Несколько дней мы вели бои по уничтожению окруженных разрозненных группировок врага в Верхней Силезии.
17 марта 1945 года наша 4-я танковая армия стала гвардейской. Это нас радовало, еще выше подняло боевой дух личного состава. Мы гордились ратной славой своей армии. Только с 12 января ее части и соединения прошли с боями свыше 800 километров, преодолели массу различных препятствий, уничтожили большое количество живой силы и боевой техники врага, штурмом овладели 40 городами фашистской Германии. Танкисты-гвардейцы накопили богатейший опыт стремительных наступательных действий, умелого форсирования рек, ведения боев в населенных пунктах, научились применять обходные маневры, окружать и уничтожать врага. Воины армии, в том числе и нашей 63-й гвардейской танковой бригады, проявили подлинный массовый героизм.
...С 23 марта по 16 апреля 1945 года войска готовились к Берлинской операции. К нам поступила отличная боевая техника. Пополнилась бригада и людьми. Новичков знакомили с подвигами гвардейцев, с их традициями. Большое внимание уделялось пропаганде боевого опыта. Перед молодыми воинами выступали бывалые фронтовики. Во всех подразделениях проводилась напряженная боевая учеба с учетом предстоящих задач.
В ночь с 15 на 16 апреля мы заняли исходное положение для выступления в прорыв. В составе 10-го гвардейского танкового корпуса впереди пойдет 62-я бригада И. И. Прошина. Наша 63-я бригада и 61-я бригада В. И. Зайцева получили задачу быть во втором эшелоне в готовности нарастить темп наступления.
В небольшом блиндаже на опушке сосновой рощи расположился наблюдательный пункт бригады. Перед нами - река Нейсе. Берега крутые, обрывистые. За рекой противник. В бинокль хорошо видны позиции гитлеровцев.
Последняя ночь перед наступлением. Из штабных офицеров никто не спит. Да разве уснешь? Последний рывок - и мы в Берлине.
Наступило 16 апреля. Едва забрезжил рассвет, как началась мощная артиллерийская подготовка. Противоположный берег заволокло дымом. Появились штурмовики. Они наносили удар за ударом по врагу.
- Даешь Берлин! - закричали танкисты.
Машины устремились к Нейсе. Соединения и части 5-й гвардейской армии на лодках и паромах начали форсирование реки. В середине дня к переправе двинулись танкисты бригады Прошина. Поздно вечером переправляемся через Нейсе и мы. И сразу же вступаем в бой. Пехота 5-й гвардейской армии и части нашего корпуса 17 апреля уничтожили врага на этом участке.
18 апреля челябинцы, составив передовой отряд корпуса, начали преследование отходящего противника в направлении Калау, Луккенвальде. Мы готовились наступать в сторону Бранденбурга, и вдруг приказ: корпус поворачивает на север. Это значит - на Берлин.
Я взглянул на карту. На пути к Берлину оставался Луккенвальде - последний крупный город. На перекрестке дорог указатель: До Берлина - 140 км. Рядом мелом начерчена стрела, устремленная на запад, и надпись: Скорее на Берлин!
Перед Луккенвальде - короткая остановка. Пополняем боеприпасы, горючее, приводим в порядок технику. Люди горят желанием скорее ворваться в логово фашистского зверя.
Ко мне подходит начальник политотдела. Он уже много ночей не спал. На бледном лице - следы усталости, но глаза горят весело.
- Михаил Георгиевич, через десять минут, как договорились, митинг.
На поляне, окаймленной густыми деревьями, впереди замаскированных танков выстроились гвардейцы. Люди - в торжественно-приподнятом настроении.
Короткую речь произносит начальник политотдела.
- Об этих днях мы давно мечтали, - говорит Михаил Александрович. - И вот уже до Берлина рукой подать. Враг накануне разгрома, но по-прежнему жесток и коварен. Нам выпало счастье участвовать в штурме фашистского логова. Удвоим удары по врагу!
Выступает замполит первого батальона гвардии капитан Устинов. Взволнованно звучат голоса комсорга второго танкового батальона старшины Николая Павлова, механика-водителя коммуниста Василия Кружалова.
Мы знали, что гитлеровцы превратили Берлин в сильнейший укрепленный район. Город опоясывали три оборонительных рубежа. Фашисты будут драться за каждый дом, каждый квартал, до последнего солдата. Впереди нас ждали жаркие схватки. Об этом я и сказал на митинге.
По рядам прокатилось громкое солдатское ура.
Мы продолжали преследовать противника. Уже остались позади города Калау, Луккау, Даме и другие. До Берлина все ближе и ближе. Но враг оказывал упорное сопротивление. Ожесточенное упорство он проявил у деревни Еникендорф, превращенной в опорный пункт. Однако гвардейцы и тут разгромили противника.
В бригаду прибыли командарм Д. Д. Лелюшенко и командир корпуса Е. Е. Белов. Командарм возбужден, лицо его сияет.
- Готовы, челябинцы, штурмовать Берлин?
- Так точно, товарищ генерал! - с необычайным задором отвечают танкисты.
- Посмотрим. В какой батальон поведешь, Фомичев?
- К автоматчикам. Они только что овладели деревней Еникендорф.
Идем в батальон Старостина. Вдруг раздается выстрел. Пуля едва не задевает генерала Е. Е. Белова. Евтихий Емельянович выхватывает пистолет и стреляет в притаившегося гитлеровца. Но мимо. Тем временем фашист еще раз пытается выстрелить. Стремительно вынимаю трофейный парабеллум, но в это мгновение сзади нас звучит выстрел - фашист падает. Мы оглядываемся и видим Толю Якишева, сына бригады. Толя, сияя от радости, подбегает к нам.
- Спасибо, сынок, ты спас жизнь комкору, - сказал генерал Д. Д. Лелюшенко.
Командарм тут же прикрепил к гимнастерке Якишева рядом с орденом Красной Звезды медаль За отвагу.
Побывав у автоматчиков, мы направились в танковые батальоны.
- Гвардии старший лейтенант Коротеев, - представляется командир первого батальона.
- Знаю такого, - улыбнулся генерал. - Войско готово штурмовать Берлин?
- Хоть сию минуту.
Были мы во втором батальоне, которым уже командовал гвардии старший лейтенант И. С. Пупков. И в третьем, который возглавлял гвардии старший лейтенант М. Г. Акиншин.
- Растут твои орлы, - на прощание сказал генерал. Да, Пупков, Коротеев и Акиншин в бригаду прибыли командирами танков. А сейчас - комбаты.
- В Берлине они еще себя покажут, товарищ генерал.
Командарм ознакомился с положением дел в батальонах, уточнил задачи, которые предстояло решать бригаде в Берлинской операции.
