Фомин Егор. Лестинца

   Полный осознанием этого долга он привычно отогнал стремление броситься в стихию леса, отправил свое звериное начало, гнев и ярость, жажду крови на задворки сознания, как делал всегда, когда на охоте они становились не нужны, или даже мешали.
   Потом, все будет потом.
   Потом.
   Потом он отбросит все заботы. Расправит руки и ноги. И побежит. Побежит, согнувшись едва не до земли, пробегая под самыми низкими ветками. Легко и мягко огибая кусты и деревья.
   Он будет бежать долго и красиво, плавно меняя направление, позволяя лесу самому выбирать тропу.
   А потом, почуяв свежий след дичи, окунется без остатка в пьянящий восторг погони и поднимет зверя. Чтобы догнав погрузить зубы в теплую кровь...
   Ригг даже вздрогнул, так навязчиво ощутил кровь на губах. Напряженно и осторожно он вновь отогнал наваждение.
   Странности этого леса начинали беспокоить.
   Кроме лесного зова удивляло и полное отсутствие росы, хотя темнота уже давно спустилась к земле.
   Ночь неторопливо перевалила за полночь. Звезды по-прежнему дарили неверный сумеречный свет. Стража никто не спешил сменять, но он и не засыпал совсем. По-прежнему вздрагивая, просыпался.
   Близилось время рассвета. Затихали птицы. А росы так и не было.
   Поняв, что страж так и не уснет, Ригг решил действовать, не дожидаясь утра.
   Стороннему наблюдателю в этот момент лишь смутно бы показалось, что полог палой листвы беззвучно вспучился, и неясная тень невесомо скользнула в сторону поляны, растворяясь в темноте.
   Он ступал так мягко и неслышно, как только мог. Легкой тенью скользил среди ветхих хижин. Но когда подобрался к столбам, к которым были привязаны пленники, изумлению не было предела. Они ссорились!
   - Человек столь низкого происхождения как ты... - корчил брезгливую мину принц.
   - Высок ты, высок! Велик и могуч, - прерывал Итернир, - только в пупок не дыши - щекотно!
   - Шут!
   - Благородный ублюдок!
   - Ублюдок?! Я помню своих предков до десятого колена!..
   - Разве что начиная с древних свинопасов!
   - Мои предки были великими героями, основателями королевств, истребителями!..
   - Свиней соседа, и курей за столом. Но сам-то ты чем отличился, чтобы тебе воздавался такой почет, как ты требуешь, кроме предательства соратников?!. - проорал Итернир и замер, почувствовав, как его рук коснулся холодный металл, обомлел, - кто здесь?
   - Я это, - совсем тихо, над самым ухом прошептал охотник, Ригг.
   - Что же это ты замолчал! - продолжал Кан-Тун, - испугался мышиного шороха?
   - Да погоди ты, - попытался одернуть его Итернир.
   - Нет, теперь отмахнуться от меня, словно от базарной торговки не выйдет... - по-прежнему резко ответил принц, и сам, вздрогнув, замер, когда нож занялся его веревками.
   - Что и ты мышиный шорох услыхал? - не замедлил усмехнуться Итернир, растирая затекшие руки.
   - Оставим сейчас, - высокомерно ответил принц, - полагаю после, когда над нами не будет висеть жертвенный нож, мы сможем полностью разрешить наши разногласия.
   - Как скажете, - не поленился Итернир театрально взмахнуть плащом, - исключительно уповаю на Ваши благородство и честь.
   - Перестаньте, - тихо, но настойчиво осадил Ригг обоих, усердно трудясь над путами Крына, который, обвиснув на веревках, мирно спал.
   Тяжелым мешком тот повалился на землю, так и не успев проснуться, и если бы не Ригг, подхвативший его, шуму бы было на всю поляну. Кое как растолкали Крына. Спросонья тот совсем ничего не мог понять.
   - Ладно, пора, дергаем отсюда! - скомандовал Итернир, увлекая за собой еще меньше понимающего Крына.
   Однако не успели они достигнуть лесной опушки, как Итернир круто развернулся, и заспешил обратно.
