— Конечно, — кивнул Мейсон, отламывая себе еще французского хлеба.
— Кроме того, мне нужно, чтобы Маджери Клун выпуталась из этой истории, кто бы ни был в ней замешан…
— Да-а, вы мне такого еще не говорили.
Брэдбери наклонился вперед и пристально посмотрел на Мейсона.
— Поймите меня, адвокат. Я не хочу путаницы вокруг этого. Я хочу, чтобы Маджери Клун выпуталась из этой истории, что бы там ни было. — Брэдбери говорил с какой-то безумной силой, словно колдун произносил свои заклинания…
Перри Мейсон поднял стакан вина и вдруг внимательно, даже сосредоточенно посмотрел на Брэдбери.
— Гм?
— Я люблю ее больше жизни, — продолжал Брэдбери. — Я бы все сделал для нее… Мы с вами оба не знаем всех обстоятельств этого дела, но я определенно не хочу, чтобы Маджери Клун оказалась в опасности. Я готов от всего мира защищать ее… Меня не остановит любой, от кого ее нужно защитить…
— Ну? — сказал Перри Мейсон, все еще держа в руке невыпитый стакан вина.
— Мне бы хотелось знать, долго ли вы стучали в дверь перед там, как появился полицейский? — поинтересовался Брэдбери.
— Минуту-две. А что?
— Вы помните точно время, когда он появился?
— Нет, я не смотрел на часы.
— Это, конечно, можно будет выяснить.
— Наверное, — ответил Мейсон и поставил стакан на стол. — Продолжайте, Брэдбери, я вас слушаю.
— Интересно, во сколько было совершено убийство, учитывая и час, когда вы добрались до комнаты… Время может сыграть очень важную роль.
— Да, может, — согласился Перри Мейсон.
— Мне кажется смехотворной версия, что Маджи была в ванной, а кто-то убил Фрэнка Пэттона, и после всего этого вновь оказалась заперта дверь…
— Почему?
— Во-первых, мне трудно поверить, что у Маджери был свой ключ от комнаты Пэттона. Возможно, Маджери Клун пыталась запереться в ванной, Фрэнк Пэттон ворвался к ней, между ними произошла стычка, и Маджи убила его, тогда она была бы последней, выходившей из дверей.
— Да, ну и что?
— Может, дверь и не была заперта, поскольку у Маджери Клун нет ключей, а мертвец не в состоянии этого сделать… С другой стороны, если Маджери Клун была в ванной, а Пэттон пытался проникнуть туда, но так и не смог, и тут вдруг кто-то вошел в комнату, убил его, а потом вышел и, как вы полагаете, запер дверь… Но как же тогда Маджи вышла?
Перри Мейсон задумчиво наблюдал за Брэдбери. — Значит, может быть единственное объяснение, — продолжал Брэдбери, — что Маджери Клун выбежала из ванной, пока, например, двое мужчин дрались. В таком случае Маджери бы увидела убийцу и, несомненно, смогла бы узнать или хотя бы описать его…
— А потом? — спросил Перри Мейсон.
— Потом убийца сделал бы свое дело и покинул комнату. Возможно, он даже заметил Маджери Клун, когда она в панике убегала или когда выходила из ванной, или в коридоре, или в лифте.
— Кстати, Брэдбери, вы — очень хороший детектив. Вы правильно ведете ниточку.
— Я просто хотел произвести на вас впечатление, — тихо сказал Брэдбери, глядя в стол. — И то, что я приехал из маленького городка, не значит, будто бы я отступлюсь… Не нужно меня недооценивать, адвокат…
Теперь Перри Мейсон рассматривал своего собеседника с интересом и неким уважением.
— Идите к шутам, Брэдбери, — сказал он, грея в руке стакан с вином. — Я не собирался недооценивать вас.
— Спасибо, адвокат, — сказал Брэдбери, поднял свой стакан с виски и допил его до конца.
Перри Мейсон некоторое время наблюдал за ним, потом отхлебнул из своего стакана и заново наполнил его.
— Вы закончили? — спросил он.
— Нет. У меня есть еще версия. Не сомневаюсь, если Маджери Клун видела убийцу, она знала его, потому-то и не смогла закричать, чтобы не выдать своего знакомца…
— Вы думаете о докторе Дорэе? — спросил Перри Мейсон.
— Точно, — ответил Брэдбери.
— Слушайте, может, вы и правы. Я видел, как Маджери Клун выходила из здания. Через некоторое время я поднялся в лифте на третий этаж и прошел по коридору к номеру Фрэнка Пэттона. Но по пути я никого не встретил, а пока не появился полицейский, я стоял у двери, следовательно, в комнате, когда я подошел, уже никого не было… Значит, убийца мог спуститься по лестнице, пока я ехал в лифте. Я ведь встречал доктора Дорэя. Я бы узнал его, если бы встретил там…
— А окна? — спросил Брэдбери. — Как расположены окна в спальне?
— Да, есть окно, но ведет на пожарную лестницу.
— Вот, — многозначительно поднял палец Брэдбери.
— Но, — стал возражать Мейсон, — если в комнате был доктор Дорэй и если Маджери Клун, выбежав из ванной, ринулась за дверь этой проклятой комнаты, почему же Дорэй закрыл комнату и скрылся через окно?
— Это мы и должны выяснить.
— Да, — согласился с ним Мейсон, — когда у нас на руках будут акты, нам придется много чего выяснить. Вы же понимаете, Брэдбери, что физически невозможно воспроизвести картину преступления, тем более когда нет развернутого веера фактов…
— Я все прекрасно понимаю, — сказал Брэдбери, — но то, чем располагаем, как-то не совпадает с тем, что произошло на самом деле…
— Так этим совмещением мы и займемся в суде в процессе обвинения!
— Я бы хотел сейчас, — по-мальчишески нетерпеливо сказал Брэдбери.
— В таком случае вы думаете, что к убийству причастен Боб Дорэй, и только он?
— Буду с вами откровенен. Да, думаю, так. Я уже говорил вам, это — опасный человек. Я, как пес, нюхом чую, что только он замешан в убийстве, и уверен, что Маджери Клун постарается не выдать его, если это ей удастся.
— Вы думаете, она его любит?
— Да нет, скорее им восхищена… Возможно, напридумывала себе, что влюблена… Вы понимаете разницу, адвокат?
— Я понимаю, — тихо ответил Мейсон.
— Кроме того, — продолжал Брэдбери, — тем самым Маджери Клун приносит себя в жертву, чтобы дать Дорэю шанс. Хочется верить, что это не так. Я вам объяснил понятно?
— Более чем, — ответил Перри Мейсон. Брэдбери налил себе еще виски и смешал с имбирным пивом.
— Что бы ни случилось, — веско сказал он, — ради доктора Дорэя Маджери не должна жертвовать собой!..
— Значит, вы хотите, чтобы я наглядно продемонстрировал любезной публике, что убийство — дело рук доктора Дорэя? — спросил Перри Мейсон.
