Гамильтон Лорел. Обсидиановая бабочка

   Мы оба оглянулись на Донну и пошли к ней, разговаривая на ходу.
   - Как ты допустил, чтобы дело так далеко зашло? Как ты позволил Теду сделать предложение?
   Он долго молчал, и я уже решила, что ответа не будет. Мы шли молча по солнцепеку, но в конце концов он сказал:
   - Не знаю. Думаю, в какой-то вечер я слишком увлекся своей ролью. Настроение было подходящее, и Тед сделал предложение. Наверное, я на секунду забыл, что жениться придется мне.
   Я глянула на него искоса:
   - Ты за эти полчаса нагрузил меня личным так, как никогда за целых пять лет, что я тебя знаю. Ты всегда так болтлив, когда работаешь на территории Теда?
   Он покачал головой:
   - Я знал, тебе не понравится, что Донна сюда втянута. Но не представлял, насколько бурно ты отреагируешь. Поэтому для сохранения мира должен был обо всем тебе сказать.
   Мы шагнули с тротуара, оба улыбаясь, и я помахала Донне. А сквозь улыбку произнесла, подобно чревовещателю:
   - Мы с тобой так хорошо друг друга знаем, и каждый из нас будет очень тосковать по другому, но все равно мы готовы спустить курок. Как такое может быть? Я знаю, что это так, но все равно не могу понять.
   - А не достаточно знать, что это правда? Тебе непременно нужно объяснить? - спросил он, пробираясь между машинами в сторону Донны.
   - Да, мне нужно объяснение.
   - А зачем?
   - Затем, что я женщина.
   Это его рассмешило, он прерывисто хохотнул, а у меня сердце прихватило, потому что я по пальцам одной руки могла пересчитать, сколько раз Эдуарду приходилось удивленно смеяться. Я ценила этот смех, в нем звучало что-то от того Эдуарда, который был лучше и моложе. Интересно, одна ли я могу вызвать у него этот смех? Почему же мы тогда так спокойно говорим, что прикончим друг друга? Нет, мне мало знать, что мы на это способны. Здесь должно быть какое-то "почему", а сказать, что оба мы монстры или социопаты, - этого объяснения мало. Мне мало.
   Донна довольно косо поглядела на меня, когда мы подошли. Она демонстративно поцеловала Эдуарда, а когда он поставил чемоданы, устроила шоу еще эффектнее. Они целовались, обнимались и тискались, как пара подростков. Если Эдуард и делал это с неохотой, то виду не подавал. Он даже шляпу снял и слился с Донной, будто был донельзя рад.
   Я стояла, прислонившись к автомобилю на расстоянии вытянутой руки от них. Если они хотели остаться наедине, могли снять номер. Поцелуи продолжались так долго, что я уж думала было многозначительно поглядеть на часы, но сдержалась и решила, что достаточно будет просто стоять, прислонившись к машине, со скучающей физиономией.
   Эдуард оторвался от Донны со вздохом:
   - После вчерашней ночи я не думал, что ты успеешь так по мне соскучиться.
   - Я всегда по тебе скучаю, - ответила она, пересиливая страстное придыхание, смешанное со смехом. Повернулась ко мне, все еще обхватив Эдуарда жестом собственницы. Глядя на меня в упор, она сказала: - Извини, я не хотела тебя смутить.
   Я оттолкнулась от машины и встала прямо.
   - Меня трудно смутить такими пустяками.
   Счастливое сияние ее глаз сменилось яростным огнем, показывающим готовность к обороне.
   - А чем тебя можно смутить?
   Я покачала головой:
   - Это мне подставка для реплики: "Тем, чего тебе не хватает"?
   Она оцепенела.
   - Донна, не волнуйся. Я ни сейчас, ни раньше никогда не интересовалась... Тедом в романтическом смысле.
   - Да я и не думала...
   - Донна, не надо. Давай поступим по-настоящему оригинально - будем честными. Ты беспокоилась насчет меня с Эдуардом... Тедом, - быстро поправилась я, - почему и устроила мне этот показ подросткового тисканья. Донна, от меня свою территорию метить не нужно. - Я зачастила, чтобы она не заметила ошибку в имени, но она ведь заметила, и Эдуард заметил. - Тед слишком похож на меня, чтобы мы даже подумали о романе. Это было бы вроде инцеста.
