Дональд Гамильтон
Дилетанты
Глава 1
В соответствии с инструкциями я появился у реки еще до рассвета. Осторожно съехав на своем "шевроле"-пикапе с прицепом с проселка, я двинулся по берегу к тихому укромному местечку, выбранному мной накануне, когда я изучал местность при свете дня. Разумеется, потом я провел там вечернюю рыбалку - для отвода глаз. Мне нужно было так выучить это место, чтобы потом в темноте добраться до него без труда.
Теперь, подъехав к нему, я остановил машину, вырубил мотор, выключил фары, вылез из кабины и, подойдя к домику, открыл дверь и выпустил пса. Это было юное и наивное существо, убежденное в том, что я обожаю собак. Он сделал этот поспешный вывод на основании того, что я кормил его - раз в день. Он немного помедлил, пару раз лизнул меня в щеку, а потом ринулся в кусты по своим неотложным делам. Я хорошо слышал его, а вот видеть не видел, потому как он был Лабрадор, а потому черен как сажа, деготь или не знаю что еще.
Вытерев лицо рукавом, я глянул туда, где за тускло поблескивавшей рекой раскинулась территория Хэнфордского атомного комплекса. Если верить карте, она занимала большой кусок штата Вашингтон к северо-западу от меня. Но с моего берега реки Колумбия видны были только какие-то непонятные огоньки. Интересно, подумал я, имеют ли эти огоньки какое-то отношение к тому, что сейчас делаю здесь я.
Так или иначе, я надеялся, что ребята на этом комплексе больше смыслят в своем деле, чем я в своем, теперешнем. Произошло ровно то, что и должно было произойти, когда что-то важное поручается не нашей фирме. Как всегда бывает в таких случаях, я вышел на задание в наушниках и с завязанными глазами, чтобы ненароком не увидеть и не услышать чего-то сверхсекретного.
Я протянул руку, зажег свет в домике, вытащил мой спиннинг - да, теперь можно было считать его моим, потому как прежнему владельцу он ухе не мог пригодиться. Потом я порылся в разных коробочках и нашел подходящую блесну. Подходящую в том смысле, что мне было легко с ней управляться, а вот как относилась к ней форель реки Колумбия, меня решительно не волновало. Проявив максимум сноровки, я прицепил ее к невидимой в темноте леске. Затем я прислонил спиннинг к прицепу, стащил ковбойские сапоги, надел плотные носки, а потом и рыбацкие сапоги выше колена.
Я выключил свет, подобрал спиннинг, поглядел на светлевшее на востоке небо и двинулся к серевшей реке, чтобы показать миру свое искусство рыболова-спортсмена. Пес всецело одобрил мои намерения, прервал свои занятия в кустах и, промчавшись мимо меня, как паровоз, с громким всплеском сиганул в воду.
- Хэнк! - крикнул я ему. - А ну-ка катись отсюда! Это я ужу рыбу! - Я потянулся к свистку, который висел у меня на шее, но свисток не понадобился, Хэнк был не простой пес, а обученный. Сейчас он выполнял секретное задание, получив имя Принц Ганнибал Холгейтский, в просторечии Хэнк. Впрочем, меня ознакомили со множеством инструкций по обращению с ним, словно это был не пес, а ценная кинокамера. Среди прочего меня обучили подавать множество команд, которые он, к моему удивлению, послушно выполнял.
Мне и до этого случалось иметь дело с охотничьими собаками, но это в основном были разные сеттеры и пойнтеры, а также иногда борзые. Как правило, они отличались независимостью натур: им и в голову не приходило послушно следовать за мной по пятам. Они видели смысл жизни в том, чтобы выслеживать добычу, а не блистать манерами. Если вы хотели, чтобы они никуда не убегали, то надевали на них ошейник, прикрепляли к нему прочную цепь и крепко держались за свободный конец.
Но это был не просто охотничий поисковый пес, но пес, прекрасно выдрессированный. По моей команде он охотно вылез на берег. Впрочем, может, не так уж и охотно, но все-таки вылез. В виде протеста он стал отряхиваться так, что обрызгал меня всего, - на этот счет у него не было никаких запретов, - а затем он двинулся за мной по берегу, не отставая от моего левого колена. Когда я выбрал место посуше и велел ему сесть, он сел. По-видимому, кто-то долго и упорно с ним работал.
Оставив его сидеть, я вошел в воду, размышляя, не наблюдал ли мой контакт за моими ужимками в ночной бинокль. Я также задал вопрос, сколько времени мне придется разыгрывать из себя удильщика, пока он не соблаговолит появиться. Никаких признаков рыбы я не обнаружил. Вчера вечером время от времени на поверхность выпрыгивали какие-то здоровенные рыбины, но сейчас река вела себя спокойно, если не считать небольших завихрений там, где была самая стремнина. Я забросил блесну подальше, стал крутить катушку, но блесна тут же зацепилась за какую-то корягу.
Изо всех сил пытаясь освободить ее, я думал, что приходится тратить слишком много усилий для того, чтобы получить немного секретной информации от человека, которому не положено было иметь к ней никакого отношения. Однако определенные круги были заинтересованы в том, чтобы этот тип засветился, а с ним и другие. И еще, разумеется, эти самые определенные круги очень хотели, чтобы украденная информация не была использована в ущерб нашей стране.
Итак, в данный момент я был джентльменом по имени Грант Нистром, помешанным на спиннингах, охотничьих ружьях и черных лабрадорах - именно черных, все прочие цвета его не интересовали.
У Нистрома были домик на две кровати на двухколесном шасси и машина, готовая доставить его в любую точку, где резвилась рыба, где порхали птицы и где имелись люди, готовые выдать тайную информацию, каковую мистер Нистром должен был переправить другим людям на этом континенте, а те уж, в свою очередь, должны были позаботиться, чтобы эта самая информация попала к людям на другом континенте. Только не сразу, а после того как в нее будут внесены незначительные изменения, призванные сделать ее бесполезной, а то и уводящей в ложном направлении.
Вроде бы Нистром выбрал удачное место для встречи с курьером, действующим в краях, где все обычно происходит на свежем воздухе, где все обожают свежий воздух или, по крайней мере, делают такой вид. В конце концов, почему бы не встретиться с контактом у реки, где водится форель? Чем это хуже встречи в баре? К тому же человек, любящий собак, обычно редко вызывает какие-либо подозрения.