— Наоборот. Это я внушаю вам свое предположение, что Дорэй либо замешан в убийстве, либо совершил его… И я, наверное, попрошу вас заняться доктором.
— Что? — откинулся назад Перри Мейсон. Брэдбери медленно кивнул:
— Я попрошу вас заняться Дорэем.
— Но если я буду представлять его интересы, я ведь сделаю все, чтобы его выпутать!..
— Это понятно, — меланхолично сказал Брэдбери. У Перри Мейсона пропала всякая охота к еде. Теребя угол скатерти, он неотрывно смотрел на Брэдбери.
— Нет, — сказал он тихо, — не думаю, что когда-то смогу недооценить вас, Дж.Р. Брэдбери.
— Теперь, адвокат, — сказал Брэдбери, улыбаясь, — когда мы прекрасно понимаем друг друга, можем приступить к ужину.
— Кто и может, — усмехнулся Мейсон, — а кто и должен связаться с конторой. Наверняка там рыскают какие-нибудь сыщики…
— А что им нужно? — поинтересовался Брэдбери.
— Ну, может, они уже знают, что я был в том доме, желают расспросить, зачем я туда мотался, и так далее.
— Вы им много скажете?
— Я ничего не скажу о вас, Брэдбери. Я буду держать вас в стороне…
— Это хорошо, — одобрил Брэдбери.
— Но если у меня будет возможность упомянуть в газетах о романе Маджи с доктором Дорэем, я сделаю это.
— Зачем?
— Вы — умный человек, Брэдбери, и я могу быть с вами откровенным. Вы — мужчина в возрасте, намного старше Маджери Клун; у вас есть деньги. Маджери сейчас в незавидном положении, и первая же газета самыми сочными красками живописует ее как легкомысленную красотку, оттеснившую на конкурсе других девушек с красивыми ножками, попавшую в беду в погоне за славой, а тут еще и богатый пожилой ее поклонник затесался в историю, отыскивая ее… Это произведет совершенно плоское и дурное впечатление, нежели иная, романтическая версия…
— Какая?
— Такая, что Маджери Клун, существо чистое, провинциальная ослепленная красавица, попала в город, где все ее иллюзии полностью развеялись, а доктор Роберт Дорэй, начинающий дантист, чуть ее постарше, забросил свою практику, назанимал, сколько смог, денег и кинулся за ней вдогонку… Здесь представляется уже другая картина — любовная история молодых людей…
— Понимаю, — покорно опустил голову Брэдбери.
— В данном случае вы находитесь в невыгодном положении, — продолжал Перри Мейсон, — из-за конкурса прелестных ножек. Газеты запросто раздуют, как дешевый бульварный роман, ее дело, опубликуют довольно смелые фотографии Маджери Клун, привлекут внимание читателей, но это будет вовсе не та реклама, какая нам нужна.
Брэдбери медленно покачал головой:
— Есть одна вещь, адвокат, которую мы должны с вами оговорить.
— Какая?
— Не думайте, что вам придется извиняться передо мной за будущие ваши действия, адвокат. Работайте, как вам удобно, — здесь Брэдбери посмотрел на Перри Мейсона испытующим взором. — Но учтите, я любого достану, только чтобы помочь Маджери! Любого, вы поняли?
Перри Мейсон вздохнул, вылил в стакан остатки вина, отломил хлеба и намазал на него толстый слой масла.
— К шутам собачьим, — удовлетворенно сказал он, — вот теперь я узнал вас, Брэдбери.
Глава 8
— Кроме того, мне нужно, чтобы Маджери Клун выпуталась из этой истории, кто бы ни был в ней замешан…
— Да-а, вы мне такого еще не говорили.
Брэдбери наклонился вперед и пристально посмотрел на Мейсона.
— Поймите меня, адвокат. Я не хочу путаницы вокруг этого. Я хочу, чтобы Маджери Клун выпуталась из этой истории, что бы там ни было. — Брэдбери говорил с какой-то безумной силой, словно колдун произносил свои заклинания…
Перри Мейсон поднял стакан вина и вдруг внимательно, даже сосредоточенно посмотрел на Брэдбери.
— Гм?
— Я люблю ее больше жизни, — продолжал Брэдбери. — Я бы все сделал для нее… Мы с вами оба не знаем всех обстоятельств этого дела, но я определенно не хочу, чтобы Маджери Клун оказалась в опасности. Я готов от всего мира защищать ее… Меня не остановит любой, от кого ее нужно защитить…
— Ну? — сказал Перри Мейсон, все еще держа в руке невыпитый стакан вина.
— Мне бы хотелось знать, долго ли вы стучали в дверь перед там, как появился полицейский? — поинтересовался Брэдбери.
— Минуту-две. А что?
— Вы помните точно время, когда он появился?
— Нет, я не смотрел на часы.
— Это, конечно, можно будет выяснить.
— Наверное, — ответил Мейсон и поставил стакан на стол. — Продолжайте, Брэдбери, я вас слушаю.
— Интересно, во сколько было совершено убийство, учитывая и час, когда вы добрались до комнаты… Время может сыграть очень важную роль.
— Да, может, — согласился Перри Мейсон.
— Мне кажется смехотворной версия, что Маджи была в ванной, а кто-то убил Фрэнка Пэттона, и после всего этого вновь оказалась заперта дверь…
— Почему?
— Во-первых, мне трудно поверить, что у Маджери был свой ключ от комнаты Пэттона. Возможно, Маджери Клун пыталась запереться в ванной, Фрэнк Пэттон ворвался к ней, между ними произошла стычка, и Маджи убила его, тогда она была бы последней, выходившей из дверей.
— Да, ну и что?
— Может, дверь и не была заперта, поскольку у Маджери Клун нет ключей, а мертвец не в состоянии этого сделать… С другой стороны, если Маджери Клун была в ванной, а Пэттон пытался проникнуть туда, но так и не смог, и тут вдруг кто-то вошел в комнату, убил его, а потом вышел и, как вы полагаете, запер дверь… Но как же тогда Маджи вышла?
Перри Мейсон задумчиво наблюдал за Брэдбери. — Значит, может быть единственное объяснение, — продолжал Брэдбери, — что Маджери Клун выбежала из ванной, пока, например, двое мужчин дрались. В таком случае Маджери бы увидела убийцу и, несомненно, смогла бы узнать или хотя бы описать его…
— А потом? — спросил Перри Мейсон.
— Потом убийца сделал бы свое дело и покинул комнату. Возможно, он даже заметил Маджери Клун, когда она в панике убегала или когда выходила из ванной, или в коридоре, или в лифте.
— Кстати, Брэдбери, вы — очень хороший детектив. Вы правильно ведете ниточку.
— Я просто хотел произвести на вас впечатление, — тихо сказал Брэдбери, глядя в стол. — И то, что я приехал из маленького городка, не значит, будто бы я отступлюсь… Не нужно меня недооценивать, адвокат…
Теперь Перри Мейсон рассматривал своего собеседника с интересом и неким уважением.
