Я не выдержал.
— Проклятье, Лорна, заткнись. Уже слишком поздно...
— Нет, — женщина у туалетного столика проглотила остаток виски и снова протянула руку к бутылке, — нет, еще не слишком поздно, и я не заткнусь! Я по горло сыта детьми, считающими себя чем-то особенным только потому, что они родились. И я устала от лицемерного отношения к смерти, которое они демонстрируют. Они живут благодаря смерти. Каждый антибиотик, который они поглощают как конфеты, убивает миллионы живых организмов. Бойни страны залиты кровью, чтобы снабжать их гамбургерами и сосисками. Даже если они вегетарианцы, они едят хлеб, каши и салаты с полей, обработанных смертельными химическими препаратами, которые убили бесчисленное множество невинных насекомых, имевших полное право на существование. И в конце концов, стебелек пшеницы или головка салата — тоже часть живой природы, но они старательно пытаются этого не замечать. Эта девица сейчас сидит в комнате мотеля, построенного на могилах сотен живых созданий, убитых и погребенных бульдозером...
— Вы тоже здесь сидите! — возразила девушка.
— Моя дорогая, я-то не веду кампанию против смерти. А ты ведешь. Это — большая мода нынешних дней. В викторианские времена смерть принимали как должное, но считали, что секс ужасен. Вы принимаете секс, но считаете, что ужасна смерть. Это делает всех вас лицемерами. Ни одна жизнь не является более святой, чем другая. Почему ты должна быть более важной персоной, чем стрептококк или москит? Только потому, что ты немного более развита с одной точки зрения — твоей собственной? Либо все живое священно, что смешно, поскольку большинство живых существ, включая человека, существуют за счет других форм жизни; либо никакая жизнь не священна, ни моя, ни Хелма, ни твоя. Впрочем, его и моя несколько более священны, чем твоя...
— Почему? — требовательно спросила Марта. — Потому что вы старые? Это же просто глупо.
Лорна нахмурилась, схватилась за край туалетного столика, внимательно вглядываясь в свое изображение в зеркале, потом заговорила, все еще не поворачивая головы.
— Не потому, что мы старые, — ответила она медленно и с расстановкой, — а потому, что мы повышаем ценность наших жизней, делая процесс их прекращения для тех, кто хочет этого, чертовски трудным занятием. Но вашу жизнь можно взять, просто протянув руку, мисс Борден. Вы не будете ее защищать. Вы загнали себя в философский угол, из которого не можете нанести ответный удар. И даже если вы заставите себя сделать это, то не будете знать как. Это, моя дорогая, делает вашу жизнь почти такой же ценной, как жизнь больной мыши. Любой, кто не побрезгует запачкать каблук ботинка и наступит достаточно сильно... И через несколько лет в нашем переполненном мире те, кто не готов к борьбе, окажутся раздавленными, моя девочка. Это касается наций так же, как и отдельных людей. Мы не свернули ни с каких путей, и впереди я вижу только очень жестокую схватку за пространство, достаточное для полуприличных условий жизни...
Внезапно ее голос прервался, пальцы отпустили край туалетного столика, и Лорна сползла на пол в глубоком обмороке.
Глава 11
Глава 12
— Проклятье, Лорна, заткнись. Уже слишком поздно...
— Нет, — женщина у туалетного столика проглотила остаток виски и снова протянула руку к бутылке, — нет, еще не слишком поздно, и я не заткнусь! Я по горло сыта детьми, считающими себя чем-то особенным только потому, что они родились. И я устала от лицемерного отношения к смерти, которое они демонстрируют. Они живут благодаря смерти. Каждый антибиотик, который они поглощают как конфеты, убивает миллионы живых организмов. Бойни страны залиты кровью, чтобы снабжать их гамбургерами и сосисками. Даже если они вегетарианцы, они едят хлеб, каши и салаты с полей, обработанных смертельными химическими препаратами, которые убили бесчисленное множество невинных насекомых, имевших полное право на существование. И в конце концов, стебелек пшеницы или головка салата — тоже часть живой природы, но они старательно пытаются этого не замечать. Эта девица сейчас сидит в комнате мотеля, построенного на могилах сотен живых созданий, убитых и погребенных бульдозером...
— Вы тоже здесь сидите! — возразила девушка.
— Моя дорогая, я-то не веду кампанию против смерти. А ты ведешь. Это — большая мода нынешних дней. В викторианские времена смерть принимали как должное, но считали, что секс ужасен. Вы принимаете секс, но считаете, что ужасна смерть. Это делает всех вас лицемерами. Ни одна жизнь не является более святой, чем другая. Почему ты должна быть более важной персоной, чем стрептококк или москит? Только потому, что ты немного более развита с одной точки зрения — твоей собственной? Либо все живое священно, что смешно, поскольку большинство живых существ, включая человека, существуют за счет других форм жизни; либо никакая жизнь не священна, ни моя, ни Хелма, ни твоя. Впрочем, его и моя несколько более священны, чем твоя...
— Почему? — требовательно спросила Марта. — Потому что вы старые? Это же просто глупо.
Лорна нахмурилась, схватилась за край туалетного столика, внимательно вглядываясь в свое изображение в зеркале, потом заговорила, все еще не поворачивая головы.
— Не потому, что мы старые, — ответила она медленно и с расстановкой, — а потому, что мы повышаем ценность наших жизней, делая процесс их прекращения для тех, кто хочет этого, чертовски трудным занятием. Но вашу жизнь можно взять, просто протянув руку, мисс Борден. Вы не будете ее защищать. Вы загнали себя в философский угол, из которого не можете нанести ответный удар. И даже если вы заставите себя сделать это, то не будете знать как. Это, моя дорогая, делает вашу жизнь почти такой же ценной, как жизнь больной мыши. Любой, кто не побрезгует запачкать каблук ботинка и наступит достаточно сильно... И через несколько лет в нашем переполненном мире те, кто не готов к борьбе, окажутся раздавленными, моя девочка. Это касается наций так же, как и отдельных людей. Мы не свернули ни с каких путей, и впереди я вижу только очень жестокую схватку за пространство, достаточное для полуприличных условий жизни...
Внезапно ее голос прервался, пальцы отпустили край туалетного столика, и Лорна сползла на пол в глубоком обмороке.
Глава 11
Стоя на коленях рядом с ней, я почувствовал, как Марта Борден осторожно подошла к нам.
— Она... она пьяна! Без сомнения, она пьяна, раз так говорила.
— Помоги мне поднять ее на кровать, — попросил я. — Теперь расшнуруй и сними эти тяжеленные ботинки, сделай одолжение. — Я поправил подушки под головой Лорны и сходил в ванную за полотенцем. Намочив его под краном, я вернулся и осторожно обтер ее лицо, странно бледное сейчас под недавним загаром.
