Ганапольский Матвей. Улыбайлики. Жизнеутверждающая книга прожженого циника

   А потом все-таки останавливаю себя и спрашиваю – ну, что я делаю, почему гоню его.
   Ведь какое у него еще в жизни развлечение?
   Только нас любить да свой столбик нюхать.
   Кстати, о собачьих новостях.
   В Иране некий аятолла Насер Ширази издал фетву о запрете содержания собак дома, написав: «Дружба с собаками является слепой имитацией Запада. Там многие любят своих собак больше, чем жен и детей».
   Конечно, восток – дело тонкое, но, думаю, что этот аятолла глубоко несчастен.
   Просто у него никогда не было моего Берни.

Иоси

О путешествиях

   Знаменитый короткий анекдот: «И где я только не был! И в Англии не был, и во Франции не был…» относится ко мне в полной мере. Я действительно не бывал во множестве стран, а в некоторых, наверное, уже никогда не побываю.
   Причин тут несколько: полжизни я прожил в СССР, откуда выезжать-то и не предполагалось.
   А потом, когда границы открыли, то куда-то, вместе с советской властью, у меня исчезли деньги.
   Потом деньги появились, но выяснилось, что ехать уже никуда не хочется. В Нью-Йорк я не еду, потому что небоскребы много раз видел в кино, причем в новомодном 3D, а в африканский Сомали – потому что местные чернявые знают только один вид сервиса – пиратство.
   В Египет меня отговорил ехать один из приятелей, рассказав чудовищную историю, как возле пирамид местный жулик, косящий под бедуина, посадил его на верблюда, но потом не хотел спускать на землю, требуя двойной оплаты.
   Мой приятель долго ругался как с бедуином, так и с верблюдом, после чего, рискуя жизнью, спрыгнул с горбатой твари, чуть не сломав себе ноги.
   Но как только он со стоном встал с песка, ему тут же дали пинок. Потом, когда он пожаловался в полицию, бедуин объяснил, что пинок дал верблюд, который когда-то работал в советском цирке, но аттракцион закрыли; верблюд долго скитался, голодал и только чудом попал на историческую родину. С того времени, пояснил бедуин, он, этот верблюд, не любит туристов из бывшего Советского Союза. Самое удивительное, что это объяснение вполне удовлетворило египетскую полицию.
   Кстати, этот приятель у меня как лакмусовая бумажка на туристические неприятности – я смотрю на его очередной печальный опыт и понимаю, что в подобной ситуации я бы просто не выжил.
   У него туристические приключения начинаются еще до начала поездки.
   Однажды он зашел в какое-то турбюро с кричащей вывеской, но со стульями и столами из «Икеи», и громко заявил, что Турция ему не подходит, а нужно что-то совсем-совсем особенное.
   – Совсем-совсем? – радостно спросил директор, как охотник, шевеля ноздрями в ощущении добычи – было видно, что ему до смерти надоели семейные пары с их вечным требованием скидок и путевок «олл инклузив».
   – Совсем-совсем особенное, чтобы это меня поразило! – решительно подтвердил приятель.
   Глаза директора заискрились, он завел моего приятеля в свой кабинет, где стоял диван и лампа из той же «Икеи», достал из ящика стола небольшую брошюру с надписью «VIP» и положил ее перед клиентом.
   – Что это?! – удивился приятель, увидев необычную обложку брошюры. – Тут фотографии животных? Это что, туры для животноводов?
   – Для зоофилов, – широко улыбнулся руководитель агентства. – Вот смотрите, какие милые козочки! Вы же просили что-то совсем-совсем особенное!..
   Мой приятель аккуратно положил брошюру с козочками на край стола, после чего неожиданно схватил за ножку икеевский стул и ударил им менеджера по голове.
   Через три дня, когда скандал, поднятый травмированным директором, утих, в дверь приятеля позвонили. На пороге стоял аккуратный швед, который предъявил документы представителя отдела работы с клиентами «Икеи».
   – Мы неустанно работаем над качеством своей продукции и над удобством ее использования, – пояснил швед и далее объяснил, что его всемирно известная компания интересуется, какой именно моделью стула был ударен туристический директор, было ли удобно держать стул за ножку, когда наносился удар, и не поранился ли кто от разлетевшихся обломков.
   Мой приятель громко хлопнул дверью у шведа перед носом, но тот снаружи продолжал кричать, что это не розыгрыш и что они хотят запустить серию мебели, пригодную для самозащиты.
