Милиция ведёт поиск злодея, кем он не кажется детской и подростковой части населения деревни. Для них он – национальный герой.
Мальчик миновал трясину и оказался в тополиной роще. Её он тоже нередко посещал, где тренировал свои альпинистские умения. Со страховочной верёвкой, естественно, втайне от матери и отца, он излазил каждый тополь в этом исполинском ансамбле, любуясь из бинокля просторными видами сверху.
Вынырнув из рощи, он поймал глазами забор, за которым торчали шапки их семейных садовых деревьев. Семиклассник выходил на финишную прямую, оставалось перебраться через скромненькую речушку шириной в два метра, бегущей в глубоком, но не крутом овраге, отчего создавалось впечатление, словно и роща и владения Облаковых лежат на холмах.
Однако… он затормозил. Михаил даже не взял в толк, зачем, и поэтому собирался возобновить шаг. Но… он начал осознавать, что не может, хотя не и ведал, почему. Растерянность…
«Что-то не то…» – пронеслась мысль в голове. Мысль как мысль, ничего особенного. Но секундой позже мозг Михаила выдал:
«Странно, почему я так подумал?»
Непонятная сила заставила мальчика напрячь слух.
Стрекотание… Источник звука располагался на вершине одного из тополей.
– Эй, чего это я? – Михаил будто очнулся. – Мне домой надо.
«Стой!» – воспротивилась не намечавшаяся мысль. Семиклассник опять не уразумел, откуда она вылупилась в нём, но она ударила так мощно! Михаилу даже почудилось в приказе наличие отдалённого подобия голоса.
– Мерещится, наверное, – шепнул под нос мальчик и занёс ногу.
«Нет, не мерещится!» – взревела фраза в мозгу.
Испуг сдавил Михаила настолько крепко и внезапно, что мальчик едва не упал. Это был голос! В собственной голове, которую он носил на плечах, раздался посторонний голос! Мерзкий и хрипящий, словно у старухи-вампирши, жаждущей крови.
– Бред! Я схожу с ума! Надо уходить отсюда, – Михаил пытался восстановить в себе равновесие и самообладание.
«Ты не покинешь это место!» – взвыло второе «я».
– Не хочу… – простонал мальчик, но сразу получил рвущий сознание вой:
«Не смей перечить! Ты подчинён мне и будешь покорно выполнять мои веления!»
Михаил не выдержал и свалился с обмякших ног на траву. Он вцепился руками в голову и сжал до боли, словно хотел расплющить её, начав издавать тихий визг мучений.
«Тш-ш-ш-ш… Тш-ш-ш-ш… – как тёплая талая вода, в мозг потекли сладостные шипения, которыми матери обычно наводят сонливость на своих младенцев. Звуки успокаивали, расслабляли, изгоняли раскалывающее чувство. Дыхание мальчика замедлялось, руки отпустили голову, веки смежались. Михаил обессилел.
«Успокойся, мой дорогой, успокойся… Тш-ш-ш-ш… – теперь же это был мягкий шепчущий женский голосок, переливающийся в мыслях лечебным бальзамом. – Прости меня. Я вовсе не желала принести тебе муки. Пойми, ты должен остаться здесь… Забудь волнения, мой хороший… Тш-ш-ш-ш…»
«Кто ты?» – подумал Михаил, из-за утраты энергии не сумев напрячь голосовые связки.
«Я?.. Извини, я не могу рассказать тебе всей правды. Время ещё не пришло. Но о многом ты узнаешь сам, нужно только подождать и приложить старания, конечно. А пока зови меня своей… Судьбой.»
Глаза Михаила закрылись. В нём долго не возникало никаких мыслей, а некто, назвавшая себя «Судьбой», продолжала навевать томное марево своим ласковым шипением.
«Что со мной происходит? Что же сегодня за безрассудный день? Сон… Дожди… Судьба… Мне страшно. Ты можешь причинять мне боль, доводить до беспомощности, контролировать меня, а возможно и убить. Я не имею понятия о твоём происхождении, о твоей сущности, о твоих целях. Ты не являлась ко мне ранее. Я боюсь тебя. Разве я могу быть уверен, правдива ты со мной или нет? Зачем я тебе нужен?» – это возникали мысли Михаила, а уж они-то никогда не лгут собственным созидателям, и потому он не способен был уберечь их от чтения новой и странной знакомой, которая наравне с мыслями представляла собой нематериальное естество.
«Михаил, нет! Пожалуйста, внуши себе обратное. Я не хочу, чтобы ты враждебно относился ко мне, – её голос будил жалость. – Поверь, я искренне желаю тебе добра, которого ты заслуживаешь, ведь в душе ты гораздо чище остальных, пускай и не признаёшь этого. Но именно поэтому мой выбор пал на тебя, и я не в состоянии изменить его. Ныне я обязана вести тебя и командовать тобой.»
«Куда? И для чего?» – запросил сведения мальчик.
«Для спасения… спасения миллиардов жизней. Да, Михаил, иногда я вынуждена буду ужесточать пыл и направлять тебя на смерть, но, умоляю, доверься мне! Клянусь тебе, ты не погибнешь! Это ради твоего блага и блага других!»
Михаила настигло потрясение. У него даже не получалось понять, верит ли он всему совершившемуся и сообщённому.
«А теперь поднимись, Михаил. Прошу тебя, повинуйся мне, иначе я снова должна буду преобразоваться и заставить тебя сделать это ценой твоих мучений, как бы я не противилась. Я тоже, в некотором роде, подчинённая… Исполняй, Михаил, время не ждёт.»
В тот же миг семиклассник ощутил наплыв бодрости. Силы возвращались.
Он встал. Ему было гнусно от проведённой над ним фантастической вербовкой из ниоткуда. До последнего надежда на то, что всё это лишь побочный эффект нервозного и резонного дня, иллюзия. Но и она порушилась, когда Михаилу вновь пришло распоряжение в мозг:
«Зайди в рощу.»
Мальчик с камнем на сердце подчинился немедленно, так как очень не хотел претерпеть тот страшащий вой старой карги. Перед погружением в тёмную обитель зелени он оглянулся на свой забор, сад, сарай и дом, находившиеся совсем недалеко. Если бы он знал, как долго их не увидит…
Мальчик стоял в самой гуще тополиного скопления.
«Прислушайся,» – скорее не приказала, а посоветовала «Судьба».
Михаил выключил зрение, опустив веки, дабы сгруппировать внимание на звуковых колебаниях… Да, стрекотание. На фоне иных шумов оно всё ещё жило где-то наверху деревьев.