   - Куда? - только и успел раздраженно вскрикнуть принц.
   - На кудыкину гору, - огрызнулся Итернир, - меч же я там оставил.
   - Да брось, - попытался было отговорить, догнав его Ригг, но все было напрасно.
   - Тебе-то брось, а я за него четверть сотни золотых отдал! ответил Итернир, и еще быстрее припустил к пирамиде.
   Принц, поколебавшись, тоже вспомнил о своих вещах и оружии. А Крын развернулся с таким видом, словно ему совершенно все равно, куда бежать.
   Ригг вырвался вперед, тревожно вслушиваясь в ночь, пытаясь распознать, где часовой. Когда они выскочили на площадь, бывшие пленники живо подбежали к своему добру, а он, остановившись в стороне, потянул носом воздух.
   Часовой же, перестав слышать брань, направился к площади, вяло и ненастороженно стремясь узнать, в чем дело. Едва он показался из-за угла, Ригг его заметил и бросился навстречу.
   Остальные к тому времени лишь опоясывались, и бой надлежало принять ему. Он не успел даже оценить то, что впервые собирается убить человека, как мелькнула рука, взмахнув ножом, и лишь в самый последний момент сумел отвернуть он полотно ножа, глубоко распоров плечо врага. И тут же нанес второй удар рукоятью в висок, оглушив противника.
   Шумно тот повалился на землю. Потрясенный содеянным Ригг не смог помешать этому. Тотчас же проснулся кто-то в ближайшей хижине.
   Все же довольно много времени выиграли беглецы, успевшие спастись в ночном лесу. Ригг вел, опираясь лишь на свое чутье, но так, будто родился в этих лесах. Пару раз они слышали по сторонам шум преследователей, но скоро стало ясно, что они бегут одни по утреннему лесу.
   Итернир первый остановился, тяжело переводя дыхание. Сделали привал. Риггу все не давала покоя мысль, что он убил того стража.
   - Я сейчас, - сказал он только, и мгновенье спустя уже мчался в густом подлеске, по направлению к поляне.
   Достигнув поляны, охотник застал там полный переполох. Вожак с рычанием рассылал остальных, то и дело возвращавшихся из леса, по каким-то поручениям, изображая бурную деятельность. Шаман рвал и метал, потрясая воздетыми к небу руками. Кругом царил шум, гам и хаос.
   Обойдя поляну кругом, Ригг, оставаясь скрытый лесом, заметил давешнего своего противника. Тот лежал все на том же месте, и какая-то женщина убивалась над ним.
   Кровь из распоротого плеча щедро оросила траву кругом. Оценив рану, Ригг понял, что дикарь этот, если и выдержит потерю крови, то останется на всю жизнь калекой.
   Меж тем раненый подсовывал женщине тяжелую дубину, глядя на нее кротко и даже умоляюще. Та, все еще заливаясь слезами, исполняя тяжелую обязанность, подняла оружие двумя руками и тяжело обрушила ее на голову раненного, обрывая мучения.
   Ригг, возвращаясь, пребывал в еще большем смятении. Мысль, что из-за него погиб человек, наполняла ноги непривычной тяжестью, лишая легкости шага.
   Крын, едва опустился на землю, тут же заснул.
   - Ну почему тот, кто храпит, всегда засыпает первым? - задал риторический вопрос Итернир.
   Странное дело, но никто не ответил. Он постоял немного, выискивая место для себя и одновременно прислушиваясь к позывам организма, и необъяснимо вдруг понял, что ему захотелось прогуляться по лесу. Он неторопливо отошел в сторону от спящего Крына и отдыхающего принца.
   Лес здесь был уже не той приветливой кудрявой дубравой, в которую они вошли вчера. Деревья здесь были другие, незнакомые. Вместо нежных листьев у них были иголки, и они мрачными, седыми ото мха великанами поднимались ввысь, отнимая тепло и свет солнца.
   Сырой плотный воздух нес густые запахи. Ноздри Итернира затрепетали, под напором лесных ароматов. Ему никогда еще не приходилось испытывать таких ощущений, как сейчас, при виде этой дикой первозданной суровой природы.