— Идите к шутам, Брэдбери, — сказал он, грея в руке стакан с вином. — Я не собирался недооценивать вас.
— Спасибо, адвокат, — сказал Брэдбери, поднял свой стакан с виски и допил его до конца.
Перри Мейсон некоторое время наблюдал за ним, потом отхлебнул из своего стакана и заново наполнил его.
— Вы закончили? — спросил он.
— Нет. У меня есть еще версия. Не сомневаюсь, если Маджери Клун видела убийцу, она знала его, потому-то и не смогла закричать, чтобы не выдать своего знакомца…
— Вы думаете о докторе Дорэе? — спросил Перри Мейсон.
— Точно, — ответил Брэдбери.
— Слушайте, может, вы и правы. Я видел, как Маджери Клун выходила из здания. Через некоторое время я поднялся в лифте на третий этаж и прошел по коридору к номеру Фрэнка Пэттона. Но по пути я никого не встретил, а пока не появился полицейский, я стоял у двери, следовательно, в комнате, когда я подошел, уже никого не было… Значит, убийца мог спуститься по лестнице, пока я ехал в лифте. Я ведь встречал доктора Дорэя. Я бы узнал его, если бы встретил там…
— А окна? — спросил Брэдбери. — Как расположены окна в спальне?
— Да, есть окно, но ведет на пожарную лестницу.
— Вот, — многозначительно поднял палец Брэдбери.
— Но, — стал возражать Мейсон, — если в комнате был доктор Дорэй и если Маджери Клун, выбежав из ванной, ринулась за дверь этой проклятой комнаты, почему же Дорэй закрыл комнату и скрылся через окно?
— Это мы и должны выяснить.
— Да, — согласился с ним Мейсон, — когда у нас на руках будут акты, нам придется много чего выяснить. Вы же понимаете, Брэдбери, что физически невозможно воспроизвести картину преступления, тем более когда нет развернутого веера фактов…
— Я все прекрасно понимаю, — сказал Брэдбери, — но то, чем располагаем, как-то не совпадает с тем, что произошло на самом деле…
— Так этим совмещением мы и займемся в суде в процессе обвинения!
— Я бы хотел сейчас, — по-мальчишески нетерпеливо сказал Брэдбери.
— В таком случае вы думаете, что к убийству причастен Боб Дорэй, и только он?
— Буду с вами откровенен. Да, думаю, так. Я уже говорил вам, это — опасный человек. Я, как пес, нюхом чую, что только он замешан в убийстве, и уверен, что Маджери Клун постарается не выдать его, если это ей удастся.
— Вы думаете, она его любит?
— Да нет, скорее им восхищена… Возможно, напридумывала себе, что влюблена… Вы понимаете разницу, адвокат?
— Я понимаю, — тихо ответил Мейсон.
— Кроме того, — продолжал Брэдбери, — тем самым Маджери Клун приносит себя в жертву, чтобы дать Дорэю шанс. Хочется верить, что это не так. Я вам объяснил понятно?
— Более чем, — ответил Перри Мейсон. Брэдбери налил себе еще виски и смешал с имбирным пивом.
— Что бы ни случилось, — веско сказал он, — ради доктора Дорэя Маджери не должна жертвовать собой!..
— Значит, вы хотите, чтобы я наглядно продемонстрировал любезной публике, что убийство — дело рук доктора Дорэя? — спросил Перри Мейсон.
— Наоборот. Это я внушаю вам свое предположение, что Дорэй либо замешан в убийстве, либо совершил его… И я, наверное, попрошу вас заняться доктором.
— Что? — откинулся назад Перри Мейсон. Брэдбери медленно кивнул:
— Я попрошу вас заняться Дорэем.
— Но если я буду представлять его интересы, я ведь сделаю все, чтобы его выпутать!..
— Это понятно, — меланхолично сказал Брэдбери. У Перри Мейсона пропала всякая охота к еде. Теребя угол скатерти, он неотрывно смотрел на Брэдбери.
— Нет, — сказал он тихо, — не думаю, что когда-то смогу недооценить вас, Дж.Р. Брэдбери.
— Теперь, адвокат, — сказал Брэдбери, улыбаясь, — когда мы прекрасно понимаем друг друга, можем приступить к ужину.
— Кто и может, — усмехнулся Мейсон, — а кто и должен связаться с конторой. Наверняка там рыскают какие-нибудь сыщики…
— А что им нужно? — поинтересовался Брэдбери.
— Ну, может, они уже знают, что я был в том доме, желают расспросить, зачем я туда мотался, и так далее.
— Вы им много скажете?
— Я ничего не скажу о вас, Брэдбери. Я буду держать вас в стороне…
— Это хорошо, — одобрил Брэдбери.
— Но если у меня будет возможность упомянуть в газетах о романе Маджи с доктором Дорэем, я сделаю это.
— Зачем?
— Вы — умный человек, Брэдбери, и я могу быть с вами откровенным. Вы — мужчина в возрасте, намного старше Маджери Клун; у вас есть деньги. Маджери сейчас в незавидном положении, и первая же газета самыми сочными красками живописует ее как легкомысленную красотку, оттеснившую на конкурсе других девушек с красивыми ножками, попавшую в беду в погоне за славой, а тут еще и богатый пожилой ее поклонник затесался в историю, отыскивая ее… Это произведет совершенно плоское и дурное впечатление, нежели иная, романтическая версия…
— Какая?
— Такая, что Маджери Клун, существо чистое, провинциальная ослепленная красавица, попала в город, где все ее иллюзии полностью развеялись, а доктор Роберт Дорэй, начинающий дантист, чуть ее постарше, забросил свою практику, назанимал, сколько смог, денег и кинулся за ней вдогонку… Здесь представляется уже другая картина — любовная история молодых людей…
— Понимаю, — покорно опустил голову Брэдбери.
— В данном случае вы находитесь в невыгодном положении, — продолжал Перри Мейсон, — из-за конкурса прелестных ножек. Газеты запросто раздуют, как дешевый бульварный роман, ее дело, опубликуют довольно смелые фотографии Маджери Клун, привлекут внимание читателей, но это будет вовсе не та реклама, какая нам нужна.
Брэдбери медленно покачал головой:
— Есть одна вещь, адвокат, которую мы должны с вами оговорить.
— Какая?
— Не думайте, что вам придется извиняться передо мной за будущие ваши действия, адвокат. Работайте, как вам удобно, — здесь Брэдбери посмотрел на Перри Мейсона испытующим взором. — Но учтите, я любого достану, только чтобы помочь Маджери! Любого, вы поняли?
Перри Мейсон вздохнул, вылил в стакан остатки вина, отломил хлеба и намазал на него толстый слой масла.
— К шутам собачьим, — удовлетворенно сказал он, — вот теперь я узнал вас, Брэдбери.
