– Тюрьма алларов – приговор хуже смерти. Город-крепость с двухмиллионным населением, расположен на окраине региона, рядом с Солнечными скалами. Надзиратели тюрьмы, они же аллары, создания с полузомбической структурой сознания, кровожадные, внешне напоминающие насекомых-палочников, обладают свойством вырабатывать электричество, а соответственно имеют иммунитет к нему. Выделяемой за всю жизнь энергии одного аллара хватит для тройного умерщвления всех граждан страны, из-за чего даже малое количество алларов может контролировать колоссальное число провинившихся. Метод их пыток весьма изощрён. Они мучают жертв, терзают их тела, пользуясь специальной магией, но не доводят до смерти. А когда истощение близко к ней, жертву стремительно подлечивают, именно стремительно, чтобы она особо не расслаблялась, а потом за старое. И так без перерывов на протяжении установленного срока вплоть до скончания дней своих, ни минуты без боли. И всегда пристёгнуты к столу для пыток, самоубийство невозможно. Аллары дежурят в две смены, пока одни занимаются пытками, другие спят, едят, развлекаются. Когда срок заключения истекает, преступник становится гладиатором.
– Час от часу не легче! – ужаснулась рептилия.
– А они иного мнения, – не согласился директор. – Вообразите сами, вы подвергаетесь перманентным страданиям лет этак двадцать подряд. Да после алларской тюрьмы арена гладиатора вам утопией покажется. Бывшим заключённым на арене руку отрубали, а те даже не вскрикнули и сражались в том же духе. И почему? Потому что в тюрьме натерпелись сполна.
Их беседа была прервана возвращением девушки. Она несла с собой хрустальную бутылочку с прозрачной жидкостью и платок. Подойдя к витринам, она сложила платок в несколько слоёв, вытащила пробку и смочила его. Затем она протёрла влажным платком поочерёдно все витрины, встала в центр помещения и пролепетала неразборчивую околесицу, видимо тоже заклинание.
Повсюду заскрипел звук трескающихся стёкол, но происходило совсем обратное. Они мгновенно стали регенерироваться, кривые полосы уменьшались, зарастали и исчезали. Вскоре они блестели целые и невредимые.
– Вот и всё, – весело прощебетала женщина и поставила магические инструменты возле чернильницы и учётной книги.
– Господин, я не нашла на складе мазь из сока зелёных дендроинов. Вы не знаете куда она запропастилась? – пожаловалась она.
– А тебе она зачем? Зацепило осколком ловушки? – полюбопытствовал директор. Девушка в ответ пожала плечами и печально склонила голову, словно с неохотой признавая факт. И только когда она повернулась к ящеру и своему начальнику левой стороной и отвела огненные пряди волос, наблюдающие увидели багровый кровоточащий шрам у виска, кровь бежала по щеке и шее, испачкала воротник платья, увязла и ссохлась в рыжих кудрях.
– О, Боже! Что же ты сразу не сказала, Иона? Я мигом! – взбудоражился директор и ринулся к двери, на склад.
Поняв, что он причинил муки и изувечил это очаровательное существо, ящер почувствовал себя настоящей скотиной. Рана притягивала его взгляд и защемляла дыхание. Девушка легонько коснулась её пальцами и тут же отдёрнула их, сморщившись и тихонько простонав сквозь зубы. Этот стон засверлил сердце чудовища. Он бы сейчас с удовольствием провалился бы под землю. Монстр мечтал, чтобы на него с неба упал камень величиной с арбуз и врезал бы ему за все заслуги, а она посмотрела бы на чужие страдания, и ей может сделалось бы не так больно.
– Это всё из-за меня. Что же я, кретин, натворил! – обругал себя ящер, которому стало неловко даже говорить своим грубым голосом при ней.
– Забудьте. Никто не мог ничего предугадать. Судьба…
«В гробу я видал эту Судьбу!» – не сдержался ящер в мыслях, услышав имя виновницы всего этого хаоса.
– Да и нет здесь ничего серьёзного, обычая царапина, – утешала девушка горевшего стыдом монстра. – Мазь зелёных дендроинов очень целебна. К утру от раны и пятнышка не останется.
Директор возвратился к ним с лечебным средством. На ладони его лежала шайбообразный флакон. Новоиспечённый врач встал рядом с помощницей и снял крышечку.
– Процедура неприятная. Собери всё своё мужество, Иона. Сейчас будет щипать.
Нет! Ящер такого зрелища просто не вытерпит… если только закрыть глаза и заткнуть уши. Он против себя влез в просторы собственной фантазии и… Нет! Немыслимо.
Директор насадил на кончик пальца горошинку зеленовато-молочного крема. Взор рептилии, наполненный кошмаром вклинился в алую травму…
И… О, чудо! Она начала стремительно заживать! Человек-кабан застыл на месте, заворожено глядя на небывалое. Он заметил, как зрачки ящера сияли фиолетовым цветом. Ему стало ясно: источником исцеляющего волшебства являлся их гость.
– В чём дело? – с долькой страха прошептала пациентка, увидев замешательство директора. Тот подрагивающей рукой указал на её висок. Она дотронулась до него и не ощутила боли. Совершенно гладкая и здоровая кожа! Все перевели взгляд на рептилию, у которой ещё жило свечение. Немая картина длилась до тех пор, пока оно не потухло.
– Я не верю… – только и смог прошелестеть директор.
Ящер, тоже впечатлённый происшедшим, не сообразил, что сам его и организовал.
– Почему вы на меня так смотрите? – выговорил он заплетающимся языком.
– Как вы это сделали!? – ошеломлённо задал встречный вопрос неудавшийся доктор.
– Я??? Вы ошибаетесь. Я не…
– Это были вы, – настойчиво перебил директор. – Волна магии исходила от вас.
И вновь воцарилась тишина. Ящер даже на знал, как ему относиться к случившемуся, но тем не менее он вынужден был согласиться с директором.
«Моё нынешнее тело мной не до конца изучено. Неизвестно, на что оно ещё способно… В уме не укладывается, какая сила превратила меня в зверя, которого весь город не в состоянии изловить», – подумал ящер с грустью.
– Ни одно существо в мире не умеет делать такого, – сказала девушка. – Кто вы? К какой расе принадлежите?
