Страница:
Направлять свою мысль на север Европы ученых заставляет упоминание в источнике народа свеонов, которых обычно путают со свевами – шведами. Действительно, уже в IX – X вв. шведов часто называли свеонами.
Однако свеоны, свионы (Svioni, Sueni) были известны во времена римского историка Тацита (II в. н. э.) как небольшое островное балтийское племя. Тацит сообщает о них, что «общины свионов обитают среди самого Океана (Балтийского моря. – Сост.)» и отличает их от свебов («шведов»), живших тогда на северо-востоке Германии. Но это племя, этническая принадлежность которого до сей поры неизвестна, быстро исчезло, растворившись в других народах. И к концу I тысячелетия н. э. свеонами в западных источниках называли все население побережья Балтийского моря. Как ясно указано в анналах, никакого отношения к русам свеоны не имели. И если русы не воспринимались Людовиком как враги, конкуренты или объект политического внимания, то о свеонах этого сказать нельзя. Они хорошо были известны франкам, и где-то их политические интересы сталкивались (иначе им нечего было бы разведывать во франкской столице).
Таким образом, если не отклоняться от текста капеллана, ситуацию можно пересказать следующим образом. Хакан росов около 838—839 гг. отправил посольство в Византию с целью переговоров о сотрудничестве. Вернуться домой обычным путем послы уже не могли, поскольку этот путь был перекрыт «свирепыми народами». Учитывая предположительно степное расположение Русского каганата, эти племена были кочевыми. Скорее всего, именно о помощи против кочевников хотели договориться послы с Феофилом. Вряд ли переговоры с византийцами завершились для русов успешно – иначе в тексте было сообщено о союзе Византии с русами, а не сквозило бы недоверие: «как они уверяли, ради дружбы». Между тем в традициях византийской дипломатии император позаботился о безопасности послов, значит, исход схватки хакана русов с кочевниками еще не был решен. В ходе знакомства с послами неизвестного государства Людовик выяснил, что кто-то из них происходил с побережья Балтийского моря (вряд ли все посольство). В Средние века обычным делом была служба при дворе стран, связанных политическим или торговым союзом. Из этого можно сделать вывод, что Русский каганат имел какие-то контакты (и весьма тесные) с Прибалтикой, хотя и находился далеко от нее. Людовик не имел возможности сразу определить, являлись ли свеоны официальными представителями росского кагана, или они действительно сочинили такую легенду, чтобы проникнуть в святая святых враждебного государства. Чтобы узнать, истина рассказ послов или ложь, нужно было связаться с Русским каганатом, в ожидании чего послы и были задержаны.
Хотя продолжение истории неизвестно, и имеющиеся данные немало сообщают о народе рос.
Бертинские анналы не единственный западноевропейский памятник, в котором есть информация о каганате. С ними обычно связывают послание франкского императора и итальянского короля Людовика II (844—875) к опять-таки византийскому василевсу Василию I (867—886). Письмо было отправлено в 871 г. и дошло до наших дней в составе Салернской хроники Х в. Споря с византийским императором о титулах правителей, Людовик II пишет: «Хаганом (Chaganus) мы называем государя авар, а не хазар или северных людей (Nortmanni)». Вполне понятно, что Людовик не знал о других хаганах, кроме аварского: Аварский каганат был разгромлен его прадедом Карлом Великим на рубеже VIII – IX вв. Жаль, что неизвестно содержание письма Василия, на которое отвечал франкский император. Вполне вероятно, что там был указан точный этноним «норманнов». И надо помнить, что «норманнами» средневековые авторы называли не конкретный этнос и даже не скандинавов, как принято думать сейчас. В переводе с латинского это просто «северные люди», жители областей, расположенных севернее, чем страна автора источника (в данном случае Италия). Со времени Великого переселения народов в Европе известно четыре каганата: Западный Тюркский, Аварский, Хазарский и Русский. Тюркский каганат, исчезнув за три столетия до написания документа, так и остался неизвестен франкам. Поэтому правомерно предположить, что «северные люди» – это русы. Из этого послания можно сделать два вывода: во-первых, русы с хаканом во главе до сих пор не стали хорошо известны в бывшей Франкской империи, а во-вторых, в Византии о них еще помнили. Существовал ли Русский каганат в 871 г. – сказать нельзя (каган авар упоминается как существующий титул, хотя уже почти столетие, как этот каганат был уничтожен).
Таким образом, из франкских хроник известно, что в начале IX в. (а может, и позже) где – то в степях Восточной Европы находилось весьма влиятельное в регионе образование, именовавшееся «Русский каганат» и имевшее контакты с Византией и побережьем Балтийского моря.
Славяне и русы в Баварском географе
Встречи с Византией
Однако свеоны, свионы (Svioni, Sueni) были известны во времена римского историка Тацита (II в. н. э.) как небольшое островное балтийское племя. Тацит сообщает о них, что «общины свионов обитают среди самого Океана (Балтийского моря. – Сост.)» и отличает их от свебов («шведов»), живших тогда на северо-востоке Германии. Но это племя, этническая принадлежность которого до сей поры неизвестна, быстро исчезло, растворившись в других народах. И к концу I тысячелетия н. э. свеонами в западных источниках называли все население побережья Балтийского моря. Как ясно указано в анналах, никакого отношения к русам свеоны не имели. И если русы не воспринимались Людовиком как враги, конкуренты или объект политического внимания, то о свеонах этого сказать нельзя. Они хорошо были известны франкам, и где-то их политические интересы сталкивались (иначе им нечего было бы разведывать во франкской столице).
