Фоли Ро. Роковая Женщина

   В одно мгновение выражение лица Дженет изменилось:
   - Пит, а что, если у Торнтона тоже был роман с Евой?
   - Похоже, ты уверена, что она ходила по рукам.
   - Если был один любовник, почему не может возникнуть и второй?
   Расслин чуть не расхохотался, но Дженет была серьезна:
   - Я согласна, что это звучит странно. Интеллектуал Торнтон так рассудителен и благопристоен. Но кто знает истину? Ведь я интуитивно чувствовала неладное задолго до убийства.
   - Почему ты никогда мне об этом не говорила?
   - Но я не могла говорить об этом во время следствия. Это означало бы дать суду еще одну улику против Касса.
   В течение всего разговора Пит держал руки Дженет в своих, тщетно пытаясь согреть и успокоить ее.
   - Успокойся, дорогая, - журчал Расслин. - Нельзя так изводить себя. Ты снова во власти воспоминаний. Продай этот чертов дом. Тени прошлого не дадут тебе жить спокойно.
   - А кто здесь все время шарит? Тоже тени? О них мне прикажешь забыть?
   - Как ты думаешь, что здесь ищут? Фотографии, документы?
   - Скорее всего, письма Евы. Я узнала, что она запрятала их куда-то и не может найти.
   - Это твои догадки?
   - Я сама слышала, как она говорила об этом по телефону. Ева была просто в отчаянии.
   - Ты убеждена, что письма все еще в доме?
   - Скорее всего, да. Ева всегда была очень рассеянной. Я должна их отыскать во что бы то ни стало.
   - Хорошо, детка, дай бог, чтобы все было именно так, как ты говоришь. - Расслин обнял Еву и помог ей встать. - А теперь я отвезу тебя домой. По-моему, тебе надо отдохнуть.
   Как всегда, в голосе Пита Дженет различила преданность и симпатию.
   - Тебе бы следовало стать дипломатом. Ты всегда находишь нужные слова. Да, ты прав. Я ужасно устала и хочу домой. Но я должна сегодня же написать письмо доктору Белднеру.

Глава пятая

   В тот январский вечер повсюду пестрели заголовки газет: "Касс Грант объявлен здравомыслящим", "Убийца Фредерика Мейтленда - на свободе", "Сестра освобождает брата-убийцу".
   Они возвращались домой из Вентфорта. За рулем сидел Пит Расслин. Моросило, и адвокат осторожно вел машину. Услышав выкрики газетчиков, он тихо и длинно выругался. Дженет устроилась рядом с Кассом на заднем сиденье автомобиля. Она прикрыла глаза рукой и прошептала: "Господи, неужели опять все сначала?" Ей показалось, что все это уже было: те же лица, те же запахи и резкие звуки, тот же смрадный город-котел, из труб которого поднимается в небо удушливый дым. Касс молчал. Когда он наклонился, чтобы потушить сигарету, уличные огни осветили его поседевшую голову и мрачную ухмылку на постаревшем лице. Дженет знала, что ее брат - целеустремленный человек. Сейчас его глаза были полны решимости. Оставалось загадкой, что именно он задумал. Лишь один раз за последние три месяца они говорили о будущем. Дженет спросила тогда как можно деликатнее:
   - Что ты намерен делать, когда выйдешь на свободу?
   Касс ответил уклончиво.
   - Есть одно незаконченное дело, - процедил он. Больше они к этой щепетильной теме не возвращались.
   Руки мерзли даже в меховых перчатках, хотя печка в машине грела исправно. Дженет напряженно думала о затее Касса. Что он имел в виду под незаконченным делом! Ни разу со дня убийства брат не упомянул имя Евы, которую когда-то так безоглядно любил. На какой-то миг Дженет стало страшно. А что если брат решил отомстить? Это как раз то, чего больше всего боится Пит. Но Дженет отогнала эту ужасную мысль. Она дала себе слово, что никогда впредь не усомнится в Кассе.
   Когда машина повернула на Пятую авеню, Касс поднял голову:
   - Какого черта мы туда едем?
   - Касс, я перебралась в наш старый дом, - призналась сестра.