— Называй это как хочешь. Она прожила два дня в пустыне на двух шоколадных батончиках и полугаллоне воды. Может быть, алкоголь ударил ей в голову, а может быть, это просто реакция... Эй, — бодрым голосом сказал я, когда Лорна открыла глаза. — Возвращайся и присоединяйся к вечеринке.
Она поморщилась:
— Что случилось?
— Ты прочла нам лекцию об отчаянном положении перенаселенного мира и отключилась.
— О боже, у меня могло бы хватить ума не пить натощак. Это всегда приводит меня в жутко мрачное настроение. Можете теперь дразнить меня Кассандрой.
Она попыталась сесть, но я решительно пресек эти попытки.
— Держи. Марта, слетай к автомату со сладостями возле офиса и принеси горсть каких-нибудь конфет перебить аппетит, пока не откроется ресторан. Вот мелочь.
Когда девушка вышла, Лорна вздохнула и двумя руками откинула назад волосы с лица.
— Извини, Хелм.
— Не обращай внимания.
— Вообще-то я не хочу конфет. Если ты не возражаешь, я лучше подожду яичницу с ветчиной. Я думаю, этот маленький гамбургер только напомнил мне, сколько обедов и ужинов я пропустила.
— Тебе и не надо их есть. Я просто хотел на время избавиться от Марты. Вспомни, Мак сказал — “двойное отрицание”. Даже ее папочка понимает, что ребенок представляет определенную проблему. Ты ведь ее обыскала, не так ли?
Лорна внимательно посмотрела мне в глаза.
— Да. Ничего нет.
— Где твой пистолет?
— Вот он.
— Пусть будет под рукой. Я хочу, чтобы ты была немощной, беспомощной, но вооруженной и наготове, понятно?
Она насупилась:
— Ты что, отдаешь мне приказы?
В армии есть дисциплина. Это, должно быть, великолепно. Все, что есть у меня, это темперамент. Я воскликнул:
— Да, черт возьми, миссис Холт. Мак послал девушку ко мне, а не к тебе. Можешь поднять этот вопрос, когда в следующий раз встретишься с ним. А пока держи пистолет наготове, пожалуйста.
Она поколебалась, затем слабо улыбнулась.
— Хорошо. Поскольку ты говоришь “пожалуйста”. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
— Таким образом, нас двое. Тес... она идет.
В тишине раннего утра звук приближающихся снаружи шагов был слышен издалека. Марта вошла с полудюжиной шоколадных батончиков и бросила их на кровать. Потом повернулась ко мне и спросила:
— Кто такая Кассандра?
— Что?
— Миссис Холт просила называть ее Кассандрой. Что она имела в виду?
Женщина на кровати коротко рассмеялась:
— Кассандра была греческая девушка, которая умела предсказывать будущее, мисс Борден. Жаль только, ей никто не верил.
Марта перевела взгляд на меня.
— А что такое “Рагнароук” или как вы там произносите? Когда вы говорили ей пароль, вы спросили:
“Рагнароук подойдет?”
Я улыбнулся и снисходительно пояснил:
— Рагнарек — это скандинавский эквивалент Геттердэммерунга. Последний, в свою очередь, является немецким синонимом Амагеддона. Проще говоря, все эти названия означают конец света в цветном изображении.
— Спасибо, я просто хотела это выяснить. Надеюсь, вам лучше, миссис Холт.
— Я... я чувствую себя хорошо, если не пытаюсь встать, — слабым голосом ответила Лорна. — Но через минуту я приду в себя.
Несколько небрежным тоном я сказал:
— Ну, ты полежи там, пока Марта сообщит нам информацию из Вашингтона. — Девушка быстро взглянула на меня. Я продолжал: — Всю информацию из Вашингтона, куколка. Имена, адреса и номера телефонов, весь список, который ты несешь. Все десять имен. Ну, девять, поскольку мы уже вступили в контакт с первым номером.
Марта заколебалась, и я повысил голос:
— В чем сейчас проблема?
Девушка взглянула в сторону кровати, потом опять на меня.
— Я должна была сказать это только вам, Мэтт. Я пожал плечами:
— Как только ты скажешь мне, я тут же скажу ей, так что какая разница?
— Вы настолько ей доверяете?
— Я вынужден ей доверять. В нашем деле есть два вида дураков. Есть дураки, которые доверяют всем, и есть дураки, которые не доверяют никому. Я стараюсь быть ни тем, ни другим.
— Ну хорошо, — нехотя согласилась Марта. — Хорошо, но под вашу ответственность.
У нее была великолепная память. Она стояла с полузакрытыми глазами и барабанила без запинки кодовые имена и псевдонимы девяти агентов, их местонахождение и номера телефонов. Некоторые из имен были мне знакомы — имена мужчин и женщин, с которыми я работал в прошлом. О других я никогда не слышал. Что ж, они, вероятно, тоже никогда не слышали обо мне, так что были квиты. Я заставил девушку пройтись по списку еще раз; потом повторил его сам, чтобы убедиться, что все понял правильно, Лорна усваивала материал вместе со мной.
— И все? — спросил я, когда мы закончили. — Это все, что ты должна была мне сказать? Ресницы Марты слегка дрогнули.
— Да, это все. Папочка сказал, что вы и так все поймете.
Я некоторое время довольно мрачно рассматривал ее, стараясь понять, почему Мак вместо подготовленного агента использовал для этого ответственного задания (пусть даже со встроенным предупреждающим кодом) свою дочь и какую дополнительную информацию, которую она сейчас скрывает, он ей дал. Глядя на Марту, я с некоторым удивлением подумал — если ее как следует отмыть, она может быть красивой. Даже в своем псевдопиратском наряде она была довольно привлекательной. Но это ничего не значило. Важно было то, что эта девица своим сумасбродством вызывала у меня ярость, если не хуже.
— Есть еще один список. Должен быть, — медленно проговорил я. Ее выражение лица сказало мне, что мое предположение верно, поэтому я продолжал: — В нем тоже десять имен, может быть, одиннадцать. Давай.
— Я... я не могу! — Марта нахмурилась. — Откуда вы узнали, что есть другой список?
— Я уже говорил тебе. Должен быть. Мак сказал — я знаю, что делать. Конечно, я знаю. Но не знаю с кем. Говори!
— Я не могу! Если я скажу...
— То что?
— Если я скажу, я буду отвечать за все, что с ними случится.
