Фьюри Мэгги. Диаммара (Талисманы власти - 4)

   - Ну? Что ты увидел? Она вернулась? - спрашивал он. - Да-да, она вернулась, я это чувствую! Нас, волшебников и влюбленных, не так-то легко разлучить. Одной смерти для этого мало! Тебе придется отправить меня обратно! Я не могу здесь остаться - я же не умер по-настоящему! Тебе! Придется! Меня! Отпустить!
   - Я уж вижу. - Голос Владыки Мертвых был обманчиво мягок, но взгляд холодных глаз говорил правду. - Я устал от твоих бесконечных стенаний. Этот меченосец был невыносим, но ты... - В бездонной глубине его зрачков вспыхнули красные искры. Анвар ничего не ответил, но и не уходил. Красные огоньки загорелись ярче. - Валяй, иди! - рявкнул Владыка Мертвых. - Я тебя не держу. Иди - если ты думаешь, что отсюда можно уйти. Ты здесь уже давно и мог убедиться, что отсюда есть только один выход - Водоем Душ.
   - Должен быть и другой! - упрямо возразил Анвар. - Мы с Ориэллой уже бывали здесь - и ушли невредимыми. Рано или поздно ты устанешь играть со мной в игры и укажешь мне его!
   - Ты меня уже утомил, - вздохнул Старец. - Ну что ж, действительно существует способ бежать отсюда, и я расскажу тебе о нем. Помнишь ли ты нашу встречу, когда вы с этой волшебницей застряли в пустыне? Ее дух прошел сквозь Врата, а ты примчался следом за нею?
   - Такое не забывается, - отвечал Анвар. - Тогда ты обоих нас отправил обратно. Почему же сейчас не можешь этого сделать?
   - Потому что тогда один из вас крепко цеплялся за жизнь.
   - Но я и сейчас еще к ней привязан - ведь тело мое живет. Его украл этот сукин сын и...
   - И стало быть, тебе оно больше не принадлежит, - спокойно закончил Старец. - Называй это как хочешь, но ты мертв, и от этого никуда не деться. Для того чтобы ты вернулся в подлунный мир, кто-то из живущих должен прийти за тобой. Остается лишь надеяться, что твоя Ориэлла не решит, что с Форралом ей лучше. Но даже если она тебя разыщет и выведет отсюда, пока не найдена Чаша Жизни, ты будешь существовать только в виде бестелесной души призрака, говоря проще. А когда она завоюет Чашу - если сумеет, конечно, то тебе еще предстоит убедить Форрала вернуть твое тело. Он вполне может отказаться, а ты уже будешь не в состоянии вернуться сюда. Ты останешься привидением до тех пор, пока тебя окончательно не забудут, и тогда просто рассеешься в пустоте, словно легкое облачко. Поэтому хорошенько уясни себе, чем рискуешь, настаивая, чтобы я тебя отпустил.
   ***
   Сидя на корточках, Форрал пытался укутать плащом длинные анваровы ноги. Ориэлла негромко расспрашивала воришку. Форрал был рад, что она снова рядом, но не мог заставить себя примириться с ее командирскими замашками и стальной уверенностью в себе. Он вынужден был признать, что, хотя они и достигли взаимопонимания, ему пришлось для этого уступить ей практически во всем. Тем не менее Форрал не терял надежды и был счастлив тем, что вернулся как раз вовремя, чтобы помочь ей. Правда, Ориэлла ясно дала понять, что не нуждается ни в чьем покровительстве, ну да ничего, время покажет. В конце концов, разве не он с самого детства о ней заботился?
   Меченосец старался сосредоточиться на том, что рассказывал Гринц, но слушал плохо и был рассеян. Вернее, слишком поглощен чудом, случившимся с ним. Он чертовски устал с непривычки, но ему было жаль тратить время на сон. После Царства Смерти даже сырой и пыльный воздух архивов казался свежим и благоуханным, как пена игристого вина. Неровный огонь и пляшущие по стенам тени радовали глаз после вечно неизменных пейзажей, а негромкие голоса, звучащие рядом, ласкали слух, как чудесная музыка. Форрал был счастлив ощущать прикосновение одежды к коже и тепло Ориэллы, задевшей его плечом.