Таким образом, если не отклоняться от текста капеллана, ситуацию можно пересказать следующим образом. Хакан росов около 838—839 гг. отправил посольство в Византию с целью переговоров о сотрудничестве. Вернуться домой обычным путем послы уже не могли, поскольку этот путь был перекрыт «свирепыми народами». Учитывая предположительно степное расположение Русского каганата, эти племена были кочевыми. Скорее всего, именно о помощи против кочевников хотели договориться послы с Феофилом. Вряд ли переговоры с византийцами завершились для русов успешно – иначе в тексте было сообщено о союзе Византии с русами, а не сквозило бы недоверие: «как они уверяли, ради дружбы». Между тем в традициях византийской дипломатии император позаботился о безопасности послов, значит, исход схватки хакана русов с кочевниками еще не был решен. В ходе знакомства с послами неизвестного государства Людовик выяснил, что кто-то из них происходил с побережья Балтийского моря (вряд ли все посольство). В Средние века обычным делом была служба при дворе стран, связанных политическим или торговым союзом. Из этого можно сделать вывод, что Русский каганат имел какие-то контакты (и весьма тесные) с Прибалтикой, хотя и находился далеко от нее. Людовик не имел возможности сразу определить, являлись ли свеоны официальными представителями росского кагана, или они действительно сочинили такую легенду, чтобы проникнуть в святая святых враждебного государства. Чтобы узнать, истина рассказ послов или ложь, нужно было связаться с Русским каганатом, в ожидании чего послы и были задержаны.
Хотя продолжение истории неизвестно, и имеющиеся данные немало сообщают о народе рос.
Бертинские анналы не единственный западноевропейский памятник, в котором есть информация о каганате. С ними обычно связывают послание франкского императора и итальянского короля Людовика II (844—875) к опять-таки византийскому василевсу Василию I (867—886). Письмо было отправлено в 871 г. и дошло до наших дней в составе Салернской хроники Х в. Споря с византийским императором о титулах правителей, Людовик II пишет: «Хаганом (Chaganus) мы называем государя авар, а не хазар или северных людей (Nortmanni)». Вполне понятно, что Людовик не знал о других хаганах, кроме аварского: Аварский каганат был разгромлен его прадедом Карлом Великим на рубеже VIII – IX вв. Жаль, что неизвестно содержание письма Василия, на которое отвечал франкский император. Вполне вероятно, что там был указан точный этноним «норманнов». И надо помнить, что «норманнами» средневековые авторы называли не конкретный этнос и даже не скандинавов, как принято думать сейчас. В переводе с латинского это просто «северные люди», жители областей, расположенных севернее, чем страна автора источника (в данном случае Италия). Со времени Великого переселения народов в Европе известно четыре каганата: Западный Тюркский, Аварский, Хазарский и Русский. Тюркский каганат, исчезнув за три столетия до написания документа, так и остался неизвестен франкам. Поэтому правомерно предположить, что «северные люди» – это русы. Из этого послания можно сделать два вывода: во-первых, русы с хаканом во главе до сих пор не стали хорошо известны в бывшей Франкской империи, а во-вторых, в Византии о них еще помнили. Существовал ли Русский каганат в 871 г. – сказать нельзя (каган авар упоминается как существующий титул, хотя уже почти столетие, как этот каганат был уничтожен).
Таким образом, из франкских хроник известно, что в начале IX в. (а может, и позже) где – то в степях Восточной Европы находилось весьма влиятельное в регионе образование, именовавшееся «Русский каганат» и имевшее контакты с Византией и побережьем Балтийского моря.
Славяне и русы в Баварском географе
Другие древнейшие упоминания этнонима «русь» в латинских источниках Средних веков относятся к немецкой традиции. Связаны ли они с Росским каганатом Бертинских анналов или с Киевской Русью?
Самым загадочным памятником считается так называемый Баварский географ. Сохранился он в единственном экземпляре – в виде приписки на обороте последней страницы трактата Боэция о геометрии, и судьба его в науке не была простой. Русским ученым он был известен давно, еще со времен «первого русского историографа» (а по сути, первого придворного историка) Н. М. Карамзина. Долгое время рукопись ошибочно датировалась XI – XII вв., и даже место ее создания было определено неправильно: считалось, что это монастырь Св. Эммерама в Регенсбурге или кафедра архиепископа в Зальцбурге. Только в середине ХХ столетия было доказано, что запись была сделана в монастыре Райхенау, располагавшемся в верховьях Рейна. Таким образом, географ получается не «Баварский», а «Швабский», а создан был, как выяснилось тогда же, не в XI – XII, а во второй половине IX в. (именно так по палеографическим признакам была датирована рукопись). Но неверное имя закрепилось в научных кругах, и до сих пор употребляется термин «Баварский».
Тем более что в рукописи у этого маленького, но полного тайн текста совсем другое название – «Описание городов и областей к северу от Дуная». Это краткое перечисление более чем пятидесяти племен Центральной и Восточной Европы, большей частью славянских. При этом часто сообщается, сколько у того или иного народа было «городов». Судя по огромному количеству оных (как правило, от 100 до 300), можно предположить, что речь шла не о городах в привычном понимании, то есть центрах ремесла, торговли и политической жизни, а просто об укреплениях. В этом ничего необычного нет: в русских летописях в понятие «город» вкладывался такой же смысл. Странность географа в другом: до сих пор ученые не всегда могут достоверно определить, о каких народах говорит неизвестный автор.
