надменно задрав носик. — Это он тебя послал? Ты донес ему, что видел мое бегство?
   — Поверь мне, я и не думал тебя преследовать! — горько рассмеялся Флинн, качая головой. — Может, за тобой гнался Бон, но никак не я. Хочешь верь, хочешь нет, но мне больше нечего сказать.
   — Что же ты натворил, если пришлось бежать из Мерстана? А я-то считала тебя гостем!
   Флинн посмотрел на нее и понял, что не ошибся. Она откровенно издевалась над ним!
   — Я тоже так считал, но тот старый хлыщ рассудил иначе. Сперва он ранил меня шпагой, а потом кликнул своих цыпляток и попытался натравить их на меня. Вообще-то я не робкого десятка и от драки не бегу, но когда на тебя навалятся разом шестеро… словом, я не дурак! — Он тяжело вздохнул, рассеянно глядя на крону дерева у себя над головой. Сквозь голые ветки ему на лоб сеялся холодный затяжной дождь. — Да будет тебе известно, я вообще не хотел ехать на эту свадьбу!
   — Так с какой стати…
   — Моя мать… — Он сам оборвал себя на полуслове, как только увидел, какое презрение написано у нее на лице. Конечно, его оправдание показалось ей смешным и детским. — В общем, я считал себя… обязанным.
   — И тем не менее никто не мешал тебе сказать матери, что ты не хочешь ехать. — Она надменно дернула уголком рта. — Или ты все еще продолжаешь цепляться за ее подол?
   Флинн поморщился и отрицательно качнул головой.
   — Почему ты все еще здесь? — спросил он.
   — Прости, что ты сказал?
   Его вопрос явно застал ее врасплох.
   — Ну, я хотел сказать, почему ты вообще снизошла до разговора? Я же вижу, что тебе совершенно не хочется со мной беседовать, так почему ты задержалась здесь?
   — Я… я услышала, как ты стонешь, и подумала, что ты, возможно, ранен. — С каждым словом к ней возвращалась привычная самоуверенность. — Ты ранен или нет?
   — Пострадала только моя гордость. — Он горько усмехнулся.
   Она не спускала с Флинна подозрительного взгляда.
   — Послушай, — начал он, — как я уже объяснял, мне непонятно, что здесь происходит. Я не… я не отсюда… и я не знаю, как мне быть, потому что здесь все так… странно. Я вижу, что ты с трудом выносишь мое присутствие, и ни на что не рассчитываю, но я подумал: может быть… мне стоит попытаться попасть в Лондон и там найти способ вернуться домой? Ты не могла бы мне немного помочь? Ну, хотя бы указать правильное направление?
   Мелисанда задумалась над его словами надолго и всерьез. Наконец девушка пришла к какому-то решению и сказала, не спуская с Флинна настороженного взгляда: — Я сама иду в Лондон.
   Флинн был так растерян, что даже не обрадовался. Девушка откровенно презирала его, и вряд ли ее прельщала перспектива совместного путешествия.
   — Вот как? — На миг он даже подумал, что она нарочно солгала ему, стараясь ввести в заблуждение. Однако незнакомка решительно кивнула и добавила:
   — Похоже, мы можем быть полезны друг другу.
   — Да, — с энтузиазмом подхватил Флинн, массируя ушибленный локоть, — вот и я об этом подумал!
   — Полагаю, мне не следовало отправляться в дальний путь одной. До Лондона полтора дня пути в карете, но то, что я осталась без провожатого, будет считаться верхом неприличия. Я собиралась при первой же возможности нанять себе горничную или лакея, но если слухи о моем побеге разнесутся слишком скоро, это сразу наведет лорда Беллингема на след. Итак, я согласна взять тебя с собой и даже оплатить твои расходы.
   — Значит, решено — мы вместе отправляемся в Лондон! — уточнил Флинн. С той минуты, как начался этот кошмар, в его душе впервые появилась смутная надежда на избавление. Это хорошо, это прекрасно! Пусть девчонка думает о нем что угодно, по крайней мере она не собиралась сдавать его властям или подстраивать какую-нибудь пакость.