   Он напряг и снова расслабил мускулы на руках, испытывая возможности нового тела. У самого Форрала в бытность живым руки были сильнее, зато суставы оказались гибкими и подвижными, а хватка - надежной и крепкой. Если регулярно тренироваться, сонно подумал Форрал, то можно запросто привести это тело в норму... Внезапно меченосец вздрогнул, и с него вмиг слетел сон. Что за чудовищная мысль! Это же не его тело, оно принадлежит Анвару! Оно всего лишь одежда, взятая напрокат, которую предстоит вернуть законному владельцу.
   А зачем? - мелькнула вдруг маленькая коварная мыслишка. - Почему надо отказываться от этой жизни, которая так чудесно была тебе возвращена?
   Он бросил быстрый взгляд на Ориэллу. Если не возвращать, Ориэлла навсегда станет его. "Но оно не мое", - устало напомнил себе Форрал.
   Может, и так, - не утихал в голове искушающий голосок, - но ведь Ориэлла его очень любила, и оно вдвое моложе моего прежнего тела.
   Форрал ощутил укол ревности. "Зачем оставлять свою девочку ему? Ведь кого она полюбила первым? Анвара больше нет, и теперь я занимаю его место. И со временем Ориэлла ко мне снова привыкнет..."
   Ну конечно! - подхватил голосок в голове. - А почему бы и нет, собственно говоря? Не твоя вина, что ты был убит. Твой жизненный путь еще не завершился. Ориэлла смирится, она ведь любила тебя дольше, чем его. И к тому же у вас есть сын...
   "Прекратить! - скомандовал себе Форрал. Он был ужасно зол на себя. Ты же знаешь, что это нечестно.
   Стыдись!" И тут он еще раз подумал о том, что ему стали доступны и свежий ветер, и запах кожи и дыма костров, горячая ванна и холодное пиво, буйные ночи в кабаках и непознанная еще радость отцовства... Он снова посмотрел на Ориэллу.
   Все это опять может быть твоим, - прошептал внутренний голос, но Форрал задавил его в себе, словно змею. На сей раз ему удалось выйти победителем из схватки с собой, но он знал, что эти мысли еще вернутся.
   Внезапное ощущение, что за ним наблюдают, вернуло Форрала к действительности. Он огляделся по сторонам и увидел, что одна из пантер не сводит с него горящих глаз. Форрал вздрогнул. Огромная кошка смотрела так злобно и понимающе, словно ей удалось проникнуть в его потаенные мысли.
   "Не дури! - сказал себе Форрал. - Сколько бы Ориэлла ни заявляла, что может разговаривать с пантерой, кошка есть кошка - дикий зверь и не более того".
   ***
   Шиа стиснула челюсти, чтобы не зарычать. Глупый двуногий! Он занял тело волшебника, но не имеет понятия о том, какими возможностями оно обладает. Впрочем, она не собирается его просвещать, ибо он не заслуживает доверия.
   Каналы, по которым осуществлялось мысленное общение, по-прежнему были открыты в голове у Анвара, и Шиа слышала все, о чем думал Форрал. И то, что он хочет украсть тело того, кого она любила не меньше, чем Ориэллу, было для нее невыносимо.
   Однако она понимала, что нужно проявить терпение. Этот смертный много значит для Ориэллы, и в любом случае, пока не найдена Чаша Жизни, ничего не изменишь.
   Сейчас прежде всего надо объединиться против общего врага, и ссоры между собой ни к чему хорошему не приведут. Поколебавшись, Шиа не стала пока говорить Ориэлле о том, что она прочла в мыслях Форрала. Но в будущем она решила не спускать с него глаз.
   ***
   Расвальд благодарил богов за собак Пендрала. Без них он ни за что не нашел бы вора - да, пожалуй, и сам заблудился бы в этих бесконечных туннелях. Но псы уверенно шли по следу, а Расвальд, сомневаясь в их способностях отыскать дорогу обратно, неукоснительно рисовал мелом стрелку у каждого, разветвления.
