Страница:
– Хлоя, – поправила она.
– Хлоя…
На шум автомобиля на веранду вышла высокая женщина. Она долго смотрела на Сэмми, а затем воскликнула: "Черт возьми!" Но все же подставила ему щеку для поцелуя и обняла его.
– Ты найдешь Чарли там, на дороге, – сказала она.
– Я хочу прежде поговорить с тобой. Марс, – остановил он ее. Они знали друг друга уже пятнадцать лет, и ему было бы больно прервать эту дружбу.
Она сидела, опершись на чисто выскобленный сосновый кухонный стол, – крупная женщина с таким запасом любви в сердце, что его хватало на двух неугомонных ребят и на мужа, занятого тяжелой работой. Марс всегда умела слушать и дождалась, пока он закончит, во время его рассказа ее глаза горели гневом, а губы побелели, и она нервно потирала руки. Здесь, на овечьей ферме, где женщина выросла, не было стиральной машины, и она все делала этими костистыми сильными руками, которые могли без труда разрубить полено.
– Господи Боже! – сказала Марс, когда он закончил, положила ладони на его руки и стала их гладить, как будто изгоняя боль. Она хотела дать ему понять, что все понимает и что она на его стороне не потому, что они давно уже были одной семьей, а потому, что она разделяет с ним его желание что-то сделать с этим. Марс еще раз пожала ему руки и сказала:
– Ты лучше выйди на дорогу к Чарли и скажи ему, что я согласна.
Сэмми переоделся в хлопчатобумажные брюки, спортивную рубашку и рабочие ботинки.
Невысокий, худощавый, стройный человек лет шестидесяти внимательно оглядывал кобылу, которую проводила перед ним молодая женщина из австралийских аборигенов. Широкополая шляпа затеняла его лицо. Он держал в зубах соломинку.
Запахи конского пота, седельной кожи и дорожной пыли пробудили воспоминания о прошлом. Помолчав немного, Сэмми сказал:
– Левая задняя. Это что – растяжение?
– Травма. – ответил Чарли. – Фургон с лошадьми столкнулся с грузовиком. – Он выплюнул соломинку. – Что тебе нужно, Падди? Если речь о работе, выкладывай.
– Да, о работе, – ответил Падди (ему уже надоело быть Сэмми).
– Я уволился с работы, – сообщил Чарли.
– Я тоже уже не служу больше в Управлении. Но это частное дело, Чарли, и за это заплатят двести…
Чарли подозвал девушку, переговорил с ней, молча проследил, как она ведет лошадь в конюшню. Потом, спустя некоторое время, спросил:
– И где же это?
– В Гонконге.
– Марс устроит бучу.
– Я уже поговорил с ней, – сказал Падди. – Она относится сочувственно.
В ящике лежало шесть водонепроницаемых пакетов с документами. Ричард О'Нейл – австралийский адвокат по вопросам налогообложения, проживающий в Нормандии и имеющий контору в княжестве Лихтенштейн. Все его финансовые дела находятся в Швейцарии.
Сразу же после возвращения в дом Чарли Сэмми Самуэльсон бесследно исчез в пасти дровяной печи.
Если Сэмми Самуэльсон выглядел несколько грубоватым и ему подходил средней руки мотель, то Ричард О'Нейл был человеком совсем другого типа – он летал в первом классе, останавливался в Париже в роскошных, но консервативных пятизвездочных отелях "Коннот" или "Мерис". У него были седоватые, коротко подстриженные волосы и поразительно синие глаза за стеклами очков в золотой оправе. Он носил легкий темно-синий костюм, купленный готовым в ателье Винса Молони, хлопчатобумажную рубашку с двойными манжетами и галстук крикетного клуба. Хлоя Айзеке, увидев его, сказала:
– Я могла бы устроить вам роль в средненькой мыльной опере.
Он улыбнулся.
В соседней комнате его ждала девушка – австралийка китайского происхождения. Она четыре года училась в театральной школе и получила несколько небольших ролей, но пока никуда не устроилась.
– Лаура Синг, – представила ее Хлоя. У Лауры было крепкое рукопожатие и плечи пловчихи.
– Я нефотогенична, – сказала она, слегка пожимая плечами и показывая тем самым, что в этом нет ничьей вины… – Я хорошо держусь на сцене, но за это никто не платит.
Он повернулся к Хлое Айзеке:
– Мне хотелось бы поговорить с ней на берегу. Девушка удивилась.
– А может быть, вы поговорите в ванной со включенным краном? – спросила Хлоя. – Или это слишком избитый прием?
– На берегу как-то приятнее.
Он повел Лауру Синг на пляж Бонди, и они гуляли в течение часа, репетируя детали ее роли. Ему пришлось рассказать об этой истории достаточно, чтобы девушка поняла рискованность дела, но он ни слова не сказал о Чарли. Она спросила, было ли у них что-нибудь с девушкой в Гонконге? Он отрицательно покачал головой.
– Так что, вы делаете все только потому, что считаете вашим долгом? Он ничего не ответил.
– Мне это нравится, – сказала она и взяла его под руку. Так они вернулись обратно к машине.
Он отвез ее в деловую часть города и поехал обратно в офис, чтобы закончить дела с оплатой. О'Нейл расплатился наличными, отказавшись от расписки, но Хлоя все-таки дала ему бумагу.
Все эти разъезды, смена имен и самоубийство Ричуорта порядком утомили его и вывели из состояния равновесия.
– Хлоя, я не ошибусь, если предположу, что вы не прочь пообедать? – сказал он.
– Да, очень хотела бы.
Можно было бы на этом и закончить, но он все же спросил:
– Означает ли это – да?
– Это означает: да, я действительно хотела бы, но мои лета не позволяют мне быть глупой. Она была права, и он не стал настаивать.