   Она покраснела даже под загаром.
   - А ты, знаешь, прямолинейна.
   - Прямолинейна для мужчины, - сказал Эдуард. - А для женщины она вообще как таран.
   - Экономит время, - ответила я.
   - Это точно, - согласился Эдуард и, притянув к себе Донну, поцеловал ее быстро, но сильно. - Завтра увидимся, лапонька.
   Я приподняла брови.
   Эдуард глядел на меня теплыми глазами Теда.
   - Донна приехала на своей машине, чтобы мы тут провели часть дня. А теперь она поедет домой к ребятишкам, а мы займемся делом.
   Донна отвернулась от него и посмотрела на меня долгим испытующим взглядом.
   - Анита, я верю твоему слову, но чувствую какие-то странные вибрации. Будто ты что-то прячешь.
   Я что-то прячу? Знала бы она только!
   А Донна очень серьезно добавила:
   - Я тебе доверяю человека, третьего по значению в моей жизни. Тед для меня сразу после детей. Не испорть мне самое лучшее, что есть у меня после гибели мужа.
   - Видишь? - спросил Эдуард. - Донна умеет говорить без экивоков.
   - Это точно, - согласилась я.
   Донна в последний раз бросила на меня изучающий взгляд, потом повернулась к Эдуарду и отвела его в сторонку. Они стали разговаривать, а я ждала на неподвижном и сухом солнцепеке. Раз Донне так хочется уединения, я отвернулась и стала разглядывать далекие горы. До них было словно рукой подать, но я по опыту знала, что горы всегда гораздо дальше, чем кажутся. Они как мечты, далекие цели, к которым устремляешь взгляд, но они всегда недосягаемы, когда очень нужны тебе.
   Сначала по мостовой захрустели ботинки Эдуарда, потом раздался его голос. Я уже стояла лицом к нему, скрестив руки на животе, так что при этом правая оказалась в приятной близости от рукоятки пистолета. Я верила Эдуарду, когда он сказал, что у нас перемирие, но... лучше перестраховаться, чем потом жалеть.
   Он остановился за одну машину от меня, прислонился к ней задом, сложив руки точно как я. Но под рукой у него не было пистолета. Вряд ли лицензии охотника за скальпами достаточно, чтобы пройти металлодетектор в аэропорту, так что ни пистолета, ни ножа у него быть не должно. Разве что он его взял из какой-то машины, где спрятал. Вполне в духе Эдуарда. Лучше ошибиться, предположив худшее. Пессимизм сохраняет жизнь, а оптимизм - нет. В нашей профессии по крайней мере.
   Наша профессия. Странная фраза. Эдуард - наемный убийца, а я нет. Но почему-то у нас одна профессия. Не могу объяснить, но это так.
   Эдуард улыбнулся чисто Эдуардовской улыбкой, рассчитанной на то, чтобы я встревожилась и стала подозрительной. И еще она значила, что он не задумал на мой счет ничего плохого - так, за поводок дергает. Конечно, он знал, что значит для меня эта улыбка, и мог специально так сейчас улыбнуться, чтобы усыпить мою бдительность. А может, он просто так улыбается. Я приписываю ему слишком сложные мысли, а это само по себе плохо. Эдуард прав, лучше всего я действую, когда подчиняюсь спинному мозгу, а высшую нервную деятельность отодвигаю на задний план. Не слишком хорошее правило на все случаи жизни, но для перестрелки лучше не надо.
   - У нас перемирие, - напомнила я.
   Он кивнул:
   - Я сказал, что перемирие.
   - Ты меня нервируешь.
   Улыбка стала шире.
   - Рад слышать, что ты все еще меня боишься. А то я уже начал удивляться.
   - Ты перестаешь бояться монстров в тот день, когда они тебя убьют.
   - А я монстр?
   - Ты сам знаешь, кто ты, Эдуард.
   Он сузил глаза.