«Лезь наверх!» – скомандовала призрачная спутница.
От такой директивы в кровь выбросился адреналин. Фактически она сдержала обещание: чуть ли не первый приказ – и сразу на смерть. Но всё те же небезызвестные опасения повлияли на его быстрое исполнение. Он предпочёл наиболее удобное, штурмованное ранее дерево, и, плюнув на всё, начал.
Семиклассник дебютировал в древесном лазании с отсутствием троса. Риск прибавил в весе. Подъём рос быстро, потому что стоило Михаилу замешкаться, «Судьба» с кусочком недовольства поторапливала мальчика; голос её не менял девичьего тембра, но приобретал строгость. Он чувствовал себя на прицеле у снайпера, который снимет тебя нажатием курка, не соблюди ты его правил.
«Не смотри вниз!» – окрикнула «Судьба», когда слуга, будучи уже близко к пику, весь в поту и с пылающей, красной кожей, купился на соблазн взглянуть на землю. Нервы режуще растянулись, словно тугая тетива лука. Михаил, обнимая ствол тополя, сохранял опору на ветке, по внешности отнюдь не ассоциирующейся со словом надёжность.
«Не молчи, Судьба!» – Михаилу сделалось жутко.
«Спокойно, мой славный, – пропела её нежная трель. – Закрой глаза, это поможет.»
Михаил последовал наставлению. Действительно, полегчало, глаза омыло приятной теплотой.
Стрекотание не умолкало ни на секунду в продолжение всего восхождения. Наоборот, назойливый колючий ритм топтал и без того разреженную отвагу семиклассника. Оно было невыносимо громким, и мирный кузнечик никак не мог стать претендентом на звание его хозяина, который, судя по всему, располагался близко. Голос «Судьбы» начал пассивный отсчёт от ста до нуля, заглушая тем угнетающий треск животного происхождения.
«Неужели бывает плохо до такой степени!?» – вырвалась нить мысли у Михаила.
Смятение мальчика торжествовало. Ему даже понравилась идея броситься вниз и не изводить себя больше.
«Зачем ты меня сюда завела?» – не укладывался в голове Михаила смысл требования своей руководительницы. Она проигнорировала вопрос, не прервав монотонную вереницу чисел.
«Пять… Четыре… Три… Два… Один… Ноль! – с окончанием арифметической последовательности веточка, удерживающая мальчика, хрустнула. Михаил начал стремительное низвержение, проламывая путь сквозь ветвистые и хлёсткие клети тополей. Пугливый по натуре семиклассник даже не закричал – быстрота и внезапность события не дали Михаилу времени осознать и отреагировать на него.
На половине пути он зажмурился – только это он и успел сделать.
Но то, что должно было в порядке вещей произойти, а именно столкновение с твёрдым грунтом, так и не дождалось своего воплощения в жизнь. Спина Михаила совершила посадку на чём-то необычайно мягком и пружинистом, словно на батуте.
Стрекотание прекратилось.
Когда глаза мальчишки открылись, они увидели лазурное небо, окаймлённое кронами зёлёных гигантов. Издалека доносились ворчания галок, грохотание трактора, шум автомобилей, движущихся по трассе. Михаилу было комфортнее с этой музыкой: вокруг та же повседневная обыденность несуетливой деревни, не изменившая привычек.
Семиклассник несмело пошевелил пальцами рук и ног, проверил функционирование шеи – всё в норме. Живой! Ураган счастья, хоть не молниеносно, а исподволь, но одурманил его. Михаил попытался встать – не вышло. Тело будто прилипло к пушистой поверхности.
«Куда я упал?» – он абсолютно не мог вникнуть в природу своего ложа. Михаил осторожно поднял голову и огляделся.
Стоило ему узнать это, и сердце мальчика ёкнуло, кожа побледнела. Он лежал на воздухе! Да! Он завис в четырёх метрах над землёй.
Минут пять он существовал в параличе, так как первым впечатлением стало навязчивое убеждение о непрочности воздушной подушки. Потом конечности начали отекать, и неудобства вынудили Михаила изменить своему страху и приводить мышцы в действие, а уже вскоре узник порывистыми движениями боролся с невидимыми оковами. Всё оказалось напрасным, он будто сросся с пространством, подвластной оставалась лишь голова.
«Мне это снится, – уверял себя Михаил. – Такого не бывает в реальности. Я же хорошо учу физику. Газ не может поддерживать плотное тело в несколько десятков килограммов! Такое даже в «жёлтой» прессе не дерзнут опубликовать! Сон – единственное объяснение.»
Михаил почувствовал облегчение и удовлетворение: он решил сложную задачку и не сомневался в её правильности.
«Это заблуждение, Михаил, – печальный женский голос вновь вернулся. – Но если оно даёт тебе покой, то я не возражаю. Считай всё настоящее и последующее обычной шалостью мыслей. Тем более, что сейчас я посылаю к тебе ещё одно тяжёлое испытание. Готовься.»
Раздражающее пение неизвестного насекомого возродилось. Михаил пристально всматривался в насыщенную листву и ветви тополей. Он не рискнул закрепить своё мнение, однако наваждение не исчезало. Он заметил что-то знакомое по форме среди зелёного облака. Смахивало на рисунок-загадку из детских журналов, где нужно было отыскать на однотонном цветовом поле контуры каких-нибудь там зверьков, человечков и прочее.
И вдруг неясная фигура пришла в движение! Она медленно поползла вниз по стволу дерева, выходя на не заграждённое маскирующими листьями место.
Перед Михаилом во всей своей «красе» предстал… паук. Он был размером с телёнка, имел брюхо овального заострённого сложения и камуфляжный зёлёный слой хитиновой оболочки. Мальчик мертвецки побелел от хлынувшего исступленного ужаса. Эта тварь таилась у него под носом, а он ничего не заметил! Теперь неразбериха с воздухом осветилась сама собой. Паутина – вот куда он свалился! Он стал добычей!
С отвращением Михаил следил за чудовищем, за длинными тонкими лапами, иногда постукивающими по дереву, за раздувающимся то и дело, узорчатым брюхом, за колышущими в предвкушении хелицерами. В память лезли уроки биологии о том, как пауки вгоняют в жертву яд, растворяющий внутренности на жидкую кашицу, а затем высасывают, оставляя замотанную нитями мумию, если можно так выразиться.
Михаил отчаянно затряс головой, надеясь проснуться в собственной комнате. Тщетно. Монстр и его стрекотание не были сновиденческими.