Глава 27
– Хлоя…
***
Сэмми ехал вдоль побережья и остановился переночевать в мотеле. В пять утра он покинул мотель и направился в глубь материка. Проехав пятьдесят километров, он увидел дорожный указатель со стрелкой на Гленгар-Стад и повернул в ту сторону. Частная дорога проходила между чистыми, хорошо орошаемыми лугами с загонами для лошадей, огороженными бревенчатыми заборами. Здесь было достаточно тенистых деревьев, чтобы животные могли укрыться в жаркий день. Издали лошади выглядели отлично. Трент насчитал двадцать кобыл и дюжину жеребят, пока не сбился со счета. Конюшни располагались на вершине большого холма – внизу проходила асфальтированная дорога, а вверх вела дополнительная тропа, поднимавшаяся прямо по крутому склону холма. Дом находился в четырехстах метрах левее, в роще голубых камедных деревьев. Он был построен из белого дерева, с широкой верандой и жестяной крышей и казался достаточно просторным для семьи с двумя детьми. Возле дома десяток дождевальных труб орошали два гектара изумрудно-зеленой люцерны. Когда Сэмми выгрузил свой чемодан и сумку с новой одеждой и обувью и поднялся на крыльцо, донесшийся с луга порыв ветра овеял его прохладой.На шум автомобиля на веранду вышла высокая женщина. Она долго смотрела на Сэмми, а затем воскликнула: "Черт возьми!" Но все же подставила ему щеку для поцелуя и обняла его.
– Ты найдешь Чарли там, на дороге, – сказала она.
– Я хочу прежде поговорить с тобой. Марс, – остановил он ее. Они знали друг друга уже пятнадцать лет, и ему было бы больно прервать эту дружбу.
***
Пока они пили кофе на кухне, он, глядя в серые глаза собеседницы, рассказывал ей об этой девушке.Она сидела, опершись на чисто выскобленный сосновый кухонный стол, – крупная женщина с таким запасом любви в сердце, что его хватало на двух неугомонных ребят и на мужа, занятого тяжелой работой. Марс всегда умела слушать и дождалась, пока он закончит, во время его рассказа ее глаза горели гневом, а губы побелели, и она нервно потирала руки. Здесь, на овечьей ферме, где женщина выросла, не было стиральной машины, и она все делала этими костистыми сильными руками, которые могли без труда разрубить полено.
– Господи Боже! – сказала Марс, когда он закончил, положила ладони на его руки и стала их гладить, как будто изгоняя боль. Она хотела дать ему понять, что все понимает и что она на его стороне не потому, что они давно уже были одной семьей, а потому, что она разделяет с ним его желание что-то сделать с этим. Марс еще раз пожала ему руки и сказала:
– Ты лучше выйди на дорогу к Чарли и скажи ему, что я согласна.
Сэмми переоделся в хлопчатобумажные брюки, спортивную рубашку и рабочие ботинки.
Невысокий, худощавый, стройный человек лет шестидесяти внимательно оглядывал кобылу, которую проводила перед ним молодая женщина из австралийских аборигенов. Широкополая шляпа затеняла его лицо. Он держал в зубах соломинку.
Запахи конского пота, седельной кожи и дорожной пыли пробудили воспоминания о прошлом. Помолчав немного, Сэмми сказал:
– Левая задняя. Это что – растяжение?
– Травма. – ответил Чарли. – Фургон с лошадьми столкнулся с грузовиком. – Он выплюнул соломинку. – Что тебе нужно, Падди? Если речь о работе, выкладывай.
– Да, о работе, – ответил Падди (ему уже надоело быть Сэмми).
– Я уволился с работы, – сообщил Чарли.
– Я тоже уже не служу больше в Управлении. Но это частное дело, Чарли, и за это заплатят двести…
Чарли подозвал девушку, переговорил с ней, молча проследил, как она ведет лошадь в конюшню. Потом, спустя некоторое время, спросил:
– И где же это?
– В Гонконге.
– Марс устроит бучу.
– Я уже поговорил с ней, – сказал Падди. – Она относится сочувственно.
***
Чарли посоветовал ему взять гнедого. Лошадь была спокойная и шла хорошо, не уставая от полуденной жары. От яркого солнца блекли краски лугов. Синие стволы камедных деревьев на склонах холмов дрожали в горячем мареве. Проехав километров шесть, Падди спешился в тени дерева, взял лопату и стал рыть яму. На глубине полуметра лопата ударилась о крышку ящика. Он был не из стали, а из специального материала "кевлар" – его нельзя было бы обнаружить с помощью металлонскателя.В ящике лежало шесть водонепроницаемых пакетов с документами. Ричард О'Нейл – австралийский адвокат по вопросам налогообложения, проживающий в Нормандии и имеющий контору в княжестве Лихтенштейн. Все его финансовые дела находятся в Швейцарии.
Сразу же после возвращения в дом Чарли Сэмми Самуэльсон бесследно исчез в пасти дровяной печи.
Если Сэмми Самуэльсон выглядел несколько грубоватым и ему подходил средней руки мотель, то Ричард О'Нейл был человеком совсем другого типа – он летал в первом классе, останавливался в Париже в роскошных, но консервативных пятизвездочных отелях "Коннот" или "Мерис". У него были седоватые, коротко подстриженные волосы и поразительно синие глаза за стеклами очков в золотой оправе. Он носил легкий темно-синий костюм, купленный готовым в ателье Винса Молони, хлопчатобумажную рубашку с двойными манжетами и галстук крикетного клуба. Хлоя Айзеке, увидев его, сказала:
– Я могла бы устроить вам роль в средненькой мыльной опере.
Он улыбнулся.
В соседней комнате его ждала девушка – австралийка китайского происхождения. Она четыре года училась в театральной школе и получила несколько небольших ролей, но пока никуда не устроилась.
– Лаура Синг, – представила ее Хлоя. У Лауры было крепкое рукопожатие и плечи пловчихи.
– Я нефотогенична, – сказала она, слегка пожимая плечами и показывая тем самым, что в этом нет ничьей вины… – Я хорошо держусь на сцене, но за это никто не платит.
Он повернулся к Хлое Айзеке:
– Мне хотелось бы поговорить с ней на берегу. Девушка удивилась.
– А может быть, вы поговорите в ванной со включенным краном? – спросила Хлоя. – Или это слишком избитый прием?
– На берегу как-то приятнее.
Он повел Лауру Синг на пляж Бонди, и они гуляли в течение часа, репетируя детали ее роли. Ему пришлось рассказать об этой истории достаточно, чтобы девушка поняла рискованность дела, но он ни слова не сказал о Чарли. Она спросила, было ли у них что-нибудь с девушкой в Гонконге? Он отрицательно покачал головой.
– Так что, вы делаете все только потому, что считаете вашим долгом? Он ничего не ответил.
– Мне это нравится, – сказала она и взяла его под руку. Так они вернулись обратно к машине.
Он отвез ее в деловую часть города и поехал обратно в офис, чтобы закончить дела с оплатой. О'Нейл расплатился наличными, отказавшись от расписки, но Хлоя все-таки дала ему бумагу.