   Удивительно, думал он, что при таком обилии туннелей этот холм еще держится. Расвальд взял с собой еще дюжину человек - больше, чем нужно, если учесть, что требовалось поймать всего одного воришку, - но даже с таким количеством воинов ему было не по себе. "Привидений не существует! снова и снова повторял он себе. - ПРИВИДЕНИИ НЕ СУЩЕСТВУЕТ!" Но при этом ему то и дело чудился в ответ жуткий издевательский хохот.
   Внезапно собаки забеспокоились, начали ворчать, повизгивать и натягивать поводки.
   - Да успокойте вы этих проклятых тварей! - прошипел Расвальд. - Они нас выдадут!
   Один из псарей посмотрел на него с усмешкой.
   - Может быть, вы попробуете их утихомирить? Суньте им руку в пасть, чтобы замолчали. А еще лучше - голову.
   - Придержи язык! - рявкнул Расвальд, но решил не спешить с наказанием. Вместо этого он приказал острослову идти вперед, указывая путь остальным. Тот свернул в очередное ответвление и сразу же выбежал обратно.
   - Командир, впереди - голоса!
   ***
   Гринц, морщась, рассказывал:
   - Новые законы тут, новые законы там... Клянусь, госпожа, когда у власти был господин Ваннор, честному вору нельзя было прокормиться. - Он тяжело вздохнул. - Впрочем, надо признать, людям тогда жилось куда лучше, пока старый дурак не решил воевать с фаэри.
   - С фаэри?! - Ориэлла опешила. - Это же безумие!
   - Не похоже на старину Ваннора, - согласился Форрал. - Он всегда весьма трезво смотрел на вещи.
   - О нет, я не обманываю, поверьте! - Гринц подождал, пока утихнут недоуменные возгласы, и поведал о том, как десять месяцев назад Ваннор собрал гигантское войско и отправил его на север с приказом разрушить новый город фаэри. Паррик заявлял, что это самоубийство и он в нем участвовать не станет, но потом уступил и возглавил войско. В Нексис не вернулся никто. Зато вновь налетели фаэри, и перед тем, что они сделали с городом, поблекли даже разрушения, причиненные землетрясением.
   - Тяжелое это было время, - говорил Гринц ошарашенной Ориэлле. Сколько народу погибло - жуть! А еще больше пропало. Фаэри уволокли и Ваннора - выдернули прямо из дома. И это бы еще ничего, да только вместо него правителем стал этот жирный подонок Пендрал. - В голосе вора прозвучала ненависть. - Весь Нексис у Пендрала вот где. - Он поднял сжатый кулак. - Иначе ему нельзя: люди готовы его не просто сместить, а в клочки разорвать!
   Ориэлла совсем пришла в уныние от его рассказа. "Это я виновата, думала она. - Это все оттого, что я не смогла завладеть Мечом, и фаэри могут творить все, чего захотят".
   - Ерунда! - услышала она голос Шиа. - Разве ты велела Ваннору воевать с фаэри? Или ты заставила их нападать на Нексис?
   - Нет, конечно, - печально согласилась Ориэлла, - но все-таки отчасти в этом есть и моя вина. - Она стиснула кулаки. - Может быть, Паррика тоже взяли в плен и он еще жив? Он опытный воин - не могу поверить, что он позволил себя прирезать. - Послушай, Гринц, - сказала волшебница вслух, - а где находится этот город фаэри?
   Вор пожал плечами;
   - Помилуйте, откуда ж мне знать? Я в жизни нигде, кроме Нексиса, не был.
   Форрал, который молчал до тех пор, пока Гринц не заговорил про Ваннора, ткнул волшебницу локтем.
   - Не осталось ли в этом злосчастном городе верного человека, которого мы знаем? Желательно также, чтобы он отличался некоторым количеством ума.
   Ориэлла закрыла глаза, вспоминая бывших друзей и соратников. Кто-то погиб, кто-то исчез, кто-то, должно быть, уже очень стар...
