Страница:
Открытый спор Менгера со Шмоллером закончился в 1884 г. Но спор о методе продолжили другие, и поднимаемые в ходе его проблемы продолжали привлекать его внимание. В следующий раз открыто выступить по этим вопросам его подвиг выход в 1885и1886 г. нового издания шёнберговского «Руководства по политической экономии» («Handbuch der politischen Okonomie»), коллективного труда многих немецких экономистов, большая часть которых не придерживалась взглядов исторической школы, ставившего себе целью систематическое изложение всех вопросов политической экономии. Менгер отрецензировал эту работу для венского юридического журнала в статье, которая также вышла в виде отдельной брошюры под названием «К критике политической экономии» («Zur Kritik der politischen Okonomie»)[180]. Ее вторая часть была посвящена главным образом рассмотрению классификации различных дисциплин, обычно объединяемых под названием «политическая экономия», – тема, которая через два года была рассмотрена более подробно в другой статье под названием «Основы классификации экономических теорий» («Grundztige einer Klassifikation der Wirtschaftswissenschaften»)[181]. А в 1888 г. он опубликовал одну из двух своих важных работ о сути, а не методологии экономической теории – «Ктеории капитала» («Zur Theorie des Kapitals»)[182].
Вполне очевидно, что появление этой статьи было вызвано несогласием с определением термина «капитал» в первой, исторической части работы Бём-Баверка «Капитал и процент». Рассмотрение не носит характера полемики. Книга Бём-Баверка упоминается только в положительном ключе. Но основная цель статьи явно состоит в отделении абстрактного понятия капитала как денежной ценности собственности, предназначенной для накопления, от смитовского понятия «произведенных средств производства». Его главный тезис, что различия в историческом происхождении благ с экономической точки зрения не имеют большого значения, а также акцент на необходимости четкого разграничения ренты, получаемой от уже существующих средств производства, и собственно процента, – до сих пор не получили должного внимания[183].
Примерно в то же самое время в 1889 г. друзья почти убедили Менгера не откладывать и дальше публикацию нового издания «Оснований». И хотя он уже написал новое предисловие к этому новому изданию (выдержки из которого были опубликованы более тридцати лет спустя его сыном во введении ко второму изданию[184]), публикация, тем не менее, опять была отложена. В последующие два года его основное внимание было сосредоточено на целом ряде новых публикаций.
К концу 1880-х годов вечная проблема австрийских денег приняла такую форму, что серьезная и окончательная реформа стала казаться возможной и необходимой. В 1878–1879 годах падение цен на серебро привело к обесцениванию бумажных денег до серебряных и вскоре заставило отказаться от свободной чеканки серебряных денег; после этого стоимость австрийских бумажных денег постепенно выросла относительно серебра и колебалась относительно золота. Сложившаяся ситуация – во многих отношениях одна из наиболее интересных в истории денег – все более и более считалась неудовлетворительной, а поскольку финансовое положение Австрии впервые за долгое время казалось достаточно стабильным, все ожидали, что правительство займется решением этой проблемы. Кроме того, соглашение, заключенное с Венгрией в 1887 г., предусматривало незамедлительное создание комиссии для обсуждения подготовительных мер, необходимых для возобновления платежей в звонкой монете. После серьезной задержки, вызванной обычными политическими разногласиями между двумя частями дуалистической монархии, комиссия или, точнее, комиссии – одна для Австрии и одна для Венгрии – были созданы и созваны в марте 1892 г. в Вене и Будапеште соответственно.