Глава 8
Перри Мейсон дождался, пока Брэдбери закрыл за собой дверь лифта, и подошел к телефонной будке.
— Что случилось? — на другом конце провода послышался негромкий, осторожный голос Деллы Стрит.
— А что такое? — в свою очередь полюбопытствовал Мейсон.
— Здесь два детектива.
— Все нормально. Скажи им, чтобы подождали меня, я иду.
— Шеф, вы в порядке?
— Конечно, в порядке.
— Ничего не случилось?
— Ничего такого, что бы обеспокоило тебя…
— Они подозрительные, — быстро и тихо говорила Делла Стрит. — Они слышат, как я говорю, и хотят прорваться к параллельному телефону… — Тут же громко и свободно она защебетала: — …Не могу сказать, когда он будет. Думаю, позже. Если оставите свое имя, я передам ему, что вы звонили; или можете оставить телефон, и он позвонит вам, если будет такая необходимость…
— Нет, ничего не передавайте, — изменив голос, сказал Перри Мейсон и повесил трубку. Выйдя из будки, он остановился, закурил сигарету и задумался, разглядывая причудливые, расплывающиеся в воздухе синеватые клубы дыма. Потом вдруг многозначительно покивал головой, будто какая-то немаловажная идея пришла ему в голову. Вышел на улицу, поймал такси и поехал в контору.
Когда Мейсон туда вошел, он производил впечатление спокойного, довольного жизнью, беспечного адвоката, на часок сбежавшего от нудной конторской текучки и слегка пахнущего хорошим вином.
— Привет, Делла, — весело воскликнул он.
— Эти два господина… — начала она и повернулась к сидящим на стульях мужчинам. Один из них скинул пальто, и его подтяжки были натянуты на жилет так, чтобы не перекрывать блестящий полицейский значок.
— Нам нужно поговорить с вами, — сказал господин со значком.
— О, — изобразив приветливую улыбку, воскликнул Мейсон, — из главного управления, да? Прекрасно. Я было подумал, что вы очередные клиенты, а я так устал сегодня… Входите.
Входя в свой кабинет, Мейсон пропустил вперед детективов. Закрывая за собой дверь, он мельком увидел бледное, обращенное к нему лицо Деллы Стрит и подмигнул ей. Указав полицейским на кресла, он буквально распластался в своем глубоком вращающемся кожаном бегемотоподобном кресле, положив ноги на стол.
— Я вас слушаю — сказал он.
— Я — Райкер, а это — Джонсон, — представился детектив со значком. — Мы занимаемся одним делом вместе с отделом по расследованию убийств.
— Закурите? — спросил Мейсон, протягивая через стол пачку сигарет.
Оба не отказались.
Перри Мейсон подождал, пока они выпустят по клубу дыма, и осведомился:
— Ну, парни, и что же?
— Вы приходили к человеку по имени Фрэнк Пэт-тон, в «Холидэй-Эпартментс» на Мапл-авеню.
— Да, — согласился он, — я ездил туда, но мне никто не ответил. Там одна женщина привела полицейского и все рассказала: мол, слышала девушку, которая закатила в этом номере истерику. Я подумал, может, там происходили любовные разборки, и мужчина не хотел, чтобы его беспокоили…
— Было совершено убийство, — веско сказал Райкер.
— Да? — удивился Перри Мейсон. — Я и сам потом слышал, что полицейскому удалось открыть дверь и он обнаружил убитого. У меня не было возможности выяснить детали. Мужчина лежал в комнате?
— Да, — ответил Райкер, — его нашли мертвым. Он лежал на полу в нижнем белье, халат наполовину надет. Удар нанесен кухонным ножом чуть выше сердца.
— Есть какие-нибудь зацепки?
— А почему вы это спрашиваете? — сурово поинтересовался Джонсон.
— Вы не так поняли, парни, — от души рассмеялся Мейсон. — Ничто меня с этим человеком не связывает… Я лишь хотел побеседовать с ним. Грешно говорить, но на самом деле меня его смерть не так и печалит…
— Что вы этим хотите сказать? — строго нахмурил брови Райкер.
— Вы можете все выяснить, поговорив с Карлом Манчестером, у окружного прокурора, — объяснил ему Мейсон. — Мы вместе работали по делу Пэттона. Я должен был выступить в качестве обвинителя, чтобы отправить негодяя за решетку.
— За что? — спросил Райкер.
— Мы располагали компрометирующими материалами, поэтому я явился к нему. Мне предложили выудить из Пэттона кое-какие признания, причем с подключением судебного разбирательства… Карл Манчестер дал мне на это свое «добро»…
— Изложите нам факты, — попросил Джонсон.
— Этот тип, — начал Мейсон, — делал деньги на девушках с красивыми ногами, естественно, при этом отчаянно жульничая. Промышлял он в маленьких городишках. У него в помощниках ходили представители Торговой палаты, которых он совершенно чудовищно обманывал.
— Вы хотите сказать, что ему удалось перехитрить ребят из Торговой палаты? — спросил Джонсон.
— Конечно, а почему бы нет?
— Но ведь эти парни славятся своей хитростью, им палец в рот не клади…
— Это они так думают. На самом деле с ними как раз и играли разные шуточки. Если хотите знать, они чересчур тщеславны и недальновидны.
Райкер оценивающе посмотрел на Перри Мейсона:
— Ну вы и могучи…
— В смысле?
— Ваши услуги недешево стоят.
— К счастью, да.
— Ладно. Кто-то, видно, не пожалел денег, чтобы вы занимались этим типом?
— Конечно, но это не разглашается.
— Хорошо. А кто?
Мейсон покачал головой и лукаво улыбнулся:
— Ох, этот кто-то — капризный, капризный…
— Что вы имеете в виду? — спросил Райкер.
— Ладно, парни. Вы зарабатываете на жизнь, как и я. Вы спросили у меня то, что, возможно, хотели знать. Но это моя профессиональная тайна, как, например, у гинеколога или гадалки… Если бы это относилось к убийству, я бы еще подумал, но мои труды не касаются вашего дурацкого дела, — сказал Перри Мейсон, широко улыбаясь им.
— Однако здесь кроются мотивы убийства, — сказал Райкер, — у того, кто заинтересован засадить за решетку Пэттона и заплатил вам за это, есть, видно, серьезный повод для преступления…
Мейсон усмехнулся:
— Но не после того, как он заплатил мне тысячу долларов… Если бы мой клиент намеревался убить этого типа, он придержал бы свои денежки и не вознаградил меня так щедро, а сразу бы и убил…
— Да, это так, — согласился Джонсон.
— Мне кажется, я догадываюсь, кто вас нанял, — сообщил Райкер.
— Может быть, — ответил Мейсон, — но я вам все равно не скажу. Это профессиональная тайна. Вы не можете принудить меня давать показания, тем более заставить меня отвечать на вопросы. Но в этом деле сердечные страсти не замешаны!