Вопрос был явно монстру не по зубам, точнее не по мозгам. Информации на этот счёт у него не имелось, а потому он ответил честно:
– Я не знаю. Когда-то был человеком, а теперь…
Наступила безмолвная минута размышлений. Мысли рептилии двигались по конкретному пессимистическому пути. За этот сумасбродный день произошло уйма переломных событий, потрясений, расстройств, физических и душевных нагрузок, что не выдержал бы и взрослый. Ему помог лишь облик ящера. Скорее всего, он примет предложение директора, возьмёт комнату, пускай оно и не исключает западни. Возможно завтра он проснётся в сырой, холодной, кишащей пауками и крысами темнице, после чего будет отослан в ту самую тюрьму алларов. Он был готов на всё ради сна.
– Хорошо, я согласен. Но пожалуйста, давайте все ваши расспросы отложим до утра, – поставил условие монстр.
– Конечно, конечно! – закивал директор, осчастливленный ответом ящера. – Я провожу вас в вашу комнату прямо сейчас.
И он пробубнил короткое заклинание, резко направив указательный палец в угол помещения. Скрытая в полу дверь откликнулась на зов своим поднятием, плавно и без скрипа петель.
Директор, начав спуск по лестнице, позвал ящера:
– Монстр стал продвигаться вниз по тесному и неосвещённому коридору, а девушка осталась наверху наводить порядок к визиту посетителей. Когда они опустились с головой, дверь закрылась, и их окутал мрак. Рептилия замерла, боясь идти в неизвестность или наткнуться на впереди идущего. Но заслышав удаляющийся стук его обуви, он стал делать несмелые шаги, упираясь ладонями в стены.
Постепенно из сплошного чёрного экрана выделялись непонятные мутно-зелёные очертания. Их количество увеличивалось, они приобретали определённый смысл: вот каменные стены, ступеньки, спина директора… Он видел всё, только в зелёном свете!
– Смелее. Здесь хоть и темень, как в склепе, но вы идите прямо, – советовал проводник, однако в этом ящер уже не нуждался. Кажется, рассекретилась новая способность – ночное зрение. Да, он действительно мало чего знает о себе.
Директор прекратил шествие у очередной двери, раздался скрежет: были применены ключи.
– Заходите, – пригласил человек-кабан и, толкнув дверь, проник в своё подземное жильё, где свет тоже отсутствовал. Они стояли в фойе, не очень просторном и роскошном, оно было обогащено всевозможными ящиками, бочками, вёдрами, стульями, рулонами тканей и ковров, короче говоря совмещало в себе кладовую. Ну и какое же фойе без вешалок с одеждой, которой тут было столько, будто хозяин собрался основать дома бутик. По обеим сторонам комнаты красовались в большинстве халаты, аналогичные наряду директора, разнообразие вносили лишь иные наборы цветов. Это же касалось дивизии пар сапог, формы которых были нестандартны для людей, что и понятно, ведь кабаны – создания копытные. Между нагромождениями вещей ветвились три узкие лазейки, каждая из которых оканчивалась дверью в виде арки. На правой клеилась надпись: «Кухня», на левой – «Гостиная», а на средней – «Спальная комната».
– Сейчас зажжём освещение, – объявил директор весёлым голосом фотографа, который сообщает, что сейчас вылетит птичка. Затем он хлопнул в ладоши и в миллисекундный промежуток над потолком вспыхнули магические источники света. Они представляли собой миниатюрные звёзды, не уступающие в яркости настоящим. Их было четыре и распределялись они в правильном геометрическом положении, на равном расстоянии друг от друга, напоминая квадрат. В действительности размеры звёздочек были меньше горошины, но из-за своей ослепительности они давали ложные сведения, навязывая рептилии более крупные габариты.
Но разглядеть зависшие в воздухе звёзды, да и всё остальное, ему пришлось позже. Дело в том, что когда тьма резко сменилась светом, ящер опять лишился зрения. Судя по всему, глаза не успели перестроиться на привычный спектр и залились чёрной пеленой. Но скоро на ней стали вырисовываться контуры окружающих предметов, только уже в нормальных цветах.
Директор хоть и не обладал виденьем в темноте, но тоже почувствовал последствия светового резонанса, а потому застыл на месте в течении нескольких мгновений.
– Э-э-э… За мной, пожалуйста, – сказал он, оклемавшись, и устремился к входу в спальню. Повернув дверную ручку, он вместе с рептилией вошёл в пропитанную уютом, безмятежностью и покоем комнату, интерьер которой опьянял желанием рухнуть, на красивейшую словно королевскую, двуспальную кровать, мордой в нежнейшие перины, утопить тело в этом мягком ложе и вырубиться на неделю.
– Наконец-то! – выдохнул ящер, собираясь осуществить смакованную в мыслях идею, он уже наклонил торс…
– Простите, а… как насчёт ужина? – сильно разволновавшись, выжал из себя фразу директор. При упоминании о еде монстр внезапно осознал, что голоден, словно акула. Он ведь полдня без еды и питья! Но… всё-таки спать ему хотелось намного больше, несмотря на то, что его желудок слипся и походил, наверное, на сдутый футбольный мяч. Поэтому ящер ответил:
– Спасибо за заботу, но не стоит… Если можно, выпить чего-нибудь принесите. Сушняк во рту, как в пустыне!
– Воля ваша, сделаем… Э-э-э… чай, кофе, вино? – произнёс директор монстру своё домашнее меню.
– Воды! Просто воды, – тут же заказала рептилия. – Ничего тонизирующего на ночь я не употребляю.
Директор понимающе кивнул и удалился на кухню, оставив дверь чуть приоткрытой. А ящер тем временем не удержался от соблазна и упал ничком на кровать.
Хозяин квартиры вернулся с пузатым костяным бутылём, наполненным водой. Зайдя внутрь, он уже хотел воскликнуть: «А вот и ваш заказ!», но в сумраке заметил, что гость валяется на кровати в позе кактуса – растопырив все свои конечности в разные стороны – а из лёгких доносится негромкий храп.
Осознав ситуацию, «официант» несколько растерялся, не решаясь выбрать ход действий. Попытаться разбудить монстра себе дороже: нрав у него довольно буйный, и он уже успел себя выявить, а усталые субъекты особенно раздражительны.
