Фостер Алан Дин. Тот, кто пользовался вселенной

   Вряд ли у него есть возможность улизнуть, но если он останется жив, то предложит за себя большой выкуп.
   «Все это такая игра», — думал он устало, жалея лишь о том, что его прогулка в этот день оказалась такой короткой.
   В тот момент он решил покончить со всем. Надо было положить конец этому представлению.
   «Довольно, — думал он. — Ты уже устал. Закончи эту игру достойным образом.»
   Он внимательно следил за высокой женщиной. Она была уже совсем рядом с ним. Если она руководит этой операцией, она несет ответственность за все. Тут появилось еще несколько насмешливых влюбленных парочек. Они отделились от кустов и шли, хохоча во все горло. Они держали друг друга за руки, прижавшись друг к другу, но их внимание было сосредоточено на Лу-Маклине.
   «Их равнодушие начинает исчезать, — Лу-Маклин автоматически фиксировал их действия. — Они приближаются.»
   Люди, изображавшие из себя садовников, подстригающих кусты, неожиданно для Лу-Маклина задвигались быстрее, кое-как пряча ненужные уже инструменты.
   Из-за деревьев, окружавших Лу-Маклина, показались по крайней мере четырнадцать человек, включая двоих, которые находились за высокой женщиной. Они были готовы остановить его, если он попробует напасть первым.
   По его телу пробежала короткая дрожь. Но он тут же взял себя в руки. Он снова подумал, что они не собираются его убивать. Вряд ли это входит в их намерения. Похищение не приносит выгоды, если жертва мертва. Кредитную карточку убитого использовать невозможно, чтобы получить по ней деньги, если мотивом преступления был грабеж.
   Лу-Маклин знал, что не у всех преступников хорошее самообладание. Вполне возможно, что кто-нибудь, зная о его репутации, начнет паниковать. Тогда он использует свой шанс. Кроме того, завтра ему необходимо было выполнить кое-какую работу, а после этого он мог еще много дней наслаждаться прогулками по этому саду и любоваться ручьем, который так любил.
   — Меня зовут Селауза, — бодро сказала женщина.
   Лу-Маклин поднял голову и уставил не нее свой взгляд.
   — Вы знаете, кто я? Чего вы хотите?
   Ее ответ удивил его. Он был неожиданным.
   — Нам не нужны ни ваши деньги, ни ваше влияние. Нам лишь очень хотелось бы, чтобы вы присутствовали на одной маленькой конференции. Есть кое-кто, кому ужасно хочется поговорить с вами.
   Лу-Маклин чуть не захохотал. Драма начинала переходить в фарс. Тут он подумал о сильных нелегалах, которых он обманул много лет тому назад. Могла ли месть до сих пор, после стольких лет жить в чьем-нибудь мозгу?
   Вслух же он сказал:
   — Что бы там ни было, вы можете наладить контакты с моим офисом и назначить встречу. Я понимаю, что увидеться со мной очень трудно, но все-таки это возможно. Я становлюсь более доступным, если в моем присутствии действительно есть необходимость, — он посмотрел на кусты, затем наверх, где в кронах деревьев, растущих в парке, тоже прятались люди, находившиеся в распоряжении этой высокой незнакомки. — Очевидно, кому-то действительно очень хочется увидеть меня, — промолвил он.
   Женщина отрицательно покачала головой.
   — Между вами и другой частью мира слишком много бюрократических заслонов. Во всяком случае, так мне говорили. Это, в конце концов, не мое дело. Это не моя работа.
   Она пожала плечами. Взгляд у нее был равнодушным. Но на самом деле она все время внимательнейшим образом смотрела на него. Так же прямо на Лу-Маклина было направлено и ее маленькое ружье.
   — В любом случае те, кто нанял меня и вон их, — свободной рукой она сделала жест в сторону деревьев, — убеждены, что вам не захотелось бы принять участие в конференции. Они считают, что не смогли бы поговорить с вами, даже если бы пробрались в ваш частный офис.