   - Ты назвала меня Эдуардом в присутствии Донны. Она ничего не сказала, но дальше будь внимательнее.
   Я кивнула:
   - Прошу прощения, я сразу себя на этом поймала, но поздно. Я и вполовину не умею так хорошо врать, как ты, Эдуард. К тому же Тед - уменьшительное от Эдуарда.
   - Полное имя у меня в водительских правах - Теодор.
   - Давай я тебя буду называть Тедди, тогда я запомню.
   - Тедди подойдет, - сказал он спокойно.
   - Тебя очень трудно дразнить, Э... Тед.
   - Имена ничего не значат, Анита. Их очень легко менять.
   - А Эдуард - это твое настоящее имя?
   - Сейчас да.
   Я покачала головой:
   - А я действительно хотела бы знать.
   - А зачем?
   Он глядел на меня, и даже из-под темных очков ощущался напряженный интерес. Вопрос был не праздный. Вообще Эдуард не задает вопросов, на которые не хочет получить ответа.
   - Затем, что за пять лет знакомства с тобой я не знаю даже твоего настоящего имени.
   - Оно достаточно настоящее.
   - Ну, меня как-то подмывает выпытать у тебя.
   - Почему?
   Я пожала плечами и убрала руку от пистолета, потому что он не был нужен, по крайней мере в эту минуту, сегодня. Но, убирая руку, я знала, что будут и другие дни, и впервые поняла, что не знаю, доживем ли мы оба до моего отъезда. И мне стало грустно и угрюмо.
   - Может, чтобы узнать, какую выбивать надпись на надгробной плите, - ответила я.
   Он засмеялся:
   - Уверенность в себе - черта хорошая, самоуверенность - черта плохая.
   Смех его затих, лицо с очками стало непроницаемым. Мне не надо было видеть его глаза - я и так знала, что они холодны и далеки, как зимнее небо.
   Я отодвинулась от машины, опустив руки по швам.
   - Послушай, Эдуард, Тед, как ты еще там называешься. Я приехала не для того, чтобы служить приманкой для монстров или же узнать, что ты крутишь роман с "мамулей года" из "нью эйдж". Это меня выбило из колеи, а такое состояние мне тоже не нравится. У нас перемирие до раскрытия дела, а потом?
   - Потом посмотрим.
   - Ты не можешь просто согласиться прекратить помолвку с Донной?
   - Нет, - тихо и осторожно ответил он.
   - А почему?
   - У меня должна быть для нее достаточно веская причина, чтобы разбивать сердце ей и детям. Не забывай, что я провел с ними немало времени. Каково им будет, если я просто исчезну?
   - По-моему, ее сын возражать не станет. Питер, кажется? Думаю, если Тед вдруг слиняет, он будет только рад.
   Эдуард посмотрел в сторону.
   - Питер - да, а Бекки? Уже два года я присутствую в ее жизни, а ей всего шесть. Донна доверяет мне забирать ее из школы. Раз в неделю я ее вожу на уроки танцев, чтобы Донне не пришлось закрывать магазин слишком рано.
   Голос и лицо его не изменились, будто эти факты ничего не значили.
   У меня плечи стянуло от гнева, бицепсы задергались. Я сжала руки в кулаки - просто чтобы куда-то их девать.
   - Гад ты.
   - Возможно, - ответил он, - но ты думай, о чем просишь, Анита. Просто так уйти - это может причинить еще больше вреда.
   Я глядела на него, пытаясь проникнуть взглядом за эту невозмутимую маску.
   - Ты не думал о том, чтобы рассказать Донне правду?
   - Нет.
   - Черт бы тебя побрал!
   - И ты думаешь, что она могла бы выдержать правду обо мне, полную правду?
   Я думала почти минуту, стоя на раскаленной стоянке. Наконец я сказала:
   - Нет.
   Не хотелось мне этого произносить, но правда есть правда.
   - А откуда ты знаешь, что она не сможет быть женой наемного убийцы? Ты же только час с ней знакома, почему ты так уверена?
   - А теперь ты ко мне прикалываешься, - сказала я.
   Губы его дернулись почти в улыбке.