План казался неплохим, да и детали вполне убеждали своей милой достоверностью. Ничто вроде бы не мешало ему успешно воплотиться в жизнь. И все же по причинам, нам непонятным, что-то не сработало, и на пути настоящего Нистрома и его черного пса возникли роковые препятствия. Мы же по-хамски пытались воспользоваться чужими неприятностями.
Короче говоря, мой черный пес и я решили продолжить маршрут, по которому не смог пройти Нистром и его черный пес, по причинам, от них не зависящим. По крайней мере, именно это объяснил мне несколько дней назад в Сан-Франциско один тип из контрразведки, специально прибывший туда из Вашингтона. Он просил называть его просто мистер Смит. Возможно, настанет время, когда мне посчастливится встретиться с очередным представителем этой фирмы, который решит воспользоваться какой-то иной фамилией и перестанет тревожить эту несчастную, заэксплуатированную донельзя, но пока этого не произошло.
- Итак, вот этот человек, - сообщил мне мистер Смит, подозрительно оглядывая меня после того, как церемония знакомства закончилась. На фото был высокий, аскетичного вида человек с глубоко посаженными глазами, которые, казалось, испускали рентгеновские лучи. По крайней мере, у него был такой вид, словно он в состоянии увидеть, что творится в моей потенциально испорченной и изменнической душонке. Как же это Мака угораздило связаться с ним, подумал я, но потом решил, что страна у нас большая и потому от всех психов не отвертишься. Мистер Смит тем временем мрачно нахмурился и сказал: - Сходство, кажется, не очень велико.
- Если верить компьютеру, - холодно отозвался Мак, - это самый лучший вариант, раз уж вы хотите получить опытного американского агента, в надежности которого нет сомнений. Впрочем, вы всегда можете обратиться в актерское бюро Голливуда.
- Я вовсе не имел в виду, - поспешно начал мистер Смит.
- Если у вас есть хоть малейшие сомнения, так и скажите, - продолжал Мак. - У этого сотрудника хватает своей работы помимо таскания каштанов из огня для ваших ребят исключительно потому, что он имеет весьма отдаленное сходство с одним трупом.
- Нет, нет, - запротестовал мистер Смит. - Я как раз хотел сказать, что рост и вес вполне подходят. Даже очень. И цвет глаз тоже сойдет. Прическу всегда можно изменить. Правда, есть небольшая разница в возрасте и некоторая мрачность выражения лица...
- Я не сомневаюсь, что Эрик согласится изменить выражение лица, если ему будет объяснено, во имя какой цели это нужно сделать, - сказал Мак. Как обычно, он воспользовался моим кодовым именем. Вообще-то меня зовут Мэттью Хелм, но это к делу отношения не имеет. Мак же продолжал с непроницаемым лицом: - С другой стороны, если мы попытаемся омолодить его, у нас могут возникнуть проблемы. Наши методы в этом направлении находятся еще на младенческой стадии развития.
Мистер Смит явно не понял, что над ним издеваются, и на полном серьезе ответил:
- С другой стороны, нам весьма на руку то обстоятельство, что ваш человек привык бывать на природе и хорошо знаком с оружием и спиннингами. - Он посмотрел на меня, ожидая ответа, и получил его.
- Насчет оружия все равно. Но вот спиннинг я давненько не держал в руках...
Мистер Смит не счел мое признание заслуживающим внимания.
- Я думаю, эту науку всегда легко вспомнить. Я не сомневаюсь, что вам объяснят, как следует обращаться с новейшими изобретениями в этой области. Уверен, вы вполне будете соответствовать той роли, которую мы вас просим сыграть. Какие у вас отношения с собаками?
- Что-то вроде пакта о ненападении, - пожал я плечами. - Я не кусаю их, они не кусают меня.
- Я не сомневаюсь в вашем успехе, Эрик. У вас прекрасное досье, и мы рады, что вы нам готовы помочь. - Мистер Смит благожелательно посмотрел на меня и затем сделался строгим. - Разумеется, вы должны понимать, что самое главное - сохранять секретность. Это задача номер один. Мои люди сообщат вам ровно то, что следует знать, выполняя это задание - и ни слова больше. Ну что ж, мне надо мчаться в аэропорт, иначе я не успею вернуться сегодня же в Вашингтон.
Разговор тот имел место на прошлой неделе в Калифорнии. Теперь же я стоял по колени в воде в реке Колумбия, заметно севернее Калифорнии, всем своим обликом напоминая заядлого рыболова. Волосы мне сильно осветлили, и черная собака не сводила с меня внимательных глаз. Уже рассвело, когда небольшой двухдверный автомобильчик весьма спортивного вида и со сверкающими колпачками на колесах стал осторожно съезжать с проселка, а потом направился туда, где стоял мой пикапчик.
Там он и остановился. Из машины вышла высокая светловолосая девушка в джинсах и, открыв багажник, извлекла нечто похожее на резиновые штаны, только сплошные, закрывающие и ступни, и стала их надевать.
Теперь, подъехав к нему, я остановил машину, вырубил мотор, выключил фары, вылез из кабины и, подойдя к домику, открыл дверь и выпустил пса. Это было юное и наивное существо, убежденное в том, что я обожаю собак. Он сделал этот поспешный вывод на основании того, что я кормил его - раз в день. Он немного помедлил, пару раз лизнул меня в щеку, а потом ринулся в кусты по своим неотложным делам. Я хорошо слышал его, а вот видеть не видел, потому как он был Лабрадор, а потому черен как сажа, деготь или не знаю что еще.
Вытерев лицо рукавом, я глянул туда, где за тускло поблескивавшей рекой раскинулась территория Хэнфордского атомного комплекса. Если верить карте, она занимала большой кусок штата Вашингтон к северо-западу от меня. Но с моего берега реки Колумбия видны были только какие-то непонятные огоньки. Интересно, подумал я, имеют ли эти огоньки какое-то отношение к тому, что сейчас делаю здесь я.
Так или иначе, я надеялся, что ребята на этом комплексе больше смыслят в своем деле, чем я в своем, теперешнем. Произошло ровно то, что и должно было произойти, когда что-то важное поручается не нашей фирме. Как всегда бывает в таких случаях, я вышел на задание в наушниках и с завязанными глазами, чтобы ненароком не увидеть и не услышать чего-то сверхсекретного.
