Страница:
Схема распространения памятников лесостепного варианта СМК:
а – ареал памятников лесостепного варианта СМК, б – граница лесостепного варианта, в – южная граница лесостепной зоны
Г. Е. Афанасьев и А. Г. Николаенко отмечают глубокие исторические корни таких печей в Моравии – еще с латенского времени, то есть господства кельтов в Европе (V в. до н. э. – начало н. э.). Кельты сделали исключительный вклад в металлообработку. Кельтское кузнечное дело стало основой для развития всей металлургии Центральной Европы[237]. Подобные горны – около середины I тысячелетия н. э. – обнаружены в Молдавии и Харьковской области. Как известно, сарматы и аланы прошли в III – VI вв. по всей Европе, включая Моравию и Нижнедунайские регионы, где, кстати, и жили не одно десятилетие. Очевидно, именно в Моравии во время Великого переселения народов одно из сармато-аланских племен и переняло эту технологию.Подобный более ранний горн найден и на Пеньковском городище, но он там единственный такого типа; остальные – характерно славянские[238].
Те признаки, которые С. А. Плетнева и ее последователи называют для выделения салтовской археологической культуры, как мы убедились, вообще не могут быть использованы для выделения какой-либо группы археологических памятников[239], тем более объявления культуры государственной. Наоборот, различия между «вариантами» огромны, а взаимопроникновение этносов можно проследить только у жителей степи и лесостепи Подонья. Археологических признаков присутствия на этих землях хазар не обнаружено. Но для того чтобы окончательно убедиться в ложности мифа о Великой Хазарии, обратимся к восточным источникам. На сей раз – к рассказам об образе жизни хазар, их общественном и экономическом строе.
Что собой представлял Хазарский каганат?
Хазарское государство существовало в VII – X вв. Столицы – города Семендер на реке Сулак в Дагестане и Атиль в устье Волги. Образован был каганат угро-финским племенем савиров и несколькими тюркскими племенами, которые вторглись в Восточное Предкавказье в VI в. Среди этих тюрков было и племя ко-са – оно, по предположению ученых, дало название народу хазар. Хазарский каганат был влиятельной силой в Восточной Европе, и поэтому о нем сохранилось немало письменных свидетельств в арабской и персидской литературе, у византийцев. Хазары упоминаются в русских летописях. Есть и собственно хазарские источники, среди которых самый важный – письмо Х в. от хазарского царя Иосифа к испанскому еврею Хасдаи ибн Шафруту, в котором царь кратко рассказывает всю историю Хазарии. Но несмотря на множество источников, о Хазарии известно очень мало. Мы рассмотрим только то, что было до и во время существования Русского каганата, то есть до первой половины IX в.
Вот как выглядит квинтэссенция истории хазар VII – начала IX в. по письменных источникам. Сначала хазары кочевали в Восточном Предкавказье, от Каспийского моря до Дербента, а в VII в. закрепились на Нижней Волге и на части Крымского полуострова. Тогда хазары формально были зависимы от Тюркского каганата, который к VII в. ослабел. И в первой четверти VII в. зарождающееся Хазарское государство уже было самостоятельным, но еще не называлось каганатом. Ведь каган в евразийских степях – это титул, который приравнивался к императорскому у европейцев, а каганат – сильное и могущественное государство, под властью которого находится множество племен.
Рядом с хазарами, в Запандом Предкавказье, в VII в. рас – полагалось другое кочевое государство – Великая Болгария. В 660-х гг. хазары в союзе с северокавказскими аланами разгромили его, преследуя болгар, по словам царя Иосифа, до реки Дуна, под которой надо понимать все же не Дунай, а Дон, судя по словам византийской хроники Феофана Исповедника. С того момента, как считают некоторые ученые, Хазария стала каганатом.
Известно, что хазары совершали постоянные набеги на земли Арабского халифата в Закавказье. Уже с 20-х гг. VII в. начинаются периодические вторжения хазар в район Дербента с целью грабежа этого богатого торгового центра. Эти действия хазар и союзных им племен кавказских алан побудили арабского полководца Мервана ибн Мухаммеда выступить в поход на Хазарию. В 737 г. Мерван взял столицу Хазарии – Семендер, а каган, спасая свою жизнь, пообещал ему принять ислам. Однако этого не случилось.
В Хазарию, расположенную на самом важном в Восточной Европе VII – IX вв. Волго-Балтийском торговом пути, в середине VIII в. прибыли еврейские купцы, вероятно, из Хорезма и Византии. Хазарская легенда гласит, что царь Булан предпочел иудаизм христианству и исламу, так как мусульманский и христианский проповедники оба признавали закон Моисея. Так Хазария стала единственным государством Средневековья, где глава и высшая знать исповедовали иудаизм, но не в ортодоксальной форме (хазарские иудеи еще не знали Талмуда, считали себя потомками сына Ноя Иафета, а не Сима, а каган и его окружение содержали большие гаремы).