Все эти разъезды, смена имен и самоубийство Ричуорта порядком утомили его и вывели из состояния равновесия.
– Хлоя, я не ошибусь, если предположу, что вы не прочь пообедать? – сказал он.
– Да, очень хотела бы.
Можно было бы на этом и закончить, но он все же спросил:
– Означает ли это – да?
– Это означает: да, я действительно хотела бы, но мои лета не позволяют мне быть глупой. Она была права, и он не стал настаивать.
Глава 27
Ричард О'Нейл взял в аэропорту Ниной Акино автомобиль "Герц Ниссан" и поехал в центр Манилы. Многоэтажный гараж был расположен в одном квартале от улицы Пазео де Рохас в районе Макати. Ричард отыскал свободный задний бокс на шестом этаже и запер машину. Танака велел ему разыскать серебряную с золотом "Тойоту Лендкрузер" с затемненными стеклами – она должна была стоять на четвертом этаже. Электричества не было, и лифт не работал; он спустился пешком и нашел "Лендкрузер" – машина стояла возле колонны. Танака открыл дверцу – Ричард влез в машину и бросил свою сумку на заднее сиденье. Японец приобрел филиппинский паспорт на имя мисс Анджелики Чу. Фотография Джей Ли на паспорте делалась при слишком сильном освещении и черты ее лица были смазаны. Эта фотография могла принадлежать любой из десяти миллионов молодых китаянок. Ричард нашел, что все сделано отлично.
Перебрасываясь редкими фразами, они выехали из города и свернули на южное шоссе. Лусон – самый большой остров на Филиппинах. Город Сорсогон находится неподалеку от его южной оконечности, в одиннадцати часах езды от Манилы. Танака и О'Нейл вели машину по очереди. Наконец "Тойота" свернула с шоссе на проселочную дорогу – передние фары осветили деревья. Они отъехали на несколько километров от города и направились к берегу, где их ждала баслига доктора Имаи. Ричард О'Нейл оставил в машине свои голубые контактные линзы и надел очки.
Поверхность моря перед рассветом казалась гладкой, как ледяной каток, и узкий корпус баслиги мчался над водой со скоростью в пятнадцать узлов. Небо было совершенно чистое, звезды сияли, как лампы дневного света, и перед ними поднимались из моря черные, мягко очерченные силуэты островов.
С рассветом на поверхность моря опустился и стал растекаться легкий туман, окутавший остров, к которому они направлялись. Когда взошло солнце, стена тумана распалась на полосы, тянувшиеся к горным ущельям. Пляж возле курорта сиял, как брусок светлого золота.
На расстоянии пятидесяти метров от берега рулевой сбросил скорость, и баслига заскользила над коралловыми рифами, отчетливо видными в спокойной чистой воде. Стая маленьких рыбок сверкнула начищенной медью, над головой пролетела птица-фрегат. Из кухни курорта донеслось звяканье кастрюли, и на пороге появился доктор Имаи.
В течение нескольких минут Танака с доктором пытались перещеголять друг друга в выполнении ритуалов японского этикета. Из своей кабины на крошечную веранду вышла Джей Ли с мокрыми волосами – очевидно, девушка только что приняла душ. На ней был шелковый саронг, украшенный рисунками, и короткая белая хлопчатобумажная кофточка с широкими рукавами. Ричард подошел к веранде.
– Доброе утро, мисс Ли. Надеюсь, вам стало лучше.
Она молча взглянула на него, но не улыбнулась и не протянула ему руки. Тогда он присел спиной к ней на деревянную ступеньку крыльца, спускавшегося с веранды на лужайку. Японцы окончили церемонию поклонов и пошли к главному зданию. За время отсутствия Ричарда доктор приобрел ручного карликового оленя. Животное привязали к шесту, чтобы оградить от его посягательств цветочные клумбы. Ричард смотрел, как зверек грызет плод хлебного дерева, который один из садовников разрезал и положил на краю лужайки.
Снова появился доктор Имаи с подносом, на котором стояли черный чайник и три чашки. Он подошел к боксу Джей, поставил поднос на веранду и налил чай в чашки. Имаи называл Трента Сэмом, а не Ричардом и выразил надежду, что его поездка была плодотворной.
– Весьма плодотворной, – подтвердил Ричард. Попив чаю, мужчины пошли прогуляться по берегу. Доктор заговорил о здоровье Джей Ли. Раны у нее зажили, и она вполне может путешествовать.
– Теперь остался вопрос о психическом состоянии молодой леди, – сказал Имаи.
Ричард О'Нейл вернулся к крыльцу и снова сел на ступеньку.
– Мисс Ли, – обратился он к девушке, – нам нужно поговорить о вашем будущем. Я договорился, что ваши похороны состоятся в Гонконге в пятницу утром, и мне нужно там присутствовать. Вы получите большую свободу действий, если будете официально числиться умершей. Я занимаюсь вашим финансовым положением – вы будете полностью обеспечены.
Она спустилась с крыльца и теперь смотрела на него, стоя на лужайке. Джей стояла совершенно прямо, как будто окруженная какой-то оболочкой – невидимой, но твердой и непроницаемой. Молчание длилось довольно долго.
Наконец он сказал:
– То, чего вы хотели, уже устроено. Она коротко кивнула, и этим напомнила ему своего деда.
Девушка ничего не произнесла, но он продолжил:
– Я сменил свое имя – теперь меня зовут Ричард О'Нейл. Если вы поедете со мной, вам необходимо это знать. Вы полетите в Гонконг под именем Анджелики Чу. – Он вручил ей филиппинский паспорт. – После похорон вы снова перемените имя и полетите в Даллас. Там в аэропорту вас встретит мой приятель. Он проведет вас через таможню и иммиграционный контроль и выправит вам новый паспорт на имя, которое вы сами выберете себе. Вам нужно будет передохнуть пару дней, а затем поедете в Нассау. Там находится ваш банк и там вас будет ждать еще один мой друг. Как только уладите свои дела в банке, сможете ехать куда хотите. Может быть, некоторое время поживете в каком-нибудь спокойном месте. А может, вернетесь в колледж?
Она перелистала паспорт. В какой-то момент ему показалось, что девушка собирается что-то сказать.
Сэр Ивэн, по-видимому, слушал по отводной трубке – он подключился через несколько секунд. Кто такой О'Нейл? Что ему нужно?