Танки вытягиваются вдоль автострады. Наступаем на Берлин с юга. Впереди батальон Акиншина. На пути - небольшая деревушка из пяти - семи домов, в которых засели гитлеровцы. На огородах, вдоль шоссе - огневые позиции. Со стороны деревни ударила артиллерия. Танки Акиншина открыли ответный огонь. Сбивая заслоны, батальоны стремительно продвигались вперед. Моросил мелкий надоедливый дождик. Сырой холодный ветер пробирал до костей. На перекрестках дорог мелькали сохранившиеся указатели: Berlin.
К вечеру 22 апреля бригада ворвалась в Штансдорф, пригород Берлина. Закопченные, щербатые стены уцелевших домов и костелов вздымались над пепелищами горевшего города.
Перед нами - канал Тельтов. Нам предстоит его форсировать. На противоположном берегу - противник. Я вскинул бинокль, осмотрелся. Из проемов домов торчали стволы орудий, на этажах расположились автоматчики и снайперы. Берег был утыкан огневыми точками, закованными в бетон.
В штабе собрались командиры батальонов и рот. Нам предстоит наступать на небольшом участке, и тем не менее надо тщательно подготовиться к. атаке. Начальник штаба Баранов высказал очень ценную мысль. После артиллерийской подготовки, которая намечалась по плану вышестоящего штаба, танкисты должны взять под обстрел вражеских артиллеристов, а автоматчики тем временем начнут форсировать канал.
- А теперь давайте подумаем, как будем вести уличные бои в городе, обратился я к присутствующим.
Опыт мы уже имели, но понимали, что в такой обстановке, где каждый дом превращен в крепость, не так-то легко сражаться. Особенно нам, танкистам. Мы нуждались в поддержке пехоты. Танк в городе стеснен, ему не хватает пространства для маневра, его на каждом шагу поджидают фаустники, он становится хорошей мишенью для артиллерии противника.
- Надо создать штурмовые группы, способные вести ближний бой в городе, предложил комбат Пупков.
- Ваше мнение совпадает с нашим, - сказал я. - За каждым танком закрепим по 5-7 человек - автоматчиков, саперов, разведчиков.
- Неплохо бы атаку прикрыть дымовой завесой, - высказался комбат Акиншин.
- Обязательно прикроем переправу. И не только пехоты, но и танков и артиллерии, - заверил нас начальник химслужбы бригады.
Короткая подготовка к атаке. Люди рвались в бой.
Вечером грянул батарейный залп катюш корпусного дивизиона. Это был своего рода сигнал начала штурма канала Тельтов. Вдоль берега поползла дымовая завеса. По засеченным целям ударили танковые орудия. Облюбовав огневую позицию во дворе невысокого дома, огонь открыли минометчики роты офицера Ильченко.
Автоматчики побежали к мосту. Противник встретил их огнем. Упал раненный в грудь автоматчик гвардии рядовой Сатаров. Но атака продолжалась. Атакующих поддерживали пулеметчики. В частности, гвардеец Сажин, устроившись за каркасом моста, посылал по врагу одну пулеметную очередь за другой.
Поползли к противоположному берегу саперы с толовыми шашками. На гвардейцев противник обрушил огонь из тяжелых минометов. Создалось довольно сложное положение. Мы вынуждены были прекратить атаку.
Забрезжил рассвет. Над каналом клубился легкий туман. Сырое, промозглое утро. Из штаба корпуса прибыл офицер. Он привез карту с нанесенной на ней задачей: к исходу дня форсировать канал и в дальнейшем наступать строго на север.
У нас еще есть время, и мы готовимся к бою. Офицеры штаба и политотдела довели до подразделений поставленную задачу, позаботились об обеспечении непрерывного взаимодействия.
В условленный час артиллеристы и минометчики произвели кратковременный огневой налет на врага. И снова в атаку ринулись автоматчики, саперы, разведчики. Первыми достигли противоположного берега саперы во главе с гвардии старшиной Федором Пасынковым.
Несколько часов шел бой за переправу. И лишь ночью нам удалось закрепиться на противоположном берегу, а танки переправить по наведенному мосту правого соседа - 3-й гвардейской танковой армии генерал-полковника П. С. Рыбалко.
Начались уличные бои. Медленно продвигались вперед танки, вслед за которыми шли автоматчики. Командиры батальонов Коротеев, Пупков и Акиншин очень расчетливо управляли ротами и, взводами в этих тяжелых в изнурительных боях.
Немецкая столица объята пламенем. Улицы заволокло дымом. Сотни самолетов бомбят противника, артиллерия непрерывно обстреливает его опорные пункты. Рушатся многоэтажные здания.
Бригада овладела районом Бабельсберг. Утомленный многодневными боями, я оставил на КП начальника штаба, а сам тут же прилег отдохнуть. Богомолов меня тормошит.
- Вот так новость! - говорит начальник политотдела. - Эррио мы освободили.
Сон словно рукой сняло.
- Бывшего главу французского правительства?
- Конечно его.
Вспомнили судьбу этого отважного человека. Эррио был схвачен гитлеровцами и заключен в концлагерь близ Парижа. Потом, когда гитлеровцам пришлось оставить Париж, они перевезли бывшего премьер-министра Франции в Бабельсберг. Здесь в числе семи тысяч узников разных национальностей Эррио и был освобожден.
По сообщению Богомолова, в лагерь первой ворвалась рота автоматчиков гвардии лейтенанта В. С. Езерского. Командира роты успела предупредить одна из узниц - сталинградка Тамара Прусаченко: в лагере содержится крупный французский политический деятель. Рота уничтожила эсэсовцев-охранников, помешала им увезти Эррио.
И вот он входит ко мне в комнату. Среднего роста, старый, поседевший. Лицо изрезано глубокими морщинами. Эррио тепло жмет мне руку, внимательно смотрит прищуренными глазами.
- Кто меня освободил? - интересуется он.
- Танковая бригада сибиряков-уральцев, - отвечаю я.
- А ваша фамилия?
- Полковник Советской Армии Фомичев.
- О, о сибиряках я многое слыхал! Отважный народ. Спасибо, что освободили от коричневой чумы, - говорит Эррио на немецком языке и на прощание просит меня сфотографироваться с ним и его супругой.
А тем временем с юго-востока на Берлин двигались немецкие части.
Бригада, оставив Берлин, по приказу командира корпуса, устремилась им наперерез. Несколько дней мы отбивали яростные атаки обреченных гитлеровских войск.
2 мая узнали радостную весть: Берлин пал. Это придало нам силы. Бригада упорно удерживала рубеж, и лишь немногим гитлеровцам удалось вырваться из окруженной котбусской группировки.