Часто при публикации этого источника в работах о происхождении Руси цитируется только отрывок, где упоминаются Ruzzi. Но в другом месте Баварского географа находится целый ряд этнонимов, в которых есть корень roz (в древневерхненемецком звучало «рос»). Исследователи разделяют географ на две части. В первой описаны народы, хорошо известные по другим источникам и жившие по Эльбе и Дунаю до Сремской области, то есть по славяно-германскому водоразделу. Во второй части, как считается, описана Восточная Европа. Как раз там и сконцентрированы всевозможные руссы и росы, а также неизвестные народы явно славянского происхождения. Структура этой части не разгадана до сих пор. Приведем вторую часть таинственного сочинения более полно, благо, оно очень небольшое:
«Остерабтрецы (восточные ободриты? – Е.Г.), 100 (городов). Малоксы, 67. Пешнуцы, 70. Тадеши, 200. Бушаны, 231. Шиттицы – области, изобилующие народами и весьма укрепленными градами … Штадицы – (область), в которой 516 городов и бесчисленный народ. Шеббиросы имеют 90 городов. Унлицы – многочисленный народ, 318 городов. Нериваны имеют 78 городов. Атторосы имеют 148 городов, народ свирепейший. Эптарадицы имеют 263 города. Виллеросы имеют 180 городов. Сабросы имеют 212 городов. Снеталицы имеют 74 города. Атурецаны имеют 104 города. Хосиросы имеют 250 городов. Лендицы имеют 98 городов. Тафнецы имеют 257 городов. Сериваны – это королевство столь велико, что из него произошли все славянские народы и ведут, по их словам, свое начало. Прашаны (жители Западного Поморья, где известен был город Pirissa? Brizani «Славянской хроники» Гельмольда? – Е.Г.) – 70 городов. Велунцаны (от названия славянского г. Волин на южном берегу Балтики? Летописные волыняне? – Е.Г.), 70 городов. Брусы (пруссы, обитавшие от Нижней Вислы до Немана. – Е.Г.) – во всех направлениях больше, чем от Энса до Рейна. Висунбейры. Кациры (Caziri), 100 городов. Руссы (Ruzzi). Форшдеренлиуды. Фрешиты. Шеравицы. Луколане. Унгаре. Вишлляне (славяне верховье Вислы с центром в позднейшем Кракове. – Е.Г.). Шленцане, 15 городов. Луншицы, 30 городов. Дазошешаны, 20 городов. Мильцане, 30 городов. Бешунцане…
Свевы не рождены, а посеяны. Бейры зовутся не баварами, а бойарами, от реки Боя»[21].
Прежде чем разобраться, о каких руссах и росах идет речь, нужно ответить на другой вопрос: зачем и когда был составлен этот странный памятник? Ясно, что для купцов, миссионеров, послов Баварский географ был совершенно бесполезен. Ориентироваться по нему нельзя: нет расстояний между землями, даже не указаны направления по сторонам света. Редкие комментарии носят скорее ученый, кабинетный характер. Записка создавалась не для практического применения. Это даже нельзя назвать законченным произведением: фразы похожи на обрывки, в конце – не связанный с предыдущим текстом комментарий. Напрашивается вывод, что Баварский географ – это краткий план или конспект материалов к неизвестному, возможно, так и не написанному сочинению, которое должно было назваться «Описание городов и областей к северу от Дуная»… Такое предположение доказывает и местонахождение географа на чистой странице трактата Боэция, и торопливый, неаккуратный почерк автора.
Но, видимо, этот план уже был приведен в систему, как в первой части, так и во второй. В этом нетрудно убедиться, попытавшись наложить данные географа на карту. Из большого списка нам относительно известно место жительства всего не – скольких племен. Ободриты (бодричи) – это славянский племенной союз, занимавший земли по берегу Балтийского моря от Любекского залива до Ратиборского озера, по рекам Одер, Травна и Варна. Далее по списку это глопяне – племя балтийских славян на территории Великой Польши и Куявии. Следующий этноним – Busani – соответствует бужанам Повести временных лет, которые проживали по обоим берегам Западного Буга и верховьям Припяти. Далее после неизвестных народов, в том числе и шеббиросов, упоминаются Unlizi. Многие поддаются соблазну отождествить этот народ с уличами Повести временных лет. Но уличи во времена Баварского географа жили на Нижнем Днепре. Тогда едва наметившаяся географическая логика текста пропадает – происходит огромный и необъяснимый скачок на юго-восток. Более верно предположить, что это один из вариантов написания этнонима «лучане», широко распространенного среди славян (одни лучане известны в районе Луцка на Волыни, другие – в Чехии). В этом случае мы не уходим с торгового пути по Западному Бугу и Висле, ведущего к Балтийскому морю, и оказываемся на просторах между Бугом и Неманом. Здесь обнаруживается скопление всяческих «росов»: атторосы, виллеросы, сабросы, хосиросы, «разреженное» другими неведомыми племенами. Сразу после хосиросов – Lendizi, которые давно и уверенно отождествлены с лендзянами – славянским племенем, обитавшем восточнее Западного Буга. Следующий известный этноним – пруссы. Это одно из немногих названий, объяснение которого сомнений не вызывает. Локализация этого леттолитовского племени в Средние века хорошо известна: междуречье Вислы и Немана на берегу Балтийского моря. Логика в записке, как видно, все еще присутствует. И по этой логике, росы обитали тоже в этом междуречье, только не на самом берегу, а чуть южнее по течению.
Дальше система изложения, на первый взгляд, ускользает. Автор называет каких-то висунбейров, или, по другому прочтению, виссов и бейров. О племени Wizzi кое-что известно. Не будем сейчас выяснять его этническую принадлежность (об этом еще будет разговор). Главное, что такой народ знает и автор конца XI в. Адам Бременский, который сообщает, что проживали Wizzi в Восточной Прибалтике. И после этого поморского цикла вдруг речь заходит о хазарах и русах, а также неких Forsderen liudi (по мнению ученых, от немецкого forist – «лес», то есть лесные люди), Fresiti (возможно, «свободные жители»), шеравицы и луколане.
Определить, что за местность описана в этом отрывке, не – возможно. Ясно, что путь либо начинается с юго-востока Европы (от хазар), либо это просто путаное перечисление народов совершенно незнакомого региона, попавшее к автору записки через десятые руки. Второе предположение представляется более вероятным. В Германии IX в., как мы уже отмечали, Юго-Восточную Европу практически не знали, ибо не было ни торговых, ни политических контактов. Поэтому о руссах Баварского географа нельзя сказать ничего определенного, кроме того, что они во второй половине IX в. обитали где – то в Восточной Европе, не исключено, что рядом с хазарами. Были ли это руссы из Русского каганата Бертинских анналов, или какое-то другое племя, – неизвестно.
Но несмотря на туманность, Баварский географ сообщил интереснейшую вещь: одни русы (росы) в его время находились на юго-востоке Прибалтики, а другие – в глубине Восточной Европы.