Ричард ответил, что он адвокат, специалист в области страховых притязаний в случаях, связанных с пиратством. Филиппинцы представляют собой в этом отношении особый интерес. Он просил о короткой аудиенции. Эта встреча будет полезна и для сэра Ивэна. Он освободится к одиннадцати часам. Удобно ли это сэру Ивэну?
– Одиннадцать? Одиннадцать ночи? – Президент компании "Кэрнз – Оливер" уже несколько оправился от неожиданности, но не стал ругаться. – А где вы хотели бы встретиться? – спросил он.
Ричард был согласен приехать в Бремер-Лодж – чем меньше людей будет знать об этой встрече, тем лучше.
Он взял в аэропорту напрокат "Хонду" и сотовый телефон. В девять часов выехал из отеля, проехал до Пика и припарковался в двадцати метрах от Бремер-Лодж под уличным фонарем, поставив свою машину между автомобилем "Ровер-Стирлинг" и большим БМВ. О'Нейл наблюдал за домом и садом целый час, а затем позвонил по телефону. Трубку взял Уайли.
Ричард, витиевато извинившись, сообщил, что задерживается на сорок минут.
Немного погодя где-то впереди несколько раз пропищал зуммер телефона. Из одной машины вышел человек и, положив руку на бедра, прогнулся назад, расправляя спину, видимо, долго сидел в ожидании. Затем сделал несколько приседаний, выкурил сигарету и снова сел в машину.
"А нет ли у него некурящего напарника?" – подумал Ричард.
Он так и предполагал, что телефон Уайли прослушивается, и теперь задавался вопросом – который из двух финансистов занимается этим. Или, может, его выследила одна из триад? Ричард положил очки адвоката в футляр и вынул голубые контактные линзы. Тихонько соскользнул на тротуар, на животе подполз к машине. Ему пришлось встать, чтобы заглянуть внутрь, но это было безопасно, потому что его шпионы смотрели в сторону Бремер-Лодж. Их было двое – один впереди, другой сзади. Оба китайцы. Одеты в темные брюки и темные рубашки.
Один из них курил, обняв рычаг ручного переключения скоростей и положив локти на сиденье водителя. Упершись подбородком в ладони, он наблюдал за зданием Бремер-Лодж в отверстие дверной ручки. Вероятно, на полу лежал револьвер, но в случае чего ему пришлось бы прежде всего высвободить руку, убрав ее с рычага. Второй китаец развалился на заднем сиденье, привалившись плечами и головой к двери, обращенной к тротуару. Кнопка замка была поднята.
Ричард рывком распахнул заднюю дверцу. Сидевший там человек вывалился из машины. Ричард ударил его головой о бордюрный камень. Напарник на переднем сиденье попытался высвободиться, но Ричард схватил его свободной рукой за волосы, подтащил к себе коротким ударом по шее, надолго вывел из строя.
Китаец с пробитой головой жалобно стонал. Ричард прислонил его к заднему колесу и вытащил из-за пояса браунинг калибра 9 мм; затем привязал к ручке задней дверцы. Итак, одного он временно обезвредил.
Зайдя к машине спереди, Ричард швырнул второго китайца так, что тот плашмя растянулся на переднем сиденье, и ударил его рукоятью револьвера в челюсть. Порывшись в перчаточном отделении, он обнаружил рулон липкой ленты для заклеивания почтовых посылок. Значит, тот, кто послал этих людей, хотел заполучить его живым. Он вставил обоим китайцам кляп и связал их. Ни у того, ни у другого не было документов – значит, они не из полиции, что было чрезвычайно неприятно.
Ричард осторожно погрузил раненого китайца в багажник, а второго оттащил в багажник своего автомобиля. До встречи с Уайли оставалось пятьдесят минут. За это время мимо проехало не больше дюжины автомобилей. Ни один из них не проезжал дважды – значит, этот квартал не патрулируют.
Убедившись, что у команды наблюдателей нет подкрепления, он быстро перешел через дорогу и ровно в 11.30 подошел к боковой двери Бремер-Лодж. В руках у него была желтая пластиковая папка.
Дверь открыл сам сэр Ивэн Уайли – слуг, очевидно, отправили спать. На Уайли была рубашка в полоску, синие хлопчатобумажные брюки и вышитые вельветовые домашние туфли – наверное, чей-то подарок, подумал Трент. Сэр Ивэн казался меньше ростом, чем тогда, на гасиенде, в обществе Филипа Ли.
– О'Нейл? – спросил Уайли.
– Совершенно верно, – ответил Ричард, не подавая ему руки.
Слабо освещенный холл был стилизован под шотландский готический замок – рыцарские доспехи по обе стороны двери, пол из каменных плит, у подножия устланной ковром лестницы – чучело медведя. Из холла дверь вела в столовую. Отделка стен и мебель были из полированного черного дерева. Комната освещалась одной маленькой люстрой из резного стекла.
Уайли плотно прикрыл дверь и повернулся к О'Нейлу:
– Так вы адвокат? Судя по акценту – австралиец? Что вы говорили о встрече на Филиппинах?
– Я представляю интересы мисс Майэсин Джасмин Ли, сэр Ивэн. – Ричард О'Нейл постучал пальцем по папке. – Здесь у меня подробный отчет о событиях, последовавших за пиратским нападением на "Цай Джен".
Он бросил папку на стол.
Уайли осторожно полистал странички, как будто интересуясь качеством бумаги. Наконец взял папку в руки.
В документе было двенадцать страниц, напечатанных через полтора интервала. По мере того как Уайли переворачивал страницы, морщины на его лице углублялись. Наконец он дошел до подписей. Их было три: Джон Патрик Трент, Танака Кацуко, М. Джей Ли.
Подписи заверены судьей в Маниле. Документ был вполне официальным с шестью разноцветными печатями.
– М. Джей Ли… – произнес Уайли.
– Это мой клиент, – пояснил Ричард.
Уайли стал перечитывать бумагу заново.
– А девушка? Та, что мы будем завтра хоронить?
– Разве это имеет значение?
Уайли посмотрел на Ричарда как на преступника.
– Бог мой, что это вы говорите? Ведь девушку, может быть, убили, чтобы подменить тело.
– Никто этого не делал, – возразил Ричард. – Этим занимался профессионал, и вообще – проще и дешевле купить труп в морге или в похоронном бюро.
Уайли повертел в руках папку и спросил:
– Джордж Росс?