Он отодвинул верхний отдел тумбы и извлёк оттуда коричневый пергамент, перо и чернильницу. Стараясь не шуметь, он оторвал от целого листа ровный кусок, написал каллиграфическим почерком слово «Вода», поднёс самопальную этикетку тыльной стороной к губам и зашептал текст простого заклинания. Когда устная часть была завершена, директор дунул на листок и прилепил к ёмкости с водой. Этикетка сидела плотно, точно намазанная клеем.
Окинув ящера взглядом в последний раз, человек-кабан вышел из комнаты и, закрыв дверь, подумал: «Придётся спать на диване в гостиной… Завтра я должен выяснить всё! Лишь бы удалось его у нас удержать. Надо срочно связаться с вождём и доложить, что задание выполнено.»
Глава №6: Вербовка.
– Час от часу не легче! – ужаснулась рептилия.
– А они иного мнения, – не согласился директор. – Вообразите сами, вы подвергаетесь перманентным страданиям лет этак двадцать подряд. Да после алларской тюрьмы арена гладиатора вам утопией покажется. Бывшим заключённым на арене руку отрубали, а те даже не вскрикнули и сражались в том же духе. И почему? Потому что в тюрьме натерпелись сполна.
Их беседа была прервана возвращением девушки. Она несла с собой хрустальную бутылочку с прозрачной жидкостью и платок. Подойдя к витринам, она сложила платок в несколько слоёв, вытащила пробку и смочила его. Затем она протёрла влажным платком поочерёдно все витрины, встала в центр помещения и пролепетала неразборчивую околесицу, видимо тоже заклинание.
Повсюду заскрипел звук трескающихся стёкол, но происходило совсем обратное. Они мгновенно стали регенерироваться, кривые полосы уменьшались, зарастали и исчезали. Вскоре они блестели целые и невредимые.
– Вот и всё, – весело прощебетала женщина и поставила магические инструменты возле чернильницы и учётной книги.
– Господин, я не нашла на складе мазь из сока зелёных дендроинов. Вы не знаете куда она запропастилась? – пожаловалась она.
– А тебе она зачем? Зацепило осколком ловушки? – полюбопытствовал директор. Девушка в ответ пожала плечами и печально склонила голову, словно с неохотой признавая факт. И только когда она повернулась к ящеру и своему начальнику левой стороной и отвела огненные пряди волос, наблюдающие увидели багровый кровоточащий шрам у виска, кровь бежала по щеке и шее, испачкала воротник платья, увязла и ссохлась в рыжих кудрях.
– О, Боже! Что же ты сразу не сказала, Иона? Я мигом! – взбудоражился директор и ринулся к двери, на склад.
Поняв, что он причинил муки и изувечил это очаровательное существо, ящер почувствовал себя настоящей скотиной. Рана притягивала его взгляд и защемляла дыхание. Девушка легонько коснулась её пальцами и тут же отдёрнула их, сморщившись и тихонько простонав сквозь зубы. Этот стон засверлил сердце чудовища. Он бы сейчас с удовольствием провалился бы под землю. Монстр мечтал, чтобы на него с неба упал камень величиной с арбуз и врезал бы ему за все заслуги, а она посмотрела бы на чужие страдания, и ей может сделалось бы не так больно.
– Это всё из-за меня. Что же я, кретин, натворил! – обругал себя ящер, которому стало неловко даже говорить своим грубым голосом при ней.
– Забудьте. Никто не мог ничего предугадать. Судьба…
«В гробу я видал эту Судьбу!» – не сдержался ящер в мыслях, услышав имя виновницы всего этого хаоса.
– Да и нет здесь ничего серьёзного, обычая царапина, – утешала девушка горевшего стыдом монстра. – Мазь зелёных дендроинов очень целебна. К утру от раны и пятнышка не останется.
Директор возвратился к ним с лечебным средством. На ладони его лежала шайбообразный флакон. Новоиспечённый врач встал рядом с помощницей и снял крышечку.
– Процедура неприятная. Собери всё своё мужество, Иона. Сейчас будет щипать.
Нет! Ящер такого зрелища просто не вытерпит… если только закрыть глаза и заткнуть уши. Он против себя влез в просторы собственной фантазии и… Нет! Немыслимо.
Директор насадил на кончик пальца горошинку зеленовато-молочного крема. Взор рептилии, наполненный кошмаром вклинился в алую травму…
И… О, чудо! Она начала стремительно заживать! Человек-кабан застыл на месте, заворожено глядя на небывалое. Он заметил, как зрачки ящера сияли фиолетовым цветом. Ему стало ясно: источником исцеляющего волшебства являлся их гость.
– В чём дело? – с долькой страха прошептала пациентка, увидев замешательство директора. Тот подрагивающей рукой указал на её висок. Она дотронулась до него и не ощутила боли. Совершенно гладкая и здоровая кожа! Все перевели взгляд на рептилию, у которой ещё жило свечение. Немая картина длилась до тех пор, пока оно не потухло.
– Я не верю… – только и смог прошелестеть директор.
Ящер, тоже впечатлённый происшедшим, не сообразил, что сам его и организовал.
– Почему вы на меня так смотрите? – выговорил он заплетающимся языком.
– Как вы это сделали!? – ошеломлённо задал встречный вопрос неудавшийся доктор.
– Я??? Вы ошибаетесь. Я не…
– Это были вы, – настойчиво перебил директор. – Волна магии исходила от вас.
И вновь воцарилась тишина. Ящер даже на знал, как ему относиться к случившемуся, но тем не менее он вынужден был согласиться с директором.
«Моё нынешнее тело мной не до конца изучено. Неизвестно, на что оно ещё способно… В уме не укладывается, какая сила превратила меня в зверя, которого весь город не в состоянии изловить», – подумал ящер с грустью.
– Ни одно существо в мире не умеет делать такого, – сказала девушка. – Кто вы? К какой расе принадлежите?