Обсуждение в Wahrungs-Enquete-Commission, наиболее заметным членом которой был Менгер, представляет значительный интерес не только из за особой исторической ситуации, в которой она была вынуждена работать. В качестве основы ее работы австрийское министерство финансов с необычайной тщательностью подготовило три объемных меморандума, содержавших, возможно, наиболее полное из когда-либо публиковавшихся собрание документальных материалов по денежной истории предыдущего периода[185]. В состав комиссии, помимо Менгера, вошли также другие известные экономисты, например Сакс, Рихард Либен и Матайя, и многие журналисты, банкиры и промышленники, например Бенедикт, Герцка и Тауссиг, хорошо знакомые с денежными проблемами, а Бём-Баверк, служивший в министерстве финансов, был одним из представителей правительства и заместителем председателя. Задачей комиссии была не подготовка отчета, а рассмотрение и обсуждение взглядов ее членов по множеству вопросов, поставленных перед ними правительством[186]. Эти вопросы касались основы будущих денег, вывода из оборота – в случае принятия золотого стандарта – существовавших серебряных и бумажных денег, обменного курса существовавшего бумажного флорина и золота и природы будущей денежной единицы.
Знание проблемы, а также дар ясного изложения позволили Менгеру сразу же занять ведущие позиции в обсуждении, а его заявления привлекали такое широкое внимание, что однажды даже привели к временному спаду на фондовой бирже. Его вклад заключался не столько в обсуждении общего вопроса о выборе стандарта – здесь практически все члены комиссии были согласны с тем, что принятие золотого стандарта было единственно возможным решением, – сколько в тщательном рассмотрении практических проблем установления паритета и определения времени перехода. И во многом благодаря его оценке этих практических трудностей, связанных с переходом к новому денежному стандарту, и обзору различных соображений, которые необходимо принимать в расчет, его свидетельства по праву получили признание. И сегодня они представляют необычайный интерес, так как почти все страны столкнулись со схожими проблемами[187].
Работа о деятельности этой комиссии – первая в ряде работ, посвященных проблемам денег, – была законченным и зрелым результатом тщательного изучения этих вопросов. За один год было опубликовано больше работ, вышедших из-под пера Менгера, чем за любой другой период его жизни. Результаты изучения особых проблем Австрии были изложены в двух отдельных брошюрах. Первая, под названием Beitrage zur Wahrungsfrage in Oesterrdch-Ungarn[188], посвященная истории и особенностям австрийской денежной проблемы и общему вопросу о принятии стандарта, представляет собой пересмотренное издание ряда его статей, которые вышли ранее в том же году в конрадовском «Ежегоднике» («Jahrbticher») под другим названием[189]. Вторая, названная «Der Uebergangzur Goldwahrung, Untersuchungen iiber die Wertprobleme der osterreichisch-ungarischen Valuta-reform» («Der Uebergangzur Goldwahrung, Untersuchungen iiber die Wertprobleme der osterreichisch ungarischen Valutareform»)[190], рассматривает главным образом технические проблемы, связанные с принятием золотого стандарта, особенно вопросы установления правильного паритета и факторы, способные повлиять на курс валюты после завершения перехода.
Но в этом же году было опубликовано намного более общее исследование проблемы денег, которое не касалось напрямую вопросов, стоявших на повестке дня, и которое следует считать третьим и последним важным вкладом Менгера в экономическую теорию. Речь идет о статье, посвященной проблеме денег, в третьем томе публиковавшегося тогда первого издания «Справочника по общественно-политическим наукам» («Handwor-terbuch der Staatswissenschaften»)[191]. Именно его занятие широкими исследованиями, проводившимися при подготовке этого подробного изложения общей теории денег, исследования, занимавшие его в предшествующие два или три года, позволили Менгеру принять участие в обсуждении австрийских проблем. Его, конечно, всегда интересовали вопросы денег. Последняя глава «Оснований» и разделы «Исследований о методах» содержат важные наблюдения, особенно по вопросу о происхождении денег. Следует также отметить, что среди множества рецензий, которые Менгер писал в ежедневные газеты, особенно в молодости, в 1873 г. были две, в которых подробно рассматривались «Очерки» Д. Э. Кэрнса о последствиях открытия месторождений золота: во многих отношениях поздние взгляды Менгера тесно связаны со взглядами Кэрнса[192].