   - Джен, тебе что, мало?!
   - Я говорил ей то же самое, но она не послушалась, - пожаловался Пит.
   - Поймите же, если мы хотим узнать истину, у нас нет иного выбора, - горячилась Дженет. -• Кстати, миссис Фредерик отказалась от аренды и второй дом пуст. Касс, ты не против того, чтобы мы вернулись в старый дом?
   - А что это меняет в моей судьбе? - обреченно промолвил Касс. - Где бы ни обитал, я все равно - "братец-убийца".
   Расслин резко затормозил.
   - Черт их всех побери! Толпятся, как упрямые ослы. Лучше не останавливаться здесь. Поехали прямо ко мне, друзья!
   Возле парадного дома Грантов собралась уйма народа, большей частью - газетчики, фоторепортеры, просто любопытные зеваки. Полицейский, пытаясь навести порядок, без устали выкрикивал:
   - Не задерживайтесь, двигайтесь вперед! Не останавливайтесь!
   - Хватит! - сказал Касс. - Все равно нам придется пройти через строй жаждущих зрелищ.
   Пит медлил, не обращая внимания на нетерпеливые гудки автомобилей. Дженет, вздохнув, согласилась с братом.
   - Касс прав. Если мы все решили быть стойкими, то нам придется одолеть и это испытание. Никуда не денешься.
   Полицейский патруль приблизился к адвокатской машине, чтобы выяснить причину образовавшейся пробки. Пит говорил с ним спокойно и через несколько секунд страж порядка взмахнул жезлом. Они припарковались у тротуара. Касс вышел первым и подал руку сестре. Толпа смыкалась. Мужчины встали по обеим сторонам Дженет, заслоняя ее собой от бесцеремонных репортеров. Пит и молодые Гранты чувствовали себя точно в железном капкане - беззащитными жертвами перед молниями вспышек и гулом микрофонов. Их засыпали бесчисленными вопросами:
   - Как вы себя чувствуете на свободе, мистер Грант?
   - Каковы ваши планы?
   - Правда ли, что вы будете присутствовать на премьере вашей бывшей жены?
   Вместо Касса резко ответил Пит:
   - Никаких комментариев, господа. Прикрыв своей широкой грудью Дженет, Расслин вел ее сквозь галдящую толпу к входной двери. Касс последовал за ними, не опуская глаз под пристальными взглядами журналистской братии, зевак и полицейских.
   Дверь им открыл новый дворецкий, нанятый Дженет. Слава богу! Наконец-то, дома. Касс огляделся. По его окаменевшему лицу нельзя было понять, что он чувствует. Только когда Грант передавал дворецкому шляпу и плащ, Дженет заметила, как дрожат руки брата.
   - В твоей комнате, на втором этаже, все как прежде, - ласково сказала она, пытаясь ободрить Касса.
   Дженет играла роль безмятежной, гостеприимной хозяйки.
   - Будем пить в гостиной. Расслин, ты ведь останешься с нами? Я еще не разучился смешивать коктейли. Сегодня - особенный день, и мы должны быть все вместе. - Голос Касса звучал искренне.
   Расслин ответил как-то неестественно бодро:
   - Конечно, я с вами. Как всегда. Как раньше.
   Касс почувствовал, что друг и сестра стараются ради него, но напряжение, накопившееся за три бесконечных года, не отпускало. Он перевел глаза с Дженет на Пита, и знакомая саркастическая ухмылка снова появилась на его постаревшем лице. Касс молча пошел к себе наверх.
   Через десять минут они уже сидели в гостиной. Касс готовил коктейли, а Пит подбрасывал дрова в камин. Мысли Гранта блуждали где-то в недосягаемых сферах. Временами он, казалось, забывал, что сидит на диване в своем собственном доме, с бокалом в руке. Дженет украдкой поглядывала на брата, но Касс не замечал ничего. Как далек он был сейчас от них! Ничуть не ближе, чем в опостылевшем Вентфорте. Тягостную паузу нарушил Расслин.
   - За что выпьем? - спросил он, поднимая бокал. - За будущее?
   - Конечно, за то, что мы опять вместе, - ответила Дженет.
