- Злынь освободили? - послышался приглушенный голос. Я без труда узнал: говорил командарм.
- Так точно, товарищ командующий.
Генерал-лейтенант В. М. Баданов тепло отозвался о челябинцах, приказал закрепиться на достигнутом рубеже, пообещав оказать помощь.
Через час начальник штаба информировал меня о наших потерях. С болью я воспринял сообщение о гибели экипажа лейтенанта Павла Бучковского. Когда мы начали наступать, ночью к обгоревшему танку Челябинский пионер удалось прорваться роте Бахтина. Члены экипажа П. И. Бучковский, В. Г. Агапов, М. Г. Фролов и В. И. Русанов сгорели. Возле гусеницы был найден пистолет ТТ. В его стволе записка. Перед смертью офицер Бучковский написал: Жаль, что так рано приходится расставаться с жизнью. Повоевали немного, но успели убить более сотни гитлеровцев. Отомстите за нас, друзья. Прощайте!
Челябинцы не дрогнут
Всю ночь не умолкал телефонный аппарат. Звонили командиры батальонов и приданных подразделений, работники штаба и политотдела, находящиеся на передовой. Одни просили пополнить боеприпасы, другие - помочь артиллерией, третьи докладывали о потерях, а иные просто советовались по тем или иным вопросам.
Среди ночи на командный пункт возвратился начальник политотдела подполковник Богомолов. Счищая щепкой грязь с сапог, он неторопливо рассказывал о настроении людей, о готовности каждого из них до конца выполнить задачу, поставленную перед бригадой.
- Политотдельцы, - сообщил Богомолов, - уже успели побывать во многих отделениях и взводах, провели с бойцами беседы, рассказали об отличившихся танковых экипажах Бучковского, Акиншина, Пупкова, Тарадымова, Коротеева, призвали равняться на героев.
Наш разговор прервал телефонный звонок. Я поднял трубку.
- Докладывает Кременецкий, к нам прибыла подмога - артдивизион из двух батарей. Где прикажете их расположить?
Я поспешил к артиллеристам. Познакомился с командиром дивизиона, рассказал ему об обстановке, поставил задачи. Вскоре батареи дивизиона уже занимали огневые позиции на флангах бригады.
Правда, на левом фланге огневая позиция была выбрана неудобно - в низине, и подход к флангу остался, по существу, неприкрытым. А на этом фланге мы ожидали контратаку противника, о чем пришлось напомнить артиллеристам. Они срочно поменяли огневые позиции, произвели инженерные работы.
На командный пункт я возвратился к утру усталым. Часов в девять принесли завтрак. Но прикоснуться к нему никто из работников штаба не успел. С высоток ударило несколько орудий противника. Я вскинул бинокль. Из окопов выскакивали гитлеровцы и со вскинутыми наперевес автоматами бежали в нашу сторону.
- Танки! - крикнул начальник разведки капитан Ф. И. Приходько.
Грузно переваливаясь, около двадцати танков двигалось по полю. За ними, прижимаясь к бронированным машинам, бежала пехота. Было ясно: фашисты решили нас контратаковать.
В двухстах метрах от первой группы шла вторая - средние танки с десантом автоматчиков. Немцы намеревались мощным бронированным кулаком смять подразделения бригады, отбросить за Злынь.
Я знал и верил, что челябинцы не дрогнут перед этой лавиной. Закопанные танки открыли ответный огонь. Ударили наши пулеметы и противотанковые орудия. Постепенно редела цепь контратакующих. Тигры вели огонь на ходу. Некоторые из них остановились, объятые пламенем. Другие продолжали продвигаться вперед.
Два танка наскочили на мины и подорвались. Шедшие за ними тигры остановились, попятились назад. Залегла немецкая пехота. Однако часть танков пыталась вбить клин на стыках двух наших батальонов и вдоль дороги осторожно продвигалась по ржаному полю. На этом направлении огневые позиции занимала батарея Шабашова, в которой осталось три орудия. Удержатся ли артиллеристы?
В воздухе появилась группа Юнкерсов-88. Самолеты сбросили бомбы, которые разорвались в районе батареи 76-миллиметровых пушек. Вторая группа юнкерсов подвергла бомбардировке правый фланг.
Танки противника уже приближались к нашим позициям. Меня тревожило: почему молчат артиллеристы? Прошу Аню Пашенцеву соединить с батарейцами.
- Связь оборвалась, - ответила девушка. - Разрешите, я сейчас восстановлю?
Не успел я оглянуться, как она выбежала из блиндажа.
- Возвратите ее назад! - крикнул я ординарцу.
Собко побежал за ней, но Пашенцевой уже не было. Она словно растворилась в пламени разорвавшихся снарядов.
Аня Пашенцева, отважная и умная девушка, пользовалась всеобщим уважением в бригаде. Я удивлялся, когда она успевала все делать: тянула линию связи, устраняла повреждения, несла дежурство. Как-то накануне боя мы разговорились. До армии Аня работала в Челябинске. Едва упросила военкома, чтобы зачислили ее в бригаду. И вот теперь на наших глазах она бросилась в пекло, выполняя свой солдатский долг. Связь была восстановлена.
- Смотрите, дымит! - восторженно крикнул кто-то.
Батарея заговорила. Раздалось несколько артиллерийских выстрелов. Подбитый танк, из которого валил густой дым, описывал на месте круги, а другие продолжали ползти на батарею, отвечая огнем на залпы артиллеристов. Потом и они нехотя отвернули влево. Наткнувшись на сильный огонь на стыке, противник повел наступление в обход, на левый фланг второго батальона. Фашисты решили, видимо, добиться своего - отбросить нас с занятого рубежа.
Я связался по телефону с командиром приданной батареи:
- В сторону вашего фланга идут танки. Удержитесь?
- Не подкачаем, - заверил меня старший лейтенант Вялкин.
- Желаю удачи.
На левом фланге завязалась огневая схватка. С наблюдательного пункта нам хорошо было видно, как вспыхнули два фашистских танка, а другие вынуждены были уйти за линию своих траншей, к ржаному полю. Вскоре смолкли орудийные выстрелы, на время наступила тишина.
Я понимал - радоваться еще рано: фашисты нас в покое не оставят. Пока связывался с батальонами, в небе показалась новая группа юнкерсов. Они вытянулись в цепочку, начали сбрасывать бомбы на боевые порядки бригады. Я глядел на заходящие в пике самолеты с черными крестами и с тоской думал, как нам не хватает зенитных орудий.