   Приятель снова открыл дверь, спустил шведа с лестницы и поклялся отныне ездить только в Турцию по системе «олл инклузив».
   Но это были только слова – он и дальше попадал в какие-то передряги.
   В Альпах он решил спуститься с горы на надежнейших креплениях из космического материала, которые были куплены где-то на черном рынке.
   Естественно, эти крепления отскочили от лыж в первую же секунду спуска. И он с криком: «Я этим сволочам печень вырву!!!» – катился с горы до финиша на собственном заду.
   В Дубаях, в его номере элитной гостиницы на сорок пятом этаже, за ним полчаса гонялся какой-то особый скорпион. Особым он был потому, что мастерски отрезал моему приятелю путь к двери, весело помахивая жалом.
   Поразительно, но не было страны, в которой этот любитель путешествий не попадал бы в фантастические передряги.
   В Финляндии он вышел из гостиницы, стоящей в живописном лесу, но тут же испуганно забежал обратно и стал жаловаться администратору, что на улице какой-то странный и подозрительный запах.
   – Это запах свежего воздуха, – ответил любезный администратор и разъяснил, что гостиница стоит в наиболее экологически чистом месте на планете. И что клюква, растущая в местном лесу, полна витаминов, противостоит гриппу и повышает потенцию. А гуляющие тут медведи никогда не жалуются как на здоровье, так и на семейные проблемы.
   Услышав подобное описание клюквы, приятель немедленно побежал в этот местный лес и увидел большого медведя, сидящего на дереве и срывающего ягоды.
   Приятель стал трясти дерево, чтобы местный медведь уступил место русскому туристу, потому что у него путевка «Олл инклузив». Но медведь не знал, что дерево входит в путевку, и отчаянно цеплялся когтями за кору.
   Тогда приятель метнул в него палку, и медведь с воем грохнулся оземь.
   Злобно зыркнув на приятеля, зверь проворно вскочил и скрылся в чаще, а русский турист, неожиданно легко победивший финскую живность, влез на дерево и стал поглощать клюкву, противостоящую гриппу и дарующую сексуальное совершенство.
   Однако ягоды показались моему приятелю слишком горькими, и он решил вернуться в гостиницу.
   Но не тут-то было – снизу раздалось утробное урчание – оказалось, что мишка вернулся.
   Причем не один, а с родственниками.
   Дальнейшее напоминало что угодно, но только не знаменитую картину художника Шишкина «Утро в сосновом лесу», где три мишки куролесят на бревне.
   Еще меньше происходящее напоминало русскую сказку «Три медведя».
   Как известно, в этой сказке девочка Машенька нашла избушку медвежьей семьи и спальню, где стояли три кровати – самая большая Михайлы Иваныча, другая средняя – Настасьи Петровны, а третья, маленькая – Мишутки. Девочка легла в большую – ей было слишком просторно; легла в среднюю – слишком высоко; легла в маленькую – кроватка пришлась ей как раз впору, и она заснула.
   Видимо, мой приятель не читал эту сказку, потому что даже в ее детском изложении – это настоящий триллер – судите сами, вот текст:
   «– Кто ложился в мою постель и смял ее? – заревел Михайло Иваныч страшным голосом.
   – Кто ложился в мою постель и смял ее? – зарычала Настасья Петровна не так громко.
   А Мишенька подставил скамеечку, полез в свою кроватку и запищал тонким голосом:
   – Кто ложился в мою постель?..
   И вдруг он увидел девочку и завизжал так, как будто его режут:
   – Вот она! Держи, держи! Вот она! Вот она! Ай-яй-яй! Держи!
   Он хотел ее укусить. Девочка открыла глаза, увидела медведей и бросилась к окну. Окно было открыто, она выскочила в окно и убежала. И медведи не догнали ее…»
   Но это в сказке!
   Что же касается реальности, то медведи ни о чем моего приятеля не спрашивали – возможно, потому что были финскими и не знали русского языка.
   Они просто сели вокруг дерева в кружок и стали терпеливо чего-то ждать.
   Через два часа приятель понял, что они ждут лично его, и попытался их отогнать криками: «Кыш! Пошли вон отсюда!»
   На мордах медведей появилась ироничная улыбка, а самый большой медведь, который ранее сидел на дереве, плотоядно облизнулся и сдержанно срыгнул.
   Наступил вечер, но приятель все так же сидел на дереве, а медведи все так же были внизу.
