Гамильтон Питер Ф.. Обнажённый Бог - Феномен (Пришествие Ночи - 5)

   - Спасибо. Сделаю это в первую очередь.
   - Хорошо. А спать ты будешь в кибитке?
   - Думаю, это будет лучше всего.
   - Хорошо. Когда закончишь, ступай в кухню и обратись к Сюзанне. Она подскажет тебе, что делать, - он пошел было прочь.
   - Грант... то есть Лука.
   - Да?
   Кармита вытянула руку. Свет отразился от кольца с бриллиантом.
   - Она мне его дала.
   Лука уставился на кольцо, как громом пораженный. И быстро шагнул к ней. Схватил ее руку и поднес к глазам.
   - Где они? - закричал он. - Куда, черт побери, они скрылись? Они в безопасности?
   - Луиза дала мне его в тот самый день, когда видела тебя в последний раз, - холодно сказала Кармита и красноречиво посмотрела на сожженную конюшню.
   Лука сжал кулаки, по лицу прошла судорога. Его охватил стыд.
   - Я не... я... о, черт! Черт побери. Где они? Обещаю, я им не поврежу. Просто скажи мне.
   - Да, понимаю. Время было сумасшедшее. Тебе сейчас стыдно. Знаю, ты и волоса на их головах не тронешь.
   - Да, - он старался взять себя в руки. - Послушай, мы творили тут ужасные вещи. Бесчеловечные. По отношению ко всем: мужчинам, женщинам, детям. Вину свою я признаю. И ведь когда делал это, все сознавал. Но тебе не понять, что мною двигало. И не только мною. Всеми нами, - в знак обвинения поднял палец. - Но ведь ты не умирала. Не доходила до полного отчаяния. Да я счастлив был бы отправиться к Люциферу, а не находиться в том месте, где нас заперли. И сделал бы это, пошел бы прямо к воротам ада и умолял бы, чтобы меня туда пустили. Но не было такой возможности ни у меня, ни у других, - он согнулся, энергия покидала его. - Ну пожалуйста. Я просто хочу знать, все ли у них в порядке. У нас здесь есть и другие неодержанные, и дети тоже. И в городе есть. Мы о них заботимся. Не такие уж мы чудовища.
   Кармита почти смутилась и огляделась по сторонам.
   - А Гранту ты об этом сообщишь?
   - Да, да. Обещаю.
   - Хорошо. Я, правда, не знаю, где они сейчас. Рассталась с ними в Байтеме, они сели там на самолет. Я видела, как он отлетел.
   - Самолет?
   - Да. Это была идея Женевьевы. Они хотели лететь в Норвич. Думали, будут там в безопасности.
   Он крепко держался за лошадь. Без этой опоры, казалось, рухнул бы оземь. Черты лица исказились от горя.
   - Пройдет несколько месяцев, прежде чем я доберусь до города. Да и то, если удастся сесть на корабль. Проклятье!
   Она осторожно притронулась к его руке.
   - Извини. Я тебе в этом вряд ли помогу. Но твоя Луиза - сильная девушка. Уже если кто и избежит одержания, так это она.
   Он недоверчиво на нее посмотрел. Потом горько рассмеялся.
   - Моя Луиза? Сильная? Да она и грейпфрут себе подсластить не может без служанки.
   Господи, Боже мой, ну как же ты по-глупому воспитывал детей! Зачем не показал им, каков мир на самом деле? Да как же, они ведь леди, наше общество их защищает. Оберегал от всего, как положено отцу. Показывал им только светлую сторону жизни. Твое общество - дерьмо, оно ничего не стоит. Да разве можно его назвать обществом? И жизнь ваша не жизнь, а показуха. Ни себя не можете защитить, ни любимых. Люди должны выйти из скорлупы. Да, внешнего мира для нас не существовало, пока вы, уродливые демоны, не явились и не разрушили наш мир. Мы жили здесь многие столетия, и дом наш был хороший и уважаемый. А вы его уничтожили. Уничтожили! Вы его у нас украли, а теперь пытаетесь переделать все, потому что вы все ненавидите. Вас даже дикарями нельзя назвать, вы гораздо хуже. Неудивительно, что даже ад вас не принимает.