   - Знаю! - воскликнула она. - Гринц, может, ты слышал об одном старом солдате по имени Харгорн? По-видимому, он давно уже вышел в отставку...
   Гринц расплылся в улыбке.
   - Какое там "может быть"! - сказал он. - Да я...
   - Опасность! - в один голос воскликнули Шиа и Хану. - Враг атакует!
   Одновременно с этим послышался яростный лай, и в комнату ворвались две огромных собаки, а вслед за ними - люди с обнаженными мечами.
   При первом же намеке на опасность в Форрале проснулись старые боевые инстинкты. Он выхватил меч в то же мгновение, что и Ориэлла, и звон их клинков слился в один. В нише вспыхнул огненный шар, который создал Финбарр и ждал только случая метнуть во врага. Гринц убежал в самый темный угол и съежился там, выставив перед собой свой жалкий ножичек. Лицо его перекосилось от ужаса.
   - Не отдавайте меня! - проскулил он. - Умоляю вас, госпожа! Пендрал мне руки отрубит...
   Форрал был неприятно поражен тем, что он молит о помощи Ориэллу. В конце концов, кто здесь воин?
   - Они тебя не тронут, Гринц, - уверила Ориэлла воришку. - Мы им не позволим.
   Стражники, ожидавшие найти здесь только беспомощного вора, остолбенели, увидев троих разгневанных чародеев и двух огромных пантер. Собаки продолжали лаять и рваться в бой, но тут через комнату мелькнули две черные молнии, полетели клочки шерсти, и яростный лай перешел в жалобный визг. Одну собаку Шиа зажала в углу, а вторая, столкнувшись нос к носу с Хану, поджала хвост и бросилась наутек, утащив за собой псаря. Она сбила его с ног и проволокла по полу несколько ярдов, прежде чем он высвободил руку из поводка.
   Командир отряда, растерянный и бледный, вышел вперед, и Форрал неожиданно узнал в нем Расвальда, которого помнил еще совсем зеленым юнцом. Потом его выгнали из гарнизона, а причины Паррик сформулировал так: "Пока у него есть дырка в заднице, он никогда не станет солдатом". По всей видимости, Расвальду удалось-таки доказать, что начальник кавалерии был не совсем прав.
   - Господа и госпожа. - Голос Расвальда больше всего напоминал блеяние. - Прошу прощения за вторжение, но мы выполняем приказ самого господина Пендрала, Верховного правителя Нексиса.
   Форрал подумал, что это довольно странный способ приносить извинения, и вспомнил, что Паррик отзывался о Расвальде еще как о "двуличном маленьком мерзавце".
   Двуличный маленький мерзавец тем временем продолжал свое выступление:
   - Ваши милости, вероятно, не подозревают, что в их доме скрывается опасный преступник, но вам не следует беспокоиться. Мы сами о нем позаботимся. Уверяю вас, потом он уже физически не сможет ничего красть... - Поймав взгляд Ориэллы, который на последних словах стал не просто холодным, а каким-то ледниковым, Расвальд на мгновение притих, а потом начал сначала:
   - Умоляю вас, госпожа, не сердитесь на нас. Мы всего лишь выполняем приказ - это наша работа. Мы уйдем и никогда больше не потревожим ваше уединение. Нам нужен только вор...
   - Вы его не получите! - звонким голосом отчеканила Ориэлла. - Поэтому советую вам увести людей, пока никто не пострадал.
   - Прошу вас, госпожа, наверное, вы не поняли: если я вернусь без преступника, господин Пендрал прикажет меня казнить.
   Ориэлла и бровью не повела.
   - Тогда убью тебя я, - спокойно сказала она. - Выбирай.
   Расвальд посмотрел на волшебницу снизу вверх и прочел в ее глазах приговор. Внезапно гнев господина Пендрала перестал казаться ему столь ужасным. Кроме того, кто-то же должен принести в Нексис весть о том, что Волшебный Народ вернулся. Быть может, в благодарность за предупреждение Верховный правитель сохранит ему жизнь.