Один из юнкерсов как-то неестественно завилял и, окутанный дымом, начал отворачивать в сторону. Самолет охватило пламя, и он плюхнулся в рожь. Это был первый вражеский самолет, сбитый зенитчиками бригады.
Через несколько минут гитлеровцы вновь начали давить на наш фланг. Одна группа танков, вслед за которой двигалась пехота, наносила удар справа, другая группа, насчитывавшая десять танков, пыталась пробиться на стыке танковых батальонов. Позже мне стало известно, что здесь особенно отличился орудийный расчет сержанта Петра Левшунова. Левшунов был, пожалуй, старше всех своих земляков. А оказался он в бригаде вот как. Когда стали подбирать добровольцев, Петр Андреевич, ветеран гражданской войны, работал слесарем-инструментальщиком на Челябинском тракторном заводе. Он написал заявление на имя начальника цеха, но получил отказ. Дома Петр Андреевич посоветовался с женой и пошел в военкомат.
- Вы здесь нужны, - уверяли его.
Но Левшунов стоял на своем.
- Мой старший сын погиб под Москвой, я отправил на смену младшего и сам хочу мстить врагам, - доказывал он военкому.
И вот солдат-коммунист, парторг батареи Левшунов уже в первых боях на орловской земле показал себя храбрым и отважных воином.
...Гитлеровцы продолжали наседать. Маскируясь в высокой ржи, их танки вплотную приблизились к нашему переднему краю. Челябинцы пустили в ход противотанковые гранаты.
В том бою отличились многие. Хочется упомянуть имя автоматчика рядового Тимошенко. Его окружили до десяти гитлеровцев. Но боец не растерялся. Он гранатами забросал их. Подвиг во имя Родины совершил и стрелок-радист сержант Дмитрий Николаев. Когда его танк оказался подбитым, Николаев с автоматом в руках занял огневую позицию, метко бил по гитлеровцам. Те засекли окоп смельчака и решили взять советского воина в плен. Николаев отбивался до последнего патрона, а когда вышли боеприпасы, вместе с гитлеровцами взорвал себя.
В те дни ожесточенные бои развернулись на подступах к Орлу. С севера, востока и юга наши войска все ближе подходили к городу. Нависая с севера, наша бригада вместе с другими частями корпуса создавала для противника угрозу окружения. Челябинцы смело уничтожали фашистскую нечисть. 5 августа 1943 года Орел был взят. Эта весть быстро облетела добровольцев. Стихийно возникали митинги, воины клялись и впредь беспощадно бить врагов, изгоняя их с родной земли. Салют Москвы озарил начало нашего боевого пути, возвестил всему миру об освобождении города Орел. В тот день я был безмерно счастлив. Ведь с Орлом у меня было связано многое. Здесь я окончил военное училище в 1937 году, а затем более года в нем служил командиром взвода.
5 августа наш корпус получил новую задачу: с рубежа Ильинское, Гнездилово прорвать оборону противника и овладеть железнодорожной станцией Шахово.
Ночью мы совершили 70-километровый марш. К утру 6 августа наша бригада сосредоточилась в районе Коробецкая, Шестаково. После авиационной и артиллерийской подготовки добровольцы рванулись вперед. Фашисты сопротивлялись с отчаянием обреченных. Челябинская бригада наступала на левом фланге корпуса и вскоре вырвалась вперед. Мощным ударом челябинцы взломали на своем участке фашистскую оборону и совместно с 30-й мотострелковой бригадой овладели населенными пунктами Китаево, Булгаково и Андросово.
Особенно сильные бои развернулись на подступах к Шахово. Обходным маневром наша бригада к исходу дня 8 августа ворвалась на окраины Шахово. На железнодорожных путях противник оставил эшелоны с награбленным имуществом, боеприпасами, продовольствием. Вскоре, однако, немцы предприняли мощную контратаку. Всю ночь шел ожесточенный бой. И все же утром станция была в наших руках.
В оперативной сводке Совинформбюро за 9 августа 1943 года сообщалось: Западнее Орла наши войска, продолжая продвигаться вперед, заняли железнодорожную станцию Шахово (34 км западнее Орла) и ряд населенных пунктов. В боях на этом участке противник несет тяжелые потери в живой силе и технике... В районе железнодорожной станции Шахово только в одном населенном пункте нашими частями обнаружены десятки немецких танков, подбитых в последних боях огнем советской артиллерии. Захваченные на этом участке в плен солдаты и офицеры противника сообщили, что их 253-я пехотная дивизия в боях за последние три дня потеряла до половины своего личного состава. Нам было приятно читать эту сводку: наша бригада уничтожила до десяти немецких танков, более 500 солдат и офицеров и многих пленила.
9 августа на НП бригады, располагавшийся в районе Щахово, приехал генерал Г. С. Родин. Командир корпуса, обычно скупой на похвалу, тепло отозвался о челябинцах.
- Освободим Орловщину - представьте к награде наиболее отличившихся, сказал он, вытирая платком вспотевшее лицо. - А сейчас слушайте новый приказ.
Генерал кратко изложил обстановку, данные о противнике и наших войсках. В 14.00 нам предстояло выступить в направлении Челищево, Прилепы, Клинск и нанести удар по гитлеровцам с целью перерезать шоссейную дорогу Брянск - Орел, последнюю коммуникацию, связывающую орловскую группировку врага с его тылом.
Генерал отбыл. Я вызвал командиров батальонов и рот, командиров приданных бригаде подразделений и поставил перед ними задачи. Времени оставалось немного. Офицеры быстро разошлись по подразделениям. В указанное время бригада снялась с занимаемого рубежа, а к вечеру подошла к речушке Лубна. В заболоченной пойме реки застревали танки, автомашины. Мы переправлялись целую ночь. На рассвете 10 августа вступили в бой.
11 августа бригада освободила населенный пункт Маяки, а к вечеру вышла на шоссейную дорогу Орел - Карачев. Вдоль шоссе мы расставили танки, артиллерию. Наступила ночь. Челябинцы окапывались, создавали оборонительные сооружения. Командиры торопили людей. Мы понимали, что враг вскоре заявит о себе. И не ошиблись. На рассвете наблюдатели доложили: со стороны Орла движется танковая колонна.
Нам пришлось выдержать тяжелый бой. Противник значительно превосходил нас в боевой технике. Его танки лезли напролом. На экипаж лейтенанта Акиншина двигалось пять средних танков. Храбрецы выстояли. Челябинцы Мордвинцев, Сурков, Марченко не отступили с занимаемого рубежа.
