Страница:
Как отреагирует он? После глубоких размышлений я согласился с выводом: никак не отреагирует. По двум причинам. Во-первых, так уже было.
Когда в апреле 1976 года Гарольд Вильсон ушел в отставку с поста премьера, королеве пришлось ждать две недели, прежде чем она узнала, кто же стал ее собственным новым премьером, чтобы пригласить его на традиционную церемонию представления в Букингемский дворец. В данном случае ждать придется 10 дней.
Второе: есть Билль о правах. И если королева пренебрежет уставом лейбористской партии, это может быть истолковано как нарушение прав и вызвать государственный кризис.
Таким образом, лидер партии (он уже премьер-министр) будет иметь карт-бланш и при поддержке собственного кабинета начнет осуществление предполагаемой законодательной реформы.
Короче, население проголосует за умеренно левого традиционалиста, а реально к власти придет крайне левый без всяких дополнительных выборов.
Что касается законодательных изменений, о которых я упомянул, то в настоящий момент они включают двадцать позиций, которые я по известным причинам не хочу излагать в письменном виде. Некоторые позиции уже вошли в манифест лейбористской партии; другие присутствуют там в смягченном варианте, третьи были предложены к обсуждению на последних лейбористских партийных конференциях, но пока не были приняты. Правда, со временем, они получат сторонников. Как это произошло с уже усвоенными идеями в течение двадцати лет их пропаганды крайне левым крылом лейбористской партии.
Программа преобразований из двадцати пунктов известна под названием «Манифест британской революции», сокращенно МБР. Ниже я привожу все 20 позиций с необходимыми пояснениями. Вы увидите, что первые пятнадцать пунктов касаются внутренних дел Великобритании и не имеют прямого отношения к советской политике. Они приведут Великобританию к экономическому кризису и общественному хаосу.
Последние пять пунктов могут дать огромные преимущества Советскому Союзу. Привожу пункты манифеста:
1. Отмена частного сектора в медицине. Все частные клиники и госпитали с оборудованием и персоналом передаются государству, когда это будет признано целесообразным.
2. Отмена частного сектора в образовании. Все школы и колледжи со зданиями, территориями и оборудованием передаются государству в порядке и в сроки, признанные необходимыми.
3. Национализация четырех крупнейших инвестиционных банков и двадцати основных коммерческих банков. Другие банки в зависимости от масштаба их деятельности также могут быть национализированы. Запретить населению вкладывать свои средства в частные банки.
4. Национализация 400 крупнейших в частном секторе промышленных и торговых корпораций. Компенсировать стоимость их основного капитала казначейскими облигациями через десять лет.
5. Немедленное упразднение палаты лордов и ее права вето на законопроекты.
Этот пункт уже несколько лет присутствует в программе лейбористской партии, К счастью, англичане не заметили странности этой фразы. На самом деле палата лордов обладает лишь правом отсрочки утверждения законопроекта, обратившись к палате общин с просьбой внести изменения или повторно рассмотреть законопроект, палата лордов имеет право вето лишь в одном случае. Согласно разделу 2 Парламентского акта от 1911 года оно может быть применено, если палата общин решит продлить свое существование, приняв акт о несменяемости своего состава.
Таким образом, отмена этого положения крайне важна нашим британским друзьям. Нельзя допустить, чтобы британская революция остановилась или повернула вспять по прихоти избирателей.
Всеобщие выборы можно отменить, приняв чрезвычайный акт о несменяемости парламента.
6. Создание Национального комитета по контролю за печатью. Штаб-квартира комитета будет находиться в столице, он будет иметь своих представителей в каждом издательстве газет, журналов и т. д. по всей стране. Комитет контроля за печатью на местах будет представлен одним человеком от администрации издательства, одним представителем профсоюза печатников и уполномоченным Национального комитета. Решения о публикации материалов будет принимать эта тройка. Издатель выступает в роли наблюдателя.
7. Создание нового Национального комитета по телерадиовещанию взамен Би-би-си и независимых компаний. Он будет контролировать содержание всех программ, подбор кадров.
8. Создание Национального комитета по реформе судов. Мера, предлагаемая якобы для упрощения существующей системы, а на самом деле для того, чтобы сместить ненадежных судей, держать под контролем всех работников судов, упростить процедуру апелляции, расширить практику закрытых судебных заседаний по делам об антиобщественном поведении и нарушении общественного порядка.
9. Создание Национального комитета по контролю за образованием, полномочного решать вопросы приема на работу лекторов, директоров и учителей. Пересмотр национальной учебной программы, включение в нее общественных дисциплин.
10. Принятие Билля о профсоюзах в вооруженных силах и полиции. Введение в армии и полиции гражданских должностей наставников и педагогов. Исключение из профсоюза означает увольнение из армии или полиции.
11. Принятие Билля о полицейских органах управления. Полиция будет подчинена местным органам, состоящим из прогрессивных общественных деятелей и представителей профсоюзов. Они будут назначать на должности всех — от констебля до сержанта, определять стратегию и тактику работы полиции в местном сообществе.
12. Принятие акта об общественном порядке, по которому специальные полицейские подразделения будут заменены народной милицией. Милиция будет помогать местной полиции поддерживать общественный порядок прежде всего во время мирных демонстраций в поддержку правительства, в ее борьбе с антиобщественными элементами, не согласными с политикой правительства.
13. Билль по контролю за движением валюты. Этот пункт говорит сам за себя. Будет запрещено переводить капиталы и активы за границу.
14. Принятие Акта об учете личной собственности, вводящего регистрацию земельных участков, картин, ювелирных изделий, капиталов, активов, акций, автомобилей, домов и т. д., в связи с их налогообложением или национализацией.
15. Принятие Акта о контроле за капиталовложениями, введение регистрации всех корпорационных фондов, что позволит в будущем вложить эти средства в государственные проекты по рекомендациям государственных экспертов.
16. Немедленный выход из Европейского экономического сообщества.
17. Незамедлительное сокращение до одной четверти вооруженных сил Великобритании.
18. Запрет и полное уничтожение ядерного арсенала Великобритании, упразднение Центров по разработке современных видов вооружений в Гарвелле и Олдермастоне.