   Голова слегка гудела и туповато ныла из-за второй бессонной ночи. Мысли так и норовили потерять четкость очертаний.
   Должно быть, думалось ему, трудно здесь выжить. Хотя, не мертв же этот лес. Живут же здесь как-то звери, птицы. И человек должен быть способен выжить. Надо только внимательно слушать этот лес, уметь услышать и учуять каждый шорох. Надо его понимать. Даже не головой понимать, не разумом, а чувствами, самым нутром. Не видеть ветку под ногами, готовую хрустнуть, а чуять ее...
   Подвластный духу леса, он чуть согнулся, шаг приобрел упругость и бесшумную легкость. Ему казалось, что он чувствует все запахи, звуки, понимает их. Он уже каким-то другим, внутренним взором видел богатую жизнь леса. Здесь недавно прошло семейство кабана. Это дерево простоит совсем недолго, далеко вокруг разносится шум усердно работающих над этим древесных жуков. Вот белки ссорятся в просторном дупле этого исполина. А здесь стая волков загоняла оленя.
   Хищным животным он мчался в лесной глуши. Ни один лист не шелохнулся, ни одна хрупкая ветвь не потревожена. Чуткие ноздри улавливали любой запах. Уши, прижатые и чуть сдвинутые назад, не пропускали мимо ни одного звука.
   Едва успев понять, что проголодался, он напал на след зайца. Стрелой сорвался с места, настигая жертву. Ноги столь мягко и чутко ступали, даже несмотря на скорость бега, что заяц даже не услышал, что его преследуют. Лишь почувствовав на себе дыхание хищника, понял, что пропал, но было поздно.
   Острыми зубами Итернир ухватил горло, рванул. Горячая кровь заструилась по губам, наполняя силой, опьяняя ощущением победы. Он рвал зубами еще трепещущую плоть жертвы, глотал сразу, не прожевывая. Вот это жизнь!
   Только это и достойно называться жизнью.
   Он вновь бесшумно несся, низко стелясь над землей. Еще теплая кровь на губах пьянила. Он чувствовал себя невероятно сильным и могучим. Хозяином этого леса.
   Внезапно в стороне мелькнула чужая светлая тень. Круто свернул, выходя на след пересекшего границы его владений. Хищник всегда должен быть готов к охране своих охотничьих угодий, тем более от себе подобных. Теперь Итернир уже видел врага. Тот выглядел также почти как он, только чуть мельче и моложе. Белый окрас противника раздражал. Итернир смутно почувствовал, что где-то уже его видел, но память упорно отказывалась помочь, выталкивая лишь на поверхность чувства враждебности и раздражения.
   Чужак выскочил на узкую прогалину, развернулся и взвыл, вызывая на поединок.
   Звериная свирепая ярость захлестнула Итернира, он бросился в бой. Представляя себе только, как вцепится зубами, в это белое горло, рванет нежную кожу и напьется крови врага.
   Два человека, не вставая с четверенек, рыча и разбрасывая вокруг пену ярости, вцепились друг в друга, позабыв об оружии, висящем на их поясах. Все смешалось в один ревущий клубок.
   - Стойте! Остановитесь! - с криком появился Ригг на краю прогалины, - что же это вы, как же ж так можно!
   Он и следовавший за ним по-прежнему сонный, но обеспокоенный Крын, бросились разнимать дерущихся. Те же, в самом деле, не были похожи на людей. Местами из расцарапанных или прокушенных ран сочилась кровь, размазываясь по грязной коже. Одежда потеряла всякий вид.
   С большим трудом растащили. Но принц, извернувшись, хватанул зубами Крына, держащего его, тот от неожиданности ослабил хватку, и принц вывернулся. Вновь дерущиеся покатились по земле.
   - Давай-ка, держи его! - вновь ухватил Ригг Итернира, пытаясь выдернуть его из схватки.
   Кан-Тун по-прежнему кусался и царапался, от чего доставалось и охотнику.