Внезапно паук смолк. Несколько мгновений затишья.
Грянуло жадное и яростное рычание, выпущенное хищником. Паук спрыгнул с тополя и полетел на изловленную еду.
«Лучше бы я разбился!» – только эта мысль семиклассника была вразумительной, далее же мозг, получающий картину падающего монстра, оказался не в состоянии думать. Каждый его нейрон переполнился чёрным кошмаром.
У Михаила померкло перед глазами. Он лишился чувств, даже не закричав.
К неописуемому изумлению и злобному разочарованию паука за миг до их долгожданной встречи восемь его инфракрасных глазков стали свидетелями зрелища, на котором добыча ослепительно вспыхнула, испустив яркие лучи во все стороны. Паук приземлился на упругой ткани личного производства, где желанной еды уже не было.
Ошеломлённый охотник туго соображал о сложившемся казусе.
– Ку-ку, приятель! – раздался чей-то грубый голос слева, куда монстр и обернулся. На длинной ветви в грациозной позе пантеры разлёгся громадный пёс Байкер. Непонятно, каким образом он залез на здоровенный тополь со своим собачьим устройством тела. Но он был не похож на обыкновенных псов не только из-за умения речи и человеческой степени развития интеллекта.
Байкер оскалил белоснежные клыки и по-волчьи зарычал. Паук ответил пронзительным учащённым стрекотанием. Каждый пытался психологически пошатнуть врага ещё до битвы. Слух обоих разрывался от угрожающих волн, изрыгаемых ими самими.
Пёс атаковал первым. Кинувшись на паука, он не увяз в сети, которая теперь была испорчена и распознаваема угольковатым свечением от действия вспышки.
Сцепившись в железных объятиях, он рухнули на землю и продолжили грызню.
Соперники в безумии катались по роще, постоянно врезаясь в деревья. Никто не хотел высвобождать своего недруга.
Преимущества доставались Байкеру. Он кусал паука в грудную область, а тот за неимением шеи не дотягивался до пса. Но подвижные лапы твари, заканчивающиеся шипом, активно прокалывали шкуру зверя. Раны были неглубокие, но количество превосходило качество. Шерсть собаки постепенно обретала бордовый цвет, охватывая всё больше и больше площади.
Но зубы Байкера делали своё дело. Напор паука стал слабеть вместе с его жизнью. Пёс испотрошил грудь монстра в зелёные клочья; такой же окраски кровь начала растекаться по травянистой почве и поглощаться ею.
Тварь остановила оборону, мясорубка угасла. Байкер слез с трупа и решил отдышаться. Победитель истратил много энергии, вдобавок изуродованные бока не жалели крови, выделяя её наружу. Если он помедлит, то безусловно отправится в небесное путешествие вслед за убитым.
Однако пёс стал рабом растерянности. Он не предполагал наткнуться здесь на существо из другого мира.
Сориентироваться помог не очень приятный эпизод. В дюжине метров от четвероногого героя дорожка взбугрилась. Рядом на траве поднялось ещё несколько бугорков. Они беззвучно треснули, комья земли раскидало в необширном радиусе. Из отверстий вылуплялось свежее паучье подкрепление – целый квартет.
Байкера взяло негодование, он вновь показал публике плотный ряд сияющих зубов, но в драку, конечно, вмешиваться не собирался. Пёс отсёк челюстями лапу мёртвого и с ней помчался домой, к хозяину.
Чудовища погнались было за ним, но поняв, что до убегающего спринтера им, как ослу до академика, они столпились у дохлого сородича и впрыснули в него сок, изобилие которого живо переварило все органы. Их пасти впились в хитиновый резервуар с жидкостью.
Осушив его полностью, сытые и довольные пауки скрылись под землёй. Норы затянулись самостоятельно: гроздья почвы вернулись на своё место. Слой грунта был ровен, как будто ничего не происходило.
Смущал лишь зелёный каркас паука.
Поднеся очередную ложку супа ко рту, отец вдруг застыл. Его брови взметнулись ко лбу, он словно улицезрел рядом скелет с косой в чёрном балахоне.
К нему проникла мысль мохнатого товарища.
Плюхнув в тарелку так и не проглоченную ложку борща, он вышел из-за стола и ринулся к двери.
– Что случ… – Ольга ещё не договорила, как её муж был уже во дворе.
Перебравшись через огород и сад, отец без труда одолел прыжком высокий забор, будто тренированный боец спецслужб. Там, в непроходимых лесах крапивы и репейника, он отыскал Байкера. Пёс лежал на боку, в багряной луже крови, часто и тяжело вдыхая и выдыхая воздух. Рядом валялась длинная лапа членистоногого животного.
– Байкер, что произошло!? Байкер! Ты слышишь!? – отец пал на колени и коснулся алой, пропитанной влагой шерсти, испачкав ладони.
«Больно… Хозяин… Простите меня… Я не сберёг его… Он… ушёл…» – пёс был не в состоянии думать дальше.
– Байкер! – громко воззвал отец зверя. Тот не ответил и слабым кусочком мысли.
Его повелитель задействовал весь свой талант Стражника для поддержания искры жизни в умиравшем. Одновременно с тем он влез в памятный блок подсознания Байкера, где начал считывать всю последнюю информацию, занесённую туда при помощи глаз и ушей зверя.
В голове поплыл фильм – всё в точности так же, как видел пёс: Михаил идёт домой по болотам, затем сквозь рощу, вышедши откуда, он почему-то останавливается, падает, долго лежит, поднимается, возвращается к тополям, взбирается на один из них, срывается вниз и повисает в воздухе.
С этого момента тревога отца взвилась бурей.
«Кино» продолжалось: показывается паук, набрасывается на сына, но Михаил эффектно исчезает. Потом крутится бойня с пауком, Байкер берёт верх, но заявляются новые пауки и пёс, одолжив у покойного монстра лапу, которая ему всё равно не понадобится, сматывается от жаркой компании прямо сюда.
Когда отцу представилась мысль Байкера, где Михаил пропадает, Стражник чуть не забыл о звере и не упустил нить его жизни.
«Только не это… – дыхание отца дрогнуло. – Мой сын… Он в… другом измерении!»
Чтобы не потерять рассудок и контроль над своими поступками, он воспользовался немного опасным приёмом, к которому он редко прибегал. Он сознательно перекрыл канал своих эмоций, то есть на время превратил себя в бездушную машину, руководствующуюся только разумом и логикой.