И простые люди, и хазарская знать вели кочевой образ жизни, основным занятием было скотоводство. От тюрков хазары сохранили жесткую систему социальной организации – «вечный эль». В центре нее находилась орда – ставка кагана, который «держал эль», то есть возглавлял союз родов и племен. Высшим сословием были тарханы – родовая аристократия, а среди них самыми знатными – выходцы из рода кагана. Изначально государством правил каган, но постепенно, в VII – VIII вв. ситуация изменилась. «Заместитель» кагана, шад, который командовал войском и занимался сбором налогов, стал его соправителем (его стали называть каган – бек). А к началу IX в. каган потерял реальную власть и стал сакральной, символической фигурой. Теперь он назначался беком из людей определенной знатной фамилии. Кандидата в каганы душили шелковой веревкой и, когда он начинал задыхаться, спрашивали, сколько тот хочет править. Если каган умирал раньше названного им срока, это считалось нормальным. В ином случае его убивали. При жизни кагана имел право видеть лишь каган-бек. Если в стране случался голод или эпидемия, кагана убивали, потому что думали, что он потерял свою сакральную силу. Гвардия, охранявшая властителей, была наемной и состояла из 30 000 мусульман и русов.
IX в. стал временем расцвета Хазарии. В конце VIII – на – чале IX в. потомок князя Булана Обадия совершил религиозную реформу, приняв как государственную религию раввинистический иудаизм, признававший Талмуд. Несмотря на некоторое противодействие, очевидно, Обадия смог объединить вокруг себя часть хазарской знати.
Все эти сведения об образе жизни и общественном строе хазар известны по арабо-персидским источникам (арабам часто приходилось сталкиваться с хазарами на Кавказе) и по письму царя Иосифа. Никакой «грандиозности» этого государства по свидетельствам современников не ощущается, так же как и в описании его границ, внимательно рассмотренном ранее.
Экономика Хазарии, по мнению очевидцев, также не соответствует самому сильному государству Восточной Европы, от которого зависели все окрестные племена. Известный географ Мукаддаси, описывая общее положение хазар, говорит об их чрезвычайной бедности: «нет ни скота, ни плодов»[240]. На дагестанских территориях Хазарии отмечают поля, сады и виноградники, что было традиционным в этом районе и до хазар. Принципиальные сведения о хазарской экономике сообщают Истахри и Ибн Хаукаль:
«Хазары не производят ничего и не вывозят ничего, кроме рыбного клея»[241].
По словам анонимного автора «Пределов мира», уже цитированным раньше, Хазария поставляла рогатый скот и рабов. Причем территория, откуда поставляли рабов, ограничивалась землями хазарских печенегов. Больше ничего хазары не производили и жили за счет транзитной торговли, ибо находились в южном конце Волго-Балтийского пути: хазары закупали у русов, булгар и в Куйабе меха и перепродавали по всему свету[242]. Но об этом пишут уже географы школы аль-Балхи, чьи сведения относятся в основном к Х в. Ни в «Худуд аль-алам», ни в других произведениях, сохранивших данные первой половины IX в., о таких масштабах транзитной торгов – ли не сообщается.
Более того, необходимо еще раз повторить, что ни один арабский или персидский автор не упоминает о русах и славянах, зависимых от хазар! Не говорит об этом даже царь Иосиф. О каких-то конфликтах между этими племенами упоминает лишь «Генеалогия тюрок» – источник, сложившийся в хазаро-персидской среде в VIII – X вв. и известный по рукописям XII – XIV вв. Эта генеалогия персонифицирует отношения между народами, перенося их на легендарных прародителей. Согласно этому источнику, Рус был братом Хазара и, вторгшись в землю последнего, поселился там. Саклаб, племянник Руса и Хазара, попытался вселиться в область Руса, Хазара и Кимера (легендарного предка булгар и буртасов). После того как Саклабу не удалось поселиться на юге, он добрался до того места, где «сейчас находится земля славянская»[243]. Даже здесь не упоминается о какой-либо зависимости славян от хазар. Наоборот, указывается на славянскую экспансию в южном от Поднепровья направлении. Что это за экспансия – рассмотрим позже.
Данные археологии полностью подтверждают такое расположение Хазарии. СМК представляет собой культурно-историческую общность, сложившуюся у нескольких разных и не связанных единым государством этносов вследствие сходных природных условий обитания и общих в целом видов хозяйственной деятельности. Данная КИО включает в себя и культуры алан Северного Кавказа (краниологический тип, керамика, крепостное строительство, прикладное искусство – сходство с лесостепным вариантом СМК), Волжской и Дунайской Болгарии (краниологический тип, обряд погребения, керамика, крепостное строительство, домостроительство, прикладное искусство, ремесло – сходство с праболгарскими вариантами).
На нижней Волге и в восточном Дагестане, где современники локализуют Хазарию, выделяются дагестанский и крайне неисследованный нижневолжский варианты СМК, менее всего связанные с СМК «в узком смысле». При этом хазарский этнос в «чистом виде» еще не выявлен (подкурганные погребения с ровиками могут трактоваться не яснее, чем «тюркские»), до сих пор не обнаружены города Итиль, Семендер, Беленджер. Поэтому есть все основания уже на новом уровне согласиться с выводами Б. А. Рыбакова, А. Г. Кузьмина, Г. С. Федорова: Хазарский каганат к началу IX в. представлял собой небольшое полукочевое государство, имевшее некоторое влияние лишь за счет положения на Шелковом и Волго-Балтийском торговых путях. Представления же об огромных размерах Хазарии, благодаря которой в VIII – IX вв. восточные славяне осваивали новые земли, действительности не соответствуют.