   - Эй! - Кармита потрясла его. - Прекрати.
   - Не прикасайся ко мне! - завопил он. Тело его страшно тряслось. - О Господи, - упал на колени и закрыл лицо руками. Из-под скрюченных пальцев хлынули слезы. - Я это он. Я он. Между нами нет разницы. Мы этого не хотели. Понимаешь? Не такой должна быть здесь жизнь. Здесь должен быть рай.
   - Нет такого места, - она потерла его спину, стараясь расслабить напряженные мышцы. - Ну, у тебя все получится. Как и у всех остальных.
   Голова его слабо качнулась. Кармита решила, что он с ней согласился. И решила, что сообщить ему о беременности Луизы сейчас явно преждевременно.
   10
   Мортонридж, истекая кровью, уходил в океан. Агония была продолжительной и тяжелой. Вызванные кризисом боль, мучения, горе обратились в грязь. Вязкая, крадущаяся, бесконечная, она подтачивала решимость обеих сторон и опустошала окружающую среду. Верхний слой почвы сползал с центрального горного хребта полуострова, словно порванная кожа с позвоночника, и скользил к берегу. Два дня чудовищного дождя, и чернозем, скапливавшийся здесь в течение тысячелетия, полностью уничтожен. То, что раньше представляло собой драгоценную, богатую нитратами, бактериями и местными червями плодородную почву, обратилось в густую грязь.
   Грязевые потоки смывали все на своем пути, обнажая плотный субстрат смесь гравия и глины, стерильный астероидный реголит. В расщелинах его не осталось ни семян, ни спор, ни яиц, да если бы даже что-то и сохранилось, то питательных веществ, чтобы поддержать их, здесь тоже не было.
   С помощью сенсорных датчиков платформ стратегической обороны Ральф разглядывал в океане быстро растущее плотное черное пятно. В устье Джулиффа на Лалонде было нечто похожее. Но оно там было небольшое. Тут же дело пахло экологическим бедствием. Такой беды не было с двадцать первого века. Морские животные умирали в бесчисленном количестве, задыхаясь под трупами своих млекопитающих родственников.
   - Знаешь, она была права, - сказал он Каталю к концу первой недели Освобождения.
   - Кто?
   - Аннета Эклунд. Помнишь, она сказала: для того чтобы спасти деревню, нам понадобится ее уничтожить. А я тогда еще сказал ей, что сделаю все, что понадобится, чего бы это ни стоило. Господи, Боже мой, - он свалился в кресло. Если бы не сотрудники за стеклянной стеной, схватился бы за голову руками.
   Каталь смотрел на экран монитора. Нездоровое пятно возле мортонриджского побережья выросло, заменив собою сжавшееся облако. Дождь еще не перестал, но шел с остановками. Зловещее облако приняло нормальные очертания, в нем были промежутки.
   - Да ладно, шеф, они сами это сделали. Не надо тебе казнить себя за это. Ни один человек из тех, что спаслись в ноль-тау, тебя не осуждает. Да они тебе еще и медаль повесят, когда все кончится.
   Говорили о медалях, присвоении титулов, повышении по службе... Ральф не обращал на это внимания. Все это побрякушки, какой от них толк? Спасать людей - вот что нужно делать в первую очередь. Мортонридж уже не оправится. Не стать ему тем, чем он был. А может, эта уничтоженная земля и станет лучшим памятником, предупреждением будущим поколениям. И правду эту не уничтожить ни одному историческому ревизионисту. Освобождение, решил он, не будет победой над Эклунд. Это не последнее ее выступление.