Теперь, уничтожив в себе всякие чувства, он мог действовать, и причём незамедлительно. Он был уверен, что логова, на которое наткнулся Михаил и пёс, там уже нет. Первым делом нужно было доставить Байкера другим Стражникам, которые займутся его исцелением, избавить Ольгу от излишних подозрений и начать поиск инородных этому миру существ по горячим следам. Байкер принёс ему часть паука, а значит они исследуют её в ближайший период и определят тип магического щита, скрывающего врагов от разведывательных орудий Стражников.
Подобных военных подземелий на планете пруд пруди, и неизвестно, какими силами располагает противник. Вполне возможно, что борьба Стражников и впрямь была обречена на провал.
Отец вспомнил о Михаиле. В том, что его сын ушёл в другой мир, виновен именно он. Это сражение в лабиринте, которое Михаил посчитал сном, в действительности было реально. Сегодня мальчик, даже сам того не подозревая, побывал в параллельном измерении. Отец с поддержкой Стражников отправил его туда с целью разведки, сын был нужен ему там в качестве энергетического канала связи. Но тогда отец знал его местонахождение – лабиринт, охраняющий вход к вратам миров, и потому смог вернуть его назад.
Свою задачу в другом мире Главный Стражник выполнил, но вместе с тем он открыл в Михаиле способность, которая слишком преждевременна и неконтролируема для его возраста. За это он и поплатился…
Лишив себя дара чувствовать, он не мог сейчас страдать о сыне, а был способен лишь признать факт: участь мальчика зависела он него самого.
Глава №3: Зал.
Мальчик миновал трясину и оказался в тополиной роще. Её он тоже нередко посещал, где тренировал свои альпинистские умения. Со страховочной верёвкой, естественно, втайне от матери и отца, он излазил каждый тополь в этом исполинском ансамбле, любуясь из бинокля просторными видами сверху.
Вынырнув из рощи, он поймал глазами забор, за которым торчали шапки их семейных садовых деревьев. Семиклассник выходил на финишную прямую, оставалось перебраться через скромненькую речушку шириной в два метра, бегущей в глубоком, но не крутом овраге, отчего создавалось впечатление, словно и роща и владения Облаковых лежат на холмах.
Однако… он затормозил. Михаил даже не взял в толк, зачем, и поэтому собирался возобновить шаг. Но… он начал осознавать, что не может, хотя не и ведал, почему. Растерянность…
«Что-то не то…» – пронеслась мысль в голове. Мысль как мысль, ничего особенного. Но секундой позже мозг Михаила выдал:
«Странно, почему я так подумал?»
Непонятная сила заставила мальчика напрячь слух.
Стрекотание… Источник звука располагался на вершине одного из тополей.
– Эй, чего это я? – Михаил будто очнулся. – Мне домой надо.
«Стой!» – воспротивилась не намечавшаяся мысль. Семиклассник опять не уразумел, откуда она вылупилась в нём, но она ударила так мощно! Михаилу даже почудилось в приказе наличие отдалённого подобия голоса.
– Мерещится, наверное, – шепнул под нос мальчик и занёс ногу.
«Нет, не мерещится!» – взревела фраза в мозгу.
Испуг сдавил Михаила настолько крепко и внезапно, что мальчик едва не упал. Это был голос! В собственной голове, которую он носил на плечах, раздался посторонний голос! Мерзкий и хрипящий, словно у старухи-вампирши, жаждущей крови.
– Бред! Я схожу с ума! Надо уходить отсюда, – Михаил пытался восстановить в себе равновесие и самообладание.
«Ты не покинешь это место!» – взвыло второе «я».
– Не хочу… – простонал мальчик, но сразу получил рвущий сознание вой:
«Не смей перечить! Ты подчинён мне и будешь покорно выполнять мои веления!»
Михаил не выдержал и свалился с обмякших ног на траву. Он вцепился руками в голову и сжал до боли, словно хотел расплющить её, начав издавать тихий визг мучений.
«Тш-ш-ш-ш… Тш-ш-ш-ш… – как тёплая талая вода, в мозг потекли сладостные шипения, которыми матери обычно наводят сонливость на своих младенцев. Звуки успокаивали, расслабляли, изгоняли раскалывающее чувство. Дыхание мальчика замедлялось, руки отпустили голову, веки смежались. Михаил обессилел.
«Успокойся, мой дорогой, успокойся… Тш-ш-ш-ш… – теперь же это был мягкий шепчущий женский голосок, переливающийся в мыслях лечебным бальзамом. – Прости меня. Я вовсе не желала принести тебе муки. Пойми, ты должен остаться здесь… Забудь волнения, мой хороший… Тш-ш-ш-ш…»
«Кто ты?» – подумал Михаил, из-за утраты энергии не сумев напрячь голосовые связки.
«Я?.. Извини, я не могу рассказать тебе всей правды. Время ещё не пришло. Но о многом ты узнаешь сам, нужно только подождать и приложить старания, конечно. А пока зови меня своей… Судьбой.»
Глаза Михаила закрылись. В нём долго не возникало никаких мыслей, а некто, назвавшая себя «Судьбой», продолжала навевать томное марево своим ласковым шипением.
«Что со мной происходит? Что же сегодня за безрассудный день? Сон… Дожди… Судьба… Мне страшно. Ты можешь причинять мне боль, доводить до беспомощности, контролировать меня, а возможно и убить. Я не имею понятия о твоём происхождении, о твоей сущности, о твоих целях. Ты не являлась ко мне ранее. Я боюсь тебя. Разве я могу быть уверен, правдива ты со мной или нет? Зачем я тебе нужен?» – это возникали мысли Михаила, а уж они-то никогда не лгут собственным созидателям, и потому он не способен был уберечь их от чтения новой и странной знакомой, которая наравне с мыслями представляла собой нематериальное естество.
«Михаил, нет! Пожалуйста, внуши себе обратное. Я не хочу, чтобы ты враждебно относился ко мне, – её голос будил жалость. – Поверь, я искренне желаю тебе добра, которого ты заслуживаешь, ведь в душе ты гораздо чище остальных, пускай и не признаёшь этого. Но именно поэтому мой выбор пал на тебя, и я не в состоянии изменить его. Ныне я обязана вести тебя и командовать тобой.»
«Куда? И для чего?» – запросил сведения мальчик.
«Для спасения… спасения миллиардов жизней. Да, Михаил, иногда я вынуждена буду ужесточать пыл и направлять тебя на смерть, но, умоляю, доверься мне! Клянусь тебе, ты не погибнешь! Это ради твоего блага и блага других!»