Вот как выглядит квинтэссенция истории хазар VII – начала IX в. по письменных источникам. Сначала хазары кочевали в Восточном Предкавказье, от Каспийского моря до Дербента, а в VII в. закрепились на Нижней Волге и на части Крымского полуострова. Тогда хазары формально были зависимы от Тюркского каганата, который к VII в. ослабел. И в первой четверти VII в. зарождающееся Хазарское государство уже было самостоятельным, но еще не называлось каганатом. Ведь каган в евразийских степях – это титул, который приравнивался к императорскому у европейцев, а каганат – сильное и могущественное государство, под властью которого находится множество племен.
Рядом с хазарами, в Запандом Предкавказье, в VII в. рас – полагалось другое кочевое государство – Великая Болгария. В 660-х гг. хазары в союзе с северокавказскими аланами разгромили его, преследуя болгар, по словам царя Иосифа, до реки Дуна, под которой надо понимать все же не Дунай, а Дон, судя по словам византийской хроники Феофана Исповедника. С того момента, как считают некоторые ученые, Хазария стала каганатом.
Известно, что хазары совершали постоянные набеги на земли Арабского халифата в Закавказье. Уже с 20-х гг. VII в. начинаются периодические вторжения хазар в район Дербента с целью грабежа этого богатого торгового центра. Эти действия хазар и союзных им племен кавказских алан побудили арабского полководца Мервана ибн Мухаммеда выступить в поход на Хазарию. В 737 г. Мерван взял столицу Хазарии – Семендер, а каган, спасая свою жизнь, пообещал ему принять ислам. Однако этого не случилось.
В Хазарию, расположенную на самом важном в Восточной Европе VII – IX вв. Волго-Балтийском торговом пути, в середине VIII в. прибыли еврейские купцы, вероятно, из Хорезма и Византии. Хазарская легенда гласит, что царь Булан предпочел иудаизм христианству и исламу, так как мусульманский и христианский проповедники оба признавали закон Моисея. Так Хазария стала единственным государством Средневековья, где глава и высшая знать исповедовали иудаизм, но не в ортодоксальной форме (хазарские иудеи еще не знали Талмуда, считали себя потомками сына Ноя Иафета, а не Сима, а каган и его окружение содержали большие гаремы).
И простые люди, и хазарская знать вели кочевой образ жизни, основным занятием было скотоводство. От тюрков хазары сохранили жесткую систему социальной организации – «вечный эль». В центре нее находилась орда – ставка кагана, который «держал эль», то есть возглавлял союз родов и племен. Высшим сословием были тарханы – родовая аристократия, а среди них самыми знатными – выходцы из рода кагана. Изначально государством правил каган, но постепенно, в VII – VIII вв. ситуация изменилась. «Заместитель» кагана, шад, который командовал войском и занимался сбором налогов, стал его соправителем (его стали называть каган – бек). А к началу IX в. каган потерял реальную власть и стал сакральной, символической фигурой. Теперь он назначался беком из людей определенной знатной фамилии. Кандидата в каганы душили шелковой веревкой и, когда он начинал задыхаться, спрашивали, сколько тот хочет править. Если каган умирал раньше названного им срока, это считалось нормальным. В ином случае его убивали. При жизни кагана имел право видеть лишь каган-бек. Если в стране случался голод или эпидемия, кагана убивали, потому что думали, что он потерял свою сакральную силу. Гвардия, охранявшая властителей, была наемной и состояла из 30 000 мусульман и русов.
IX в. стал временем расцвета Хазарии. В конце VIII – на – чале IX в. потомок князя Булана Обадия совершил религиозную реформу, приняв как государственную религию раввинистический иудаизм, признававший Талмуд. Несмотря на некоторое противодействие, очевидно, Обадия смог объединить вокруг себя часть хазарской знати.
Все эти сведения об образе жизни и общественном строе хазар известны по арабо-персидским источникам (арабам часто приходилось сталкиваться с хазарами на Кавказе) и по письму царя Иосифа. Никакой «грандиозности» этого государства по свидетельствам современников не ощущается, так же как и в описании его границ, внимательно рассмотренном ранее.
Экономика Хазарии, по мнению очевидцев, также не соответствует самому сильному государству Восточной Европы, от которого зависели все окрестные племена. Известный географ Мукаддаси, описывая общее положение хазар, говорит об их чрезвычайной бедности: «нет ни скота, ни плодов»[240]. На дагестанских территориях Хазарии отмечают поля, сады и виноградники, что было традиционным в этом районе и до хазар. Принципиальные сведения о хазарской экономике сообщают Истахри и Ибн Хаукаль:
«Хазары не производят ничего и не вывозят ничего, кроме рыбного клея»[241].