   А как только он окажется в Лондоне, все мигом встанет на свои места. Нина лопнет от злости, но после всего что случилось, он будет рад ей даже в таком состоянии. К тому же в данной ситуации он все равно ничем не может ей помочь. А уж Кабби будет счастлив о ней позаботиться — в этом Флинн не сомневался ни минуты.
   — Ты можешь изображать моего лакея…
   — Твоего кого?
   — …а Марлибона мы возьмем с собой и оставим у хозяина таверны в Танбридже. Скажем, что нашли его случайно. Жеребца вернут лорду Беллингему, и он не сможет обвинить нас в воровстве. В Танбридже мы наймем карету. Пожалуй, меня осудят не слишком строго за то, что я ехала в карете вдвоем с лакеем.
   Девушка снова задумалась, покусывая нижнюю губу, а когда она подняла голову и радостно улыбнулась, у Флинна сладко замерло сердце. Господи, до чего же она хороша!
   — Тебе не кажется, что ты слишком серьезно относишься к этому маскараду? — осторожно поинтересовался он. — Почему бы нам просто не заказать машину?
   Она как-то странно посмотрела на него и принялась разглядывать его фигуру с головы до ног.
   — А еще нам придется купить тебе какую-нибудь одежду. Что-нибудь более подходящее для слуги. Больше всего подошла бы ливрея с цветами моего отца — тогда сразу было бы видно, что ты — лакей из приличного дома, но об этом нечего и мечтать. Ну а теперь позаботься о Марлибоне, и мы отправимся в Танбридж. Сейчас уже совсем поздно, и нам не мешает поторопиться…
   — Ох, только не это! — прокряхтел Флинн, с трудом поднявшись на ноги. Каждый мускул в его теле кричал от боли, а локоть просто горел в огне. Похоже, он повредил сустав. У Флинна вырвался жалобный стон.
   — Прости, что ты сказал? — спросила она.
   — Я сказал — нет. Я ни черта не понял из всей той ахинеи, которую ты несла по поводу лакеев и девиц из приличных семей, но если нам действительно предстоит вдвоем участвовать в этом небольшом приключении, я не собираюсь корчить из себя там лакея. С меня довольно! Меня и так унижали целый день!
   Он сердито уставился на эту странную воображалу, и чем дольше смотрел, тем тревожнее становилось у него на душе. Под конец Флинн мог с уверенностью утверждать, что она не шутила. И если бы не урок, преподнесенный ему пижоном в коротких штанишках с бандой его головорезов, Флинн мог бы подумать, что красотка заговаривается. Однако до сих пор окружавшая его бредовая реальность играла на руку не ему, а этой дерзкой незнакомке.
   — И что же ты предлагаешь? — с подозрением спросила она.
   — Почему бы тебе самой не стать служанкой, а? — Флинн пожалел об этих словах, стоило им сорваться с языка. Ведь тем самым он как бы пасовал перед овладевшим им бредом и начинал жить в этом призрачном мире, все дальше уходя от реальности. Но что-то заставляло его продолжать в том же духе — какое-то шестое чувство, твердившее о том, что ему не обойтись без помощи этой норовистой особы. — Ну подумай сама: это тебе, а не мне необходимо сохранить инкогнито. Так не лучше ли совсем изменить свой облик и стать моей служанкой?
   — Ты что, шутишь? — сурово воскликнула она. — Чтобы я изображала служанку? Это исключено! Если об этом прознает хоть одна живая душа, от моей репутации ничего не останется! Нет-нет, об этом даже говорить нечего!
   — Да ладно тебе, это же превосходный план! — Флинн горячился все больше, уязвленный ее бесстыжей уверенностью в собственном превосходстве. — Никому и в голову не придет, что такая чванливая маленькая зазнайка, как ты, способна превратиться в служанку! Ты в жизни не придумаешь маскарада лучше, чем этот!