Михаила настигло потрясение. У него даже не получалось понять, верит ли он всему совершившемуся и сообщённому.
«А теперь поднимись, Михаил. Прошу тебя, повинуйся мне, иначе я снова должна буду преобразоваться и заставить тебя сделать это ценой твоих мучений, как бы я не противилась. Я тоже, в некотором роде, подчинённая… Исполняй, Михаил, время не ждёт.»
В тот же миг семиклассник ощутил наплыв бодрости. Силы возвращались.
Он встал. Ему было гнусно от проведённой над ним фантастической вербовкой из ниоткуда. До последнего надежда на то, что всё это лишь побочный эффект нервозного и резонного дня, иллюзия. Но и она порушилась, когда Михаилу вновь пришло распоряжение в мозг:
«Зайди в рощу.»
Мальчик с камнем на сердце подчинился немедленно, так как очень не хотел претерпеть тот страшащий вой старой карги. Перед погружением в тёмную обитель зелени он оглянулся на свой забор, сад, сарай и дом, находившиеся совсем недалеко. Если бы он знал, как долго их не увидит…
Мальчик стоял в самой гуще тополиного скопления.
«Прислушайся,» – скорее не приказала, а посоветовала «Судьба».
Михаил выключил зрение, опустив веки, дабы сгруппировать внимание на звуковых колебаниях… Да, стрекотание. На фоне иных шумов оно всё ещё жило где-то наверху деревьев.
«Лезь наверх!» – скомандовала призрачная спутница.
От такой директивы в кровь выбросился адреналин. Фактически она сдержала обещание: чуть ли не первый приказ – и сразу на смерть. Но всё те же небезызвестные опасения повлияли на его быстрое исполнение. Он предпочёл наиболее удобное, штурмованное ранее дерево, и, плюнув на всё, начал.
Семиклассник дебютировал в древесном лазании с отсутствием троса. Риск прибавил в весе. Подъём рос быстро, потому что стоило Михаилу замешкаться, «Судьба» с кусочком недовольства поторапливала мальчика; голос её не менял девичьего тембра, но приобретал строгость. Он чувствовал себя на прицеле у снайпера, который снимет тебя нажатием курка, не соблюди ты его правил.
«Не смотри вниз!» – окрикнула «Судьба», когда слуга, будучи уже близко к пику, весь в поту и с пылающей, красной кожей, купился на соблазн взглянуть на землю. Нервы режуще растянулись, словно тугая тетива лука. Михаил, обнимая ствол тополя, сохранял опору на ветке, по внешности отнюдь не ассоциирующейся со словом надёжность.
«Не молчи, Судьба!» – Михаилу сделалось жутко.
«Спокойно, мой славный, – пропела её нежная трель. – Закрой глаза, это поможет.»
Михаил последовал наставлению. Действительно, полегчало, глаза омыло приятной теплотой.
Стрекотание не умолкало ни на секунду в продолжение всего восхождения. Наоборот, назойливый колючий ритм топтал и без того разреженную отвагу семиклассника. Оно было невыносимо громким, и мирный кузнечик никак не мог стать претендентом на звание его хозяина, который, судя по всему, располагался близко. Голос «Судьбы» начал пассивный отсчёт от ста до нуля, заглушая тем угнетающий треск животного происхождения.
«Неужели бывает плохо до такой степени!?» – вырвалась нить мысли у Михаила.
Смятение мальчика торжествовало. Ему даже понравилась идея броситься вниз и не изводить себя больше.
«Зачем ты меня сюда завела?» – не укладывался в голове Михаила смысл требования своей руководительницы. Она проигнорировала вопрос, не прервав монотонную вереницу чисел.
«Пять… Четыре… Три… Два… Один… Ноль! – с окончанием арифметической последовательности веточка, удерживающая мальчика, хрустнула. Михаил начал стремительное низвержение, проламывая путь сквозь ветвистые и хлёсткие клети тополей. Пугливый по натуре семиклассник даже не закричал – быстрота и внезапность события не дали Михаилу времени осознать и отреагировать на него.
На половине пути он зажмурился – только это он и успел сделать.
Но то, что должно было в порядке вещей произойти, а именно столкновение с твёрдым грунтом, так и не дождалось своего воплощения в жизнь. Спина Михаила совершила посадку на чём-то необычайно мягком и пружинистом, словно на батуте.
Стрекотание прекратилось.
Когда глаза мальчишки открылись, они увидели лазурное небо, окаймлённое кронами зёлёных гигантов. Издалека доносились ворчания галок, грохотание трактора, шум автомобилей, движущихся по трассе. Михаилу было комфортнее с этой музыкой: вокруг та же повседневная обыденность несуетливой деревни, не изменившая привычек.
Семиклассник несмело пошевелил пальцами рук и ног, проверил функционирование шеи – всё в норме. Живой! Ураган счастья, хоть не молниеносно, а исподволь, но одурманил его. Михаил попытался встать – не вышло. Тело будто прилипло к пушистой поверхности.
«Куда я упал?» – он абсолютно не мог вникнуть в природу своего ложа. Михаил осторожно поднял голову и огляделся.
Стоило ему узнать это, и сердце мальчика ёкнуло, кожа побледнела. Он лежал на воздухе! Да! Он завис в четырёх метрах над землёй.
Минут пять он существовал в параличе, так как первым впечатлением стало навязчивое убеждение о непрочности воздушной подушки. Потом конечности начали отекать, и неудобства вынудили Михаила изменить своему страху и приводить мышцы в действие, а уже вскоре узник порывистыми движениями боролся с невидимыми оковами. Всё оказалось напрасным, он будто сросся с пространством, подвластной оставалась лишь голова.
«Мне это снится, – уверял себя Михаил. – Такого не бывает в реальности. Я же хорошо учу физику. Газ не может поддерживать плотное тело в несколько десятков килограммов! Такое даже в «жёлтой» прессе не дерзнут опубликовать! Сон – единственное объяснение.»
Михаил почувствовал облегчение и удовлетворение: он решил сложную задачку и не сомневался в её правильности.
«Это заблуждение, Михаил, – печальный женский голос вновь вернулся. – Но если оно даёт тебе покой, то я не возражаю. Считай всё настоящее и последующее обычной шалостью мыслей. Тем более, что сейчас я посылаю к тебе ещё одно тяжёлое испытание. Готовься.»