   Теперь любопытство Лу-Маклина возросло. Что-то здесь было не так.
   — В чем же тогда дело?
   — Я не могу сказать.
   — Я не боюсь встречи ни с кем, — сказал он ей. — Это, наверное, Прэкс из синдиката на Терре? Или один из его наследников. Скажите мне, наконец, что здесь происходит?
   — В мою компетенцию не входит сообщать вам что-либо, — ответила она. — Я только выполняю приказы, которые мне даны, — и она сделала движение рукой, в которой находился компактное ружье. — Надеюсь, что все будет спокойно и вы без сопротивления пойдете с нами, — она сделала многозначительный жест, показывая на мнимых влюбленных и на тех, кто изображал из себя рабочих. Все они находились неподалеку от Лу-Маклина. — Оттуда можно сделать несколько точных выстрелов. Им дам приказ стрелять в вас, стрелять так, чтобы только ранить, но не убить. Мы обязаны доставить вас на место и, если это будет необходимо, можем применить силу. Но мои подручные надеются, как, впрочем, и я, что никаких действий с их стороны не потребуется.
   — Знаете, — ответил он спокойно. — У меня очень хорошая реакция. Я знаю этот фрагментационный пистолет, — и он посмотрел на оружие, которое она держала в руке. — Его выстрел, насколько я знаю, будет сплошным металлическим градом. Но, раз уж вы так много знаете обо мне, то вам наверняка должно быть известно, и о защитном поле под моей одеждой, и о внутрирежущем оружии.
   Слушая его ответ, она слегка напряглась.
   — То, что я ношу у себя под костюмом, делает мои лицо и руки единственными частями тела, которые доступны вашим пулям, — продолжал он. — Я могу за секунду повернуться к вам спиной, пока вы стреляете. Я думаю, что у меня имеется по крайней мере пятьдесят шансов из ста, даже пятьдесят пять, что я сражу вас раньше, чем вы успеете сделать второй выстрел. Если вы упадете, то больше не встанете, независимо от того, насколько меткими окажутся ваши стрелки, сидящие на деревьях.
   Она сделала небольшой шаг в сторону от него и озабоченно огляделась, посмотрев по сторонам. А он, тем временем, получал удовольствие от растерянности, которую она испытывала. Лу-Маклин видел «садовников» с одной стороны и «влюбленных» с другой. Они стояли, насторожившись, и были готовы в любой момент достать оружие.
   — То, что вы сделаете со мной, не даст никаких результатов. У вас нет никаких шансов на спасение, — сказала она медленно. В ее голосе слышалась какая-то ироническая самоуверенность. — Моим помощникам дан приказ стрелять даже сквозь меня, если в этом будет необходимость. Если вам следует посетить эту встречу, то вы будете на ней.
   — У меня нет намерений отправляться куда бы то ни было, — сказал он ей. — Хотя бы потому, что я устал. Тем не менее, я хочу увидеть человека, который пошел на такие трудности, чтобы встретиться со мной. И, наконец, вы слишком красивы, чтобы быть уничтоженной. Хотя, как я вижу, другие в то же время могут думать по-другому, — промолвил в ответ Селаузе Лу-Маклин.
   Ее свободная рука, в которой не было оружия, невольно потянулась к искусственному уху. И после этого выражение ее лица стало натянутым.
   — Это случилось несколько лет назад. Другая женщина, вовлеченная во все это, которая в тот день участвовала в операции вместе со мной, вышла из боя в гораздо худшем состоянии.
   — Могу себе представить, — пробурчал Лу-Маклин. — А я человек рациональный, я не причиню вам боли. Пойдемте, — и он начал двигаться по направлению к выходу.