19. Вывод с территории Великобритании ядерных и обычных вооруженных сил США.
20. Немедленный выход из НАТО.
Едва ли мне нужно подчеркивать, товарищ Генеральный секретарь, что последние пять пунктов безнадежно разрушат обороноспособность западного союза.
Осуществление программы, изложенной мной в двух частях доклада, возможно лишь при условии победы лейбористов на выборах. Такая возможность представится весной 1988 года.
Вот что я имел в виду, сказав на ужине у генерала Крючкова, что политическую стабильность Великобритании в Москве переоценивают.
С уважением Гарольд Адриан Рассел Филби»
Реакция Генерального секретаря на вторую часть доклада Филби была на удивление быстрой. Не прошло и дня, как Филби передал доклад майору Павлову, а молодой офицер из Девятого управления с непроницаемым лицом и холодным взглядом вновь стоял на пороге его квартиры на сей раз с большим конвертом в руках, который он молча вручил хозяину, повернулся и ушел.
Это было еще одно письмо, написанное лично от руки Генеральным секретарем, — как обычно краткое и четкое.
В нем советский лидер благодарил своего друга Филби за труд. Он считает, что содержание доклада отражает действительность. Считает победу Лейбористской партии Великобритании на следующих всеобщих выборах чрезвычайно важной для СССР и уведомляет о созыве комитета личных советников для выработки возможных мер на будущее. Он просит Гарольда Филби войти в этот комитет в качестве советника.
Когда в апреле 1976 года Гарольд Вильсон ушел в отставку с поста премьера, королеве пришлось ждать две недели, прежде чем она узнала, кто же стал ее собственным новым премьером, чтобы пригласить его на традиционную церемонию представления в Букингемский дворец. В данном случае ждать придется 10 дней.
Второе: есть Билль о правах. И если королева пренебрежет уставом лейбористской партии, это может быть истолковано как нарушение прав и вызвать государственный кризис.
Таким образом, лидер партии (он уже премьер-министр) будет иметь карт-бланш и при поддержке собственного кабинета начнет осуществление предполагаемой законодательной реформы.
Короче, население проголосует за умеренно левого традиционалиста, а реально к власти придет крайне левый без всяких дополнительных выборов.
Что касается законодательных изменений, о которых я упомянул, то в настоящий момент они включают двадцать позиций, которые я по известным причинам не хочу излагать в письменном виде. Некоторые позиции уже вошли в манифест лейбористской партии; другие присутствуют там в смягченном варианте, третьи были предложены к обсуждению на последних лейбористских партийных конференциях, но пока не были приняты. Правда, со временем, они получат сторонников. Как это произошло с уже усвоенными идеями в течение двадцати лет их пропаганды крайне левым крылом лейбористской партии.
Программа преобразований из двадцати пунктов известна под названием «Манифест британской революции», сокращенно МБР. Ниже я привожу все 20 позиций с необходимыми пояснениями. Вы увидите, что первые пятнадцать пунктов касаются внутренних дел Великобритании и не имеют прямого отношения к советской политике. Они приведут Великобританию к экономическому кризису и общественному хаосу.
Последние пять пунктов могут дать огромные преимущества Советскому Союзу. Привожу пункты манифеста:
1. Отмена частного сектора в медицине. Все частные клиники и госпитали с оборудованием и персоналом передаются государству, когда это будет признано целесообразным.
2. Отмена частного сектора в образовании. Все школы и колледжи со зданиями, территориями и оборудованием передаются государству в порядке и в сроки, признанные необходимыми.
3. Национализация четырех крупнейших инвестиционных банков и двадцати основных коммерческих банков. Другие банки в зависимости от масштаба их деятельности также могут быть национализированы. Запретить населению вкладывать свои средства в частные банки.
4. Национализация 400 крупнейших в частном секторе промышленных и торговых корпораций. Компенсировать стоимость их основного капитала казначейскими облигациями через десять лет.
5. Немедленное упразднение палаты лордов и ее права вето на законопроекты.
Этот пункт уже несколько лет присутствует в программе лейбористской партии, К счастью, англичане не заметили странности этой фразы. На самом деле палата лордов обладает лишь правом отсрочки утверждения законопроекта, обратившись к палате общин с просьбой внести изменения или повторно рассмотреть законопроект, палата лордов имеет право вето лишь в одном случае. Согласно разделу 2 Парламентского акта от 1911 года оно может быть применено, если палата общин решит продлить свое существование, приняв акт о несменяемости своего состава.
Таким образом, отмена этого положения крайне важна нашим британским друзьям. Нельзя допустить, чтобы британская революция остановилась или повернула вспять по прихоти избирателей.
Всеобщие выборы можно отменить, приняв чрезвычайный акт о несменяемости парламента.
6. Создание Национального комитета по контролю за печатью. Штаб-квартира комитета будет находиться в столице, он будет иметь своих представителей в каждом издательстве газет, журналов и т. д. по всей стране. Комитет контроля за печатью на местах будет представлен одним человеком от администрации издательства, одним представителем профсоюза печатников и уполномоченным Национального комитета. Решения о публикации материалов будет принимать эта тройка. Издатель выступает в роли наблюдателя.
7. Создание нового Национального комитета по телерадиовещанию взамен Би-би-си и независимых компаний. Он будет контролировать содержание всех программ, подбор кадров.
8. Создание Национального комитета по реформе судов. Мера, предлагаемая якобы для упрощения существующей системы, а на самом деле для того, чтобы сместить ненадежных судей, держать под контролем всех работников судов, упростить процедуру апелляции, расширить практику закрытых судебных заседаний по делам об антиобщественном поведении и нарушении общественного порядка.
9. Создание Национального комитета по контролю за образованием, полномочного решать вопросы приема на работу лекторов, директоров и учителей. Пересмотр национальной учебной программы, включение в нее общественных дисциплин.
10. Принятие Билля о профсоюзах в вооруженных силах и полиции. Введение в армии и полиции гражданских должностей наставников и педагогов. Исключение из профсоюза означает увольнение из армии или полиции.
11. Принятие Билля о полицейских органах управления. Полиция будет подчинена местным органам, состоящим из прогрессивных общественных деятелей и представителей профсоюзов. Они будут назначать на должности всех — от констебля до сержанта, определять стратегию и тактику работы полиции в местном сообществе.