   Когда Крын снова обхватил принца в необъятных своих руках, Ригг сдернул с пояса веревку, и попытался спеленать Итернира.
   - Подержи-ка его, подержи, - приговаривал он Крыну.
   Даже когда оба оказались туго связанны, они продолжали бешено рычать и метаться. Принц пробовал перегрызть веревку.
   - Да что же это с вами сделалось? - пробормотал Ригг, присев перед Итерниром, и сказал, - это же я, Ригг. Как же ты меня не помнишь?
   Тот на мгновение прекратил безумствовать, поглядел на него, взгляд стал сколько-то осмысленным.
   - Я, это, я, - мягко приговаривал Ригг, - охотник. Мы же с тобой шли вместе.
   Взгляд Итернира задержался, какие-то смутные тени воспоминаний вертелись в его голове.
   - Ну, вспомни, мы вместе с великанами сражались, там, внизу.
   При упоминании великанов, Итернир вновь бросил взгляд на принца, бешенство исказило его лицо, он зарычал, на губах выступила пена.
   - Ну, хорошо, - сказал Ригг поднимаясь Крыну, - бери этого, а я понесу принца, надо бы нам к стоянке возвернуться. Как же ж ты не углядел за ними?
   - Дак я ж того... спал же я, - потупился Крын, оправдываясь.
   Когда вернулись к месту стоянки, Итернир с принцем поутихли. Их прислонили к стволам деревьев под сень густых еловых лап в противоположных сторонах, но так, чтобы они не видели друг друга. Ригг споро развел костер.
   - Поедим, пожалуй, - сказал он Крыну усаживаясь, и развязывая мешок.
   - А-а... эти как же - кивнул Крын на связанных.
   - Эти-то, видать, - ответил Ригг, потянув носом воздух с их стороны, - дичиной подхарчевались.
   - Так... эта, - продолжил разговор Крын, не забывая меж тем наполнять желудок, - чего это с ними-то такое?
   - С ними-то? А кто его разберет? - пожал плечами Ригг, посидим, покумекаем, может чего и удумаем... Время-то у нас есть. Мало, но есть. Дикие-то до темноты след наш вести будут. К вечеру только сюда и придут...
   - Как же ты это? - допытывал Ригг Итернира, - даже и имени своего не помнишь?
   Тот не поднимал головы. Осел, остановившимся взглядом уткнувшись в землю.
   - Без имени же никак, совсем никак, нельзя, - настойчиво продолжал Ригг, - Итернир ты. Итернир. Ты человек.
   При звуке своего имени Итернир поднял голову, взгляд вновь стал чуть осмысленный.
   - Не дикий ты зверь совсем, ты человек. Человек ты. А зверя ты гони от себя, за человека держись, а зверя гони. Так только и жить. Ну, давай же. Вспоминай! Итернир ты! Человек! Человек волею своей славен, разумом! Гони прочь своего зверя! Не верь ему, - говорил Ригг встряхивая Итернира.
   Тот схватил руками голову. Но не это по-настоящему порадовало Ригга, а то, что пальцы его уже распрямились, не были скрюченными, готовыми рвать и царапать.
   - Борись, - приговаривал охотник, - только борьбой зверя и сдержишь. Себя вспоминай.
   Он развязал веревки, освободив пленника. Тот сидел, обмякнув, расслабленно запрокинув голову. И только сам Итернир видел ту борьбу, которая шла в голове, с той частью, что звала забыть имя, жизнь и свой народ, что звала в лесную чащобу.
   - Погоди... мужики, - проговорил он наконец, с трудом вспоминая слова, - эк меня... это... прихватило крепко.
   С принцем все обошлось легче. Хотя, поначалу опасались, что вовсе не справятся, поскольку тот не реагировал ни на свое имя, ни на окружающих вообще. Но стоило Итерниру упомянуть о его благородных предках, как тот запальчиво закричал, расписывая их доблесть. И лишь увидев добродушно смеющихся спутников, обескуражено остановился. А мгновение спустя, хохотал и сам. Спутники его смеялись радостно и весело, потому что смеяться могут только люди.