На этом, собственно, древнейшие упоминания IX в. о русах (именно о русах, а не ругах, рогах, рутенах и других похожих этнонимах) заканчиваются. Германисту А. В. Назаренко удалось присоединить к этому ряду упоминание некоей Русской марки (Ruzaramarcha) на территории современной Австрии в одной из грамот короля Людовика Немецкого от 863 г. Ученый сумел доказать, что первая часть слова представляет со – бой древневерхненемецкое Ruzari – один из вариантов имени «русь» в этом языке. Оказывается, модель, оканчивающаяся на – ari, часто встречалась в этнонимах: Becheimari – «чех», Marhari – «датчанин» и т. д.[22]. Таким образом получается, что в середине IX в. в Австрийском Подунавье жили еще какие-то русы. Причем нельзя сказать, что зафиксированный в грамоте анклав был многочисленным: если в названии поселения звучит этноним, то значит, окружающие земли заняты другими народами. Русы явно не составляли большинство населения той территории.
Существуют разные мнения о происхождении дунайских русов. Наиболее интересная и аргументированная точка зрения такова. В V в. н. э. как раз на этих землях, к северу от Дуная между современными Энсом и Веной, в течение по меньшей мере 30 лет существовало королевство Ругиланд. Его населяло племя ругов, этническая принадлежность которого до сих пор неизвестна (либо восточногерманское, либо иллировенедское). В 480-е гг. государство ругов было разгромлено талантливым полководцем той эпохи Одоакром (по некоторым источникам, тоже ругом). В VI в. Ругиланд часто упоминается в лангобардских хрониках. Читающей Европе это название было широко известно по популярному в Средневековье Житию святого Северина, написанному в VII в. На время руги исчезают из источников, а в Х в. вдруг появляются в западных сочинениях, но не на Дунае, а в Киевской Руси (княгиню Ольгу называют «королевой ругов»). Поэтому есть мнение, что Русская марка на Дунае, как и многие топонимы той местности с корнем рус, оставили потомки ругов, уже смешавшиеся со славянами. Так ли это – увидим позднее, а пока важно, что в Западной Европе IX столетия были известны разные русы, одни из которых жили в Прибалтике, другие – в степях Восточной Европы, а третьи, видимо немногочисленные, – на Среднем Дунае.
Самым загадочным памятником считается так называемый Баварский географ. Сохранился он в единственном экземпляре – в виде приписки на обороте последней страницы трактата Боэция о геометрии, и судьба его в науке не была простой. Русским ученым он был известен давно, еще со времен «первого русского историографа» (а по сути, первого придворного историка) Н. М. Карамзина. Долгое время рукопись ошибочно датировалась XI – XII вв., и даже место ее создания было определено неправильно: считалось, что это монастырь Св. Эммерама в Регенсбурге или кафедра архиепископа в Зальцбурге. Только в середине ХХ столетия было доказано, что запись была сделана в монастыре Райхенау, располагавшемся в верховьях Рейна. Таким образом, географ получается не «Баварский», а «Швабский», а создан был, как выяснилось тогда же, не в XI – XII, а во второй половине IX в. (именно так по палеографическим признакам была датирована рукопись). Но неверное имя закрепилось в научных кругах, и до сих пор употребляется термин «Баварский».
Тем более что в рукописи у этого маленького, но полного тайн текста совсем другое название – «Описание городов и областей к северу от Дуная». Это краткое перечисление более чем пятидесяти племен Центральной и Восточной Европы, большей частью славянских. При этом часто сообщается, сколько у того или иного народа было «городов». Судя по огромному количеству оных (как правило, от 100 до 300), можно предположить, что речь шла не о городах в привычном понимании, то есть центрах ремесла, торговли и политической жизни, а просто об укреплениях. В этом ничего необычного нет: в русских летописях в понятие «город» вкладывался такой же смысл. Странность географа в другом: до сих пор ученые не всегда могут достоверно определить, о каких народах говорит неизвестный автор.
Часто при публикации этого источника в работах о происхождении Руси цитируется только отрывок, где упоминаются Ruzzi. Но в другом месте Баварского географа находится целый ряд этнонимов, в которых есть корень roz (в древневерхненемецком звучало «рос»). Исследователи разделяют географ на две части. В первой описаны народы, хорошо известные по другим источникам и жившие по Эльбе и Дунаю до Сремской области, то есть по славяно-германскому водоразделу. Во второй части, как считается, описана Восточная Европа. Как раз там и сконцентрированы всевозможные руссы и росы, а также неизвестные народы явно славянского происхождения. Структура этой части не разгадана до сих пор. Приведем вторую часть таинственного сочинения более полно, благо, оно очень небольшое:
«Остерабтрецы (восточные ободриты? – Е.Г.), 100 (городов). Малоксы, 67. Пешнуцы, 70. Тадеши, 200. Бушаны, 231. Шиттицы – области, изобилующие народами и весьма укрепленными градами … Штадицы – (область), в которой 516 городов и бесчисленный народ. Шеббиросы имеют 90 городов. Унлицы – многочисленный народ, 318 городов. Нериваны имеют 78 городов. Атторосы имеют 148 городов, народ свирепейший. Эптарадицы имеют 263 города. Виллеросы имеют 180 городов. Сабросы имеют 212 городов. Снеталицы имеют 74 города. Атурецаны имеют 104 города. Хосиросы имеют 250 городов. Лендицы имеют 98 городов. Тафнецы имеют 257 городов. Сериваны – это королевство столь велико, что из него произошли все славянские народы и ведут, по их словам, свое начало. Прашаны (жители Западного Поморья, где известен был город Pirissa? Brizani «Славянской хроники» Гельмольда? – Е.Г.) – 70 городов. Велунцаны (от названия славянского г. Волин на южном берегу Балтики? Летописные волыняне? – Е.Г.), 70 городов. Брусы (пруссы, обитавшие от Нижней Вислы до Немана. – Е.Г.) – во всех направлениях больше, чем от Энса до Рейна. Висунбейры. Кациры (Caziri), 100 городов. Руссы (Ruzzi). Форшдеренлиуды. Фрешиты. Шеравицы. Луколане. Унгаре. Вишлляне (славяне верховье Вислы с центром в позднейшем Кракове. – Е.Г.). Шленцане, 15 городов. Луншицы, 30 городов. Дазошешаны, 20 городов. Мильцане, 30 городов. Бешунцане…
Свевы не рождены, а посеяны. Бейры зовутся не баварами, а бойарами, от реки Боя»[21].