12. Принятие акта об общественном порядке, по которому специальные полицейские подразделения будут заменены народной милицией. Милиция будет помогать местной полиции поддерживать общественный порядок прежде всего во время мирных демонстраций в поддержку правительства, в ее борьбе с антиобщественными элементами, не согласными с политикой правительства.
13. Билль по контролю за движением валюты. Этот пункт говорит сам за себя. Будет запрещено переводить капиталы и активы за границу.
14. Принятие Акта об учете личной собственности, вводящего регистрацию земельных участков, картин, ювелирных изделий, капиталов, активов, акций, автомобилей, домов и т. д., в связи с их налогообложением или национализацией.
15. Принятие Акта о контроле за капиталовложениями, введение регистрации всех корпорационных фондов, что позволит в будущем вложить эти средства в государственные проекты по рекомендациям государственных экспертов.
16. Немедленный выход из Европейского экономического сообщества.
17. Незамедлительное сокращение до одной четверти вооруженных сил Великобритании.
18. Запрет и полное уничтожение ядерного арсенала Великобритании, упразднение Центров по разработке современных видов вооружений в Гарвелле и Олдермастоне.
19. Вывод с территории Великобритании ядерных и обычных вооруженных сил США.
20. Немедленный выход из НАТО.
Едва ли мне нужно подчеркивать, товарищ Генеральный секретарь, что последние пять пунктов безнадежно разрушат обороноспособность западного союза.
Осуществление программы, изложенной мной в двух частях доклада, возможно лишь при условии победы лейбористов на выборах. Такая возможность представится весной 1988 года.
Вот что я имел в виду, сказав на ужине у генерала Крючкова, что политическую стабильность Великобритании в Москве переоценивают.
С уважением Гарольд Адриан Рассел Филби»
Реакция Генерального секретаря на вторую часть доклада Филби была на удивление быстрой. Не прошло и дня, как Филби передал доклад майору Павлову, а молодой офицер из Девятого управления с непроницаемым лицом и холодным взглядом вновь стоял на пороге его квартиры на сей раз с большим конвертом в руках, который он молча вручил хозяину, повернулся и ушел.
Это было еще одно письмо, написанное лично от руки Генеральным секретарем, — как обычно краткое и четкое.
В нем советский лидер благодарил своего друга Филби за труд. Он считает, что содержание доклада отражает действительность. Считает победу Лейбористской партии Великобритании на следующих всеобщих выборах чрезвычайно важной для СССР и уведомляет о созыве комитета личных советников для выработки возможных мер на будущее. Он просит Гарольда Филби войти в этот комитет в качестве советника.
Глава 6
Престон сидел в кабинете крайне встревоженного Берти Кэпстика, рассматривая и внимательно читая каждую из десяти копий документов.
— Сколько людей держали в руках этот конверт? — поинтересовался он.
— Почтальон, естественно. Бог знает сколько человек на сортировочном пункте, здесь — служащие канцелярии, курьер, который разносит утреннюю почту по отделам, и я.
— А бумаги внутри конверта?
— Только я, Джонни. Я не знал, что там такое, пока не прочитал их.
Престон немного задумался.
— Кроме отпечатков пальцев человека, который отправил нам бумаги, должны остаться отпечатки пальцев того, кто их взял. Надо попросить Скотленд-Ярд сделать экспертизу. Я, правда, не питаю особых надежд. Теперь о содержании. Похоже, что это сверхсекретные документы.
— Секретнее не бывает, — мрачно произнес Кэпстик. — Часть из них касается ответных мер НАТО на советскую угрозу.
— Ладно, — сказал Престон, — давай прокрутим несколько возможных версий. Предположим, что бумаги прислал какой-нибудь патриот, пожелавший остаться инкогнито. Бывает. Люди не хотят ввязываться в такие дела. Где он мог их взять? Чемоданчик, забытый в такси, раздевалке, клубе?
Кэпстик покачал головой.
— Нет, Джонни, тут дело нечисто. Эти материалы ни при каких обстоятельствах не должны покидать здание, кроме как в запечатанном пакете и только в Форин-офис или Канцелярию кабинета министров. К нам не поступало никаких сообщений о вскрытии подобных пакетов. Кроме того, тут нет никакой отметки, если документы официально выносят из здания. Каждый служащий знаком с этими правилами. Никому, абсолютно никому, не разрешено брать такие бумаги домой для изучения. Ты удовлетворен ответом?
— Более или менее, — сказал Престон, — но материалы поступили извне, значит, их кто-то нелегально вынес из министерства. Что это: преступная небрежность или сознательная попытка организовать утечку информации?
— Посмотри на даты документов, — обратил его внимание Кэпстик. — Даты растянуты на целый месяц. Значит, документы собирали в течение некоторого времени.
Престон, обмотав руку носовым платком, вложил документы обратно в конверт.
— Мне придется отнести их на Чарльз-стрит, Берти. Можно я позвоню от тебя?
Он позвонил на Чарльз-стрит и попросил соединить его с кабинетом сэра Бернарда Хеммингса. Генеральный директор был на месте и после недолгих переговоров с секретаршей он сам взял трубку. Престон попросил его о встрече через несколько минут и получил согласие. Он положил трубку и повернулся к Кэпстику.
— Берти, пока ничего не делай и никому ничего не говори. Делай вид, что ничего не произошло, — попросил Престон, — я сам тебе позвоню.
Не могло быть и речи о том, чтобы выйти из министерства с этими документами без сопровождения. Кэпстик дал ему одного из своих посыльных — крепкого парня, в прошлом охранника.
Престон вышел из министерства, неся документы в своем портфеле. На такси он доехал до Кларджес-стрит, выждав пока машина отъедет, он прошел двести метров по Кларджес-стрит до офиса на Чарльз-стрит. Здесь он попрощался со своим спутником-посыльным.
Через десять минут он был в кабинете сэра Бернарда.