Немцы, видя, что в лоб идти бессмысленно, начали обтекать наши фланги. Но там мы предусмотрительно сосредоточили танки и артиллерию. Экипажи, которыми командовали офицеры Тарадымов, Пупков и Коротеев, сумели выдержать натиск врага.
Несколько дней мы удерживали дорогу Орел - Карачев. Бригада, другие части наших войск в ожесточенных боях обескровили в этом районе гитлеровцев. Понесли ощутимые потери и мы. Ряды челябинцев поредели. По пальцам можно было сосчитать оставшиеся в строю танки и автомашины.
Тридцать дней из пятидесяти, в течение которых продолжалась Курская битва, наша бригада провела в непрерывных боях. Уже одно это потребовало от танкистов-челябинцев исключительной выносливости и выдержки, неиссякаемого наступательного духа. Мы несколько ран ходили в наступление, отражали многочисленные контратаки противника, которые часто заканчивались рукопашной схваткой. И всегда люди бригады держались стойко, дрались мужественно.
Участие в Курской битве - одной из величайших битв Великой Отечественной войны - вызывало чувство гордости у всех моих однополчан. Ведь в этой битве был сломан хребет гитлеровской армии.
Размышляя о минувших боях, я приходил к выводу, что нам и впредь следует совершенствовать огневую выучку, учиться осуществлять на поле боя гибкое маневрирование. Оставляла желать лучшего и маскировка танков. Все это и многое другое вытекало из опыта боев на Курской дуге.
Через два-три дня мне удалось съездить в Орел. Город-красавец лежал в руинах. Я с трудом отыскал Садово-Монастырскую улицу. Здесь в доме номер двадцать девять я снимал когда-то квартиру. Меня тепло встретила хозяйка Анна Андрияновна. От нее я узнал о судьбе ее двух сыновей - Юрия и Игоря. Они служили в Красной Армии.
Вечером долго бродил по темным исковерканным улицам. От боли сжималось сердце, и я мысленно поклялся отомстить фашистам за все их злодеяния.
Вперед, на запад!
Мы - гвардейцы!
29 августа 1943 года наша бригада, как и другие части 30-го Уральского добровольческого корпуса, была выведена в резерв. Наступила короткая передышка. Поредевшие подразделения бригады временно разместились в недавно освобожденном селе Широкое, Орловской области. Задымились бани, парикмахеры, которые нашлись среди бойцов, помогли товарищам привести себя в порядок. По вечерам голосисто переливались трели гармошек. Дни стояли на редкость погожие, теплые. Осень выдалась на славу.
В село возвращались жители. Они охотно угощали бойцов помидорами, огурцами, фруктами, а те делились с ними солдатским пайком. Вспоминали минувшие бои, погибших товарищей.
Мне хорошо запомнился день 10 сентября. С утра я был занят разработкой документа для штаба корпуса. В штабной автобус вошел бригадный почтальон рядовой Григорий Онуприенко. Он был с мешком, в котором оказались письма, не врученные бойцам и командирам, погибшим в боях.
- Что с ними делать, ума не приложу, - сказал Онуприенко.
Писем было немало. К адресатам они так и не попадут, и те, кто писал их, никогда уже не получат ответа. Передо мной и сейчас, как наяву, сиротливо лежат эти треугольники...
В деревне мы пробыли около двух недель. Затем разместились в густом сосновом лесу примерно в сорока километрах западнее Карачева. Застучали топоры, завизжали пилы. Бойцы отрывали землянки, сооружали себе жилье. Нам предстояло готовиться к новым боевым действиям.
А тем временем советско-германский фронт отодвигался все дальше и дальше на запад. Теперь мы уже были в глубоком тылу. Всюду видны следы минувших боев: обгоревшие фашистские танки, остовы автомашин, опрокинутые в воронки от авиабомб.
Командование бригады принимало все меры, чтобы быстрее наладить боевую учебу, жизнь и быт воинов. Саперы обезвреживали мины, бойцы других подразделений вытаскивали с территории палаточного городка поржавевшие мотки проволоки, исковерканные противотанковые орудия, засыпали воронки.
В конце октября позвонили из штаба корпуса:
- Принимайте молодое пополнение.
Спустя день-два пополнение уже было в нашем лесу.
Вместе с начальником политотдела Богомоловым мы вышли на полянку, где выстроились прибывшие бойцы. Новички выглядели молодцевато. На них красиво сидело новое обмундирование, ладно было подогнано снаряжение.
Мы остановились возле коренастого парня.
- Откуда прибыли? - спросил я.
- Из Челябинска, на тракторном работал.
- Все мы тут челябинцы, - весело отозвался другой боец.
- Вот и хорошо, товарищи. Надеюсь, будете достойной сменой павшим в боях героям.
- Это дело нашей чести, - ответил правофланговый, и его дружно поддержали новобранцы.
Когда распустили строй, нас окружила большая группа молодых бойцов. Разговор зашел о минувших боях. Я рассказал воинам о том, как храбро сражался челябинец сержант Дмитрий Николаев, взорвавший себя вместе с гитлеровцами связкой гранат, как метко бил по врагу из пушки бывалый солдат Петр Левшунов, с какой отвагой прикрывали боевые порядки танков от воздушного противника мотострелки батальона автоматчиков.
- И мы беспощадно будем бить гитлеровцев, - заверяли молодые бойцы.
- Верю вам, а пока что надо настойчиво учиться военному делу, посоветовал я.
Начал прибывать и офицерский состав. На должность командира первого танкового батальона был назначен майор Гой (капитан Чирков возглавил штаб). Вместо тяжело раненного в бою капитана Голубева командиром батальона автоматчиков стал капитан Приходько, а начальником разведки - старший лейтенант Валеев.
Расширился и штатный состав бригады: был введен третий танковый батальон, командиром которого стал капитан А. А. Маслов, а начальником штаба - старший лейтенант Злобин.
Сменились и мои заместители. Подполковника Панфилова заменил майор А. С. Кришталь, начальником штаба был назначен подполковник Я. М. Баранов, а вместо инженер-подполковника Ильина заместителем по технической части стал майор М. С. Дуэль. Прибывшие офицеры оказались опытными, хорошо знающими свое дело.
Бригада получила несколько учебных танков. В короткие сроки были оборудованы стрельбище, полигон, танкодром. Штаб, возглавляемый подполковником Барановым, разработал план боевой учебы, организовал занятия, добивался, чтобы каждая минута учебного времени использовалась для совершенствования боевого мастерства.
Мне нередко приходилось бывать на учебных полях, и я видел, с каким рвением готовили себя к последующим боям и воины-фронтовики, и прибывшие новички. И в этом немалая заслуга офицеров штаба и политотдела бригады. Они сумели пробудить у бойцов стремление быстрее овладеть своей специальностью.