Я протянул руку, зажег свет в домике, вытащил мой спиннинг - да, теперь можно было считать его моим, потому как прежнему владельцу он ухе не мог пригодиться. Потом я порылся в разных коробочках и нашел подходящую блесну. Подходящую в том смысле, что мне было легко с ней управляться, а вот как относилась к ней форель реки Колумбия, меня решительно не волновало. Проявив максимум сноровки, я прицепил ее к невидимой в темноте леске. Затем я прислонил спиннинг к прицепу, стащил ковбойские сапоги, надел плотные носки, а потом и рыбацкие сапоги выше колена.
Я выключил свет, подобрал спиннинг, поглядел на светлевшее на востоке небо и двинулся к серевшей реке, чтобы показать миру свое искусство рыболова-спортсмена. Пес всецело одобрил мои намерения, прервал свои занятия в кустах и, промчавшись мимо меня, как паровоз, с громким всплеском сиганул в воду.
- Хэнк! - крикнул я ему. - А ну-ка катись отсюда! Это я ужу рыбу! - Я потянулся к свистку, который висел у меня на шее, но свисток не понадобился, Хэнк был не простой пес, а обученный. Сейчас он выполнял секретное задание, получив имя Принц Ганнибал Холгейтский, в просторечии Хэнк. Впрочем, меня ознакомили со множеством инструкций по обращению с ним, словно это был не пес, а ценная кинокамера. Среди прочего меня обучили подавать множество команд, которые он, к моему удивлению, послушно выполнял.
Мне и до этого случалось иметь дело с охотничьими собаками, но это в основном были разные сеттеры и пойнтеры, а также иногда борзые. Как правило, они отличались независимостью натур: им и в голову не приходило послушно следовать за мной по пятам. Они видели смысл жизни в том, чтобы выслеживать добычу, а не блистать манерами. Если вы хотели, чтобы они никуда не убегали, то надевали на них ошейник, прикрепляли к нему прочную цепь и крепко держались за свободный конец.
Но это был не просто охотничий поисковый пес, но пес, прекрасно выдрессированный. По моей команде он охотно вылез на берег. Впрочем, может, не так уж и охотно, но все-таки вылез. В виде протеста он стал отряхиваться так, что обрызгал меня всего, - на этот счет у него не было никаких запретов, - а затем он двинулся за мной по берегу, не отставая от моего левого колена. Когда я выбрал место посуше и велел ему сесть, он сел. По-видимому, кто-то долго и упорно с ним работал.
Оставив его сидеть, я вошел в воду, размышляя, не наблюдал ли мой контакт за моими ужимками в ночной бинокль. Я также задал вопрос, сколько времени мне придется разыгрывать из себя удильщика, пока он не соблаговолит появиться. Никаких признаков рыбы я не обнаружил. Вчера вечером время от времени на поверхность выпрыгивали какие-то здоровенные рыбины, но сейчас река вела себя спокойно, если не считать небольших завихрений там, где была самая стремнина. Я забросил блесну подальше, стал крутить катушку, но блесна тут же зацепилась за какую-то корягу.
Изо всех сил пытаясь освободить ее, я думал, что приходится тратить слишком много усилий для того, чтобы получить немного секретной информации от человека, которому не положено было иметь к ней никакого отношения. Однако определенные круги были заинтересованы в том, чтобы этот тип засветился, а с ним и другие. И еще, разумеется, эти самые определенные круги очень хотели, чтобы украденная информация не была использована в ущерб нашей стране.
Итак, в данный момент я был джентльменом по имени Грант Нистром, помешанным на спиннингах, охотничьих ружьях и черных лабрадорах - именно черных, все прочие цвета его не интересовали.
У Нистрома были домик на две кровати на двухколесном шасси и машина, готовая доставить его в любую точку, где резвилась рыба, где порхали птицы и где имелись люди, готовые выдать тайную информацию, каковую мистер Нистром должен был переправить другим людям на этом континенте, а те уж, в свою очередь, должны были позаботиться, чтобы эта самая информация попала к людям на другом континенте. Только не сразу, а после того как в нее будут внесены незначительные изменения, призванные сделать ее бесполезной, а то и уводящей в ложном направлении.
Вроде бы Нистром выбрал удачное место для встречи с курьером, действующим в краях, где все обычно происходит на свежем воздухе, где все обожают свежий воздух или, по крайней мере, делают такой вид. В конце концов, почему бы не встретиться с контактом у реки, где водится форель? Чем это хуже встречи в баре? К тому же человек, любящий собак, обычно редко вызывает какие-либо подозрения.
План казался неплохим, да и детали вполне убеждали своей милой достоверностью. Ничто вроде бы не мешало ему успешно воплотиться в жизнь. И все же по причинам, нам непонятным, что-то не сработало, и на пути настоящего Нистрома и его черного пса возникли роковые препятствия. Мы же по-хамски пытались воспользоваться чужими неприятностями.
Короче говоря, мой черный пес и я решили продолжить маршрут, по которому не смог пройти Нистром и его черный пес, по причинам, от них не зависящим. По крайней мере, именно это объяснил мне несколько дней назад в Сан-Франциско один тип из контрразведки, специально прибывший туда из Вашингтона. Он просил называть его просто мистер Смит. Возможно, настанет время, когда мне посчастливится встретиться с очередным представителем этой фирмы, который решит воспользоваться какой-то иной фамилией и перестанет тревожить эту несчастную, заэксплуатированную донельзя, но пока этого не произошло.
- Итак, вот этот человек, - сообщил мне мистер Смит, подозрительно оглядывая меня после того, как церемония знакомства закончилась. На фото был высокий, аскетичного вида человек с глубоко посаженными глазами, которые, казалось, испускали рентгеновские лучи. По крайней мере, у него был такой вид, словно он в состоянии увидеть, что творится в моей потенциально испорченной и изменнической душонке. Как же это Мака угораздило связаться с ним, подумал я, но потом решил, что страна у нас большая и потому от всех психов не отвертишься. Мистер Смит тем временем мрачно нахмурился и сказал: - Сходство, кажется, не очень велико.
- Если верить компьютеру, - холодно отозвался Мак, - это самый лучший вариант, раз уж вы хотите получить опытного американского агента, в надежности которого нет сомнений. Впрочем, вы всегда можете обратиться в актерское бюро Голливуда.
- Я вовсе не имел в виду, - поспешно начал мистер Смит.
- Если у вас есть хоть малейшие сомнения, так и скажите, - продолжал Мак. - У этого сотрудника хватает своей работы помимо таскания каштанов из огня для ваших ребят исключительно потому, что он имеет весьма отдаленное сходство с одним трупом.