   7
   На рассвете густой туман беспросветной белесой мглой спеленал все вокруг. Роса крупными каплями выпала повсюду, даже на людях, одежде, оружии. Подниматься и отправляться в путь пришлось в промозглой сырости.
   Теперь они шли цепочкой за Риггом. Одному ему, и его богам было известно, как здесь находить дорогу. Неожиданно из молочной мглы выплывали прямо на путников седые исполины стволов здешних деревьев. Ненадежная сырая корка мха под ногами так и норовила прорваться на склизком корне. Корни деревьев здесь густо вылезали наружу, будто и не врастали в землю. Знай себе, стелились, чуть прикрытые землей, да цепляли путников за ноги.
   Почва становилась все более влажной. Мох уже столь толстым слоем покрывал ее, что ноги утопали в нем по щиколотку. Все меньше становилось слышно птиц и зверей. А после все реже стали попадаться и те ели-гиганты, что лишали путников света в таежной чаще. Здесь их работу делал туман. А он и не думал рассеиваться, только деревья выпускал из себя все тоньше, корявее, облепленных мочалами мха.
   Итернир с вечера еще был ошарашено притихший. Он не говорил ничего. Почти. Шел, погруженный в свои мысли, спотыкаясь чаще всех.
   - Слушай, Ригг, - в конце концов, не выдержав, спросил он, - а ты-то как же, разве ничего не почувствовал?
   - Как же не почуял? - пожал плечами тот в ответ, - только же я родился в лесах. А там кажный день возвращаться надобно. Да и тут слишком уж не праздное это гулянье, чтобы можно было волком по лесу промчаться.
   - Ясно, что ничего не ясно, - вздохнул Итернир и обратился к Крыну, - а ты как же не озверел?
   - Дак, я ж того... - озадаченно почесал тот в затылке рукой, с зажатым в ней принцевым тюком, - спал же я. Да и кабы не спал. Ведь эта... рази можно... когда ждут внизу-то?
   - И тут дело ясное, что дело темное, - опять вздохнул Итернир, прекращая расспросы, и почва вдруг ушла из-под ног, - э-эх! Как я вляпался!
   Мох вдруг разорвался под ногами, и он сразу по пояс ушел в прогнившую грязь. Попытался встать, но и руки тут же оказались глубоко в грязи. Прорывая не такой уж толстый слой мха, он никак не мог найти опоры, меж тем чувствуя, как при каждом движении, коварная трясина усиливает хватку, засасывая все глубже, с жадной беспощадностью.
   - Стой смирно! - тут же бросился к нему Ригг, - не ворочайся только - вмиг засосет-утянет!
   - Да я и не кручусь, - в нерешительном испуге проговорил тот, чувствуя, что погружается все глубже, а дна под ногами не чувствует вовсе.
   - Ложись сейчас, - меж тем наставлял Ригг.
   - Что? Тут же грязно, противно и мокро!
   - Лягай, говорю! - почти приказал Ригг, и, когда приказание было выполнено и, оказавшийся распластанным на поверхности Итернир даже почувствовал, что сумел высвободить увязшие конечности, продолжал наставлять, - теперича осторожненько к нам подгребай. Только вглубь-то не нажимай, не дергайся резко - опять завязнешь. Только вдоль поверхности руками-то и води.
   Едва Итерниру удалось подобраться к краю раскрывшейся трясины, попутчики его вытянули.
   - Привал тогда сделаем, что ли? - предложил Ригг, глядя на облепленного грязью пловца.
   - Значит, - поучал Ригг попутчиков, уже после того, как все перевели дух, - теперь болота дальше идут. На болоте первое дело сторожкость. Завсегда гляди внимательно, куда ногу-то ставишь. А поперву слегой проверь.
   - А что такое твоя слега? - заинтересованно спросил Итернир.