   Поскольку приятель не взял с собой еды, а медведи ничего ему не предлагали, видимо считая едой именно его, то, не в силах побороть голод, приятель стал хватать ягоды с дерева и пригоршнями совать их в рот.
   Как он потом рассказал, ягоды голод не утолили, но что касается потенции!..
   В общем, минут через сорок у приятеля глаза полезли на лоб, и он рухнул на землю, сопровождая падение страшным, еще более страшным воем, чем у медведей, и так испугал их, что они в ужасе разбежались.
   Далее, с этим же эрекционным криком самца, приятель побежал сквозь чащу к гостинице – точно как Машенька из сказки.
   Он вбежал в фойе и стал требовать доктора, чтобы убрать эту чертову эрекцию. Но оказалось, что она убирается сама, но за несколько часов смирного лежания в кровати.
   Однако, как только пропорции некоторых его членов приблизительно восстановились, он вдруг позеленел и потерял сознание – у него началось сильнейшее отравление.
   Далее, этот приятель лежал больнице в беспамятстве и бредил под капельницей.
   И в этом бреду к нему вдруг явилась его школьная учительница и, погрозив пальчиком, напомнила о его школьных прогулах и двойках по ботанике. Учительница также напомнила, что клюква растет на кустах, а не на деревьях – так что на деревьях он наелся совсем других ягод. И возможно, добавила во сне учительница, финские медведи не хотели его съесть, а, напротив, хотели спасти.
   Приятель выжил, но каждый день пребывания в больнице стоил кошмарные деньги, поэтому он отпросился в гостиницу, но просидел всю оставшуюся неделю поездки в прекрасном гостиничном туалете, где любовался лучшими сортами финского кафеля и изумительной сантехникой новейшего дизайна.
   А чтобы ему было повеселей, в его изможденное тело периодически возвращались сильнейшие приступы той самой лесной эрекции, которая длилась часами и в данном случае была совсем к месту.
   В общем, мой приятель много где побывал, но никогда не был в Израиле, о чем говорил с сожалением.
   Однако я втайне этому радовался, потому что и там он обязательно попал бы в какую-то кошмарную историю.
   Я просто уверен, что его взяли бы в заложники, либо из-за каких-то его действий произошла бы эскалация ближневосточного конфликта. Либо он бы нарушил «шабат», потому что привык забивать гвозди или производить другую имитацию домашнего ремонта именно в субботу.
   Поэтому, если бы его действительно захотели взять в заложники палестинцы, то евреи им бы за это еще и доплатили.
   Однако, в отличие от моего приятеля, лично я в Израиле побывал, и об этом первом визите мне есть что вспомнить, что я и делаю.

Знакомство с Иоси

   Однажды посольство Израиля решило организовать туда журналистскую поездку, и я туда записался.
   Я записался, потому что мечтал, как выйду на набережную Тель-Авива, сброшу ненавистную теплую куртку и рухну в теплые еврейские воды.
   Однако я, как и все мои коллеги-журналисты, не обратил внимание на то, что всех перед поездкой вызвали в посольство Израиля на собеседование, причем почему-то в восемь утра.
   Мы, а нас было человек двенадцать, зашли в посольскую комнату и сели на металлические стулья.
   Через минуту из другой двери вышла посольская дама, которая сказала, что инструктаж проведет назначенный нам куратор по имени Иоси.
   Мы переглянулись, не понимая, зачем нам нужен куратор, если мы уже умеем плавать.
   И вот в гробовой тишине в комнате появился Иоси – огромный детина с могучими руками и мрачным взглядом.
   Он посмотрел на нас, и мне показалось, что я палестинский террорист и что моя жизнь близится к завершению.
   Кстати, это ощущение было недалеким от правды, но не потому что я был палестинским террористом, а потому что, как потом выяснилось, Иоси был парень из «Шабака» – службы внутренней безопасности Израиля, и во время войны давил палестинцев голыми руками как зайцев.
   Как рассказала потом, уже в Израиле, одна дама из той же организации, палестинцы не любили Иоси потому, что у него была своя тактика борьбы, не утвержденная генштабом.
   Тактика была в том, что если он ловил подозреваемых в терроризме с пистолетом, то «засовывал им пистолет… ну, сами знаете куда», пояснила дама. А если взрывчатку, то «со взрывчаткой было сложнее, она бывала больших размеров… но он все равно засовывал, только они жалобно кричали».