- Нет, нет, - запротестовал мистер Смит. - Я как раз хотел сказать, что рост и вес вполне подходят. Даже очень. И цвет глаз тоже сойдет. Прическу всегда можно изменить. Правда, есть небольшая разница в возрасте и некоторая мрачность выражения лица...
- Я не сомневаюсь, что Эрик согласится изменить выражение лица, если ему будет объяснено, во имя какой цели это нужно сделать, - сказал Мак. Как обычно, он воспользовался моим кодовым именем. Вообще-то меня зовут Мэттью Хелм, но это к делу отношения не имеет. Мак же продолжал с непроницаемым лицом: - С другой стороны, если мы попытаемся омолодить его, у нас могут возникнуть проблемы. Наши методы в этом направлении находятся еще на младенческой стадии развития.
Мистер Смит явно не понял, что над ним издеваются, и на полном серьезе ответил:
- С другой стороны, нам весьма на руку то обстоятельство, что ваш человек привык бывать на природе и хорошо знаком с оружием и спиннингами. - Он посмотрел на меня, ожидая ответа, и получил его.
- Насчет оружия все равно. Но вот спиннинг я давненько не держал в руках...
Мистер Смит не счел мое признание заслуживающим внимания.
- Я думаю, эту науку всегда легко вспомнить. Я не сомневаюсь, что вам объяснят, как следует обращаться с новейшими изобретениями в этой области. Уверен, вы вполне будете соответствовать той роли, которую мы вас просим сыграть. Какие у вас отношения с собаками?
- Что-то вроде пакта о ненападении, - пожал я плечами. - Я не кусаю их, они не кусают меня.
- Я не сомневаюсь в вашем успехе, Эрик. У вас прекрасное досье, и мы рады, что вы нам готовы помочь. - Мистер Смит благожелательно посмотрел на меня и затем сделался строгим. - Разумеется, вы должны понимать, что самое главное - сохранять секретность. Это задача номер один. Мои люди сообщат вам ровно то, что следует знать, выполняя это задание - и ни слова больше. Ну что ж, мне надо мчаться в аэропорт, иначе я не успею вернуться сегодня же в Вашингтон.
Разговор тот имел место на прошлой неделе в Калифорнии. Теперь же я стоял по колени в воде в реке Колумбия, заметно севернее Калифорнии, всем своим обликом напоминая заядлого рыболова. Волосы мне сильно осветлили, и черная собака не сводила с меня внимательных глаз. Уже рассвело, когда небольшой двухдверный автомобильчик весьма спортивного вида и со сверкающими колпачками на колесах стал осторожно съезжать с проселка, а потом направился туда, где стоял мой пикапчик.
Там он и остановился. Из машины вышла высокая светловолосая девушка в джинсах и, открыв багажник, извлекла нечто похожее на резиновые штаны, только сплошные, закрывающие и ступни, и стала их надевать.
Глава 2
Разумеется, я не должен был проявлять любопытства. Собственно, в мои обязанности входило лишь предъявить себя со свистком и собакой, и больше ничего. Возможно, облик Нистрома был достаточно легко узнаваем, и активность должна была проявить другая сторона.
Если эта длинноногая блондинка была моим контактом, то ей и полагалось немножко подсуетиться. А если она контактом не являлась, то чем меньше внимания я буду на нее обращать, тем лучше. Если я проявлю полное отсутствие интереса к ней, то, возможно, она и уедет. Поэтому я ограничился одним ледяным взглядом, какового вполне можно было ожидать от удильщика, недовольного тем, что кто-то посягает на его реку.
Поэтому я забросил блесну, которую к тому времени успел освободить от коряги, далеко в реку и опять стал накручивать катушку. Я повторил эту операцию несколько раз и внезапно увидел, как за блесной метнулась огромная рыбина. Если это была форель, то самая крупная в мире. При виде такого гиганта любой американец почувствовал бы, как у него колотится сердце и закипает кровь в жилах. Мне не составило большого труда разыграть воодушевление, и потому следующие полчаса я потратил на то, чтобы перенести все рыбацкое снаряжение Нистрома из машины к месту, где пряталась рыбина.
Но ничего не произошло. Форель не захотела изучить мою блесну, а блондинка и не подумала установить контакт. Когда я оглянулся, то увидел, что она стоит по пояс в воде и работает тяжелым спиннингом с такой сноровкой, достигаемой годами упражнений.
Я продолжил ужение, но вскоре мой энтузиазм угас. В конце концов, я махнул рукой на форель и выбрался на берег, чтобы облегчить к себе доступ представителям человечества. Взглянув на часы, я заметил, что срок, отведенный на встречу, скоро истекает. Если она не состоится до семи, то, согласно инструкциям, я должен был так сказать, смотать удочки и попытаться осуществить новую попытку попозже.
Я вернулся к своей машине, налил себе кофе из термоса, достал пончик. Прихлебывая кофе и закусывая, я стоял у двери домика и смотрел на реку. Появилась еще одна машина: довольно пожилой белый "плимут"-универсал. Приехавшие на нем двое джентльменов принялись удить рыбу ниже по течению. Но никто ничего не мог поймать.
Пока я доставал еще один пончик, выяснилось, что девушка выбралась из воды и движется в мою сторону. Пес, которому я разрешил побегать, весело описывал круги вокруг нее. Он нашел себе подругу. Я почувствовал знакомый ком в горле. Неважно, как давно ты занимаешься этим делом, всегда возникает одно и то же напряжение перед тем, как на стол ляжет первая карта. Разумеется, нужно было еще убедиться, что девушка была игроком. Ведь она вполне могла оказаться туристкой, обожавшей удить рыбу и гладить по головке собак.
Она остановилась возле меня. Мешковатые резиновые штаны, державшиеся на подтяжках, не давали представления о ее фигуре, но я все же видел, что это была высокая и довольно худая девица. Не пропорционально сложенная амазонка, а просто сильно растянутый в длину подросток. Все в ней казалось хрупким, в том числе и кости. У нее было маленькое мальчишеское личико, обрамленное длинными светлыми волосами. Глаза у нее были голубые, и смотрела она прямо, словно никогда не слыхала о том, как надо трепетать ресницами и изображать девичью застенчивость.
- Это ваша собака? - спросила она меня. - Какая она красивая!
Контакт должен был сказать нечто совсем другое, и к тому же эти слова не совсем соответствовали действительности. В конце концов, Лабрадор вовсе не так прекрасен, как афганская борзая или ирландский сеттер.
- Хороший пес, - сказал я. - Не желаете ли кофе и пончик?