   — Нет, не сюда, — и она обошла вокруг него, жестом приглашая его следовать за ней. Появилось небольших размеров устройство для передвижения. Это была чья-то собственная машина, как и было положено за пределами труб. Городской транспорт здесь, в парке, не ходил. Это было закреплено властями с тех пор, когда после очистки окружающей среды убрали существовавшие специально для этого рельсы.
   Выпуск экологически чистого транспорта стал следующим необходимым шагом после очистки атмосферы и удаления других различных видов загрязнений.
   Транспортное средство тронулось. Обе луны двинулись следом. Солнце к тому времени давно уже село, и Лу-Маклин смотрел вниз на массивные параллельные ряды труб, в которые была заключена Клария. Горели многочисленные металлические фонари.
   Две луны двигались по небу. Вскоре начали рассеиваться тучи. Исчезая, они оставляли за собой на небе тонкие белые полосы. Фермы и недавно посаженные леса были покрыты дымкой. Вскоре они достигли места назначения.
   Это было большое здание, как бы прижавшееся к горе. Это место могло служить убежищем для какого-нибудь индивидуала-оператора. Такие дома являлись атрибутом новейших символов благосостояния.
   Окна этого дома выходили на просторы Кларианской равнины. Луны-близнецы смотрели вниз на извивающуюся нитку реки Иблин, протекающую внизу. На северо-западе можно было увидеть верхушки труб Тросери, города-спутника Кларии.
   Само здание состояло преимущественно из белых кирпичей. Террасы и коридоры дома образовывали петлю вокруг скалы. Было похоже, что жилище облепило скалу как замерзший сахарный сироп.
   — На кого вы работаете. Селауза? — спросил он опять, когда транспортное средство тихо остановилось, аккуратно припарковавшись.
   — А вы, однако, настойчивы. Но я же уже ответила вам на этот вопрос. Я говорила и могу повторить еще раз, что не имею права давать вам информацию.
   — Вы работаете сами на себя, не правда ли? А те другие, — и он посмотрел на мужчин и женщин, плотно заполнявших кабину транспорта, которые уже больше не притворялись, — все они работают на вас. Вы самостоятельно, должно быть, проводили операции вне синдиката.
   — Я нелегал двадцать третьего класса, — сказала она гордо.
   — Я потрясен, — и он медленно закивал головой. — Значит, кто-то нанял вас и вашу партию, чтобы привезти меня сюда. С помощью вас они провели эту операцию, потому что этим надеются сохранить как можно большую анонимность. Или, может быть… потому что больше никто не попытался бы сделать то, что они хотят. Или, может быть, все дело в том, что никто ни в каких синдикатах, кроме вас, ни за что не согласился бы работать на них?
   — Может быть, — ответила она, сохраняя при этом все то же серьезное выражение лица. В это время они уже шли по тускло освещенному коридору. И эта высокая темноволосая женщина казалась теперь уже совсем другой. Она смотрела на выходы, которые были расположены в стенах, или в направлении к закрытых дверей. С ее стороны это было проявлением непрофессионализма. Ведь она не должна была позволять себе сосредоточивать внимание на чем бы то ни было, кроме пленника.
   — Я уверена, что вы не первый захваченный лидер, с которым они имеют дело, — сказала Селауза по-прежнему не глядя на Лу-Маклина.
   — А почему бы кому-нибудь другому не взять на себя эту работу?
   — Я же сказала вам, что не знаю. Мне не известно, что послужило причиной. Не волнуйтесь. Мы с этим уже почти покончили.
   — Чем быстрее, тем лучше, так вы считаете? Ха!
   Она не ответила.
   Они вошли в комнату. Там стояло несколько кушеток, удобное кресло, и, конечно же, в этой комнате можно было увидеть вездесущий экран компьютера. Обычно в таких местах для антуража висели картины, на подставках расставлялись изделия из стекла, керамики или драгоценных металлов. Но в этой комнате их не было. Свет был слегка притушен, точно так же, как и в коридоре. По правде говоря, в комнате было почти темно. Один из людей Селаузы кашлянул. Послышался неожиданно сердитый, призывающий к полной тишине возглас. Где-то очень громко жужжал увлажнитель. Воздух в комнате был как в тропиках. Атмосфера насыщенная и плотная. Селауза с беспокойством посматривала по сторонам.