   Экейша легонько постучала в открытую дверь и вошла в комнату вместе с Янне Палмер. Ральф жестом пригласил их сесть, и дверь, по его команде, закрылась на кодовый замок. Началась виртуальная встреча. Княгиня Кирстен и адмирал Фарквар ждали за овальным столом отчета о прошедшем дне. На столе развернулось трехмерное изображение Мортонриджа. Маленькие мигающие символы отмечали ход кампании. Число красных треугольников, означавших скопление одержимых, за последние десять дней сильно возросло, так как облако похудело, и сенсоры беспрепятственно сканировали землю. Наступающие силы зеленые шестиугольники - сплошной, параллельной берегу, 65-километровой линией двигались в глубь полуострова.
   Адмирал Фарквар, наклонившись над картой, с унылым видом изучал ситуацию.
   - Менее десяти километров за день, - мрачно сказал он. - Я думал, к настоящему моменту мы продвинемся дальше.
   - Вы бы этого не сказали, доведись вам пойти по этой дьявольской грязи, - возразила Экейша. - Сержанты творят чудеса.
   - Да я не хотел никого критиковать, - поспешно заметил адмирал. - В такой ситуации они действуют великолепно. Мне просто хочется, чтобы нам хоть немного повезло, а погода, как назло, благоволит Эклунд.
   - По-моему, она начинает поворачиваться к нам лицом, - сказал Каталь. - Дождь и грязь вывели из строя все ловушки, которые они приготовили для нас. Мы знаем, где они находятся, и теперь одержимые от нас не ускользнут.
   - Насколько я вижу, наземная операция идет хорошо, - вступила в разговор княгиня Кирстен. - У меня нет к вам претензий. Однако мне не нравится число потерь, которые происходят с обеих сторон.
   На цифры, окруженные золотой рамкой, Ральф старался не смотреть. Однако забыть их не удавалось.
   - Количество суицидов среди одержимых нарастает с угрожающей скоростью, - признался он. - Сегодня это уже восемь процентов, и ничего с этим мы поделать не можем. Они делают это намеренно. В конце концов, что им терять? Цель нашей кампании - освободить захваченные ими тела. Если они лишат нас этой возможности, то ослабят нашу решимость как на земле, так и на политической арене.
   - Если это так, они глубоко заблуждаются, - заявила княгиня Кирстен. Потому-то и сильно наше королевство, что моя семья принимает жесткие решения, когда в этом возникает необходимость. Кампания будет идти до тех пор, пока сержанты не встретятся на центральной горе Мортонриджа. И все же, я хотела бы узнать, что вы предлагаете для уменьшения потерь.
   - Существует пока лишь один способ, - сказал Ральф. - Вряд ли безупречный. Мы замедляем продвижение авангарда, а за это время успеваем, сконцентрировав силы, окружить врага. В этот момент используем минимальное количество сержантов против повстречавшихся на их пути гнезд одержимых. А это означает, что сержантам для подавления противника придется применять усиленный обстрел. Когда одержимые поймут, что проиграли, они перестанут противостоять пулям. В противном случае проиграем мы. Каждый погибший человек станет рекрутом для души из потусторонья.
   - Если увеличить количество сержантов, насколько уменьшатся потери?
   - В настоящее время сержантов больше, чем одержимых, процентов на тридцать. Если мы удвоим количество сержантов, то, по нашим расчетам, самоубийства снизятся до четырех-пяти процентов.
   - Само собой, обстановка улучшится, когда фронтовая полоса сократится, а число одержимых уменьшится, - сказал адмирал Фарквар. - Мы сейчас растянулись на максимальную длину, оттого что недостаточно углубились на территорию противника. Фронтовая полоса велика, зато сержанты встречают немало одержимых.
   - В ближайшие три-четыре дня ситуация коренным образом изменится, заверил Каталь. - Почти все одержимые уходят от линии фронта так быстро, насколько это возможно в сложившихся обстоятельствах. Скорость нашего наступления значительно возрастет, так что фронтовая полоса неминуемо сузится.