- Нет, спасибо. А впрочем, да, если это нетрудно... - Она получила и то, и другое, сделала глоток, откусила кусок и спросила: - Ну, как вам ловилось?
- Никак, - покачал я головой. - Однажды показалась большая рыбина, но мне не удалось ее заинтересовать. Правда, я не большой знаток вкусов вашей здешней рыбы.
- А чем вы пользуетесь?
Я продемонстрировал ей мою блесну, которая не произвела на нее особого впечатления.
- Бывает, что и на нее клюет, но вообще-то я ловлю по-другому. - Она показала мне свою снасть. - Один крючок, наживка - кузнечик. Ну, конечно, нужно еще и хорошее грузило, иначе не забросишь. Вот смотрите.
- А где вы берете кузнечиков? - спросил я, вовсю пытаясь изображать заинтересованность, хотя мне решительно не было никакого дела ни до кузнечиков, ни до форели. Меня послали сюда вовсе не для того, чтобы сражаться с форелью, да и разговор пошел не в том направлении. Если она была тем самым контактом, то должна была произнести определенные слова определенным способом, но их-то я как раз и не услышал. Она была совсем рядом, но в нашей работе это не имеет никакого значения. Нужен пароль.
- Кузнечики? - переспросила она. - Ну, их можно наловить и днем на лугу. Но я обычно снимаю их с листьев, когда стемнеет. А как его зовут?
Она тоже не очень-то думала о рыбалке. Куда больше интересовал ее мой пес.
- Хэнк.
- Нет, я имею в виду настоящее имя. А! Официально он Принц Эвонский Ганнибал Холгейтский. Если вас интересует его родословная, то его папаша был чемпионом породы Эвонский Принц Руфус, а мамаша Черная Донна Холгейтская... А что?
На ее мальчишеском лице появилось забавное выражение. - Он не похож на Эвонских собак. Я видела их фотографии. Они сложены, как борзые. - Она быстро усмехнулась и поправилась: - Нет, я вовсе не критикую. Я сама больше люблю таких вот крепышей, в конце концов, если вам нужна собака для поиска дичи, она и должна выглядеть как собака, а не беговая лошадь. - Она помолчала, а потом спросила: - Но у вас есть на него все бумаги?
- Ну конечно, - отозвался я, не понимая, к чему она клонит. На всякий случай я усмехнулся. - Но он не продается.
- Нет, я не думала его покупать. Просто у меня есть дама, и у нее сейчас течка. Ну, кобель, с которым я собиралась ее случить... В общем, ничего не вышло. Не могла бы я взглянуть на его бумаги?
Планируя операцию, мы разобрали разные варианты, но любовная жизнь Лабрадора как-то ускользнула от нашего внимания.
- Ну, во-первых, он еще слишком юн, - промямлил я, - а во-вторых, я приехал сюда на несколько дней.
Она отозвалась очаровательной, без какой-либо застенчивости улыбкой.
- Ну, ведь на это не уйдет много времени... И к тому же рано или поздно ему придется узнать, что такое взрослая жизнь. - Она посмотрела на пса, который успел снова вымокнуть, еще раз забежав в реку, а теперь блаженно катался в грязи. Сейчас он лежал на спине, и было очевидно, что это мальчик, а не девочка. Блондинка рассмеялась. - У него, по-моему, есть все необходимое... Пора ему учиться пользоваться этим...
Очень симпатичная молодая особа, подумал я, но все-таки если она не была той, с кем я должен был встретиться, то я просто зря трачу время. Более того, она скорее является помехой для моего настоящего контакта, а потому надо поскорее избавиться от ее общества.
- Я, право, не уверен, - начал было я, но блондинка перебила меня:
- Прошу вас... Мне очень хочется, чтобы у Моди появилось хорошее потомство, пока она не стала старушкой. Она у меня очень славная... - Она откашлялась и спросила: - А в каком отеле вы остановились? Или вы живете в этом домике?
- Нет, мне быстро надоедает походная жизнь. Я снял номер в мотеле.
- Прошу вас. Я готова заплатить разумную сумму. Ваш пес просто прелесть. Это то, что мне надо. Щенки получатся очаровательные. Давайте встретимся в двенадцать. Я угощу вас ланчем, мы все обсудим, потом я покажу вам Моди. Сейчас она сидит у меня взаперти. У нее хорошая родословная. Вам Моди понравится.
Десять минут спустя я ехал в "шевроле", дав обещание девице посодействовать свиданию наших собак. Мое время истекло, и я не услышал того пароля, который требовался для контакта. Либо блондинка не имела к операции никакого отношения, либо из каких-то соображений тянула время. Возможно, что-то вызывало у нее подозрения. Что ж, если она действительно разбиралась в собаках, у нее были основания для таких подозрений.
Если эта длинноногая блондинка была моим контактом, то ей и полагалось немножко подсуетиться. А если она контактом не являлась, то чем меньше внимания я буду на нее обращать, тем лучше. Если я проявлю полное отсутствие интереса к ней, то, возможно, она и уедет. Поэтому я ограничился одним ледяным взглядом, какового вполне можно было ожидать от удильщика, недовольного тем, что кто-то посягает на его реку.
Поэтому я забросил блесну, которую к тому времени успел освободить от коряги, далеко в реку и опять стал накручивать катушку. Я повторил эту операцию несколько раз и внезапно увидел, как за блесной метнулась огромная рыбина. Если это была форель, то самая крупная в мире. При виде такого гиганта любой американец почувствовал бы, как у него колотится сердце и закипает кровь в жилах. Мне не составило большого труда разыграть воодушевление, и потому следующие полчаса я потратил на то, чтобы перенести все рыбацкое снаряжение Нистрома из машины к месту, где пряталась рыбина.
Но ничего не произошло. Форель не захотела изучить мою блесну, а блондинка и не подумала установить контакт. Когда я оглянулся, то увидел, что она стоит по пояс в воде и работает тяжелым спиннингом с такой сноровкой, достигаемой годами упражнений.
Я продолжил ужение, но вскоре мой энтузиазм угас. В конце концов, я махнул рукой на форель и выбрался на берег, чтобы облегчить к себе доступ представителям человечества. Взглянув на часы, я заметил, что срок, отведенный на встречу, скоро истекает. Если она не состоится до семи, то, согласно инструкциям, я должен был так сказать, смотать удочки и попытаться осуществить новую попытку попозже.