   При этом Иоси обязательно звонил палестинцам перед операцией по телефону и сообщал, что их ждет. Они с проклятиями топтали телефоны и начинали немедленно прятать не предназначенные для Иосиной процедуры предметы.
   Но Иоси приходил, извлекал предметы из тайников и вскоре окрестности оглашались теми самыми жалобными палестинскими криками.
   Замечу, что это были не все таланты нашего нового куратора, о других мы узнали позже.
   Но сейчас он стоял перед нами, расставив ноги, как наш новый хозяин.
   – А почему нас вызвали в восемь утра, я спать хочу, – пискнул кто-то из угла.
   Далее последовала сцена, которую описал Н.В. Гоголь.
   Как мы помним, один из его малосимпатичных героев произнес: «Поднимите мне веки!..»
   Так вот, мы, как в замедленном кино, видели, что вначале писклявая фраза нашего коллеги вошла в Иосино левое ухо; далее, по его приподнявшимся бровям, было заметно, как мозг анализирует ее содержание.
   А потом, видимо, мозг куратора определил, что эта фраза подрывает основы государства Израиль, потому что веки Иоси поползли вверх, он вытянул палец в направлении звука и хрипло спросил: «Имя!»
   – Коля, – вновь пискнул голос. – Я из города Петушки, из местной газеты. А зачем это вам?
   – Чтобы я тебя запомнил, – как-то жутко произнес Иоси. Он с хрустом расправил плечи. – А теперь ког-г-готкий разговор, – куратор ужасно грассировал. – Вас приглашает Министерство сельского хозяйства Израиля. Мне поручено смотреть за вами, чтобы…
   Он перевел указательный палец в положение «вверх».
   – Первое – чтобы вы все вернулись домой, – он выдержал тяжелую паузу. – И второе! – Иоси снова перенаправил палец в глубину аудитории, как бы ведя диалог с писклявым. – Чтобы ты научился получать три урожая помидоров в год благодаря израильскому гидропонному методу. Ты же любишь кушать помидог-г-гы в своих Петушках?
   – Не знаю, – печально пропищал голос. – У нас в Петушках уже давно нет помидоров. У нас вообще ничего нет!..
   Иоси неожиданно улыбнулся, показав ряд великолепных белых зубов, сенсационно смотрящихся на фоне его небритого лица, темного от загара.
   – Пг-г-гавильно! – сказал он. – Вот почему всем необходимо эмигрировать в государство Израиль, где помидоры есть всегда. По три урожая в год. На иврите тех, кто возвращаются в Израиль, называют «алиёй». Вам нужно всем заалиться.
   – А если я не еврей, а хочу помидоры? – поинтересовался кто-то из будущих агрономов.
   Все радостно загалдели, но быстро съежились под тяжелым взглядом Иоси.
   – Мы еще выясним, кто тут не еврей, – как-то хмуро пообещал куратор. Он сказал эту фразу каким-то специфическим тоном, будто выяснять это будут в подвалах израильских спецслужб.

Прилет

   В Тель-Авиве было патологически жарко. То, что такой жары мы не видели в жизни, нам стало понятно, как группа спустилась с трапа самолета.
   Видимо, евреи по своей натуре очень жадные люди – Моисей их сорок лет водил по пустыне под палящим солнцем, но этого им показалось мало. Поэтому они с кем-то там, наверху, по местной недорогой связи, видимо, договорились о том, что у них и далее будет особое солнце.
   Вот оно и палило, превратив израильтян чуть ли не в негров.
   Спустившись с трапа, все пассажиры самолета быстро нырнули в автобус с кондиционером.
   Мы рванулись за ними, но Иоси неожиданно остановил нас.
   – Стройся! – зычно крикнул он.
   У меня потемнело в глазах – какой-то еврейский ОМОНовец заставлял нас, российских журналистов, строиться.
   – Станьте тут! – Иоси требовательно ткнул пальцем в точку на земле. – Станьте в ряд и возьмите в руки свой багаж!
   Цветы российской журналистики зароптали, но было поздно – автобус хлопнул дверьми и, обдав нас выхлопами от экономичного дизельного топлива, увез как удивленных пассажиров, таращившихся на нас из окон, так и спасительную прохладу.
   Стоя на жаре в шеренге, я предположил, что, видимо, за эту поездку я стану антисемитом. Но если это было еще под вопросом, то одного еврея я уже конкретно ненавидел.
   Этим евреем был Иоси.
   Построившись, мы обливались потом под свитерами и пиджаками.