– Под моим руководством, – ответил Ричард. Уайли посмотрел на Ричарда, пытаясь проникнуть в его мысли. Теперь он уже овладел собой.
– Чего же вы все-таки хотите? – спросил он.
– Я хочу, чтобы мою клиентку оставили в покое, – ответил Ричард.
Это, очевидно, было не все, и Уайли терпеливо ждал. Немного помолчав, Ричард добавил:
– Я не очень-то верю в добрые намерения сверхбогачей. Они обладают слишком большой властью. – Но это было и так очевидно, а кроме того, он устал от этих игр и от необходимости постоянно менять разные шкуры. – Вам придется выполнить эти условия, – сказал он голосом Трента.
Уайли смотрел в сад на затейливый узор чугунных ворот, ведущих в Бремер-Лодж, и думал, что он, Уайли, главный клерк, обладатель престижа без власти. Он вспомнил, как Филип выпроводил его тогда, взяв под руку, во время встречи на гасиенде. И подумал, как бы поступил, если бы знал об истинных намерениях Филипа. Остановил бы его? Или стал возражать?
В номер Трента вошла молодая горничная, чтобы приготовить постели ко сну. Она открыла дверь, соединяющую номера, и сказала:
– Добрый вечер, мисс.
Джей смотрела, как она снимает покрывало с огромной кровати, расстилает простыни и взбивает подушки. Девушка закончила и улыбнулась Джей. Было ясно, она уверена, что Джей и Трент – любовники.
Джей хотелось накричать на горничную. Она дрожала всем телом, и ей стоило больших усилий держаться. Девушка вышла, пожелав ей спокойной ночи.
Джей чувствовала, что теряет самообладание, но уже не могла взять себя в руки. Она заперла свою комнату на замок. Ключей от номера Трента у нее не было, поэтому она пододвинула к двери кресло. Потом вернулась к себе и села.
Ключ с медным брелоком лежал на столе, и Джей старалась не смотреть на него, но не могла удержаться. Наконец схватила ключ, подбежала к двери, стала вставлять его в замок и уронила на ковер.
Опустившись на колени, чтобы поднять ключ, она почувствовала чье-то присутствие. Кто-то был в коридоре и подслушивал. Джей на коленях подползла к телефону. Ответил консьерж – он, как и горничная, был китаец. Она бросила трубку.
Это Трент привез ее сюда. Вдруг она почувствовала такую ненависть к нему, что забыла даже о своих страхах. Девушка стала рыться в его чемодане в поисках оружия, но он предвидел это и взял револьвер с собой. Стараясь не поддаваться панике, она схватила со стола нож для разрезания бумаг. Попробовала его лезвие – оно было довольно острое.
Трент поступил хитро, избрав в качестве посредника для переговоров дядю Ивэна, подумала она. Дед доверяет Ивэну, как, впрочем, и все остальные. Она пыталась представить себе – сколько дед заплатил Тренту. Джей понимала, что ей не удастся бежать. Они следили за ней. Выражение лица горничной должно было насторожить ее. Она не боялась смерти: смерть положит конец всему – боли, позору, страху. Но перед тем как умереть, надо убить Трента. Он уверен, что его обман удался, и не станет остерегаться.
Все должно выглядеть естественно – она снова перетащила кресло на место. Потом взяла стул, стоявший у стола, и поставила его у двери между смежными комнатами. Провела большим пальцем по острию ножа. Когда придет Трент, главное – произнести первые слова. Готовясь к предстоящей сцене, она вспомнила о британском происхождении Трента и решила быть больше чем англичанкой, чтобы он почувствовал себя в спокойной домашней обстановке.
Убедившись, что хвоста нет, он направился прямо в Центральную больницу. Поставив машину в месте, где стоянка запрещена, неподалеку от входа в приемный покой, он разыскал в приемной телефон, набрал номер "скорой помощи" и проинформировал о раненом человеке в багажнике машины. Секретарша пыталась его перебить, требовала сообщить свое имя, но он велел ей замолчать и, назвав номер, модель, цвет машины, сказал, что ключи лежат под передним сиденьем. Потом подождал минут пять, наблюдая, как бригада "скорой помощи" с носилками пробежала к машине. Когда он остановил такси на главной дороге, мимо промчался полицейский автомобиль.
Ричард расплатился с таксистом в четырехстах метрах от отеля и пошел к дверям. Он обещал Джей вернуться к полуночи и уже опаздывал. В лифте он вынул из кармана ключи, быстро прошел по коридору, открыл дверь. Джей улыбнулась ему. Она сидела на стуле у двери, соединяющей их номера, но, увидев его, встала и быстро пошла к нему такой походкой, будто на ней было длинное платье.
– Господи, как я соскучилась, – заговорила она. – Вас так давно не было. Я чуть не умерла, дорогой, честное слово, чуть не умерла.
Он не был силен по части английской литературы, но, похоже, это была сцена из Ноэла Коуарда[30]. Она кинулась на него, но он отступил в сторону и выхватил из ее рук нож. Джей заплакала.
– Извините меня, мисс, – сказал он. – Я задержался.
Он отвел ее в ванную и заставил подержать порезанный палец под струей холодной воды. Русский психолог говорил ему, что ее нужно оберегать от нервных стрессов.
– Встреча с Уайли прошла хорошо, мисс Ли, – сообщил он. – Теперь остается только побывать на похоронах, и вы можете начать новую жизнь.
Он не ожидал, что она ему ответит, но она сказала:
– Дайте мне бинт.
Это были первые искренние слова, которые она сказала ему. И он вспомнил молодую женщину, которую держал в объятиях во время своей последней операции на службе в Управлении. Тогда они плыли на "Золотой девушке", ушли от урагана, и он только что убил двух бандитов. Женщина попросила у него бинт. Он порылся в карманах, но нашел только нож, револьвер и кучу патронов. Девушка улыбнулась и сказала, что это неважно.
Позже они попали в засаду, и там пролилось много крови.
За ними прилетели из разведывательного центра, чтобы забрать домой. Он сидел на подножке грузовика, а она стояла рядом, и ему так хотелось дотронуться до нее – только прикоснуться, но руки его были в засохшей крови. Офицер-разведчик кивнул ему, показывая, что пора ехать. Ему было неудобно – кругом стояли люди, – и он даже не простился с девушкой. Ее звали Марианна – ей было, как и мисс Ли, лет двадцать с небольшим. Потом она написала ему через британское посольство. Он ответил, попытался объяснить, что пережитые вместе опасности усиливают чувства, которых в действительности может и не быть, и что он слишком стар для нее. Ее ответ был лаконичен: "Почему ты такой проклятый трус, Трент?"