— Это верно. А если не скажешь, будешь нести ответственность за то, что случится с нами, включая твоего папочку. Не говоря уже о двухстах миллионах сограждан, на которых неблагоприятно отразится твое решение. — Я состроил физиономию и продолжал довольно напыщенно: — Судьба страны в твоих руках, Борден. Джордж Вашингтон и Авраам Линкольн рассчитывают на тебя.
Марта обозлилась:
— Прекратите! Это не смешно! — В этом она, вероятно, была права. — Неужели вы в самом деле верите, что только вы, папа, она и еще несколько человек сможете... что-нибудь изменить? Даже если вы, используя насилие, на что-то и повлияете, откуда у вас уверенность в своей правоте?
Интонацию его голоса трудно было назвать дружелюбной:
— Куколка, иди к черту! Откуда ты знаешь, что мы не правы? Можешь ли ты взять на себя ответственность считать своего отца просто кровожадным простофилей, который не соображает, что делает?
Марта устремила на меня долгий взгляд. Ее глаза были широко раскрыты и блестели. Мне показалось, что она сейчас расплачется. Судорожно вздохнув, она начала говорить:
— Бейнбридж, Джозеф Дабл Ю., офис 2243, Федеральное крыло А, дом 77; Арчюлета Серке, Феникс, Аризона; Данн, Хомер Пи, офис...
Там опять было десять имен в алфавитном порядке. Я снова прошелся по ним вместе с ней, пока не усвоил и не получил подтверждающий кивок со стороны Лорны.
— Замечательно, — сказал я Марте. — А сейчас — дату. Должна быть дата.
— Проклятье, если вы можете читать мысли, зачем затрудняете себя вопросами? — Я промолчал, и она сказала: — Семнадцатое июня.
— Просто семнадцатое июня? Без часов и минут?
— Да. Он дал мне только дату.
— Почему ты так неохотно сотрудничаешь с нами, Борден? Ты же взялась за дело? Почему...
— Да, но бог свидетель, лучше бы я этого не делала! — вздохнула Марта. — После того, как я увидела, что вы убили трех человек с такой легкостью, будто трижды щелкнули пальцами... Так или иначе, я вам не доверяю и не доверяю вашей миссис Холт с ее ужасными идеями. Если бы папа знал, каких людей он нанял!.. Сейчас, когда у вас есть вся информация, что вы собираетесь делать?
Ее сентенции мне порядком надоели:
— Да хватит пытаться обмануть свою маленькую паршивую совесть! Ты знала, что мы собираемся предпринять по этим спискам, поэтому не задавай глупых вопросов. — Я повернулся к Лорне. — Мак их неплохо разделил: восточнее и западнее Миссисипи по пять человек. Ты берешь западную часть из обоих списков. Свяжись с четырьмя другими агентами. Он расположил их довольно близко к адресам целей, это заметно. Думаю, цель в Фениксе предназначена для тебя. Конечно, если у кого-нибудь из твоих людей будут неприятности или ты не сможешь связаться с ними, надо будет сделать так, чтобы их “контакт” совершил кто-то другой или ты сама. Да, и скажи своим людям — было бы лучше, если это будет как можно больше напоминать несчастные случаи.
— Хорошо, — сказала она, — но, по-моему, Хелм, ты кое-что забыл. — Лорна ждала, слегка улыбаясь. Я усмехнулся и сказал:
— Черт бы побрал мир, полный темпераментных женщин. Пожалуйста?
— Это уже лучше.
Я повернулся к Марте.
— Это все? Или есть еще что-нибудь?
— Нет-нет, это все. Только два списка, дату и что вы знаете, что надо делать.
Девчонка была неисправима. Она все еще что-то скрывала. Минуту спустя я догадался что.
— Ты забыла еще одно, правда, Борден? Папа сказал тебе еще одну вещь. Адрес, место на воде, но где? — Возмущенные серые глаза еще раз подтвердили мою догадку. — Одиннадцать лучших агентов, специально отобранных и заботливо укрытых от опасности. Одиннадцать агентов, но только десять целей. Значит, я остаюсь без задания. Опять же — лодка, которую он так настойчиво всучивал мне. Рассказывай, Борден, куда я должен плыть и когда?
Она начала что-то яростно и разочарованно бормотать, но потом прервалась.
— Он... папа хочет, чтобы вы явились к нему вечером предыдущего дня.
— Значит, вечером шестнадцатого июня. Куда?
Марта выразительно кивнула в сторону Лорны:
— Этого я вам в ее присутствии не скажу! Если вы берете на себя риск раскрыть ей место, где скрывается папа, пеняйте на себя.
Лорна сбросила ноги с кровати и встала:
— Этого мне в любом случае лучше не знать. Меньше знаешь — меньше болтаешь. Простите, мне надо пойти умыться.
Марта выждала, пока дверь ванной полностью закрылась.
— Если вы его обманете, я вас убью.
— Заткнись, куколка. Не надо поднимать шума вокруг того, чего ты не собираешься делать. Ты же маленькая девочка, которая не принимает убийства, помнишь?
Наградой мне был взгляд, преисполненный ярости.
— Черт вас возьми! Зачем вам надо быть таким?! — Она остановилась и глубоко вздохнула. — Это во Флориде, но я не знаю точного... Есть один человек, с которым папа ездит на рыбалку, его друг, конгрессмен Генри Прист. У Хэнка дом в окрестностях маленького городка, который называется Робало, на острове Робало. Это западное побережье. Вам надо будет с ним связаться. Он скажет, куда ехать, и даст надежного провожатого. У вас должно быть в запасе достаточно времени, чтобы дождаться прилива: это место, я думаю, где-то в лабиринте островов, заросших мангровыми деревьями на краю болот Эверглейдза. Но вы там никогда ничего не найдете без проводника — ничего, кроме змей, аллигаторов и москитов.
— Звучит очень соблазнительно, — кисло сказал я.
— Разумеется, вы должны убедиться, что никто за вами не следует.
— Конечно. Универсал размером с микроавтобус плюс большая белая лодка на прицепе — и я должен незаметно прокрасться на нем через две трети континента.
— Сейчас весна. На дорогах полно машин с лодками на прицепе. Как бы то ни было, папа почему-то в вас верит. Он знает, что, располагая информацией, которую я вам дала, вы все сделаете хорошо.
— Постараюсь оправдать его доверие. — Я медленно кивнул и нарочно пристально смотрел на нее, пока она не переменила позу и не лизнула губу как бы в знак протеста. Потом добавил: — А теперь скажи, какая часть из того, что ты сообщила, правда — если она вообще была в твоих словах — и кто на самом деле передал тебе информацию. Лорна!
Дверь ванной распахнулась. В проеме стояла Лорна с маленьким револьвером на изготовку.
— Она... она пьяна! Без сомнения, она пьяна, раз так говорила.