   - Сейчас они бегут, - согласилась Янне Палмер. - Но в пятидесяти километрах от линии фронта имеются большие их скопления. Если у них есть здравый смысл, они перегруппируются.
   - Чем их больше, тем сильнее они становятся, и тем труднее их подавить. С самоубийствами еще сложнее, - возразила Экейша. - Для сдерживания их передвижения AI рассчитал по моему запросу атаку с платформ. Думаю, дальше им не убежать. Однако нас беспокоит, что в центре придется иметь дело с огромным количеством противника, в результате чего ожидаются тяжелые потери.
   - Ждать улучшения обстановки еще три-четыре дня мне бы не хотелось, сказала княгиня Кристен. - Ральф, чтобы вы об этом думаете?
   - Главная моя забота, мадам, - не дать им возможности собраться в одном месте. В Шелтоне, Кеттоне и Коле их уже очень много. И я не хочу, чтобы количество это увеличивалось. Но если мы не дадим им передвигаться, а потом и сами замедлим продвижение, сроки проведения кампании увеличатся как минимум вдвое.
   - Ну а потери сильно при этом уменьшатся? - спросила княгиня.
   Ральф посмотрел на Экейшу.
   - Только среди людей, которых одержали. Если мы попытаемся подавить одержимых с помощью большего количества сержантов и применить меньше огня, возрастет риск потери сержантов.
   - С самого начала мы знали, что риск будет велик, - ответила Экейша. И были готовы к нему. Вынуждена признать: многие сержанты страдают от депрессии. Этого мы никак не ожидали, ведь в эти оживленные машины заложены простые программы. А теперь у них, как ни странно, проявляются черты, свойственные настоящим интеллектуалам. В нормальных условиях нам удается облегчить страдания человека. Даем выговориться и сочувствуем его переживаниям. Здесь же количество страждущих так велико, что нас на всех не хватает. Мало этого, мы и сами тяжко страдаем. Такого бедствия не припомним со времен Джантрита.
   - Вы хотите сказать, они превращаются в настоящих людей? - спросила Янне Палмер.
   - Пока нет. Да мы и не верим в то, что когда-либо это произойдет. Не могут же они превзойти уровень заложенной в них сержантской программы. Я хочу сказать, что они для меня уже не обычная биотехническая обслуга. Не думайте, однако, что в будущем машины перейдут некую границу. Сейчас сюда вмешался человеческий фактор, и его необходимо учитывать.
   - Каким образом? - спросила княгиня.
   - Им нужно давать время на восстановление между атаками. Необходимо распределить обязанности между полками. Прошу прощения, - обратилась она к Ральфу. - Мое предложение вносит дополнительные трудности в план действий. Но ведь вы хотите, чтобы они предотвращали самоубийства.
   - Уверен: AI справится с этим, - сухо заметил он.
   - Похоже, кампания сильно затянется, - прокомментировал адмирал Фарквар.
   - Зато это даст небольшое преимущество, - сказала Янне Палмер.
   - Интересно бы послушать, - оживилась княгиня.
   - Уменьшив поток спасенных от одержания людей, мы тем самым облегчим жизнь медицинским службам.
   Кирстен вздрогнула, сидя в своем домашнем кабинете. Хорошо, что виртуальный образ не зафиксировал ее невольное движение. Среди всех ужасов кампании это беспокоило ее больше всего. Рак давно уже был редкостью, так что, увидев бугры, выступавшие под кожей спасенных от одержания людей, она была глубоко потрясена. Причем болезнь миновала лишь незначительное количество людей. Тщеславие ли было тому причиной либо невежество - все было одинаково ужасно.
   - Я запросила срочную помощь у королевства и у наших союзников, сказала она. - В ближайшие дни придут корабли с медицинскими нанопакетами. Будут задействованы все госпитали и клиники планеты. Людей отправят на гражданских кораблях на астероиды нашей системы. Там, правда, не так много мест, да и медицинских работников недостает, но все же там сделают все возможное. Лучше, конечно же, было вывезти людей в другие системы, но карантин не позволяет. Да даже если и не было бы карантина, министр иностранных дел сказал мне, что в других системах поостереглись бы принять наших больных. Все боятся проникновения одержимых, и, надо сказать, я их не обвиняю.