   — У наших хозяев имеются какие-нибудь проблемы с дыханием? — поинтересовался Лу-Маклин.
   Вместо ответа она сделала нервный жест рукой, в которой держала оружие. Лу-Маклин пожал плечами и прошел дальше, на середину комнаты. Здесь находились несколько полок, которые были заполнены книгами. Эти книги были защищены от влажности специальным стеклом.
   «Настоящие книги, — заметил он. — Книги, сделанные из бумаги.» Они выглядели достаточно потрепанными. Это были старинные экземпляры. Лу-Маклин еще раз осмотрел комнату. Все в ней, и вещи и их расположение, говорили о наличии больших денег. Именно это сразу бросилось в глаза Лу-Маклину, когда он обратил внимание на мебель. Но Лу-Маклина трудно было удивить богатством и роскошью.
   Мебель была защищена от порчи пластиком. В добавок к кушеткам и креслу в комнате были еще несколько предметов мебели, обтянутых непрозрачным полотном. Их формы были необычными.
   — Я думаю, что хозяину просто нравится такой климат, — сказала Селауза. Она говорила шепотом, и он никак не мог понять, почему.
   Он опять повернулся к ней лицом. Теперь уже только двое из тех четырнадцати человек, которые сопровождали их, остались в комнате. Они стояли теперь несколько расслабленно и не держали оружие наготове, а их внимание не было больше направлено на Лу-Маклина.
   Все здесь находились в состоянии страха перед кем-то. Лу-Маклин был уверен, что боялись они не его. Кого же? Может быть все-таки попытаться?..
   Он сделал несколько иронических замечаний по поводу отсутствия остальной части его эскорта.
   — Они сейчас находятся снаружи, — сказала Селауза, указывая куда-то вверх. — В этой комнате только один вход. Так что в любом случае вы не выйдете, не пройдя мимо них, если даже вам удастся убежать от Дома, Таквида и меня самой.
   — А не попытаться ли мне прорвать вашу охрану? — сказал он, проверяя ее. — Не вывести ли мне вас троих из строя? — Лу-Маклин говорил очень спокойно, стараясь употреблять слова как можно осторожнее. — Вы думаете, что я заперт здесь, — и он сделал жест, указывая на экран компьютера. — Если мне удастся связаться с внешним миром, а я думаю, что так оно и будет, то мои люди будут здесь в течение часа.
   — Мне не хотелось, чтобы вы делали это, — произнес какой-то новый голос. При этом послышался такой звук, как будто он шел из глубины старого каменного колодца. Он был вибрирующим, гортанным.
   Лу-Маклин повернулся налево. Дом, один из помощников Селаузы, пошел по направлению к двери. Он был молод и хорошо сложен. Теперь же он начал обильно потеть, а на лице его появилось выражение смущения, неподдельного отвращения и сильного беспокойства.
   Один из темных задрапированных предметов мебели внезапно зашевелился, стащил с самого себя ткань и сбросил ее на пол.
   Киис ван Лу-Маклин редко удивлялся. Но на этот раз он был действительно поражен.
   — Я надеялся, — продолжал булькающий голос, — что мы можем поговорить. — Одно из щупалец, серое и влажное от слизи, указало на фигуру Селаузы. — Поэтому пришлось доставить тебя сюда обманом, чтобы ты не отказался или не стал настаивать на том, чтобы тебя сопровождали твои люди.
   — Это было необязательно, но я понимаю, почему вы так сделали. Не многие люди согласились бы на такую встречу добровольно.
   — Но тебя это не беспокоит? — спросил голос.