Лицо старого охотника за шпионами выглядело серым, как при сильных болях. Действительно, он страдал. Болезнь развивалась внутри, медицинские анализы не оставляли никаких сомнений и надежд. Ему сообщили, что жить осталось примерно год, операция бесполезна. Он должен был уйти в отставку 1 сентября. С компенсацией за неиспользованный отпуск он мог это сделать в середине июля — за шесть недель до своего шестидесятилетия.
Он бы, наверное, ушел и раньше, если бы не чувство личной ответственности и долга. У его второй жены была дочь, которую он, бездетный, обожал. Девочка еще училась в школе. Преждевременная отставка заметно сказалась бы на пенсии и поставила бы в стесненные материальные обстоятельства жену и падчерицу.
Худо-бедно, но он решил дотянуть до положенного срока и оставить им полную пенсию. Хотя он проработал всю жизнь, другого капитала у него не было.
Кратко и четко Престон изложил, что случилось утром в министерстве обороны. Он также передал точку зрения Кэпстика о преднамеренности действий преступника.
— Боже мой, неужели опять? — пробормотал сэр Бернард. В памяти было свежо дело Вассаля и Прайма, случившееся несколько лет назад. Помнилась и язвительная реакция американцев, когда об этом информировали.
— Джон, с чего ты думаешь начать?
— Я попросил Берти Кэпстика пока молчать, — сказал Престон. — Если в министерстве действительно сидит предатель, тогда появляется вторая загадка. Кто тот, приславший нам пакет? Случайный человек, вор, жена? Мы не знаем. Если бы найти этого человека, мы бы узнали, где он взял эти документы. Это упростило бы дело. Я не возлагаю особых надежд на обследование конверта. Такие продаются в сотнях магазинов, как и марки. К тому же конверт прошел через многие руки. Но вот на документах могли остаться интересные отпечатки. Я хочу, чтобы Скотленд-Ярд провел экспертизу, разумеется, под моим наблюдением. После этого мы будем знать, что делать дальше.
— Хорошая идея. Ты займешься этим, — сказал сэр Бернард, — а мне придется поставить в известность Тони Пламба и, очевидно, Перри Джонса. Попробую договориться с ними о встрече за ленчем. Все будет зависеть от Перри Джонса, нам необходимо созвать объединенный разведовательный комитет. Ты делай свои дела, Джон, и держи со мной связь. Если в Ярде что-нибудь всплывет, сообщи мне.
— Кто-то плохо себя ведет в Уайтхолле? — насмешливо спросил он.
Престон покачал головой.
— Кто-то глупый и ленивый вместо того, чтобы разрезать документ в лапшу, положил его в мусорную корзину. Ему за это здорово попадет. Главное узнать, кто это сделал.
Эксперт потерял всякий интерес. Закончив работу, он покачал головой.
— Ничего, идеально чистые листы. Но я вам скажу одно, их протерли. Здесь есть пара четких отпечатков, но очевидно, это ваши собственные.
Престон кивнул. Излишне было говорить, что это отпечатки Кэпстика.
— Дело в том, — продолжал эксперт, — что на такой бумаге отпечатки сохраняются долго — недели и даже месяцы. Отпечатки должны быть, но они стерты. Листы вытерли тряпочкой перед тем, как положить в корзину для мусора. Я вижу остатки нитей материи, но отпечатков нет. Извините.
Престон не стал давать ему конверт. Тот, кто стер отпечатки, конечно же, не оставил их на конверте. К тому же, это будет противоречить его версии о небрежном чиновнике. Он забрал десять секретных документов и ушел. «Кэпстик был прав, — подумал он, — это утечка информации и очень серьезная». Было три часа дня. Он вернулся на Чарльз-стрит и стал ждать сэра Бернарда.
Сэр Бернард, проявив настойчивость, добился встречи за ленчем с сэром Энтони Пламбом, председателем Объединенного разведывательного комитета, и сэром Перегрином Джонсом, заместителем министра обороны. Они встретились в уединенной комнате Сент-Джеймского клуба. Оба ответственных чиновника были встревожены просьбой о срочной встрече генерального директора МИ-5. Заказали ленч.
Когда официант отошел, сэр Бернард изложил, что произошло. У обоих чиновников пропал аппетит.
— Я предпочел бы, чтобы все это рассказал мне Кэпстик, — сказал Перри Джонс с некоторой досадой. — Чертовски неприятно, когда тебе обо всем сообщают со стороны.
— Я думаю, — сказал сэр Бернард, — что мой человек Престон попросил его помолчать. Если утечка информации идет из высшего эшелона министерства, никто не должен знать, что документы у нас.
Сэр Перегрин что-то проворчал, слегка успокоившись.
— Что ты об этом думаешь, Перри? — спросил сэр Энтони Пламб, — Могла тут быть простая небрежность?
Государственный чиновник ведомства обороны покачал головой.
— Утечка может быть не на высшем уровне, — сказал он. — У каждого руководителя есть свой штат помощников.
Делаются копии документов. Иногда три-четыре. Их регистрируют, а по прочтении уничтожают. Делаются три копии, уничтожаются три копии. Обычно такая процедура поручается кому-то из секретарей. Конечно, это запрещено, но ни одна система не является идеальной.
— Главное — это то, что выносили документы из министерства в течение целого месяца. Это — не простая случайность или небрежность. Здесь есть умысел. Черт...
Он положил на стол нож и вилку рядом с практически нетронутой едой.
— Тони, по-моему, дело серьезное. Сэр Тони Пламб выглядел мрачным.
— Полагаю, придется созвать подкомитет Объединенного разведывательного комитета, — сказал он. — Пока в узком составе. Только представители министерства внутренних дел, министерства иностранных дел, министерства обороны, Госканцелярии, МИ-5 и МИ-6 и кто-нибудь от государственной службы связи.
Решили созвать подкомитет на следующее утро. Хеммингс информирует его о результатах посещения Престоном Скотленд-Ярда. На этом и расстались.
Заседания созываются редко и проходят формально. Чаще созываются подкомитеты по каким-либо конкретным вопросам. Их члены лично знакомы друг с другом и действуют оперативней.
Подкомитет, который созвал сэр Энтони Пламб как председатель Объединенного разведывательного комитета и личный координатор премьер-министра по разведке, собрался 21 января под кодовым названием «Парагон».