   - Госпожа, нижайше прошу прощения, - проговорил за него язык, прежде чем Расвальд успел что-нибудь сообразить. - Должно быть, это ошибка. Теперь нет никакого сомнения, что ваш друг не тот, кого мы искали. С вашего позволения, мы вернемся в город: он, наверное, прячется там. - За спиной у себя Расвальд явственно расслышал дружный вздох облегчения.
   - Ну, разумеется, командир, о чем может быть речь! Мы вас не задерживаем.
   Расвальд содрогнулся. Отчего-то учтивость волшебницы пугала его больше, чем ее угрозы. Боясь сказать лишнее, он молча сделал знак своим людям и торопливо увел их, не преминув, впрочем, бросить свирепый взгляд на воришку, который за спинами у чародеев корчил солдатам рожи. "Я до тебя еще доберусь, мерзавец! - подумал Расвальд. - Мы еще встретимся!"
   ***
   Непрошеные гости ушли, а Ориэлла вступила в тяжелую борьбу со своей совестью. Она прекрасно понимала, что нельзя допустить, чтобы Пендрал узнал о возвращении чародеев. Последствия этого поистине были бы ужасны.
   Но двенадцать солдат и две большие собаки - серьезная сила, чтобы надеяться на успешный исход боя, даже если рядом с ней будет Форрал и обе пантеры. Рисковать же Ориэлла не собиралась.
   Волшебница подумала, не выпустить ли Призрака Смерти, но от одной мысли об этом у нее по спине пробежали мурашки. Заклинание времени тоже не поможет - , солдат слишком много.
   Оставался последний вариант - гнусный и страшный. Ориэлла понимала, что за него ей придется расплачиваться, но выбирать не приходилось. На размышления не было времени. Вынув из-за пояса Жезл, она сжала его обеими руками и мысленно принялась выискивать в лабиринте удаляющийся отряд. Обнаружив его, Ориэлла направила свою волю на каменный свод над головами солдат и, нащупав слабину в камне, всей силой Жезла ударила в это место.
   ***
   Форрал услышал отдаленный гром и почувствовал легкое сотрясение земли под ногами.
   - Что за?..
   В следующее мгновение Ориэлла как подкошенная рухнула на пол, и по выражению ее лица он сразу же понял, что она натворила.
   Его охватил ужас - ужас и недоверие. Она не могла этого сделать! Кто угодно, только не моя маленькая Ориэлла! Она не могла так хладнокровно убить дюжину человек! Не могла - и все же убила. Такие же солдаты, как я, которые только выполняли приказ, погребены под толстым слоем земли и камня. Убиты не в честном бою, а предательски, исподтишка, как обожают убивать чародеи...
   Сжавшись в комок, Ориэлла плакала, закрывая лицо руками, словно хотела заслониться от взгляда Форрала. Он смотрел на нее со смешанным чувством отвращения и холодного гнева, ужасаясь переменам, происшедшим в той доброй и ласковой девочке, которую знал и любил.
   - Будь ты проклята! - тихо прошептал он. - Будь ты проклята!
   Глава 13
   ХОЗЯИН "ЕДИНОРОГА"
   После бессонной ночи Джарвас, всерьез обеспокоенный долгим отсутствием Гринца, решил, что пора отправляться на поиски. Он подозревал самое худшее. Джарвас единственный знал о замысле Гринца и теперь корил себя, что не сумел отговорить парня. Надо было оглушить его и запереть - правда, Гринц никогда бы не простил ему этого, зато остался бы жив.
   Джарвас взвалил на себя ответственность за Гринца с тех пор, как поймал его, дикого четырнадцатилетнего подростка, при попытке ограбить приют. В самом начале правления Ваннора, когда Большой Пассаж снова открылся, а воины гарнизона круто взялись искоренять городскую преступность, Гринц, лишившись единственного пристанища и средства к существованию, бедствовал. Налет на приют Джарваса он совершил не ради себя, а только чтобы раздобыть, чем накормить своего пса по кличке Воин.