   — Как ты позволяешь себе разговаривать с леди?! — гневно взвилась она. — Тебе, как и мне, должно быть отлично известно, что даме моего ранга недопустимо так рисковать своим добрым именем! Ты представляешь, какой разразится скандал?
   — Ах вот как, даме твоего ранга? А как насчет моего ранга? Между прочим, да будет тебе известно, у меня тоже есть гордость! И я ничем тебе не обязан — кроме тех трудов, что еще предстоят мне по дороге в Лондон!
   — Хорошо, у тебя тоже есть гордость, но тем не менее я не вижу другого способа. Если из нас двоих ты не займешь более низкое положение, люди наверняка подумают о нас самое худшее — а это недопустимо. — Она подумала и добавила: — Значит, как мне ни жаль, но придется расстаться, и ты отправишься в Лондон самостоятельно.
   — Ну ты даешь! — Флинн не мог не восхититься такой изворотливостью. — Да, милая девушка, в уме тебе не откажешь! Ты хоть отдаешь себе отчет в том, что это шантаж?
   Она, нисколько не смущаясь, пожала плечами.
   — Думаю, мы можем найти выход, — предложил он, — давай я буду твоим братом. По-моему, это самое мудрое решение. Никто не заподозрит твоего родного брата в том, что он мечтает попользоваться твоим прелестным телом.
   Хотя под деревьями было довольно темно, Флинну показалось, что девушка покраснела.
   — У меня нет брата. Стоит нам попасть в Лондон, как пас сразу же разоблачат. А уж тогда наверняка обвинят в самом худшем, что только можно представить.
   — А мы и не будем использовать это прикрытие в Лондоне. А то, что у тебя нет брата, даже к лучшему. Никто не предъявит мне обвинение в присвоении чужого имени.
   — Нет, — цинично рассмеялась девчонка, — тебя схватят и будут судить как обыкновенного вора! Беллингем запросто мог хватиться своего бесценного жеребца прежде, чем обнаружил мое отсутствие. И в этом случае тебе не позавидуешь. Нет, для тебя же лучше превратиться в моего слугу!
   — Не вижу для себя от этого никакой выгоды. Кстати, тебе не приходило в голову, что Беллингем мог заподозрить в краже жеребца не меня, а тебя? В конце концов, это ты у нас спасалась бегством под покровом ночи, а не я. А о такой мелочи, как какой-то дуралей, сунувшийся без приглашения к нему в дом, он мог уже десять раз забыть.
   — Я… — Девчонку чуть не парализовало от страха, и она не сразу нашлась с ответом, прижимая ладони к лицу. — Я об этом не подумала. — Ее голосок предательски дрожал. — Нет, не может быть, чтобы он…
   Флинну стало совестно. Кажется, он испугал ее не на шутку. Наверное, стоит все-таки признаться, что не меньше шести человек видели, как он скрылся из поместья верхом на жеребце. Но тогда она поймет, что люди Беллингема гонятся за ним, а не за ней, и попросту не захочет с ним связываться! Интересно, что собирался сделать с ней этот самый Беллингем? Отчего она так его боится?
   — Послушай, давай побыстрее уберемся отсюда, тогда Беллингем перестанет быть помехой и тебе, и мне. Не теряя времени отправимся в Танбридж, а детали обсудим по дороге, идет?
   — Да, — медленно кивнула она, — не думаю, что в этот час нам может встретиться кто-то знакомый и меня опознают. На всякий случай я буду дочерью некоего джентльмена, которого задержали в пути непредвиденные обстоятельства.
   — Вот-вот, мы с тобой оба попали в переделку.
   — Моя служанка… моя служанка, к примеру, была ранена, и ее пришлось оставить в ближайшем доме. Завтра мне придется нанять новую.
   — Ладно, сойдет для начала, а теперь пошли. Флинн постарался встряхнуться и выкинуть из головы навязчивые мысли о теплой сухой постели. Ах, если бы ему посчастливилось проснуться завтра утром у себя в спальне в Мерстане, с Ниной под боком! Чтобы весь этот чудовищный запутанный кошмар остался не более чем неприятным воспоминанием! Конечно, ему придется иметь дело с доведенной до белого каления неукротимой Ниной, но даже это его сейчас не пугало. Он готов был на что угодно, лишь бы выбраться из этого безумного бреда.