Он собрался в 10 утра в комнате для инструктажа (известной под названием «Кобра») на втором подземном этаже канцелярии кабинета министров в Уайтхолле. Комната звуконепроницаема, оборудована кондиционером, здесь ежедневно проводятся проверки по выявлению подслушивающих устройств.
Формально председателем здесь был секретарь кабинета министров сэр Мартин Фленнери, но он уступил свое место сэру Энтони. Министерство обороны представлял сэр Джонс, министерство иностранных дел — сэр Пэдди Стрикленд, министерство внутренних дел — сэр Губерт Виллиерс.
Служба государственной связи была представлена заместителем генерального директора, отвечающим за системы прослушивания, что в наш век приравнено к разведке.
Сэр Бернард Хеммингс привел с собой Брайена Харкорт-Смита.
— Я подумал, что будет лучше, если Брайен будет в курсе, — объяснил Хеммингс сэру Энтони. Всем было понятно, что старик хотел сказать этим: «если я не смогу участвовать в дальнейшей работе».
Последним из присутствующих был сэр Найджел Ирвин, шеф МИ-6.
Странно, что в МИ-6 нет поста генерального директора, как в МИ-5. У МИ-6 есть шеф, которого в Уайтхолле и в разведывательных учреждениях называют просто «СИ». Происхождение сокращения «СИ» связано с первым шефом МИ-6 Мэнсфилдом Каммингсом. С буквы «СИ» начинается вторая часть его фамилии. Ироничный Ян Флеминг в своих повестях о Джеймсе Бонде избрал для шефа другой инициал «М».
Всего за столом собрались девять человек, семь из них имели дворянские титулы, а значит, обладали большим влиянием, чем простые верноподданные королевы. Все были хорошо знакомы между собой и обращались друг к другу по имени.
Сэр Энтони Пламб открыл заседание кратким изложением случившегося. Сообщение вызвало общее оцепенение и ужас. Затем он передал слово сэру Хеммингсу. Глава МИ-5 добавил некоторые детали, включая безрезультатный эксперимент в Скотленд-Ярде. В заключение сэр Перри Джонс подытожил: это не случайность или небрежность, это преднамеренный и тайный акт.
Когда он закончил, за столом воцарилось молчание. В воздухе висели немые вопросы: каков ущерб? Сколько времени шла утечка информации? Куда? Какой ущерб причинен Британии и НАТО? И как, черт возьми, сообщать об этом союзникам?
— Кто у вас занимается этим делом? — спросил сэр Мартин Флэннери Хеммингса.
— Джон Престон, — ответил Хеммингс. — Начальник С-1 (А). Берти Кэпстик из министерства позвонил ему, когда конверт пришел по почте.
— Мы могли бы поручить это дело кому-то более опытному, — предложил Брайен Харкорт-Смит. Сэр Бернард Хеммингс нахмурился.
— Джон Престон работает у нас шесть лет. У меня нет причин не доверять ему.
— Нам придется допустить преднамеренность утечки информации.
Сэр Перри Джонс угрюмо кивнул.
— Мы можем предположить, — продолжил Хеммингс, — что этот человек, я буду называть его или ее «дружок», знает о том, что у него исчезли документы, а значит, должен быть встревожен и затаиться. Если я организую широкое расследование, «дружок» поймет, что нам о пропаже документов известно. Меньше всего мы хотим, чтобы он сбежал из страны, а потом устроил международную пресс-конференцию в Москве. Предлагаю пока не афишировать наши действия и подождать, может быть, появится какая-нибудь ниточка.
— Как вновь назначенный куратор С-1 (А), Престон должен обойти министерства с обычными для такого случая проверками. Это лучшее прикрытие, которое у нас есть. Если повезет, «дружок» не обратит на это никакого внимания.
С другого конца стола сэр Ирвин Найджел кивнул.
— Это разумно.
— Может, нам удастся выйти на что-нибудь через твои источники, Найджел? — спросил Энтони Пламб.
— Я попробую, — отозвался тот, не давая никаких обещаний. «Андреев, подумал он, — надо договориться о встрече с Андреевым», — а вслух спросил;
— Как быть с нашими союзниками?
— Видимо, тебе предстоит сообщить им обо всем, — напомнил Пламб Ирвину. — Что ты думаешь по этому поводу?
Сэр Найджел уже семь лет возглавлял МИ-6, этот год был для него последним. Опытный, проницательный и бесстрастный, он пользовался большим уважением в разведывательных службах Европы и Северной Америки. И все же взвалить на себя такую ношу будет нелегко. Это не самая хорошая нота, на которой следует заканчивать службу.
Он думал об Алане Фоксе, неприятном и саркастичном офицере ЦРУ, отвечающем за координацию действий двух разведок в Лондоне. Алан уж точно постарается раздуть из этого громкое дело. Он пожал плечами и улыбнулся.
— Я должен согласиться с Бернардом, «дружок» наверняка очень обеспокоен. Надо полагать, что он вряд ли вынесет еще одну стопку секретных документов в ближайшие дни. Было бы хорошо сразу сообщить союзникам о каких-либо успехах в нашем расследовании. Предлагаю подождать несколько дней и посмотреть, может быть, Престону удастся сделать что-нибудь за это время.
— Важно оценить нанесенный ущерб, — вставил сэр Энтони. — Похоже, это невозможно сделать пока мы не найдем «дружка» и не зададим ему пару вопросов. Сейчас все зависит от успехов Престона.
— Напоминает детективный роман, — пробормотал один из группы, когда все стали расходиться. Заместители министров отправились информировать своих министров, а сэр Мартин Флэннери заранее переживал предстоящий разговор с грозной Маргарет Тэтчер.
Майор Павлов позвонил сразу после обеда и сообщил, что заедет за товарищем полковником в шесть. Его желает видеть Генеральный секретарь ЦК КПСС. Филби предположил (и правильно), что его предупредили за пять часов специально, чтобы он был трезв и подтянут.
Дорога была заснеженной, движение в тот час было оживленным. Но «Чайка» с МОСсовским номером неслась по крайней левой полосе. По этой полосе ездили представители власти, элита, толстосумы общества с четкой структурой прослоек классов, бюрократии, вопреки мечте Маркса о бесклассовом обществе будущего.