Вопрос был явно монстру не по зубам, точнее не по мозгам. Информации на этот счёт у него не имелось, а потому он ответил честно:
– Я не знаю. Когда-то был человеком, а теперь…
Наступила безмолвная минута размышлений. Мысли рептилии двигались по конкретному пессимистическому пути. За этот сумасбродный день произошло уйма переломных событий, потрясений, расстройств, физических и душевных нагрузок, что не выдержал бы и взрослый. Ему помог лишь облик ящера. Скорее всего, он примет предложение директора, возьмёт комнату, пускай оно и не исключает западни. Возможно завтра он проснётся в сырой, холодной, кишащей пауками и крысами темнице, после чего будет отослан в ту самую тюрьму алларов. Он был готов на всё ради сна.
– Хорошо, я согласен. Но пожалуйста, давайте все ваши расспросы отложим до утра, – поставил условие монстр.
– Конечно, конечно! – закивал директор, осчастливленный ответом ящера. – Я провожу вас в вашу комнату прямо сейчас.
И он пробубнил короткое заклинание, резко направив указательный палец в угол помещения. Скрытая в полу дверь откликнулась на зов своим поднятием, плавно и без скрипа петель.
Директор, начав спуск по лестнице, позвал ящера:
– Монстр стал продвигаться вниз по тесному и неосвещённому коридору, а девушка осталась наверху наводить порядок к визиту посетителей. Когда они опустились с головой, дверь закрылась, и их окутал мрак. Рептилия замерла, боясь идти в неизвестность или наткнуться на впереди идущего. Но заслышав удаляющийся стук его обуви, он стал делать несмелые шаги, упираясь ладонями в стены.
Постепенно из сплошного чёрного экрана выделялись непонятные мутно-зелёные очертания. Их количество увеличивалось, они приобретали определённый смысл: вот каменные стены, ступеньки, спина директора… Он видел всё, только в зелёном свете!
– Смелее. Здесь хоть и темень, как в склепе, но вы идите прямо, – советовал проводник, однако в этом ящер уже не нуждался. Кажется, рассекретилась новая способность – ночное зрение. Да, он действительно мало чего знает о себе.
Директор прекратил шествие у очередной двери, раздался скрежет: были применены ключи.
– Заходите, – пригласил человек-кабан и, толкнув дверь, проник в своё подземное жильё, где свет тоже отсутствовал. Они стояли в фойе, не очень просторном и роскошном, оно было обогащено всевозможными ящиками, бочками, вёдрами, стульями, рулонами тканей и ковров, короче говоря совмещало в себе кладовую. Ну и какое же фойе без вешалок с одеждой, которой тут было столько, будто хозяин собрался основать дома бутик. По обеим сторонам комнаты красовались в большинстве халаты, аналогичные наряду директора, разнообразие вносили лишь иные наборы цветов. Это же касалось дивизии пар сапог, формы которых были нестандартны для людей, что и понятно, ведь кабаны – создания копытные. Между нагромождениями вещей ветвились три узкие лазейки, каждая из которых оканчивалась дверью в виде арки. На правой клеилась надпись: «Кухня», на левой – «Гостиная», а на средней – «Спальная комната».
– Сейчас зажжём освещение, – объявил директор весёлым голосом фотографа, который сообщает, что сейчас вылетит птичка. Затем он хлопнул в ладоши и в миллисекундный промежуток над потолком вспыхнули магические источники света. Они представляли собой миниатюрные звёзды, не уступающие в яркости настоящим. Их было четыре и распределялись они в правильном геометрическом положении, на равном расстоянии друг от друга, напоминая квадрат. В действительности размеры звёздочек были меньше горошины, но из-за своей ослепительности они давали ложные сведения, навязывая рептилии более крупные габариты.
Но разглядеть зависшие в воздухе звёзды, да и всё остальное, ему пришлось позже. Дело в том, что когда тьма резко сменилась светом, ящер опять лишился зрения. Судя по всему, глаза не успели перестроиться на привычный спектр и залились чёрной пеленой. Но скоро на ней стали вырисовываться контуры окружающих предметов, только уже в нормальных цветах.
Директор хоть и не обладал виденьем в темноте, но тоже почувствовал последствия светового резонанса, а потому застыл на месте в течении нескольких мгновений.
– Э-э-э… За мной, пожалуйста, – сказал он, оклемавшись, и устремился к входу в спальню. Повернув дверную ручку, он вместе с рептилией вошёл в пропитанную уютом, безмятежностью и покоем комнату, интерьер которой опьянял желанием рухнуть, на красивейшую словно королевскую, двуспальную кровать, мордой в нежнейшие перины, утопить тело в этом мягком ложе и вырубиться на неделю.
– Наконец-то! – выдохнул ящер, собираясь осуществить смакованную в мыслях идею, он уже наклонил торс…
– Простите, а… как насчёт ужина? – сильно разволновавшись, выжал из себя фразу директор. При упоминании о еде монстр внезапно осознал, что голоден, словно акула. Он ведь полдня без еды и питья! Но… всё-таки спать ему хотелось намного больше, несмотря на то, что его желудок слипся и походил, наверное, на сдутый футбольный мяч. Поэтому ящер ответил:
– Спасибо за заботу, но не стоит… Если можно, выпить чего-нибудь принесите. Сушняк во рту, как в пустыне!
– Воля ваша, сделаем… Э-э-э… чай, кофе, вино? – произнёс директор монстру своё домашнее меню.
– Воды! Просто воды, – тут же заказала рептилия. – Ничего тонизирующего на ночь я не употребляю.
Директор понимающе кивнул и удалился на кухню, оставив дверь чуть приоткрытой. А ящер тем временем не удержался от соблазна и упал ничком на кровать.
Хозяин квартиры вернулся с пузатым костяным бутылём, наполненным водой. Зайдя внутрь, он уже хотел воскликнуть: «А вот и ваш заказ!», но в сумраке заметил, что гость валяется на кровати в позе кактуса – растопырив все свои конечности в разные стороны – а из лёгких доносится негромкий храп.
Осознав ситуацию, «официант» несколько растерялся, не решаясь выбрать ход действий. Попытаться разбудить монстра себе дороже: нрав у него довольно буйный, и он уже успел себя выявить, а усталые субъекты особенно раздражительны.
Он отодвинул верхний отдел тумбы и извлёк оттуда коричневый пергамент, перо и чернильницу. Стараясь не шуметь, он оторвал от целого листа ровный кусок, написал каллиграфическим почерком слово «Вода», поднёс самопальную этикетку тыльной стороной к губам и зашептал текст простого заклинания. Когда устная часть была завершена, директор дунул на листок и прилепил к ёмкости с водой. Этикетка сидела плотно, точно намазанная клеем.