   Джарвас сначала узнал в Воине одного из щенков Бури и лишь тогда сообразил, что парнишка этот - сын Тильды. Он был немало изумлен, ибо они с Бензиорном были уверены, что Гринц тоже погиб во время облавы. И вот уже шесть лег Джарвас пытался взять на себя роль отца, что было весьма нелегко, поскольку после смерти матери Гринц привык сам о себе заботиться. Он по-прежнему оставался скрытным и недоверчивым, как зверек. Эми, может быть, и сумела бы его приручить, но она вышла замуж за Яниса, предводителя контрабандистов, и жила далеко отсюда, в их тайной гавани. Джарвас слышал, что она счастлива, но Эми уже давно не показывалась в Нексисе. Он не стал сообщать ей, что Гринц нашелся, считая, что у нее и без того хватает забот. Кроме того, он предполагал, что Эми уже забыла о Гринце.
   Учиться торговому делу Гринц отказался и оставался верен своей воровской профессии. Не помогали ни наказания, ни уговоры. Если Джарвас, отчаявшись, поколачивал его, Гринц просто угрюмо исчезал на несколько недель и возвращался в приют только в самом крайнем случае и то, как правило, из-за Воина. По натуре, впрочем, он вовсе не был дурным - иначе Джарвас без малейших колебаний забыл бы о его существовании. Но удивительно, что в Гринце не было и намека на испорченность. К воровству он относился как к обычной работе, поскольку другой не знал, и гордился своим мастерством, а также независимостью, которую оно ему давало.
   Джарвас, пожалуй, смирился бы с тяготами опеки над трудным подростком, но ненависть его подопечного к властям вызывала у него тревогу. Когда на смену Ваннору пришел Пендрал, излюбленный образ жизни Гринца стал смертельно опасным, а год назад случилось нечто такое, отчего ненависть Гринца к Пендралу разгорелась с необыкновенной силой. Солдаты убили Воина. Патруль узнал Гринца, была погоня, и Воин, уже старый десятилетний пес, не смог угнаться за хозяином.
   После этого происшествия Гринц буквально окаменел от горя. Он отказывался от еды, не мог спать, ни с кем не хотел разговаривать. Воин был для него всем - семьей, сообщником, защитником и товарищем. Несколько дней Гринц не двигаясь просидел в своей комнате, невидящими глазами глядя перед собой, а потом исчез. Встревоженный Джарвас организовал поиски, но они были безрезультатны. Наутро Гринц так же неожиданно возвратился - и Джарвас не узнал его. От прежнего мальчика не осталось и следа. Руки его были в крови, а взгляд стал холодным и жестким. Он никому не сказал, что с ним было той ночью, но никто не удивился, узнав, что одного из стражников нашли в тенистой аллее с перерезанным горлом.
   После этого Гринц стал еще более нелюдимым, редко улыбался и почти никогда не смеялся. Кражи, которые раньше были для него чем-то вроде игры, теперь превратились в серьезное дело, и над ним нависла нешуточная опасность. Если до сих пор он воровал лишь столько, сколько требуется на еду и одежку, то сейчас потрошил кошельки и дома богатых купцов с невероятным размахом - и к тому же начал играть на большие деньги. Поначалу Джарвас решил, что он копит на что-то, но на что? Что он хочет себе купить? Друзей? Безопасность? Новую жизнь, лишенную Нищеты и страданий? Только теперь ему стало ясно, что Гринц таким образом готовился к вчерашней краже. Пендрал лишил парня всего, что он любил, и Гринц хотел отомстить.
   Джарвас содрогнулся. Бедный Гринц! Конечно, за ним было много грехов, но, украв бриллианты, он перестал быть обычным вором. Обычных воров прилюдно пороли или отправляли на восстановительные работы в разрушенные части города, однако Гринцу на это нечего было надеяться.
   За такое преступление полагалась только одна кара, и если он арестован, то ему завтра же отрубят руки.