   - Новое помешательство Капоне от паранойи не излечит, - проворчал адмирал Фарквар. - Черт бы побрал этого подонка.
   - Значит, вы предпочитаете медленное развитие сценария? - спросила Кирстен.
   - О да, мадам, - ответила Янне Палмер. - И дело здесь не только в оказании медицинской помощи. Тут еще и пробки на дорогах. Сейчас положение чуть улучшилось: самолеты могут приземляться в прибрежных портах, но сначала нам надо забрать спасенных от одержания. Им нужна срочная помощь, а военные в этом вопросе некомпетентны.
   - Генерал Хилтч, ваше мнение.
   - Мне не нравится медленный сценарий, мадам. Я с глубоким уважением отношусь к офицерам адмирала Фарквара, но не уверен, что им удастся помешать одержимым собираться в одном месте. Можно замедлить их продвижение, но остановить нельзя. А как только это произойдет, мы пропали. В настоящий момент мы диктуем им ход событий, и от этого контроля я не хочу отказываться. Здесь у нас единственное и значительное преимущество.
   - Хорошо. Я объявлю вам свое решение до рассвета по местному времени.
   Виртуальная беседа завершилась, как и всегда, без проволочек. Кирстен поморгала, и глазам ее предстали очертания собственного кабинета. Соприкосновение с нормальностью было ей сейчас как никогда необходимо. Ночные бдения изматывали. Даже в Тайном совете во дворце Аполлона было не так трудно: там они давали политическим решениям созреть. Освобождение требовало решать немедля, а Салдана к этому приучены не были. В любом современном кризисе главный вопрос: посылать или нет флот. Все остальное за адмиралом.
   Я осуществляю политические решения, а не военные.
   Но Освобождение все это изменило, стерло различия. Военные решения являлись одновременно и политическими.
   Она встала, потянулась, подошла к бюсту Алистера. Провела рукой по знакомым, уверенным чертам.
   - Что бы сделал ты? - пробормотала она.
   Ее, разумеется, никто не обвинит, сделай она неправильный выбор. Семья ее поддержит в любом случае. Вышла из кабинета. Вскочив со стула, так что ножки громко царапнули по полу, перед нею вытянулся конюший, Сильвестр Жерэй.
   - Устал? - спросила она.
   - Нет, мадам.
   - Неправда, конечно же, устал. Пойду на свою половину. До семи утра ты мне не понадобишься. Поспи или, по крайней мере, отдохни.
   - Благодарю, мадам, - и отвесил почтительный поклон.
   В личных апартаментах прислуги было мало. Так она распорядилась. В комнатах темно и спокойно. Почти так, как, по ее представлениям, должно быть вечером в нормальном доме. Няня и служанка сидели в гостиной, рядом со спальнями детей. Кирстен на мгновение задержалась, послушала. Жених няни был сейчас в королевском флоте и не звонил ей уже два дня. Служанка выражала сочувствие.
   Все, подумала Кирстен, в той или иной степени вовлечены в кампанию. А ведь это еще только начало. Церкви явно не удавалось успокоить людей, избавить их от страха перед потустороньем, несмотря на то, что, по заверениям атерстонского епископа, все церкви планеты заполнялись прихожанами. Больше, чем в канун Рождества, говорил он почти с возмущением.
   Она открыла дверь в кабинет Эдварда, не постучав, опомнившись, только когда очутилась в комнате. С ним на кожаном диване была девушка, его теперешняя любовница. Кирстен вспомнила секретный файл, который ей предоставил Яннике Дермот: дочь мелкопоместного дворянина, управлявшего к тому же транспортной фирмой. Лет двадцати, хорошенькая, высокая, с очень длинными ногами, нежным личиком. У Эдварда они все такие. Девушка в ужасе уставилась на Кирстен и постаралась придать своему наряду более пристойный вид. Задача не из легких, подумала с усмешкой княгиня: ведь на вечернее платье ушло слишком мало материала. Из дрожащих пальцев девушки выпал бокал вина.