23 октября 1943 года наш танковый корпус за успешное выполнение боевых задач на Курской дуге был преобразован в 10-й гвардейский Уральский добровольческий танковый корпус. Соответственно и все части корпуса были преобразованы в гвардейские.
197-я бригада стала 61-й гвардейской Свердловской танковой, 243-я бригада - 62-й гвардейской Пермской танковой, а наша 244-я бригада - 63-й гвардейской Челябинской танковой. 30-я мотострелковая бригада была переименована в 29-ю гвардейскую мотострелковую. Воины-челябинцы с гордостью стали говорить: Мы гвардейцы! На митинге, который состоялся в честь вручения бригаде гвардейского Знамени, выступили многие бойцы, сержанты, офицеры. Страстно и взволнованно звучали их голоса. Здесь же было принято письмо землякам. В нем воины бригады, как и всего корпуса, сообщали о том, как в первых боях выполняли наказ трудящихся Урала. В письме говорилось:
Уральцы, родные наши! Созданный вами 30-й Уральский добровольческий танковый корпус преобразован в 10-й гвардейский Уральский добровольческий танковый корпус. Это великая честь и высокая награда нашему соединению за проявленную отвагу в боях за Отечество... за стойкость, мужество, дисциплину и организованность, за героизм личного состава... Это также честь и слава вашему героическому самоотверженному труду... Вы, не досыпая ночей, напрягая всю силу воли, изготовляли сверх плана и на свои личные сбережения грозные танки и самоходные пушки, катюши, артиллерийские орудия, минометы и автоматы, все прекрасное вооружение и оснащение. Вы одели и обули нас в далекий боевой путь и согревали нас в сражениях ласковой вестью, теплотой и заботой о наших семьях{5}.
В заключение гвардейцы клялись землякам, Родине, что и впредь будут беспощадны к врагам, отомстят за смерть друзей.
Бойцы и командиры, отличившиеся в боях, стремились вступить в ряды Коммунистической партии. Заявлений поступало много, батальонные партийные организации оперативно их рассматривали. Немало забот было и у партийной комиссии, которую в это время возглавлял гвардии майор Дудовцев. Помнится одно из заседании парткомиссии. Парторг подразделения зачитал заявление гвардии старшего сержанта Н. С. Балашова с просьбой принять его в члены ВКП(б). Балашов писал, что и впредь, как .коммунист, беспощадно будет изгонять врагов с родной земли, во имя Родины не пожалеет своей жизни. Этим словам нельзя было не поверить. Механик-водитель Балашов в первых боях на Орловщине показал себя смелым и отважным воином. На поле боя он умело маневрировал машиной, создавал благоприятные условия командиру экипажа старшему лейтенанту Белоусову, рядовым Стремилову и Кудинову для ведения прицельного огня. Особенно отличился Балашов во время боя за железнодорожную станцию Шахово. Он сумел незаметно провести танк в расположение немцев. Машина, за рычагами которой он сидел, одной из первых ворвалась на станцию.
В ноябре неожиданно похолодало. Иногда шел снег. В отрытых землянках бойцы установили железные бочки из-под горючего, приспособили их под печки. Но в тепле отсиживаться было некогда. Дни и ночи воины бригады проводили на учебных полях. Частые тревоги поднимали гвардейцев среди ночи, в длительных маршах и походах воины приобретали закалку и мастерство, учились искусству побеждать сильного и коварного врага.
Вместе с личным составом по тревоге поднимались офицеры штаба и политотдела. Вся их деятельность была направлена на то, чтобы как можно быстрее подготовить молодое пополнение к боям, помочь командирам взводов и рот добиться высокой слаженности в экипажах, расчетах, отделениях.
В канун 26-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции позвонил начальник политотдела корпуса В. М. Шелунов.
- К вам жалуют гости из Челябинска, встречайте, да порадушнее, - сказал он.
- Вот кстати. Мы тут собираемся награды вручать отличившимся. В присутствии гостей это получится здорово.
Многие бойцы, сержанты и офицеры были удостоены правительственных наград приказом командира корпуса. Мне, как комбригу, также предоставлялось право от имени Президиума Верховного Совета СССР награждать личный состав орденом Красной Звезды, медалями За отвагу и За боевые заслуги. По представлению командиров подразделений в приказ были внесены фамилии тех, кто в бою был бесстрашен, сообразителен, инициативен.
Началась подготовка к встрече делегации. Территория бригады выглядела чисто, уютно. Мы освежили песком дорожки, аллейки, бригадный плац. Ну и, конечно, навели порядок в землянках.
Личный состав бригады тепло встретил делегацию. Ее возглавлял заместитель председателя исполкома Челябинского областного Совета депутатов трудящихся Александр Григорьевич Дмитрии. В составе делегации были представители советских и партийных органов, труженики предприятий области. Среди них заведующий военным отделом обкома партии С. В. Зиновьев, секретарь Сталинского райкома комсомола Т. С. Пермякова, работницы предприятий города О. И. Яковлева, Н. И. Червякова -Черемных, муж и сын которой служили в нашей бригаде.
Члены делегации выступали в подразделениях. Они рассказали воинам-землякам об успехах трудящихся Южного Урала. Вспоминали и о том, как челябинцы формировали танковую бригаду, ставшую теперь гвардейской. В создании бригады, как поведал руководитель делегации А. Г. Дмитрии, самое непосредственное участие принял первый секретарь Челябинского обкома партии Николай Семенович Патоличев. Он занимался комплектованием бригады личным составом, заботился о ее вооружении, об обеспечении обмундированием, снаряжением, продовольствием. Во всем этом неоценимую помощь оказывал обком ВЛКСМ во главе с первым секретарем С. И. Колосниковым, общественные организации области.
Делегация вручила бойцам, сержантам и офицерам подарки. В ответ воины рассказывали о том, как они сражались на орловской земле, заверяли посланцев Челябинской области, что гвардейцы и впредь будут самоотверженно биться за Родину, до конца выполнят наказ своих жен, матерей, братьев, друзей. Встречи воинов с земляками были трогательными, волнующими.
Вспоминаю такой случай. В одной из землянок к руководителю делегации подошел магнитогорец механик-водитель танка гвардии сержант Андрей Витушкин. Вручая А. Г. Дмитрину письмо, он сказал:
- На митинге на проводах добровольцев выступал наш сталевар с металлургического комбината товарищ Мясников. Он сказал: Бейте фашистскую гадину по-уральски! Это письмо - нага отчет. Передайте землякам, что мы не посрамили славы советского оружия.