   - За неоконченное дело, - словно клятву, мрачно произнес Касс.
   Пит опустил бокал на стол:
   - Послушай, друг. Пусть прошлое останется в прошлом. Забудь. Не будь самоедом.
   - Успокойся, дружище. Сегодня я не нуждаюсь в советах адвоката. У нас, кажется, праздник? Ты забыл? "Убийца Фредерика опять на свободе..."
   Касс не закончил фразу. Все трое вздрогнули от страшного грохота. Удар, звон разбитого стекла. Через секунду в дверях появился дворецкий. Он сказал, что кто-то бросил камень в окно библиотеки. Впервые за все время Касс громко и зло расхохотался. Окно в библиотеке заклеили, убрали осколки и плотно закрыли шторы.
   - Я вызвал полицию, - доложил дворецкий. - Надеюсь, что больше вас не побеспокоят.
   Через несколько минут вдоль их дома фланировали полицейские; толпа рассеялась. На их счастье, погода ухудшилась. Мелкий, колючий снег и резкий ветер разогнали самых стойких репортеров и зевак.
   В комнате снова возник дворецкий и объявил:
   - Мистер Торнтон Грант!
   - Добрый вечер, Дженет. Я так и знал, что Расслин тоже здесь. Как ты себя чувствуешь, Касс? - Он протянул брату руку, его маленький рот изобразил подобие улыбки.
   Касс сдержанно пожал ладонь Торнтона.
   - Ты пришел поздороваться с убийцей? Очень мило с твоей стороны.
   Торнтон промолчал. Он попросил кофе, от бренди отказался.
   Неловкая пауза затянулась. Было не о чем говорить, кроме погоды. Интеллектуал высказал свежую мысль о том, что январь - месяц, который скорее подходит для Флориды, а не для Нью-Йорка. С ним охотно согласились.
   Касс нетерпеливо повел головой и посмотрел кузену прямо в глаза. Мелкие морщины собрались на лбу бывшего вентфортского узника.
   - К чему ты клонишь, черт побери? Торнтон откашлялся и спросил:
   - Вы читали сегодняшние газеты?
   - Это не тема для обсуждения, - отрезал Касс.
   - Почему бы тебе не уехать отсюда, старина? Ты не сможешь здесь жить. Так было бы лучше и для тебя, и для Дженет.
   - Ну, я-то, как раз так не думаю, - возразила Дженет. Торнтон жестом остановил ее.
   - Послушайся здравого смысла и простой логики, Касс. Здесь ты не обретешь душевного покоя. Ты молод, тебе только тридцать три. Уезжай! Начни жизнь с нуля, с белого листа. Думаю, тебе даже стоит изменить фамилию.
   - Что за бред ты несешь! Я не собираюсь менять фамилию. Все как раз наоборот! Я хочу вернуть себе доброе имя.
   Торнтон выпил кофе, с раздражением стукнув чашкой по столу.
   - Доктор Белднер помог тебе выйти из лечебницы. Но ты должен понять, что это не развяжет гордиева узла твоей драматической судьбы.
   Дженет встревожилась: "Только бы Касс не вышел из себя". Но к ее удивлению, брат рассмеялся.
   - Ты удивлен, что я на свободе? Так вот, учти, приятель, обратно к мистеру Холстеду я не собираюсь.
   - Мне кажется, Касс, ты просто не чувствуешь настоящего. За прошедшие четыре года вся грязь улеглась. Не надо снова ворошить прошлое.
   Касс возмутился.
   - Не надо ворошить?! Нет, это ты ничего не понимаешь! Именно сейчас я в грязи по самые уши. А я хочу дышать чистым воздухом и спокойно смотреть людям в глаза. Все эти годы я думал только об одном. Кто на самом деле убил Мейтленда Фредерика? Правосудие почти механически повесило дикое преступление на меня, даже не пытаясь отработать возможные версии. И в самом деле, зачем? Как удобно, когда под рукой оказался я! Прекрасная мишень для всеобщего осуждения и презрения. Теперь я намерен, чего бы мне это ни стоило, найти истинного убийцу.
   Я обещаю, что отыщу, достану со дна морского мерзавца, который побывал в мастерской Фредерика до меня.