   - Я думаю, ты попала в точку. Донна правды не вынесет.
   Я потрясла головой, да так, что волосы хлестнули по лицу, и в буквальном смысле взметнула руки в воздух:
   - Ну его на фиг пока что. Я не для того летела на самолете, чтобы торчать на жаре и обсуждать твою личную жизнь. Мы тут должны преступление раскрывать или что?
   - Можем обсудить твою личную жизнь, - предложил он. - Ты с кем сейчас трахаешься - с вервольфом или вампиром?
   В его голосе звучало что-то близкое к желчности. Не ревность, но крайнее неодобрение. Если ты убиваешь монстров, не заводи с ними шашней. Такое правило было у Эдуарда и когда-то у меня тоже. Еще один признак моего морального падения.
   - Честно говоря, ни с одним, и это все, что я готова сообщить по данной теме.
   Он даже приспустил очки, и стали видны светло-голубые глаза.
   - Ты их обоих бросила? - В голосе звучал неподдельный интерес.
   Я покачала головой.
   - Если я захочу с тобой поделиться, я тебе сообщу отдельно. Теперь скажи мне, за каким чертом ты меня сюда вытащил, кроме как обсуждать твои сомнительные романы. Расскажи про эти убийства, Эдуард. Расскажи, зачем я прилетела.
   Он надвинул очки обратно и слегка кивнул:
   - О'кей.
   Открыв водительскую дверь, он предоставил мне открывать пассажирскую самой. Для Донны он дверь придержал, но у меня с Эдуардом были не такие отношения. Если мы того и гляди начнем перестрелку, то я и дверцу могу сама подержать.

Глава 4

   Машина принадлежала Теду, хотя вел ее Эдуард. Это было что-то квадратное и большое, помесь джипа, грузовика и уродливой легковушки. Покрыта она была слоем красноватой глинистой грязи, будто на ней ездили по канавам. Ветровое стекло измазалось так, что лишь два сектора под "дворниками" были прозрачны, а остальное покрывала патина рыжей грязи.
   - Ну и ну, Эдуард! - сказала я, открывая заднюю дверцу кузова. - Что ты делал с этим механическим уродцем? Никогда не видала такой грязной машины.
   - Это "хаммер", и он стоит побольше иного дома.
   Эдуард поднял дверцу и стал закладывать внутрь мои чемоданы. Я протянула ему сумку и, когда подошла поближе, ощутила запах новой машины, что объяснило мне, почему обивка сзади почти девственна.
   - Если он столько стоит, почему он не заслужил лучшего обращения?
   Эдуард взял сумку и поставил ее на новую обивку.
   - Я его купил, потому что он может ехать почти по любой местности и почти в любую погоду. Если бы я не хотел пачкать машину, купил бы что-нибудь другое.
   Он захлопнул дверцу.
   - А как Тед может себе позволить такую роскошь?
   - Ты знаешь, Тед неплохо зарабатывает, истребляя вредных зверей.
   - Но не до такой же степени неплохо, - сказала я. - И к тому же за скальпами не охотится.
   - А откуда ты знаешь, сколько зарабатывает охотник за скальпами? - спросил он, выглядывая из-за грязной машины.
   Он был прав.
   - В общем, не знаю.
   - И мало кто знает, так что мне сходят с рук покупки, которые вроде бы Теду не по карману.
   Он обошел машину, направляясь к дверце водителя, и только верх белой шляпы был виден над заляпанной крышей.
   Я потянула на себя пассажирскую дверцу, и она открылась. Стоило забраться на сиденье, и я была рада, что на мне не юбка. Что приятно в работе с Эдуардом - он не требует от меня носить деловой костюм. На эту поездку мне хватит джинсов и кроссовок.
   Единственное, что у меня было от народного костюма, - черная куртка поверх хлопковой рубашки и джинсов. Это чтобы прикрыть пистолет, а больше ни за чем.
   - Какие законы насчет стволов в Нью-Мексико?
   Эдуард тронулся с места и глянул на меня:
   - А что?
   Я застегнула привязной ремень - мы явно торопились.
   - Я хочу знать, могу ли я засунуть куртку куда подальше и носить пистолет открыто или надо все время прятать оружие.