   Девчонка растерянно оглянулась, вздохнула и сжала руками виски.
   — Что с тобой? — спросил он.
   — Моя сумка, — сказала она. — Я уронила ее на дороге, когда ты верхом на Марлибоне выскочил из кустов. Боюсь, ее уже не найти. Понятия не имею, где я была в ту минуту.
   — А где мы находимся сейчас, ты знаешь?
   — В этом я тоже не уверена.
   — Но как же ты тогда собираешься идти в Лондон?
   — Если мы выберемся на дорогу, я пойму, в какой стороне Лондон. — Она зябко закуталась в плащ и скрестила руки на груди. — Вот, взгляни сюда, здесь есть тропа. Я как раз шла по ней, когда наткнулась на тебя. Тропа непременно нас куда-нибудь выведет.
   И они медленно двинулись вперед, сопровождаемые приглушенными ударами конских копыт.
   — Кстати, как тебя зовут? — поинтересовался Флинн.
   — Ох! — Она опешила, но в следующую секунду натянуто рассмеялась. — Да, пожалуй, ты прав! Меня зовут Мелисанда Сент-Клер.
   — Очень рад с вами познакомиться, Мелисанда Сент-Клер, — в тон ей отвечал Флинн и, продолжая игру, чопорно протянул руку. Каково же было его удивление, когда она чинно наклонила голову в ответ и присела в самом настоящем реверансе. — Флинн Патрик, — добавил он, осторожно пожимая ручку, поданную ему почему-то вниз ладонью. — Ну и как к тебе обычно обращаются? Мел? Мелисанда — это уж слишком длинно!
   Она снова наградила его странным, загадочным взглядом.
   — Пожалуй, для тебя же будет лучше обращаться ко мне «мисс Сент-Клер», — отвечала она, холодно чеканя каждое слово.
   — Пожалуй, для тебя же будет лучше именоваться «мисс Сент-Клер», вот как? Это для того, чтобы тебя никто не узнал?
   — Ох да! Тогда пусть я буду мисс Смит. А ты будешь…
   — Мистер Смит, — и Флинн с нажимом добавил, не позволяя ей возразить, — твой брат! Да не трясись ты так! — Он даже рассмеялся при виде ее растерянности. — Скажи спасибо, что я не собираюсь прикинуться твоим мужем! Так и быть! Я думаю, что твой брат — это самый подходящий вариант! Я не смогу попасть к тебе в постель, но зато меня не отправят в помещения для слуг!
   — Сэр, — выдавила она, едва дыша от возмущения, — я настоятельно прошу вас не употреблять в разговоре со мной подобные непристойности! Ваши манеры кажутся мне слишком от… отвлекающими!
   Флинн готов был поклясться, что девчонка вместо «отвлекающими» чуть не сказала «отвратительными», но в последний момент спохватилась, не желая его оскорблять. И она так серьезно относилась к своей пресловутой репутации, что на самом деле боялась потерять ее, появившись в Лондоне вдвоем с Флинном. Интересно, как она это объясняет? Что заставляет ее принимать его помощь сейчас, несмотря на то что он в любой момент может воспользоваться ситуацией и повести себя не по-джентльменски? Разве это не повредит ее репутации?
   Впрочем, какая ему разница, что ею движет? Главное то, что Флинну не обойтись без ее помощи, а значит, следует считать, что ему повезло.
   — О'кей, о'кей, я больше не буду говорить о постели. Хотя должен признаться, что нахожу твое отношение к этим вопросам чересчур щепетильным. То есть я хочу сказать, что в наше время и в наш век никто не будет беспокоиться о том, спим мы вместе или по отдельности! Или в этих местах все такие отсталые? В смысле не хотят понимать, что живут на рубеже двадцать первого века?