Но хотя ранние работы Менгера, особенно предложенная им идея различных степеней «продаваемости» различных благ в качестве основы для понимания функции денег, обеспечили бы ему достойное место в истории учений о деньгах, именно его последняя крупная публикация стала основным вкладом в центральную проблему ценности денег. До появления работы профессора Мизеса двадцать лет спустя[193], ставшей прямым продолжением работы Менгера, эта статья оставалась основным вкладом австрийской школы в теорию денег. Стоит немного остановиться на вопросе о сути этого вклада, ибо здесь по-прежнему существует значительное недопонимание. Существует мнение, что вклад австрийской школы заключался только в несколько механической попытке применить принцип предельной полезности к проблеме ценности денег. Но это не так. Основное достижение австрийцев в этой области состоит в последовательном использовании в теории денег субъективистского или индивидуалистического подхода, который на самом деле лежит в основе анализа предельной полезности, но который намного шире и имеет более универсальное значение. В этом и состоит заслуга Менгера. Его изложение значения различных теорий ценности денег, причин изменений и возможности измерения этой ценности, а также его исследование факторов, определяющих спрос на деньги, на мой взгляд, представляет собой значительный шаг вперед по сравнению с традиционным подходом количественной теории с точки зрения агрегатных и средних величин. И даже там, где, как в случае с привычным для него различением между «внутренней» и «внешней» ценностью денег (innerе und aufierer Tauschwert), используемые термины несколько сбивают с толку – различие относится не к разнообразным видам ценности, как может показаться из терминологии, а к разнообразным силам, которые влияют на цены, – основная идея проблемы необычайно современна[194].
Перечень основных работ Менгера, вышедших в свет при его жизни, неожиданно обрывается на публикациях 1892 года[195]. В последние три десятилетия его жизни он опубликовал только несколько небольших статей, полный перечень которых приведен в библиографии его работ в конце последнего тома его собрания сочинений. Еще несколько лет эти публикации были посвящены главным образом вопросам денег. Из них особого упоминания заслуживают лекция «Das Goldagio und der heutige Stand der Valutareform» («Das Goldagio und der heutige Stand der Valutareform», 1893)[196], статья о деньгах и чеканке монеты в Австрии после 1857 года в «Osterreichische Staatsworterbuch» (1897) и особенно полностью пересмотренная публикация его статьи о деньгах в четвертом томе второго издания «Handwor-terbuch der Staatswissenschaften» (1900)[197]. Последние публикации в основном носят характер рецензий, биографических заметок и предисловий к работам его учеников. Последняя опубликованная статья Менгера[198] представляет собой некролог его ученику Бём-Баверку, скончавшемуся в 1914 г.
Причина такой кажущейся бездеятельности понятна. Менгер решил полностью сосредоточиться на основных поставленных для себя задачах – на долго откладывавшейся систематической работе по экономической теории и на всестороннем исследовании природы и методов социальных наук в целом. На завершение этой работы были направлены его основные усилия; в конце 1890-х годов он рассчитывал осуществить публикацию в ближайшем будущем, причем в значительной части работа уже была готова. Но его интересы и охват намеченной работы продолжали расширяться. Менгер счел необходимым перейти и другим дисциплинам. Философия, психология и этнография[199] отнимали все больше и больше его времени, и публикация его работы вновь и вновь откладывалась. В 1903 г. в сравнительно раннем возрасте – ему тогда было 63 года – Менгер оставил кафедру для того, чтобы полностью посвятить себя своей работе[200]. Но он постоянно был чем-то недоволен и продолжал работу над рукописью вплоть до своей смерти в 1921 году в возрасте 81 года. Изучение его рукописей показало, что в какое-то время значительная часть работы уже была готова к публикации. Но даже после того, как силы начали покидать его, он продолжал пересматривать и переделывать рукописи столь серьезно, что всякая попытка восстановления будет очень трудной, если не невозможной задачей. Некоторые материалы, имевшие отношение к предмету «Оснований» и частично предназначенные для нового издания этой работы, были включены его сыном во второе издание, опубликованное в 1923 г.[201] Но гораздо больше материалов осталось в виде обширных, но разрозненных и неупорядоченных рукописей, которые могут стать доступными только благодаря долгой и кропотливой работе очень искусного редактора. Во всяком случае в настоящее время результаты деятельности последних лет жизни Менгера следует считать утраченными[202].