Раздражающее пение неизвестного насекомого возродилось. Михаил пристально всматривался в насыщенную листву и ветви тополей. Он не рискнул закрепить своё мнение, однако наваждение не исчезало. Он заметил что-то знакомое по форме среди зелёного облака. Смахивало на рисунок-загадку из детских журналов, где нужно было отыскать на однотонном цветовом поле контуры каких-нибудь там зверьков, человечков и прочее.
И вдруг неясная фигура пришла в движение! Она медленно поползла вниз по стволу дерева, выходя на не заграждённое маскирующими листьями место.
Перед Михаилом во всей своей «красе» предстал… паук. Он был размером с телёнка, имел брюхо овального заострённого сложения и камуфляжный зёлёный слой хитиновой оболочки. Мальчик мертвецки побелел от хлынувшего исступленного ужаса. Эта тварь таилась у него под носом, а он ничего не заметил! Теперь неразбериха с воздухом осветилась сама собой. Паутина – вот куда он свалился! Он стал добычей!
С отвращением Михаил следил за чудовищем, за длинными тонкими лапами, иногда постукивающими по дереву, за раздувающимся то и дело, узорчатым брюхом, за колышущими в предвкушении хелицерами. В память лезли уроки биологии о том, как пауки вгоняют в жертву яд, растворяющий внутренности на жидкую кашицу, а затем высасывают, оставляя замотанную нитями мумию, если можно так выразиться.
Михаил отчаянно затряс головой, надеясь проснуться в собственной комнате. Тщетно. Монстр и его стрекотание не были сновиденческими.
Внезапно паук смолк. Несколько мгновений затишья.
Грянуло жадное и яростное рычание, выпущенное хищником. Паук спрыгнул с тополя и полетел на изловленную еду.
«Лучше бы я разбился!» – только эта мысль семиклассника была вразумительной, далее же мозг, получающий картину падающего монстра, оказался не в состоянии думать. Каждый его нейрон переполнился чёрным кошмаром.
У Михаила померкло перед глазами. Он лишился чувств, даже не закричав.
* * *
Желудок паука нищенствовал третий месяц, и необходимо было срочно заполнить его и восстановить силы. И когда человек попался в ловушку, изголодавшееся животное переполнилось радостью ( всё-таки он являлся разумным созданием, а потому мог поддаваться примитивным эмоциям). Мучить себя воздержанием далее не представлялось выносимым, и паук бросился на пищу.К неописуемому изумлению и злобному разочарованию паука за миг до их долгожданной встречи восемь его инфракрасных глазков стали свидетелями зрелища, на котором добыча ослепительно вспыхнула, испустив яркие лучи во все стороны. Паук приземлился на упругой ткани личного производства, где желанной еды уже не было.
Ошеломлённый охотник туго соображал о сложившемся казусе.
– Ку-ку, приятель! – раздался чей-то грубый голос слева, куда монстр и обернулся. На длинной ветви в грациозной позе пантеры разлёгся громадный пёс Байкер. Непонятно, каким образом он залез на здоровенный тополь со своим собачьим устройством тела. Но он был не похож на обыкновенных псов не только из-за умения речи и человеческой степени развития интеллекта.
Байкер оскалил белоснежные клыки и по-волчьи зарычал. Паук ответил пронзительным учащённым стрекотанием. Каждый пытался психологически пошатнуть врага ещё до битвы. Слух обоих разрывался от угрожающих волн, изрыгаемых ими самими.
Пёс атаковал первым. Кинувшись на паука, он не увяз в сети, которая теперь была испорчена и распознаваема угольковатым свечением от действия вспышки.
Сцепившись в железных объятиях, он рухнули на землю и продолжили грызню.
Соперники в безумии катались по роще, постоянно врезаясь в деревья. Никто не хотел высвобождать своего недруга.
Преимущества доставались Байкеру. Он кусал паука в грудную область, а тот за неимением шеи не дотягивался до пса. Но подвижные лапы твари, заканчивающиеся шипом, активно прокалывали шкуру зверя. Раны были неглубокие, но количество превосходило качество. Шерсть собаки постепенно обретала бордовый цвет, охватывая всё больше и больше площади.
Но зубы Байкера делали своё дело. Напор паука стал слабеть вместе с его жизнью. Пёс испотрошил грудь монстра в зелёные клочья; такой же окраски кровь начала растекаться по травянистой почве и поглощаться ею.
Тварь остановила оборону, мясорубка угасла. Байкер слез с трупа и решил отдышаться. Победитель истратил много энергии, вдобавок изуродованные бока не жалели крови, выделяя её наружу. Если он помедлит, то безусловно отправится в небесное путешествие вслед за убитым.
Однако пёс стал рабом растерянности. Он не предполагал наткнуться здесь на существо из другого мира.
Сориентироваться помог не очень приятный эпизод. В дюжине метров от четвероногого героя дорожка взбугрилась. Рядом на траве поднялось ещё несколько бугорков. Они беззвучно треснули, комья земли раскидало в необширном радиусе. Из отверстий вылуплялось свежее паучье подкрепление – целый квартет.
Байкера взяло негодование, он вновь показал публике плотный ряд сияющих зубов, но в драку, конечно, вмешиваться не собирался. Пёс отсёк челюстями лапу мёртвого и с ней помчался домой, к хозяину.
Чудовища погнались было за ним, но поняв, что до убегающего спринтера им, как ослу до академика, они столпились у дохлого сородича и впрыснули в него сок, изобилие которого живо переварило все органы. Их пасти впились в хитиновый резервуар с жидкостью.
Осушив его полностью, сытые и довольные пауки скрылись под землёй. Норы затянулись самостоятельно: гроздья почвы вернулись на своё место. Слой грунта был ровен, как будто ничего не происходило.
Смущал лишь зелёный каркас паука.
* * *
Отец Михаила сидел за кухонным столом и почти с армейским аппетитом хлебал борщ; Ольга, склонившись над тазом, счищала ножом чешую с карасей, чирикая какую-то весёлую мелодию.Поднеся очередную ложку супа ко рту, отец вдруг застыл. Его брови взметнулись ко лбу, он словно улицезрел рядом скелет с косой в чёрном балахоне.
К нему проникла мысль мохнатого товарища.
Плюхнув в тарелку так и не проглоченную ложку борща, он вышел из-за стола и ринулся к двери.
– Что случ… – Ольга ещё не договорила, как её муж был уже во дворе.