— Помоги мне поднять ее на кровать, — попросил я. — Теперь расшнуруй и сними эти тяжеленные ботинки, сделай одолжение. — Я поправил подушки под головой Лорны и сходил в ванную за полотенцем. Намочив его под краном, я вернулся и осторожно обтер ее лицо, странно бледное сейчас под недавним загаром.
— Называй это как хочешь. Она прожила два дня в пустыне на двух шоколадных батончиках и полугаллоне воды. Может быть, алкоголь ударил ей в голову, а может быть, это просто реакция... Эй, — бодрым голосом сказал я, когда Лорна открыла глаза. — Возвращайся и присоединяйся к вечеринке.
Она поморщилась:
— Что случилось?
— Ты прочла нам лекцию об отчаянном положении перенаселенного мира и отключилась.
— О боже, у меня могло бы хватить ума не пить натощак. Это всегда приводит меня в жутко мрачное настроение. Можете теперь дразнить меня Кассандрой.
Она попыталась сесть, но я решительно пресек эти попытки.
— Держи. Марта, слетай к автомату со сладостями возле офиса и принеси горсть каких-нибудь конфет перебить аппетит, пока не откроется ресторан. Вот мелочь.
Когда девушка вышла, Лорна вздохнула и двумя руками откинула назад волосы с лица.
— Извини, Хелм.
— Не обращай внимания.
— Вообще-то я не хочу конфет. Если ты не возражаешь, я лучше подожду яичницу с ветчиной. Я думаю, этот маленький гамбургер только напомнил мне, сколько обедов и ужинов я пропустила.
— Тебе и не надо их есть. Я просто хотел на время избавиться от Марты. Вспомни, Мак сказал — “двойное отрицание”. Даже ее папочка понимает, что ребенок представляет определенную проблему. Ты ведь ее обыскала, не так ли?
Лорна внимательно посмотрела мне в глаза.
— Да. Ничего нет.
— Где твой пистолет?
— Вот он.
— Пусть будет под рукой. Я хочу, чтобы ты была немощной, беспомощной, но вооруженной и наготове, понятно?
Она насупилась:
— Ты что, отдаешь мне приказы?
В армии есть дисциплина. Это, должно быть, великолепно. Все, что есть у меня, это темперамент. Я воскликнул:
— Да, черт возьми, миссис Холт. Мак послал девушку ко мне, а не к тебе. Можешь поднять этот вопрос, когда в следующий раз встретишься с ним. А пока держи пистолет наготове, пожалуйста.
Она поколебалась, затем слабо улыбнулась.
— Хорошо. Поскольку ты говоришь “пожалуйста”. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
— Таким образом, нас двое. Тес... она идет.
В тишине раннего утра звук приближающихся снаружи шагов был слышен издалека. Марта вошла с полудюжиной шоколадных батончиков и бросила их на кровать. Потом повернулась ко мне и спросила:
— Кто такая Кассандра?
— Что?
— Миссис Холт просила называть ее Кассандрой. Что она имела в виду?
Женщина на кровати коротко рассмеялась:
— Кассандра была греческая девушка, которая умела предсказывать будущее, мисс Борден. Жаль только, ей никто не верил.
Марта перевела взгляд на меня.
— А что такое “Рагнароук” или как вы там произносите? Когда вы говорили ей пароль, вы спросили:
“Рагнароук подойдет?”
Я улыбнулся и снисходительно пояснил:
— Рагнарек — это скандинавский эквивалент Геттердэммерунга. Последний, в свою очередь, является немецким синонимом Амагеддона. Проще говоря, все эти названия означают конец света в цветном изображении.
— Спасибо, я просто хотела это выяснить. Надеюсь, вам лучше, миссис Холт.
— Я... я чувствую себя хорошо, если не пытаюсь встать, — слабым голосом ответила Лорна. — Но через минуту я приду в себя.
Несколько небрежным тоном я сказал:
— Ну, ты полежи там, пока Марта сообщит нам информацию из Вашингтона. — Девушка быстро взглянула на меня. Я продолжал: — Всю информацию из Вашингтона, куколка. Имена, адреса и номера телефонов, весь список, который ты несешь. Все десять имен. Ну, девять, поскольку мы уже вступили в контакт с первым номером.
Марта заколебалась, и я повысил голос:
— В чем сейчас проблема?
Девушка взглянула в сторону кровати, потом опять на меня.
— Я должна была сказать это только вам, Мэтт. Я пожал плечами:
— Как только ты скажешь мне, я тут же скажу ей, так что какая разница?
— Вы настолько ей доверяете?
— Я вынужден ей доверять. В нашем деле есть два вида дураков. Есть дураки, которые доверяют всем, и есть дураки, которые не доверяют никому. Я стараюсь быть ни тем, ни другим.
— Ну хорошо, — нехотя согласилась Марта. — Хорошо, но под вашу ответственность.
У нее была великолепная память. Она стояла с полузакрытыми глазами и барабанила без запинки кодовые имена и псевдонимы девяти агентов, их местонахождение и номера телефонов. Некоторые из имен были мне знакомы — имена мужчин и женщин, с которыми я работал в прошлом. О других я никогда не слышал. Что ж, они, вероятно, тоже никогда не слышали обо мне, так что были квиты. Я заставил девушку пройтись по списку еще раз; потом повторил его сам, чтобы убедиться, что все понял правильно, Лорна усваивала материал вместе со мной.
— И все? — спросил я, когда мы закончили. — Это все, что ты должна была мне сказать? Ресницы Марты слегка дрогнули.
— Да, это все. Папочка сказал, что вы и так все поймете.
Я некоторое время довольно мрачно рассматривал ее, стараясь понять, почему Мак вместо подготовленного агента использовал для этого ответственного задания (пусть даже со встроенным предупреждающим кодом) свою дочь и какую дополнительную информацию, которую она сейчас скрывает, он ей дал. Глядя на Марту, я с некоторым удивлением подумал — если ее как следует отмыть, она может быть красивой. Даже в своем псевдопиратском наряде она была довольно привлекательной. Но это ничего не значило. Важно было то, что эта девица своим сумасбродством вызывала у меня ярость, если не хуже.
— Есть еще один список. Должен быть, — медленно проговорил я. Ее выражение лица сказало мне, что мое предположение верно, поэтому я продолжал: — В нем тоже десять имен, может быть, одиннадцать. Давай.
— Я... я не могу! — Марта нахмурилась. — Откуда вы узнали, что есть другой список?
— Я уже говорил тебе. Должен быть. Мак сказал — я знаю, что делать. Конечно, я знаю. Но не знаю с кем. Говори!
— Я не могу! Если я скажу...
— То что?
— Если я скажу, я буду отвечать за все, что с ними случится.