Прежде чем разобраться, о каких руссах и росах идет речь, нужно ответить на другой вопрос: зачем и когда был составлен этот странный памятник? Ясно, что для купцов, миссионеров, послов Баварский географ был совершенно бесполезен. Ориентироваться по нему нельзя: нет расстояний между землями, даже не указаны направления по сторонам света. Редкие комментарии носят скорее ученый, кабинетный характер. Записка создавалась не для практического применения. Это даже нельзя назвать законченным произведением: фразы похожи на обрывки, в конце – не связанный с предыдущим текстом комментарий. Напрашивается вывод, что Баварский географ – это краткий план или конспект материалов к неизвестному, возможно, так и не написанному сочинению, которое должно было назваться «Описание городов и областей к северу от Дуная»… Такое предположение доказывает и местонахождение географа на чистой странице трактата Боэция, и торопливый, неаккуратный почерк автора.
Но, видимо, этот план уже был приведен в систему, как в первой части, так и во второй. В этом нетрудно убедиться, попытавшись наложить данные географа на карту. Из большого списка нам относительно известно место жительства всего не – скольких племен. Ободриты (бодричи) – это славянский племенной союз, занимавший земли по берегу Балтийского моря от Любекского залива до Ратиборского озера, по рекам Одер, Травна и Варна. Далее по списку это глопяне – племя балтийских славян на территории Великой Польши и Куявии. Следующий этноним – Busani – соответствует бужанам Повести временных лет, которые проживали по обоим берегам Западного Буга и верховьям Припяти. Далее после неизвестных народов, в том числе и шеббиросов, упоминаются Unlizi. Многие поддаются соблазну отождествить этот народ с уличами Повести временных лет. Но уличи во времена Баварского географа жили на Нижнем Днепре. Тогда едва наметившаяся географическая логика текста пропадает – происходит огромный и необъяснимый скачок на юго-восток. Более верно предположить, что это один из вариантов написания этнонима «лучане», широко распространенного среди славян (одни лучане известны в районе Луцка на Волыни, другие – в Чехии). В этом случае мы не уходим с торгового пути по Западному Бугу и Висле, ведущего к Балтийскому морю, и оказываемся на просторах между Бугом и Неманом. Здесь обнаруживается скопление всяческих «росов»: атторосы, виллеросы, сабросы, хосиросы, «разреженное» другими неведомыми племенами. Сразу после хосиросов – Lendizi, которые давно и уверенно отождествлены с лендзянами – славянским племенем, обитавшем восточнее Западного Буга. Следующий известный этноним – пруссы. Это одно из немногих названий, объяснение которого сомнений не вызывает. Локализация этого леттолитовского племени в Средние века хорошо известна: междуречье Вислы и Немана на берегу Балтийского моря. Логика в записке, как видно, все еще присутствует. И по этой логике, росы обитали тоже в этом междуречье, только не на самом берегу, а чуть южнее по течению.
Дальше система изложения, на первый взгляд, ускользает. Автор называет каких-то висунбейров, или, по другому прочтению, виссов и бейров. О племени Wizzi кое-что известно. Не будем сейчас выяснять его этническую принадлежность (об этом еще будет разговор). Главное, что такой народ знает и автор конца XI в. Адам Бременский, который сообщает, что проживали Wizzi в Восточной Прибалтике. И после этого поморского цикла вдруг речь заходит о хазарах и русах, а также неких Forsderen liudi (по мнению ученых, от немецкого forist – «лес», то есть лесные люди), Fresiti (возможно, «свободные жители»), шеравицы и луколане.
Определить, что за местность описана в этом отрывке, не – возможно. Ясно, что путь либо начинается с юго-востока Европы (от хазар), либо это просто путаное перечисление народов совершенно незнакомого региона, попавшее к автору записки через десятые руки. Второе предположение представляется более вероятным. В Германии IX в., как мы уже отмечали, Юго-Восточную Европу практически не знали, ибо не было ни торговых, ни политических контактов. Поэтому о руссах Баварского географа нельзя сказать ничего определенного, кроме того, что они во второй половине IX в. обитали где – то в Восточной Европе, не исключено, что рядом с хазарами. Были ли это руссы из Русского каганата Бертинских анналов, или какое-то другое племя, – неизвестно.
Но несмотря на туманность, Баварский географ сообщил интереснейшую вещь: одни русы (росы) в его время находились на юго-востоке Прибалтики, а другие – в глубине Восточной Европы.
На этом, собственно, древнейшие упоминания IX в. о русах (именно о русах, а не ругах, рогах, рутенах и других похожих этнонимах) заканчиваются. Германисту А. В. Назаренко удалось присоединить к этому ряду упоминание некоей Русской марки (Ruzaramarcha) на территории современной Австрии в одной из грамот короля Людовика Немецкого от 863 г. Ученый сумел доказать, что первая часть слова представляет со – бой древневерхненемецкое Ruzari – один из вариантов имени «русь» в этом языке. Оказывается, модель, оканчивающаяся на – ari, часто встречалась в этнонимах: Becheimari – «чех», Marhari – «датчанин» и т. д.[22]. Таким образом получается, что в середине IX в. в Австрийском Подунавье жили еще какие-то русы. Причем нельзя сказать, что зафиксированный в грамоте анклав был многочисленным: если в названии поселения звучит этноним, то значит, окружающие земли заняты другими народами. Русы явно не составляли большинство населения той территории.