Когда они проехали мимо гостиницы «Украина», Филби решил, что они направляются на дачу в Усово, но через полкилометра они остановились у ворот огромного восьмиэтажного дома ь 26 по Кутузовскому проспекту. Филби был поражен: переступить порог личной квартиры члена Политбюро было несказанной честью.
На улице стояла охрана в штатском, а у ворот — офицеры в форме: в плотных серых шинелях, меховых шапках с опущенными «ушами», с голубыми петлицами Девятого Управления. Майор Павлов предъявил свое удостоверение, железные ворота открылись, «Чайка» въехала в пустой квадратный двор и остановилась.
Майор молча провел его в здание через два контрольных устройства для обнаружения металла и рентген. Затем они вошли в лифт. На третьем этаже они вышли. Этаж занимал Генеральный секретарь. Майор Павлов постучал в дверь. Им открыл комендант охраны и жестом пригласил Филби войти. Не проронивший ни слова майор вышел и закрыл дверь за спиной у Филби. У него забрали пальто и шляпу и провели в большую, на удивление скромно обставленную гостиную, в которой было очень жарко.
— Сколько людей держали в руках этот конверт? — поинтересовался он.
— Почтальон, естественно. Бог знает сколько человек на сортировочном пункте, здесь — служащие канцелярии, курьер, который разносит утреннюю почту по отделам, и я.
— А бумаги внутри конверта?
— Только я, Джонни. Я не знал, что там такое, пока не прочитал их.
Престон немного задумался.
— Кроме отпечатков пальцев человека, который отправил нам бумаги, должны остаться отпечатки пальцев того, кто их взял. Надо попросить Скотленд-Ярд сделать экспертизу. Я, правда, не питаю особых надежд. Теперь о содержании. Похоже, что это сверхсекретные документы.
— Секретнее не бывает, — мрачно произнес Кэпстик. — Часть из них касается ответных мер НАТО на советскую угрозу.
— Ладно, — сказал Престон, — давай прокрутим несколько возможных версий. Предположим, что бумаги прислал какой-нибудь патриот, пожелавший остаться инкогнито. Бывает. Люди не хотят ввязываться в такие дела. Где он мог их взять? Чемоданчик, забытый в такси, раздевалке, клубе?
Кэпстик покачал головой.
— Нет, Джонни, тут дело нечисто. Эти материалы ни при каких обстоятельствах не должны покидать здание, кроме как в запечатанном пакете и только в Форин-офис или Канцелярию кабинета министров. К нам не поступало никаких сообщений о вскрытии подобных пакетов. Кроме того, тут нет никакой отметки, если документы официально выносят из здания. Каждый служащий знаком с этими правилами. Никому, абсолютно никому, не разрешено брать такие бумаги домой для изучения. Ты удовлетворен ответом?
— Более или менее, — сказал Престон, — но материалы поступили извне, значит, их кто-то нелегально вынес из министерства. Что это: преступная небрежность или сознательная попытка организовать утечку информации?
— Посмотри на даты документов, — обратил его внимание Кэпстик. — Даты растянуты на целый месяц. Значит, документы собирали в течение некоторого времени.
Престон, обмотав руку носовым платком, вложил документы обратно в конверт.
— Мне придется отнести их на Чарльз-стрит, Берти. Можно я позвоню от тебя?
Он позвонил на Чарльз-стрит и попросил соединить его с кабинетом сэра Бернарда Хеммингса. Генеральный директор был на месте и после недолгих переговоров с секретаршей он сам взял трубку. Престон попросил его о встрече через несколько минут и получил согласие. Он положил трубку и повернулся к Кэпстику.
— Берти, пока ничего не делай и никому ничего не говори. Делай вид, что ничего не произошло, — попросил Престон, — я сам тебе позвоню.
Не могло быть и речи о том, чтобы выйти из министерства с этими документами без сопровождения. Кэпстик дал ему одного из своих посыльных — крепкого парня, в прошлом охранника.
Престон вышел из министерства, неся документы в своем портфеле. На такси он доехал до Кларджес-стрит, выждав пока машина отъедет, он прошел двести метров по Кларджес-стрит до офиса на Чарльз-стрит. Здесь он попрощался со своим спутником-посыльным.
Через десять минут он был в кабинете сэра Бернарда.
Лицо старого охотника за шпионами выглядело серым, как при сильных болях. Действительно, он страдал. Болезнь развивалась внутри, медицинские анализы не оставляли никаких сомнений и надежд. Ему сообщили, что жить осталось примерно год, операция бесполезна. Он должен был уйти в отставку 1 сентября. С компенсацией за неиспользованный отпуск он мог это сделать в середине июля — за шесть недель до своего шестидесятилетия.
Он бы, наверное, ушел и раньше, если бы не чувство личной ответственности и долга. У его второй жены была дочь, которую он, бездетный, обожал. Девочка еще училась в школе. Преждевременная отставка заметно сказалась бы на пенсии и поставила бы в стесненные материальные обстоятельства жену и падчерицу.
Худо-бедно, но он решил дотянуть до положенного срока и оставить им полную пенсию. Хотя он проработал всю жизнь, другого капитала у него не было.
Кратко и четко Престон изложил, что случилось утром в министерстве обороны. Он также передал точку зрения Кэпстика о преднамеренности действий преступника.
— Боже мой, неужели опять? — пробормотал сэр Бернард. В памяти было свежо дело Вассаля и Прайма, случившееся несколько лет назад. Помнилась и язвительная реакция американцев, когда об этом информировали.
— Джон, с чего ты думаешь начать?
— Я попросил Берти Кэпстика пока молчать, — сказал Престон. — Если в министерстве действительно сидит предатель, тогда появляется вторая загадка. Кто тот, приславший нам пакет? Случайный человек, вор, жена? Мы не знаем. Если бы найти этого человека, мы бы узнали, где он взял эти документы. Это упростило бы дело. Я не возлагаю особых надежд на обследование конверта. Такие продаются в сотнях магазинов, как и марки. К тому же конверт прошел через многие руки. Но вот на документах могли остаться интересные отпечатки. Я хочу, чтобы Скотленд-Ярд провел экспертизу, разумеется, под моим наблюдением. После этого мы будем знать, что делать дальше.