Я вернулся к своей машине, налил себе кофе из термоса, достал пончик. Прихлебывая кофе и закусывая, я стоял у двери домика и смотрел на реку. Появилась еще одна машина: довольно пожилой белый "плимут"-универсал. Приехавшие на нем двое джентльменов принялись удить рыбу ниже по течению. Но никто ничего не мог поймать.
Пока я доставал еще один пончик, выяснилось, что девушка выбралась из воды и движется в мою сторону. Пес, которому я разрешил побегать, весело описывал круги вокруг нее. Он нашел себе подругу. Я почувствовал знакомый ком в горле. Неважно, как давно ты занимаешься этим делом, всегда возникает одно и то же напряжение перед тем, как на стол ляжет первая карта. Разумеется, нужно было еще убедиться, что девушка была игроком. Ведь она вполне могла оказаться туристкой, обожавшей удить рыбу и гладить по головке собак.
Она остановилась возле меня. Мешковатые резиновые штаны, державшиеся на подтяжках, не давали представления о ее фигуре, но я все же видел, что это была высокая и довольно худая девица. Не пропорционально сложенная амазонка, а просто сильно растянутый в длину подросток. Все в ней казалось хрупким, в том числе и кости. У нее было маленькое мальчишеское личико, обрамленное длинными светлыми волосами. Глаза у нее были голубые, и смотрела она прямо, словно никогда не слыхала о том, как надо трепетать ресницами и изображать девичью застенчивость.
- Это ваша собака? - спросила она меня. - Какая она красивая!
Контакт должен был сказать нечто совсем другое, и к тому же эти слова не совсем соответствовали действительности. В конце концов, Лабрадор вовсе не так прекрасен, как афганская борзая или ирландский сеттер.
- Хороший пес, - сказал я. - Не желаете ли кофе и пончик?
- Нет, спасибо. А впрочем, да, если это нетрудно... - Она получила и то, и другое, сделала глоток, откусила кусок и спросила: - Ну, как вам ловилось?
- Никак, - покачал я головой. - Однажды показалась большая рыбина, но мне не удалось ее заинтересовать. Правда, я не большой знаток вкусов вашей здешней рыбы.
- А чем вы пользуетесь?
Я продемонстрировал ей мою блесну, которая не произвела на нее особого впечатления.
- Бывает, что и на нее клюет, но вообще-то я ловлю по-другому. - Она показала мне свою снасть. - Один крючок, наживка - кузнечик. Ну, конечно, нужно еще и хорошее грузило, иначе не забросишь. Вот смотрите.
- А где вы берете кузнечиков? - спросил я, вовсю пытаясь изображать заинтересованность, хотя мне решительно не было никакого дела ни до кузнечиков, ни до форели. Меня послали сюда вовсе не для того, чтобы сражаться с форелью, да и разговор пошел не в том направлении. Если она была тем самым контактом, то должна была произнести определенные слова определенным способом, но их-то я как раз и не услышал. Она была совсем рядом, но в нашей работе это не имеет никакого значения. Нужен пароль.
- Кузнечики? - переспросила она. - Ну, их можно наловить и днем на лугу. Но я обычно снимаю их с листьев, когда стемнеет. А как его зовут?
Она тоже не очень-то думала о рыбалке. Куда больше интересовал ее мой пес.
- Хэнк.
- Нет, я имею в виду настоящее имя. А! Официально он Принц Эвонский Ганнибал Холгейтский. Если вас интересует его родословная, то его папаша был чемпионом породы Эвонский Принц Руфус, а мамаша Черная Донна Холгейтская... А что?
На ее мальчишеском лице появилось забавное выражение. - Он не похож на Эвонских собак. Я видела их фотографии. Они сложены, как борзые. - Она быстро усмехнулась и поправилась: - Нет, я вовсе не критикую. Я сама больше люблю таких вот крепышей, в конце концов, если вам нужна собака для поиска дичи, она и должна выглядеть как собака, а не беговая лошадь. - Она помолчала, а потом спросила: - Но у вас есть на него все бумаги?
- Ну конечно, - отозвался я, не понимая, к чему она клонит. На всякий случай я усмехнулся. - Но он не продается.
- Нет, я не думала его покупать. Просто у меня есть дама, и у нее сейчас течка. Ну, кобель, с которым я собиралась ее случить... В общем, ничего не вышло. Не могла бы я взглянуть на его бумаги?
Планируя операцию, мы разобрали разные варианты, но любовная жизнь Лабрадора как-то ускользнула от нашего внимания.
- Ну, во-первых, он еще слишком юн, - промямлил я, - а во-вторых, я приехал сюда на несколько дней.
Она отозвалась очаровательной, без какой-либо застенчивости улыбкой.
- Ну, ведь на это не уйдет много времени... И к тому же рано или поздно ему придется узнать, что такое взрослая жизнь. - Она посмотрела на пса, который успел снова вымокнуть, еще раз забежав в реку, а теперь блаженно катался в грязи. Сейчас он лежал на спине, и было очевидно, что это мальчик, а не девочка. Блондинка рассмеялась. - У него, по-моему, есть все необходимое... Пора ему учиться пользоваться этим...
Очень симпатичная молодая особа, подумал я, но все-таки если она не была той, с кем я должен был встретиться, то я просто зря трачу время. Более того, она скорее является помехой для моего настоящего контакта, а потому надо поскорее избавиться от ее общества.
- Я, право, не уверен, - начал было я, но блондинка перебила меня:
- Прошу вас... Мне очень хочется, чтобы у Моди появилось хорошее потомство, пока она не стала старушкой. Она у меня очень славная... - Она откашлялась и спросила: - А в каком отеле вы остановились? Или вы живете в этом домике?
- Нет, мне быстро надоедает походная жизнь. Я снял номер в мотеле.
- Прошу вас. Я готова заплатить разумную сумму. Ваш пес просто прелесть. Это то, что мне надо. Щенки получатся очаровательные. Давайте встретимся в двенадцать. Я угощу вас ланчем, мы все обсудим, потом я покажу вам Моди. Сейчас она сидит у меня взаперти. У нее хорошая родословная. Вам Моди понравится.
Десять минут спустя я ехал в "шевроле", дав обещание девице посодействовать свиданию наших собак. Мое время истекло, и я не услышал того пароля, который требовался для контакта. Либо блондинка не имела к операции никакого отношения, либо из каких-то соображений тянула время. Возможно, что-то вызывало у нее подозрения. Что ж, если она действительно разбиралась в собаках, у нее были основания для таких подозрений.