Существуют разные мнения о происхождении дунайских русов. Наиболее интересная и аргументированная точка зрения такова. В V в. н. э. как раз на этих землях, к северу от Дуная между современными Энсом и Веной, в течение по меньшей мере 30 лет существовало королевство Ругиланд. Его населяло племя ругов, этническая принадлежность которого до сих пор неизвестна (либо восточногерманское, либо иллировенедское). В 480-е гг. государство ругов было разгромлено талантливым полководцем той эпохи Одоакром (по некоторым источникам, тоже ругом). В VI в. Ругиланд часто упоминается в лангобардских хрониках. Читающей Европе это название было широко известно по популярному в Средневековье Житию святого Северина, написанному в VII в. На время руги исчезают из источников, а в Х в. вдруг появляются в западных сочинениях, но не на Дунае, а в Киевской Руси (княгиню Ольгу называют «королевой ругов»). Поэтому есть мнение, что Русская марка на Дунае, как и многие топонимы той местности с корнем рус, оставили потомки ругов, уже смешавшиеся со славянами. Так ли это – увидим позднее, а пока важно, что в Западной Европе IX столетия были известны разные русы, одни из которых жили в Прибалтике, другие – в степях Восточной Европы, а третьи, видимо немногочисленные, – на Среднем Дунае.
Встречи с Византией
Значительно чаще упоминают русов византийские авторы. Это неудивительно: по крайней мере с русами Восточной Европы был знаком еще император Феофил, с чьими послами прибыли во франкскую столицу послы хакана русов. А в переписке двух императоров именно византиец Василий знает о Русском каганате.
В начале IX в. русские войска атаковали византийские порты на побережье Черного моря – Амастриду в Малой Азии и Сугдею в Крыму (в древнерусской традиции Сурож). Об обоих событиях остались подробные рассказы в житиях местных святых – Георгия Амастридского и Стефана Сурожского.
Житие Георгия Амастридского было написано между 820 и 842 г. известным византийским сочинителем, впоследствии Никейским митрополитом Игнатией. Известно оно по единственной греческой рукописи. Георгий (ок. 760 – ок. 806) был архиепископом Амастридским. При нем Амастридская епископия была выведена из состава Пафлагонской епархии и возведена в степень архиепископии. Кроме того, он был жестким противником иконоборчества. В результате он был канонизирован, а еще до этого, как и полагается святому, после кончины стал творить чудеса. Среди чудес было и такое:
«То, что следует далее, и еще более удивительно. Было нашествие варваров, руси, народа, как все знают, в высшей степени дикого и грубого, не носящего в себе никаких следов человеколюбия. Зверские нравами, бесчеловечные делами, обнаруживая свою кровожадность уже одним своим видом, ни в чем другом, что свойственно людям, не находя такого удовольствия, как в смертоубийстве, они – этот губительный на деле и по имени народ, – начав разорение от Пропонтиды (пролив Босфор. – Е.Г.) и посетив прочее побережье, достигли, наконец, и до отечества святого, посекая нещадно всякий пол, не жалея старцев, не оставляя без внимания младенцев, но против у всех одинаково вооружая смертоубийственную руку и спеша везде пронести гибель, сколько на это у них было силы. Храмы ниспровергаются, святыни оскверняются: на месте их нечестивые алтари, без законные возлияния и жертвы, то древнее таврическое избиение иностранцев, у них сохраняющее силу. Убийство девиц, мужей и жен; и не было никого помогающего, никого готового противостоять. Лугам, источникам, деревьям воздается поклонение. Верховный промысл допускает это, может быть, для того, чтобы умножилось беззаконие, что, как мы знаем из Писания, много раз испытал Израиль.
Пастырь добрый не был на лицо телом, а духом был с Богоми, внепостижимых судах его читая, как посвященный, лицом к лицу, медлил заступлением и откладывал помощь. Но наконец он невозмог презреть, и вот он и здесь чудодействует неменьше, чем в других случаях. Когда варвары вошли в храм и увидели гробницу, они вообразили, что тут сокровище, как и действительно это было сокровище. Устремившись, чтобы раскопать оное, они вдруг почувствовали себя расслабленными в руках, расслабленными в ногах и, связанные невидимыми узами, оставаясь совершенно неподвижными, жалкими, будучи полны удивления и страха и ничего другого не имея силы сделать, как только издавать звуки голоса»[23].
В житии приводится и важная этнографическая особенность – «древнее таврическое избиение иностранцев». Именно по ней можно предположить, откуда пришли росы в Амастриду. Дело в том, что этот ритуал известен еще у древнего арийского населения Крыма – тавров. Античные авторы писали о нетерпимости тавров к иностранцам и об обычае приносить гостей в жертву богам (ксеноктония). Видно, что Игнатию русы представляются прямыми потомками тавров, сохраняющими их древние традиции. Интересно, что подобный обычай независимо от византийцев отмечают у русов арабо-персидские авторы Средневековья (об этом в следующих главах). Да и для греческих писателей X – XII вв. (Льва Диакона, Константина Манассии) русы – это тавроскифы, то есть потомки ираноязычных кочевников Причерноморья и тавров. Не исключено, что остатки тавров действительно смешались с русами, передав им что-то из своих традиций. То есть Игнатий фактически «поселяет» росов в степях Причерноморья и Крыму.
Подтверждает его слова другое сохранившееся упоминание о росах, практически одновременное по описанным событиям. Житие Стефана Сурожского – это сочинение неизвестного византийского автора, имеющееся как на греческом языке, так и в древнерусском переводе (список XV в.). О жизни самого святого известно очень мало. Стефан (начало VIII – конец VIII в.) приехал в Сурож при императорах Льве Исавре или Константине Копрониме для проповеди и поддержки христианства (тогда Сугдея находилась под властью Хазарии). При нем в Суроже была основана епископская кафедра; он и стал первым архиепископом города. Прославился он и как иконопочитатель, противник иконоборца Константина Копронима, укрывавший в Суроже гонимых монахов. В Византии житие популярностью не пользовалось, потому в греческих рукописях сохранилась только краткая редакция жития, где самое интересное – поход русов на Сурож – отсутствует. Он есть только в русском переводе, но исследователь жития В. Г. Васильевский установил, что упоминание о русах было и в греческом тексте, а составление источника датируется первой половиной IX в.