- Так точно, товарищ командующий.
Генерал-лейтенант В. М. Баданов тепло отозвался о челябинцах, приказал закрепиться на достигнутом рубеже, пообещав оказать помощь.
Через час начальник штаба информировал меня о наших потерях. С болью я воспринял сообщение о гибели экипажа лейтенанта Павла Бучковского. Когда мы начали наступать, ночью к обгоревшему танку Челябинский пионер удалось прорваться роте Бахтина. Члены экипажа П. И. Бучковский, В. Г. Агапов, М. Г. Фролов и В. И. Русанов сгорели. Возле гусеницы был найден пистолет ТТ. В его стволе записка. Перед смертью офицер Бучковский написал: Жаль, что так рано приходится расставаться с жизнью. Повоевали немного, но успели убить более сотни гитлеровцев. Отомстите за нас, друзья. Прощайте!
Челябинцы не дрогнут
Всю ночь не умолкал телефонный аппарат. Звонили командиры батальонов и приданных подразделений, работники штаба и политотдела, находящиеся на передовой. Одни просили пополнить боеприпасы, другие - помочь артиллерией, третьи докладывали о потерях, а иные просто советовались по тем или иным вопросам.
Среди ночи на командный пункт возвратился начальник политотдела подполковник Богомолов. Счищая щепкой грязь с сапог, он неторопливо рассказывал о настроении людей, о готовности каждого из них до конца выполнить задачу, поставленную перед бригадой.
- Политотдельцы, - сообщил Богомолов, - уже успели побывать во многих отделениях и взводах, провели с бойцами беседы, рассказали об отличившихся танковых экипажах Бучковского, Акиншина, Пупкова, Тарадымова, Коротеева, призвали равняться на героев.
Наш разговор прервал телефонный звонок. Я поднял трубку.
- Докладывает Кременецкий, к нам прибыла подмога - артдивизион из двух батарей. Где прикажете их расположить?
Я поспешил к артиллеристам. Познакомился с командиром дивизиона, рассказал ему об обстановке, поставил задачи. Вскоре батареи дивизиона уже занимали огневые позиции на флангах бригады.
Правда, на левом фланге огневая позиция была выбрана неудобно - в низине, и подход к флангу остался, по существу, неприкрытым. А на этом фланге мы ожидали контратаку противника, о чем пришлось напомнить артиллеристам. Они срочно поменяли огневые позиции, произвели инженерные работы.
На командный пункт я возвратился к утру усталым. Часов в девять принесли завтрак. Но прикоснуться к нему никто из работников штаба не успел. С высоток ударило несколько орудий противника. Я вскинул бинокль. Из окопов выскакивали гитлеровцы и со вскинутыми наперевес автоматами бежали в нашу сторону.
- Танки! - крикнул начальник разведки капитан Ф. И. Приходько.
Грузно переваливаясь, около двадцати танков двигалось по полю. За ними, прижимаясь к бронированным машинам, бежала пехота. Было ясно: фашисты решили нас контратаковать.
В двухстах метрах от первой группы шла вторая - средние танки с десантом автоматчиков. Немцы намеревались мощным бронированным кулаком смять подразделения бригады, отбросить за Злынь.
Я знал и верил, что челябинцы не дрогнут перед этой лавиной. Закопанные танки открыли ответный огонь. Ударили наши пулеметы и противотанковые орудия. Постепенно редела цепь контратакующих. Тигры вели огонь на ходу. Некоторые из них остановились, объятые пламенем. Другие продолжали продвигаться вперед.
Два танка наскочили на мины и подорвались. Шедшие за ними тигры остановились, попятились назад. Залегла немецкая пехота. Однако часть танков пыталась вбить клин на стыках двух наших батальонов и вдоль дороги осторожно продвигалась по ржаному полю. На этом направлении огневые позиции занимала батарея Шабашова, в которой осталось три орудия. Удержатся ли артиллеристы?
В воздухе появилась группа Юнкерсов-88. Самолеты сбросили бомбы, которые разорвались в районе батареи 76-миллиметровых пушек. Вторая группа юнкерсов подвергла бомбардировке правый фланг.
Танки противника уже приближались к нашим позициям. Меня тревожило: почему молчат артиллеристы? Прошу Аню Пашенцеву соединить с батарейцами.
- Связь оборвалась, - ответила девушка. - Разрешите, я сейчас восстановлю?
Не успел я оглянуться, как она выбежала из блиндажа.
- Возвратите ее назад! - крикнул я ординарцу.
Собко побежал за ней, но Пашенцевой уже не было. Она словно растворилась в пламени разорвавшихся снарядов.
Аня Пашенцева, отважная и умная девушка, пользовалась всеобщим уважением в бригаде. Я удивлялся, когда она успевала все делать: тянула линию связи, устраняла повреждения, несла дежурство. Как-то накануне боя мы разговорились. До армии Аня работала в Челябинске. Едва упросила военкома, чтобы зачислили ее в бригаду. И вот теперь на наших глазах она бросилась в пекло, выполняя свой солдатский долг. Связь была восстановлена.
- Смотрите, дымит! - восторженно крикнул кто-то.
Батарея заговорила. Раздалось несколько артиллерийских выстрелов. Подбитый танк, из которого валил густой дым, описывал на месте круги, а другие продолжали ползти на батарею, отвечая огнем на залпы артиллеристов. Потом и они нехотя отвернули влево. Наткнувшись на сильный огонь на стыке, противник повел наступление в обход, на левый фланг второго батальона. Фашисты решили, видимо, добиться своего - отбросить нас с занятого рубежа.
Я связался по телефону с командиром приданной батареи:
- В сторону вашего фланга идут танки. Удержитесь?
- Не подкачаем, - заверил меня старший лейтенант Вялкин.
- Желаю удачи.
На левом фланге завязалась огневая схватка. С наблюдательного пункта нам хорошо было видно, как вспыхнули два фашистских танка, а другие вынуждены были уйти за линию своих траншей, к ржаному полю. Вскоре смолкли орудийные выстрелы, на время наступила тишина.
Я понимал - радоваться еще рано: фашисты нас в покое не оставят. Пока связывался с батальонами, в небе показалась новая группа юнкерсов. Они вытянулись в цепочку, начали сбрасывать бомбы на боевые порядки бригады. Я глядел на заходящие в пике самолеты с черными крестами и с тоской думал, как нам не хватает зенитных орудий.
Один из юнкерсов как-то неестественно завилял и, окутанный дымом, начал отворачивать в сторону. Самолет охватило пламя, и он плюхнулся в рожь. Это был первый вражеский самолет, сбитый зенитчиками бригады.