Рискованная попытка дополнить этот очерк научной карьеры Менгера оценкой его характера и личности была бы сомнительной для того, кто не знал его лично. Но поскольку о нем так мало известно нынешнему поколению экономистов и поскольку нет ни одного всестороннего литературного портрета, попытка объединить немногочисленные записи о нем его друзей и учеников[203] и устные предания Вены может оказаться не такой уж неуместной. Такие впечатления, естественно, относятся ко второй половине его жизни, ко времени, когда он прекратил активное участие в делах окружающего мира и погрузился в спокойную и размеренную жизнь ученого, посвященную только преподаванию и исследовательской работе.
Впечатления молодого человека от одного из тех редких случаев пребывания рядом с почти легендарной личностью прекрасно переданы на известной гравюре Ф. Шмутцера. Вполне возможно, что сохранившийся образ Менгера обязан этому мастерски выполненному портрету не меньше, чем воспоминаниям. Массивную, рельефную голову с большим лбом, выполненную грубоватыми, но ясными линиями, непросто забыть. Среднего роста[204], с пышной шевелюрой и бородой – во времена своего расцвета Менгер должен был производить необычайно сильное впечатление.
В годы после его отставки среди молодых экономистов, вступавших на путь университетской карьеры, традицией стало совершать паломничество в его дом. Их встречал радушный прием Менгера среди его книг, где они говорили с ним о жизни, которую он знал так хорошо и от которой отошел, получив все, что хотел. И со стороны он с интересом наблюдал за экономикой и университетской жизнью до конца своих дней, а когда в последние годы ухудшающееся зрение победило в нем неутомимого читателя, он заставлял посетителей рассказывать о своей работе. В последние годы он производил впечатление человека, после долгой и активной жизни продолжавшего работать не ради какого-то долга или возложенного на себя обязательства, а из чистого интеллектуального удовольствия движения в стихии, которая стала его собственной. В последние годы жизни он, возможно, в какой-то степени соответствовал распространенному представлению об ученом, не имеющем связей с реальным миром. Но это не было результатом ограниченности его мировоззрения. Это был результат сознательного выбора в зрелом возрасте, совершенного человеком, который имел богатый и разнообразный опыт.
И если бы Менгер только пожелал, у него не было бы недостатка ни в возможностях, ни во внешних знаках отличия, чтобы стать одной из самых влиятельных фигур в общественной жизни. В 1900 г. он стал пожизненным членом верхней палаты австрийского парламента. Но Менгера не интересовала возможность участия в его работе. Для него мир был объектом исследования, а не действия, и именно поэтому пристальное наблюдение за ним доставляло ему такую радость. Бесполезно искать в его опубликованных работах какого-то выражения его политических взглядов[205]. На самом деле он тяготел к консерватизму или либерализму старого типа. Он не без симпатий относился к движению за социальные реформы, но социальный энтузиазм никогда не смешивался с его холодными рассуждениями. В этом, как и во многом другом, он представлял любопытную противоположность своему более страстному брату Антону[206]. Поэтому поколения студентов помнят Менгера как одного из самых лучших преподавателей университета[207], и именно так он оказывал косвенное влияние на австрийскую общественную жизнь[208]. И все как один с одобрением вспоминают удивительную ясность изложения. Показательно следующее описание впечатлений молодого американского экономиста, посещавшего лекции Менгера зимой 1892–1893 гг.: «Профессор Менгер выглядит достаточно молодо для своих 53 лет. В лекциях он редко использует записи, разве что для сверки с цитатами и данными. Кажется, что идеи приходят к нему во время чтения лекции, и они излагаются столь ясным и простым языком и сопровождаются столь уместными жестами, что слушать его – одно удовольствие. Студент чувствует, что его подводят, а не подталкивают к выводам, а когда они достигнуты, они возникают в уме не как нечто внешнее, а как очевидное следствие своего собственного мыслительного процесса. Говорят, что тем, кто регулярно посещает лекции профессора Менгера, не нужно специально готовиться к выпускным экзаменам по политической экономии, и я готов поверить этому. Я редко, если вообще когда-либо слышал лектора, который обладал бы таким же талантом сочетания ясности и простоты суждений с философской широтой взглядов. Его лекции редко бывают непонятными даже самым слабым студентам, и тем не менее они всегда содержат нечто полезное для самых проницательных»[209]. Все студенты Менгера сохранили особенно живые воспоминания о сочувственном и глубоком изложении истории экономических учений, а ротапринтные копии его лекций о государственных финансах студенты разыскивали для подготовки к экзаменам и через двадцать лет после его выхода в отставку.