Русский переводчик жития, конечно, что – то изменил в оригинале, но это касается только географических названий:
«По смерти святого (Стефана. – Е.Г.) минуло мало лет. Пришла рать великая русская из Новгорода, князь Бравлин весьма силен и, попленив от Корсуня до Корчева, со многою силою пришел к Сурожу. Десять дней продолжалась злая битва, и через десять дней Бравлин, силою взломав железные ворота, вошел в город и, взяв меч свой, подошел к церкви Святой Софии. И разбив двери, он вошел туда, где находится гроб святого. А на гробе царское одеяло и жемчуг, и золото, и камень драгоценный, и лампады золотые, и сосудов золотых много. Все было пограблено. И в тот час разболелся Бравлин, обратилось лицо егон азад, и, лежа, он источал пену. И сказал боярам своим: „Верните все, что взяли“. Они же возвратили все и хотели взять от туда князя. Князь же возопил: „Неделайте этого, пусть останусь лежать, ибо хочет меня изломать один старый святой муж, притиснул меня, и душа изойти из меня хочет“… И не вставал с места князь, пока не сказал боярам: „Возвратите все, сколько пограбили, священные сосуды церковные в Корсунии Корчеве, и везде, и принесите сюда все и положите к гробу Стефана“.
И затем устрашающе говорит святой Стефан князю: «Если не крестишься в моей церкви, не уйдешь от сюда и невозвратишься домой». И возопил князь: «Пусть придут попы и окрестят меня. Если встану и лицо мое вновь обратится, то крещусь». И пришли попы и архиепископ Филарет, и сотворили молитву над князем, и крестили во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. И снова обратилось лицо его вперед. Крестились же с ними все его бояре. Но еще шея его болела. И сказали попы князю: «Обещай Богу, что всех мужей, жен и детей, плененных от Корсуни до Корчева, ты велишь освободить и вернуть назад». Тогда князь повелел отпустить всех пленников восвояси. И в течение недели не выходил он из церкви, пока не дал великий дар святому Стефану. И отошел, почти в город, людей и попов. И, услышав об этом, другие ратники опасались совершать нападения, а если кто и совершал таковые, то уходил посрамленным».
Этот источник, наряду с Бертинскими анналами и письмом Людовика, долгое время считался «находкой для норманистов»: вроде бы упоминание Новгорода прекрасно «накладывается» на призвание варягов в Повести временных лет, и осаждавшие Сурож росы – это варяги-скандинавы. Нет смысла сейчас комментировать варяжскую проблему, уже давно решенную не в пользу норманизма. Рать великая русская не могла прийти из Новгорода Великого просто потому, что, во – первых, такого города в первой половине IX в. не существовало, а во-вторых, путь из варяг в греки тогда еще не был известен (он начал функционировать лишь в конце IX столетия). «Новгород» здесь – буквальный перевод греческого Neapoliz, стоявшего в оригинале. Соответственно, этот «Новгород» не может быть отождествлен с Новгородом Великим. Вероятнее всего, это известный по источникам Неаполь Скифский, находившийся около современного Симферополя. И русы Жития Стефана – это те же жители Северного Причерноморья, о которых говорилось и в рассказе об Амастриде.
В начале IX в. русские войска атаковали византийские порты на побережье Черного моря – Амастриду в Малой Азии и Сугдею в Крыму (в древнерусской традиции Сурож). Об обоих событиях остались подробные рассказы в житиях местных святых – Георгия Амастридского и Стефана Сурожского.
Житие Георгия Амастридского было написано между 820 и 842 г. известным византийским сочинителем, впоследствии Никейским митрополитом Игнатией. Известно оно по единственной греческой рукописи. Георгий (ок. 760 – ок. 806) был архиепископом Амастридским. При нем Амастридская епископия была выведена из состава Пафлагонской епархии и возведена в степень архиепископии. Кроме того, он был жестким противником иконоборчества. В результате он был канонизирован, а еще до этого, как и полагается святому, после кончины стал творить чудеса. Среди чудес было и такое:
«То, что следует далее, и еще более удивительно. Было нашествие варваров, руси, народа, как все знают, в высшей степени дикого и грубого, не носящего в себе никаких следов человеколюбия. Зверские нравами, бесчеловечные делами, обнаруживая свою кровожадность уже одним своим видом, ни в чем другом, что свойственно людям, не находя такого удовольствия, как в смертоубийстве, они – этот губительный на деле и по имени народ, – начав разорение от Пропонтиды (пролив Босфор. – Е.Г.) и посетив прочее побережье, достигли, наконец, и до отечества святого, посекая нещадно всякий пол, не жалея старцев, не оставляя без внимания младенцев, но против у всех одинаково вооружая смертоубийственную руку и спеша везде пронести гибель, сколько на это у них было силы. Храмы ниспровергаются, святыни оскверняются: на месте их нечестивые алтари, без законные возлияния и жертвы, то древнее таврическое избиение иностранцев, у них сохраняющее силу. Убийство девиц, мужей и жен; и не было никого помогающего, никого готового противостоять. Лугам, источникам, деревьям воздается поклонение. Верховный промысл допускает это, может быть, для того, чтобы умножилось беззаконие, что, как мы знаем из Писания, много раз испытал Израиль.
Пастырь добрый не был на лицо телом, а духом был с Богоми, внепостижимых судах его читая, как посвященный, лицом к лицу, медлил заступлением и откладывал помощь. Но наконец он невозмог презреть, и вот он и здесь чудодействует неменьше, чем в других случаях. Когда варвары вошли в храм и увидели гробницу, они вообразили, что тут сокровище, как и действительно это было сокровище. Устремившись, чтобы раскопать оное, они вдруг почувствовали себя расслабленными в руках, расслабленными в ногах и, связанные невидимыми узами, оставаясь совершенно неподвижными, жалкими, будучи полны удивления и страха и ничего другого не имея силы сделать, как только издавать звуки голоса»[23].