Перебрасываясь редкими фразами, они выехали из города и свернули на южное шоссе. Лусон – самый большой остров на Филиппинах. Город Сорсогон находится неподалеку от его южной оконечности, в одиннадцати часах езды от Манилы. Танака и О'Нейл вели машину по очереди. Наконец "Тойота" свернула с шоссе на проселочную дорогу – передние фары осветили деревья. Они отъехали на несколько километров от города и направились к берегу, где их ждала баслига доктора Имаи. Ричард О'Нейл оставил в машине свои голубые контактные линзы и надел очки.
Поверхность моря перед рассветом казалась гладкой, как ледяной каток, и узкий корпус баслиги мчался над водой со скоростью в пятнадцать узлов. Небо было совершенно чистое, звезды сияли, как лампы дневного света, и перед ними поднимались из моря черные, мягко очерченные силуэты островов.
С рассветом на поверхность моря опустился и стал растекаться легкий туман, окутавший остров, к которому они направлялись. Когда взошло солнце, стена тумана распалась на полосы, тянувшиеся к горным ущельям. Пляж возле курорта сиял, как брусок светлого золота.
На расстоянии пятидесяти метров от берега рулевой сбросил скорость, и баслига заскользила над коралловыми рифами, отчетливо видными в спокойной чистой воде. Стая маленьких рыбок сверкнула начищенной медью, над головой пролетела птица-фрегат. Из кухни курорта донеслось звяканье кастрюли, и на пороге появился доктор Имаи.
В течение нескольких минут Танака с доктором пытались перещеголять друг друга в выполнении ритуалов японского этикета. Из своей кабины на крошечную веранду вышла Джей Ли с мокрыми волосами – очевидно, девушка только что приняла душ. На ней был шелковый саронг, украшенный рисунками, и короткая белая хлопчатобумажная кофточка с широкими рукавами. Ричард подошел к веранде.
– Доброе утро, мисс Ли. Надеюсь, вам стало лучше.
Она молча взглянула на него, но не улыбнулась и не протянула ему руки. Тогда он присел спиной к ней на деревянную ступеньку крыльца, спускавшегося с веранды на лужайку. Японцы окончили церемонию поклонов и пошли к главному зданию. За время отсутствия Ричарда доктор приобрел ручного карликового оленя. Животное привязали к шесту, чтобы оградить от его посягательств цветочные клумбы. Ричард смотрел, как зверек грызет плод хлебного дерева, который один из садовников разрезал и положил на краю лужайки.
Снова появился доктор Имаи с подносом, на котором стояли черный чайник и три чашки. Он подошел к боксу Джей, поставил поднос на веранду и налил чай в чашки. Имаи называл Трента Сэмом, а не Ричардом и выразил надежду, что его поездка была плодотворной.
– Весьма плодотворной, – подтвердил Ричард. Попив чаю, мужчины пошли прогуляться по берегу. Доктор заговорил о здоровье Джей Ли. Раны у нее зажили, и она вполне может путешествовать.
– Теперь остался вопрос о психическом состоянии молодой леди, – сказал Имаи.
Ричард О'Нейл вернулся к крыльцу и снова сел на ступеньку.
– Мисс Ли, – обратился он к девушке, – нам нужно поговорить о вашем будущем. Я договорился, что ваши похороны состоятся в Гонконге в пятницу утром, и мне нужно там присутствовать. Вы получите большую свободу действий, если будете официально числиться умершей. Я занимаюсь вашим финансовым положением – вы будете полностью обеспечены.
Она спустилась с крыльца и теперь смотрела на него, стоя на лужайке. Джей стояла совершенно прямо, как будто окруженная какой-то оболочкой – невидимой, но твердой и непроницаемой. Молчание длилось довольно долго.
Наконец он сказал:
– То, чего вы хотели, уже устроено. Она коротко кивнула, и этим напомнила ему своего деда.
Девушка ничего не произнесла, но он продолжил:
– Я сменил свое имя – теперь меня зовут Ричард О'Нейл. Если вы поедете со мной, вам необходимо это знать. Вы полетите в Гонконг под именем Анджелики Чу. – Он вручил ей филиппинский паспорт. – После похорон вы снова перемените имя и полетите в Даллас. Там в аэропорту вас встретит мой приятель. Он проведет вас через таможню и иммиграционный контроль и выправит вам новый паспорт на имя, которое вы сами выберете себе. Вам нужно будет передохнуть пару дней, а затем поедете в Нассау. Там находится ваш банк и там вас будет ждать еще один мой друг. Как только уладите свои дела в банке, сможете ехать куда хотите. Может быть, некоторое время поживете в каком-нибудь спокойном месте. А может, вернетесь в колледж?
Она перелистала паспорт. В какой-то момент ему показалось, что девушка собирается что-то сказать.
***
У Ричарда О'Нейла и мисс Анджелики Чу были смежные номера в отеле "Мандарин" в Гонконге. В семь часов вечера Ричард позвонил по телефону в Бремер-Лодж, назвал свое имя и сказал, что ему необходимо поговорить с сэром Ивэном Уайли. Ему ответили, что сэр Ивэн Уайли занят и может назначить место и время встречи на Филиппинах.Сэр Ивэн, по-видимому, слушал по отводной трубке – он подключился через несколько секунд. Кто такой О'Нейл? Что ему нужно?
Ричард ответил, что он адвокат, специалист в области страховых притязаний в случаях, связанных с пиратством. Филиппинцы представляют собой в этом отношении особый интерес. Он просил о короткой аудиенции. Эта встреча будет полезна и для сэра Ивэна. Он освободится к одиннадцати часам. Удобно ли это сэру Ивэну?
– Одиннадцать? Одиннадцать ночи? – Президент компании "Кэрнз – Оливер" уже несколько оправился от неожиданности, но не стал ругаться. – А где вы хотели бы встретиться? – спросил он.
Ричард был согласен приехать в Бремер-Лодж – чем меньше людей будет знать об этой встрече, тем лучше.