— Хорошая идея. Ты займешься этим, — сказал сэр Бернард, — а мне придется поставить в известность Тони Пламба и, очевидно, Перри Джонса. Попробую договориться с ними о встрече за ленчем. Все будет зависеть от Перри Джонса, нам необходимо созвать объединенный разведовательный комитет. Ты делай свои дела, Джон, и держи со мной связь. Если в Ярде что-нибудь всплывет, сообщи мне.
* * *
В Скотленд-Ярде к Престону отнеслись с полным пониманием, предоставив в его распоряжение одного из лучших своих экспертов. Престон стоял рядом с ним, пока тот аккуратно посыпал порошком каждый лист. Эксперт не мог не заметить гриф «Совершенно секретно».— Кто-то плохо себя ведет в Уайтхолле? — насмешливо спросил он.
Престон покачал головой.
— Кто-то глупый и ленивый вместо того, чтобы разрезать документ в лапшу, положил его в мусорную корзину. Ему за это здорово попадет. Главное узнать, кто это сделал.
Эксперт потерял всякий интерес. Закончив работу, он покачал головой.
— Ничего, идеально чистые листы. Но я вам скажу одно, их протерли. Здесь есть пара четких отпечатков, но очевидно, это ваши собственные.
Престон кивнул. Излишне было говорить, что это отпечатки Кэпстика.
— Дело в том, — продолжал эксперт, — что на такой бумаге отпечатки сохраняются долго — недели и даже месяцы. Отпечатки должны быть, но они стерты. Листы вытерли тряпочкой перед тем, как положить в корзину для мусора. Я вижу остатки нитей материи, но отпечатков нет. Извините.
Престон не стал давать ему конверт. Тот, кто стер отпечатки, конечно же, не оставил их на конверте. К тому же, это будет противоречить его версии о небрежном чиновнике. Он забрал десять секретных документов и ушел. «Кэпстик был прав, — подумал он, — это утечка информации и очень серьезная». Было три часа дня. Он вернулся на Чарльз-стрит и стал ждать сэра Бернарда.
Сэр Бернард, проявив настойчивость, добился встречи за ленчем с сэром Энтони Пламбом, председателем Объединенного разведывательного комитета, и сэром Перегрином Джонсом, заместителем министра обороны. Они встретились в уединенной комнате Сент-Джеймского клуба. Оба ответственных чиновника были встревожены просьбой о срочной встрече генерального директора МИ-5. Заказали ленч.
Когда официант отошел, сэр Бернард изложил, что произошло. У обоих чиновников пропал аппетит.
— Я предпочел бы, чтобы все это рассказал мне Кэпстик, — сказал Перри Джонс с некоторой досадой. — Чертовски неприятно, когда тебе обо всем сообщают со стороны.
— Я думаю, — сказал сэр Бернард, — что мой человек Престон попросил его помолчать. Если утечка информации идет из высшего эшелона министерства, никто не должен знать, что документы у нас.
Сэр Перегрин что-то проворчал, слегка успокоившись.
— Что ты об этом думаешь, Перри? — спросил сэр Энтони Пламб, — Могла тут быть простая небрежность?
Государственный чиновник ведомства обороны покачал головой.
— Утечка может быть не на высшем уровне, — сказал он. — У каждого руководителя есть свой штат помощников.
Делаются копии документов. Иногда три-четыре. Их регистрируют, а по прочтении уничтожают. Делаются три копии, уничтожаются три копии. Обычно такая процедура поручается кому-то из секретарей. Конечно, это запрещено, но ни одна система не является идеальной.
— Главное — это то, что выносили документы из министерства в течение целого месяца. Это — не простая случайность или небрежность. Здесь есть умысел. Черт...
Он положил на стол нож и вилку рядом с практически нетронутой едой.
— Тони, по-моему, дело серьезное. Сэр Тони Пламб выглядел мрачным.
— Полагаю, придется созвать подкомитет Объединенного разведывательного комитета, — сказал он. — Пока в узком составе. Только представители министерства внутренних дел, министерства иностранных дел, министерства обороны, Госканцелярии, МИ-5 и МИ-6 и кто-нибудь от государственной службы связи.
Решили созвать подкомитет на следующее утро. Хеммингс информирует его о результатах посещения Престоном Скотленд-Ярда. На этом и расстались.
* * *
Объединенный разведывательный комитет в полном составе велик по численности. Кроме представителей шести министерств, трех родов вооруженных сил и двух разведслужб, в него входят также находящиеся в Лондоне представители спецслужб Канады, Австралии, Новой Зеландии и, разумеется, американского ЦРУ.Заседания созываются редко и проходят формально. Чаще созываются подкомитеты по каким-либо конкретным вопросам. Их члены лично знакомы друг с другом и действуют оперативней.
Подкомитет, который созвал сэр Энтони Пламб как председатель Объединенного разведывательного комитета и личный координатор премьер-министра по разведке, собрался 21 января под кодовым названием «Парагон».
Он собрался в 10 утра в комнате для инструктажа (известной под названием «Кобра») на втором подземном этаже канцелярии кабинета министров в Уайтхолле. Комната звуконепроницаема, оборудована кондиционером, здесь ежедневно проводятся проверки по выявлению подслушивающих устройств.
Формально председателем здесь был секретарь кабинета министров сэр Мартин Фленнери, но он уступил свое место сэру Энтони. Министерство обороны представлял сэр Джонс, министерство иностранных дел — сэр Пэдди Стрикленд, министерство внутренних дел — сэр Губерт Виллиерс.
Служба государственной связи была представлена заместителем генерального директора, отвечающим за системы прослушивания, что в наш век приравнено к разведке.
Сэр Бернард Хеммингс привел с собой Брайена Харкорт-Смита.
— Я подумал, что будет лучше, если Брайен будет в курсе, — объяснил Хеммингс сэру Энтони. Всем было понятно, что старик хотел сказать этим: «если я не смогу участвовать в дальнейшей работе».
Последним из присутствующих был сэр Найджел Ирвин, шеф МИ-6.