   - Но там был только сам Фредерик.
   - А ты откуда знаешь, Торнтон?
   Кузен являл собой воплощение отчаяния и растерянности. Торнтон с мольбой смотрел на Пита, который все это время внимательно слушал, не произнося ни слова. Его умное красивое лицо было повернуто в профиль. Торнтон обратился к адвокату.
   - Ну хоть ты объясни ему, Расслин! Убеди его остановиться, пока не поздно.
   Но Касс упрямо твердил:
   - Одно ясно: они не могут снова судить меня по делу об убийстве Фредерика.
   - Хорошо. Если тебе безразлична судьба Дженет, моя судьба и своя собственная, тогда подумай хотя бы о Еве!
   - Об этой предательнице?! Торнтон, я слишком много думал о ней раньше, - произнес Касс побелевшими губами.
   - Я очень прошу тебя, не доставляй Еве новую боль и страдание. - Торнтон говорил искренне и убежденно. - Она начала другую жизнь. Ведь Ева теперь актриса. На этой неделе у нее премьера. Главная роль в пьесе Грэма Коллинза. Вы знаете, что значит это имя в мире искусства. И еще. Она собирается замуж.
   - Что ты говоришь? Да поможет бог этому дьявольскому отродью, - в сердцах вырвалось у Касса.
   Трудно было ожидать иной реакции брата, подумала Дженет.
   Дворецкий снова показался в дверях, но ничего не успел сказать. Мимо него в комнату скользнула женщина: модная прическа, роскошное норковое пальто до пола со сверкающей бриллиантовой брошью. Это была красавица Ева.
   В комнате воцарилось молчание. Казалось, никто не решался произнести ни слова. Потом все трое мужчин разом встали. Ева оглядела каждого из них.
   "У нее, как всегда, испуганный вид, - размышляла Дженет. - Опять она чего-то боится. Но что она делает здесь?" Ева подошла к Кассу и распахнула длинное манто. Под ним виднелось нарядное ярко-розовое вечернее платье. "У нее безнадежно испорченный вкус. Но какая безупречная красота!" - подумала Дженет.
   Ева изобразила необычайную радость:
   - Касс! Слава Богу! Я так рада, что ты дома. Я, правда, не хочу, чтобы мы оставались врагами.
   Выражение лица ее бывшего мужа не изменилось. Он спокойно смотрел на женщину, которую когда-то любил больше всего на свете и которая так страшно его предала. Глаза Касса были пусты. Он так и не пожал протянутую ладонь. Оскорбленная Ева нервно сжала руки на груди:
   - Касс, ведь ты любил меня. Будь велико душен. Я заслуживаю лучшей участи. Я собираюсь замуж.
   - Торнтон только что сообщил нам эту радостную новость, - обронил Пит. - Твое супружество весьма неожиданно.
   Касс не произнес ни звука.
   - А, так вы уже все знаете, - она улыбнулась своей чарующей улыбкой и нырнула под руку Торнтона. - Касс, тогда пожелай нам счастья.
   От удивления Касс опустился на стул:
   - Торнтон? Ты? Черт побери! - Он откинулся назад и звонко расхохотался.
   Обычно бледное лицо Торнтона покрылось алыми пятнами. Денди с трудом сдерживал себя. Дженет показалось, он вот-вот потеряет самообладание. Торнтон не хотел, чтобы его родственники узнали прямо здесь и сейчас, что именно он является женихом Евы. Но лощеный гедонист взял себя в руки и посмотрел на Еву безнадежно влюбленным взглядом:
   - Дорогуша, тебе не следовало приходить сюда.
   "Дорогуша?!" Дженет даже прикусила губу, чтобы не захихикать. И это говорит Торнтон, который всю жизнь презирал сантименты. Он явно попался на крючок.
   - Торни, я подумала, что если Касс поймет меня, то потом все будет хорошо. Между нами исчезнет былая вражда. Ведь ты все понимаешь, правда, Касс?
   - Ева, перестань, - пытался урезонить невесту Торнтон.