Он взял в аэропорту напрокат "Хонду" и сотовый телефон. В девять часов выехал из отеля, проехал до Пика и припарковался в двадцати метрах от Бремер-Лодж под уличным фонарем, поставив свою машину между автомобилем "Ровер-Стирлинг" и большим БМВ. О'Нейл наблюдал за домом и садом целый час, а затем позвонил по телефону. Трубку взял Уайли.
Ричард, витиевато извинившись, сообщил, что задерживается на сорок минут.
Немного погодя где-то впереди несколько раз пропищал зуммер телефона. Из одной машины вышел человек и, положив руку на бедра, прогнулся назад, расправляя спину, видимо, долго сидел в ожидании. Затем сделал несколько приседаний, выкурил сигарету и снова сел в машину.
"А нет ли у него некурящего напарника?" – подумал Ричард.
Он так и предполагал, что телефон Уайли прослушивается, и теперь задавался вопросом – который из двух финансистов занимается этим. Или, может, его выследила одна из триад? Ричард положил очки адвоката в футляр и вынул голубые контактные линзы. Тихонько соскользнул на тротуар, на животе подполз к машине. Ему пришлось встать, чтобы заглянуть внутрь, но это было безопасно, потому что его шпионы смотрели в сторону Бремер-Лодж. Их было двое – один впереди, другой сзади. Оба китайцы. Одеты в темные брюки и темные рубашки.
Один из них курил, обняв рычаг ручного переключения скоростей и положив локти на сиденье водителя. Упершись подбородком в ладони, он наблюдал за зданием Бремер-Лодж в отверстие дверной ручки. Вероятно, на полу лежал револьвер, но в случае чего ему пришлось бы прежде всего высвободить руку, убрав ее с рычага. Второй китаец развалился на заднем сиденье, привалившись плечами и головой к двери, обращенной к тротуару. Кнопка замка была поднята.
Ричард рывком распахнул заднюю дверцу. Сидевший там человек вывалился из машины. Ричард ударил его головой о бордюрный камень. Напарник на переднем сиденье попытался высвободиться, но Ричард схватил его свободной рукой за волосы, подтащил к себе коротким ударом по шее, надолго вывел из строя.
Китаец с пробитой головой жалобно стонал. Ричард прислонил его к заднему колесу и вытащил из-за пояса браунинг калибра 9 мм; затем привязал к ручке задней дверцы. Итак, одного он временно обезвредил.
Зайдя к машине спереди, Ричард швырнул второго китайца так, что тот плашмя растянулся на переднем сиденье, и ударил его рукоятью револьвера в челюсть. Порывшись в перчаточном отделении, он обнаружил рулон липкой ленты для заклеивания почтовых посылок. Значит, тот, кто послал этих людей, хотел заполучить его живым. Он вставил обоим китайцам кляп и связал их. Ни у того, ни у другого не было документов – значит, они не из полиции, что было чрезвычайно неприятно.
Ричард осторожно погрузил раненого китайца в багажник, а второго оттащил в багажник своего автомобиля. До встречи с Уайли оставалось пятьдесят минут. За это время мимо проехало не больше дюжины автомобилей. Ни один из них не проезжал дважды – значит, этот квартал не патрулируют.
Убедившись, что у команды наблюдателей нет подкрепления, он быстро перешел через дорогу и ровно в 11.30 подошел к боковой двери Бремер-Лодж. В руках у него была желтая пластиковая папка.
Дверь открыл сам сэр Ивэн Уайли – слуг, очевидно, отправили спать. На Уайли была рубашка в полоску, синие хлопчатобумажные брюки и вышитые вельветовые домашние туфли – наверное, чей-то подарок, подумал Трент. Сэр Ивэн казался меньше ростом, чем тогда, на гасиенде, в обществе Филипа Ли.
– О'Нейл? – спросил Уайли.
– Совершенно верно, – ответил Ричард, не подавая ему руки.
Слабо освещенный холл был стилизован под шотландский готический замок – рыцарские доспехи по обе стороны двери, пол из каменных плит, у подножия устланной ковром лестницы – чучело медведя. Из холла дверь вела в столовую. Отделка стен и мебель были из полированного черного дерева. Комната освещалась одной маленькой люстрой из резного стекла.
Уайли плотно прикрыл дверь и повернулся к О'Нейлу:
– Так вы адвокат? Судя по акценту – австралиец? Что вы говорили о встрече на Филиппинах?
– Я представляю интересы мисс Майэсин Джасмин Ли, сэр Ивэн. – Ричард О'Нейл постучал пальцем по папке. – Здесь у меня подробный отчет о событиях, последовавших за пиратским нападением на "Цай Джен".
Он бросил папку на стол.
Уайли осторожно полистал странички, как будто интересуясь качеством бумаги. Наконец взял папку в руки.
В документе было двенадцать страниц, напечатанных через полтора интервала. По мере того как Уайли переворачивал страницы, морщины на его лице углублялись. Наконец он дошел до подписей. Их было три: Джон Патрик Трент, Танака Кацуко, М. Джей Ли.
Подписи заверены судьей в Маниле. Документ был вполне официальным с шестью разноцветными печатями.
– М. Джей Ли… – произнес Уайли.
– Это мой клиент, – пояснил Ричард.
Уайли стал перечитывать бумагу заново.
– А девушка? Та, что мы будем завтра хоронить?
– Разве это имеет значение?
Уайли посмотрел на Ричарда как на преступника.
– Бог мой, что это вы говорите? Ведь девушку, может быть, убили, чтобы подменить тело.
– Никто этого не делал, – возразил Ричард. – Этим занимался профессионал, и вообще – проще и дешевле купить труп в морге или в похоронном бюро.
Уайли повертел в руках папку и спросил:
– Джордж Росс?
– Под моим руководством, – ответил Ричард. Уайли посмотрел на Ричарда, пытаясь проникнуть в его мысли. Теперь он уже овладел собой.
– Чего же вы все-таки хотите? – спросил он.
– Я хочу, чтобы мою клиентку оставили в покое, – ответил Ричард.
Это, очевидно, было не все, и Уайли терпеливо ждал. Немного помолчав, Ричард добавил:
– Я не очень-то верю в добрые намерения сверхбогачей. Они обладают слишком большой властью. – Но это было и так очевидно, а кроме того, он устал от этих игр и от необходимости постоянно менять разные шкуры. – Вам придется выполнить эти условия, – сказал он голосом Трента.