Райкер уныло уставился на носки своих ботинок.
— Не уверен, что их нет, — сказал он.
— Нет — чего? — переспросил Мейсон.
— Сердечных страстей.
— Не сворачивайте с дороги, — сказал им адвокат. — Я даю вам шанс, парни. Я и так уже сказал вам, сколько мог, не разглашая своей тайны…
— Но ведь замешана девушка, не так ли? — не унимался Джонсон.
Перри Мейсон рассмеялся:
— Спросите об этом Манчестера…
Райкер угрюмо посмотрел на Мейсона:
— И вы даже не дадите нам зацепку?
Мейсон медленно проговорил:
— Райкер, я бы помог вам, но не могу назвать имя своего клиента, который доверился мне как адвокату и заплатил немалый гонорар. Не думаю, что это будет честно. Но я могу вам сказать…
Он замолчал, постукивая пальцами по столу.
— Продолжайте, — попросил Райкер. Мейсон тяжело вздохнул.
— Девушка, да, из Кловердаля — последняя жертва негодяя. Ее имя — Маджери Клун. В настоящий момент она в городе.
— Где? — спросил Райкер.
— Я не могу вам это сказать.
— Ладно, дальше. — Джонсон был нетерпелив, словно гончий пес. — И что девушка?
— Я знаю о ней не так много. Но у нее есть возлюбленный, примчался за ней из Кловердаля — некий доктор Роберт Дорэй. Он остановился в «Мидуик-отеле» на Ист-Фолкнер-стрит. Совсем тронувшийся от любви славный малый. Уверен, что у него не было и мысли об убийстве, так он поглощен своими чувствами… Но если бы они пересеклись с Пэттоном, Дорэй задал ему отличную трепку!..
— Кажется, дело проясняется, — пробормотал Райкер. Мейсон обратил к ним детски-невинное лицо:
— Я говорил вам, что могу помочь, насколько допустимо. Шут его знает, парни, вы зарабатываете на жизнь, как я. На самом деле я никогда ничего не имел против полиции… Она заводит дело, насколько позволяют обстоятельства, а я иду в суд и уже сам разбираю это дело по косточкам. Вот так. И если вы арестуете моего клиента, возможности отработать свой гонорар у меня не будет…
— Это верно, — согласился Райкер.
— А не можете ли вы рассказать нам еще что-нибудь о Маджери Клун? — спросил Джонсон.
— Делла, — вызвал Перри Мейсон секретаря, — принеси мне папку с делом о «Счастливых ножках».
Девушка кивнула и минуту спустя вернулась с папкой.
— Пока все, — сказал ей адвокат.
Она вышла, несколько громче против обыкновения хлопнув дверью. Перри Мейсон достал из папки фотографию.
— Ну, парни, — сказал он, — вот снимок Маджери Клун. Думаю, вы узнали ее, если видели раньше?
Райкер присвистнул. Оба полицейских поднялись, чтобы поближе посмотреть фотографию, поскольку Мейсон держал ее в руке.
— Девочки с такими ножками всегда причиняют беспокойства! Держу пари, она замешана в нашем убийстве…
Мейсон пожал плечами.
— Вы не можете доказать это без меня, парни, — бодро ответил он. — Я получил гонорар за попытку «раскрутить» Пэттона. Теперь он мертв, и мне не придется больше им заниматься. Вы можете проверить все мои отчеты, связавшись с Манчестером… Вы бы лучше, вообще-то говоря, присмотрели за этим доктором Дорэем. Когда дело попадет в газеты, Дорэй решит, что его здесь ничто не держит, и укатит назад в Кловердаль.
— Я думал, он приехал за девчонкой, — сказал Райкер.
— Неужели? — поднял брови Мейсон.
— Разве вы не так выразились?
— Не думаю.
— А у меня создалось такое впечатление…
Мейсон вздохнул и, приложив руку к сердцу, сказал:
— Парни, вы ничего не сможете доказать без меня. Я рассказал вам все, что знаю, не нарушая, конечно, профессиональную тайну. Вы можете сидеть тут сколько угодно, но больше у меня для вас ничего нет!..
Райкер засмеялся и встал, Джонсон, помедлив, тоже поднялся, отодвинув кресло.
— Вы можете выйти здесь, — посоветовал им Мейсон, открывая дверь в коридор. И чем дальше отходили они от кабинета, тем неотчетливее различал Мейсон их отдаляющиеся шаги. Он захлопнул замок, подошел к двери, ведущей в приемную, открыл ее и, посмотрев на Деллу Стрит, улыбнулся ей.
— Что случилось, шеф? — хрипло спросила она.
— Убит Пэттон.
— Перед тем, как вы туда поехали, или после?
— Передо мной. Если бы его убили после, я был бы замешан…
— А сейчас?
Он покачал головой, сел на край стола, вздохнул и раздельно сказал:
— Этого я не знаю.
Она подошла к нему и положила свою руку на его крупную кисть.
— Вы можете мне рассказать? — грудным голосом спросила она.
— Перед тем как ты пришла сюда, мне позвонил Пол Дрейк и дал адрес Пэттона. Это на Мапл-авеню. Я поехал туда. Дрейк тронулся минут через пять после меня. У здания я заметил симпатичную бабенку, она как раз выходила. На ней были белое пальто, белая шляпка и белые полусапожки. А глаза под цвет фиалок, и такие испуганные. Я заметил ее, поскольку она выглядела виноватой и до смерти напуганной. Потом я поднялся, постучал к Пэттону, мне никто не ответил. Позвонил — ничего. Я подергал ручку, и дверь открылась.
Он замолчал, чуть подавшись вперед, а Делла мягко и успокаивающе слегка погладила его руку.
— Ну? — спросила она.
— Я вошел, — продолжал он. — Что-то показалось мне подозрительным. Это была гостиная. На столе лежали шляпа, трость и перчатки. Я заметил это через замочную скважину еще перед тем, как вошел. Поэтому я и подумал, что кто-то дома…
— Зачем вы туда вошли?
— Мне нужен был Пэттон. Он не отвечал ни на стук, ни на звонок, и тем не менее находился дома… Я подумал: мало ли что…
— Продолжайте.
— В гостиной никого не было, но когда я вошел в спальню, там на полу лежал Пэттон, мертвый. Его ударили большим разделочным ножом. Грязная работа.
— А как? — спросила Делла Стрит.
— Смерть наступила мгновенно, да, огромное отверстие, прямо в области сердца.
С ужасом, отразившимся в карих глазах, она тем не менее спокойно произнесла:
— Да, могу себе представить… И что потом?
— В другой комнате на полу я увидел кожаную дубинку.
— Но если его убили ножом, зачем тогда дубинка.
— Сам не могу понять. Все это странно.
— Вы известили полицию? — спросила девушка.