   — Нет, — ответил Лу-Маклин. — Ничуть.
   Низкий звук, напоминающий бормотанье, донесся со стороны говорящего. Огромные глаза навыкате с золотыми блестящими пятнышками вокруг вытянутых зрачков раздвинулись в разные стороны.
   — Я надеялся, что так и будет. Пока что мои надежды сбываются.
   Представитель исключительно мерзкой расы, которая была известна как ньюэлы, вытащил защитное покрытие из странного стула, на котором он сидел. Стул имел форму подковы. Ньюэл натянул покрытие на себя, и таким образом его громоздкое тело оказалось в клинообразном пространстве.
   Ньюэлы управляли несметным количеством миров в Галактике. Они исследовали границы ОТМ в течение семи сотен лет, рискуя, ставя эксперименты, выискивая слабые места и уходя, когда таковых не было. Они провоцировали различные инциденты и вообще пытались любыми способами получить власть над ОТМ.
   Их внешний вид был отвратителен любому другому цивилизованному народу. Поэтому ньюэлы, еще когда они только начинали исследовать окружающие их звезды, пришли к выводу, что они могут обеспечить свою безопасность, только получив власть над другими.
   И они добились значительных успехов в достижении своей цели… пока не столкнулись с могущественным союзом народов, составляющих ОТМ. Их продвижение замедлилось, и соответственно возрос их страх самим быть покоренными.
   Они дошли до того состояния, что согласились бы на любые условия, лишь бы подчинить себе торговые и правящие круги ОТМ. Соответственно их отчаянию возросла и их изобретательность.
   Там, где война потерпела неудачу, можно было добиться успеха с помощью других способов.
   Ньюэл шевельнулся в своем необычном кресле. С чашеобразного сиденья капала слизь. Один из помощников Селаузы издал звук, похожий на кашель, как будто что-то застряло в его горле.
   Ньюэл протянул вперед два из своих четырех щупалец.
   — У вас есть обычай пожимать друг другу руки. Найдешь ли ты в себе смелость пожать мою?
   Лу-Маклин шагнул к стулу, изучая чужестранца с живым интересом, и, не колеблясь, протянул ему руку. Пальцы Лу-Маклина оказались переплетенными с парой склизких щупалец.
   Даже Селауза, высокая и самоуверенная, казалось, была готова упасть в обморок, когда рука Лу-Маклина выскользнула из щупалец. Тем временем, он постарался незаметно стереть липкую грязь, оставшуюся на его руке, о свой комбинезон.
   Два выпуклых глаза вращались в бугорчатой, серебристо-серой голове. Щупальца свободно свисали вдоль туловища, создавая подобие ног. У ньюэла не было заметно никаких ушей или ноздрей, только меж его больших изогнутых глаз торчал зубчатый клюв.
   — Ты можешь быть свободна, Селауза, — сказал ей ньюэл. Она, казалось, колебалась, сочувственно глядя на своего бывшего пленника. Лу-Маклин не обратил внимания на ее пристальный взгляд. Его больше интересовал ньюэл. Однако он почувствовал ее огорчение в тот момент, когда она вместе со своими помощниками покидала комнату.
   Оглянувшись вокруг, он поискал, куда он мог бы сесть. Он устроился на стальном стуле, смоделированном по типу паутины, и осторожно подвинулся поближе к чужестранцу. Ньюэл одобрительно отнесся к этому.
   — Вот и наступает ночь, Кее-йес вейн Льюмаклин, и вместе с нею сбываются наши надежды на тебя, — сказал он своим грохочущим голосом.
   — Откуда ты знаешь? — Он шевельнулся на своем удобном стуле. — Я же ничего еще не сделал.
   — Ты дотронулся до меня, — сказал ньюэл. — Мало, очень мало людей могут это сделать. Еще меньше могут сделать это, не изобразив на лице крайнего неудовольствия, не говоря уже о том, что происходит у них внутри. Однажды это случилось с одним мужчиной, — и щупальце указало на дверь.