Прага зовет на помощь
Был теплый майский вечер. После дневных забот я присел возле автобуса. У штабной радиостанции собрались командиры батальонов и рот. Доносится глуховатый басок комбата Михаила Коротеева. Он рассказывает, как гвардейцы его батальона отбивали яростные атаки немцев, пытавшихся прорваться из окружения.
- Перебили мы гитлеровцев более тысячи, - говорит комбат.
- И мы уничтожили немало, - замечает гвардии майор Старостин. - Семь тысяч с лишним солдат и офицеров взяли в плен.
Офицеры вспоминают героев, сложивших свои головы в прошедшем бою. Опять слышится голос Коротеева, на этот раз печальный:
- Жаль, не уберегли гвардии капитана Сашу Сидельникова.
Буквально в последние минуты боя этот отважный офицер, командир роты, был сражен вражеской пулей.
Мы встали, сняли головные уборы и молча почтили светлую память погибших боевых друзей.
Ко мне подбегает радист Сергей Кестер:
- Послушайте, товарищ гвардии полковник, о чем говорит Прага.
Мы притихли. Из приемника доносился взволнованный голос:
- Говорит Прага, говорит Прага!.. Просьба города Праги ко всем союзным армиям. На Прагу наступают немцы со всех сторон. В действии германские танки, артиллерия и пехота. Прага настоятельно нуждается в помощи. Пошлите самолеты, танки и оружие. Помогите, помогите, быстро помогите!
В Праге ждут помощи от Красной Армии, у них нет оружия и боеприпасов, продуктов питания и медикаментов, на улицах города льется кровь патриотов.
Губы невольно шепчут: Мы слышим твой голос, Злата Прага, мы поспешим тебе на помощь! До Праги не менее 450-500 километров. Далековато до вас, родные братья, но в беде не оставим.
Мы уже знали, что в первых числах мая в столице Чехословакии вспыхнуло народное восстание. Население братской нам страны, вооружившись винтовками, пистолетами, охотничьими ружьями, гранатами, захватило важнейшие стратегические пункты: радиостанцию, телеграф, вокзал и ряд других объектов.
Гитлеровский генерал Шернер решил потопить в крови начавшееся восстание. Завязались тяжелые уличные бои. Силы были неравны. На опорные пункты повстанцев гитлеровские летчики сбрасывали сотни бомб. Улицы превращались в развалины. На фонарных столбах раскачивались трупы чешских патриотов. Используя огромное преимущество в технике и вооружении, фашистские войска подавляли один очаг восстания за другим. Вскоре врагу удалось прорваться к центру города. Восстание шло на убыль. И по радио полетели тревожные призывы: Говорит Прага! Говорит Прага! ...Помогите, помогите, быстро помогите!
Гвардии сержант Михаил Коляда, дежуривший у моего телефонного аппарата, тут же помог связаться с КП корпуса, и я доложил генералу Е. Е. Белову об услышанном.
- Мы об этом уже знаем. Сейчас выезжаю к Лелюшенко, видимо, пойдем на Прагу. Так что готовьтесь, - сказал комкор.
Всю ночь мы дозаправляли горючим танки, автомашины, пополняли боеприпасы. А на рассвете меня вызвали в штаб корпуса. Генерала Е. Е. Белова я застал возле карты-склейки, развешанной во всю стену. Большая красная стрела была нацелена на юго-восток - на Прагу.
- Ваша бригада снова пойдет в передовом отряде, Фомичев. Задача крайне сложная и тяжелая. Корпусу предстоит преодолеть большое расстояние, а времени в обрез. К тому же на пути горные массивы и глубокие, заблаговременно подготовленные оборонительные полосы немцев.
Я взглянул на карту. Горный рельеф, резко пересеченная местность. А вот это - Рудные Горы. Прикинул их ширину - не менее 50 километров.
- Пойдете по маршруту Носсен, Фрейберг, Лицин, Белина, Слани, Лоуни, - и генерал провел по карте карандашом. - Нам еще, Михаил Георгиевич, повезло. Рудные Горы с севера на юг, в направлении нашего удара, пересечены шоссейными дорогами. Но учтите: вас ожидает не одна засада. Будьте начеку!
Бригада усиливалась 72-м тяжелым танковым полком, двумя ротами саперного батальона. Левее нас уступом пойдет 61-я гвардейская Свердловская бригада.
- В затяжные бои не ввязывайтесь, обходите узлы сопротивления противника. Это позволит скорее войти в Прагу, - напутствовал нас комкор.
Я вернулся в бригаду, а на бронебашнях машин вместо надписей На Берлин! уже появились слова На Прагу!. Я даже удивился:
- Кто вам сказал, что мы идем на Прагу?!
- Сердце подсказывает, - ответил командир батальона автоматчиков Старостин. - Ведь мы вчера вместе слушали радио: восставшая Прага помощи просит. Кроме Красной Армии, этой помощи никто не окажет.
Весть о наступлении на Прагу взволновала воинов бригады. Танкисты и автоматчики снова рвутся в бой. Настроение у всех на редкость боевое. Я знал: бойцы устали. Позади остались два года непрерывных боев. Курская дуга, Каменец-Подольский, Львов, форсирование Вислы, освобождение Польши, штурм Берлина. Но личный состав глубоко понимал свой интернациональный долг и не хотел отдыха.
Утро 5 мая было прохладным, сырым. Уставшие за ночь, люди крепко спали, устроившись кто как мог у машин. А в первом танковом батальоне уже шло комсомольское собрание. Комбат Коротеев говорил:
- Положение в Праге очень тяжелое. Спасение города и жителей во многом зависит от нас, от темпа нашего наступления. Приказ командующего Первым Украинским фронтом гласит: нашей танковой армии с армией Рыбалко разгромить северные армии группировки Шернера, войти в Чехословакию и освободить ее столицу. Наша бригада составит передовой отряд четвертой танковой армии, а наш батальон пойдет в авангарде передового отряда. Командование бригады на нас надеется.
- Немецко-фашистские захватчики хотят погубить Прагу, залить ее улицы и площади кровью славян, - горячо выступает один из комсомольцев. - Мы не можем этого допустить! Не можем! Не подкачаем, ребята!
Накануне многие гвардейцы подали заявления с просьбой принять их в члены ВЛКСМ. Я знал, что в политотделе выделили лишь пятнадцать значков и сказали: Вручить лучшим комсомольцам.
И вот в батальоне думали над тем, как из сотни отличных ребят отобрать этих пятнадцать лучших. Все они лучшие.
- Не волнуйтесь, - успокаивал я комсомольских активистов. - После войны значки получат все.
Партийные и комсомольские собрания прошли во всех батальонах.
Объявляем тревогу и начинаем выходить в исходное положение для наступления. Под гусеницами уральских машин загудела немецкая автострада.