Перебравшись через огород и сад, отец без труда одолел прыжком высокий забор, будто тренированный боец спецслужб. Там, в непроходимых лесах крапивы и репейника, он отыскал Байкера. Пёс лежал на боку, в багряной луже крови, часто и тяжело вдыхая и выдыхая воздух. Рядом валялась длинная лапа членистоногого животного.
– Байкер, что произошло!? Байкер! Ты слышишь!? – отец пал на колени и коснулся алой, пропитанной влагой шерсти, испачкав ладони.
«Больно… Хозяин… Простите меня… Я не сберёг его… Он… ушёл…» – пёс был не в состоянии думать дальше.
– Байкер! – громко воззвал отец зверя. Тот не ответил и слабым кусочком мысли.
Его повелитель задействовал весь свой талант Стражника для поддержания искры жизни в умиравшем. Одновременно с тем он влез в памятный блок подсознания Байкера, где начал считывать всю последнюю информацию, занесённую туда при помощи глаз и ушей зверя.
В голове поплыл фильм – всё в точности так же, как видел пёс: Михаил идёт домой по болотам, затем сквозь рощу, вышедши откуда, он почему-то останавливается, падает, долго лежит, поднимается, возвращается к тополям, взбирается на один из них, срывается вниз и повисает в воздухе.
С этого момента тревога отца взвилась бурей.
«Кино» продолжалось: показывается паук, набрасывается на сына, но Михаил эффектно исчезает. Потом крутится бойня с пауком, Байкер берёт верх, но заявляются новые пауки и пёс, одолжив у покойного монстра лапу, которая ему всё равно не понадобится, сматывается от жаркой компании прямо сюда.
Когда отцу представилась мысль Байкера, где Михаил пропадает, Стражник чуть не забыл о звере и не упустил нить его жизни.
«Только не это… – дыхание отца дрогнуло. – Мой сын… Он в… другом измерении!»
Чтобы не потерять рассудок и контроль над своими поступками, он воспользовался немного опасным приёмом, к которому он редко прибегал. Он сознательно перекрыл канал своих эмоций, то есть на время превратил себя в бездушную машину, руководствующуюся только разумом и логикой.
Теперь, уничтожив в себе всякие чувства, он мог действовать, и причём незамедлительно. Он был уверен, что логова, на которое наткнулся Михаил и пёс, там уже нет. Первым делом нужно было доставить Байкера другим Стражникам, которые займутся его исцелением, избавить Ольгу от излишних подозрений и начать поиск инородных этому миру существ по горячим следам. Байкер принёс ему часть паука, а значит они исследуют её в ближайший период и определят тип магического щита, скрывающего врагов от разведывательных орудий Стражников.
Подобных военных подземелий на планете пруд пруди, и неизвестно, какими силами располагает противник. Вполне возможно, что борьба Стражников и впрямь была обречена на провал.
Отец вспомнил о Михаиле. В том, что его сын ушёл в другой мир, виновен именно он. Это сражение в лабиринте, которое Михаил посчитал сном, в действительности было реально. Сегодня мальчик, даже сам того не подозревая, побывал в параллельном измерении. Отец с поддержкой Стражников отправил его туда с целью разведки, сын был нужен ему там в качестве энергетического канала связи. Но тогда отец знал его местонахождение – лабиринт, охраняющий вход к вратам миров, и потому смог вернуть его назад.
Свою задачу в другом мире Главный Стражник выполнил, но вместе с тем он открыл в Михаиле способность, которая слишком преждевременна и неконтролируема для его возраста. За это он и поплатился…
Лишив себя дара чувствовать, он не мог сейчас страдать о сыне, а был способен лишь признать факт: участь мальчика зависела он него самого.
Глава №3: Зал.
Сознание Михаила пробудилось давно, но только сознание. Все пять основных чувств молчали. Он воспринимал себя голым мозгом, призраком, созданием нематериальным. И не смотря на это он думал, следовательно хоть какие-то микроскопические его частички, способные на это, существовали, будь то физические или потусторонние. «Неужели я умер? – навязалась пугающая версия. – Я что, навечно приговорён к мраку? Неплохая загробная жизнь! Я изведусь от скуки. Мысли – вот то, из чего я состою. Я могу мыслить и не более. Кошмар!»
«Не спеши себя хоронить, герой. Ты ещё не выполнил своей миссии,» – прошептал женский голос. Михаил лишь вёл рассуждения, а Судьба кроме того, что внедрилась в них своими мыслями, ещё и превращала их в звуки!
«Открой глаза, глупый,» – нежно прожурчала она.
«У меня теперь нет…» – начал возражать Михаил, но неожиданно ощутил… Он пока не понимал, что именно, но надежда забилась в нём прозрачным родником, наполненным счастьем и искренней благодарностью к явившейся озарительнице.
Он жив! Наличие тела чувствовалось естественнее с каждой секундой: руки, ноги, корпус, лицо. Всё возвратилось на место!
«Рад мне, да? – подловила Судьба мальчика. – То-то же. Впредь не пренебрегай моими услугами, если я тебе их предложу.»
Михаил неуверенно коснулся пальцами век. Последние были тёплые, а вот руки мёрзлыми.
«По-моему, я лежу на чём-то холодном,» – заключил семиклассник, исходя из осязательной диагностики окружающей среды. Он поднял торс и раскрыл глаза…
«Боже мой, где я!?»
Зрелище разгромило под корень твёрдое и гигантское древо его воображения, которое Михаил ранее считал сверхнебесным и непробиваемым. Он затаил дыхание и не снабжал организм воздухом около минуты. Он едва не захлебнулся потрясением! Но когда содержание углекислого газа в крови накинуло удавку на мальчишку, он освободился от когтей шока и жадно заполонил лёгкие живительной смесью.
Он находился в огромном и продолговатом помещении. Пока это всё, что он усвоил. Михаил поднялся на ноги и навалился на стену, не в состоянии сохранять баланс при таком ударе по здравому смыслу.
Самое броское в этой пёстрой комнате – она почти вся была сотворена из драгоценных камней и металлов. Пол, стены, потолок, мебель – всё ценой в миллионы и миллиарды! Глаза просто резало от яркости и контраста золота, серебра, платины, бриллиантов, рубинов, изумрудов, алмазов и дальнейшего пьянящего разнообразия элементов.
Усмирив кое-как тайфун в голове, который её чуть не снёс, он медленно начал передвижение по необъятному для умственного постижения месту, невольно подражая инвалиду, который учился ходить заново.