   — Я не думал, что моя реакция в чем-то необычна, — честно ответил ему Лу-Маклин.
   — Еще более удивительно, — ответил чужестранец. — Ты сидишь напротив меня, так близко, что стоит тебе протянуть руку, и ты коснешься меня, и не показываешь и вида, что ты волнуешься. В отличие от большинства представителей твоего народа ты не находишь, что на ньюэлов отвратительно смотреть.
   — Вот это интересная мысль, — обратился Лу-Маклин к нему. Он подумал, что существо принадлежит к мужскому полу.
   — Видишь ли, большинство человеческих существ находят, что на меня неприятно смотреть, — и он провел своей «рукой» вдоль тела.
   — Не думал, не надеялся, — пробормотал ньюэл, — найти способ, который-бы обеспечил общение между нами обоими. Ты превзошел мои самые смелые ожидания, Кее-йес вейн Льюмаклин.
   — Хотелось бы мне знать, что это за ожидания, — сказал Лу-Маклин чужестранцу. — Видимо, они большие, иначе ты не потратил бы на меня столько сил и средств. Тебе ведь нужно было не только доставить меня сюда, но и самому окунуться в нетерпимый человеческий мир.
   Ньюэл сделал жест щупальцами, и Лу-Маклин счел этот жест знаком согласия.
   — Пока мы не воюем, люди и ньюэлы. По крайней мере, сегодня. Может быть, будем воевать завтра. — Существо рассматривало Лу-Маклина в упор, ожидая реакции на свои слова. Убедившись, что ее не последует, оно продолжило.
   — Устроить это трудно, но не невозможно. Даже один мир — это обширное пространство. Эта планета — планета больших городов и открытых пространств. Между прочим, меня зовут Нарас Шараф. Как тебя зовут, я уже знаю.
   — Что же тебе надо от меня, Нарас Шараф? — спросил Лу-Маклин. — Я уверен, что это больше, чем просто утренний разговор и обсуждение внешности нас обоих.
   Приземистое серое тело чуть-чуть шевельнулось. По мере того, как оно двигалось, тусклая кожа начала немного светиться. Свет переливался, менялся, он был то пурпурным, то темно-бордовым. Время от времени под кожей вспыхивали искорки. Эта картина немного смягчала наружность ньюэла, которая действительно была в высшей степени отвратительна.
   — Действительно, ты прав, Кее-йес вейн Льюмаклин. Мне нужно больше, чем просто поговорить с тобой. Мы провели дорогостоящее и доскональное исследование твоей личной жизни и карьеры.
   — В них нет ничего, что я бы хотел скрыть или чего бы я стыдился, — ответил Лу-Маклин.
   — Тем не менее, это было необходимо для нас. Иногда нам очень трудно получить подобную информацию. Но за время нашего контакта с родом человеческим нам удалось установить, что за достаточную сумму денег можно все же приобрести много того, что не продается.
   — Лучше подкупить, чем убить, — ответил Лу-Маклин. — Я делал и то, и другое, когда мне это требовалось.
   — Как и я, — сказал ему ньюэл без угрозы в голосе. — Я тоже предпочитаю покупать, чем действовать силой. Но среди моего рода есть и те, кто думает иначе. Но как бы то ни было, мне удалось убедить большую часть Глав Семейств (из учебного курса Лу-Маклину было известно, что в обществе ньюэлов «Семейство» могло состоять из нескольких сотен тысяч членов, а «Великое Семейство» даже из миллионов) разрешить мне вступить с тобой в контакт. Нам редко встречаются люди, с которыми мы можем сотрудничать.
   — Каким образом сотрудничать?
   Лу-Маклин с интересом пододвинулся поближе.