Окинув ящера взглядом в последний раз, человек-кабан вышел из комнаты и, закрыв дверь, подумал: «Придётся спать на диване в гостиной… Завтра я должен выяснить всё! Лишь бы удалось его у нас удержать. Надо срочно связаться с вождём и доложить, что задание выполнено.»
Глава №6: Вербовка.
Михаил знал, что пробудился, но не размыкал век и лежал лицом в подушку. Он никогда не вставал с постели сразу. Его традицией было сначала помечтать с треть часа в полудрёме о чём-нибудь, чему не суждено реализоваться в жизни, а мягкий кокон из одеяла – разве не лучшее для того место? Правда привычка эта относилась только к выходным и каникулам. В школьные же дни он просыпался очень рано, бывало даже за два часа до оповещения будильником восьми утра, хотя школа располагалась в пяти минутах ходьбы от дома. Причина? Просто во сне время шло мимолётно, нежели наяву, а Михаил готов и не спать, лишь бы задержать рейс в школу. И мечта в трудовые будни одна – только бы всё обошлось без особых потасовок. Почему без особых? Потому что потасовки случались почти всегда, и оставалось молиться, чтобы не оказаться втянутым в убойный конфликт.
Зато в дни освобождения от школьной деспотической оккупации его рассветы сопровождались приятными лёгкими мыслями, как и теперь.
В данный момент семиклассник воображал, что заодно с Алексеем Симаковым и Николаем Варановым он конструирует взрывчатку колоссальной мощности… Вот они сидят на кухне, в отсутствии родителей, за столом, который завален тетрадными листами с горками порошковых веществ, бутылочками с термоядерными смесями, проводками, фольгой, микросхемами и многими другими атрибутами. После длительной и скрупулезной работы были сотворены несколько устройств с часовым механизмом. Затем юная террористическая организация «Аль-школам-капэц» назначила тайный совет, где прошла дискуссия о том, куда заложить заряды, чтобы опоры сооружения не выдержали, и от него не осталось камня на камне… Операцию осуществили безлунной субботней ночью, а потом вернулись по домам и нырнули в кровати. Михаил представил, будто всё село было объято кромешной тьмой, а там, где-то в сотне метрах, внутри огромного здания тикали механизмы, приближая его пышные похороны…
«Эх, ладно! Мечты мечтами, а мне подниматься пора, – подумал Михаил без особого разочарования. – Интересно, сколько я дрых? Мать, наверное, уже на работе. Завтрак придётся самому варганить на скорую руку: яичницу или салат, а может всё сразу…»
И он, повернувшись к потолку, распахнул глаза.
Недоумение накатило с опозданием в пару секунд. Потолок, издревле пожелтевший от пыли, теперь сиял белизной, причем с голубоватым оттенком. Это ещё терпимо, но с каких щей в его комнате старомодная люстра с подсвечниками вместо лампочки!?
Ему стало не по себе, словно он узнал, что в спальне где-то прячется шершень. Предчувствуя удручающее событие, он с мучительной неохотой поднялся…
Тумба, платяной шкаф, камин, большое овальное зеркало с золотым обрамлением, под ним – столик, загруженный красивым натюрмортом из шкатулок, стопки книг, тарелочки со свечёй, чернильницы, пера и тому подобной мелочи. В комнате было множество других деталей, но без них бросалась мысль, что он проснулся в покоях какого-то графа, которым Михаил не являлся.
Семиклассника взяло скорее удивление, чем страх – испугаться такой шикарной спальни и зайцу на ум не взбредёт. Далее изумление быстро перешло в обалдение, протянувшееся недолго…
И неожиданно он вспомнил всё! Все до последнего узелка в той сложной паутине под названием вчерашний день. Дыхание его сделалось неровным, скачущим, прерывистым – типичный пролог приступа рыдания. Ничего, однако, не получилось, как он ни старался выдавить из себя слезу. Так хотелось заплакать, а он лишён этой возможности. Ненароком Михаил посмотрел на свою лапу, зелёную, чешуйчатую и когтистую. Он монстр, уродливая ящерица. И не исключено, что он останется ею навсегда. Потусторонняя личность, именовавшая себя Судьбой, говорила об обязательном возвращении его в родной мир, но вот возврата прежнего обличия она не обещала. Он желал сейчас услышать её, как никогда ранее, а она забыла о нём, будто мучает.
«А если она вообще не вернётся? – мысль рептилии была кошмарна. – Если её голос – плод больного воображения, появившийся на почве нервных стрессов? Что тогда делать?.. Как же мне паршиво!»
От безысходности ящер утопил морду в подушке и молча зарыдал. Слёзы не текли, это был сухой плач, лёгкие внутри судорожно вздрагивали наряду с дыханием. Он не отказался бы взвыть, но остерегался разбудить хозяина, поэтому довольствовался правом лишь тихо стонать, грызя наволочку и стуча кулаком в подушку. Он один…
Прошло десять минут. Ящер лежал на спине, поддавшись гипнозу оранжевых зёрнышек света. Все двенадцать свечей – монстр пересчитал на досуге – почти растаяли, ведь горели целую ночь. Воск бежал по жёлтому стержню, но не падал на ковёр. Сползая на поверхность чашечки подсвечника, он почему-то мгновенно застывал и твердел, новые жидкие крупинки, касаясь замороженного воска, тоже меняли агрегатное состояние. На люстре висела дюжина корявых комков пчелиного материала. «Определённо, здесь есть причастие магии, – подумал динозавр лениво, неприятно было даже напрягать мозг. – Свечи скоро затухнут… В темноте могильной лежать придётся».