   - А это дрын такой, какой ты в руках своих ныне держишь, то она и есть, - ответил Ригг, указывая на свежесрубленные каждому шесты в рост, - ей, значит, проверяйте путь всегда. А ежели оскользнетесь, тогда рваться не надо. Ложиться сразу. Слегу поперек трясины кладите, да на нее опирайтесь. Она вещь надежная. Так, что ежели затянет вас, свою слегу другим не тяните, опирайтесь на ее. А чтобы тянуть вас, на то у других слеги есть. Вот и вся наука простая. У пуще всего следите, чтобы обувку не утерять.
   - Постой, а обойти болото, нельзя разве? - с плохо скрываемой надеждой спросил Итернир.
   Ригг задумался. Привстал, напряженно вглядываясь в белесое молоко тумана.
   - Обход-то поискать можно, - задумчиво кивнул он, - да только, мыслю я, погоня за нами. Уж им-то эти места родные. Может и не уйдем. А болота всякая дикая тварь обходит. Вот, думаю, и удастся нам по болотам-то уйти.
   Стали собираться. Итернир с Риггом поплотнее приторачивали дорожные мешки. Чтобы не болтались. Принц лишь, изображая крайнюю деловитость, проверил и без того надежную перевязь меча, попытался отряхнуть довольно уже испачкавшийся плащ, и поглядел на Крына. Тот, беззаботно закинув за плечи мешок, приноравливался к слеге.
   - Ты, почему мои вещи не поднял? - в конце концов, спросил принц, - уже время выступать.
   - Так ведь эта-а... - простодушно предположил Крын.
   - Может, ты думаешь, я сам их понесу?
   - Дак, эта... сиятельный принц, вещи-то того... твои, значит...
   - И что с того? Тебе еще внизу была оказана высочайшая честь, нести пожитки мои, и дана на то монаршая воля!
   Итернир искоса, ничего не говоря, но с нескрываемым интересом ждал ответа Крына. Тот шумно почесал в затылке, посопел, наконец, наклонился к тюку.
   - Ну, раз того... монарша, значит, воля... тада конечно... даже что пожалуй... токмо того... тяжел он уж больно... облегчить бы...
   - Мне, как благородному принцу, лучше ведомо, сколько должно быть поклажи!
   Крын еще немного посопел, помялся, да и взвалил тюк на спину. Итернир покачал головой, и пробурчал что-то под нос.
   С тем и собрались выступить, и все, кроме принца уже направились вперед, осторожно ступая, как вдруг недовольный голос остановил их:
   - И вы думаете, что я, принц крови, пойду за вами?!
   - А в чем дело, - обернулся Итернир, нехорошо блеснув глазами.
   - Здесь грязь! - в гневном презрении скривил губы Кан-Тун.
   - А-а, - издевательским тоном воскликнул Итернир, - аристократ боится посрамить своих высоких предков, испачкав ноги грязью? И что ты предлагаешь?
   - Он может нести меня, - ткнул пальцем принц в Крына.
   - А зад тебе медом не намазать? - вспылил Итернир.
   - Не горячитесь, - примирительно попросил Ригг, выступая между ними.
   - Да я не горячусь! - закричал выведенный из себя Итернир, - я спокоен! -истерично взмахнул он руками и спросил у Крына, - Ты сам что думаешь?
   Тот пожал плечами, и несмело проговорил:
   - Так как же эта... по-каковски это буит-то?.. сам потопну и его того...
   - Нет, я требую! - топнул ногой принц.
   - У богов требуй! - отрезал Итернир.
   - Да что ты, - укорил его Ригг, - как же про богов так можно-то?
   - Можно, - уверенно отмахнулся тот, - давайте-ка пойдем лучше, сам прибежит.
   С тем выступили.
   - Стойте вы так не можете! - донеслось до них пару раз, но вскоре послышались хлюпающие шаги догнавшего принца.
   После этого он присмирел и шел, понурив голову.
   Поначалу старались идти, не замочив ног. Как пошли кочки прыгали с одной на другую, а дальше, когда и те стали попадаться все реже и реже, пришлось идти прямо по грязной гнилой жиже. Всякая живая трава уже перестала попадаться. Лишь жалкие ростки болотной травы да сгнившие на корню корявые деревья, облепленные мхом. Даже всегдашние болотные жители, хвощи и плауны, здесь встречались редко. Зверей и птиц и вовсе перестало быть слышно.