— Это сыграло бы против меня. Я стер отпечатки своих пальцев с дверных ручек. Я знал, что Пол Дрейк приедет минут через пять, и хотел уступить Дрейку как профессионалу возможность первым обнаружить тело. Я знал, что он сообщит полиции. Как только вышел из номера, я услышал, что открылся лифт, и раздались голоса: женский повествовал о какой-то девушке, которая закатила в ванной комнате убитого истерику. И, судя по обращениям женщины, я понял, что она идет с полицейским. Я сразу сообразил, что может выйти. Меня увидят у номера, где убит человек, и, как бы я ни излагал всю историю, мне никогда не поверили бы. Не то что меня обвинили бы в убийстве, но быстро склеили бы версию, что один из моих клиентов убил, потом позвонил мне, а я скрыл доказательства или что-то в этом роде. Я представил, что люди, которые мне доверяют и которыми я занимался, могут быть замешаны в этом… После того как фараон увидел бы меня или выходящим из номера, или стоящим возле него, я никогда не смог бы защищать кого-либо, обвиняемого в убийстве, потому что судья все время держал бы в голове мой, хоть и недоказанный, сговор с клиентом.
— Что вы сделали? — спросила Делла, целиком поглощенная его рассказом.
— Мне пришлось сориентироваться: я должен был не попасть в расставленный рядом капкан… Я достал подходящий ключ из кармана и закрыл дверь — замок был легкий. Я притворился, будто никого не замечаю, и стал стучать в дверь. Полицейский наконец вышел из-за угла этого длинного, плохо освещенного тоннеля-коридора и увидел, что я кручусь у дверей. Тогда я дважды нажал кнопку звонка. Потом с недовольной физиономией повернулся, чтобы уйти, и тут якобы увидел подошедших.
— Здорово, — воскликнула девушка.
— Да, все это ничего, но потом я совершил самую роковую ошибку.
— Какую? — спросила она, уставившись на него широко раскрытыми глазами.
— Я недооценил, насколько умен Дж.Р. Брэдбери.
— О, — облегченно вздохнула она, а потом покрутила пальцем у виска. — У него…
— Да, ты права!
— Нет, вы знаете, шеф, он очень странный… У него такой блуждающий взгляд, и ведет себя как мальчишка. Он предлагал мне сигарету, когда вы вышли, помните?
— Да.
— Он наклонился, чтобы зажечь сигарету…
— …и попытался поцеловать тебя? — ревниво спросил Перри Мейсон.
— Нет, — с тихой улыбкой ответила она. — Даже смешно, я так и решила, да и сейчас так считаю, но что-то заставило его передумать.
— Что же?
— Не знаю.
— Может, он подумал, что ты расскажешь мне?
— Да нет, не то…
— И что он сделал?
— Он так близко ко мне наклонился, поднес спичку к сигарете, потом резко выпрямился и отошел в другую сторону. Он стоял и меня изучал, как живописец — натурщицу, словно он представлял себе, как меня рисовать… Это был какой-то особенный взгляд, впитывающий и вспоминающий. Он смотрел на меня и вроде не на меня…
— А потом? — спросил адвокат.
— Потом он вышел из этого состояния, рассмеялся и сказал, что лучше пойдет за газетами и портфелем…
— И ушел?
— Да.
— Кстати, куда он их дел?
— Оставил здесь.
— Он, уходя, сказал что-нибудь о портфеле?
— Нет, и не вспомнил…
— А куда ты дела их?
Она кивнула в сторону шкафа.
Перри Мейсон подошел к нему, открыл дверцу и достал добротный кожаный портфель и газеты. В глаза бросился разухабистый шрифт названия: «Независимость Кловердаля», и почему-то дата выпуска газеты: два месяца назад.
— Что случилось? — на другом конце провода послышался негромкий, осторожный голос Деллы Стрит.
— А что такое? — в свою очередь полюбопытствовал Мейсон.
— Здесь два детектива.
— Все нормально. Скажи им, чтобы подождали меня, я иду.
— Шеф, вы в порядке?
— Конечно, в порядке.
— Ничего не случилось?
— Ничего такого, что бы обеспокоило тебя…
— Они подозрительные, — быстро и тихо говорила Делла Стрит. — Они слышат, как я говорю, и хотят прорваться к параллельному телефону… — Тут же громко и свободно она защебетала: — …Не могу сказать, когда он будет. Думаю, позже. Если оставите свое имя, я передам ему, что вы звонили; или можете оставить телефон, и он позвонит вам, если будет такая необходимость…
— Нет, ничего не передавайте, — изменив голос, сказал Перри Мейсон и повесил трубку. Выйдя из будки, он остановился, закурил сигарету и задумался, разглядывая причудливые, расплывающиеся в воздухе синеватые клубы дыма. Потом вдруг многозначительно покивал головой, будто какая-то немаловажная идея пришла ему в голову. Вышел на улицу, поймал такси и поехал в контору.
Когда Мейсон туда вошел, он производил впечатление спокойного, довольного жизнью, беспечного адвоката, на часок сбежавшего от нудной конторской текучки и слегка пахнущего хорошим вином.
— Привет, Делла, — весело воскликнул он.
— Эти два господина… — начала она и повернулась к сидящим на стульях мужчинам. Один из них скинул пальто, и его подтяжки были натянуты на жилет так, чтобы не перекрывать блестящий полицейский значок.
— Нам нужно поговорить с вами, — сказал господин со значком.
— О, — изобразив приветливую улыбку, воскликнул Мейсон, — из главного управления, да? Прекрасно. Я было подумал, что вы очередные клиенты, а я так устал сегодня… Входите.
Входя в свой кабинет, Мейсон пропустил вперед детективов. Закрывая за собой дверь, он мельком увидел бледное, обращенное к нему лицо Деллы Стрит и подмигнул ей. Указав полицейским на кресла, он буквально распластался в своем глубоком вращающемся кожаном бегемотоподобном кресле, положив ноги на стол.
— Я вас слушаю — сказал он.
— Я — Райкер, а это — Джонсон, — представился детектив со значком. — Мы занимаемся одним делом вместе с отделом по расследованию убийств.
— Закурите? — спросил Мейсон, протягивая через стол пачку сигарет.
Оба не отказались.
Перри Мейсон подождал, пока они выпустят по клубу дыма, и осведомился:
— Ну, парни, и что же?
— Вы приходили к человеку по имени Фрэнк Пэт-тон, в «Холидэй-Эпартментс» на Мапл-авеню.
— Да, — согласился он, — я ездил туда, но мне никто не ответил. Там одна женщина привела полицейского и все рассказала: мол, слышала девушку, которая закатила в этом номере истерику. Я подумал, может, там происходили любовные разборки, и мужчина не хотел, чтобы его беспокоили…
— Было совершено убийство, — веско сказал Райкер.
— Да? — удивился Перри Мейсон. — Я и сам потом слышал, что полицейскому удалось открыть дверь и он обнаружил убитого. У меня не было возможности выяснить детали. Мужчина лежал в комнате?