Глава 3
Я сразу сказал Маку, что мистер Смит - идиот, коль скоро заставил меня выкрасить волосы так, чтобы они походили на шевелюру покойника, но дал мне пса, который хоть и был той же масти и породы, что скончавшаяся собака Нистрома, но на этом сходство заканчивалось.
Мак вызвал меня в свой офис в Сан-Франциско, где временно расположился, чтобы знать, как идут дела. Это было в конце третьего дня тренировки, призванной заставить меня выглядеть, думать и действовать, как положено покойному Гранту Нистрому. Конечно, в других обстоятельствах я бы потратил не одну неделю, чтобы как следует вжиться в новую роль, но это была непозволительная роскошь - мне уже скоро полагалось быть на берегу реки Колумбия.
Как обычно, Мак выбрал себе кабинет с большим окном и сидел спиной к нему, но мы давно уже работаем вместе, и мне вовсе незачем было видеть его лицо. Я отлично знал, как он выглядит: чуть курчавые седоватые волосы, черные брови. Я выучил наизусть все выражения, которые может принимать его лицо. Он не баловал нас разнообразием мин. Можно назвать его лицо непроницаемым - я не стал бы тут возражать. Я не знаю, каков он бывает в домашней обстановке, да и есть ли у него дом, мне тоже неизвестно.
- Итак, Эрик? - услышал я.
- Минуточку, сэр, - сказал я и обернулся к псу, который явно выказывал желание исследовать углы кабинета, похоже, с самыми серьезными намерениями. - Сидеть, Хэнк! На место!
Я сел сам и посмотрел на своего собеседника несколько виновато.
- Мне ведено брать его с собой всюду. Он даже спит у меня в номере. Это страшно мешало бы моей личной жизни, если бы на таковую у меня осталось время.
- Они всерьез занялись вами.
- Да, сэр. Они очень стараются, эти умники, работающие на мистера Смита. Но из их затеи ничего не выйдет, сэр.
Воцарилась небольшая пауза. Когда Мак снова заговорил, по его интонациям я понял, что он слегка поднял свои черные брови.
- А в чем дело? Они неплохо поработали с вашими волосами. Примерно такие же были у человека, которого они показали нам в том морге. Кроме того, они ввели вас в курс того, что любил и чего не любил покойный Нистром, рассказывали о его привычках, о том, как он вступает в контакт с нужными ему лицами, и сообщили его маршрут.
- Да, сэр. Они знают о частной жизни Гранта Нистрома больше чем достаточно. Такое не узнать при обычном наружном наблюдении, но как именно это стало им известно, они мне не сказали. И еще они мне не сказали, как Нистром погиб, хотя, по-моему, это вопрос, на который я имею право знать ответ.
- Может быть, им это неизвестно?
- Может быть, - согласился я. - Но также не исключено, что они знают, просто не хотят сказать это мне. Они вообще очень избирательно выдают мне информацию. По их версии, агент, который вел этого джентльмена, услышал пару выстрелов. Он сидел в машине, пока Нистром обучал свою собаку где-то на лоне природы. Услышав выстрелы, агент решил подъехать и посмотреть, что случилось. Он обнаружил два трупа - человека и собаки. Он вышел, подошел к ним, стал осматриваться. В это время человек пробрался сквозь кусты, сел в стоявшую там машину и уехал.
Мак поморщился. Он не любил неумелых работников.
- Пожалуй, мистеру Смиту следовало бы научить своих сотрудников проявлять больше здравого смысла и меньше заботиться о конспирации.
- Да, сэр, - сказал я. - Это была топорная работа. Может, агент не мог уберечь свой объект от пули. Может, это и не входило в его обязанности, но уж, по крайней мере, ему следовало бы появиться как можно более незаметно и постараться разглядеть убийцу. Кстати, винтовка была калибра ноль двести сорок три. Для профессионала маловато. Не знаю, вдруг это может оказаться существенным...
- Стреляли весьма профессионально, Эрик, - заметил Мак. - Два выстрела - два трупа.
- Да, сэр, но профессионалы предпочитают не рисковать и пользоваться патронами более крупного калибра. Эта шести миллиметровая винтовка слишком легка. Гораздо сподручнее стрелять из, скажем, семимиллиметровой. Тогда не надо добиваться исключительно точного попадания. - Я пожал плечами. - Но, во всяком случае, позволив убийце скрыться незамеченным, агент вдруг начал вести себя достаточно разумно. Он быстро погрузил оба трупа в нистромовский дом на колесах и оттащил его в укромное место. Затем он вернулся за собственной машиной и немного почистил сцену. Поэтому, кроме нас, о смерти Нистрома знают только те, кто организовывал его убийство. По меньшей мере, мы исходим из того, что коммунисты, на которых он работал, еще не знают о том, что он мертв.
- Нельзя исключить вариант, что именно они его и убрали, - заметил Мак. - Сплошь и рядом курьеров убирают их же соратники, когда те становятся ненадежными или, по крайней мере, кто-то так думает. Почему вы считаете, что сейчас перед нами как раз нечто в этом роде?
- Я задал тот же вопрос молодому человеку, который работает на мистера Смита.
- В чем же заключается ответ?
- Ну, во-первых, про это самое любительское ружье, - усмехнулся я. - А кроме того, есть тут секретная информация, источник которой мне не сообщается, но смысл ее состоит в том, что наши друзья-коммунисты понятия не имеют о гибели курьера. Я обожаю секретную информацию, источник которой не сообщается мне, особенно когда от этого зависит моя жизнь...
- В таком случае, - задумчиво нахмурился Мак, - скорее всего, у вас две группы противников. Во-первых, профессиональная разведывательная сеть и, во-вторых, судя по винтовке, какие-то дилетанты, которые и убили Нистрома.
- Если информация из неведомого мне источника соответствует действительности, то да, - согласился я. - Дай-то Бог. Иначе у меня будет очень веселое задание - попытаться убедить коммунистов, что я дух их курьера, которого они сами же ухлопали.
- Кроме того, вы рискуете встретить кого-то, кто знал настоящего Нистрома. Люди Смита отдают себе в этом отчет или нет?
- Да, сэр. Меня уверяли, что все будет в порядке, потому как Нистром якобы никогда не пользовался этим северо-западным маршрутом. По крайней мере, так считает мистер Смит. Лично мне кажется, что мне не удастся одурачить своей игрой даже тех, кто никогда не встречал этого самого Нистрома.
- В чем же проблема, Эрик?
- Помимо обычного риска и всех проблем, связанных с государственной безопасностью, - черт бы их побрал, они так и не сказали, что это за страшная тайна, о которой речь! - я еще должен таскать за собой этого пса. Вы только полюбуйтесь на него.