Вполне очевидно, что появление этой статьи было вызвано несогласием с определением термина «капитал» в первой, исторической части работы Бём-Баверка «Капитал и процент». Рассмотрение не носит характера полемики. Книга Бём-Баверка упоминается только в положительном ключе. Но основная цель статьи явно состоит в отделении абстрактного понятия капитала как денежной ценности собственности, предназначенной для накопления, от смитовского понятия «произведенных средств производства». Его главный тезис, что различия в историческом происхождении благ с экономической точки зрения не имеют большого значения, а также акцент на необходимости четкого разграничения ренты, получаемой от уже существующих средств производства, и собственно процента, – до сих пор не получили должного внимания[183].
Примерно в то же самое время в 1889 г. друзья почти убедили Менгера не откладывать и дальше публикацию нового издания «Оснований». И хотя он уже написал новое предисловие к этому новому изданию (выдержки из которого были опубликованы более тридцати лет спустя его сыном во введении ко второму изданию[184]), публикация, тем не менее, опять была отложена. В последующие два года его основное внимание было сосредоточено на целом ряде новых публикаций.
К концу 1880-х годов вечная проблема австрийских денег приняла такую форму, что серьезная и окончательная реформа стала казаться возможной и необходимой. В 1878–1879 годах падение цен на серебро привело к обесцениванию бумажных денег до серебряных и вскоре заставило отказаться от свободной чеканки серебряных денег; после этого стоимость австрийских бумажных денег постепенно выросла относительно серебра и колебалась относительно золота. Сложившаяся ситуация – во многих отношениях одна из наиболее интересных в истории денег – все более и более считалась неудовлетворительной, а поскольку финансовое положение Австрии впервые за долгое время казалось достаточно стабильным, все ожидали, что правительство займется решением этой проблемы. Кроме того, соглашение, заключенное с Венгрией в 1887 г., предусматривало незамедлительное создание комиссии для обсуждения подготовительных мер, необходимых для возобновления платежей в звонкой монете. После серьезной задержки, вызванной обычными политическими разногласиями между двумя частями дуалистической монархии, комиссия или, точнее, комиссии – одна для Австрии и одна для Венгрии – были созданы и созваны в марте 1892 г. в Вене и Будапеште соответственно.
Обсуждение в Wahrungs-Enquete-Commission, наиболее заметным членом которой был Менгер, представляет значительный интерес не только из за особой исторической ситуации, в которой она была вынуждена работать. В качестве основы ее работы австрийское министерство финансов с необычайной тщательностью подготовило три объемных меморандума, содержавших, возможно, наиболее полное из когда-либо публиковавшихся собрание документальных материалов по денежной истории предыдущего периода[185]. В состав комиссии, помимо Менгера, вошли также другие известные экономисты, например Сакс, Рихард Либен и Матайя, и многие журналисты, банкиры и промышленники, например Бенедикт, Герцка и Тауссиг, хорошо знакомые с денежными проблемами, а Бём-Баверк, служивший в министерстве финансов, был одним из представителей правительства и заместителем председателя. Задачей комиссии была не подготовка отчета, а рассмотрение и обсуждение взглядов ее членов по множеству вопросов, поставленных перед ними правительством[186]. Эти вопросы касались основы будущих денег, вывода из оборота – в случае принятия золотого стандарта – существовавших серебряных и бумажных денег, обменного курса существовавшего бумажного флорина и золота и природы будущей денежной единицы.