   — У меня есть для тебя кое-что вроде делового предложения, Кее-йес вейн Льюмаклин. Тебя интересует такой шаг с моей стороны?
   — Меня всегда интересует хорошее дело, — последовал спокойный ответ.
   — Даже если для этого придется иметь дело с грязными, скользкими ньюэлами?
   — Грязь и слизь очень часто бывают характеристиками души, а не тела, — ответил Лу-Маклин. — Я знаю много людей, которых можно было бы так охарактеризовать. Давай же, делай свое предложение. Приму ли я его или отвергну, будет зависеть только от его достоинств.
   — Ты существо беспристрастное, — прорычал Нарас Шараф.
   — Я всегда беспристрастен в отношении дела.
   — Даже с ньюэлом?
   — Меня интересует твое предложение, а не твой внешний облик, Нарас Шараф. Я имел дела с оришианцами, атабасками и еще полудюжиной народов, не принадлежащих к человеческому роду. Почему бы мне не иметь дел с ньюэлами?
   Нарас Шараф мигнул. Лу-Маклин не понял, что мог значить этот жест: был ли это просто рефлекс или в нем содержался смысл. Ньюэл мигал не часто, поэтому он остановился на последнем варианте. Двойные веки закрыли обширные глазные яблоки и медленно поднялись опять.
   — Ни оришианцы, ни атабаски, ни другие не будут иметь с нами дел, — заметил Нарас Шараф, — потому что они находят нашу внешность отвратительной, как это делают представители твоего народа.
   — Такие предрассудки — результат обыкновенного невежества. Я боюсь, что интеллект и здравый смысл не одно и то же, — ответил Лу-Маклин. — Я уже сказал тебе, что я не подвержен таким примитивным эмоциям.
   — Мне сказали, что ты довольно необычный человек. Меня не обманули.
   — Я вовсе не необычен. — Лу-Маклин шевельнулся в своем кресле. — Я всего лишь хороший бизнесмен, всегда готовый увеличить свою выгоду.
   — А доступ к практически неограниченным поставкам иридия мог бы увеличить твою выгоду? — спросил Нарас Шараф.
   Лу-Маклин ничем не выдал своих чувств. Внутри же у него все плясало. Редкий и дорогостоящий элемент платиновой группы металлов, иридий, был важной составной частью эффективного компактного горючего, которое обеспечивало работу половины двигателей в ОТМ, начиная с хозяйственных приспособлений и кончая космическим транспортом.
   Доступ к достаточному количеству иридия мог бы обеспечить ему контроль над важнейшей отраслью промышленности. Он также мог бы дать ему возможность влиять на работу любого предприятия, производящего продукцию, для которой требовался этот металл… В то же время ему хотелось бы знать, насколько Нарас Шараф преувеличивал, когда говорил, что поставки практически неограниченные.
   — Я вижу, что мог бы, — сказал чужестранец, не дождавшись ответа Лу-Маклина. Ньюэл вполне свободно владел человеческим языком, даже иногда изысканно, и Лу-Маклин подумал, что они, вероятно, много наблюдали за другими народами и изучали их.
   — Мы можем пообещать тебе, что цена будет до абсурда низкая по стандартам ОТМ и намного. Очень намного.
   Внимание Лу-Маклина отвлекли три существа, похожие на гусениц, ползающие по выпуклому телу чужестранца. Каждое существо выдавливало тянущуюся шелковую нить. Одно было алое, другое желтое, третье — ярко-оранжевое.
   Двигаясь гуськом, они ткали ньюэлу новое одеяние, одновременно уничтожая старый материал, который встречался им на пути. Создавалось впечатление, подобное тому, которое испытываешь при виде постоянно меняющихся рекламных знаков, которыми полны улицы в подземных переходах.
   Он кое-что слышал о подобных прирученных существах. Они могли соткать четыре или пять комплектов новой одежды в день, превращая старую материю в новый шелк. Гардероб ньюэла — это результат дрессировки.