Стены Царьграда-Константинополя (совр. Стамбул)
Данное происшествие могло случиться между 806 и 830-ми гг. – после кончины святого, но минимум за несколько лет до написания жития (иначе Игнатий обязательно указал бы на то, что событие произошло недавно). Первое, что бросается в глаза, – слова «руси, народа, как все знают». То есть в это время русы уже прославились в Причерноморье, причем, очевидно, не с лучшей для византийцев стороны. Вид – на в источнике и византийская традиция связывать мистическим образом этноним рос с якобы упоминаемым в Ветхом Завете «князем Рош» (в действительности в Библии никакой Рош не упоминается, неточный перевод на греческий древнееврейского титула наси-рош – верховный глава – породил «архонта Рош»).В житии приводится и важная этнографическая особенность – «древнее таврическое избиение иностранцев». Именно по ней можно предположить, откуда пришли росы в Амастриду. Дело в том, что этот ритуал известен еще у древнего арийского населения Крыма – тавров. Античные авторы писали о нетерпимости тавров к иностранцам и об обычае приносить гостей в жертву богам (ксеноктония). Видно, что Игнатию русы представляются прямыми потомками тавров, сохраняющими их древние традиции. Интересно, что подобный обычай независимо от византийцев отмечают у русов арабо-персидские авторы Средневековья (об этом в следующих главах). Да и для греческих писателей X – XII вв. (Льва Диакона, Константина Манассии) русы – это тавроскифы, то есть потомки ираноязычных кочевников Причерноморья и тавров. Не исключено, что остатки тавров действительно смешались с русами, передав им что-то из своих традиций. То есть Игнатий фактически «поселяет» росов в степях Причерноморья и Крыму.
Подтверждает его слова другое сохранившееся упоминание о росах, практически одновременное по описанным событиям. Житие Стефана Сурожского – это сочинение неизвестного византийского автора, имеющееся как на греческом языке, так и в древнерусском переводе (список XV в.). О жизни самого святого известно очень мало. Стефан (начало VIII – конец VIII в.) приехал в Сурож при императорах Льве Исавре или Константине Копрониме для проповеди и поддержки христианства (тогда Сугдея находилась под властью Хазарии). При нем в Суроже была основана епископская кафедра; он и стал первым архиепископом города. Прославился он и как иконопочитатель, противник иконоборца Константина Копронима, укрывавший в Суроже гонимых монахов. В Византии житие популярностью не пользовалось, потому в греческих рукописях сохранилась только краткая редакция жития, где самое интересное – поход русов на Сурож – отсутствует. Он есть только в русском переводе, но исследователь жития В. Г. Васильевский установил, что упоминание о русах было и в греческом тексте, а составление источника датируется первой половиной IX в.
Русский переводчик жития, конечно, что – то изменил в оригинале, но это касается только географических названий:
«По смерти святого (Стефана. – Е.Г.) минуло мало лет. Пришла рать великая русская из Новгорода, князь Бравлин весьма силен и, попленив от Корсуня до Корчева, со многою силою пришел к Сурожу. Десять дней продолжалась злая битва, и через десять дней Бравлин, силою взломав железные ворота, вошел в город и, взяв меч свой, подошел к церкви Святой Софии. И разбив двери, он вошел туда, где находится гроб святого. А на гробе царское одеяло и жемчуг, и золото, и камень драгоценный, и лампады золотые, и сосудов золотых много. Все было пограблено. И в тот час разболелся Бравлин, обратилось лицо егон азад, и, лежа, он источал пену. И сказал боярам своим: „Верните все, что взяли“. Они же возвратили все и хотели взять от туда князя. Князь же возопил: „Неделайте этого, пусть останусь лежать, ибо хочет меня изломать один старый святой муж, притиснул меня, и душа изойти из меня хочет“… И не вставал с места князь, пока не сказал боярам: „Возвратите все, сколько пограбили, священные сосуды церковные в Корсунии Корчеве, и везде, и принесите сюда все и положите к гробу Стефана“.
И затем устрашающе говорит святой Стефан князю: «Если не крестишься в моей церкви, не уйдешь от сюда и невозвратишься домой». И возопил князь: «Пусть придут попы и окрестят меня. Если встану и лицо мое вновь обратится, то крещусь». И пришли попы и архиепископ Филарет, и сотворили молитву над князем, и крестили во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. И снова обратилось лицо его вперед. Крестились же с ними все его бояре. Но еще шея его болела. И сказали попы князю: «Обещай Богу, что всех мужей, жен и детей, плененных от Корсуни до Корчева, ты велишь освободить и вернуть назад». Тогда князь повелел отпустить всех пленников восвояси. И в течение недели не выходил он из церкви, пока не дал великий дар святому Стефану. И отошел, почти в город, людей и попов. И, услышав об этом, другие ратники опасались совершать нападения, а если кто и совершал таковые, то уходил посрамленным».
Этот источник, наряду с Бертинскими анналами и письмом Людовика, долгое время считался «находкой для норманистов»: вроде бы упоминание Новгорода прекрасно «накладывается» на призвание варягов в Повести временных лет, и осаждавшие Сурож росы – это варяги-скандинавы. Нет смысла сейчас комментировать варяжскую проблему, уже давно решенную не в пользу норманизма. Рать великая русская не могла прийти из Новгорода Великого просто потому, что, во – первых, такого города в первой половине IX в. не существовало, а во-вторых, путь из варяг в греки тогда еще не был известен (он начал функционировать лишь в конце IX столетия). «Новгород» здесь – буквальный перевод греческого Neapoliz, стоявшего в оригинале. Соответственно, этот «Новгород» не может быть отождествлен с Новгородом Великим. Вероятнее всего, это известный по источникам Неаполь Скифский, находившийся около современного Симферополя. И русы Жития Стефана – это те же жители Северного Причерноморья, о которых говорилось и в рассказе об Амастриде.