Знание проблемы, а также дар ясного изложения позволили Менгеру сразу же занять ведущие позиции в обсуждении, а его заявления привлекали такое широкое внимание, что однажды даже привели к временному спаду на фондовой бирже. Его вклад заключался не столько в обсуждении общего вопроса о выборе стандарта – здесь практически все члены комиссии были согласны с тем, что принятие золотого стандарта было единственно возможным решением, – сколько в тщательном рассмотрении практических проблем установления паритета и определения времени перехода. И во многом благодаря его оценке этих практических трудностей, связанных с переходом к новому денежному стандарту, и обзору различных соображений, которые необходимо принимать в расчет, его свидетельства по праву получили признание. И сегодня они представляют необычайный интерес, так как почти все страны столкнулись со схожими проблемами[187].
Работа о деятельности этой комиссии – первая в ряде работ, посвященных проблемам денег, – была законченным и зрелым результатом тщательного изучения этих вопросов. За один год было опубликовано больше работ, вышедших из-под пера Менгера, чем за любой другой период его жизни. Результаты изучения особых проблем Австрии были изложены в двух отдельных брошюрах. Первая, под названием Beitrage zur Wahrungsfrage in Oesterrdch-Ungarn[188], посвященная истории и особенностям австрийской денежной проблемы и общему вопросу о принятии стандарта, представляет собой пересмотренное издание ряда его статей, которые вышли ранее в том же году в конрадовском «Ежегоднике» («Jahrbticher») под другим названием[189]. Вторая, названная «Der Uebergangzur Goldwahrung, Untersuchungen iiber die Wertprobleme der osterreichisch-ungarischen Valuta-reform» («Der Uebergangzur Goldwahrung, Untersuchungen iiber die Wertprobleme der osterreichisch ungarischen Valutareform»)[190], рассматривает главным образом технические проблемы, связанные с принятием золотого стандарта, особенно вопросы установления правильного паритета и факторы, способные повлиять на курс валюты после завершения перехода.
Но в этом же году было опубликовано намного более общее исследование проблемы денег, которое не касалось напрямую вопросов, стоявших на повестке дня, и которое следует считать третьим и последним важным вкладом Менгера в экономическую теорию. Речь идет о статье, посвященной проблеме денег, в третьем томе публиковавшегося тогда первого издания «Справочника по общественно-политическим наукам» («Handwor-terbuch der Staatswissenschaften»)[191]. Именно его занятие широкими исследованиями, проводившимися при подготовке этого подробного изложения общей теории денег, исследования, занимавшие его в предшествующие два или три года, позволили Менгеру принять участие в обсуждении австрийских проблем. Его, конечно, всегда интересовали вопросы денег. Последняя глава «Оснований» и разделы «Исследований о методах» содержат важные наблюдения, особенно по вопросу о происхождении денег. Следует также отметить, что среди множества рецензий, которые Менгер писал в ежедневные газеты, особенно в молодости, в 1873 г. были две, в которых подробно рассматривались «Очерки» Д. Э. Кэрнса о последствиях открытия месторождений золота: во многих отношениях поздние взгляды Менгера тесно связаны со взглядами Кэрнса[192].
Но хотя ранние работы Менгера, особенно предложенная им идея различных степеней «продаваемости» различных благ в качестве основы для понимания функции денег, обеспечили бы ему достойное место в истории учений о деньгах, именно его последняя крупная публикация стала основным вкладом в центральную проблему ценности денег. До появления работы профессора Мизеса двадцать лет спустя[193], ставшей прямым продолжением работы Менгера, эта статья оставалась основным вкладом австрийской школы в теорию денег. Стоит немного остановиться на вопросе о сути этого вклада, ибо здесь по-прежнему существует значительное недопонимание. Существует мнение, что вклад австрийской школы заключался только в несколько механической попытке применить принцип предельной полезности к проблеме ценности денег. Но это не так. Основное достижение австрийцев в этой области состоит в последовательном использовании в теории денег субъективистского или индивидуалистического подхода, который на самом деле лежит в основе анализа предельной полезности, но который намного шире и имеет более универсальное значение. В этом и состоит заслуга Менгера. Его изложение значения различных теорий ценности денег, причин изменений и возможности измерения этой ценности, а также его исследование факторов, определяющих спрос на деньги, на мой взгляд, представляет собой значительный шаг вперед по сравнению с традиционным подходом количественной теории с точки зрения агрегатных и средних величин. И даже там, где, как в случае с привычным для него различением между «внутренней» и «внешней» ценностью денег (innerе und aufierer Tauschwert), используемые термины несколько сбивают с толку – различие относится не к разнообразным видам ценности, как может показаться из терминологии, а к разнообразным силам, которые влияют на цены, – основная идея проблемы необычайно современна[194].