   Он чуть скривил губы.
   - В Нью-Мексико можно носить оружие, если оно не скрыто. Носить скрытое оружие, не имея разрешения, запрещает закон.
   - Давай проверим, правильно ли я поняла. Я могу носить пистолет у всех на виду, с разрешением на ношение или без, но если я надену поверх куртку, скрою оружие, а разрешения на ношение у меня нет, то я нарушу закон?
   Он улыбнулся:
   - Именно так.
   - Очень интересные бывают законы об оружии в западных штатах, - заметила я, но куртку все же сняла. Можно вылезти из любой шмотки, не расстегивая ремня машины. Я его всегда застегиваю, поэтому практика у меня большая.
   - И все же полиция имеет право тебя остановить, если увидит с оружием. Просто проверить, что ты не собираешься никого убивать.
   Последние слова он сопроводил полуулыбкой.
   - Так что я могу его носить, если не прятать, но на самом деле меня все время будет останавливать полиция.
   - И еще: никакое огнестрельное оружие, даже незаряженное, нельзя вносить в бары.
   - Я не пью, так что как-нибудь, думаю, смогу бары обходить.
   Вдоль дороги, на которую мы выехали, тянулась проволочная изгородь, но она никак не скрывала ровные, плоские дали и странные черные горы.
   - А как эти горы называются?
   - Сангре-дель-Кристо - Кровь Христова, - ответил Эдуард.
   Я глянула на него - не шутит ли он. Нет, он не шутил.
   - Почему?
   - Что почему?
   - Почему их назвали Кровью Христовой?
   - Не знаю.
   - А давно Тед здесь живет?
   - Почти четыре года.
   - И ты не знаешь, почему горы назвали Сангре-дель-Кристо? Ты совсем не любопытен?
   - К тому, что не касается этой работы, - нет.
   Именно этой работы. Как-то странно.
   - А что, если монстр, которого мы ищем, что-то вроде местного пугала? Знание о названии гор может нам ничего и не дать, но может вывести на легенду, предание, намек о какой-то кровавой бане в прошлом. Бывают очень локализованные монстры, Эдуард, твари, которые вылезают из-под земли раз в столетие, как долгоживущие цикады.
   - Цикады? - переспросил он.
   - Ага, цикады. Ювенильные формы остаются в земле, и только раз в тринадцать, или семь, или сколько там лет занимает цикл превращения, вылезают, линяют и становятся взрослыми. Это те насекомые, которые так трещат каждое лето.
   - Не знаю, кто погубил тех людей, Анита, но только не гигантская цикада.
   - Я не об этом, Эдуард. Я о том, что есть виды живых существ, которые прячутся, почти тотально прячутся много лет, а потом вылезают. Монстры все же принадлежат к миру природы. Противоестественная биология - все равно биология. Так что, быть может, старые мифы и легенды наведут нас на след.
   - Я тебя привез не для того, чтобы ты тут Нэнси Дрю изображала, - сказал Эдуард.
   - И для этого тоже, - ответила я.
   Он посмотрел на меня таким долгим взглядом, что мне захотелось попросить его следить за дорогой.
   - Что ты хочешь этим сказать?
   - Если бы тебе нужен был человек, только чтобы вскидывать ствол и стрелять, ты бы позвал кого-нибудь другого. Тебе нужны мои знания, а не только ствол. Так ведь?
   Он отвернулся и стал смотреть на дорогу, отчего мне стало намного легче. По обе стороны стояли домики, в основном глинобитные или под глинобитные. Я недостаточно в этом разбираюсь, чтобы судить. Дворики маленькие, но ухоженные, кактусы и большие кусты сирени с удивительно маленькими гроздьями голубых цветов. Сирень была не такая, как на среднем западе. Наверное, она требует меньше воды.
   Молчание заполнило машину, и я не пыталась его нарушить, созерцая пейзаж. Я в Альбукерке не бывала и буду изображать туриста, если получится. Эдуард наконец ответил мне, сворачивая на Ломос-стрит:
   - Ты права. Я тебя позвал не просто стрелять. Для этого у меня уже есть люди.