— Да, — ответил Райкер, — его нашли мертвым. Он лежал на полу в нижнем белье, халат наполовину надет. Удар нанесен кухонным ножом чуть выше сердца.
— Есть какие-нибудь зацепки?
— А почему вы это спрашиваете? — сурово поинтересовался Джонсон.
— Вы не так поняли, парни, — от души рассмеялся Мейсон. — Ничто меня с этим человеком не связывает… Я лишь хотел побеседовать с ним. Грешно говорить, но на самом деле меня его смерть не так и печалит…
— Что вы этим хотите сказать? — строго нахмурил брови Райкер.
— Вы можете все выяснить, поговорив с Карлом Манчестером, у окружного прокурора, — объяснил ему Мейсон. — Мы вместе работали по делу Пэттона. Я должен был выступить в качестве обвинителя, чтобы отправить негодяя за решетку.
— За что? — спросил Райкер.
— Мы располагали компрометирующими материалами, поэтому я явился к нему. Мне предложили выудить из Пэттона кое-какие признания, причем с подключением судебного разбирательства… Карл Манчестер дал мне на это свое «добро»…
— Изложите нам факты, — попросил Джонсон.
— Этот тип, — начал Мейсон, — делал деньги на девушках с красивыми ногами, естественно, при этом отчаянно жульничая. Промышлял он в маленьких городишках. У него в помощниках ходили представители Торговой палаты, которых он совершенно чудовищно обманывал.
— Вы хотите сказать, что ему удалось перехитрить ребят из Торговой палаты? — спросил Джонсон.
— Конечно, а почему бы нет?
— Но ведь эти парни славятся своей хитростью, им палец в рот не клади…
— Это они так думают. На самом деле с ними как раз и играли разные шуточки. Если хотите знать, они чересчур тщеславны и недальновидны.
Райкер оценивающе посмотрел на Перри Мейсона:
— Ну вы и могучи…
— В смысле?
— Ваши услуги недешево стоят.
— К счастью, да.
— Ладно. Кто-то, видно, не пожалел денег, чтобы вы занимались этим типом?
— Конечно, но это не разглашается.
— Хорошо. А кто?
Мейсон покачал головой и лукаво улыбнулся:
— Ох, этот кто-то — капризный, капризный…
— Что вы имеете в виду? — спросил Райкер.
— Ладно, парни. Вы зарабатываете на жизнь, как и я. Вы спросили у меня то, что, возможно, хотели знать. Но это моя профессиональная тайна, как, например, у гинеколога или гадалки… Если бы это относилось к убийству, я бы еще подумал, но мои труды не касаются вашего дурацкого дела, — сказал Перри Мейсон, широко улыбаясь им.
— Однако здесь кроются мотивы убийства, — сказал Райкер, — у того, кто заинтересован засадить за решетку Пэттона и заплатил вам за это, есть, видно, серьезный повод для преступления…
Мейсон усмехнулся:
— Но не после того, как он заплатил мне тысячу долларов… Если бы мой клиент намеревался убить этого типа, он придержал бы свои денежки и не вознаградил меня так щедро, а сразу бы и убил…
— Да, это так, — согласился Джонсон.
— Мне кажется, я догадываюсь, кто вас нанял, — сообщил Райкер.
— Может быть, — ответил Мейсон, — но я вам все равно не скажу. Это профессиональная тайна. Вы не можете принудить меня давать показания, тем более заставить меня отвечать на вопросы. Но в этом деле сердечные страсти не замешаны!
Райкер уныло уставился на носки своих ботинок.
— Не уверен, что их нет, — сказал он.
— Нет — чего? — переспросил Мейсон.
— Сердечных страстей.
— Не сворачивайте с дороги, — сказал им адвокат. — Я даю вам шанс, парни. Я и так уже сказал вам, сколько мог, не разглашая своей тайны…
— Но ведь замешана девушка, не так ли? — не унимался Джонсон.
Перри Мейсон рассмеялся:
— Спросите об этом Манчестера…
Райкер угрюмо посмотрел на Мейсона:
— И вы даже не дадите нам зацепку?
Мейсон медленно проговорил:
— Райкер, я бы помог вам, но не могу назвать имя своего клиента, который доверился мне как адвокату и заплатил немалый гонорар. Не думаю, что это будет честно. Но я могу вам сказать…
Он замолчал, постукивая пальцами по столу.
— Продолжайте, — попросил Райкер. Мейсон тяжело вздохнул.
— Девушка, да, из Кловердаля — последняя жертва негодяя. Ее имя — Маджери Клун. В настоящий момент она в городе.
— Где? — спросил Райкер.
— Я не могу вам это сказать.
— Ладно, дальше. — Джонсон был нетерпелив, словно гончий пес. — И что девушка?
— Я знаю о ней не так много. Но у нее есть возлюбленный, примчался за ней из Кловердаля — некий доктор Роберт Дорэй. Он остановился в «Мидуик-отеле» на Ист-Фолкнер-стрит. Совсем тронувшийся от любви славный малый. Уверен, что у него не было и мысли об убийстве, так он поглощен своими чувствами… Но если бы они пересеклись с Пэттоном, Дорэй задал ему отличную трепку!..
— Кажется, дело проясняется, — пробормотал Райкер. Мейсон обратил к ним детски-невинное лицо:
— Я говорил вам, что могу помочь, насколько допустимо. Шут его знает, парни, вы зарабатываете на жизнь, как я. На самом деле я никогда ничего не имел против полиции… Она заводит дело, насколько позволяют обстоятельства, а я иду в суд и уже сам разбираю это дело по косточкам. Вот так. И если вы арестуете моего клиента, возможности отработать свой гонорар у меня не будет…
— Это верно, — согласился Райкер.
— А не можете ли вы рассказать нам еще что-нибудь о Маджери Клун? — спросил Джонсон.
— Делла, — вызвал Перри Мейсон секретаря, — принеси мне папку с делом о «Счастливых ножках».
Девушка кивнула и минуту спустя вернулась с папкой.
— Пока все, — сказал ей адвокат.
Она вышла, несколько громче против обыкновения хлопнув дверью. Перри Мейсон достал из папки фотографию.
— Ну, парни, — сказал он, — вот снимок Маджери Клун. Думаю, вы узнали ее, если видели раньше?
Райкер присвистнул. Оба полицейских поднялись, чтобы поближе посмотреть фотографию, поскольку Мейсон держал ее в руке.
— Девочки с такими ножками всегда причиняют беспокойства! Держу пари, она замешана в нашем убийстве…
Мейсон пожал плечами.
— Вы не можете доказать это без меня, парни, — бодро ответил он. — Я получил гонорар за попытку «раскрутить» Пэттона. Теперь он мертв, и мне не придется больше им заниматься. Вы можете проверить все мои отчеты, связавшись с Манчестером… Вы бы лучше, вообще-то говоря, присмотрели за этим доктором Дорэем. Когда дело попадет в газеты, Дорэй решит, что его здесь ничто не держит, и укатит назад в Кловердаль.