Странно, что в МИ-6 нет поста генерального директора, как в МИ-5. У МИ-6 есть шеф, которого в Уайтхолле и в разведывательных учреждениях называют просто «СИ». Происхождение сокращения «СИ» связано с первым шефом МИ-6 Мэнсфилдом Каммингсом. С буквы «СИ» начинается вторая часть его фамилии. Ироничный Ян Флеминг в своих повестях о Джеймсе Бонде избрал для шефа другой инициал «М».
Всего за столом собрались девять человек, семь из них имели дворянские титулы, а значит, обладали большим влиянием, чем простые верноподданные королевы. Все были хорошо знакомы между собой и обращались друг к другу по имени.
Сэр Энтони Пламб открыл заседание кратким изложением случившегося. Сообщение вызвало общее оцепенение и ужас. Затем он передал слово сэру Хеммингсу. Глава МИ-5 добавил некоторые детали, включая безрезультатный эксперимент в Скотленд-Ярде. В заключение сэр Перри Джонс подытожил: это не случайность или небрежность, это преднамеренный и тайный акт.
Когда он закончил, за столом воцарилось молчание. В воздухе висели немые вопросы: каков ущерб? Сколько времени шла утечка информации? Куда? Какой ущерб причинен Британии и НАТО? И как, черт возьми, сообщать об этом союзникам?
— Кто у вас занимается этим делом? — спросил сэр Мартин Флэннери Хеммингса.
— Джон Престон, — ответил Хеммингс. — Начальник С-1 (А). Берти Кэпстик из министерства позвонил ему, когда конверт пришел по почте.
— Мы могли бы поручить это дело кому-то более опытному, — предложил Брайен Харкорт-Смит. Сэр Бернард Хеммингс нахмурился.
— Джон Престон работает у нас шесть лет. У меня нет причин не доверять ему.
— Нам придется допустить преднамеренность утечки информации.
Сэр Перри Джонс угрюмо кивнул.
— Мы можем предположить, — продолжил Хеммингс, — что этот человек, я буду называть его или ее «дружок», знает о том, что у него исчезли документы, а значит, должен быть встревожен и затаиться. Если я организую широкое расследование, «дружок» поймет, что нам о пропаже документов известно. Меньше всего мы хотим, чтобы он сбежал из страны, а потом устроил международную пресс-конференцию в Москве. Предлагаю пока не афишировать наши действия и подождать, может быть, появится какая-нибудь ниточка.
— Как вновь назначенный куратор С-1 (А), Престон должен обойти министерства с обычными для такого случая проверками. Это лучшее прикрытие, которое у нас есть. Если повезет, «дружок» не обратит на это никакого внимания.
С другого конца стола сэр Ирвин Найджел кивнул.
— Это разумно.
— Может, нам удастся выйти на что-нибудь через твои источники, Найджел? — спросил Энтони Пламб.
— Я попробую, — отозвался тот, не давая никаких обещаний. «Андреев, подумал он, — надо договориться о встрече с Андреевым», — а вслух спросил;
— Как быть с нашими союзниками?
— Видимо, тебе предстоит сообщить им обо всем, — напомнил Пламб Ирвину. — Что ты думаешь по этому поводу?
Сэр Найджел уже семь лет возглавлял МИ-6, этот год был для него последним. Опытный, проницательный и бесстрастный, он пользовался большим уважением в разведывательных службах Европы и Северной Америки. И все же взвалить на себя такую ношу будет нелегко. Это не самая хорошая нота, на которой следует заканчивать службу.
Он думал об Алане Фоксе, неприятном и саркастичном офицере ЦРУ, отвечающем за координацию действий двух разведок в Лондоне. Алан уж точно постарается раздуть из этого громкое дело. Он пожал плечами и улыбнулся.
— Я должен согласиться с Бернардом, «дружок» наверняка очень обеспокоен. Надо полагать, что он вряд ли вынесет еще одну стопку секретных документов в ближайшие дни. Было бы хорошо сразу сообщить союзникам о каких-либо успехах в нашем расследовании. Предлагаю подождать несколько дней и посмотреть, может быть, Престону удастся сделать что-нибудь за это время.
— Важно оценить нанесенный ущерб, — вставил сэр Энтони. — Похоже, это невозможно сделать пока мы не найдем «дружка» и не зададим ему пару вопросов. Сейчас все зависит от успехов Престона.
— Напоминает детективный роман, — пробормотал один из группы, когда все стали расходиться. Заместители министров отправились информировать своих министров, а сэр Мартин Флэннери заранее переживал предстоящий разговор с грозной Маргарет Тэтчер.
* * *
На следующий день в Москве состоялось первое заседание другого комитета.Майор Павлов позвонил сразу после обеда и сообщил, что заедет за товарищем полковником в шесть. Его желает видеть Генеральный секретарь ЦК КПСС. Филби предположил (и правильно), что его предупредили за пять часов специально, чтобы он был трезв и подтянут.
Дорога была заснеженной, движение в тот час было оживленным. Но «Чайка» с МОСсовским номером неслась по крайней левой полосе. По этой полосе ездили представители власти, элита, толстосумы общества с четкой структурой прослоек классов, бюрократии, вопреки мечте Маркса о бесклассовом обществе будущего.
Когда они проехали мимо гостиницы «Украина», Филби решил, что они направляются на дачу в Усово, но через полкилометра они остановились у ворот огромного восьмиэтажного дома ь 26 по Кутузовскому проспекту. Филби был поражен: переступить порог личной квартиры члена Политбюро было несказанной честью.
На улице стояла охрана в штатском, а у ворот — офицеры в форме: в плотных серых шинелях, меховых шапках с опущенными «ушами», с голубыми петлицами Девятого Управления. Майор Павлов предъявил свое удостоверение, железные ворота открылись, «Чайка» въехала в пустой квадратный двор и остановилась.
Майор молча провел его в здание через два контрольных устройства для обнаружения металла и рентген. Затем они вошли в лифт. На третьем этаже они вышли. Этаж занимал Генеральный секретарь. Майор Павлов постучал в дверь. Им открыл комендант охраны и жестом пригласил Филби войти. Не проронивший ни слова майор вышел и закрыл дверь за спиной у Филби. У него забрали пальто и шляпу и провели в большую, на удивление скромно обставленную гостиную, в которой было очень жарко.