   - Кто? - спросила я.
   - Ты их не знаешь, но в Санта-Фе я вас познакомлю.
   - Мы сейчас едем прямо в Санта-Фе? Я сегодня еще ничего не ела и вроде надеялась перекусить.
   - Последнее место преступления - в Альбукерке. Мы туда заедем, потом поедим.
   - А мне потом захочется есть?
   - Может быть.
   - Кажется, мне тебя не уговорить сперва на ленч.
   - Нам придется еще заехать в одно место, - сказал он.
   - Это куда?
   Он только слабо улыбнулся - дескать, пусть будет сюрпризом. Эдуард любил испытывать мое терпение.
   Может, на другой вопрос ответит.
   - А кто еще с тобой сейчас работает?
   - Я же тебе сказал, ты их не знаешь.
   - Ты все время говоришь "они". Значит, у тебя есть двое для поддержки, и тебе понадобилась еще и я?
   Он опять ничего не ответил.
   - Трое человек в поддержку. Да, Эдуард, ты, наверное, просто в отчаянии.
   Я это сказала вроде как в шутку. Но он воспринял всерьез.
   - Анита, это дело я хочу раскрыть любой ценой.
   И вид у него был угрюмый. Подвело меня чувство юмора.
   - И эти двое тоже задолжали тебе услугу?
   - Один из них.
   - Они наемные убийцы?
   - Иногда.
   - Охотники за скальпами, как Тед?
   - Бернардо - охотник.
   Наконец-то хоть одно имя.
   - Бернардо - иногда наемный убийца, а вообще охотник за скальпами, как Тед. То есть он тоже использует маску охотника за скальпами как легальное прикрытие?
   - Иногда он бывает телохранителем.
   - Весьма разносторонний человек, - сказала я.
   - Вообще-то нет, - ответил Эдуард, и это был странный ответ.
   - А второй кто?
   - Олаф.
   - Ладно, Олаф. Он иногда убийца, не охотник за скальпами, не телохранитель. А кто он еще?
   Эдуард покачал головой.
   Эти ненавязчивые ответы начинали действовать мне на нервы.
   - У кого-нибудь из них есть особые способности, помимо желания убить врага?
   - Да.
   Все, он исчерпал мой лимит ответов "да-нет".
   - Эдуард, я приехала не играть в двадцать вопросов. Расскажи мне про своих помощников.
   - Ты их скоро увидишь.
   - Ладно, тогда расскажи, куда мы еще заезжаем.
   Он чуть качнул головой.
   - Слушай, Эдуард, ты мне действуешь на нервы и уже меня достал, так что кончай эту таинственность и говори по-человечески.
   Он покосился на меня, и глаза чуть показались из-за темных стекол очков.
   - Ну и ну, кажется, мы сегодня раздражительны.
   - До раздражения, Эдуард, слишком далеко, и ты это знаешь. Но будешь еще темнить - действительно выведешь меня из себя.
   - Я думал, тебя уже вывело из себя присутствие Донны.
   - Так и есть. Но я хочу заинтересоваться делом и перестать выходить из себя. А для этого тебе надо ответить на мои вопросы о сути дела, а значит, и о твоих помощниках. Так что либо говори, либо отвези меня обратно в аэропорт к чертовой матери!
   - Я Олафу и Бернардо не говорил, что ты путаешься с вампиром и вервольфом.
   - На самом деле я сейчас ни с кем из них не встречаюсь, но дело не в этом. Меня не интересует их половая жизнь, Эдуард. Я только хочу знать, почему ты их позвал. Какая у них специальность?
   - Ты порвала и с Жан-Клодом, и с Ричардом?
   Редко когда мне удавалось слышать в голосе Эдуарда искреннее любопытство. И даже непонятно, хорошо это или плохо, что Эдуарда интересует моя личная жизнь.
   - Не знаю, порвали мы отношения или нет. Скорее просто не видимся. Мне нужно побыть от них подальше, пока я решу, что делать.
   - И что ты думаешь с ними делать?
   В голосе слышался оттенок энтузиазма, а такое чувство у Эдуарда вызывало только дело.