   – Я сказал, взять багаж в руки! – строго выкрикнул Иоси, перекрывая шум самолета.
   Все недоуменно подняли чемоданы и сумки.
   Иоси медленно пошел мимо строя, внимательно вглядываясь в лицо каждого из двенадцати и переводя взгляд на их руки.
   Сказать, что я был в бешенстве – это ничего не сказать! Бессмысленность происходящего действа потрясала, но особенно потрясала наглость этого шабаковца, с которой он устраивал нам оккупированные территории, не отходя от самолета.
   И еще потрясало, что все молчали, рабски согласившись с ролью заключенных.
   Все, но не я!
   Это даже было хорошо, что я был последний в строю – это давало возможность все высказать этому наглецу прямо в лицо, причем от имени всего коллектива.
   И особенно от Коли из Петушков, который, стоя рядом, пританцовывал, сучил ногами и даже приседал на манер солиста Украинского ансамбля народного танца им. П. Вирского, исполняющего популярный народный танец «Гопак».
   Тем временем Иоси подошел к нам и, мимоходом взглянув на руки писклявого, перевел тяжелый взгляд на меня.
   Удивительно, но на его лице не было ни капли пота.
   Повисла пауза.
   Иоси рассматривал меня, что-то изучая.
   – Ты злой. Почему? – внезапно спросил он.
   По моему телу пробежала какая-то мстительная волна. Я понял, что момент настал!
   – Потому что вы издеваетесь над нами! – радостно выкрикнул я, чтобы слышали все. – Я злой, потому что жарко! Потому что мы журналисты и не носим бомбы! Нечего нас досматривать!
   – У тебя появились тг-г-гебования? – спросил Иоси тоном, которым он, видимо, задает вопросы палестинцам, перед тем как производить с ними свои популярные действия, о которых упоминала дама из Шабака.
   – Да, у меня требования! – гордо заявил я. – Их два. Мне, то есть нам, нужно в аэропорт, где есть кондиционер. И еще я официально требую, чтобы вы отвели Колю пописать. Он сейчас наделает в штаны, но боится вам сказать. Он много пил в самолете.
   В подтверждение последней фразы Коля еще активней затанцевал.
   Иоси неподвижно продолжал разглядывать мое лицо.
   – Или позовите консула! – взвизгнул я. – Я российский гражданин!
   Не говоря ни слова, куратор стал перед строем изнемогающих журналистов.
   – Ты, ты, и ты. – Он мрачно ткнул пальцем в трех из нас. – Шаг вперед!
   Мы с Колей сделали шаг. На другом конце шеренги шаг вперед сделал какой-то парень, которого я почти не знал.
   Лично я сделал шаг потому, что каким-то особым шестым чувством понял, что обстановка накалена настолько, что Иоси может грохнуть нас троих прямо тут, перед строем. При этом рев самолетов заглушит выстрелы, товарищи по профессии позорно смолчат, а старушка-мама никогда не узнает, что ее сын погиб, отстаивая честь и естественные потребности корреспондента Коли из крохотной газеты города Петушки. Старушке-маме только придет короткая весточка, что ее сын расстрелян как враг еврейского государства.
   В этой героической картине правдой было все, кроме старушки-мамы. У меня мама была, но совсем не старушка.
   – Ты! – Иоси ткнул пальцем в неизвестного мне парня. – Где твой пиджак? Ты, – он перевел палец на Колю, – где твоя фотокамера?
   – Ты! – Его палец, наконец, уткнулся в меня. – Где зеленая папка?
   – Какая папка? – выкрикнул я, перекрывая шум самолета. Я не понимал, о чем он говорит.
   – У тебя в самолете была зеленая папка, ты оттуда доставал листы бумаги. Потом ты спал, потом встал и вышел. Где папка?!
   Я вдруг вспомнил, что в начале полета действительно достал из сумки папку с текстами, потом что-то там правил, но потом меня сморил сон. Сейчас я не мог сказать, где папка, – видимо, она осталась в самолете, в кармане переднего кресла среди журналов и проспектов самолетного «DUTY FREE». И это было ужасно, потому что там были тексты из моей книжки, причем в единственном экземпляре.
   Но более ужасным, было осознание того, что, видимо, у Иоси есть глаз на затылке, потому что в самолете он сидел впереди всех и ни разу не обернулся.
   – Вы идете в самолет, забираете пиджак, камеру и папку, – приказал Иоси и, что-то коротко обдумав, отрывисто добавил: – А Коля писает!..