По словам анонимного автора «Пределов мира», уже цитированным раньше, Хазария поставляла рогатый скот и рабов. Причем территория, откуда поставляли рабов, ограничивалась землями хазарских печенегов. Больше ничего хазары не производили и жили за счет транзитной торговли, ибо находились в южном конце Волго-Балтийского пути: хазары закупали у русов, булгар и в Куйабе меха и перепродавали по всему свету[242]. Но об этом пишут уже географы школы аль-Балхи, чьи сведения относятся в основном к Х в. Ни в «Худуд аль-алам», ни в других произведениях, сохранивших данные первой половины IX в., о таких масштабах транзитной торгов – ли не сообщается.
Более того, необходимо еще раз повторить, что ни один арабский или персидский автор не упоминает о русах и славянах, зависимых от хазар! Не говорит об этом даже царь Иосиф. О каких-то конфликтах между этими племенами упоминает лишь «Генеалогия тюрок» – источник, сложившийся в хазаро-персидской среде в VIII – X вв. и известный по рукописям XII – XIV вв. Эта генеалогия персонифицирует отношения между народами, перенося их на легендарных прародителей. Согласно этому источнику, Рус был братом Хазара и, вторгшись в землю последнего, поселился там. Саклаб, племянник Руса и Хазара, попытался вселиться в область Руса, Хазара и Кимера (легендарного предка булгар и буртасов). После того как Саклабу не удалось поселиться на юге, он добрался до того места, где «сейчас находится земля славянская»[243]. Даже здесь не упоминается о какой-либо зависимости славян от хазар. Наоборот, указывается на славянскую экспансию в южном от Поднепровья направлении. Что это за экспансия – рассмотрим позже.
Памятники хазарской эпохи в Дагестане
Таким образом, по состоянию на VIII – начало IX в. ни данные аутентичных (то есть одновременных) письменных источников, ни археологические материалы не подтверждают существования огромного Хазарского каганата, якобы простиравшегося от Нижней Волги до Днепра. Еврейско-хазарская переписка и арабо-персидские географы локализуют Хазарию в восточном Предкавказье и в дельте Волги, причем крайним пограничным пунктом с запада в письме Иосифа называется крепость Саркел (Левобережное Цимлянское городище), а до 30-х гг. IX в. и низовья Дона не входили в Хазарский каганат.Данные археологии полностью подтверждают такое расположение Хазарии. СМК представляет собой культурно-историческую общность, сложившуюся у нескольких разных и не связанных единым государством этносов вследствие сходных природных условий обитания и общих в целом видов хозяйственной деятельности. Данная КИО включает в себя и культуры алан Северного Кавказа (краниологический тип, керамика, крепостное строительство, прикладное искусство – сходство с лесостепным вариантом СМК), Волжской и Дунайской Болгарии (краниологический тип, обряд погребения, керамика, крепостное строительство, домостроительство, прикладное искусство, ремесло – сходство с праболгарскими вариантами).
На нижней Волге и в восточном Дагестане, где современники локализуют Хазарию, выделяются дагестанский и крайне неисследованный нижневолжский варианты СМК, менее всего связанные с СМК «в узком смысле». При этом хазарский этнос в «чистом виде» еще не выявлен (подкурганные погребения с ровиками могут трактоваться не яснее, чем «тюркские»), до сих пор не обнаружены города Итиль, Семендер, Беленджер. Поэтому есть все основания уже на новом уровне согласиться с выводами Б. А. Рыбакова, А. Г. Кузьмина, Г. С. Федорова: Хазарский каганат к началу IX в. представлял собой небольшое полукочевое государство, имевшее некоторое влияние лишь за счет положения на Шелковом и Волго-Балтийском торговых путях. Представления же об огромных размерах Хазарии, благодаря которой в VIII – IX вв. восточные славяне осваивали новые земли, действительности не соответствуют.
Глава 2
КТО ЖЕ ЖИЛ В ПОДОНЬЕ В VIII-IX ВВ.?
Об этнических компонентах салтовской культуры
Очевидно, что тесно связаны только лесостепной и степной варианты СМК. Причем очень важно абсолютное единство в строительстве городищ. Именно идентичность (а не схожесть) этих принципов позволяет высказать предположение о государственном единстве только этих двух вариантов. Наиболее же развитым в экономическом, административном (огромное количество белокаменных крепостей) и культурном плане является лесостепной вариант – исконная салтовская культура, принадлежавшая, по заключению антропологов, людям, близким к сармато – аланам.
Аланы на Дону – незамеченный народ?
Проблема идентификации жителей верховьев Северского Донца, Оскола и Дона VIII – IX вв. с помощью аутентичных письменных источников всегда была одной из самых трудных в исследовании СМК. Материалы антропологии однозначно свидетельствовали об их сармато-аланской этнической принадлежности, а близость их археологической культуры к аланам Северного Кавказа была отмечена еще в начале ХХ в. Однако письменные источники времени существования салтовской культуры неупоминают алан среди народов, обитающих в степях и лесостепях между Доном и Днепром. Арабо-персидские географы и путешественники знают в этом регионе только хазар, булгар, буртасов, угров, печенегов, русов и славян.