Через несколько минут гитлеровцы вновь начали давить на наш фланг. Одна группа танков, вслед за которой двигалась пехота, наносила удар справа, другая группа, насчитывавшая десять танков, пыталась пробиться на стыке танковых батальонов. Позже мне стало известно, что здесь особенно отличился орудийный расчет сержанта Петра Левшунова. Левшунов был, пожалуй, старше всех своих земляков. А оказался он в бригаде вот как. Когда стали подбирать добровольцев, Петр Андреевич, ветеран гражданской войны, работал слесарем-инструментальщиком на Челябинском тракторном заводе. Он написал заявление на имя начальника цеха, но получил отказ. Дома Петр Андреевич посоветовался с женой и пошел в военкомат.
- Вы здесь нужны, - уверяли его.
Но Левшунов стоял на своем.
- Мой старший сын погиб под Москвой, я отправил на смену младшего и сам хочу мстить врагам, - доказывал он военкому.
И вот солдат-коммунист, парторг батареи Левшунов уже в первых боях на орловской земле показал себя храбрым и отважных воином.
...Гитлеровцы продолжали наседать. Маскируясь в высокой ржи, их танки вплотную приблизились к нашему переднему краю. Челябинцы пустили в ход противотанковые гранаты.
В том бою отличились многие. Хочется упомянуть имя автоматчика рядового Тимошенко. Его окружили до десяти гитлеровцев. Но боец не растерялся. Он гранатами забросал их. Подвиг во имя Родины совершил и стрелок-радист сержант Дмитрий Николаев. Когда его танк оказался подбитым, Николаев с автоматом в руках занял огневую позицию, метко бил по гитлеровцам. Те засекли окоп смельчака и решили взять советского воина в плен. Николаев отбивался до последнего патрона, а когда вышли боеприпасы, вместе с гитлеровцами взорвал себя.
В те дни ожесточенные бои развернулись на подступах к Орлу. С севера, востока и юга наши войска все ближе подходили к городу. Нависая с севера, наша бригада вместе с другими частями корпуса создавала для противника угрозу окружения. Челябинцы смело уничтожали фашистскую нечисть. 5 августа 1943 года Орел был взят. Эта весть быстро облетела добровольцев. Стихийно возникали митинги, воины клялись и впредь беспощадно бить врагов, изгоняя их с родной земли. Салют Москвы озарил начало нашего боевого пути, возвестил всему миру об освобождении города Орел. В тот день я был безмерно счастлив. Ведь с Орлом у меня было связано многое. Здесь я окончил военное училище в 1937 году, а затем более года в нем служил командиром взвода.
5 августа наш корпус получил новую задачу: с рубежа Ильинское, Гнездилово прорвать оборону противника и овладеть железнодорожной станцией Шахово.
Ночью мы совершили 70-километровый марш. К утру 6 августа наша бригада сосредоточилась в районе Коробецкая, Шестаково. После авиационной и артиллерийской подготовки добровольцы рванулись вперед. Фашисты сопротивлялись с отчаянием обреченных. Челябинская бригада наступала на левом фланге корпуса и вскоре вырвалась вперед. Мощным ударом челябинцы взломали на своем участке фашистскую оборону и совместно с 30-й мотострелковой бригадой овладели населенными пунктами Китаево, Булгаково и Андросово.
Особенно сильные бои развернулись на подступах к Шахово. Обходным маневром наша бригада к исходу дня 8 августа ворвалась на окраины Шахово. На железнодорожных путях противник оставил эшелоны с награбленным имуществом, боеприпасами, продовольствием. Вскоре, однако, немцы предприняли мощную контратаку. Всю ночь шел ожесточенный бой. И все же утром станция была в наших руках.
В оперативной сводке Совинформбюро за 9 августа 1943 года сообщалось: Западнее Орла наши войска, продолжая продвигаться вперед, заняли железнодорожную станцию Шахово (34 км западнее Орла) и ряд населенных пунктов. В боях на этом участке противник несет тяжелые потери в живой силе и технике... В районе железнодорожной станции Шахово только в одном населенном пункте нашими частями обнаружены десятки немецких танков, подбитых в последних боях огнем советской артиллерии. Захваченные на этом участке в плен солдаты и офицеры противника сообщили, что их 253-я пехотная дивизия в боях за последние три дня потеряла до половины своего личного состава. Нам было приятно читать эту сводку: наша бригада уничтожила до десяти немецких танков, более 500 солдат и офицеров и многих пленила.
9 августа на НП бригады, располагавшийся в районе Щахово, приехал генерал Г. С. Родин. Командир корпуса, обычно скупой на похвалу, тепло отозвался о челябинцах.
- Освободим Орловщину - представьте к награде наиболее отличившихся, сказал он, вытирая платком вспотевшее лицо. - А сейчас слушайте новый приказ.
Генерал кратко изложил обстановку, данные о противнике и наших войсках. В 14.00 нам предстояло выступить в направлении Челищево, Прилепы, Клинск и нанести удар по гитлеровцам с целью перерезать шоссейную дорогу Брянск - Орел, последнюю коммуникацию, связывающую орловскую группировку врага с его тылом.
Генерал отбыл. Я вызвал командиров батальонов и рот, командиров приданных бригаде подразделений и поставил перед ними задачи. Времени оставалось немного. Офицеры быстро разошлись по подразделениям. В указанное время бригада снялась с занимаемого рубежа, а к вечеру подошла к речушке Лубна. В заболоченной пойме реки застревали танки, автомашины. Мы переправлялись целую ночь. На рассвете 10 августа вступили в бой.
11 августа бригада освободила населенный пункт Маяки, а к вечеру вышла на шоссейную дорогу Орел - Карачев. Вдоль шоссе мы расставили танки, артиллерию. Наступила ночь. Челябинцы окапывались, создавали оборонительные сооружения. Командиры торопили людей. Мы понимали, что враг вскоре заявит о себе. И не ошиблись. На рассвете наблюдатели доложили: со стороны Орла движется танковая колонна.
Нам пришлось выдержать тяжелый бой. Противник значительно превосходил нас в боевой технике. Его танки лезли напролом. На экипаж лейтенанта Акиншина двигалось пять средних танков. Храбрецы выстояли. Челябинцы Мордвинцев, Сурков, Марченко не отступили с занимаемого рубежа.
Немцы, видя, что в лоб идти бессмысленно, начали обтекать наши фланги. Но там мы предусмотрительно сосредоточили танки и артиллерию. Экипажи, которыми командовали офицеры Тарадымов, Пупков и Коротеев, сумели выдержать натиск врага.