Движемся на юг. Впереди - первый батальон Михаила Коротеева. Где-то в двух-трех километрах от нас в головной походной заставе идет первая рота гвардии старшего лейтенанта Владимира Полегенького. На броне танков - рота автоматчиков, разведчики Александра Соколова и саперы Федора Пасынкова.
Мы не знали, где проходит передний край. В полосе нашего корпуса противник, как потом выяснилось, и не имел сплошного фронта обороны, прикрывающего группу Шернера с севера. Войска этой группы занимали лишь населенные пункты. И как только танки головной походной заставы вошли в соприкосновение с врагом, он начал отходить на юг и юго-запад.
Я принял решение перейти в преследование противника не с утра 7 мая, как намечалось ранее, а 6 мая и доложил об этом генералу Е. Е. Белову. Командир корпуса одобрил. Аналогичное решение принял и командир 61-й Свердловской бригады В. И. Зайцев.
Движемся медленно. Сильное сопротивление фашисты оказывали вдоль шоссе, автострад и на перекрестках дорог. Мы обходили вражеские опорные пункты обороны. Подчас приходилось вытаскивать застрявшие машины. Дорога вывела нас к какой-то небольшой деревушке. Ищем указатели. На их месте торчат лишь деревянные столбы.
На улицах несколько машин и повозок. Командир головной походной заставы докладывает:
- Впереди немцы!
И тотчас гремят выстрелы. Возникает перестрелка. Загораются машины, на углу улицы вспыхивает пантера. Немцы разбегаются по деревне.
В кюветах - опрокинутые машины, исковерканные бронетранспортеры, штабные автобусы. В упряжках бьются раненые лошади, рвутся боеприпасы. На оставленных позициях - длинноствольные 88-миллиметровые орудия, счетверенные зенитные пулеметы.
За селом в кювете - труп фашиста. Сержант Мягков достал из кармана гитлеровца документы. Майор, воюет с 1938 года. Награжден многими орденами и медалями. Расстреливал жителей Варшавы, Минска и Смоленска. Был под Сталинградом. А пуля уральца уложила его у самого дома. Бесславный конец головореза.
Ночь. Шумит дождь. Зябко и сыро. Направляющей идет машина командира роты Владимира Полегенького, за ним - Леонида Буракова, а потом - Ивана Гончаренко.
Слева от нас гремят выстрелы. Это продвигается с боями Свердловская бригада.
Короткий привал. Радисты бригады поймали позывные Москвы. Диктор читает: Советские войска овладели крупным промышленным центром Бреслау.
Танкисты осматривают и дозаправляют машины. Тут как тут старшина батальона Литвинов. За ним неотступно, как всегда, следует каптенармус Бузаверя. Хозяйственники обходят экипажи, обеспечивают их предметами солдатского быта.
Возле машин на сосновых ветках отдыхают танкисты. Я подхожу к командиру первого батальона:
- Пора поднимать людей.
Коротеев протирает сонные глаза, тянется к карманному фонарику:
- Уже четыре, а кажется, только что уснул.
Комбат спешит к первой танковой роте: ей снова идти в головной заставе.
Подъехала походная кухня. Иван Шевченко приглашает танкистов к завтраку.
Танки первого батальона уже вытягиваются вдоль деревенской улицы.
- Враг коварен и хитер, - напутствуя комбата, сказал я, - так что будьте осторожны. Помните, нас ждет Прага.
В головном дозоре - взвод гвардии лейтенанта Леонида Буракова. Три машины - Буракова, гвардии лейтенанта Ивана Гончаренко и гвардии младшего лейтенанта Павла Котова - открывают бригаде путь к Рудным Горам и далее - к столице Чехословакии.
Бураков - молодой командир. В бригаду он пришел на Висле и за эти полгода показал себя храбрым офицером и умелым танкистом. Комкор Е. Е. Белов часто путал его с Бирюковым.
- Что это вы, Фомичев? - нередко говорил генерал. - Вчера доложили, что в головном дозоре отличился Бураков, а сегодня - Бирюков. Как же все-таки фамилия этого офицера?
Приходилось объяснять командиру корпуса, что есть командир взвода Бураков и есть командир танка Бирюков. Хорошие друзья.
Продвигаемся дальше. Теперь впереди идет танк Котова, за ним - Гончаренко. У Гончаренко хорошо слаженный экипаж, который не раз отличался во время боев на Висле, Одере, в Берлине. Особенно мне нравился командир орудия комсомолец гвардии сержант Павел Батырев. В прошедших сражениях Батырев трижды был ранен, но с поля боя не уходил. Во время боев за город Штейнау на Одере подбил два тигра, уничтожил орудие и два миномета. Его грудь украсил орден Красной Звезды.
Механик-водитель Шкловский, заряжающий Ковригин и радист Филиппов также показали себя отважными воинами.
Стремительно продвигаемся вперед. Теперь чаще встречаются вражеские засады. Рота Полегенького дважды вступала в бой.
К вечеру бригада подошла к деревне Гелегстхайзен, раскинувшейся в низине. Головной дозор докладывает:
- Из засады бьют танки.
Головная походная застава приняла бой. Танк Котова укрылся за длинным высоким сараем. Немцы засекли машину. Зажигательным снарядом подожгли сарай. Пополз густой черный дым, образовавший своего рода завесу.
Танки первого батальона, развернувшись в боевой порядок, пошли в обход деревни справа и слева. Своим огнем они уничтожили пять самоходок противника и заняли южную окраину населенного пункта.
Тем временем первая рота автоматчиков, разведчики и саперы, спешившись, атаковали противника, засевшего в деревне. С крыш домов ударили немецкие пулеметы. Но автоматчики, поддержанные танкистами второго батальона, ворвались в деревню. Фашисты в панике отступили, потеряв до ста своих солдат, которые были нами пленены. Были потери и у нас: восемь человек ранено, а один разведчик - гвардии рядовой Рябченко - погиб.
Гелегстхайзен взят. Для развития успеха я выдвинул вперед второй батальон Пулкова, а первый батальон переместился во второй эшелон.
Мне хорошо видно, как на большой скорости заняли место в головной колонне танки Крюкова, Каширского...
Останавливаю комбата Пупкова, уточняю его задачу:
- Уничтожать засады противника и с ходу оседлать перевалы Рудных Гор.
Спидометры отсчитывают новые километры. К исходу дня 7 мая разведдозор вступил в деревню Зайда. Теперь до границы Чехословакии рукой подать.
Еще рывок - и танки бригады достигли чехословацкой границы.
А вот перевалами Рудных Гор с ходу овладеть не удалось, о чем я с горечью доложил генералу Е. Е. Белову. Командир корпуса приказал принять все меры и к утру 8 мая оседлать перевалы.