Попытки найти имя салтовских алан продолжаются до сих пор. В поисках данного этникона историки неоднократно обращались к русским летописям, упоминающим ясов-алан на Дону и несколько их городов – Галин, Чешуев, Сургов:
«В лето 6624 (1116)… Яро полк ходил на Половецкую землю, креке, называемой Доном, и взял тут многочисленный полон, и три города взял пловецкие: Галин, Чешюев и Сургов, и привел с собой ясов, и жену полонил себе ясыню»[244].
Б. А. Рыбаков отождествил эти города с белокаменными крепостями СМК, разместив их на Северском Донце[245]. Действительно, Дон русских летописей – это современный Северский Донец. В среднем течении эта река ничуть не меньше Дона и к тому же ближе к Киевской Руси. Это предположение подтверждается еще разысканиями ираниста В. Ф. Миллера, логично объяснившего название одного из этих городов – Сургов – из осетинского сурх хъае еу («красное село»)[246].
Т. М. Минаева подкрепила эту версию сообщениями восточных источников XIII – XV вв., размещавших асов между Волжской Булгарией и Русью[247]. Например, в «Истории Вассафа Фазлаллаха» начала XIV в.:
«…На втором курилтае мнение утвердилось на том, чтобы обратить победоносный меч на головы вождей русских и асских за то, что они поставили ногу состязания за черту сопротивления»[248].
А хорасанский ученый XIII в. Джувейни в «Истории завоевателя мира», рассказывающей о монгольских походах, упоминает о продолжении:
«…Он (Батый. – Е.Г.) подчинил и покорил сплошь все те края, которые были пососедству его: остальную часть земли кипчаков, аланов, асов, русов и другие страны, как то: Булгар, М.с.к и другие»[249].
Однако, во-первых, трудность сопоставления этих ясовасов с носителями лесостепного варианта СМК заключается в том, что все источники, упоминающие этот этноним на Дону и Донце, относятся к тому времени, когда поселения салтовцев в бассейнах этих рек пришли в запустение. Конечно, остатки аланского населения в этом районе сохранялись весьма долго. Но если письменные источники упоминают и это незначительное население, то не оставить сообщения об аланах Подонья VIII – IX вв. они просто не могли. Во-вторых, эти источники постоянно упоминают вместе русов и асов, а прекрасно осведомленный о направлении монгольской экспансии и очередности походов Джувейни утверждает, что волжские булгары были покорены после русов! Почему русы и асы находятся в представлении восточных историков XIII – XIV вв. в такой неразрывной связке? Из русских летописей о таких тесных и постоянных контактах, чтобы один народ стал ассоциироваться с другим, не известно ничего.
Верное направление в решении проблемы предложила С. А. Плетнева: «Что же касается… аланского варианта СМК Подонья, то о нем не сохранилось никаких сведений в литературе того времени. Богатый, развитый и воинственный народ как будто совершенно не участвовал в общеевропейской жизни. Это наводит на мысль, что имя аланов скрыто (выделено С. А. Плетневой. – Е.Г.) в источниках под каким-то другим… названием»[250]. Но сама Плетнева отвечает на поставленный ею вопрос весьма нелогично: она полагает, что «аланы верхнего Дона слились с основным населением Хазарского каганата – болгарами – и вошли в состав этого государства». Но, во-первых, как было показано выше, лесостепной вариант СМК не имеет отношения к Хазарскому каганату. Во-вторых, ассимиляция аланского населения Подонья носителями зливкинского варианта началась лишь со второй половины IX в. и проходила медленно.
Априорное положение о зависимости территории верхнего Подонья от Хазарского каганата заставляло исследователей искать этноним подонских алан среди упоминаемых в источниках вассалов Хазарии, локализация и этническая принадлежность которых еще не определена. В постоянной зависимости от Хазарии, по данным восточных источников, находились волжские булгары и буртасы. Поскольку локализация волжских булгар не подлежит сомнению, взоры «хазароведов» обратились к скромному племени буртасов. Отождествить этот народ с аланами лесостепного варианта СМК попытался археолог Г. Е. Афанасьев. Основным его аргументом было и является до сих пор иранское происхождение этнонима буртас (furt as – «асы, живущие у большой реки»[251]). Данная версия была живо воспринята «хазарским» направлением историографии СМК.
Однако точке зрения Г. Е. Афанасьева противоречат однозначные сообщения восточных географов, локализующие буртасов в среднем и нижнем течении реки Атиль, то есть на Волге, между хазарами и волжскими булгарами:
«Земля буртасов лежит между хазарской и болгарскою землями, на расстоянии 15-дневного пути от первой. Буртасы подчиняются царю хазар»[252].
Хорошо известны были буртасы и жителям Древней Руси. В «Слове о погибели Русской земли» (созданном между 1238 и 1246 гг.) описан Волжский путь «от Болгар до Буртас, от Буртас до Черемис, от Черемис до Мордвы», а также упоминается, как «Буртаси, Черемиси, Веда и Моръдва бортьничаху на князя великого Владимира»[253]. Буртасы здесь указаны на Волге среди других финно-угорских племен, но не в низовьях, а в среднем Поволжье. В русских документах XVI – XVII вв. буртасы упоминаются как пришлое население в Мордовском и Мещерском краях. То есть, очевидно, около XI – XII вв. буртасы переселились по Волге севернее, что объясняется половецким нашествием.