   Коля, швырнув на землю семейный фибровый чемодан, бросился к трапу. Мы последовали за ним.
   Папка оказалась в кармане переднего кресла.
   Тем временем к самолету подъехал спасительный автобус с кондиционером.
   Быстро пройдя паспортный контроль, вернее не пройдя, а пробежав его под неусыпным взором нашего куратора, мы погрузились в другой микроавтобус и поехали в Тель-Авив.
   Иоси сидел впереди возле водителя к нам затылком, хотя уже было понятно, что он смотрит на дорогу, но видит нас.
   Я чувствовал себя неудобно из-за истории с папкой – мне казалось, что нужно как-то разрядить обстановку, хотя не было понятно как.
   С одной стороны Иоси меня спас, но с другой, журналистам из великой России не пристало перед кем-то извиняться.
   Однако ничего не сказать было бы свинством.
   На конструирование извинительной фразы ушла вся дорога до гостиницы, поэтому процесс примирения начался, когда мы уже заезжали на стоянку.
   – Иоси, – решительно сказал я в широкую спину. – Ты очень помог…
   – Восемь лет назад один человек вышел из самолета и оставил там цветы, – холодно перебил он меня, не оборачиваясь. – Потом был взрыв. Убило всех!..
   Автобус качнуло, и на нас повалились вещи.
   Мы приехали.
   – Сейчас полшестого утра, – объявил Иоси. —
   В семь тридцать завтрак. В восемь первая лекция.
   – А спать?! – возмутился цвет журналистики. – А купаться, а катание на лодочке?
   – Изг-г-раиль не оплачивает лодочку, – жестко произнес Иоси. – Изг-г-раиль оплачивает утреннюю лекцию «Главные пг-г-гинципы капельного ог-г-ошение помидоров». Ты же хотел помидоры в Петушках? – Он ткнул пальцем в Колю.
   – Я все хочу! – испугался писклявый.
   – Мог-г-е в двух шагах, – удовлетворенно кивнул головой шабаковец. Вашим распорядком предусмотрено купание. Но хочу предупредить – пребывая на территории государства Израиль, вы должны помнить главное правило…
   – Всюду враги? – иронично перебил я Иоси.
   – Всюду евреи, – уточнил куратор и как-то загадочно добавил: – А евреи – они евреи, но не ангелы…

Море и лохи

   Зашвырнув ненавистный чемодан в номер, я решил немедленно бежать к морю.
   Поскольку государство Израиль, вложив все деньги в капельное орошение помидоров, решило сэкономить на российских журналистах и купило нам билеты на ночной рейс, то сейчас, ранним утром в полшестого, у меня был шанс впервые увидеть то самое море, в котором, как говорят, можно купаться почти круглый год, и ради которого в эту страну уехала куча родителей моих друзей, да и самих друзей.
   Схватив гостиничное полотенце и сунув его в пакет, чтобы незаметно пронести мимо портье, я быстро сбежал вниз и обнаружил в фойе Колю, который маялся от безделья. Он сиротливо сидел в кресле, размахивая ножкой, и, видимо, мечтал о гостиничном завтраке, который ожидался не ранее, чем через полтора часа.
   Сжалившийся портье решил его развлечь и включил телевизор, так что Коля уже двадцать минут наблюдал на экране представительного раввина, который на иврите зачитывал куски Торы, важно поднимая указательный палец.
   Измученный Торой, Коля буквально впился в мою руку и заныл, что хочет пойти со мной.
   Я согласился.
   Гостиница стояла на самом берегу, так что мы быстро пересекли тель-авивскую набережную и ступили на еще прохладный песок.
   Возможно, евреи и не ангелы, но трудно понять, как они отхватили у Бога этот кусок земли.
   У грузин есть такой анекдот, что когда Господь раздавал землю, то все стояли в очереди, а грузины пили вино, кушали хинкали и провозглашали тосты. И к Богу они явились, когда все земли уже были розданы.
   Однако грузины не огорчились – они налили Богу «мачари» – молодого вина, дали попробовать большой кусок горячего хачапури и даже предложили побыть тамадой. Быть тамадой Бог вежливо отказался, но одобрил хачапури, а потом сказал: «Вы, конечно, опоздали, но у меня есть кусок земли, который я оставил лично для себя!..»
   Так появилась Грузия.
   Что касается Израиля, то думаю, там все было проще – еврейский спецназ вломился к Богу первым и, не спрашивая, аннексировал лучшее.