Перечень основных работ Менгера, вышедших в свет при его жизни, неожиданно обрывается на публикациях 1892 года[195]. В последние три десятилетия его жизни он опубликовал только несколько небольших статей, полный перечень которых приведен в библиографии его работ в конце последнего тома его собрания сочинений. Еще несколько лет эти публикации были посвящены главным образом вопросам денег. Из них особого упоминания заслуживают лекция «Das Goldagio und der heutige Stand der Valutareform» («Das Goldagio und der heutige Stand der Valutareform», 1893)[196], статья о деньгах и чеканке монеты в Австрии после 1857 года в «Osterreichische Staatsworterbuch» (1897) и особенно полностью пересмотренная публикация его статьи о деньгах в четвертом томе второго издания «Handwor-terbuch der Staatswissenschaften» (1900)[197]. Последние публикации в основном носят характер рецензий, биографических заметок и предисловий к работам его учеников. Последняя опубликованная статья Менгера[198] представляет собой некролог его ученику Бём-Баверку, скончавшемуся в 1914 г.
Причина такой кажущейся бездеятельности понятна. Менгер решил полностью сосредоточиться на основных поставленных для себя задачах – на долго откладывавшейся систематической работе по экономической теории и на всестороннем исследовании природы и методов социальных наук в целом. На завершение этой работы были направлены его основные усилия; в конце 1890-х годов он рассчитывал осуществить публикацию в ближайшем будущем, причем в значительной части работа уже была готова. Но его интересы и охват намеченной работы продолжали расширяться. Менгер счел необходимым перейти и другим дисциплинам. Философия, психология и этнография[199] отнимали все больше и больше его времени, и публикация его работы вновь и вновь откладывалась. В 1903 г. в сравнительно раннем возрасте – ему тогда было 63 года – Менгер оставил кафедру для того, чтобы полностью посвятить себя своей работе[200]. Но он постоянно был чем-то недоволен и продолжал работу над рукописью вплоть до своей смерти в 1921 году в возрасте 81 года. Изучение его рукописей показало, что в какое-то время значительная часть работы уже была готова к публикации. Но даже после того, как силы начали покидать его, он продолжал пересматривать и переделывать рукописи столь серьезно, что всякая попытка восстановления будет очень трудной, если не невозможной задачей. Некоторые материалы, имевшие отношение к предмету «Оснований» и частично предназначенные для нового издания этой работы, были включены его сыном во второе издание, опубликованное в 1923 г.[201] Но гораздо больше материалов осталось в виде обширных, но разрозненных и неупорядоченных рукописей, которые могут стать доступными только благодаря долгой и кропотливой работе очень искусного редактора. Во всяком случае в настоящее время результаты деятельности последних лет жизни Менгера следует считать утраченными[202].
Рискованная попытка дополнить этот очерк научной карьеры Менгера оценкой его характера и личности была бы сомнительной для того, кто не знал его лично. Но поскольку о нем так мало известно нынешнему поколению экономистов и поскольку нет ни одного всестороннего литературного портрета, попытка объединить немногочисленные записи о нем его друзей и учеников[203] и устные предания Вены может оказаться не такой уж неуместной. Такие впечатления, естественно, относятся ко второй половине его жизни, ко времени, когда он прекратил активное участие в делах окружающего мира и погрузился в спокойную и размеренную жизнь ученого, посвященную только преподаванию и исследовательской работе.