— Это верно. А если не скажешь, будешь нести ответственность за то, что случится с нами, включая твоего папочку. Не говоря уже о двухстах миллионах сограждан, на которых неблагоприятно отразится твое решение. — Я состроил физиономию и продолжал довольно напыщенно: — Судьба страны в твоих руках, Борден. Джордж Вашингтон и Авраам Линкольн рассчитывают на тебя.
Марта обозлилась:
— Прекратите! Это не смешно! — В этом она, вероятно, была права. — Неужели вы в самом деле верите, что только вы, папа, она и еще несколько человек сможете... что-нибудь изменить? Даже если вы, используя насилие, на что-то и повлияете, откуда у вас уверенность в своей правоте?
Интонацию его голоса трудно было назвать дружелюбной:
— Куколка, иди к черту! Откуда ты знаешь, что мы не правы? Можешь ли ты взять на себя ответственность считать своего отца просто кровожадным простофилей, который не соображает, что делает?
Марта устремила на меня долгий взгляд. Ее глаза были широко раскрыты и блестели. Мне показалось, что она сейчас расплачется. Судорожно вздохнув, она начала говорить:
— Бейнбридж, Джозеф Дабл Ю., офис 2243, Федеральное крыло А, дом 77; Арчюлета Серке, Феникс, Аризона; Данн, Хомер Пи, офис...
Там опять было десять имен в алфавитном порядке. Я снова прошелся по ним вместе с ней, пока не усвоил и не получил подтверждающий кивок со стороны Лорны.
— Замечательно, — сказал я Марте. — А сейчас — дату. Должна быть дата.
— Проклятье, если вы можете читать мысли, зачем затрудняете себя вопросами? — Я промолчал, и она сказала: — Семнадцатое июня.
— Просто семнадцатое июня? Без часов и минут?
— Да. Он дал мне только дату.
— Почему ты так неохотно сотрудничаешь с нами, Борден? Ты же взялась за дело? Почему...
— Да, но бог свидетель, лучше бы я этого не делала! — вздохнула Марта. — После того, как я увидела, что вы убили трех человек с такой легкостью, будто трижды щелкнули пальцами... Так или иначе, я вам не доверяю и не доверяю вашей миссис Холт с ее ужасными идеями. Если бы папа знал, каких людей он нанял!.. Сейчас, когда у вас есть вся информация, что вы собираетесь делать?
Ее сентенции мне порядком надоели:
— Да хватит пытаться обмануть свою маленькую паршивую совесть! Ты знала, что мы собираемся предпринять по этим спискам, поэтому не задавай глупых вопросов. — Я повернулся к Лорне. — Мак их неплохо разделил: восточнее и западнее Миссисипи по пять человек. Ты берешь западную часть из обоих списков. Свяжись с четырьмя другими агентами. Он расположил их довольно близко к адресам целей, это заметно. Думаю, цель в Фениксе предназначена для тебя. Конечно, если у кого-нибудь из твоих людей будут неприятности или ты не сможешь связаться с ними, надо будет сделать так, чтобы их “контакт” совершил кто-то другой или ты сама. Да, и скажи своим людям — было бы лучше, если это будет как можно больше напоминать несчастные случаи.
— Хорошо, — сказала она, — но, по-моему, Хелм, ты кое-что забыл. — Лорна ждала, слегка улыбаясь. Я усмехнулся и сказал:
— Черт бы побрал мир, полный темпераментных женщин. Пожалуйста?
— Это уже лучше.
Я повернулся к Марте.
— Это все? Или есть еще что-нибудь?
— Нет-нет, это все. Только два списка, дату и что вы знаете, что надо делать.
Девчонка была неисправима. Она все еще что-то скрывала. Минуту спустя я догадался что.
— Ты забыла еще одно, правда, Борден? Папа сказал тебе еще одну вещь. Адрес, место на воде, но где? — Возмущенные серые глаза еще раз подтвердили мою догадку. — Одиннадцать лучших агентов, специально отобранных и заботливо укрытых от опасности. Одиннадцать агентов, но только десять целей. Значит, я остаюсь без задания. Опять же — лодка, которую он так настойчиво всучивал мне. Рассказывай, Борден, куда я должен плыть и когда?
Она начала что-то яростно и разочарованно бормотать, но потом прервалась.
— Он... папа хочет, чтобы вы явились к нему вечером предыдущего дня.
— Значит, вечером шестнадцатого июня. Куда?
Марта выразительно кивнула в сторону Лорны:
— Этого я вам в ее присутствии не скажу! Если вы берете на себя риск раскрыть ей место, где скрывается папа, пеняйте на себя.
Лорна сбросила ноги с кровати и встала:
— Этого мне в любом случае лучше не знать. Меньше знаешь — меньше болтаешь. Простите, мне надо пойти умыться.
Марта выждала, пока дверь ванной полностью закрылась.
— Если вы его обманете, я вас убью.
— Заткнись, куколка. Не надо поднимать шума вокруг того, чего ты не собираешься делать. Ты же маленькая девочка, которая не принимает убийства, помнишь?
Наградой мне был взгляд, преисполненный ярости.
— Черт вас возьми! Зачем вам надо быть таким?! — Она остановилась и глубоко вздохнула. — Это во Флориде, но я не знаю точного... Есть один человек, с которым папа ездит на рыбалку, его друг, конгрессмен Генри Прист. У Хэнка дом в окрестностях маленького городка, который называется Робало, на острове Робало. Это западное побережье. Вам надо будет с ним связаться. Он скажет, куда ехать, и даст надежного провожатого. У вас должно быть в запасе достаточно времени, чтобы дождаться прилива: это место, я думаю, где-то в лабиринте островов, заросших мангровыми деревьями на краю болот Эверглейдза. Но вы там никогда ничего не найдете без проводника — ничего, кроме змей, аллигаторов и москитов.
— Звучит очень соблазнительно, — кисло сказал я.
— Разумеется, вы должны убедиться, что никто за вами не следует.
— Конечно. Универсал размером с микроавтобус плюс большая белая лодка на прицепе — и я должен незаметно прокрасться на нем через две трети континента.
— Сейчас весна. На дорогах полно машин с лодками на прицепе. Как бы то ни было, папа почему-то в вас верит. Он знает, что, располагая информацией, которую я вам дала, вы все сделаете хорошо.
— Постараюсь оправдать его доверие. — Я медленно кивнул и нарочно пристально смотрел на нее, пока она не переменила позу и не лизнула губу как бы в знак протеста. Потом добавил: — А теперь скажи, какая часть из того, что ты сообщила, правда — если она вообще была в твоих словах — и кто на самом деле передал тебе информацию. Лорна!