Несколько дней мы удерживали дорогу Орел - Карачев. Бригада, другие части наших войск в ожесточенных боях обескровили в этом районе гитлеровцев. Понесли ощутимые потери и мы. Ряды челябинцев поредели. По пальцам можно было сосчитать оставшиеся в строю танки и автомашины.
Тридцать дней из пятидесяти, в течение которых продолжалась Курская битва, наша бригада провела в непрерывных боях. Уже одно это потребовало от танкистов-челябинцев исключительной выносливости и выдержки, неиссякаемого наступательного духа. Мы несколько ран ходили в наступление, отражали многочисленные контратаки противника, которые часто заканчивались рукопашной схваткой. И всегда люди бригады держались стойко, дрались мужественно.
Участие в Курской битве - одной из величайших битв Великой Отечественной войны - вызывало чувство гордости у всех моих однополчан. Ведь в этой битве был сломан хребет гитлеровской армии.
Размышляя о минувших боях, я приходил к выводу, что нам и впредь следует совершенствовать огневую выучку, учиться осуществлять на поле боя гибкое маневрирование. Оставляла желать лучшего и маскировка танков. Все это и многое другое вытекало из опыта боев на Курской дуге.
Через два-три дня мне удалось съездить в Орел. Город-красавец лежал в руинах. Я с трудом отыскал Садово-Монастырскую улицу. Здесь в доме номер двадцать девять я снимал когда-то квартиру. Меня тепло встретила хозяйка Анна Андрияновна. От нее я узнал о судьбе ее двух сыновей - Юрия и Игоря. Они служили в Красной Армии.
Вечером долго бродил по темным исковерканным улицам. От боли сжималось сердце, и я мысленно поклялся отомстить фашистам за все их злодеяния.
Вперед, на запад!
Мы - гвардейцы!
29 августа 1943 года наша бригада, как и другие части 30-го Уральского добровольческого корпуса, была выведена в резерв. Наступила короткая передышка. Поредевшие подразделения бригады временно разместились в недавно освобожденном селе Широкое, Орловской области. Задымились бани, парикмахеры, которые нашлись среди бойцов, помогли товарищам привести себя в порядок. По вечерам голосисто переливались трели гармошек. Дни стояли на редкость погожие, теплые. Осень выдалась на славу.
В село возвращались жители. Они охотно угощали бойцов помидорами, огурцами, фруктами, а те делились с ними солдатским пайком. Вспоминали минувшие бои, погибших товарищей.
Мне хорошо запомнился день 10 сентября. С утра я был занят разработкой документа для штаба корпуса. В штабной автобус вошел бригадный почтальон рядовой Григорий Онуприенко. Он был с мешком, в котором оказались письма, не врученные бойцам и командирам, погибшим в боях.
- Что с ними делать, ума не приложу, - сказал Онуприенко.
Писем было немало. К адресатам они так и не попадут, и те, кто писал их, никогда уже не получат ответа. Передо мной и сейчас, как наяву, сиротливо лежат эти треугольники...
В деревне мы пробыли около двух недель. Затем разместились в густом сосновом лесу примерно в сорока километрах западнее Карачева. Застучали топоры, завизжали пилы. Бойцы отрывали землянки, сооружали себе жилье. Нам предстояло готовиться к новым боевым действиям.
А тем временем советско-германский фронт отодвигался все дальше и дальше на запад. Теперь мы уже были в глубоком тылу. Всюду видны следы минувших боев: обгоревшие фашистские танки, остовы автомашин, опрокинутые в воронки от авиабомб.
Командование бригады принимало все меры, чтобы быстрее наладить боевую учебу, жизнь и быт воинов. Саперы обезвреживали мины, бойцы других подразделений вытаскивали с территории палаточного городка поржавевшие мотки проволоки, исковерканные противотанковые орудия, засыпали воронки.
В конце октября позвонили из штаба корпуса:
- Принимайте молодое пополнение.
Спустя день-два пополнение уже было в нашем лесу.
Вместе с начальником политотдела Богомоловым мы вышли на полянку, где выстроились прибывшие бойцы. Новички выглядели молодцевато. На них красиво сидело новое обмундирование, ладно было подогнано снаряжение.
Мы остановились возле коренастого парня.
- Откуда прибыли? - спросил я.
- Из Челябинска, на тракторном работал.
- Все мы тут челябинцы, - весело отозвался другой боец.
- Вот и хорошо, товарищи. Надеюсь, будете достойной сменой павшим в боях героям.
- Это дело нашей чести, - ответил правофланговый, и его дружно поддержали новобранцы.
Когда распустили строй, нас окружила большая группа молодых бойцов. Разговор зашел о минувших боях. Я рассказал воинам о том, как храбро сражался челябинец сержант Дмитрий Николаев, взорвавший себя вместе с гитлеровцами связкой гранат, как метко бил по врагу из пушки бывалый солдат Петр Левшунов, с какой отвагой прикрывали боевые порядки танков от воздушного противника мотострелки батальона автоматчиков.
- И мы беспощадно будем бить гитлеровцев, - заверяли молодые бойцы.
- Верю вам, а пока что надо настойчиво учиться военному делу, посоветовал я.
Начал прибывать и офицерский состав. На должность командира первого танкового батальона был назначен майор Гой (капитан Чирков возглавил штаб). Вместо тяжело раненного в бою капитана Голубева командиром батальона автоматчиков стал капитан Приходько, а начальником разведки - старший лейтенант Валеев.
Расширился и штатный состав бригады: был введен третий танковый батальон, командиром которого стал капитан А. А. Маслов, а начальником штаба - старший лейтенант Злобин.
Сменились и мои заместители. Подполковника Панфилова заменил майор А. С. Кришталь, начальником штаба был назначен подполковник Я. М. Баранов, а вместо инженер-подполковника Ильина заместителем по технической части стал майор М. С. Дуэль. Прибывшие офицеры оказались опытными, хорошо знающими свое дело.
Бригада получила несколько учебных танков. В короткие сроки были оборудованы стрельбище, полигон, танкодром. Штаб, возглавляемый подполковником Барановым, разработал план боевой учебы, организовал занятия, добивался, чтобы каждая минута учебного времени использовалась для совершенствования боевого мастерства.
Мне нередко приходилось бывать на учебных полях, и я видел, с каким рвением готовили себя к последующим боям и воины-фронтовики, и прибывшие новички. И в этом немалая заслуга офицеров штаба и политотдела бригады. Они сумели пробудить у бойцов стремление быстрее овладеть своей специальностью.