17 марта 1945 года наша 4-я танковая армия стала гвардейской. Это нас радовало, еще выше подняло боевой дух личного состава. Мы гордились ратной славой своей армии. Только с 12 января ее части и соединения прошли с боями свыше 800 километров, преодолели массу различных препятствий, уничтожили большое количество живой силы и боевой техники врага, штурмом овладели 40 городами фашистской Германии. Танкисты-гвардейцы накопили богатейший опыт стремительных наступательных действий, умелого форсирования рек, ведения боев в населенных пунктах, научились применять обходные маневры, окружать и уничтожать врага. Воины армии, в том числе и нашей 63-й гвардейской танковой бригады, проявили подлинный массовый героизм.
...С 23 марта по 16 апреля 1945 года войска готовились к Берлинской операции. К нам поступила отличная боевая техника. Пополнилась бригада и людьми. Новичков знакомили с подвигами гвардейцев, с их традициями. Большое внимание уделялось пропаганде боевого опыта. Перед молодыми воинами выступали бывалые фронтовики. Во всех подразделениях проводилась напряженная боевая учеба с учетом предстоящих задач.
В ночь с 15 на 16 апреля мы заняли исходное положение для выступления в прорыв. В составе 10-го гвардейского танкового корпуса впереди пойдет 62-я бригада И. И. Прошина. Наша 63-я бригада и 61-я бригада В. И. Зайцева получили задачу быть во втором эшелоне в готовности нарастить темп наступления.
В небольшом блиндаже на опушке сосновой рощи расположился наблюдательный пункт бригады. Перед нами - река Нейсе. Берега крутые, обрывистые. За рекой противник. В бинокль хорошо видны позиции гитлеровцев.
Последняя ночь перед наступлением. Из штабных офицеров никто не спит. Да разве уснешь? Последний рывок - и мы в Берлине.
Наступило 16 апреля. Едва забрезжил рассвет, как началась мощная артиллерийская подготовка. Противоположный берег заволокло дымом. Появились штурмовики. Они наносили удар за ударом по врагу.
- Даешь Берлин! - закричали танкисты.
Машины устремились к Нейсе. Соединения и части 5-й гвардейской армии на лодках и паромах начали форсирование реки. В середине дня к переправе двинулись танкисты бригады Прошина. Поздно вечером переправляемся через Нейсе и мы. И сразу же вступаем в бой. Пехота 5-й гвардейской армии и части нашего корпуса 17 апреля уничтожили врага на этом участке.
18 апреля челябинцы, составив передовой отряд корпуса, начали преследование отходящего противника в направлении Калау, Луккенвальде. Мы готовились наступать в сторону Бранденбурга, и вдруг приказ: корпус поворачивает на север. Это значит - на Берлин.
Я взглянул на карту. На пути к Берлину оставался Луккенвальде - последний крупный город. На перекрестке дорог указатель: До Берлина - 140 км. Рядом мелом начерчена стрела, устремленная на запад, и надпись: Скорее на Берлин!
Перед Луккенвальде - короткая остановка. Пополняем боеприпасы, горючее, приводим в порядок технику. Люди горят желанием скорее ворваться в логово фашистского зверя.
Ко мне подходит начальник политотдела. Он уже много ночей не спал. На бледном лице - следы усталости, но глаза горят весело.
- Михаил Георгиевич, через десять минут, как договорились, митинг.
На поляне, окаймленной густыми деревьями, впереди замаскированных танков выстроились гвардейцы. Люди - в торжественно-приподнятом настроении.
Короткую речь произносит начальник политотдела.
- Об этих днях мы давно мечтали, - говорит Михаил Александрович. - И вот уже до Берлина рукой подать. Враг накануне разгрома, но по-прежнему жесток и коварен. Нам выпало счастье участвовать в штурме фашистского логова. Удвоим удары по врагу!
Выступает замполит первого батальона гвардии капитан Устинов. Взволнованно звучат голоса комсорга второго танкового батальона старшины Николая Павлова, механика-водителя коммуниста Василия Кружалова.
Мы знали, что гитлеровцы превратили Берлин в сильнейший укрепленный район. Город опоясывали три оборонительных рубежа. Фашисты будут драться за каждый дом, каждый квартал, до последнего солдата. Впереди нас ждали жаркие схватки. Об этом я и сказал на митинге.
По рядам прокатилось громкое солдатское ура.
Мы продолжали преследовать противника. Уже остались позади города Калау, Луккау, Даме и другие. До Берлина все ближе и ближе. Но враг оказывал упорное сопротивление. Ожесточенное упорство он проявил у деревни Еникендорф, превращенной в опорный пункт. Однако гвардейцы и тут разгромили противника.
В бригаду прибыли командарм Д. Д. Лелюшенко и командир корпуса Е. Е. Белов. Командарм возбужден, лицо его сияет.
- Готовы, челябинцы, штурмовать Берлин?
- Так точно, товарищ генерал! - с необычайным задором отвечают танкисты.
- Посмотрим. В какой батальон поведешь, Фомичев?
- К автоматчикам. Они только что овладели деревней Еникендорф.
Идем в батальон Старостина. Вдруг раздается выстрел. Пуля едва не задевает генерала Е. Е. Белова. Евтихий Емельянович выхватывает пистолет и стреляет в притаившегося гитлеровца. Но мимо. Тем временем фашист еще раз пытается выстрелить. Стремительно вынимаю трофейный парабеллум, но в это мгновение сзади нас звучит выстрел - фашист падает. Мы оглядываемся и видим Толю Якишева, сына бригады. Толя, сияя от радости, подбегает к нам.
- Спасибо, сынок, ты спас жизнь комкору, - сказал генерал Д. Д. Лелюшенко.
Командарм тут же прикрепил к гимнастерке Якишева рядом с орденом Красной Звезды медаль За отвагу.
Побывав у автоматчиков, мы направились в танковые батальоны.
- Гвардии старший лейтенант Коротеев, - представляется командир первого батальона.
- Знаю такого, - улыбнулся генерал. - Войско готово штурмовать Берлин?
- Хоть сию минуту.
Были мы во втором батальоне, которым уже командовал гвардии старший лейтенант И. С. Пупков. И в третьем, который возглавлял гвардии старший лейтенант М. Г. Акиншин.
- Растут твои орлы, - на прощание сказал генерал. Да, Пупков, Коротеев и Акиншин в бригаду прибыли командирами танков. А сейчас - комбаты.
- В Берлине они еще себя покажут, товарищ генерал.
Командарм ознакомился с положением дел в батальонах, уточнил задачи, которые предстояло решать бригаде в Берлинской операции.