Дверь ванной распахнулась. В проеме стояла Лорна с маленьким револьвером на изготовку.
Глава 12
Марта Борден недоверчиво смотрела на вооруженную женщину.
— Ну, и что вы собираетесь делать с этим дурацким пистолетиком?
Лорна пожала плечами:
— Спроси Хелма, это его пьеса.
— Мэтт, вы совершенно сошли с ума...
— Руки на стену! Хорошо. Стой так. — Обыскивая девицу, я через плечо извинился перед Лорной: — Я не думаю, что ты что-нибудь упустила. Но она выходила на несколько минут за конфетами и могла прихватить какое-нибудь оружие. — Я тщательно прошелся по девушке, но ничего не нашел. — О`кей, можешь опустить руки и повернуться.
Глаза Марты горели от гнева:
— Это просто один из способов получить дешевый кайф!
— Расслабься, девочка. Мне жаль разочаровывать тебя, но никакого возбуждения я не испытал. Мне приходилось обыскивать множество более неотразимых дам. — Нахмурясь, я рассматривал ее. Либо Марта была дьявольски хорошей актрисой — намного лучшей, чем от нее можно было ожидать, — либо я делал непростительную ошибку. Но оба предположения нуждались в проверке. Я прощупал край кровати, на которой она сидела, но ничего не нашел. — Сядь, — приказал я. — И держи руки на виду.
— Осторожно! — воскликнула Лорна. Мы оба в беспокойстве посмотрели на нее. — Не сядь на конфеты. Пожалуй, я все-таки съем одну.
Она отложила пистолет в сторону и села в ближайшее кресло, аккуратно разворачивая миндальный батончик.
Марта нерешительно взглянула на меня:
— Ну что, мне садиться или не надо?
— Садись, — разрешил я.
Лорна, жуя шоколад с орехами, спросила:
— Так в чем проблема?
— Две проблемы. Первая — она слишком много знает. Вторая — она, вероятно, маленький паршивый предатель.
Я сознательно употребил резкое выражение, чтобы посмотреть, какой будет реакция. Марта издала протестующий звук, но был ли он искренним — судить было трудно.
— Почему ты так решил, Хелм? — Лорна откинулась на спинку кресла.
— Я подыграл ей, побуждая к откровенности. Сейчас надо выяснить, какая часть из сказанного ею — правда. Если же все это ложь, надо узнать, кто заставил ее врать и в чем заключается правда.
— Я говорила чистую правду! — возмущенно выпалила Марта. — У вас совершенно нет оснований называть меня...
— У меня есть все основания, детка. И к ним мы перейдем через минуту.
Лорна откусила еще один кусок шоколада:
— Полагаю, ты не будешь утверждать, что это не Марта Борден. Значит, Марта Борден — предатель. Предательница, если быть точным.
— Правильно. Сходство слишком явное. Она, должно быть, та самая девушка, только пошла по неверной дорожке. Впрочем, это не первый случай, когда ребенок выступает против родителей.
— А почему ты так решил?
— Как я сказал, она знает слишком много. Многие имена, которые она использовала, — имена настоящих агентов. Но самое забавное — она не может отличить самозванца от собственного отца. По крайней мере, делает вид, что не может.
— Что вы имеете в виду, говоря “самозванец”? — Марта вскочила со своего места.
— Сядь! — Я подождал, пока она подчинится. Сейчас, когда улики выстроились в ряд, все получилось вполне убедительно. Я обратился к Лорне: — Представьте, что вы набрали специальный номер, миссис Холт. И представьте, что вполне знакомый голос на другом конце провода сказал, что он опасается джентльмена по имени Леонард, который собирается децимировать нашу организацию до последнего человека. Что бы вы подумали?
Глаза Лорны расширились:
— Мак никогда так не говорил.
— Вы чертовски правы. Так никогда не говорил Мак, но человек на том конце линии — линии, над которой специально поработали, чтобы слышимость была слабой и с помехами, — сказал именно это. И горячо любящая дочь здесь слушала, как он это говорит, но никак не прокомментировала, фактически вчера вечером она подтвердила, что я говорил с ее отцом, что он жив и у него все хорошо. Черт побери, кто знает Мака, сразу скажет, что он ни за что не сморозит такой глупости!
Марта облизала губы. Она выглядела смущенной и потерянной.
— Но я... я не понимаю! Что необычного в...
— Ох, прекрати, Борден! — взорвался я. — Эта манера изображать из себя маленькую дурочку становится невыносимой.
— Минутку, Эрик. — Лорна развернула второй батончик и терпеливо объяснила: — Моя дорогая девочка, твой отец говорит на английском языке, а не кулдыкает как индюк. Слово “децимировать” происходит от латинского “десять”. В древности римляне были намного снисходительнее нас. Они не стирали враждебное поселение с лица земли при помощи бомб и напалма. Они просто посылали туда легион, выстраивали всех мужчин, потом выводили каждого десятого и протыкали его копьем или мечом. Это и называется децимировать, то есть убить каждого десятого. В свободном смысле это слово употребляется в значении “нанести большие потери кому-то”, но оно не означает да и не может означать полное уничтожение. Логически невозможно децимировать до последнего человека. Всегда останутся еще девять человек.
— Вы же не можете обвинить меня в предательстве из-за какого-то старого дурацкого выражения, на которое никто не обращает внимания! — возмутилась Марта.
Я пожал плечами и продолжил:
— Когда я звонил в Вашингтон из Ногалеса, тот же самый джентльмен сказал, что он не заинтересован в определенном убийце. Он также добавил, что в текущий момент агент находится в Оклахоме и что мне надо с ним связаться. Очевидно, на телефоне сидит имитатор. У него неплохие уши, но отсутствуют мозги. Он удачно копирует тембр голоса, но так давно говорит на вашингтонской тарабарщине и слышит, как говорят на нем окружающие, что даже не подозревает о существовании людей, предпочитающих чистый и правильный английский язык. Борден, я дословно привел его слова, а ты даже бровью не повела. Вот когда я впервые начал подозревать, что между тобой и твоим папочкой не все благополучно.
Лицо девушки побледнело.
— Но я действительно не понимаю. Пожалуйста. Я не пытаюсь изображать из себя дуру, но...
Лорна повторила все тем же спокойным, терпеливым тоном:
— Мисс Борден, “не заинтересован” означает далеко не то же самое, что “не интересуюсь”, которое, видимо, хотел употребить человек на телефоне.
— Судья должен быть незаинтересованным, — добавил я. — Это означает, что у него нет обязательств по отношению к любой из сторон: он совершенно объективен в рассмотрении дела. Но он не может быть неинтересующимся. Это означало бы, что ему просто надоела вся процедура.