   Конечно, произнося свою речь, Флинн не рассчитывал, что она останется без ответа, однако при мысли о том, каким может оказаться этот ответ, все внутри у него сжалось от страха. Куда спокойнее было считать все происходящее вокруг сном и не вдаваться в детали, постоянно противоречившие доводам рассудка.
   Девушка оглянулась и посмотрела на него так, будто у Флинна вдруг выросла вторая голова.
   — Что ты сказал?
   — Только то, что мы могли бы быть просто друзьями! Как будто ты сама не знала! Кому какая разница? Подумаешь, молодая пара путешествует по стране! Да на нас никто и внимания не обратит, а уж на наши отношения — тем более!
   Она остановилась, подошла к нему вплотную, и не успел Флинн и глазом мигнуть, как получил увесистую пощечину!
   — Что за… Какого черта ты дерешься?!
   — Я леди, — презрительно процедила она сквозь стиснутые зубы. — Либо ты будешь относиться ко мне как подобает, либо мы расстанемся сию же минуту. Ты можешь быть хоть десять раз полоумным, но я не позволю, чтобы со мной обращались как с уличной шлюхой!
   Моя репутация была незапятнанной до сих пор, и она останется такой же и впредь! — От ярости у нее перехватило дыхание, и ей пришлось на мгновение прервать свою отповедь. — И запомни еще одно — изволь следить за своей речью. У себя в Америке вы можете говорить при дамах любые непристойности, но я этого не потерплю! Точно так же, как те люди, с кем я привыкла иметь дело здесь, в Англии! Итак, ты не будешь ко мне прикасаться и выражаться при мне непристойно и грубо. Ты будешь вставать, когда я войду в комнату, и кланяться, если того требуют обстоятельства. Ты будешь подавать мне руку, чтобы помочь подняться в карету или спуститься из нее, ты будешь нести за мной сумку, и ты ни в коем случае не станешь вести себя как неотесанный дикарь, каковым являешься на самом деле. Нарушив хоть одно из этих условий, ты лишишься моего позволения сопровождать меня в Лондон. Более того, когда я попаду в город, то непременно устрою так, что тебе придется отвечать за свои действия перед самим лордом Беллингемом!
   Флинн оторопел так, что на какое-то время лишился дара речи.
   — И последнее, — добавила она, подозрительно косясь на Флинна, — тебе должно быть отлично известно, что мы живем в начале девятнадцатого века. Я понятия не имею о том, что заставляет тебя вести такие речи, но ты явно не настолько полоумный, каким хочешь казаться.
   — Начало девятнадцатого века, — машинально пролепетал Флинн, бледнея как мел.
   — Год тысяча восемьсот пятнадцатый от Рождества Христова. — Судя по всему, ее подозрение только окрепло. — И ты знаешь это не хуже меня.
   Он расхохотался, чувствуя, как земля уходит из-под ног, и провел рукой по лбу.
   — Ну, должен признаться, что я ожидал чего-то в этом роде. — Почему-то ему казалось, что если он замолкнет хоть на секунду, то потеряет сознание. — Я в самом деле на протяжении многих миль не видел ни одной машины, ни электрического света, ни самолетов. А то, как ты одета… — Он выразительно кивнул на ее платье. — И тот ненормальный в Мерстане. — Флинн моментально вспомнил кружившие по залу пары в исторически достоверных нарядах и хищный блеск клинка, ранившего его во внутреннем дворике. Ладонь до сих пор болела, и Флинн машинально провел по ней пальцами здоровой руки. — Готов поспорить, такого странного сна у меня еще никогда не было!
   Девушка испуганно вскинула на него глаза и отшатнулась.
   — По-моему, мне давно пора признаться, что я не понимаю, о чем ты говоришь! Ты постоянно употребляешь какие-то странные слова… Послушай, как бы это сказать… ты, случайно, не сумасшедший?
   Флинн подавил истерический смех и ободряюще улыбнулся в ответ:
   — Тебе не кажется, что в таком случае я бы понял это последним?
   Она снова вздрогнула от испуга и отскочила подальше.