Уайли смотрел в сад на затейливый узор чугунных ворот, ведущих в Бремер-Лодж, и думал, что он, Уайли, главный клерк, обладатель престижа без власти. Он вспомнил, как Филип выпроводил его тогда, взяв под руку, во время встречи на гасиенде. И подумал, как бы поступил, если бы знал об истинных намерениях Филипа. Остановил бы его? Или стал возражать?
***
Трент обещал вернуться в отель к полуночи. Джей пыталась смотреть фильм по телевизору, но поймала себя на том, что больше следит за тиканьем часов, отсчитывающих минуты.В номер Трента вошла молодая горничная, чтобы приготовить постели ко сну. Она открыла дверь, соединяющую номера, и сказала:
– Добрый вечер, мисс.
Джей смотрела, как она снимает покрывало с огромной кровати, расстилает простыни и взбивает подушки. Девушка закончила и улыбнулась Джей. Было ясно, она уверена, что Джей и Трент – любовники.
Джей хотелось накричать на горничную. Она дрожала всем телом, и ей стоило больших усилий держаться. Девушка вышла, пожелав ей спокойной ночи.
Джей чувствовала, что теряет самообладание, но уже не могла взять себя в руки. Она заперла свою комнату на замок. Ключей от номера Трента у нее не было, поэтому она пододвинула к двери кресло. Потом вернулась к себе и села.
Ключ с медным брелоком лежал на столе, и Джей старалась не смотреть на него, но не могла удержаться. Наконец схватила ключ, подбежала к двери, стала вставлять его в замок и уронила на ковер.
Опустившись на колени, чтобы поднять ключ, она почувствовала чье-то присутствие. Кто-то был в коридоре и подслушивал. Джей на коленях подползла к телефону. Ответил консьерж – он, как и горничная, был китаец. Она бросила трубку.
Это Трент привез ее сюда. Вдруг она почувствовала такую ненависть к нему, что забыла даже о своих страхах. Девушка стала рыться в его чемодане в поисках оружия, но он предвидел это и взял револьвер с собой. Стараясь не поддаваться панике, она схватила со стола нож для разрезания бумаг. Попробовала его лезвие – оно было довольно острое.
Трент поступил хитро, избрав в качестве посредника для переговоров дядю Ивэна, подумала она. Дед доверяет Ивэну, как, впрочем, и все остальные. Она пыталась представить себе – сколько дед заплатил Тренту. Джей понимала, что ей не удастся бежать. Они следили за ней. Выражение лица горничной должно было насторожить ее. Она не боялась смерти: смерть положит конец всему – боли, позору, страху. Но перед тем как умереть, надо убить Трента. Он уверен, что его обман удался, и не станет остерегаться.
Все должно выглядеть естественно – она снова перетащила кресло на место. Потом взяла стул, стоявший у стола, и поставила его у двери между смежными комнатами. Провела большим пальцем по острию ножа. Когда придет Трент, главное – произнести первые слова. Готовясь к предстоящей сцене, она вспомнила о британском происхождении Трента и решила быть больше чем англичанкой, чтобы он почувствовал себя в спокойной домашней обстановке.
***
Оставив "Хонду" с запертым в багажнике китайцем, Ричард поехал вниз под гору в машине своих преследователей. На втором перекрестке от Бремер-Лодж его осветили фары встречной машины – очевидно, это было подкрепление первой команде следивших за ним. Он мигнул фарами в ответ, а на следующем углу свернул налево, потом направо, снова налево и в то же время продолжал внимательно смотреть в зеркало заднего вида.Убедившись, что хвоста нет, он направился прямо в Центральную больницу. Поставив машину в месте, где стоянка запрещена, неподалеку от входа в приемный покой, он разыскал в приемной телефон, набрал номер "скорой помощи" и проинформировал о раненом человеке в багажнике машины. Секретарша пыталась его перебить, требовала сообщить свое имя, но он велел ей замолчать и, назвав номер, модель, цвет машины, сказал, что ключи лежат под передним сиденьем. Потом подождал минут пять, наблюдая, как бригада "скорой помощи" с носилками пробежала к машине. Когда он остановил такси на главной дороге, мимо промчался полицейский автомобиль.
Ричард расплатился с таксистом в четырехстах метрах от отеля и пошел к дверям. Он обещал Джей вернуться к полуночи и уже опаздывал. В лифте он вынул из кармана ключи, быстро прошел по коридору, открыл дверь. Джей улыбнулась ему. Она сидела на стуле у двери, соединяющей их номера, но, увидев его, встала и быстро пошла к нему такой походкой, будто на ней было длинное платье.
– Господи, как я соскучилась, – заговорила она. – Вас так давно не было. Я чуть не умерла, дорогой, честное слово, чуть не умерла.
Он не был силен по части английской литературы, но, похоже, это была сцена из Ноэла Коуарда[30]. Она кинулась на него, но он отступил в сторону и выхватил из ее рук нож. Джей заплакала.
– Извините меня, мисс, – сказал он. – Я задержался.
Он отвел ее в ванную и заставил подержать порезанный палец под струей холодной воды. Русский психолог говорил ему, что ее нужно оберегать от нервных стрессов.
– Встреча с Уайли прошла хорошо, мисс Ли, – сообщил он. – Теперь остается только побывать на похоронах, и вы можете начать новую жизнь.
Он не ожидал, что она ему ответит, но она сказала:
– Дайте мне бинт.
Это были первые искренние слова, которые она сказала ему. И он вспомнил молодую женщину, которую держал в объятиях во время своей последней операции на службе в Управлении. Тогда они плыли на "Золотой девушке", ушли от урагана, и он только что убил двух бандитов. Женщина попросила у него бинт. Он порылся в карманах, но нашел только нож, револьвер и кучу патронов. Девушка улыбнулась и сказала, что это неважно.
Позже они попали в засаду, и там пролилось много крови.
За ними прилетели из разведывательного центра, чтобы забрать домой. Он сидел на подножке грузовика, а она стояла рядом, и ему так хотелось дотронуться до нее – только прикоснуться, но руки его были в засохшей крови. Офицер-разведчик кивнул ему, показывая, что пора ехать. Ему было неудобно – кругом стояли люди, – и он даже не простился с девушкой. Ее звали Марианна – ей было, как и мисс Ли, лет двадцать с небольшим. Потом она написала ему через британское посольство. Он ответил, попытался объяснить, что пережитые вместе опасности усиливают чувства, которых в действительности может и не быть, и что он слишком стар для нее. Ее ответ был лаконичен: "Почему ты такой проклятый трус, Трент?"