Внимание ящера застряло на слове «Вода», которое было намалёвано на продолговатой фляжке, лежащей на низенькой тумбочке. При воспроизведении в памяти этого живительного слова ящер вдруг ощутил настоящий зной во рту. Сколько же часов он без воды? Монстр со счастливым огоньком в глазах жадно вцепился в ёмкость и уже намеревался вынуть пробку, но что-то заставило его задуматься: безопасно ли содержимое бутыли. Ещё большее недоверие навеяла всплывшая из раннего детства прочитанная «Алиса в стране чудес». Там она тоже испробовала непонятный эликсир под безобидным названием… Кажется, результат ей тогда не очень понравился. «Мишка, не позорь самого себя, – он через силу повернул своё отношение к напитку. – У тебя мышление, как у малолетки. Эта вода нормальная, как и этот мир. Конечно, здешние законы физики кое-где противоречат нашим, я бы сказал, значительно противоречат, но вода, она ведь и в Африке вода. И если я её выпью, ушей ослиных у меня не вырастет. Да и не было бутылки тут вчера, хозяин сам принёс, я же выпить просил и уснул… Неужели я ещё могу помнить такие мелочи!? Поразительно!» И монстр, выдернув пробку, опрокинул горлышко фляжки в пасть. Прохладная жидкость побежала по языку, смачивая ротовую полость, струилась по пищеводу в желудок, удовлетворяя обезвоженный организм. Опустошив бутылку до капли, ящер положил её на тумбочку и облегчённо уронил голову на подушку. Стоило только телу рептилии заполнить все свои потребности и неудобства, настрой сразу переменился в лучшую сторону.
Дверь едва слышно скрипнула и в проёме появился хозяин, точнее силуэт, потому что позади горел ярчайший свет того волшебного квартета из слепящих «горошинок».
– Утро доброе! Я вижу, вы давно пробудились и… успели освежить ум, – он посмотрел на пустую фляжку с отдельно валяющейся пробкой. Ящер не ждал внезапного посещения и на несколько мгновений пришёл в немое замешательство. Наконец, он собрался и рыкнул весьма неприветливо:
– Который час?
– Шесть. Лавка открывается в семь. Время у нас ещё осталось, – ответил директор приподнято, словно пропустил мимо его тон. – Вы желаете продолжить ваш отдых или встаёте?
– Да, конечно. Хоть и рановато, но я уже взбодрился, – промолвил тот совершенно иначе, укорив себя за поспешную нелюбезность, а потом, лишь для замещения грустного затишья, спросил первое забредшее в голову: – А где ваша прекрасная спутница?
Человек-кабан засмеялся в ответ. Это было не то дебильное ржание, которое осаждало его в школьные будни, на переменах, иногда и на уроках. Ящер в данный момент слышал короткий отрезок умеренного и тягучего смеха, который было даже приятно слушать, будто собеседник репетировал его перед премьерой грандиозного спектакля. В нём отчетливо прочитывалось и удивление, и уважение одновременно.
– Моя помощница Иона ещё не пришла, она живёт в другом районе, – осведомил директор. – А вы, я замечаю, цените внешность других рас?
– Я ведь когда-то тоже был человеком, не забывайте, – упомянул монстр с печальной ностальгической ноткой. Человек-кабан сочувственно вздохнул и поник, точно на кладбище у гранитной плиты товарища.
– Прошу меня простить за наглость, но я больше суток ничего не ел и… – ящер остановился, надеясь, что хозяин квартиры вникнет в суть.
– Господин, ваш завтрак давно томится на кухне, – весело уведомил директор, шагнув вбок и плавно указав на выход с поклоном.
– Благодарю, – рептилия также слегка поклонился.
Невероятно: золотые чашки и тарелки, серебряные столовые приборы, бокалы с бриллиантами, занавески с вшитым жемчугом и прочее, прочее, прочее. И всё в жилище простого горожанина, пускай и владельца торгового предприятия и авиастоянки. На Земле не у всякого губернатора только на его жилплощади наберутся такие денежные счета, упакованные в вилках, ложках, ножах, сковородках, дверных ручках…
Но рептилию сейчас взволновало совсем другое.
– В чём дело, господин? – человек-кабан глядел, как гость чуть вдыхает запах омлета с жареным картофелем, и мимика его при том явно не выражала зверский аппетит: – Что с вами? Еда испорчена? Или вы не употребляете это в пищу?
Бедняга директор растерялся до предела, чувствуя, что угодить ящеру не удалось.
– Извините, можно ещё воды? – монстр и сам разволновался не на шутку, когда учуял запах горячего завтрака. Приподнятость рептилии, вызванная предвкушением сытных блюд, которые давно не захаживали в желудок, пошла под откос мгновенно от осознания того, что всем голодным, жадным фантазиям не дано сбыться.
Хозяин подошёл к змееподобному крану, подстроил под золотую пасть объёмный бокал и пролепетал какое-то слово на чужом языке. Прозрачная жидкость хлынула в сосуд, вскоре наполнив его. Человек-кабан опять воспользовался заклинанием, и поток прервался.
Ящер опустошил бокал до дна за пару секунд. Вода не имела ни малейшего привкуса металла, точно взятая из родника.
Спасибо, господин… – монстр хотел выговорить имя своего спасителя, по загадочным обстоятельствам решившего приютить убийцу от служителей закона и не побоявшегося запятнать себя связью с преступником. Но тут он со смешанным ощущением стыда и неверия понял, что за всё время знакомства и общения с директором не удосужился спросить имя первого знакомого в этом измерении.
Человек-кабан уловил интонацию недосказанности и представился:
– Фаргонт… Моё имя – Фаргонт. А ваше?
Ящер едва не вымолвил «Миша», но вовремя спохватился: он ведь в другом мире. И имена здесь тоже отличаются от земных.
«Какой, к черту, Миша!? – взбесился ящер на самого себя. – Ты что, в детском саду с воспитательницей знакомишься!?»
Он не желал разоблачать своё имя по причине ещё пульсирующего недоверия к директору лавки. Нужно было выдумать некое экзотическое имя, символизирующее характер и внешность монстра.
Универсальный вариант нашёлся в памяти враз. И помог ящеру… Алексей Симаков, а конкретнее, его увлечение – рисование всевозможных чудовищ. Где-то неделю назад Алексей показывал ему одни из последних художеств, под каждым из которых изгибались вьющиеся буквы имён этих «симпатяг». Среди них попался монстр, очень похожий на нынешний его вид с умело подобранным именем, грозным и рычащим:
– Рагдар, – назвался ящер и стал волнительно ждать реакции директора.
– Необычное имя, но благозвучное в некотором смысле… Оно бы кстати подошло генералу, – сравнительно оценил директор Мишин выбор. У Облакова, словно груз с плеч рухнул: «Прокатило!»