Впечатления молодого человека от одного из тех редких случаев пребывания рядом с почти легендарной личностью прекрасно переданы на известной гравюре Ф. Шмутцера. Вполне возможно, что сохранившийся образ Менгера обязан этому мастерски выполненному портрету не меньше, чем воспоминаниям. Массивную, рельефную голову с большим лбом, выполненную грубоватыми, но ясными линиями, непросто забыть. Среднего роста[204], с пышной шевелюрой и бородой – во времена своего расцвета Менгер должен был производить необычайно сильное впечатление.
В годы после его отставки среди молодых экономистов, вступавших на путь университетской карьеры, традицией стало совершать паломничество в его дом. Их встречал радушный прием Менгера среди его книг, где они говорили с ним о жизни, которую он знал так хорошо и от которой отошел, получив все, что хотел. И со стороны он с интересом наблюдал за экономикой и университетской жизнью до конца своих дней, а когда в последние годы ухудшающееся зрение победило в нем неутомимого читателя, он заставлял посетителей рассказывать о своей работе. В последние годы он производил впечатление человека, после долгой и активной жизни продолжавшего работать не ради какого-то долга или возложенного на себя обязательства, а из чистого интеллектуального удовольствия движения в стихии, которая стала его собственной. В последние годы жизни он, возможно, в какой-то степени соответствовал распространенному представлению об ученом, не имеющем связей с реальным миром. Но это не было результатом ограниченности его мировоззрения. Это был результат сознательного выбора в зрелом возрасте, совершенного человеком, который имел богатый и разнообразный опыт.
И если бы Менгер только пожелал, у него не было бы недостатка ни в возможностях, ни во внешних знаках отличия, чтобы стать одной из самых влиятельных фигур в общественной жизни. В 1900 г. он стал пожизненным членом верхней палаты австрийского парламента. Но Менгера не интересовала возможность участия в его работе. Для него мир был объектом исследования, а не действия, и именно поэтому пристальное наблюдение за ним доставляло ему такую радость. Бесполезно искать в его опубликованных работах какого-то выражения его политических взглядов[205]. На самом деле он тяготел к консерватизму или либерализму старого типа. Он не без симпатий относился к движению за социальные реформы, но социальный энтузиазм никогда не смешивался с его холодными рассуждениями. В этом, как и во многом другом, он представлял любопытную противоположность своему более страстному брату Антону[206]. Поэтому поколения студентов помнят Менгера как одного из самых лучших преподавателей университета[207], и именно так он оказывал косвенное влияние на австрийскую общественную жизнь[208]. И все как один с одобрением вспоминают удивительную ясность изложения. Показательно следующее описание впечатлений молодого американского экономиста, посещавшего лекции Менгера зимой 1892–1893 гг.: «Профессор Менгер выглядит достаточно молодо для своих 53 лет. В лекциях он редко использует записи, разве что для сверки с цитатами и данными. Кажется, что идеи приходят к нему во время чтения лекции, и они излагаются столь ясным и простым языком и сопровождаются столь уместными жестами, что слушать его – одно удовольствие. Студент чувствует, что его подводят, а не подталкивают к выводам, а когда они достигнуты, они возникают в уме не как нечто внешнее, а как очевидное следствие своего собственного мыслительного процесса. Говорят, что тем, кто регулярно посещает лекции профессора Менгера, не нужно специально готовиться к выпускным экзаменам по политической экономии, и я готов поверить этому. Я редко, если вообще когда-либо слышал лектора, который обладал бы таким же талантом сочетания ясности и простоты суждений с философской широтой взглядов. Его лекции редко бывают непонятными даже самым слабым студентам, и тем не менее они всегда содержат нечто полезное для самых проницательных»[209]. Все студенты Менгера сохранили особенно живые воспоминания о сочувственном и глубоком изложении истории экономических учений, а ротапринтные копии его лекций о государственных финансах студенты разыскивали для подготовки к экзаменам и через двадцать лет после его выхода в отставку.