Танки вытягиваются вдоль автострады. Наступаем на Берлин с юга. Впереди батальон Акиншина. На пути - небольшая деревушка из пяти - семи домов, в которых засели гитлеровцы. На огородах, вдоль шоссе - огневые позиции. Со стороны деревни ударила артиллерия. Танки Акиншина открыли ответный огонь. Сбивая заслоны, батальоны стремительно продвигались вперед. Моросил мелкий надоедливый дождик. Сырой холодный ветер пробирал до костей. На перекрестках дорог мелькали сохранившиеся указатели: Berlin.
К вечеру 22 апреля бригада ворвалась в Штансдорф, пригород Берлина. Закопченные, щербатые стены уцелевших домов и костелов вздымались над пепелищами горевшего города.
Перед нами - канал Тельтов. Нам предстоит его форсировать. На противоположном берегу - противник. Я вскинул бинокль, осмотрелся. Из проемов домов торчали стволы орудий, на этажах расположились автоматчики и снайперы. Берег был утыкан огневыми точками, закованными в бетон.
В штабе собрались командиры батальонов и рот. Нам предстоит наступать на небольшом участке, и тем не менее надо тщательно подготовиться к. атаке. Начальник штаба Баранов высказал очень ценную мысль. После артиллерийской подготовки, которая намечалась по плану вышестоящего штаба, танкисты должны взять под обстрел вражеских артиллеристов, а автоматчики тем временем начнут форсировать канал.
- А теперь давайте подумаем, как будем вести уличные бои в городе, обратился я к присутствующим.
Опыт мы уже имели, но понимали, что в такой обстановке, где каждый дом превращен в крепость, не так-то легко сражаться. Особенно нам, танкистам. Мы нуждались в поддержке пехоты. Танк в городе стеснен, ему не хватает пространства для маневра, его на каждом шагу поджидают фаустники, он становится хорошей мишенью для артиллерии противника.
- Надо создать штурмовые группы, способные вести ближний бой в городе, предложил комбат Пупков.
- Ваше мнение совпадает с нашим, - сказал я. - За каждым танком закрепим по 5-7 человек - автоматчиков, саперов, разведчиков.
- Неплохо бы атаку прикрыть дымовой завесой, - высказался комбат Акиншин.
- Обязательно прикроем переправу. И не только пехоты, но и танков и артиллерии, - заверил нас начальник химслужбы бригады.
Короткая подготовка к атаке. Люди рвались в бой.
Вечером грянул батарейный залп катюш корпусного дивизиона. Это был своего рода сигнал начала штурма канала Тельтов. Вдоль берега поползла дымовая завеса. По засеченным целям ударили танковые орудия. Облюбовав огневую позицию во дворе невысокого дома, огонь открыли минометчики роты офицера Ильченко.
Автоматчики побежали к мосту. Противник встретил их огнем. Упал раненный в грудь автоматчик гвардии рядовой Сатаров. Но атака продолжалась. Атакующих поддерживали пулеметчики. В частности, гвардеец Сажин, устроившись за каркасом моста, посылал по врагу одну пулеметную очередь за другой.
Поползли к противоположному берегу саперы с толовыми шашками. На гвардейцев противник обрушил огонь из тяжелых минометов. Создалось довольно сложное положение. Мы вынуждены были прекратить атаку.
Забрезжил рассвет. Над каналом клубился легкий туман. Сырое, промозглое утро. Из штаба корпуса прибыл офицер. Он привез карту с нанесенной на ней задачей: к исходу дня форсировать канал и в дальнейшем наступать строго на север.
У нас еще есть время, и мы готовимся к бою. Офицеры штаба и политотдела довели до подразделений поставленную задачу, позаботились об обеспечении непрерывного взаимодействия.
В условленный час артиллеристы и минометчики произвели кратковременный огневой налет на врага. И снова в атаку ринулись автоматчики, саперы, разведчики. Первыми достигли противоположного берега саперы во главе с гвардии старшиной Федором Пасынковым.
Несколько часов шел бой за переправу. И лишь ночью нам удалось закрепиться на противоположном берегу, а танки переправить по наведенному мосту правого соседа - 3-й гвардейской танковой армии генерал-полковника П. С. Рыбалко.
Начались уличные бои. Медленно продвигались вперед танки, вслед за которыми шли автоматчики. Командиры батальонов Коротеев, Пупков и Акиншин очень расчетливо управляли ротами и, взводами в этих тяжелых в изнурительных боях.
Немецкая столица объята пламенем. Улицы заволокло дымом. Сотни самолетов бомбят противника, артиллерия непрерывно обстреливает его опорные пункты. Рушатся многоэтажные здания.
Бригада овладела районом Бабельсберг. Утомленный многодневными боями, я оставил на КП начальника штаба, а сам тут же прилег отдохнуть. Богомолов меня тормошит.
- Вот так новость! - говорит начальник политотдела. - Эррио мы освободили.
Сон словно рукой сняло.
- Бывшего главу французского правительства?
- Конечно его.
Вспомнили судьбу этого отважного человека. Эррио был схвачен гитлеровцами и заключен в концлагерь близ Парижа. Потом, когда гитлеровцам пришлось оставить Париж, они перевезли бывшего премьер-министра Франции в Бабельсберг. Здесь в числе семи тысяч узников разных национальностей Эррио и был освобожден.
По сообщению Богомолова, в лагерь первой ворвалась рота автоматчиков гвардии лейтенанта В. С. Езерского. Командира роты успела предупредить одна из узниц - сталинградка Тамара Прусаченко: в лагере содержится крупный французский политический деятель. Рота уничтожила эсэсовцев-охранников, помешала им увезти Эррио.
И вот он входит ко мне в комнату. Среднего роста, старый, поседевший. Лицо изрезано глубокими морщинами. Эррио тепло жмет мне руку, внимательно смотрит прищуренными глазами.
- Кто меня освободил? - интересуется он.
- Танковая бригада сибиряков-уральцев, - отвечаю я.
- А ваша фамилия?
- Полковник Советской Армии Фомичев.
- О, о сибиряках я многое слыхал! Отважный народ. Спасибо, что освободили от коричневой чумы, - говорит Эррио на немецком языке и на прощание просит меня сфотографироваться с ним и его супругой.
А тем временем с юго-востока на Берлин двигались немецкие части.
Бригада, оставив Берлин, по приказу командира корпуса, устремилась им наперерез. Несколько дней мы отбивали яростные атаки обреченных гитлеровских войск.
2 мая узнали радостную весть: Берлин пал. Это придало нам силы. Бригада упорно удерживала рубеж, и лишь немногим гитлеровцам удалось вырваться из окруженной котбусской группировки.