   — Послушай, Мел, я не то чтобы сумасшедший, просто столкнулся с довольно… странной проблемой.
   — Какой проблемой? — с явной неохотой поинтересовалась она.
   — Ну, понимаешь, похоже на то, что я каким-то чудом попал из своего времени в прошлое. И как это ни невероятно звучит, но до сих пор я жил в Америке, в 1998 году. В то время повсюду ездили машины, летали самолеты, люди пользовались компьютерами и микроволновками… — Тут он заметил, с каким выражением на него смотрит Мелисанда, и осекся. — Короче, не это главное. Просто, как говорится, я слегка удивился, когда обнаружил себя в начале девятнадцатого века. Я не вписываюсь в эту обстановку и вряд ли смогу без посторонней помощи освоиться в данной ситуации. Ты понимаешь?
   — Ты сошел с ума, — судорожно вздохнув, заключила Мелисанда.
   — Может быть. — Флинн тоже сокрушенно вздохнул и покачал головой. — Но ситуация именно такова. Во всяком случае, теперь ты все знаешь.
   И они потащились дальше. Флинну показалось, что прошел не один час, пока тишину леса нарушали только их шаги и глухой перестук копыт шагавшего следом жеребца. Правда, довольно скоро им удалось выбраться на дорогу, где Мелисанда с завидной решимостью выбрала направление. Флинн не мог сказать, сделала она это потому, что действительно знала местность, или чтобы лишний раз продемонстрировать ему свое превосходство. В любом случае он был слишком утомлен и подавлен, чтобы беспокоиться еще и из-за этого.
   В уме он снова и снова прокручивал события этого дня и находил все больше и больше доводов в пользу того, что каким-то необъяснимым образом его действительно занесло в 1815 год. В конце концов он так запутался, что вообще не смог больше думать на эту тему. Все заслонила мысль, простая и ясная как Божий день: этого не может быть, потому что не может быть никогда. Рано или поздно он очнется и сам посмеется над своими нынешними переживаниями и страхами.
   Но и этой решимости ему хватило ненадолго, потому что в голове снова зашевелились сомнения: а чем вызвано это помутнение рассудка? Виновата болезнь или чья-то попытка подсыпать ему наркотик? Потому что одно можно было сказать с уверенностью — это не сон. Сны не бывают такими длительными и болезненно реальными.
   К тому времени, когда они дотащились до Танбриджа, разбитый локоть окончательно опух и онемел. Мелисанда именовала это место городом, однако Флинн счел сие явным преувеличением, ковыляя по единственной грязной улице, тянувшейся между десятком деревянных домишек. Жуткая вонь свидетельствовала о том, что любому не возбранялось использовать улицу в качестве отхожего места.
   Как ни старался, он не заметил ни одного дугового фонаря, ни одной машины или телефонной будки — не говоря уже о столбах с электрическими проводами. В его представлении так должна была выглядеть какая-нибудь дикая деревушка в самом сердце африканских джунглей. С упавшим сердцем он разглядел, что на некоторых домах красуется соломенная крыша, а стены обмазаны простой глиной.
   Слава Богу, находившееся в конце улицы заведение выглядело более внушительно и даже имело выгоревшую на солнце вывеску. Оно гордо именовалось таверной, «Таверна „Танбридж“ — как и следовало ожидать.
   — Ты позаботься о Марлибоне, — приказала Мелисанда своим самым противным голосом. — А я спрошу насчет комнат.
   — Знаешь, мне кажется, что ты ему больше понравилась, — возразил Флинн, устало проведя рукой по лицу. — Почему бы тебе не позаботиться о нем, пока я спрошу комнаты?
   — Да потому что… — тут она осеклась, — потому что у тебя нет денег.
   — О'кей, но тогда возникает еще одна проблема. Этот зверь терпеть меня не может, да и я от него не в восторге. Кроме того, я понятия не имею о том, где находятся стойла — и уж тем более как его туда упрятать. Так что лучше давай мне деньги, и я позабочусь о комнатах — или проделаем вместе и то и другое.