   Дженет пыталась поймать взгляд Пита, почувствовать, что творится в душе адвоката, но он стоял к ней спиной и носком ботинка постукивал по решетке камина.
   - Да, конечно, я все понимаю, - ответил Касс. - Торнтон имеет теперь не только свои собственные деньги, но и мои. Все ясно.
   В жестких глазах Торнтона появился злой блеск. Дженет подумала, что и у него, оказывается, тоже взрывной характер Грантов. Но джентльмен сдержал себя, не ответив на язвительную колкость Касса; взял Еву за руку и стал нежно уговаривать:
   - Пойдем, дорогая, ни к чему выслушивать грубости.
   Торнтон снова обратился к Расслину:
   - Пит, по-моему, твой клиент нуждается в совете адвоката. Скажи, чтобы он вел себя прилично. Я не позволю оскорблять Еву. Это ясно?
   Расслин не обернулся и ничего не ответил. Ева пыталась сгладить назревающую ссору. Она нервничала. На шее забилась синяя жилка, ее сияющая красота вдруг словно поблекла. Ева пугливо, как-то жалко терлась о рукав Торнтона.
   - Ну что ты, милый. Касс вовсе не хотел меня обидеть, - ворковала она. - Я только хочу, чтобы мы снова стали друзьями. Очень хочу.
   Она обратилась к Дженет:
   - Умоляю тебя, Дженет, ну пожалуйста. Ведь это такая малость. Важно, чтобы люди убедились, что между нами больше нет вражды. Неужели я прошу слишком многого?
   - Ева, - ответила Дженет, - скажи, чего ты от нас хочешь, а затем - уйди!
   Глаза Евы наполнились слезами. Она могла заплакать в любое время, словно на заказ. По-детски неловко вытирая слезы тугими кулачками, Ева, всхлипывая, повторила:
   - Дженет, но я чиста. Не моя вина в том, что произошла трагедия. Это несправедливо.
   - Дорогая, ты вся дрожишь. - Торнтон был сама нежность и забота. - Позволь, я провожу тебя домой.
   - Можно, я лучше присяду?
   Торнтон усадил Еву в кресло, не отрывая от нее влюбленных глаз. Даже тщательно наложенный грим не мог скрыть, как сильно она побледнела. Торнтон поспешно налил немного бренди в узкий стакан и подал Еве.
   - Что с тобой? - спросила Дженет.
   - Разыгрались нервы. У меня неприятности в театре.
   Не желая терять тоненькой связующей нити с Дженет, Ева резко сменила тему:
   - Как тебе идет этот цвет! - Она оглядела костюм Дженет. - Пожалуй, больше я ни у кого не видела такого оригинального фасона. Мечтаю, чтобы именно ты придумала мне костюмы для премьеры! Но не решаюсь попросить тебя.
   - Нет, Ева. Ты невыносима. Какие еще костюмы?!
   - Дженет, только не сердись. Забудем о прошлой ненависти. Мы все были так несчастны последнее время. Давайте помиримся и будем друзьями.
   Будущая актриса поставила бокал и вдруг опустилась перед сестрой Касса на колени. Дженет просто опешила.
   - Умоляю, выслушай меня! - заторопилась Ева. - Я прошу такую малость. Я всего лишь хочу, чтобы ты сегодня пришла в театр на генеральную репетицию моей премьеры.
   - Этого еще не хватало! - возмутился Касс.
   Дженет пыталась поднять ее, но Ева не вставала с колен. Поверженная красавица не отводила от мисс Грант полные отчаяния и слез миндалевидные глаза.
   - Твое присутствие в театре сразу прекратило бы гадкие сплетни и пересуды. Так тяжело пришлось всем нам: и Кассу, и тебе, и мне, и Торнтону. Ты только подумай! Но все скоро изменится. Мы с Торнтоном поженимся, сами собой улягутся слухи, и жизнь войдет в нормальное русло. - Ева говорила настойчиво и уверенно. Она четко произносила слова, пытаясь донести смысл каждого из них, как будто беседовала с ребенком. - Я не прошу тебя о невозможном. Просто приди в театр. Я обещаю тебе - ты будешь довольна.