   Кирстен слегка нахмурилась. Ковер был старинный, турецкий, очень красивый, по красному фону шел синий рисунок. Она подарила его Эдварду на день рождения пятнадцать лет назад.
   - Мадам, - пискнула девушка. - Я... мы...
   Кирстен взглянула на нее чуть удивленно.
   - Иди, дорогая, - спокойно сказал Эдвард. Он взял ее за руку и подвел к двери. - Государственные дела. Я позвоню тебе завтра.
   Она тихонько всхлипнула. Появился дворецкий и вежливо пригласил за собой до смерти напуганную, недоумевающую девушку. Эдвард закрыл за ней дверь и вздохнул.
   Кирстен начала смеяться. Потом закрыла рот рукой.
   - Ох, Эдвард, извини. Я должна была предупредить тебя заранее, что иду сюда.
   Он всплеснул руками.
   - C'est la vie.
   - Бедное создание. Она так напугалась, - Кирстен нагнулась и подняла бокал. - Посмотри, что она наделала. Лучше вызвать механоид, а то пятно так и останется, - и нажала клавишу процессора.
   - Вино неплохое - шабли. - Он вынул бутылку из орехового корпуса, где вино охлаждалось. - Жаль, что пролилось. Хочешь попробовать?
   - Ну конечно, спасибо. День был очень тяжелым.
   - А! - он пошел к горке и принес чистый бокал. Кирстен вдохнула аромат вина.
   - Она великолепна. Правда, слишком молода. Нехорошо с твоей стороны, и стряхнула воображаемую пылинку с лацкана его мундира. - Хотя понимаю, отчего она тобой увлеклась. В форме ты всегда выглядел превосходно.
   Эдвард скосил глаза на флотский мундир. Королевских крестов на нем не было, только три скромные ленточки - медали, полученные им очень давно.
   - Да ладно, делаю пока, что могу. Они и в самом деле ужасно молоды. Пожалуй, смотрят на меня, как на своеобразный талисман.
   - Ох, бедный Эдвард. Как неприлично. Но не волнуйся, на Зандру и Эммелину ты произвел большое впечатление.
   Он уселся на кожаный диван и похлопал по сиденью рядом с собой.
   - Садись, рассказывай, что за неприятности.
   - Спасибо, - перешагнула через маленького механоида, обнюхивавшего винное пятно, и уселась рядом с мужем. Он обнял ее за плечи. Секрет успешной (королевской) женитьбы: не таи секретов. Оба они были люди умные, поэтому и жили по давно выработанным и устраивавшим каждого законам. Как при людях, так и при частном общении он был прекрасным компаньоном, другом, доверенным лицом. Все, чего она от него требовала, - это лояльности, и требованию этому он в высшей степени соответствовал. В обмен свободно пользовался преимуществами своего положения. Девушки были не единственным его развлечением: он коллекционировал предметы искусства. Настоящий бонвиван. Иногда они даже спали вместе.
   - Освобождение прогрессирует не так хорошо, как следовало бы, - сказал он. - Это очевидно. Всемирная паутина перегружена разного рода толками.
   Кирстен пригубила шабли.
   - Да, "прогресс" - ключевое слово, - и рассказала ему о содержании виртуальной беседы.
   Прежде чем ответить, он налил себе вина.
   - У сержантов появилось нечто, не заложенное в программу? Гм. Интересно. Может, после того как все закончится, они откажутся идти в казармы?
   - Понятия не имею. Экейша об этом ничего не сказала. Во всяком случае, меня эта проблема не слишком волнует.
   - А если они начнут потом подавать заявления на присвоение гражданства?
   - О Господи, - она уселась поудобнее. - Нет, об этом я сейчас думать не хочу.