И, милая моя, глагол “сконтактироваться” никогда не существовал и никогда не появится в словаре твоего отца. И любой, кто прикажет мне “сконтактироваться” с кем-то, — это не Мак.
— Да нет же, — отчаянно запротестовала девушка. — Я хочу сказать — кого волнуют эти смехотворно мелкие грамматические отличия? Кто в наше время обращает внимание на такую фигню? Я имею в виду, мистер Хелм, при том, что существуют серьезные, относящиеся к делу проблемы... — Она остановилась, в замешательстве переводя взгляд с меня на Лорну и обратно.
Я повернулся к Лорне, которая на время превратилась в исполняющего обязанности судьи.
— Малышка говорит серьезно или ломает комедию?
— Я не знаю. Действительно не знаю. — Лорна нахмурилась, глядя на сидящую девушку. — Вспомни — она никогда, видимо, не слышала о Кассандре и рагнареке. Мы не должны исключать того, что молодая леди практически неграмотна.
Марта вскочила на ноги.
— Я не собираюсь подвергаться множеству унижений...
— Сядь, — прикрикнул я. — Черт возьми, сядь!
— Но она сказала...
— Не беспокойся о том, что она сказала. Подумай лучше о себе. Если ты сейчас же не придумаешь какое-нибудь мало-мальски убедительное объяснение, мне придется отвести тебя подальше и пристрелить.
— Пристрелить меня! — Марта опустилась на кровать. — Почему? За что? Вы сошли с ума!
— А что, по-твоему, случается с двойными агентами, которые попадаются? И не думай, милая, что тебя спасет родство с Маком. Если ты нас предала... Что ж, он знает правила и знает, что они относятся ко всем. В конце концов, он их и создал.
Марта судорожно облизала губы.
— Но я не... я не... Лорна перебила ее:
— Хорошо ли был слышен голос по телефону, Хелм?
— Не очень. И, как я сказал, парень хороший имитатор. При такой плохой связи я бы принял его за Мака, говори он правильно. — Я покачал головой. — Но, черт возьми, мы все знаем пунктик Мака, когда дело касается языка. Не будешь же ты утверждать, что его собственная дочь...
— Ты отстал от времени, Эрик. Никто больше не чувствует язык. Теперь это дубинка, которой людей бьют по голове. Точные значения слов больше не играют роли. Я думаю, девочка вполне серьезна. Полагаю, они никогда в жизни не остановилась, чтобы послушать, как говорит ее отец. Кроме того, насколько мы его знаем, он человек занятой. Очень может быть, что она общалась с ним даже меньше, чем мы.
— Вот в этом вы правы! — в голосе Марты чувствовалось напряжение. — Насколько я помню, папа был практически посторонним в доме. Я... я была потрясена, когда несколько недель назад он пригласил меня в кабинет для серьезного разговора. Я думала, он собирается рассказать мне о птичках и пчелках или еще о чем-нибудь таком, о чем принято разговаривать с детьми моего возраста! Вместо этого он попросил меня выполнить это мелодраматическое...
Она остановилась. Образовалась короткая пауза. Наконец Лорна сказала:
— Ты кое-что забываешь, Эрик. Ты забываешь, что в списке была я.
— Ну и что?
— Если бы она передала список Леонарду или получила список от него, он бы знал, что я нахожусь на ранчо. Его люди, захватив ранчо, бросились бы искать меня хотя бы для того, чтобы не дать мне вырваться и распространить новость об их рейде. Но никто не появился.
— Ну, и что вы собираетесь делать с этим дурацким пистолетиком?
Лорна пожала плечами:
— Спроси Хелма, это его пьеса.
— Мэтт, вы совершенно сошли с ума...
— Руки на стену! Хорошо. Стой так. — Обыскивая девицу, я через плечо извинился перед Лорной: — Я не думаю, что ты что-нибудь упустила. Но она выходила на несколько минут за конфетами и могла прихватить какое-нибудь оружие. — Я тщательно прошелся по девушке, но ничего не нашел. — О`кей, можешь опустить руки и повернуться.
Глаза Марты горели от гнева:
— Это просто один из способов получить дешевый кайф!
— Расслабься, девочка. Мне жаль разочаровывать тебя, но никакого возбуждения я не испытал. Мне приходилось обыскивать множество более неотразимых дам. — Нахмурясь, я рассматривал ее. Либо Марта была дьявольски хорошей актрисой — намного лучшей, чем от нее можно было ожидать, — либо я делал непростительную ошибку. Но оба предположения нуждались в проверке. Я прощупал край кровати, на которой она сидела, но ничего не нашел. — Сядь, — приказал я. — И держи руки на виду.
— Осторожно! — воскликнула Лорна. Мы оба в беспокойстве посмотрели на нее. — Не сядь на конфеты. Пожалуй, я все-таки съем одну.
Она отложила пистолет в сторону и села в ближайшее кресло, аккуратно разворачивая миндальный батончик.
Марта нерешительно взглянула на меня:
— Ну что, мне садиться или не надо?
— Садись, — разрешил я.
Лорна, жуя шоколад с орехами, спросила:
— Так в чем проблема?
— Две проблемы. Первая — она слишком много знает. Вторая — она, вероятно, маленький паршивый предатель.
Я сознательно употребил резкое выражение, чтобы посмотреть, какой будет реакция. Марта издала протестующий звук, но был ли он искренним — судить было трудно.
— Почему ты так решил, Хелм? — Лорна откинулась на спинку кресла.
— Я подыграл ей, побуждая к откровенности. Сейчас надо выяснить, какая часть из сказанного ею — правда. Если же все это ложь, надо узнать, кто заставил ее врать и в чем заключается правда.
— Я говорила чистую правду! — возмущенно выпалила Марта. — У вас совершенно нет оснований называть меня...
— У меня есть все основания, детка. И к ним мы перейдем через минуту.
Лорна откусила еще один кусок шоколада:
— Полагаю, ты не будешь утверждать, что это не Марта Борден. Значит, Марта Борден — предатель. Предательница, если быть точным.
— Правильно. Сходство слишком явное. Она, должно быть, та самая девушка, только пошла по неверной дорожке. Впрочем, это не первый случай, когда ребенок выступает против родителей.
— А почему ты так решил?
— Как я сказал, она знает слишком много. Многие имена, которые она использовала, — имена настоящих агентов. Но самое забавное — она не может отличить самозванца от собственного отца. По крайней мере, делает вид, что не может.
— Что вы имеете в виду, говоря “самозванец”? — Марта вскочила со своего места.