   Пит медленно повернулся к ним и первый раз за все время изрек:
   - Я думаю, Ева права. Нам ни к чему новая шумиха в прессе. Скандальные сенсации только усложнят будущее Касса.
   Ева наконец поднялась с колен, достала пудреницу и умело сделала макияж. Она вела себя как домашняя кошка, которая в разгар игры вдруг принимается вылизывать лапку.
   - Так ты придешь? - спросила дива.
   Она произнесла короткую фразу так многозначительно, как будто с этой просьбой связана ее судьба. Дженет взглянула на Пита. Адвокат милостиво кивнул, и тогда она неохотно ответила:
   - Хорошо, я приду.
   - Нет, тогда уж мы пойдем все вместе, - сказал Касс.
   Когда он произнес это, в глазах Евы мелькнула тревога. Она снова ухватилась за рукав Торнтона. Тот помог ей одеться, и они удалились.
   - Господи, подумать только! Ева и Торнтон! Ну и пара! И это наш отшельник Торни?! - Дженет не могла остановиться. - Пит, а ты уверен, что нам следует туда идти?
   - Думаю, в такой пикантной ситуации это - лучшее, что мы можем сделать, - не очень уверенно сказал Пит.
   - Да, многое бы я отдал, чтобы узнать, чего на самом деле Ева от нас хочет, - задумчиво произнес Касс.

Глава шестая

   - Хотел бы я знать, зачем ты меня пригласил. Чего тебе от меня нужно? - раздраженно спросил Поттер.
   Грэм Коллинж возмутился. Что за тон? Какая неблагодарность? Когда-то он великодушно приютил Поттера, предоставив ему кров, пока приятель перестраивал свой дом на Парк Лэнд. Ради него Коллинж претерпел множество неудобств: принимал у себя устрашающего вида знакомых Поттера, смирился с тем, что в любое время дня и ночи к нему могли вломиться полицейские. Коллинжа выводили из себя газетчики, бесцеремонно торчавшие под его дверью, что-то вынюхивая и высматривая.
   - В те трудные дни, - вспоминал Грэм, - моя безупречная биография подвергалась оскорбительным проверкам лишь потому, что, приютив у себя такую сомнительную личность, как Поттер, я сам попал в число подозрительных субъектов. Весь этот кошмар я перенес тогда без единой жалобы. И вот теперь моя дружба вызывает сомнение. Меня уличают в какой-то корысти. Твой цинизм переполнил мою чашу терпения!
   - Хватит. Это была великолепная речь. Но я думаю, - прервал писателя Поттер, - было бы эффектнее, если бы ты, произнеся ее, зарыдал.
   Коллинж расхохотался.
   Друзьям было около тридцати. Почти ровесники. Оба - светловолосые и худые, только Коллинж чуть выше Поттера ростом. Коллинж к своим тридцати годам был уже известным драматургом, но слава и деньги ничуть не испортили его. Он оставался милым простодушным человеком с тонким чувством юмора, находя, что самокритичность намного полезнее, чем непомерное самомнение. Даже к нападкам театральных критиков он относился с олимпийским спокойствием.
   Коллинж пребывал в своей любимой позе. Он полулежал в шелковом халате, лениво растянувшись на диване. Поттер сел напротив. Коллинж нехотя поднялся, раздвинул шторы. За окном валил снег. Грэм зябко поежился и, подумав, задернул занавески.
   - Кстати, - обратился он к другу, - я хочу, чтобы ты отправился сегодня со мной на генеральную репетицию. - Он подошел к бару и достал высокие стаканы.
   - Тебе, как всегда, джин?
   Поттер пристально посмотрел на драматурга:
   - Что стряслось? У тебя такой вид, будто ты собираешься запустить в меня стаканом.
   - Да так, ничего особенного. У меня неприятности в театре.
   Коллинж смешал для себя водку с томатным соком, он всегда пил только "Кровавую Мэри". Друзья подняли бокалы.
   - Выпьем за успех твоей новой пьесы, - предложил тост Поттер. - Но откуда такое название: "Роковая женщина"? Ты снова ставишь мелодрамы? Разве они тебе не надоели?