   - Я не собираюсь никого из них убивать, если ты на это намекаешь.
   - Не могу сказать, что я не разочарован, - заметил Эдуард. - Тебе надо было убить Жан-Клода до того, как ты так глубоко увязла.
   - Ты говоришь об убийстве того, кто был моим возлюбленным больше года, Эдуард. Может, ты и мог бы задушить Донну в постели, но я после такого рода поступка не смогла бы спокойно спать.
   - Ты его любишь?
   Этот вопрос застал меня врасплох. Не сам вопрос, а то, что его задал этот человек. От него было очень странно такое услышать.
   - Да, я думаю, что да.
   - А Ричарда ты любишь?
   Как-то очень странно было обсуждать свои эмоции с Эдуардом. Есть у меня друзья-мужчины, но каждый из них предпочел бы лучше сверлить зуб, чем разговаривать о "чувствах". Из всех из них я сейчас говорила с тем, кто никогда, как я думала, не стал бы говорить со мной о любви. Что-то в этом году я слабо понимаю мужчин.
   - Да, я люблю Ричарда.
   - Про вампира ты сказала "думаю, что люблю", а про Ричарда - просто "да". Убей вампира, Анита. Я тебе помогу.
   - Не слишком деликатно на это указывать, Эдуард, но я - слуга-человек Жан-Клода. Ричард - его зверь, которого он зовет. У нас такой симпатичный menage a trois. Если умрет один из нас, остальные тоже могут погибнуть.
   - Может быть; а может, это вампир так говорит. Ему не впервой тебе врать.
   Трудно было спорить так, чтобы не выглядеть дурой, и я не стала пробовать.
   - Когда мне понадобится твой совет насчет моей личной жизни, я тебя спрошу. А пока ад не замерзнет, побереги дыхание. И давай рассказывай о деле.
   - Ты, значит, будешь мне говорить, с кем мне встречаться, а с кем нет, а я тебе не могу платить той же монетой?
   Я посмотрела на него:
   - Ты злишься за то, что я налетела на тебя из-за Донны?
   - Не совсем так; но если ты мне даешь советы насчет личной жизни, почему мне нельзя?
   - Это не одно и то же, Эдуард. У Ричарда нет детей.
   - Для тебя это такая большая разница?
   - Большая, - кивнула я.
   - Никогда не замечал за тобой таких материнских чувств.
   - Их и нет, Эдуард, но дети - это люди, маленькие люди, заложники решений, которые принимают взрослые. Донна достаточно взрослая, чтобы сама делать ошибки, но когда ты ее раздавишь, ты детей тоже раздавишь. Я знаю, что тебе это все равно, а мне - нет.
   - Я знал, что так будет. Я даже знал, как ты отреагируешь, хотя и не понимаю почему.
   - Ну, ты предусмотрел больше, чем я. Я и представить себе не могла, что ты спутаешься с вдовой из "нью эйдж", да еще с детьми. Я считала, что ты всегда прикидываешь, сколько придется платить.
   - Теду за это расплачиваться не придется, - сказал он.
   - А Эдуарду?
   Он пожал плечами:
   - Для Эдуарда это просто еще одна потребность. Как еда.
   Хладнокровная грубость этой фразы почти успокаивала.
   - А вот это уже тот Эдуард, которого я знаю и боюсь.
   - Боишься, и все-таки ты выступила против меня ради женщины, которую только что увидела, и двух детишек, которых даже не знаешь. Я вовсе не собираюсь никого из них убивать, и все же ты готова поставить между нами ультиматум. - Он покачал головой. - Этого я не понимаю.
   - И не понимай, Эдуард. Только знай, что так и есть.
   - Я тебе верю, Анита. Ты единственный известный мне человек, кроме меня, который никогда не блефует.
   - Значит, Бернардо и Олафу случается блефовать? - спросила я.
   Он покачал головой и засмеялся, разрядив нараставшее напряжение.
   - Нет, я тебе ничего о них не скажу.
   - Почему? - спросила я.
   - Потому, - ответил он и почти улыбнулся.
   Я глянула на его непроницаемый профиль.