— Я думал, он приехал за девчонкой, — сказал Райкер.
— Неужели? — поднял брови Мейсон.
— Разве вы не так выразились?
— Не думаю.
— А у меня создалось такое впечатление…
Мейсон вздохнул и, приложив руку к сердцу, сказал:
— Парни, вы ничего не сможете доказать без меня. Я рассказал вам все, что знаю, не нарушая, конечно, профессиональную тайну. Вы можете сидеть тут сколько угодно, но больше у меня для вас ничего нет!..
Райкер засмеялся и встал, Джонсон, помедлив, тоже поднялся, отодвинув кресло.
— Вы можете выйти здесь, — посоветовал им Мейсон, открывая дверь в коридор. И чем дальше отходили они от кабинета, тем неотчетливее различал Мейсон их отдаляющиеся шаги. Он захлопнул замок, подошел к двери, ведущей в приемную, открыл ее и, посмотрев на Деллу Стрит, улыбнулся ей.
— Что случилось, шеф? — хрипло спросила она.
— Убит Пэттон.
— Перед тем, как вы туда поехали, или после?
— Передо мной. Если бы его убили после, я был бы замешан…
— А сейчас?
Он покачал головой, сел на край стола, вздохнул и раздельно сказал:
— Этого я не знаю.
Она подошла к нему и положила свою руку на его крупную кисть.
— Вы можете мне рассказать? — грудным голосом спросила она.
— Перед тем как ты пришла сюда, мне позвонил Пол Дрейк и дал адрес Пэттона. Это на Мапл-авеню. Я поехал туда. Дрейк тронулся минут через пять после меня. У здания я заметил симпатичную бабенку, она как раз выходила. На ней были белое пальто, белая шляпка и белые полусапожки. А глаза под цвет фиалок, и такие испуганные. Я заметил ее, поскольку она выглядела виноватой и до смерти напуганной. Потом я поднялся, постучал к Пэттону, мне никто не ответил. Позвонил — ничего. Я подергал ручку, и дверь открылась.
Он замолчал, чуть подавшись вперед, а Делла мягко и успокаивающе слегка погладила его руку.
— Ну? — спросила она.
— Я вошел, — продолжал он. — Что-то показалось мне подозрительным. Это была гостиная. На столе лежали шляпа, трость и перчатки. Я заметил это через замочную скважину еще перед тем, как вошел. Поэтому я и подумал, что кто-то дома…
— Зачем вы туда вошли?
— Мне нужен был Пэттон. Он не отвечал ни на стук, ни на звонок, и тем не менее находился дома… Я подумал: мало ли что…
— Продолжайте.
— В гостиной никого не было, но когда я вошел в спальню, там на полу лежал Пэттон, мертвый. Его ударили большим разделочным ножом. Грязная работа.
— А как? — спросила Делла Стрит.
— Смерть наступила мгновенно, да, огромное отверстие, прямо в области сердца.
С ужасом, отразившимся в карих глазах, она тем не менее спокойно произнесла:
— Да, могу себе представить… И что потом?
— В другой комнате на полу я увидел кожаную дубинку.
— Но если его убили ножом, зачем тогда дубинка.
— Сам не могу понять. Все это странно.
— Вы известили полицию? — спросила девушка.
— Это сыграло бы против меня. Я стер отпечатки своих пальцев с дверных ручек. Я знал, что Пол Дрейк приедет минут через пять, и хотел уступить Дрейку как профессионалу возможность первым обнаружить тело. Я знал, что он сообщит полиции. Как только вышел из номера, я услышал, что открылся лифт, и раздались голоса: женский повествовал о какой-то девушке, которая закатила в ванной комнате убитого истерику. И, судя по обращениям женщины, я понял, что она идет с полицейским. Я сразу сообразил, что может выйти. Меня увидят у номера, где убит человек, и, как бы я ни излагал всю историю, мне никогда не поверили бы. Не то что меня обвинили бы в убийстве, но быстро склеили бы версию, что один из моих клиентов убил, потом позвонил мне, а я скрыл доказательства или что-то в этом роде. Я представил, что люди, которые мне доверяют и которыми я занимался, могут быть замешаны в этом… После того как фараон увидел бы меня или выходящим из номера, или стоящим возле него, я никогда не смог бы защищать кого-либо, обвиняемого в убийстве, потому что судья все время держал бы в голове мой, хоть и недоказанный, сговор с клиентом.
— Что вы сделали? — спросила Делла, целиком поглощенная его рассказом.
— Мне пришлось сориентироваться: я должен был не попасть в расставленный рядом капкан… Я достал подходящий ключ из кармана и закрыл дверь — замок был легкий. Я притворился, будто никого не замечаю, и стал стучать в дверь. Полицейский наконец вышел из-за угла этого длинного, плохо освещенного тоннеля-коридора и увидел, что я кручусь у дверей. Тогда я дважды нажал кнопку звонка. Потом с недовольной физиономией повернулся, чтобы уйти, и тут якобы увидел подошедших.
— Здорово, — воскликнула девушка.
— Да, все это ничего, но потом я совершил самую роковую ошибку.
— Какую? — спросила она, уставившись на него широко раскрытыми глазами.
— Я недооценил, насколько умен Дж.Р. Брэдбери.
— О, — облегченно вздохнула она, а потом покрутила пальцем у виска. — У него…
— Да, ты права!
— Нет, вы знаете, шеф, он очень странный… У него такой блуждающий взгляд, и ведет себя как мальчишка. Он предлагал мне сигарету, когда вы вышли, помните?
— Да.
— Он наклонился, чтобы зажечь сигарету…
— …и попытался поцеловать тебя? — ревниво спросил Перри Мейсон.
— Нет, — с тихой улыбкой ответила она. — Даже смешно, я так и решила, да и сейчас так считаю, но что-то заставило его передумать.
— Что же?
— Не знаю.
— Может, он подумал, что ты расскажешь мне?
— Да нет, не то…
— И что он сделал?
— Он так близко ко мне наклонился, поднес спичку к сигарете, потом резко выпрямился и отошел в другую сторону. Он стоял и меня изучал, как живописец — натурщицу, словно он представлял себе, как меня рисовать… Это был какой-то особенный взгляд, впитывающий и вспоминающий. Он смотрел на меня и вроде не на меня…
— А потом? — спросил адвокат.
— Потом он вышел из этого состояния, рассмеялся и сказал, что лучше пойдет за газетами и портфелем…
— И ушел?
— Да.
— Кстати, куда он их дел?
— Оставил здесь.
— Он, уходя, сказал что-нибудь о портфеле?
— Нет, и не вспомнил…
— А куда ты дела их?
Она кивнула в сторону шкафа.
Перри Мейсон подошел к нему, открыл дверцу и достал добротный кожаный портфель и газеты. В глаза бросился разухабистый шрифт названия: «Независимость Кловердаля», и почему-то дата выпуска газеты: два месяца назад.