   - Нет, это совсем другой жанр. Просто так получилось. В последнее время я сам не всегда понимал, что выйдет из моего сочинительства, но, поразмыслив, решил вернуться к вечным темам - любви и ревности. Мое новое детище - скорее трагедия, чем мелодрама. Замысел дерзкий, однако надеюсь, сюжет увлечет публику. Мне, по крайней мере, было интересно писать.
   - Почему ты выбрал для главной роли Еву Грант?
   - Потому что, - восторженно провозгласил Коллинж, -. она самое прекрасное создание на земле. Зрители будут посещать театр хотя бы для того, чтобы полюбоваться ею.
   - Ева талантлива?
   - В жизни, возможно, она и актриса, но только не на сцене, - заявил Коллинж, - хотя это вовсе необязательно. Моя пьеса воссоздает трагические эпизоды нашумевшего дела об убийстве художника Мейтленда. Так что основа сюжета почти документальна. Только убийцей я решил сделать жену художника. Драматургия спектакля держится на противоборстве двух женщин. Актриса, которая играет жену мастера, очень талантлива. Вытягивает самые сложные сцены, играя за двоих. Так что Еве остается просто восхищать публику, лаская глаз. А уж это у нее прекрасно получается. На большее она не способна.
   - Будем надеяться, что ты легко отделаешься, если миссис не подаст на тебя в суд за клевету.
   - Ерунда! Никто не сомневался, что настоящий убийца - Касс Грант.
   - Я сомневался, - признался Поттер, чем немало удивил писателя. - Я был на суде. Это было самое скандальное убийство последнего десятилетия. Влиятельные семьи, большие деньги, великий художник Америки, прелестная женщина, убийство из ревности. Согласен, это крутой сюжет. Ошибка только в одном: никто не искал истинного убийцу.
   - Ты что, веришь в легенду о загадочном мойщике окон, которую придумала сестра Гранта?
   - Я уверен, что она видела кого-то. Кстати, Дженет одна на суде говорила правду. - Поттер отпил немного джина. - Я хорошо ее помню, - задумчиво продолжал он, - у нее необыкновенные глаза. Глаза, которые не лгут. К тому же она на редкость умна. А вот Ева казалась запуганной до полусмерти. Эта женщина кого-то или чего-то боялась. Ева Грант сообщила далеко не все, что знает об убийстве Мейтленда. Коллинж, послушай опытного детектива, ты играешь с огнем. А тебе известно, что Касса Гранта вчера выпустили из психиатрической лечебницы? Ты читал хотя бы сегодняшние газеты? Погасший пожар может разгореться с новой силой.
   - Поздно думать об этом, дружище, завтра у меня премьера. Теперь, - Коллинж махнул рукой, - будь, что будет. Давай-ка лучше посмотрим новости.
   Поттер молча кивнул, и Грэм включил телевизор. Диктор словно продолжил их беседу:
   - Только проведя четыре года в сумасшедшем доме, Касс Грант смог избежать смертной казни по обвинению в убийстве. Но сейчас он снова на свободе. Известный швейцарский ученый-психиатр доктор Белднер лично обследовал Гранта и заявил, что пациент абсолютно нормален. Гранты поселились в своем старом особняке, рядом с мастерской, где был убит Мейтленд Фредерик.
   Через секунду на экране появился Касс Грант. Он казался совершенно спокойным. Вместе с ним стояла его сестра с гордо поднятой головой.
   - Четыре года назад, - произнес Грант, - Мейтленд Фредерик был убит в своей мастерской недалеко от моего дома. Смысл моей жизни: найти убийцу художника и вернуть себе доброе имя. На процессе я поклялся, что добьюсь возмездия и справедливости. Я уверял уважаемых судей в своей невиновности, но обстоятельства сложились против меня. Теперь я сделаю невозможное, чтобы восстановить истину.
   Кадр сменился, и оператор перевел камеру.
   - Сегодня проблема уличного движения в Нью-Йорке стала как никогда серьезной... - раздался бодрый голос комментатора.
   Коллинж выключил телевизор.
   - Боже! Что сделалось с Грантом! Он превратился в старика; былого жизнелюбивого Касса почти не узнать, - сокрушался добросердечный писатель.