23 октября 1943 года наш танковый корпус за успешное выполнение боевых задач на Курской дуге был преобразован в 10-й гвардейский Уральский добровольческий танковый корпус. Соответственно и все части корпуса были преобразованы в гвардейские.
197-я бригада стала 61-й гвардейской Свердловской танковой, 243-я бригада - 62-й гвардейской Пермской танковой, а наша 244-я бригада - 63-й гвардейской Челябинской танковой. 30-я мотострелковая бригада была переименована в 29-ю гвардейскую мотострелковую. Воины-челябинцы с гордостью стали говорить: Мы гвардейцы! На митинге, который состоялся в честь вручения бригаде гвардейского Знамени, выступили многие бойцы, сержанты, офицеры. Страстно и взволнованно звучали их голоса. Здесь же было принято письмо землякам. В нем воины бригады, как и всего корпуса, сообщали о том, как в первых боях выполняли наказ трудящихся Урала. В письме говорилось:
Уральцы, родные наши! Созданный вами 30-й Уральский добровольческий танковый корпус преобразован в 10-й гвардейский Уральский добровольческий танковый корпус. Это великая честь и высокая награда нашему соединению за проявленную отвагу в боях за Отечество... за стойкость, мужество, дисциплину и организованность, за героизм личного состава... Это также честь и слава вашему героическому самоотверженному труду... Вы, не досыпая ночей, напрягая всю силу воли, изготовляли сверх плана и на свои личные сбережения грозные танки и самоходные пушки, катюши, артиллерийские орудия, минометы и автоматы, все прекрасное вооружение и оснащение. Вы одели и обули нас в далекий боевой путь и согревали нас в сражениях ласковой вестью, теплотой и заботой о наших семьях{5}.
В заключение гвардейцы клялись землякам, Родине, что и впредь будут беспощадны к врагам, отомстят за смерть друзей.
Бойцы и командиры, отличившиеся в боях, стремились вступить в ряды Коммунистической партии. Заявлений поступало много, батальонные партийные организации оперативно их рассматривали. Немало забот было и у партийной комиссии, которую в это время возглавлял гвардии майор Дудовцев. Помнится одно из заседании парткомиссии. Парторг подразделения зачитал заявление гвардии старшего сержанта Н. С. Балашова с просьбой принять его в члены ВКП(б). Балашов писал, что и впредь, как .коммунист, беспощадно будет изгонять врагов с родной земли, во имя Родины не пожалеет своей жизни. Этим словам нельзя было не поверить. Механик-водитель Балашов в первых боях на Орловщине показал себя смелым и отважным воином. На поле боя он умело маневрировал машиной, создавал благоприятные условия командиру экипажа старшему лейтенанту Белоусову, рядовым Стремилову и Кудинову для ведения прицельного огня. Особенно отличился Балашов во время боя за железнодорожную станцию Шахово. Он сумел незаметно провести танк в расположение немцев. Машина, за рычагами которой он сидел, одной из первых ворвалась на станцию.
В ноябре неожиданно похолодало. Иногда шел снег. В отрытых землянках бойцы установили железные бочки из-под горючего, приспособили их под печки. Но в тепле отсиживаться было некогда. Дни и ночи воины бригады проводили на учебных полях. Частые тревоги поднимали гвардейцев среди ночи, в длительных маршах и походах воины приобретали закалку и мастерство, учились искусству побеждать сильного и коварного врага.
Вместе с личным составом по тревоге поднимались офицеры штаба и политотдела. Вся их деятельность была направлена на то, чтобы как можно быстрее подготовить молодое пополнение к боям, помочь командирам взводов и рот добиться высокой слаженности в экипажах, расчетах, отделениях.
В канун 26-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции позвонил начальник политотдела корпуса В. М. Шелунов.
- К вам жалуют гости из Челябинска, встречайте, да порадушнее, - сказал он.
- Вот кстати. Мы тут собираемся награды вручать отличившимся. В присутствии гостей это получится здорово.
Многие бойцы, сержанты и офицеры были удостоены правительственных наград приказом командира корпуса. Мне, как комбригу, также предоставлялось право от имени Президиума Верховного Совета СССР награждать личный состав орденом Красной Звезды, медалями За отвагу и За боевые заслуги. По представлению командиров подразделений в приказ были внесены фамилии тех, кто в бою был бесстрашен, сообразителен, инициативен.
Началась подготовка к встрече делегации. Территория бригады выглядела чисто, уютно. Мы освежили песком дорожки, аллейки, бригадный плац. Ну и, конечно, навели порядок в землянках.
Личный состав бригады тепло встретил делегацию. Ее возглавлял заместитель председателя исполкома Челябинского областного Совета депутатов трудящихся Александр Григорьевич Дмитрии. В составе делегации были представители советских и партийных органов, труженики предприятий области. Среди них заведующий военным отделом обкома партии С. В. Зиновьев, секретарь Сталинского райкома комсомола Т. С. Пермякова, работницы предприятий города О. И. Яковлева, Н. И. Червякова -Черемных, муж и сын которой служили в нашей бригаде.
Члены делегации выступали в подразделениях. Они рассказали воинам-землякам об успехах трудящихся Южного Урала. Вспоминали и о том, как челябинцы формировали танковую бригаду, ставшую теперь гвардейской. В создании бригады, как поведал руководитель делегации А. Г. Дмитрии, самое непосредственное участие принял первый секретарь Челябинского обкома партии Николай Семенович Патоличев. Он занимался комплектованием бригады личным составом, заботился о ее вооружении, об обеспечении обмундированием, снаряжением, продовольствием. Во всем этом неоценимую помощь оказывал обком ВЛКСМ во главе с первым секретарем С. И. Колосниковым, общественные организации области.
Делегация вручила бойцам, сержантам и офицерам подарки. В ответ воины рассказывали о том, как они сражались на орловской земле, заверяли посланцев Челябинской области, что гвардейцы и впредь будут самоотверженно биться за Родину, до конца выполнят наказ своих жен, матерей, братьев, друзей. Встречи воинов с земляками были трогательными, волнующими.
Вспоминаю такой случай. В одной из землянок к руководителю делегации подошел магнитогорец механик-водитель танка гвардии сержант Андрей Витушкин. Вручая А. Г. Дмитрину письмо, он сказал:
- На митинге на проводах добровольцев выступал наш сталевар с металлургического комбината товарищ Мясников. Он сказал: Бейте фашистскую гадину по-уральски! Это письмо - нага отчет. Передайте землякам, что мы не посрамили славы советского оружия.