Кроме этого, скромное этнографическое описание буртасов – особенно «палатки и войлочные хижины» – совершенно не соответствует лесостепному варианту СМК, представляющему самую развитую культуру Восточной Европы изучаемого времени. Более того, восточные источники единодушны в описании погребального обряда буртасов – трупосожжения (у сармато-алан Подонья – трупоположение в катакомбах).
В «Пределах мира» упоминается два вида буртасского погребального обряда – и трупосожжение, и трупоположение. На этом основании можно было бы провести параллели с лесостепью СМК, однако локализация буртасов современниками на Волге и «войлочные хижины» (у салтовцев – полуземлянки) не позволяют сделать этого.
Поэтому гипотеза Г. Е. Афанасьева была убедительно опровергнута сторонниками традиционной версии этнической идентификации буртасов как финно-угорского населения Среднего Поволжья. Против буртасской версии высказались и исследователи СМК, не подверженные влиянию «хазарского мифотворчества»[254]. Причем надо отметить, что противоречия между концепцией финно-угорской принадлежности буртасов и их ираноязычным этнонимом не существует: долгое время в Поволжье кочевали сарматские племена, оказавшие сильное влияние на становление культуры и этноса финноугров этого региона.
«Буртасская» теория была опровергнута, и вопрос остался открытым.
Попытки найти имя салтовских алан продолжаются до сих пор. В поисках данного этникона историки неоднократно обращались к русским летописям, упоминающим ясов-алан на Дону и несколько их городов – Галин, Чешуев, Сургов:
«В лето 6624 (1116)… Яро полк ходил на Половецкую землю, креке, называемой Доном, и взял тут многочисленный полон, и три города взял пловецкие: Галин, Чешюев и Сургов, и привел с собой ясов, и жену полонил себе ясыню»[244].
Б. А. Рыбаков отождествил эти города с белокаменными крепостями СМК, разместив их на Северском Донце[245]. Действительно, Дон русских летописей – это современный Северский Донец. В среднем течении эта река ничуть не меньше Дона и к тому же ближе к Киевской Руси. Это предположение подтверждается еще разысканиями ираниста В. Ф. Миллера, логично объяснившего название одного из этих городов – Сургов – из осетинского сурх хъае еу («красное село»)[246].
Т. М. Минаева подкрепила эту версию сообщениями восточных источников XIII – XV вв., размещавших асов между Волжской Булгарией и Русью[247]. Например, в «Истории Вассафа Фазлаллаха» начала XIV в.:
«…На втором курилтае мнение утвердилось на том, чтобы обратить победоносный меч на головы вождей русских и асских за то, что они поставили ногу состязания за черту сопротивления»[248].
А хорасанский ученый XIII в. Джувейни в «Истории завоевателя мира», рассказывающей о монгольских походах, упоминает о продолжении:
«…Он (Батый. – Е.Г.) подчинил и покорил сплошь все те края, которые были пососедству его: остальную часть земли кипчаков, аланов, асов, русов и другие страны, как то: Булгар, М.с.к и другие»[249].
Однако, во-первых, трудность сопоставления этих ясовасов с носителями лесостепного варианта СМК заключается в том, что все источники, упоминающие этот этноним на Дону и Донце, относятся к тому времени, когда поселения салтовцев в бассейнах этих рек пришли в запустение. Конечно, остатки аланского населения в этом районе сохранялись весьма долго. Но если письменные источники упоминают и это незначительное население, то не оставить сообщения об аланах Подонья VIII – IX вв. они просто не могли. Во-вторых, эти источники постоянно упоминают вместе русов и асов, а прекрасно осведомленный о направлении монгольской экспансии и очередности походов Джувейни утверждает, что волжские булгары были покорены после русов! Почему русы и асы находятся в представлении восточных историков XIII – XIV вв. в такой неразрывной связке? Из русских летописей о таких тесных и постоянных контактах, чтобы один народ стал ассоциироваться с другим, не известно ничего.
Верное направление в решении проблемы предложила С. А. Плетнева: «Что же касается… аланского варианта СМК Подонья, то о нем не сохранилось никаких сведений в литературе того времени. Богатый, развитый и воинственный народ как будто совершенно не участвовал в общеевропейской жизни. Это наводит на мысль, что имя аланов скрыто (выделено С. А. Плетневой. – Е.Г.) в источниках под каким-то другим… названием»[250]. Но сама Плетнева отвечает на поставленный ею вопрос весьма нелогично: она полагает, что «аланы верхнего Дона слились с основным населением Хазарского каганата – болгарами – и вошли в состав этого государства». Но, во-первых, как было показано выше, лесостепной вариант СМК не имеет отношения к Хазарскому каганату. Во-вторых, ассимиляция аланского населения Подонья носителями зливкинского варианта началась лишь со второй половины IX в. и проходила медленно.