Мак вызвал меня в свой офис в Сан-Франциско, где временно расположился, чтобы знать, как идут дела. Это было в конце третьего дня тренировки, призванной заставить меня выглядеть, думать и действовать, как положено покойному Гранту Нистрому. Конечно, в других обстоятельствах я бы потратил не одну неделю, чтобы как следует вжиться в новую роль, но это была непозволительная роскошь - мне уже скоро полагалось быть на берегу реки Колумбия.
Как обычно, Мак выбрал себе кабинет с большим окном и сидел спиной к нему, но мы давно уже работаем вместе, и мне вовсе незачем было видеть его лицо. Я отлично знал, как он выглядит: чуть курчавые седоватые волосы, черные брови. Я выучил наизусть все выражения, которые может принимать его лицо. Он не баловал нас разнообразием мин. Можно назвать его лицо непроницаемым - я не стал бы тут возражать. Я не знаю, каков он бывает в домашней обстановке, да и есть ли у него дом, мне тоже неизвестно.
- Итак, Эрик? - услышал я.
- Минуточку, сэр, - сказал я и обернулся к псу, который явно выказывал желание исследовать углы кабинета, похоже, с самыми серьезными намерениями. - Сидеть, Хэнк! На место!
Я сел сам и посмотрел на своего собеседника несколько виновато.
- Мне ведено брать его с собой всюду. Он даже спит у меня в номере. Это страшно мешало бы моей личной жизни, если бы на таковую у меня осталось время.
- Они всерьез занялись вами.
- Да, сэр. Они очень стараются, эти умники, работающие на мистера Смита. Но из их затеи ничего не выйдет, сэр.
Воцарилась небольшая пауза. Когда Мак снова заговорил, по его интонациям я понял, что он слегка поднял свои черные брови.
- А в чем дело? Они неплохо поработали с вашими волосами. Примерно такие же были у человека, которого они показали нам в том морге. Кроме того, они ввели вас в курс того, что любил и чего не любил покойный Нистром, рассказывали о его привычках, о том, как он вступает в контакт с нужными ему лицами, и сообщили его маршрут.
- Да, сэр. Они знают о частной жизни Гранта Нистрома больше чем достаточно. Такое не узнать при обычном наружном наблюдении, но как именно это стало им известно, они мне не сказали. И еще они мне не сказали, как Нистром погиб, хотя, по-моему, это вопрос, на который я имею право знать ответ.
- Может быть, им это неизвестно?
- Может быть, - согласился я. - Но также не исключено, что они знают, просто не хотят сказать это мне. Они вообще очень избирательно выдают мне информацию. По их версии, агент, который вел этого джентльмена, услышал пару выстрелов. Он сидел в машине, пока Нистром обучал свою собаку где-то на лоне природы. Услышав выстрелы, агент решил подъехать и посмотреть, что случилось. Он обнаружил два трупа - человека и собаки. Он вышел, подошел к ним, стал осматриваться. В это время человек пробрался сквозь кусты, сел в стоявшую там машину и уехал.
Мак поморщился. Он не любил неумелых работников.
- Пожалуй, мистеру Смиту следовало бы научить своих сотрудников проявлять больше здравого смысла и меньше заботиться о конспирации.
- Да, сэр, - сказал я. - Это была топорная работа. Может, агент не мог уберечь свой объект от пули. Может, это и не входило в его обязанности, но уж, по крайней мере, ему следовало бы появиться как можно более незаметно и постараться разглядеть убийцу. Кстати, винтовка была калибра ноль двести сорок три. Для профессионала маловато. Не знаю, вдруг это может оказаться существенным...
- Стреляли весьма профессионально, Эрик, - заметил Мак. - Два выстрела - два трупа.
- Да, сэр, но профессионалы предпочитают не рисковать и пользоваться патронами более крупного калибра. Эта шести миллиметровая винтовка слишком легка. Гораздо сподручнее стрелять из, скажем, семимиллиметровой. Тогда не надо добиваться исключительно точного попадания. - Я пожал плечами. - Но, во всяком случае, позволив убийце скрыться незамеченным, агент вдруг начал вести себя достаточно разумно. Он быстро погрузил оба трупа в нистромовский дом на колесах и оттащил его в укромное место. Затем он вернулся за собственной машиной и немного почистил сцену. Поэтому, кроме нас, о смерти Нистрома знают только те, кто организовывал его убийство. По меньшей мере, мы исходим из того, что коммунисты, на которых он работал, еще не знают о том, что он мертв.
- Нельзя исключить вариант, что именно они его и убрали, - заметил Мак. - Сплошь и рядом курьеров убирают их же соратники, когда те становятся ненадежными или, по крайней мере, кто-то так думает. Почему вы считаете, что сейчас перед нами как раз нечто в этом роде?
- Я задал тот же вопрос молодому человеку, который работает на мистера Смита.
- В чем же заключается ответ?
- Ну, во-первых, про это самое любительское ружье, - усмехнулся я. - А кроме того, есть тут секретная информация, источник которой мне не сообщается, но смысл ее состоит в том, что наши друзья-коммунисты понятия не имеют о гибели курьера. Я обожаю секретную информацию, источник которой не сообщается мне, особенно когда от этого зависит моя жизнь...
- В таком случае, - задумчиво нахмурился Мак, - скорее всего, у вас две группы противников. Во-первых, профессиональная разведывательная сеть и, во-вторых, судя по винтовке, какие-то дилетанты, которые и убили Нистрома.
- Если информация из неведомого мне источника соответствует действительности, то да, - согласился я. - Дай-то Бог. Иначе у меня будет очень веселое задание - попытаться убедить коммунистов, что я дух их курьера, которого они сами же ухлопали.
- Кроме того, вы рискуете встретить кого-то, кто знал настоящего Нистрома. Люди Смита отдают себе в этом отчет или нет?
- Да, сэр. Меня уверяли, что все будет в порядке, потому как Нистром якобы никогда не пользовался этим северо-западным маршрутом. По крайней мере, так считает мистер Смит. Лично мне кажется, что мне не удастся одурачить своей игрой даже тех, кто никогда не встречал этого самого Нистрома.
- В чем же проблема, Эрик?
- Помимо обычного риска и всех проблем, связанных с государственной безопасностью, - черт бы их побрал, они так и не сказали, что это за страшная тайна, о которой речь! - я еще должен таскать за собой этого пса. Вы только полюбуйтесь на него.