Это был скорее зал, нежели комната, преобладавший по размеру даже над футбольным стадионом. Пол выложен из квадратных плит самых разных сортов драгоценностей: рубина, изумруда, сапфира, алмаза и так далее. Михаил хотя и крайне изумился, ведь минералов подобного объёма не бывает, но почему-то его пленила уверенность в их подлинности. Золотые стены полностью, вдоль и поперёк, покрывались не менее дорогостоящей мозаикой, изображающей сцены баталий с участием немыслимых существ. Ближе к потолку крепились чаши, в которых вместо обычного огня солнечно сияли маленькие шары – здесь уже Михаил засвидетельствовал явную магию.
К стенам примыкали шеренги шкафов, напоминающих грузных рыцарей, угрюмых и безразличных ко всему. Почти во всю длину помещения посередине находился стол, окружённый стульями и заваленный слоями бумаг, свитков, книг. Кроме того там имелись сундучки, бутылочки с веществами, колбочки на штативах и много другого барахла.
Но вышеперечисленное следовало бы не называть в уменьшительной форме. Дело в том, что абсолютно все предметы в зале были изготовлены не для пользования человеком, а для создания ростом в метра четыре! Мебель и остальные принадлежности были громадны!
«Да на это всю Россию купить можно! Что же за верзила тут обосновался?» – кипели в мальчике вопросы и восклицания.
Эмоциональному и впечатлительному Михаилу понадобилось полчаса, чтобы выйти из состояния лунатика и привыкнуть к обстановке, к океану драгоценностей.
Немного успокоившись, семиклассник решился на действия более смелые.
Вскарабкавшись на шикарный стул, а затем и на стол, мальчик начал шествие по всей его длине, сопровождающееся непрерывными и любопытными поворотами головы, вытягиванием шеи и разбегающимся взглядом.
Зал с высоты выглядел захватывающим и романтическим. Сказочная бездна интригующих вещей разжигало жажду их изучить. Нужно заметить, что Михаил совершил серьёзный промах, отказавшись от чтения документов. Это могло дать бы некоторые прояснения, например, где он всё-таки оказался и как отсюда выбраться. Но под волной чудесного ему не хотелось сейчас напрягать серые клеточки.
«Не спеши себя хоронить, герой. Ты ещё не выполнил своей миссии,» – прошептал женский голос. Михаил лишь вёл рассуждения, а Судьба кроме того, что внедрилась в них своими мыслями, ещё и превращала их в звуки!
«Открой глаза, глупый,» – нежно прожурчала она.
«У меня теперь нет…» – начал возражать Михаил, но неожиданно ощутил… Он пока не понимал, что именно, но надежда забилась в нём прозрачным родником, наполненным счастьем и искренней благодарностью к явившейся озарительнице.
Он жив! Наличие тела чувствовалось естественнее с каждой секундой: руки, ноги, корпус, лицо. Всё возвратилось на место!
«Рад мне, да? – подловила Судьба мальчика. – То-то же. Впредь не пренебрегай моими услугами, если я тебе их предложу.»
Михаил неуверенно коснулся пальцами век. Последние были тёплые, а вот руки мёрзлыми.
«По-моему, я лежу на чём-то холодном,» – заключил семиклассник, исходя из осязательной диагностики окружающей среды. Он поднял торс и раскрыл глаза…
«Боже мой, где я!?»
Зрелище разгромило под корень твёрдое и гигантское древо его воображения, которое Михаил ранее считал сверхнебесным и непробиваемым. Он затаил дыхание и не снабжал организм воздухом около минуты. Он едва не захлебнулся потрясением! Но когда содержание углекислого газа в крови накинуло удавку на мальчишку, он освободился от когтей шока и жадно заполонил лёгкие живительной смесью.
Он находился в огромном и продолговатом помещении. Пока это всё, что он усвоил. Михаил поднялся на ноги и навалился на стену, не в состоянии сохранять баланс при таком ударе по здравому смыслу.
Самое броское в этой пёстрой комнате – она почти вся была сотворена из драгоценных камней и металлов. Пол, стены, потолок, мебель – всё ценой в миллионы и миллиарды! Глаза просто резало от яркости и контраста золота, серебра, платины, бриллиантов, рубинов, изумрудов, алмазов и дальнейшего пьянящего разнообразия элементов.
Усмирив кое-как тайфун в голове, который её чуть не снёс, он медленно начал передвижение по необъятному для умственного постижения месту, невольно подражая инвалиду, который учился ходить заново.
Это был скорее зал, нежели комната, преобладавший по размеру даже над футбольным стадионом. Пол выложен из квадратных плит самых разных сортов драгоценностей: рубина, изумруда, сапфира, алмаза и так далее. Михаил хотя и крайне изумился, ведь минералов подобного объёма не бывает, но почему-то его пленила уверенность в их подлинности. Золотые стены полностью, вдоль и поперёк, покрывались не менее дорогостоящей мозаикой, изображающей сцены баталий с участием немыслимых существ. Ближе к потолку крепились чаши, в которых вместо обычного огня солнечно сияли маленькие шары – здесь уже Михаил засвидетельствовал явную магию.
К стенам примыкали шеренги шкафов, напоминающих грузных рыцарей, угрюмых и безразличных ко всему. Почти во всю длину помещения посередине находился стол, окружённый стульями и заваленный слоями бумаг, свитков, книг. Кроме того там имелись сундучки, бутылочки с веществами, колбочки на штативах и много другого барахла.
Но вышеперечисленное следовало бы не называть в уменьшительной форме. Дело в том, что абсолютно все предметы в зале были изготовлены не для пользования человеком, а для создания ростом в метра четыре! Мебель и остальные принадлежности были громадны!
«Да на это всю Россию купить можно! Что же за верзила тут обосновался?» – кипели в мальчике вопросы и восклицания.
Эмоциональному и впечатлительному Михаилу понадобилось полчаса, чтобы выйти из состояния лунатика и привыкнуть к обстановке, к океану драгоценностей.
Немного успокоившись, семиклассник решился на действия более смелые.
Вскарабкавшись на шикарный стул, а затем и на стол, мальчик начал шествие по всей его длине, сопровождающееся непрерывными и любопытными поворотами головы, вытягиванием шеи и разбегающимся взглядом.
Зал с высоты выглядел захватывающим и романтическим. Сказочная бездна интригующих вещей разжигало жажду их изучить. Нужно заметить, что Михаил совершил серьёзный промах, отказавшись от чтения документов. Это могло дать бы некоторые прояснения, например, где он всё-таки оказался и как отсюда выбраться. Но под волной чудесного ему не хотелось сейчас напрягать серые клеточки.