– Господин Рагдар, почему вы отвергли пищу? – докапывался Фаргонт, переступив через беспокойное любопытство на слегка строгий учительский допрос.
Зато в дни освобождения от школьной деспотической оккупации его рассветы сопровождались приятными лёгкими мыслями, как и теперь.
В данный момент семиклассник воображал, что заодно с Алексеем Симаковым и Николаем Варановым он конструирует взрывчатку колоссальной мощности… Вот они сидят на кухне, в отсутствии родителей, за столом, который завален тетрадными листами с горками порошковых веществ, бутылочками с термоядерными смесями, проводками, фольгой, микросхемами и многими другими атрибутами. После длительной и скрупулезной работы были сотворены несколько устройств с часовым механизмом. Затем юная террористическая организация «Аль-школам-капэц» назначила тайный совет, где прошла дискуссия о том, куда заложить заряды, чтобы опоры сооружения не выдержали, и от него не осталось камня на камне… Операцию осуществили безлунной субботней ночью, а потом вернулись по домам и нырнули в кровати. Михаил представил, будто всё село было объято кромешной тьмой, а там, где-то в сотне метрах, внутри огромного здания тикали механизмы, приближая его пышные похороны…
«Эх, ладно! Мечты мечтами, а мне подниматься пора, – подумал Михаил без особого разочарования. – Интересно, сколько я дрых? Мать, наверное, уже на работе. Завтрак придётся самому варганить на скорую руку: яичницу или салат, а может всё сразу…»
И он, повернувшись к потолку, распахнул глаза.
Недоумение накатило с опозданием в пару секунд. Потолок, издревле пожелтевший от пыли, теперь сиял белизной, причем с голубоватым оттенком. Это ещё терпимо, но с каких щей в его комнате старомодная люстра с подсвечниками вместо лампочки!?
Ему стало не по себе, словно он узнал, что в спальне где-то прячется шершень. Предчувствуя удручающее событие, он с мучительной неохотой поднялся…
Тумба, платяной шкаф, камин, большое овальное зеркало с золотым обрамлением, под ним – столик, загруженный красивым натюрмортом из шкатулок, стопки книг, тарелочки со свечёй, чернильницы, пера и тому подобной мелочи. В комнате было множество других деталей, но без них бросалась мысль, что он проснулся в покоях какого-то графа, которым Михаил не являлся.
Семиклассника взяло скорее удивление, чем страх – испугаться такой шикарной спальни и зайцу на ум не взбредёт. Далее изумление быстро перешло в обалдение, протянувшееся недолго…
И неожиданно он вспомнил всё! Все до последнего узелка в той сложной паутине под названием вчерашний день. Дыхание его сделалось неровным, скачущим, прерывистым – типичный пролог приступа рыдания. Ничего, однако, не получилось, как он ни старался выдавить из себя слезу. Так хотелось заплакать, а он лишён этой возможности. Ненароком Михаил посмотрел на свою лапу, зелёную, чешуйчатую и когтистую. Он монстр, уродливая ящерица. И не исключено, что он останется ею навсегда. Потусторонняя личность, именовавшая себя Судьбой, говорила об обязательном возвращении его в родной мир, но вот возврата прежнего обличия она не обещала. Он желал сейчас услышать её, как никогда ранее, а она забыла о нём, будто мучает.
«А если она вообще не вернётся? – мысль рептилии была кошмарна. – Если её голос – плод больного воображения, появившийся на почве нервных стрессов? Что тогда делать?.. Как же мне паршиво!»
От безысходности ящер утопил морду в подушке и молча зарыдал. Слёзы не текли, это был сухой плач, лёгкие внутри судорожно вздрагивали наряду с дыханием. Он не отказался бы взвыть, но остерегался разбудить хозяина, поэтому довольствовался правом лишь тихо стонать, грызя наволочку и стуча кулаком в подушку. Он один…
Прошло десять минут. Ящер лежал на спине, поддавшись гипнозу оранжевых зёрнышек света. Все двенадцать свечей – монстр пересчитал на досуге – почти растаяли, ведь горели целую ночь. Воск бежал по жёлтому стержню, но не падал на ковёр. Сползая на поверхность чашечки подсвечника, он почему-то мгновенно застывал и твердел, новые жидкие крупинки, касаясь замороженного воска, тоже меняли агрегатное состояние. На люстре висела дюжина корявых комков пчелиного материала. «Определённо, здесь есть причастие магии, – подумал динозавр лениво, неприятно было даже напрягать мозг. – Свечи скоро затухнут… В темноте могильной лежать придётся».
Внимание ящера застряло на слове «Вода», которое было намалёвано на продолговатой фляжке, лежащей на низенькой тумбочке. При воспроизведении в памяти этого живительного слова ящер вдруг ощутил настоящий зной во рту. Сколько же часов он без воды? Монстр со счастливым огоньком в глазах жадно вцепился в ёмкость и уже намеревался вынуть пробку, но что-то заставило его задуматься: безопасно ли содержимое бутыли. Ещё большее недоверие навеяла всплывшая из раннего детства прочитанная «Алиса в стране чудес». Там она тоже испробовала непонятный эликсир под безобидным названием… Кажется, результат ей тогда не очень понравился. «Мишка, не позорь самого себя, – он через силу повернул своё отношение к напитку. – У тебя мышление, как у малолетки. Эта вода нормальная, как и этот мир. Конечно, здешние законы физики кое-где противоречат нашим, я бы сказал, значительно противоречат, но вода, она ведь и в Африке вода. И если я её выпью, ушей ослиных у меня не вырастет. Да и не было бутылки тут вчера, хозяин сам принёс, я же выпить просил и уснул… Неужели я ещё могу помнить такие мелочи!? Поразительно!» И монстр, выдернув пробку, опрокинул горлышко фляжки в пасть. Прохладная жидкость побежала по языку, смачивая ротовую полость, струилась по пищеводу в желудок, удовлетворяя обезвоженный организм. Опустошив бутылку до капли, ящер положил её на тумбочку и облегчённо уронил голову на подушку. Стоило только телу рептилии заполнить все свои потребности и неудобства, настрой сразу переменился в лучшую сторону.