Априорное положение о зависимости территории верхнего Подонья от Хазарского каганата заставляло исследователей искать этноним подонских алан среди упоминаемых в источниках вассалов Хазарии, локализация и этническая принадлежность которых еще не определена. В постоянной зависимости от Хазарии, по данным восточных источников, находились волжские булгары и буртасы. Поскольку локализация волжских булгар не подлежит сомнению, взоры «хазароведов» обратились к скромному племени буртасов. Отождествить этот народ с аланами лесостепного варианта СМК попытался археолог Г. Е. Афанасьев. Основным его аргументом было и является до сих пор иранское происхождение этнонима буртас (furt as – «асы, живущие у большой реки»[251]). Данная версия была живо воспринята «хазарским» направлением историографии СМК.
Однако точке зрения Г. Е. Афанасьева противоречат однозначные сообщения восточных географов, локализующие буртасов в среднем и нижнем течении реки Атиль, то есть на Волге, между хазарами и волжскими булгарами:
«Земля буртасов лежит между хазарской и болгарскою землями, на расстоянии 15-дневного пути от первой. Буртасы подчиняются царю хазар»[252].
Хорошо известны были буртасы и жителям Древней Руси. В «Слове о погибели Русской земли» (созданном между 1238 и 1246 гг.) описан Волжский путь «от Болгар до Буртас, от Буртас до Черемис, от Черемис до Мордвы», а также упоминается, как «Буртаси, Черемиси, Веда и Моръдва бортьничаху на князя великого Владимира»[253]. Буртасы здесь указаны на Волге среди других финно-угорских племен, но не в низовьях, а в среднем Поволжье. В русских документах XVI – XVII вв. буртасы упоминаются как пришлое население в Мордовском и Мещерском краях. То есть, очевидно, около XI – XII вв. буртасы переселились по Волге севернее, что объясняется половецким нашествием.
Кроме этого, скромное этнографическое описание буртасов – особенно «палатки и войлочные хижины» – совершенно не соответствует лесостепному варианту СМК, представляющему самую развитую культуру Восточной Европы изучаемого времени. Более того, восточные источники единодушны в описании погребального обряда буртасов – трупосожжения (у сармато-алан Подонья – трупоположение в катакомбах).
В «Пределах мира» упоминается два вида буртасского погребального обряда – и трупосожжение, и трупоположение. На этом основании можно было бы провести параллели с лесостепью СМК, однако локализация буртасов современниками на Волге и «войлочные хижины» (у салтовцев – полуземлянки) не позволяют сделать этого.
Поэтому гипотеза Г. Е. Афанасьева была убедительно опровергнута сторонниками традиционной версии этнической идентификации буртасов как финно-угорского населения Среднего Поволжья. Против буртасской версии высказались и исследователи СМК, не подверженные влиянию «хазарского мифотворчества»[254]. Причем надо отметить, что противоречия между концепцией финно-угорской принадлежности буртасов и их ираноязычным этнонимом не существует: долгое время в Поволжье кочевали сарматские племена, оказавшие сильное влияние на становление культуры и этноса финноугров этого региона.
«Буртасская» теория была опровергнута, и вопрос остался открытым.
Открытие Донской Руси
Принципиально отличную позицию в поиске имени носителей лесостепного варианта СМК занял еще в конце 1960-х гг. украинский археолог Д. Т. Березовец. Рассматривая информацию арабо-персидской средневековой литературы о славянах и русах, он справедливо полагал, что сообщения восточных источников дают возможность трактовать славян и русов как два разных этноса. Причем русы локализуются в районе Северского Донца, Оскола и Дона, а этнографические особенности русов, подмеченные арабскими путешественниками, удивительно точно соответствуют археологии лесостепного варианта СМК (большие богатые города, активная внутренняя и внешняя торговля, соответствие катакомбного обряда погребения похоронам в «могиле наподобие большого дома» у школы Джайхани). Однако общая концепция Д. Т. Березовца, построенная на этих выводах, не выглядела убедительной: он признавал единство СМК как государственной культуры Хазарского каганата, считая, что хазары, которым платили дань летописные поляне, северяне, вятичи, – салтовские русы, вассалы Хазарии[255].
Кроме того, Д. Т. Березовец не смог развить свою идею о Донской Руси на основе византийских и латиноязычных источников. Д. Т. Березовец писал, и его воспринимали, исходя из ложной посылки о существовании одной руси, а, имея такую установку, вообще невозможно объяснить весь комплекс источников о русах. Потому тезис археолога по лучил очень слабое дальнейшее развитие. Тогда его поддержал лишь Д. Л. Талис, пытавшийся на материалах приазовского и крымского вариантов безуспешно доказать, что и в Крыму росами называли алан[256].
Идею Д. Л. Талиса об аланах-росах в Крыму и Северном Причерноморье нельзя назвать бесперспективной, но конечно это не приазовский и крымский «варианты» салтовской культуры, так как антропологически их носители соответствуют праболгарам и сарматам (круглоголовый тип).