   - Мудрая женщина. Тебе нужно мое мнение?
   - Вот почему я здесь.
   - Ты не можешь игнорировать сержантов. Ведь, освобождая Мортонридж, мы от них полностью зависим. И долго будем зависеть.
   - Сто восемьдесят тысяч людей освобождены от одержания, семнадцать тысяч умерли. Значит, надо спасти еще сто восемь миллионов.
   - Верно. Мы на пороге ожесточенных сражений. Если все пойдет с той же скоростью, передовые войска подойдут к скоплению одержимых послезавтра. Ежели вы их сейчас придержите, сержанты понесут тяжелые потери. А это нехорошо. По-моему, пусть все идет, как идет. Вот когда передовые войска ударят по скоплениям одержимых, примени тактику генерала Хилтча, то есть возьми противника численностью.
   - Это весьма логично, - она задумчиво смотрела в бокал. - Если бы только все дело было в численности войск. Они ведь зависят от меня, Эдвард.
   - Кто?
   - Люди, которых одержали. Мои подданные. Запертые в собственных телах, они, тем не менее, знают, что кампания идет, и что означает она практическое освобождение от непристойности. Они верят в меня, надеются, что я освобожу их от зла. У меня долг перед ними. Это одна из нескольких настоящих обязанностей, возложенных на нашу семью народом. Теперь я знаю: есть способ уменьшить количество убитых. И игнорировать это не могу. Это было бы предательством их веры, не говоря уже о пренебрежении долгом.
   - И то, и другое для Салданы просто невозможно.
   - Да. Слишком легко мы на все это смотрели.
   - Вернее сказать, не очень серьезно.
   - И все же, если я хочу снизить потери, мне нужно обратиться к эденистам, подбодрить их. Знаешь, что больше всего меня беспокоит? Люди. Они ждут от меня действий. Я Салдана, а они эденисты. Что может быть проще?
   - Ну, сержанты не совсем эденисты.
   - Мы понятия не имеем, кто они теперь такие. Не зря же Экейша об этом обмолвилась. Если они настолько встревожены, что рассказали мне об этой проблеме, значит, это немаловажный факт. И я не могу не учитывать его из гуманистических соображений. Отчего, черт возьми, они не простые автоматы?!
   - Подготовка к кампании проходила в спешке. Если бы генетикам с Юпитера дали время подумать, они создали бы такую модель солдата, что и проблемы бы не возникло. Но нам пришлось позаимствовать их у Повелительницы Руин. Послушай, ведь генералу Хилтчу поручено командование всей операцией. Пусть он и принимает решение. Он за это и деньги получает.
   - А я спрячусь, - пробормотала она. - Нет, Эдвард. Ведь это я настаивала на уменьшении потерь. Значит, я и несу ответственность.
   - Ты создашь прецедент.
   - Вряд ли такая ситуация повторится. Все мы вступаем на новую, чрезвычайно опасную территорию. И здесь требуется надежный лидер. Если я не смогу стать им сейчас, тогда семья потеряет лицо. Мы потратили четыре столетия на то, чтобы занять такое положение, и я не стану уклоняться от решения в ответственный момент. Ведь это трусость, и я не допущу, чтобы в ней обвинили семейство Салдана.
   Он поцеловал ее в висок.
   - Хорошо, знай, я тебя всегда поддержу. Позволь только высказать последнее соображение. Личности, заложенные в сержантов, - добровольцы. Они отправились на войну, сознавая, какой может быть их судьба. Цель эта крепко засела в их подсознании. В этом они похожи на солдат конца двадцатого века. Такие же беспокойные, даже испуганные, но решившиеся. Так что дай им время собраться, взять себя в руки, а потом используй их для задачи, ради которой они и созданы, - спасения жизни настоящим людям. И если они способны на эмоции, то испытают удовлетворение оттого, что задачу эту решат.
   Ральф ел холодный завтрак в столовой командного комплекса Передового форта, когда в его нейросеть поступило сообщение.