Дверь едва слышно скрипнула и в проёме появился хозяин, точнее силуэт, потому что позади горел ярчайший свет того волшебного квартета из слепящих «горошинок».
– Утро доброе! Я вижу, вы давно пробудились и… успели освежить ум, – он посмотрел на пустую фляжку с отдельно валяющейся пробкой. Ящер не ждал внезапного посещения и на несколько мгновений пришёл в немое замешательство. Наконец, он собрался и рыкнул весьма неприветливо:
– Который час?
– Шесть. Лавка открывается в семь. Время у нас ещё осталось, – ответил директор приподнято, словно пропустил мимо его тон. – Вы желаете продолжить ваш отдых или встаёте?
– Да, конечно. Хоть и рановато, но я уже взбодрился, – промолвил тот совершенно иначе, укорив себя за поспешную нелюбезность, а потом, лишь для замещения грустного затишья, спросил первое забредшее в голову: – А где ваша прекрасная спутница?
Человек-кабан засмеялся в ответ. Это было не то дебильное ржание, которое осаждало его в школьные будни, на переменах, иногда и на уроках. Ящер в данный момент слышал короткий отрезок умеренного и тягучего смеха, который было даже приятно слушать, будто собеседник репетировал его перед премьерой грандиозного спектакля. В нём отчетливо прочитывалось и удивление, и уважение одновременно.
– Моя помощница Иона ещё не пришла, она живёт в другом районе, – осведомил директор. – А вы, я замечаю, цените внешность других рас?
– Я ведь когда-то тоже был человеком, не забывайте, – упомянул монстр с печальной ностальгической ноткой. Человек-кабан сочувственно вздохнул и поник, точно на кладбище у гранитной плиты товарища.
– Прошу меня простить за наглость, но я больше суток ничего не ел и… – ящер остановился, надеясь, что хозяин квартиры вникнет в суть.
– Господин, ваш завтрак давно томится на кухне, – весело уведомил директор, шагнув вбок и плавно указав на выход с поклоном.
– Благодарю, – рептилия также слегка поклонился.
* * *
Кухонные апартаменты не были исключением в плане декоративности. Каждая вещь, каждый предмет обязательно украшался каким-нибудь узором, резьбой или рисунком, а порой удивлял и формой. Например, горлышко крана над раковиной было отлито в виде кобры, из пасти которой должна хлестать вода. И то, что она сделана из золота, уже не впечатляло. Золото, серебро, даже драгоценные камни так часто попадались на глаза, словно они не числились в этом мире драгоценными, и достать их можно с той же лёгкостью, с какой покупают кирпичи. Подавляющее большинство материалов действительно настоящие, а не позолоченные фальшивки и цветные стёклышки – ящер мог утверждать процентов на девяносто. Чем Михаил гордился, так это своим дедушкой, который владел антикварным магазином в городе и на каникулах передавал внуку навыки и тонкости профессии, куда входила и зрительная экспертиза на подлинность.Невероятно: золотые чашки и тарелки, серебряные столовые приборы, бокалы с бриллиантами, занавески с вшитым жемчугом и прочее, прочее, прочее. И всё в жилище простого горожанина, пускай и владельца торгового предприятия и авиастоянки. На Земле не у всякого губернатора только на его жилплощади наберутся такие денежные счета, упакованные в вилках, ложках, ножах, сковородках, дверных ручках…
Но рептилию сейчас взволновало совсем другое.
– В чём дело, господин? – человек-кабан глядел, как гость чуть вдыхает запах омлета с жареным картофелем, и мимика его при том явно не выражала зверский аппетит: – Что с вами? Еда испорчена? Или вы не употребляете это в пищу?
Бедняга директор растерялся до предела, чувствуя, что угодить ящеру не удалось.
– Извините, можно ещё воды? – монстр и сам разволновался не на шутку, когда учуял запах горячего завтрака. Приподнятость рептилии, вызванная предвкушением сытных блюд, которые давно не захаживали в желудок, пошла под откос мгновенно от осознания того, что всем голодным, жадным фантазиям не дано сбыться.
Хозяин подошёл к змееподобному крану, подстроил под золотую пасть объёмный бокал и пролепетал какое-то слово на чужом языке. Прозрачная жидкость хлынула в сосуд, вскоре наполнив его. Человек-кабан опять воспользовался заклинанием, и поток прервался.
Ящер опустошил бокал до дна за пару секунд. Вода не имела ни малейшего привкуса металла, точно взятая из родника.
Спасибо, господин… – монстр хотел выговорить имя своего спасителя, по загадочным обстоятельствам решившего приютить убийцу от служителей закона и не побоявшегося запятнать себя связью с преступником. Но тут он со смешанным ощущением стыда и неверия понял, что за всё время знакомства и общения с директором не удосужился спросить имя первого знакомого в этом измерении.
Человек-кабан уловил интонацию недосказанности и представился:
– Фаргонт… Моё имя – Фаргонт. А ваше?
Ящер едва не вымолвил «Миша», но вовремя спохватился: он ведь в другом мире. И имена здесь тоже отличаются от земных.
«Какой, к черту, Миша!? – взбесился ящер на самого себя. – Ты что, в детском саду с воспитательницей знакомишься!?»
Он не желал разоблачать своё имя по причине ещё пульсирующего недоверия к директору лавки. Нужно было выдумать некое экзотическое имя, символизирующее характер и внешность монстра.
Универсальный вариант нашёлся в памяти враз. И помог ящеру… Алексей Симаков, а конкретнее, его увлечение – рисование всевозможных чудовищ. Где-то неделю назад Алексей показывал ему одни из последних художеств, под каждым из которых изгибались вьющиеся буквы имён этих «симпатяг». Среди них попался монстр, очень похожий на нынешний его вид с умело подобранным именем, грозным и рычащим:
– Рагдар, – назвался ящер и стал волнительно ждать реакции директора.
– Необычное имя, но благозвучное в некотором смысле… Оно бы кстати подошло генералу, – сравнительно оценил директор Мишин выбор. У Облакова, словно груз с плеч рухнул: «Прокатило!»
– Господин Рагдар, почему вы отвергли пищу? – докапывался Фаргонт, переступив через беспокойное любопытство на слегка строгий учительский допрос.