После этого версия Д. Т. Березовца долго игнорировалась в научном мире, и лишь в 1991 г. в городе Волоконовка Воронежской области вышла небольшая работа местного краеведа А. Николаенко, активно участвовавшего в раскопках поселений донских алан на реке Оскол вместе с С. А. Плетневой и Г. Е. Афанасьевым. Придерживаясь точки зрения о славянском происхождении племени русь, А. Г. Николаенко попытался соединить ее с локализацией русов Д. Т. Березовца. В «Донской Руси» он видит местное славянское население – носителей пеньковской и волынцевской культур, к которым в конце VII в. присоединился «большой массив» праболгарского и аланского происхождения[257]. Заслуга А. Николаенко состоит в том, что он отказывается от понимания СМК как территории Хазарского каганата. Но, к сожалению, позиция воронежского краеведа по самому принципиальному вопросу остается в рамках концепции Д. Т. Березовца: он считает Донскую Русь вассалом Хазарского каганата, жителей ее, по мнению Николаенко, восточные славяне «путали» с хазарами.
Между тем ни один из использованных Д. Т. Березовцом и А. Г. Николаенко источников не говорит о зависимости русов ни от Хазарского каганата, ни от какого – либо другого политического образования.
Но все-таки главный шаг был сделан – лесостепь салтовской культуры и этноним «рус» соединились.
Кроме того, Д. Т. Березовец не смог развить свою идею о Донской Руси на основе византийских и латиноязычных источников. Д. Т. Березовец писал, и его воспринимали, исходя из ложной посылки о существовании одной руси, а, имея такую установку, вообще невозможно объяснить весь комплекс источников о русах. Потому тезис археолога по лучил очень слабое дальнейшее развитие. Тогда его поддержал лишь Д. Л. Талис, пытавшийся на материалах приазовского и крымского вариантов безуспешно доказать, что и в Крыму росами называли алан[256].
Идею Д. Л. Талиса об аланах-росах в Крыму и Северном Причерноморье нельзя назвать бесперспективной, но конечно это не приазовский и крымский «варианты» салтовской культуры, так как антропологически их носители соответствуют праболгарам и сарматам (круглоголовый тип).
После этого версия Д. Т. Березовца долго игнорировалась в научном мире, и лишь в 1991 г. в городе Волоконовка Воронежской области вышла небольшая работа местного краеведа А. Николаенко, активно участвовавшего в раскопках поселений донских алан на реке Оскол вместе с С. А. Плетневой и Г. Е. Афанасьевым. Придерживаясь точки зрения о славянском происхождении племени русь, А. Г. Николаенко попытался соединить ее с локализацией русов Д. Т. Березовца. В «Донской Руси» он видит местное славянское население – носителей пеньковской и волынцевской культур, к которым в конце VII в. присоединился «большой массив» праболгарского и аланского происхождения[257]. Заслуга А. Николаенко состоит в том, что он отказывается от понимания СМК как территории Хазарского каганата. Но, к сожалению, позиция воронежского краеведа по самому принципиальному вопросу остается в рамках концепции Д. Т. Березовца: он считает Донскую Русь вассалом Хазарского каганата, жителей ее, по мнению Николаенко, восточные славяне «путали» с хазарами.
Между тем ни один из использованных Д. Т. Березовцом и А. Г. Николаенко источников не говорит о зависимости русов ни от Хазарского каганата, ни от какого – либо другого политического образования.
Но все-таки главный шаг был сделан – лесостепь салтовской культуры и этноним «рус» соединились.
Каган не может быть вассалом
Средневековые правители, как известно, очень внимательно относились к тому, как их называли подданные и главы сопредельных территорий. Назвать, например, короля князем в Европе значило бросить вызов. Титулы служили предметом самых высочайших диспутов. Франкский император Людовик II в 871 г., отвечая на письмо византийскому коллеге Василию I, указывал, кого можно, а кого нельзя было в его понимании именовать «хаганом»:
«Хаганом мы называем государя авар, а не хазар или норманнов (Nortmanni)»[258].
Естественно: ни с «северными людьми» (так переводится «нортманны»), ни с хазарами франки знакомы не были и о степени их могущества ничего не знали. Аварский же каганат на Дунае был разгромлен прадедом Людовика Карлом Великим на рубеже VIII – IX вв. К сожалению, послание Василия I, на которое отвечал франкский император, не сохранилось. Но очевидно, что василевс был другого мнения, ибо имел представление и о хазарах, и о «северных людях». Здесь самое время вспомнить еще раз о Бертинских анналах и о послах народа «рос», чей правитель называется хаканом. Ведь они также прибыли из Византии!
«Хаганом мы называем государя авар, а не хазар или норманнов (Nortmanni)»[258].
Естественно: ни с «северными людьми» (так переводится «нортманны»), ни с хазарами франки знакомы не были и о степени их могущества ничего не знали. Аварский же каганат на Дунае был разгромлен прадедом Людовика Карлом Великим на рубеже VIII – IX вв. К сожалению, послание Василия I, на которое отвечал франкский император, не сохранилось. Но очевидно, что василевс был другого мнения, ибо имел представление и о хазарах, и о «северных людях». Здесь самое время вспомнить еще раз о Бертинских анналах и о послах народа «рос», чей правитель называется хаканом. Ведь они также прибыли из Византии!