Прага зовет на помощь
Был теплый майский вечер. После дневных забот я присел возле автобуса. У штабной радиостанции собрались командиры батальонов и рот. Доносится глуховатый басок комбата Михаила Коротеева. Он рассказывает, как гвардейцы его батальона отбивали яростные атаки немцев, пытавшихся прорваться из окружения.
- Перебили мы гитлеровцев более тысячи, - говорит комбат.
- И мы уничтожили немало, - замечает гвардии майор Старостин. - Семь тысяч с лишним солдат и офицеров взяли в плен.
Офицеры вспоминают героев, сложивших свои головы в прошедшем бою. Опять слышится голос Коротеева, на этот раз печальный:
- Жаль, не уберегли гвардии капитана Сашу Сидельникова.
Буквально в последние минуты боя этот отважный офицер, командир роты, был сражен вражеской пулей.
Мы встали, сняли головные уборы и молча почтили светлую память погибших боевых друзей.
Ко мне подбегает радист Сергей Кестер:
- Послушайте, товарищ гвардии полковник, о чем говорит Прага.
Мы притихли. Из приемника доносился взволнованный голос:
- Говорит Прага, говорит Прага!.. Просьба города Праги ко всем союзным армиям. На Прагу наступают немцы со всех сторон. В действии германские танки, артиллерия и пехота. Прага настоятельно нуждается в помощи. Пошлите самолеты, танки и оружие. Помогите, помогите, быстро помогите!
В Праге ждут помощи от Красной Армии, у них нет оружия и боеприпасов, продуктов питания и медикаментов, на улицах города льется кровь патриотов.
Губы невольно шепчут: Мы слышим твой голос, Злата Прага, мы поспешим тебе на помощь! До Праги не менее 450-500 километров. Далековато до вас, родные братья, но в беде не оставим.
Мы уже знали, что в первых числах мая в столице Чехословакии вспыхнуло народное восстание. Население братской нам страны, вооружившись винтовками, пистолетами, охотничьими ружьями, гранатами, захватило важнейшие стратегические пункты: радиостанцию, телеграф, вокзал и ряд других объектов.
Гитлеровский генерал Шернер решил потопить в крови начавшееся восстание. Завязались тяжелые уличные бои. Силы были неравны. На опорные пункты повстанцев гитлеровские летчики сбрасывали сотни бомб. Улицы превращались в развалины. На фонарных столбах раскачивались трупы чешских патриотов. Используя огромное преимущество в технике и вооружении, фашистские войска подавляли один очаг восстания за другим. Вскоре врагу удалось прорваться к центру города. Восстание шло на убыль. И по радио полетели тревожные призывы: Говорит Прага! Говорит Прага! ...Помогите, помогите, быстро помогите!
Гвардии сержант Михаил Коляда, дежуривший у моего телефонного аппарата, тут же помог связаться с КП корпуса, и я доложил генералу Е. Е. Белову об услышанном.
- Мы об этом уже знаем. Сейчас выезжаю к Лелюшенко, видимо, пойдем на Прагу. Так что готовьтесь, - сказал комкор.
Всю ночь мы дозаправляли горючим танки, автомашины, пополняли боеприпасы. А на рассвете меня вызвали в штаб корпуса. Генерала Е. Е. Белова я застал возле карты-склейки, развешанной во всю стену. Большая красная стрела была нацелена на юго-восток - на Прагу.
- Ваша бригада снова пойдет в передовом отряде, Фомичев. Задача крайне сложная и тяжелая. Корпусу предстоит преодолеть большое расстояние, а времени в обрез. К тому же на пути горные массивы и глубокие, заблаговременно подготовленные оборонительные полосы немцев.
Я взглянул на карту. Горный рельеф, резко пересеченная местность. А вот это - Рудные Горы. Прикинул их ширину - не менее 50 километров.
- Пойдете по маршруту Носсен, Фрейберг, Лицин, Белина, Слани, Лоуни, - и генерал провел по карте карандашом. - Нам еще, Михаил Георгиевич, повезло. Рудные Горы с севера на юг, в направлении нашего удара, пересечены шоссейными дорогами. Но учтите: вас ожидает не одна засада. Будьте начеку!
Бригада усиливалась 72-м тяжелым танковым полком, двумя ротами саперного батальона. Левее нас уступом пойдет 61-я гвардейская Свердловская бригада.
- В затяжные бои не ввязывайтесь, обходите узлы сопротивления противника. Это позволит скорее войти в Прагу, - напутствовал нас комкор.
Я вернулся в бригаду, а на бронебашнях машин вместо надписей На Берлин! уже появились слова На Прагу!. Я даже удивился:
- Кто вам сказал, что мы идем на Прагу?!
- Сердце подсказывает, - ответил командир батальона автоматчиков Старостин. - Ведь мы вчера вместе слушали радио: восставшая Прага помощи просит. Кроме Красной Армии, этой помощи никто не окажет.
Весть о наступлении на Прагу взволновала воинов бригады. Танкисты и автоматчики снова рвутся в бой. Настроение у всех на редкость боевое. Я знал: бойцы устали. Позади остались два года непрерывных боев. Курская дуга, Каменец-Подольский, Львов, форсирование Вислы, освобождение Польши, штурм Берлина. Но личный состав глубоко понимал свой интернациональный долг и не хотел отдыха.
Утро 5 мая было прохладным, сырым. Уставшие за ночь, люди крепко спали, устроившись кто как мог у машин. А в первом танковом батальоне уже шло комсомольское собрание. Комбат Коротеев говорил:
- Положение в Праге очень тяжелое. Спасение города и жителей во многом зависит от нас, от темпа нашего наступления. Приказ командующего Первым Украинским фронтом гласит: нашей танковой армии с армией Рыбалко разгромить северные армии группировки Шернера, войти в Чехословакию и освободить ее столицу. Наша бригада составит передовой отряд четвертой танковой армии, а наш батальон пойдет в авангарде передового отряда. Командование бригады на нас надеется.
- Немецко-фашистские захватчики хотят погубить Прагу, залить ее улицы и площади кровью славян, - горячо выступает один из комсомольцев. - Мы не можем этого допустить! Не можем! Не подкачаем, ребята!
Накануне многие гвардейцы подали заявления с просьбой принять их в члены ВЛКСМ. Я знал, что в политотделе выделили лишь пятнадцать значков и сказали: Вручить лучшим комсомольцам.
И вот в батальоне думали над тем, как из сотни отличных ребят отобрать этих пятнадцать лучших. Все они лучшие.
- Не волнуйтесь, - успокаивал я комсомольских активистов. - После войны значки получат все.
Партийные и комсомольские собрания прошли во всех батальонах.
Объявляем тревогу и начинаем выходить в исходное положение для наступления. Под гусеницами уральских машин загудела немецкая автострада.