— Сядь! — Я подождал, пока она подчинится. Сейчас, когда улики выстроились в ряд, все получилось вполне убедительно. Я обратился к Лорне: — Представьте, что вы набрали специальный номер, миссис Холт. И представьте, что вполне знакомый голос на другом конце провода сказал, что он опасается джентльмена по имени Леонард, который собирается децимировать нашу организацию до последнего человека. Что бы вы подумали?
Глаза Лорны расширились:
— Мак никогда так не говорил.
— Вы чертовски правы. Так никогда не говорил Мак, но человек на том конце линии — линии, над которой специально поработали, чтобы слышимость была слабой и с помехами, — сказал именно это. И горячо любящая дочь здесь слушала, как он это говорит, но никак не прокомментировала, фактически вчера вечером она подтвердила, что я говорил с ее отцом, что он жив и у него все хорошо. Черт побери, кто знает Мака, сразу скажет, что он ни за что не сморозит такой глупости!
Марта облизала губы. Она выглядела смущенной и потерянной.
— Но я... я не понимаю! Что необычного в...
— Ох, прекрати, Борден! — взорвался я. — Эта манера изображать из себя маленькую дурочку становится невыносимой.
— Минутку, Эрик. — Лорна развернула второй батончик и терпеливо объяснила: — Моя дорогая девочка, твой отец говорит на английском языке, а не кулдыкает как индюк. Слово “децимировать” происходит от латинского “десять”. В древности римляне были намного снисходительнее нас. Они не стирали враждебное поселение с лица земли при помощи бомб и напалма. Они просто посылали туда легион, выстраивали всех мужчин, потом выводили каждого десятого и протыкали его копьем или мечом. Это и называется децимировать, то есть убить каждого десятого. В свободном смысле это слово употребляется в значении “нанести большие потери кому-то”, но оно не означает да и не может означать полное уничтожение. Логически невозможно децимировать до последнего человека. Всегда останутся еще девять человек.
— Вы же не можете обвинить меня в предательстве из-за какого-то старого дурацкого выражения, на которое никто не обращает внимания! — возмутилась Марта.
Я пожал плечами и продолжил:
— Когда я звонил в Вашингтон из Ногалеса, тот же самый джентльмен сказал, что он не заинтересован в определенном убийце. Он также добавил, что в текущий момент агент находится в Оклахоме и что мне надо с ним связаться. Очевидно, на телефоне сидит имитатор. У него неплохие уши, но отсутствуют мозги. Он удачно копирует тембр голоса, но так давно говорит на вашингтонской тарабарщине и слышит, как говорят на нем окружающие, что даже не подозревает о существовании людей, предпочитающих чистый и правильный английский язык. Борден, я дословно привел его слова, а ты даже бровью не повела. Вот когда я впервые начал подозревать, что между тобой и твоим папочкой не все благополучно.
Лицо девушки побледнело.
— Но я действительно не понимаю. Пожалуйста. Я не пытаюсь изображать из себя дуру, но...
Лорна повторила все тем же спокойным, терпеливым тоном:
— Мисс Борден, “не заинтересован” означает далеко не то же самое, что “не интересуюсь”, которое, видимо, хотел употребить человек на телефоне.
— Судья должен быть незаинтересованным, — добавил я. — Это означает, что у него нет обязательств по отношению к любой из сторон: он совершенно объективен в рассмотрении дела. Но он не может быть неинтересующимся. Это означало бы, что ему просто надоела вся процедура.
И, милая моя, глагол “сконтактироваться” никогда не существовал и никогда не появится в словаре твоего отца. И любой, кто прикажет мне “сконтактироваться” с кем-то, — это не Мак.
— Да нет же, — отчаянно запротестовала девушка. — Я хочу сказать — кого волнуют эти смехотворно мелкие грамматические отличия? Кто в наше время обращает внимание на такую фигню? Я имею в виду, мистер Хелм, при том, что существуют серьезные, относящиеся к делу проблемы... — Она остановилась, в замешательстве переводя взгляд с меня на Лорну и обратно.
Я повернулся к Лорне, которая на время превратилась в исполняющего обязанности судьи.
— Малышка говорит серьезно или ломает комедию?
— Я не знаю. Действительно не знаю. — Лорна нахмурилась, глядя на сидящую девушку. — Вспомни — она никогда, видимо, не слышала о Кассандре и рагнареке. Мы не должны исключать того, что молодая леди практически неграмотна.
Марта вскочила на ноги.
— Я не собираюсь подвергаться множеству унижений...
— Сядь, — прикрикнул я. — Черт возьми, сядь!
— Но она сказала...
— Не беспокойся о том, что она сказала. Подумай лучше о себе. Если ты сейчас же не придумаешь какое-нибудь мало-мальски убедительное объяснение, мне придется отвести тебя подальше и пристрелить.
— Пристрелить меня! — Марта опустилась на кровать. — Почему? За что? Вы сошли с ума!
— А что, по-твоему, случается с двойными агентами, которые попадаются? И не думай, милая, что тебя спасет родство с Маком. Если ты нас предала... Что ж, он знает правила и знает, что они относятся ко всем. В конце концов, он их и создал.
Марта судорожно облизала губы.
— Но я не... я не... Лорна перебила ее:
— Хорошо ли был слышен голос по телефону, Хелм?
— Не очень. И, как я сказал, парень хороший имитатор. При такой плохой связи я бы принял его за Мака, говори он правильно. — Я покачал головой. — Но, черт возьми, мы все знаем пунктик Мака, когда дело касается языка. Не будешь же ты утверждать, что его собственная дочь...
— Ты отстал от времени, Эрик. Никто больше не чувствует язык. Теперь это дубинка, которой людей бьют по голове. Точные значения слов больше не играют роли. Я думаю, девочка вполне серьезна. Полагаю, они никогда в жизни не остановилась, чтобы послушать, как говорит ее отец. Кроме того, насколько мы его знаем, он человек занятой. Очень может быть, что она общалась с ним даже меньше, чем мы.
— Вот в этом вы правы! — в голосе Марты чувствовалось напряжение. — Насколько я помню, папа был практически посторонним в доме. Я... я была потрясена, когда несколько недель назад он пригласил меня в кабинет для серьезного разговора. Я думала, он собирается рассказать мне о птичках и пчелках или еще о чем-нибудь таком, о чем принято разговаривать с детьми моего возраста! Вместо этого он попросил меня выполнить это мелодраматическое...
Она остановилась. Образовалась короткая пауза. Наконец Лорна сказала:
— Ты кое-что забываешь, Эрик. Ты забываешь, что в списке была я.
— Ну и что?
— Если бы она передала список Леонарду или получила список от него, он бы знал, что я нахожусь на ранчо. Его люди, захватив ранчо, бросились бы искать меня хотя бы для того, чтобы не дать мне вырваться и распространить новость об их рейде. Но никто не появился.