   И туман. Окружающий все вокруг непродыхаемой сыростью. Не видно было ничего дальше трех шагов. Трех шагов в мутной, чуть подернутой ряской, топкой и жадно чавкающей трясине.
   Особо тяжело было, что не было никакой ясности, сколько еще предстоит идти в этом тумане, да и дно все понижалось. Теперь уже шли по пояс в грязи.
   - Когда же это кончится?! - взмолился Итернир Риггу.
   - Ты что же, ослабел? - язвительно спросил Кан-Тун.
   - Да нет! Я исключительно о вашей, принц, усталости беспокоюсь, - склонился в поклоне Итернир, однако, тут же не удержал шаткого равновесия и упал в грязь.
   Глядя на это, принц победно расхохотался и тут же сам, не уследив за коварной трясиной, окунулся с головой.
   - Не стоять! - крикнул Ригг, продолжая идти, нащупывая тропу, нельзя здесь стоять. Оставь их, Крын, сам увязнешь!
   Кое-как спорщики поднялись, со значительным трудом высвободились из плотно уже схватившей их ноги трясины. Вновь все пошли цепочкой, осторожно пробуя впереди дорогу слегой.
   - Так все же, как на счет конца-то?! - вновь спросил Итернир.
   - Не знаю, - честно ответил Ригг, однако, повертев головой и, понюхав воздух, добавил, - земля вверх идет, деревья близко чую, может скоро посуше станет. Идти надо, иначе ясно не будет.
   Шли.
   Не скоро земля и впрямь заметно пошла вверх. После и кочки потянулись. А затем первый раз почва, поросшая желтой травой, не чавкнула. Это было приятно.
   - Земля! - радостно воскликнул Итернир, и со смаком добавил, С-с-у-уша!
   - Остров это, - спокойно объяснил Ригг, - передохнуть только.
   Разошлись по островку, легли в изнеможении.
   - Это вот это и есть твои деревья что ли? - насмешливо спросил Итернир Ригга, указывая на стайку, испуганно жмущихся друг к дружке на верхушке островка, чахлых деревцев.
   - Они живые, - нежно сказал Ригг, подходя и трепетно поглаживая тонкие веточки и листки.
   Только и можно было на этом островке, что едва обсушиться, но затем вновь надо было идти по пояс в холодной воде. Никому это не могло пойти на пользу, и к закату Кан-Тун закашлял. Итерниру недолго пришлось издеваться над ним. Когда солнце окрасило туман кровью заката, он также не смог сдерживать болезненных позывов.
   Однако болоту и этого было мало. Не успела темнота ночи как следует сгуститься над спутниками, как у обоих заболевших поднялся жар. Навалившаяся слабость мешала идти. Болевшая голова теряла контроль над телом. А ноги до пояса по-прежнему были в холодной воде.
   Как назло, нигде поблизости не было ни малейшего намека на сухую землю. Лишь к полуночи Ригг вывел на клочок сухой земли. К тому времени он и Крын почти несли на себе своих спутников, трясущихся от жесточайшего озноба.
   Худо-бедно из сырых дров разожгли костер. Сменили исподнюю одежду. Но верхняя столь сильно вымокла, что это не могло спасти. Оба заболевших кутались в промокшие плащи, жались к костру, но тем не менее тряслись от озноба.
   - Держите-ка вот, - протянул Ригг обоим по очереди котелок с мерзостно пахнущим отваром, - я тут, пока шли, травок да корешков кой-каких набрал - первое средство от кашля.
   Принц благодарно приник к котелку, морщась, пил. После передал котелок Итерниру.
   - Вы, наверное, нас теперь бросите? - спросил он, наконец.
   - Это от чего же? - искренне удивился Ригг.
   - Мы же больные, и идти сами не сможем.
   Итернир тоже собирался что-то сказать, да ввиду самого его терзавших сомнений, молчал.
   - Нет такого обычая, - отрезал Ригг, - верно, Крын?