Движемся на юг. Впереди - первый батальон Михаила Коротеева. Где-то в двух-трех километрах от нас в головной походной заставе идет первая рота гвардии старшего лейтенанта Владимира Полегенького. На броне танков - рота автоматчиков, разведчики Александра Соколова и саперы Федора Пасынкова.
Мы не знали, где проходит передний край. В полосе нашего корпуса противник, как потом выяснилось, и не имел сплошного фронта обороны, прикрывающего группу Шернера с севера. Войска этой группы занимали лишь населенные пункты. И как только танки головной походной заставы вошли в соприкосновение с врагом, он начал отходить на юг и юго-запад.
Я принял решение перейти в преследование противника не с утра 7 мая, как намечалось ранее, а 6 мая и доложил об этом генералу Е. Е. Белову. Командир корпуса одобрил. Аналогичное решение принял и командир 61-й Свердловской бригады В. И. Зайцев.
Движемся медленно. Сильное сопротивление фашисты оказывали вдоль шоссе, автострад и на перекрестках дорог. Мы обходили вражеские опорные пункты обороны. Подчас приходилось вытаскивать застрявшие машины. Дорога вывела нас к какой-то небольшой деревушке. Ищем указатели. На их месте торчат лишь деревянные столбы.
На улицах несколько машин и повозок. Командир головной походной заставы докладывает:
- Впереди немцы!
И тотчас гремят выстрелы. Возникает перестрелка. Загораются машины, на углу улицы вспыхивает пантера. Немцы разбегаются по деревне.
В кюветах - опрокинутые машины, исковерканные бронетранспортеры, штабные автобусы. В упряжках бьются раненые лошади, рвутся боеприпасы. На оставленных позициях - длинноствольные 88-миллиметровые орудия, счетверенные зенитные пулеметы.
За селом в кювете - труп фашиста. Сержант Мягков достал из кармана гитлеровца документы. Майор, воюет с 1938 года. Награжден многими орденами и медалями. Расстреливал жителей Варшавы, Минска и Смоленска. Был под Сталинградом. А пуля уральца уложила его у самого дома. Бесславный конец головореза.
Ночь. Шумит дождь. Зябко и сыро. Направляющей идет машина командира роты Владимира Полегенького, за ним - Леонида Буракова, а потом - Ивана Гончаренко.
Слева от нас гремят выстрелы. Это продвигается с боями Свердловская бригада.
Короткий привал. Радисты бригады поймали позывные Москвы. Диктор читает: Советские войска овладели крупным промышленным центром Бреслау.
Танкисты осматривают и дозаправляют машины. Тут как тут старшина батальона Литвинов. За ним неотступно, как всегда, следует каптенармус Бузаверя. Хозяйственники обходят экипажи, обеспечивают их предметами солдатского быта.
Возле машин на сосновых ветках отдыхают танкисты. Я подхожу к командиру первого батальона:
- Пора поднимать людей.
Коротеев протирает сонные глаза, тянется к карманному фонарику:
- Уже четыре, а кажется, только что уснул.
Комбат спешит к первой танковой роте: ей снова идти в головной заставе.
Подъехала походная кухня. Иван Шевченко приглашает танкистов к завтраку.
Танки первого батальона уже вытягиваются вдоль деревенской улицы.
- Враг коварен и хитер, - напутствуя комбата, сказал я, - так что будьте осторожны. Помните, нас ждет Прага.
В головном дозоре - взвод гвардии лейтенанта Леонида Буракова. Три машины - Буракова, гвардии лейтенанта Ивана Гончаренко и гвардии младшего лейтенанта Павла Котова - открывают бригаде путь к Рудным Горам и далее - к столице Чехословакии.
Бураков - молодой командир. В бригаду он пришел на Висле и за эти полгода показал себя храбрым офицером и умелым танкистом. Комкор Е. Е. Белов часто путал его с Бирюковым.
- Что это вы, Фомичев? - нередко говорил генерал. - Вчера доложили, что в головном дозоре отличился Бураков, а сегодня - Бирюков. Как же все-таки фамилия этого офицера?
Приходилось объяснять командиру корпуса, что есть командир взвода Бураков и есть командир танка Бирюков. Хорошие друзья.
Продвигаемся дальше. Теперь впереди идет танк Котова, за ним - Гончаренко. У Гончаренко хорошо слаженный экипаж, который не раз отличался во время боев на Висле, Одере, в Берлине. Особенно мне нравился командир орудия комсомолец гвардии сержант Павел Батырев. В прошедших сражениях Батырев трижды был ранен, но с поля боя не уходил. Во время боев за город Штейнау на Одере подбил два тигра, уничтожил орудие и два миномета. Его грудь украсил орден Красной Звезды.
Механик-водитель Шкловский, заряжающий Ковригин и радист Филиппов также показали себя отважными воинами.
Стремительно продвигаемся вперед. Теперь чаще встречаются вражеские засады. Рота Полегенького дважды вступала в бой.
К вечеру бригада подошла к деревне Гелегстхайзен, раскинувшейся в низине. Головной дозор докладывает:
- Из засады бьют танки.
Головная походная застава приняла бой. Танк Котова укрылся за длинным высоким сараем. Немцы засекли машину. Зажигательным снарядом подожгли сарай. Пополз густой черный дым, образовавший своего рода завесу.
Танки первого батальона, развернувшись в боевой порядок, пошли в обход деревни справа и слева. Своим огнем они уничтожили пять самоходок противника и заняли южную окраину населенного пункта.
Тем временем первая рота автоматчиков, разведчики и саперы, спешившись, атаковали противника, засевшего в деревне. С крыш домов ударили немецкие пулеметы. Но автоматчики, поддержанные танкистами второго батальона, ворвались в деревню. Фашисты в панике отступили, потеряв до ста своих солдат, которые были нами пленены. Были потери и у нас: восемь человек ранено, а один разведчик - гвардии рядовой Рябченко - погиб.
Гелегстхайзен взят. Для развития успеха я выдвинул вперед второй батальон Пулкова, а первый батальон переместился во второй эшелон.
Мне хорошо видно, как на большой скорости заняли место в головной колонне танки Крюкова, Каширского...
Останавливаю комбата Пупкова, уточняю его задачу:
- Уничтожать засады противника и с ходу оседлать перевалы Рудных Гор.
Спидометры отсчитывают новые километры. К исходу дня 7 мая разведдозор вступил в деревню Зайда. Теперь до границы Чехословакии рукой подать.
Еще рывок - и танки бригады достигли чехословацкой границы.
А вот перевалами Рудных Гор с ходу овладеть не удалось, о чем я с горечью доложил генералу Е. Е. Белову. Командир корпуса приказал принять все меры и к утру 8 мая оседлать перевалы.