   Добравшись до гарнизона, Джарвас запыхался и обливался потом, но не мог позволить себе передышку. Его уверенность в том, что Гринца схватили, росла с каждой минутой. По утрам на воротах гарнизона вывешивали список арестованных накануне преступников, и хотя Джарвас боялся увидеть среди них имя Гринца, неизвестность была еще тяжелее.
   У ворот уже толпились люди. Кто-то негромко плакал, другие с безопасного расстояния выкрикивали проклятия и оскорбления в адрес двух стражников, призванных следить за порядком. Джарвасу вдруг расхотелось подходить ближе, но, обругав себя трусом, он все же подошел к белому листку, пришпиленному к дубовой створке.
   Сегодня имен было мало - и Гринц среди них не упоминался. Чувствуя несказанное облегчение и слабость в усталых ногах, Джарвас выбрался из толпы и побрел к "Невидимому единорогу". Если бы он так не устал, то непременно пустился бы в пляс.
   Таверна, как всегда, поражала опрятностью и чистотой. Чистые окна, новые ставни, яркие краски, тепло и уют. При прежнем владельце такого не было и в помине. За новенькой деревянной стойкой, приветливо улыбаясь, стоял старина Харгорн.
   В "Единороге", несмотря на ранний час, было довольно людно. Утренние завсегдатаи - купцы, ремесленники и солдаты из гарнизона, сменившиеся с караула, - уже вовсю лопали завтрак. Таверна была в городе одной из наиболее популярных, а Харгорн, несмотря на почтенный возраст, имел репутацию человека, умеющего позаботиться как о себе, так и о посетителях. После исчезновения Волшебного Народа он оставил военную службу и решил содержать таверну на пару - с кем бы вы думали? - с прежней кухаркой Ваннора Геббой.
   Харгорн и Гебба казались абсолютно несовместимыми любому, кто хоть мало-мальски знал эту парочку. Как мог здравомыслящий, обстоятельный, молчаливый солдат сговориться с болтливой, вспыльчивой и суетливой поварихой? Как могла такая домашняя, чистоплотная женщина терпеть его солдатские замашки? И тем не менее это, поначалу сугубо деловое, партнерство становилось все крепче и постепенно перерастало уже в нечто совсем иное.
   Харгорн всегда пользовался любовью и уважением у солдат гарнизона и, кроме того, всю жизнь был большим специалистом по элю, а Гебба не только сумела создать в таверне уютную домашнюю обстановку, но еще и встречала каждого посетителя с поистине материнской заботой, не говоря уж о том, что блюда, которыми она их угощала, были превыше всяких похвал. Неудивительно, что в городе говорили, что если где сейчас и можно встретить радушный прием, так это в "Единороге".
   Харгорн был добрым другом Джарваса, и к тому же в его таверне всегда можно было услышать последние сплетни и слухи. Если о Гринце что-то известно, мимо ушей Харгорна это не проскользнет. Джарвас подошел к стойке, и в этот момент из задней двери появилась Гебба, бледная, словно только что увидела привидение. Ухватив Харгорна за руку, она притянула его к себе и, привстав на цыпочки, что-то зашептала ему на ухо.
   От Джарваса не ускользнуло, что лицо его друга, уже принявшее обычное в такие минуты выражение мужественно переносимого страдания, внезапно переменилось. Харгорн покраснел и, судя по нему, пришел в неопесуемое волнение.
   Он отшатнулся, как от удара, и Джарвас на мгновение даже испугался за старика. Впрочем, Харгорн быстро совладал с собой, но выражение дурацкого восторга, сменившее волнение, насторожило Джарваса еще больше. Харгорн сгреб Геббу в охапку и закружил по комнате, невзирая на возмущенные попискивания поварихи. Посетители заулыбались; кто-то даже зааплодировал. Харгорн, сияя как новенький золотой, осторожно поставил Геббу и повернулся к клиентам.
   - Чего уставились? - грозно спросил он, и все как один уткнулись в свои тарелки. Ссориться с владельцем столь замечательного заведения никому не хотелось.
   Когда Харгорн подозвал молоденькую служанку и попросил, чтобы она заменила его за стойкой, Джарвас вспомнил, зачем он сюда пришел.